Свой доклад об образе экономики на этом заседании сделал наш выдающийся исследователь, доктор химических наук, видный советский и российский ученый, публицист, специалист по системному анализу С. Г. Кара-Мурза.
Сегодня мы публикуем тезисы этого доклада:
1. Мы обычно думаем о сферах жизни по отдельности: семья, зарплата, спорт, экономика, Кремль и т.д. Это сгустки пространства, в котором живем. Если думаем об экономике, как огромной туче, тоже выделяем в ней интересующие нас сгустки – кто о нефти, кто о курсе валют, кто о ценах. Но все это обрывки ниток клубка, который прыгает, катится, разматывается и заматывается, кричит и пускает дым. И в этом клубке запутаны и семья, и Большой театр, и Турция…
Чтобы нам хоть приблизительно понять, куда мы катимся и что делать, надо как-то структурировать тот организованный хаос, в который залетел наш ковер-самолет. Захотелось приключений…
2. Такую задачу «структуризации и визуализации» всегда решают военные, это у них вопрос жизни и смерти. У них есть цели и есть структуры, которые выполняют конкретные функции (войска, штабы, тылы…). Они добывают достоверное знание о себе, противнике и местности, находят «белые пятна» и создают образ реальности – на карте, на ящике с песком или в уме. И еще, они напряженно думают и извлекают уроки из каждого успеха и поражения.
Эти навыки надо снова осваивать, длительный кризис их подорвал.
3. На мой взгляд, для первого приближения достаточно создать образ упрощенный, грубыми мазками, но наши ошибки не в деталях. Я бы предложил такой подход:
– Принять, что хозяйство – срез культуры , хотя основные усилия этой ипостаси культуры прилагаются для использования природы.
– В хозяйстве взаимодействуют и враждуют две фурии – экономия (ради жизнеобеспечения семьи и народа) и хрематистика (ради наживы). Эта модель Аристотеля верна и сегодня. Баланс сил этих фурий – фундаментальное условие жизни страны. Запад вырвался из ловушки дикого капитализма, когда смог притормозить «перетекание рыночной экономики в общество». Сейчас у Запада снова протечки, а у нас она хлынула в пробоину.
– Культуры национальны, хотя у них много общего. Экономика более национальна, чем мы думаем. Одни и те же термины имеют разные смыслы в разных культурах. Наши ученые и масса плохо знали нашу экономику. Сегодня еще хуже: старики с их неявным знанием сошли, молодежи дали чужие (и устаревшие) учебники. Нужна «археология знания» (эту программу выполнил для себя Запад, хотя источников было больше, чем у нас).
– Можно представить, что экономика – огромная фабрика, в которой работает народ. На Западе капитализм запретил сочетать работу с бытом, а в СССР на этой фабрике народ и работал, и жил – это был навык крестьянской общины. Любая страна, культура и общество стоят на институтах – привычных системах отношениях, обычаях и нормах. Вся эта конструкция стоит и действует, если поддерживается в допустимых пределах баланс между устойчивостью и изменениями (инновациями). Последние 30 лет у нас идет «перманентная институциональная революция» – почти все институты переделываются.
Население получило культурную травму. В разной степени, но все погрузились в аномию (нарушение норм). Это важный параметр экономики.
Все функции в экономике выполняют не индивиды, а социокультурные общности. Надо представить себе, что с ними произошло. Какие-то исчезли, другие появились – кто на свете, кто в тени. Экономисты этим не интересуются, а просто граждане обязаны.
Экономическую доктрину должно было понять и принять общество , но демонтаж институтов привел к его дезинтеграции. Общественного диалога и договора не было, спрашивать не с кого.
Образ экономики надо связать с реальным контекстом: культурным, социальным, этническим и международным. Тогда можно будет определить ограничения и думать о проекте будущего.
По обрывкам речей и по фактам грубо можно реконструировать принятую доктрину и в узких кругах обсудить ее. В ней много разрушительного, несбыточного и ошибочного, но разумно было бы начать с того пункта, который сегодня поставил нас на дорогу к катастрофе. Я вижу эту угрозу так:
Лозунгом перестройки, в числе других, было «Вернуться в лоно цивилизации!», т.е. именно в Запад. Команда Б.Н. Ельцина приняла эту программу: были раскрыты информационное пространство, финансовая система и рынки, была принята антисоветская идеология, проведена приватизация, начаты реформы армии, школы и здравоохранения по западным шаблонам. Это было жестом лояльности США, но он не был принят. Для США Россия была иной , который пытается вторгнуться в «европейский дом» Запада. СССР на это не претендовал и такую угрозу для Запада не создавал. Поэтому возникла вражда к постсоветской России иного, нового типа.
Утопия конвергенции рухнула практически сразу, и к 2005 г . это стало очевидно (прогноз был известен с начала ХХ в.). Куда же мы теперь идем? При той системе, которую выстроили, Россия могла бы существовать, угасая, – но в фарватере Запада. Это нам не нравится. Но нелепо пытаться строить капитализм западного типа, бросив вызов его метрополии. Можно строить социализм в одной стране, как России, но невозможно строить капитализм, будучи изгоем его мировой системы и раскрывшись ей. Идти этим путем – ловушка.
Какие варианты вылезти из нее у нас есть?
На следующей неделе мы планируем более подробно рассказать об этом заседании.
