Услы­шав од­на­жды на су­де бес­че­ло­веч­ный при­го­вор об ис­треб­ле­нии хри­сти­ан, св. Ге­ор­гий вос­пла­ме­нил­ся со­стра­да­ни­ем к ним. Пред­ви­дя, что его то­же ожи­да­ют стра­да­ния, Ге­ор­гий раз­дал свое иму­ще­ство бед­ным, от­пу­стил на во­лю сво­их ра­бов, явил­ся к Дио­кли­ти­а­ну и, объ­явив се­бя хри­сти­а­ни­ном, об­ли­чил его в же­сто­ко­сти и неспра­вед­ли­во­сти. Речь св. Ге­ор­гия бы­ла пол­на силь­ных и убе­ди­тель­ных воз­ра­же­ний про­тив им­пе­ра­тор­ско­го при­ка­за пре­сле­до­вать хри­сти­ан.

По­сле без­ре­зуль­тат­ных уго­во­ров от­речь­ся от Хри­ста им­пе­ра­тор при­ка­зал под­верг­нуть свя­то­го раз­лич­ным му­че­ни­ям. Св. Ге­ор­гий был за­клю­чен в тем­ни­цу, где его по­ло­жи­ли спи­ной на зем­лю, но­ги за­клю­чи­ли в ко­лод­ки, а на грудь по­ло­жи­ли тя­же­лый ка­мень. Но св. Ге­ор­гий му­же­ствен­но пе­ре­но­сил стра­да­ния и про­слав­лял Гос­по­да. То­гда му­чи­те­ли Ге­ор­гия на­ча­ли изощ­рять­ся в же­сто­ко­сти. Они би­ли свя­то­го во­ло­вьи­ми жи­ла­ми, ко­ле­со­ва­ли, бро­са­ли в нега­ше­ную из­весть, при­нуж­да­ли бе­жать в са­по­гах с ост­ры­ми гвоз­дя­ми внут­ри. Свя­той му­че­ник все тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил. В кон­це кон­цов им­пе­ра­тор при­ка­зал от­ру­бить ме­чом го­ло­ву свя­то­му. Так свя­той стра­да­лец ото­шел ко Хри­сту в Ни­ко­ми­дии в 303 го­ду.

Ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия за му­же­ство и за ду­хов­ную по­бе­ду над му­чи­те­ля­ми, ко­то­рые не смог­ли за­ста­вить его от­ка­зать­ся от хри­сти­ан­ства, а так­же за чу­до­дей­ствен­ную по­мощь лю­дям в опас­но­сти – на­зы­ва­ют еще По­бе­до­нос­цем. Мо­щи свя­то­го Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца по­ло­жи­ли в па­ле­стин­ском го­ро­де Ли­да, в хра­ме, но­ся­щем его имя, гла­ва же его хра­ни­лась в Ри­ме в хра­ме, то­же по­свя­щен­ном ему.

На ико­нах св. Ге­ор­гий изо­бра­жа­ет­ся си­дя­щим на бе­лом коне и по­ра­жа­ю­щим ко­пьем змия. Это изо­бра­же­ние ос­но­ва­но на пре­да­нии и от­но­сит­ся к по­смерт­ным чу­де­сам свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия. Рас­ска­зы­ва­ют, что неда­ле­ко от ме­ста, где ро­дил­ся св. Ге­ор­гий в го­ро­де Бей­ру­те, в озе­ре жил змей, ко­то­рый ча­сто по­жи­рал лю­дей той мест­но­сти. Что это был за зверь – удав, кро­ко­дил или боль­шая яще­ри­ца – неиз­вест­но.

Суе­вер­ные лю­ди той мест­но­сти для уто­ле­ния яро­сти змея на­ча­ли ре­гу­ляр­но по жре­бию от­да­вать ему на съе­де­ние юно­шу или де­ви­цу. Од­на­жды жре­бий вы­пал на дочь пра­ви­те­ля той мест­но­сти. Ее от­ве­ли к бе­ре­гу озе­ра и при­вя­за­ли, где она в ужа­се ста­ла ожи­дать по­яв­ле­ния змея.

Ко­гда же зверь стал при­бли­жать­ся к ней, вдруг по­явил­ся на бе­лом коне свет­лый юно­ша, ко­то­рый ко­пьем по­ра­зил змея и спас де­ви­цу. Этот юно­ша был свя­той ве­ли­ко­му­че­ник Ге­ор­гий. Та­ким чу­дес­ным яв­ле­ни­ем он пре­кра­тил уни­что­же­ние юно­шей и де­ву­шек в пре­де­лах Бей­ру­та и об­ра­тил ко Хри­сту жи­те­лей той стра­ны, ко­то­рые до это­го бы­ли языч­ни­ка­ми.

Мож­но пред­по­ло­жить, что яв­ле­ние свя­то­го Ге­ор­гия на коне для за­щи­ты жи­те­лей от змея, а так­же опи­сан­ное в жи­тии чу­дес­ное ожив­ле­ние един­ствен­но­го во­ла у зем­ле­дель­ца по­слу­жи­ли по­во­дом к по­чи­та­нию свя­то­го Ге­ор­гия по­кро­ви­те­лем ско­то­вод­ства и за­щит­ни­ком от хищ­ных зве­рей.

В до­ре­во­лю­ци­он­ное вре­мя в день па­мя­ти свя­то­го Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца жи­те­ли рус­ских де­ре­вень в пер­вый раз по­сле хо­лод­ной зи­мы вы­го­ня­ли скот на паст­би­ще, со­вер­шив мо­ле­бен свя­то­му ве­ли­ко­му­че­ни­ку с окроп­ле­ни­ем до­мов и жи­вот­ных свя­той во­дой. День ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия в на­ро­де еще на­зы­ва­ют «Юрьев день», в этот день, до вре­мен цар­ство­ва­ния Бо­ри­са Го­ду­но­ва, кре­стьяне мог­ли пе­ре­хо­дить к дру­го­му по­ме­щи­ку.

Св. Ге­ор­гий – по­кро­ви­тель во­ин­ства. Изо­бра­же­ние Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца на коне сим­во­ли­зи­ру­ет по­бе­ду над диа­во­лом – «древним зми­ем» (Откр.12:3, 20:2). Это изо­бра­же­ние бы­ло вклю­че­но в древ­ний герб го­ро­да Моск­вы.

10/23 ноября – Колесование святого великомученика Георгия

Гру­зия, про­све­щен­ная хри­сти­ан­ской ве­рой свя­той рав­ноап­о­столь­ной Ни­ной († 335), род­ствен­ни­цей свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца († 303, па­мять 23 ап­ре­ля), осо­бо чтит свя­то­го Ге­ор­гия, как сво­е­го по­кро­ви­те­ля. Од­но из на­име­но­ва­ний Гру­зии – в честь Ге­ор­гия (это на­зва­ние со­хра­ня­ет­ся и сей­час во мно­гих язы­ках ми­ра). В честь ве­ли­ко­му­че­ни­ка свя­тая Ни­на уста­но­ви­ла празд­ник. Он со­вер­ша­ет­ся и по­ныне в Гру­зии 10 но­яб­ря – в вос­по­ми­на­ние ко­ле­со­ва­ния свя­то­го Ге­ор­гия. В 1891 го­ду на Кав­ка­зе, вбли­зи се­ла Ка­хи За­ка­таль­ско­го окру­га, по­стро­ен на ме­сте древ­не­го но­вый храм в честь свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца к ко­то­ро­му сте­ка­ет­ся мно­же­ство бо­го­моль­цев раз­ных ве­ро­ис­по­ве­да­ний.

3/16 ноября – Освящение храма святого великомученика Георгия в Лидде

Го­род Лид­да (Лод) – ро­ди­на ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца. Здесь был дом его ма­те­ри, здесь про­шло его дет­ство. Свя­той ве­ли­ко­му­че­ник Ге­ор­гий был рим­ским во­и­ном, по­стра­дал он при им­пе­ра­то­ре Дио­кли­ти­ане в Ни­ко­ми­дии в на­ча­ле IV ве­ка. Мо­щи его хри­сти­ане пе­ре­нес­ли на ро­ди­ну, в Лид­ду, и здесь он был по­гре­бен.

Гроб­ни­ца, в ко­то­рой бы­ли по­ло­же­ны мо­щи ве­ли­ко­му­че­ни­ка, сей­час рас­по­ло­же­на в крип­те пра­во­слав­но­го хра­ма, по­свя­щен­но­го ве­ли­ко­му­че­ни­ку Ге­ор­гию. В са­мом хра­ме име­ет­ся ча­сти­ца мо­щей свя­то­го Ге­ор­гия, а так­же цепь, ко­то­рой был ско­ван ве­ли­ко­му­че­ник.

Первую цер­ковь здесь воз­ве­ли в VI ве­ке. Храм несколь­ко раз раз­ру­шал­ся и в сво­ем ны­неш­нем ви­де был вос­ста­нов­лен лишь в 1872 го­ду бла­го­да­ря по­жерт­во­ва­ни­ям из Рос­сии. Освя­ще­ние об­нов­лен­но­го хра­ма со­сто­я­лось 3/16 но­яб­ря 1872 го­да , в го­дов­щи­ну то­го дня, в ко­то­рый он был освя­щен впер­вые. Вос­по­ми­на­ние о сем зна­ме­на­тель­ном со­бы­тии Рус­ская цер­ковь со­вер­ша­ет в этот день и до на­сто­я­ще­го вре­ме­ни; этот празд­ник вне­сен в ме­ся­це­слов, в честь се­го тор­же­ства на Ру­си стро­и­лись хра­мы.

Так­же в Лид­де апо­стол Петр ис­це­лил Энея, во­семь лет ле­жа­вше­го в рас­слаб­ле­нии (Де­ян. 9:32-35).

26 ноября/9 декабря – Воспоминание освящения храма великомученика Георгия в Киеве

У рус­ских кня­зей, на­чи­ная с рав­ноап­о­столь­но­го кня­зя Вла­ди­ми­ра, су­ще­ство­вал бла­го­че­сти­вый обы­чай ос­но­вы­вать хра­мы в честь сво­их Ан­ге­лов Хра­ни­те­лей. Так, рав­ноап­о­столь­ный Вла­ди­мир, в Свя­том Кре­ще­нии Ва­си­лий, по­стро­ил в Ки­е­ве и Вы­ш­го­ро­де хра­мы во имя свя­ти­те­ля Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, князь Изя­с­лав I (1054–1068), в Кре­ще­нии Ди­мит­рий, по­стро­ил в Ки­е­ве храм и мо­на­стырь во имя свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ди­мит­рия (па­мять 26 ок­тяб­ря), князь Яро­слав Муд­рый (1019–1054), во Свя­том Кре­ще­нии Ге­ор­гий, по­ло­жил на­ча­ло хра­му и муж­ской оби­те­ли в честь сво­е­го Ан­ге­ла Хра­ни­те­ля – ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия (па­мять 23 ап­ре­ля), а так­же по­стро­ил храм во имя ве­ли­ко­му­че­ни­цы Ири­ны (па­мять 5 мая), Ан­ге­ла Хра­ни­те­ля сво­ей су­пру­ги. Храм в честь ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия на­хо­дил­ся пе­ред вра­та­ми Свя­той Со­фии, на его стро­и­тель­ство князь Яро­слав за­тра­тил боль­шие сред­ства, в воз­ве­де­нии хра­ма при­ни­ма­ло уча­стие боль­шое чис­ло стро­и­те­лей. 26 но­яб­ря храм был освя­щен свя­ти­те­лем Ила­ри­о­ном, мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским (па­мять 21 ок­тяб­ря), и уста­нов­ле­но еже­год­ное празд­но­ва­ние в честь это­го со­бы­тия.

См. так­же: "Стра­да­ние свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия По­бе­до­нос­ца", "Освя­ще­ние хра­ма свя­то­го ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия в Лид­де" и "Вос­по­ми­на­ние освя­ще­ния хра­ма ве­ли­ко­му­че­ни­ка Ге­ор­гия"в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

 

 

***

 

Святитель Иннокентий (Кульчицкий), епископ Иркутский

КРАТКОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (КУЛЬЧИЦКОГО), ЕПИСКОПА ИРКУТСКОГО

Про­слав­лен­ный во свя­тых, див­ный в чу­де­сах, чти­мый ближ­ни­ми и даль­ни­ми, чу­до­тво­рец Ин­но­кен­тий, пер­вый епи­скоп Ир­кут­ский, ро­дил­ся в кон­це XVII ве­ка в Ма­ло­рос­сии, в Чер­ни­гов­ской гу­бер­нии. По пре­да­нию, ро­дил­ся он в се­мье свя­щен­ни­ка Коль­чиц­ко­го (или Куль­чиц­ко­го), по­том­ка древ­не­го поль­ско­го ро­да. Фа­ми­лию эту вме­сте с дво­рян­ским до­сто­ин­ством пра­щу­ры бу­ду­ще­го свя­ти­те­ля по­лу­чи­ли от поль­ско­го ко­ро­ля Бо­ле­сла­ва Храб­ро­го. При Кре­ще­нии маль­чи­ка на­рек­ли Иоан­ном и вос­пи­ты­ва­ли его в ду­хе бла­го­че­стия.

По­лу­чив на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние до­ма, он про­дол­жил обу­че­ние в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Учил­ся Иван очень хо­ро­шо, каж­дый пред­мет изу­чал ос­но­ва­тель­но, и не бы­ло ни од­ной дис­ци­пли­ны, ко­то­рую бы он не осво­ил с успе­хом. С осо­бен­ным при­ле­жа­ни­ем он за­ни­мал­ся сло­вес­но­стью, на­де­ясь впо­след­ствии под­ви­зать­ся в про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия. Ко вре­ме­ни окон­ча­ния ака­де­мии Иван был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Ин­но­кен­тий. Из­бран­ник Бо­жий при­нял по­стриг в Ан­то­ни­е­вой пе­ще­ре, под Ки­е­вом.

По окон­ча­нии ака­де­мии, при­мер­но в 1706–1708 го­дах, бла­го­че­сти­вый инок был за­тре­бо­ван в Моск­ву на долж­ность учи­те­ля и пре­фек­та в Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­скую ака­де­мию, а от­сю­да взят в Санкт-Пе­тер­бург, где в то вре­мя толь­ко ос­но­вы­вал­ся Нев­ский мо­на­стырь, бу­ду­щая Лав­ра, чтобы по­слу­жить здесь при­ме­ром доб­ро­го ино­че­ско­го жи­тия.

По­яв­ле­ние об­ра­зо­ван­но­го бла­го­че­сти­во­го ино­ка ста­ло за­мет­но на об­щем фоне под­ви­зав­ших­ся, и мо­ло­дой мо­нах ско­ро об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние им­пе­ра­то­ра Пет­ра I. Опи­ра­ясь на мне­ние Си­бир­ско­го мит­ро­по­ли­та Фило­фея (Ле­щин­ско­го), го­су­дарь утвер­дил­ся в сво­ем же­ла­нии об­ра­зо­вать в Пе­кине Рус­скую пра­во­слав­ную ду­хов­ную мис­сию, ко­то­рую по пла­ну ца­ря дол­жен был воз­гла­вить епи­скоп. Мит­ро­по­лит ре­ко­мен­до­вал на эту долж­ность иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия, му­жа, вполне до­стой­но­го ца­ре­ва до­ве­рия.

На тре­тьей сед­ми­це Ве­ли­ко­го по­ста, 5 мар­та 1721 го­да, в вос­кре­се­нье, в Алек­сан­дро-Нев­ском Тро­иц­ком со­бо­ре за ли­тур­ги­ей бы­ла со­вер­ше­на хи­ро­то­ния иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия во епи­ско­па. Та­ин­ство в при­сут­ствии все­рос­сий­ско­го са­мо­держ­ца свер­ши­ли чле­ны Свя­тей­ше­го Си­но­да мит­ро­по­лит Ря­зан­ский Сте­фан (Явор­ский) и Нов­го­род­ский ар­хи­епи­скоп Фе­о­фан (Про­ко­по­вич).

Сра­зу по Па­схе, на Свет­лой сед­ми­це, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий, на­ре­чен­ный епи­ско­пом Бель­ским, вы­ехал из Санкт-Пе­тер­бур­га в стра­ну неве­до­мых хи­нов. Его со­про­вож­да­ли два иеро­мо­на­ха, иеро­ди­а­кон и пять пев­чих с тре­мя слу­жи­те­ля­ми. Год без ма­ло­го до­би­ра­лись они до Ир­кут­ска, от­ту­да дви­ну­лись даль­ше, за Бай­кал, и оста­но­ви­лись в по­гра­нич­ном с Ки­та­ем Се­лен­гин­ске. Здесь мис­сии пред­сто­я­ло до­жи­дать­ся ре­ше­ния пе­кин­ских чи­нов­ни­ков о пра­ве на въезд.

В то вре­мя в Пе­кине неожи­дан­но боль­шое вли­я­ние при­об­ре­ли иезу­и­ты, ко­то­рые под раз­лич­ны­ми пред­ло­га­ми скло­ня­ли мест­ных чи­нов­ни­ков укло­нять­ся от при­ня­тия рус­ско­го епи­ско­па. И по­вод для от­ка­за был най­ден. В пись­ме с прось­бой о раз­ре­ше­нии на въезд вла­ды­ка Ин­но­кен­тий был на­зван «богдо» – то есть «ве­ли­кий», а у ки­тай­цев та­кое об­ра­ще­ние бы­ло при­ня­то толь­ко к им­пе­ра­то­ру, и по­то­му-де двум ве­ли­ким осо­бам быть од­новре­мен­но в Ки­тае невоз­мож­но.

В ожи­да­нии но­вых ука­за­ний из Свя­тей­ше­го Си­но­да епи­скоп Ин­но­кен­тий оста­вал­ся в Се­лен­гин­ске без­вы­езд­но три го­да. Скорб­на бы­ла жизнь свя­ти­те­ля. Не по­лу­чая жа­ло­ва­ния, а на­зна­че­но ему бы­ло 1500 руб­лей в год, он со­дер­жал се­бя и сви­ту по­да­я­ни­я­ми доб­ро­хо­тов. Чтобы не уме­реть с го­ло­ду, мис­сия до­бы­ва­ла се­бе про­пи­та­ние ры­бо­лов­ством или на­ни­ма­лась на ра­бо­ты к мест­ным хо­зя­е­вам и тем кор­ми­лась. По­но­шен­ное пла­тье вла­ды­ка чи­нил се­бе сам. Уте­ше­ние на­хо­дил в мо­лит­вах и бо­го­слу­же­ни­ях, ко­то­рые со­вер­шал в ста­ром се­лен­гин­ском со­бо­ре.

«Где мне гла­ву пре­кло­ни­ти и про­чее жи­тия мо­е­го вре­мя окон­ча­ти Свя­тей­ший Пра­ви­тель­ствен­ный Си­нод за­бла­го­рас­су­дит? – пи­сал он в Си­нод. – Про­шу по­кор­но о ми­ло­сти­вом ука­зе, что мне де­лать: си­деть ли в Се­лен­гин­ске и ждать то­го, че­го не ве­даю, или воз­вра­тить­ся на­зад... по­не­же и ли­сы яз­ви­ны имут на по­чи­нок, я же по сие вре­мя не имам, где гла­вы при­к­ло­ни­ти. Ски­та­юсь бо со дво­ра на двор и из до­му в дом пе­ре­хо­дя­щи».

Кое-как при­стро­ил­ся вла­ды­ка со сви­той жить на да­че Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. А чтобы не да­ром есть мо­на­стыр­ский хлеб, он и его диа­кон пи­са­ли для хра­ма ико­ны.

Не без Про­мыс­ла Бо­жия от­ка­за­ли ки­тай­цы во въез­де вла­ды­ке. Вы­нуж­ден­ное его «си­де­ние» в Се­лен­гин­ске ока­за­лось весь­ма важ­ным для про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия сре­ди мест­ных мон­голь­ских пле­мен. Ис­поль­зуя свое ар­хи­ерей­ское пра­во ру­ко­по­ла­гать в свя­щен­ный сан, свя­ти­тель тем са­мым вос­пол­нял недо­ста­ток ду­хо­вен­ства за Бай­ка­лом и из­бав­лял став­лен­ни­ков от да­ле­кой по­езд­ки для при­ня­тия са­на в сто­ли­цу Си­би­ри – То­больск.

Лишь в мар­те 1725 го­да по­лу­чил вла­ды­ка Ин­но­кен­тий по­ве­ле­ние пе­ре­се­лить­ся в Ир­кут­ский Воз­не­сен­ский мо­на­стырь и оста­вать­ся там впредь до но­вых пред­пи­са­ний. Управ­лял мо­на­сты­рем в от­сут­ствие ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го игу­мен Па­хо­мий. Он от­вел вы­со­ко­му го­стю и его сви­те по­ме­ще­ние на во­сточ­ной сто­роне оби­те­ли, на бе­ре­гу Ан­га­ры. Здесь же, на мо­на­стыр­ских зем­лях, им вы­де­ли­ли участ­ки под ого­род, и та­ким об­ра­зом жизнь об­ре­ла некую ста­биль­ность, осо­бен­но ле­том, ко­гда нуж­но бы­ло за­ни­мать­ся ого­род­ни­че­ством. Узнав о жи­тель­стве в мо­на­сты­ре епи­ско­па, в по­ис­ках ду­хов­но­го уте­ше­ния к нему ста­ли сте­кать­ся лю­ди. Осо­бен­но стре­ми­лись к вла­ды­ке де­ти и ино­род­цы.

В тот же год скон­чал­ся им­пе­ра­тор Петр I. Вдо­ва и на­след­ни­ца пре­сто­ла Ека­те­ри­на I на­зна­чи­ла чрез­вы­чай­ным по­слом в Ки­тай гра­фа Сав­ву Вла­ди­сла­во­ви­ча Ра­гу­зин­ско­го и обя­за­ла его взять с со­бой в Пе­кин епи­ско­па Ин­но­кен­тия, ес­ли, ко­неч­но, ки­тай­цы со­гла­сят­ся.

В Ир­кутск Ра­гу­зин­ский при­был 5 ап­ре­ля 1726 го­да. Встре­тив­шись с вла­ды­кой, он пред­ло­жил ему воз­вра­тить­ся в Се­лен­гинск и там ждать его, а сам за­дер­жал­ся в Ир­кут­ске для необ­хо­ди­мых до­рож­ных при­го­тов­ле­ний. В это вре­мя в Ир­кутск из Моск­вы вер­нул­ся ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский, ра­нее уже бы­вав­ший в Пе­кине с по­слом Из­май­ло­вым. Очень ему хо­те­лось быть на­чаль­ни­ком та­мош­ней мис­сии, и он по­ста­рал­ся рас­по­ло­жить к се­бе гра­фа Ра­гу­зин­ско­го. Всю лов­кость, хит­рость, услуж­ли­вость и хле­бо­соль­ство, да­же на­ве­ты и ху­лу на епи­ско­па Ин­но­кен­тия, по­ста­рал­ся упо­тре­бить ар­хи­манд­рит Ан­то­ний. След­стви­ем этих ма­нев­ров ар­хи­манд­ри­та бы­ло пись­мо посла Ра­гу­зин­ско­го в Пе­тер­бург, в ко­то­ром го­во­ри­лось, что он не на­де­ет­ся на то, что ки­тай­цы при­мут вла­ды­ку, а по­то­му на­хо­дит спо­соб­ным к долж­но­сти на­чаль­ни­ка мис­сии ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го. Пись­мо бы­ло от­прав­ле­но с на­роч­ным в Пе­тер­бург и там при­ня­то без про­вер­ки. В мар­те сле­ду­ю­ще­го го­да свя­ти­тель Ин­но­кен­тий по­лу­чил но­вый указ – опять пе­ре­се­лить­ся в Воз­не­сен­ский мо­на­стырь. На­чаль­ни­ком мис­сии в Пе­кине был на­зна­чен ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский.

Толь­ко вла­ды­ка успел устро­ить­ся в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре, как из Пе­тер­бур­га при­шло но­вое вы­со­чай­шее по­ве­ле­ние: быть ему са­мо­сто­я­тель­ным епи­ско­пом Ир­кут­ским и Нер­чин­ским. Этим ре­ше­ни­ем бы­ла об­ра­зо­ва­на но­вая ка­фед­ра, и с прео­свя­щен­но­го Ин­но­кен­тия на­ча­лось са­мо­сто­я­тель­ное сто­ло­ва­ние ир­кут­ских епи­ско­пов.

Во­дво­рив­шись на но­вом ме­сте, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий столк­нул­ся с те­ми же про­бле­ма­ми, что и в Се­лен­гин­ске. По-преж­не­му не на что бы­ло жить, все так же не бы­ло кры­ши над го­ло­вой. Кон­си­сто­рия от­ка­за­лась пла­тить ему жа­ло­ва­ние на том ос­но­ва­нии, что на­зна­че­но оно бы­ло яко­бы для про­жи­ва­ния в Ки­тае, а не в Ир­кут­ске. В то вре­мя Ир­кутск еще не раз­рос­ся до пре­де­лов Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, и вла­ды­ке при­хо­ди­лось ча­сто пу­те­ше­ство­вать по пло­хой до­ро­ге в го­род и об­рат­но. Бу­дучи не очень здо­ро­вым че­ло­ве­ком и тя­же­ло пе­ре­но­ся пе­ре­ез­ды, он про­сил граж­дан Ир­кут­ска дать ему на вре­мя по­ме­ще­ние. Не на­шлось сре­ди ир­ку­тян то­го, кто бы при­нял в свой дом бу­ду­ще­го мо­лит­вен­ни­ка и за­ступ­ни­ка пред пре­сто­лом Бо­жи­им за всю ир­кут­скую паст­ву. На­ко­нец, в 1728 го­ду про­вин­ци­аль­ная кан­це­ля­рия сжа­ли­лась над вла­ды­кой и от­ве­ла ему дом бо­яр­ско­го сы­на Ди­мит­рия Еле­зо­ва. Те­перь на этом ме­сте в па­мять жи­тель­ства здесь свя­ти­те­ля воз­двиг­ну­та ка­мен­ная ча­сов­ня.

Немно­гим бо­лее че­ты­рех лет окорм­лял он ир­кут­скую паст­ву, но и это ко­рот­кое по че­ло­ве­че­ским мер­кам вре­мя упо­тре­бил он с ве­ли­кой поль­зой для спа­се­ния. Как бы­ло уже ска­за­но, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий не от­ли­чал­ся кре­по­стью здо­ро­вья, осо­бен­но стра­дал го­лов­ны­ми бо­ля­ми, но по­дви­гов сво­их, ни мо­лит­вен­но­го, ни сми­ре­ния пло­ти, не остав­лял. На те­ле он но­сил вла­ся­ни­цу, по­верх ко­то­рой все­гда был под­ряс­ник из шку­ры ло­ся и ко­жа­ный с же­лез­ной пряж­кой по­яс. Мо­лить­ся свя­ти­тель лю­бил в пе­ще­ре за мо­на­стыр­ской огра­дой, ко­то­рую вы­ко­пал ос­но­ва­тель Воз­не­сен­ской оби­те­ли ста­рец Ге­ра­сим. Еще был у свя­ти­те­ля обы­чай об­хо­дить по но­чам Воз­не­сен­ский храм и мо­лить­ся на него с че­ты­рех сто­рон.

Очень лю­бил вла­ды­ка де­лать что-ли­бо сво­и­ми ру­ка­ми. Днем по­мо­гал тя­нуть се­ти тем, кто был на ры­бо­лов­ном по­слу­ша­нии, а по но­чам шил для уче­ни­ков обувь (чар­ки). Сво­и­ми ру­ка­ми по­са­дил в мо­на­сты­ре два кед­ра.

Пас­тырь доб­рый не толь­ко ру­ка­ми тру­дил­ся, но и ни на мгно­ве­ние не остав­лял глав­но­го де­ла – про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия. Языч­ни­ков, во мно­же­стве про­жи­вав­ших во­круг Ир­кут­ска, он об­ра­щал к Свя­той Церк­ви не толь­ко се­мья­ми, но и це­лы­ми стой­би­ща­ми. Так, из но­во­кре­ще­ных бу­рят об­ра­зо­ва­лось це­лое по­се­ле­ние Ясач­ное.

Физи­че­ские немо­щи не мог­ли оста­но­вить его неис­ся­ка­е­мой люб­ви к Бо­гу, ко­то­рой он спе­шил по­де­лить­ся со все­ми. Сле­до­ва­ние за Хри­стом бы­ло для него не про­сто при­зы­вом, но смыс­лом жиз­ни. Этим прин­ци­пом ру­ко­вод­ство­вал­ся он в каж­дом де­ле. Шил ли чар­ки, учил ли бу­рят, воз­во­дил ли храм, он все­гда пе­ред со­бой имел об­раз Спа­си­те­ля на­ше­го Иису­са Хри­ста.

Над­ле­жа­ло ему по долж­но­сти тво­рить суд, и ни­ко­гда не пе­ре­кла­ды­вал он на дру­гих это непри­ят­ное де­ло. Все­гда ре­шал сам, вхо­дил во все об­сто­я­тель­ства де­ла, быст­ро при­ни­мал ре­ше­ния, по­кры­вая лю­бо­вью стро­гую прав­ду за­ко­на.

При всех небла­го­при­ят­ных усло­ви­ях со­об­ще­ния с го­ро­дом в его прав­ле­ние по­чти пол­но­стью за­кон­чи­лось стро­и­тель­ство ка­фед­раль­но­го Бо­го­яв­лен­ско­го со­бо­ра. При Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре еще ар­хи­манд­ри­том Плат­ков­ским бы­ла устро­е­на мон­голь­ская шко­ла. Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий не толь­ко под­дер­жал это по­лез­ное для края на­чи­на­ние, но от­крыл еще сла­вя­но-рус­скую шко­лу для всех со­сло­вий.

Пер­вый Ир­кут­ский епи­скоп ис­хо­да­тай­ство­вал из го­су­да­ре­вой каз­ны со­дер­жа­ние для сво­их пре­ем­ни­ков и сред­ства на со­ору­же­ние ар­хи­ерей­ско­го до­ма. Им же бы­ли опре­де­ле­ны гра­ни­цы епар­хии.

От тру­дов пра­вед­ных лю­бил вла­ды­ка от­дох­нуть в неболь­шом се­ле­нии Ма­лая Елан­ка в пят­на­дца­ти вер­стах от Воз­не­сен­ской оби­те­ли. Здесь жи­ли на­прав­лен­ные из мо­на­сты­ря на поле­вые ра­бо­ты по­слуш­ни­ки, мо­на­хи и кре­стьяне. По­мо­гая в буд­ние дни «труж­да­ю­щим­ся и обре­ме­нен­ным», он сле­дил за тем, чтобы в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни ни­ка­кие за­бо­ты не от­вле­ка­ли бы их от служ­бы Бо­жи­ей. В са­мой Ма­лой Елан­ке бы­ла ор­га­ни­зо­ва­на ча­сов­ня, и вла­ды­ка не раз пред­ска­зы­вал, что со вре­ме­нем на ме­сте ее бу­дет воз­ве­ден храм. Про­ро­че­ство это ис­пол­ни­лось в кон­це XIX ве­ка. При жиз­ни вла­ды­ка не раз еще по­ра­жал совре­мен­ни­ков сво­ей ду­хов­ной про­зор­ли­во­стью.

Как-то на день Ки­рил­ла, пат­ри­ар­ха Алек­сан­дрий­ско­го (9 июня), жи­те­ли се­ле­ния Фек­ско­го про­си­ли вла­ды­ку от­слу­жить у них Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. «Хо­ро­шо, – от­ве­тил вла­ды­ка, – от­слу­жим. Но толь­ко впе­ред съез­дим по ле­ту, а на­зад по зи­ме». В тот мо­мент се­ляне не по­ня­ли смыс­ла его слов, но на сле­ду­ю­щий по­сле ли­тур­гии день вы­пал та­кой снег, что вла­ды­ке при­шлось воз­вра­щать­ся в са­нях.

Был и дру­гой уди­ви­тель­ный слу­чай, утвер­див­ший всех в том, что вла­ды­ка был под­лин­но со­су­дом из­бран­ным, ис­пол­нен­ным Ду­ха Свя­та. Од­на­жды при со­вер­ше­нии крест­но­го хо­да во­круг го­ро­да на­чал­ся ли­вень, и все про­мок­ли до нит­ки. И толь­ко свя­ти­тель­ских одежд не кос­ну­лась ни од­на кап­ля!

Та­кие про­яв­ле­ния на нем Бо­жи­ей бла­го­да­ти стя­жа­ли ему еще при жиз­ни лю­бовь и ува­же­ние паст­вы, а по кон­чине ста­ли ос­но­ва­ни­ем к бла­го­го­вей­но­му по­чи­та­нию его па­мя­ти.

Очень лю­бил свя­ти­тель Ин­но­кен­тий слу­жить Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. До по­след­них дней сво­ей жиз­ни ста­рал­ся он не упус­кать воз­мож­но­сти здесь, на зем­ле, со­еди­нить­ся со Хри­стом. В по­след­ний раз со­вер­шал он Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию в день По­кро­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и за­тем в вос­крес­ный день 3 ок­тяб­ря. По­сле это­го немо­щи че­ло­ве­че­ские при­ко­ва­ли вла­ды­ку к од­ру. Бо­лезнь то уси­ли­ва­лась, то от­пус­ка­ла. В ми­ну­ты ухуд­ше­ния здо­ро­вья вла­ды­ка со­зы­вал бра­тию, бла­го­да­рил слу­жив­ших ему за лю­бовь и по­пе­че­ние, раз­да­вал на па­мять кое-что из сво­их ве­щей, а тем, ко­му по­дар­ков не хва­ти­ло, обе­щал при пер­вом укреп­ле­нии сил обя­за­тель­но воз­на­гра­дить. Очень скор­бел вла­ды­ка, что остав­ля­ет Воз­не­сен­ский храм в неис­прав­ном со­сто­я­нии, и не раз вы­ска­зы­вал­ся, что ес­ли бы по­ло­жи­ли ему жа­ло­ва­нье, то первую ты­ся­чу руб­лей упо­тре­бил бы на по­стро­е­ние ка­мен­ной церк­ви.

Жа­ло­ва­нья при жиз­ни он так и не до­ждал­ся. Ре­ше­ние о на­чис­ле­нии ему со­дер­жа­ния и удо­вле­тво­ре­ния неко­то­рых его нужд при­шло то­гда, ко­гда он уже ни в чем зем­ном не нуж­дал­ся.

В чет­верг 25 но­яб­ря стра­да­ния свя­ти­те­ля ста­ли чрез­вы­чай­ны­ми. Бра­тию и всех го­род­ских свя­щен­ни­ков он про­сил мо­лить­ся о се­бе и от­слу­жить по­сле ли­тур­гии па­рак­лис. В суб­бо­ту 27 но­яб­ря 1731 го­ду в седь­мом ча­су утра Гос­подь на­ве­ки упо­ко­ил свя­ти­те­ля. Мо­на­стыр­ский ко­ло­кол воз­ве­стил о его кон­чине, по­сле­до­вав­шей в при­сут­ствии его ду­хов­ни­ка иеро­мо­на­ха Кор­ни­лия (Боб­ров­ни­ко­ва), бра­тии и ке­лей­ни­ков. По­чив­ше­го об­лек­ли в его вла­ся­ни­цу, по­верх ко­то­рой на­де­ли ки­тай­ско­го шел­ка под­ряс­ник и шел­ко­вую ман­тию. Го­ло­ву вла­ды­ки по­кры­ли кло­бу­ком, в ко­то­ром он хо­дил при жиз­ни.

О кон­чине вла­ды­ки бы­ло до­ло­же­но ви­це-гу­бер­на­то­ру Жо­ло­бо­ву. Ви­це-гу­бер­на­тор, непо­мер­но ко­рыст­ный и алч­ный че­ло­век, ре­шил вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем и ото­брал не толь­ко все иму­ще­ство вла­ды­ки, но и часть мо­на­стыр­ско­го до­сто­я­ния. Обо­брав та­ким об­ра­зом оби­тель, он ли­шил бра­тию не толь­ко воз­мож­но­сти по­хо­ро­нить свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, но да­же и ли­тур­гию невоз­мож­но бы­ло со­вер­шать за неиме­ни­ем ви­на. И толь­ко по­сле на­стой­чи­вой прось­бы Жо­ло­бов вы­де­лил на по­гре­бе­ние свя­ти­те­ля три­ста руб­лей, за­пре­тив при этом впредь об­ра­щать­ся к нему.

По­гре­бе­ние свя­ти­те­ля бы­ло со­вер­ше­но 5 де­каб­ря. Гроб из сос­но­во­го де­ре­ва был обит чер­ным бар­ха­том. Пре­чи­стое те­ло вла­ды­ки во­дво­ри­ли в ка­мен­ном скле­пе под ал­та­рем де­ре­вян­ной церк­ви в честь Тих­вин­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, воз­ве­ден­ной в 1688 го­ду стар­цем Ис­а­и­ей.

Вско­ре по­сле кон­чи­ны свя­ти­те­ля Гос­подь явил суд над обид­чи­ка­ми вла­ды­ки. Ар­хи­манд­рит Ан­то­ний (Плат­ков­ский), до по­след­ней сте­пе­ни обес­че­щен­ный в Пе­кине ино­вер­цем Лан­гом, ко­то­рый пуб­лич­но и же­сто­ко из­бил его, в узах был про­ве­зен ми­мо Воз­не­сен­ской оби­те­ли в Пе­тер­бург. Там ожи­да­ло несчаст­но­го ли­ше­ние са­на и за­то­че­ние. Ви­це-гу­бер­на­то­ру Жо­ло­бо­ву по при­го­во­ру уго­лов­но­го су­да в Пе­тер­бур­ге бы­ла от­руб­ле­на го­ло­ва. Оба эти со­бы­тия по­ра­зи­ли про­мыс­ли­тель­но­стью всех, да­же са­мых за­кос­не­лых в неве­рии.

Но ес­ли часть ма­ло­ве­ров еще нуж­да­лась во внеш­них убеж­де­ни­ях, вер­ная паства хра­ни­ла сер­деч­ное ча­я­ние, что Гос­подь не даст «пре­по­доб­но­му сво­е­му ви­де­ти ис­тле­ния». Через трид­цать три го­да по­сле кон­чи­ны свя­ти­те­ля во вре­мя ре­мон­та Тих­вин­ской церк­ви бы­ло об­на­ру­же­но, что те­ло его, оде­я­ние и да­же бар­хат на гро­бе не тро­ну­ло тле­ние, хо­тя са­мо ме­сто по­гре­бе­ния бы­ло сы­рым и затх­лым.

Еще через два го­да на­сто­я­тель Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Си­не­сий, бу­ду­щий све­тиль­ник Си­бир­ской Церк­ви, про­слав­лен­ный Гос­по­дом в 1984 го­ду, в день хра­мо­во­го празд­ни­ка Воз­не­се­ния Гос­под­ня стал сви­де­те­лем сле­ду­ю­ще­го чу­да. За тра­пе­зой по­сле Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии при­сут­ство­вал гу­бер­на­тор немец Фра­у­ен­дорф. О нетлен­ных остан­ках свя­ти­те­ля он был до­ста­точ­но на­слы­шан и очень хо­тел по­смот­реть их. Сколь­ко ни от­кло­нял это же­ла­ние ино­вер­ца при­сут­ство­вав­ший на празд­ни­ке епи­скоп Со­фро­ний, так­же бу­ду­щий угод­ник Бо­жий, из­ме­нить ре­ше­ние гу­бер­на­то­ра не уда­лось. Вла­ды­ка Со­фро­ний, пре­по­доб­ный Си­не­сий и Фра­у­ен­дорф по­до­шли к мо­гиль­но­му скле­пу свя­ти­те­ля, но ... не смог­ли уви­деть гро­ба – он был по­крыт гу­стым непро­ни­ца­е­мым сло­ем сне­га. По­сле отъ­ез­да гу­бер­на­то­ра да­же сле­дов сне­га не мог­ли об­на­ру­жить.

Спу­стя сем­на­дцать лет по­сле это­го чу­да по­сле мно­го­чис­лен­ных за­яв­ле­ний част­ных лиц, пе­ре­жив­ших мо­лит­вен­ное за­ступ­ни­че­ство свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия по­сле мо­лит­вы у чест­ных его остан­ков, бы­ло еще од­но удо­сто­ве­ре­ние, что мо­щи свя­ти­те­ля на­хо­дят­ся под осо­бым по­кро­вом Бо­жи­им.

11 июня 1783 го­да при силь­ном вет­ре за­го­ре­лась Воз­не­сен­ская оби­тель. Весь Ир­кутск от ма­ла до ве­ли­ка при­бе­жал на по­жар, но по­га­сить его не пред­став­ля­лось воз­мож­ным. Пла­мя охва­ти­ло все ка­мен­ные стро­е­ния оби­те­ли и, ко­неч­но, де­ре­вян­ную Тих­вин­скую цер­ковь, под ко­то­рой по­чи­ва­ли мо­щи свя­ти­те­ля. На­деж­ды на спа­се­ние нетлен­ных мо­щей угод­ни­ка Бо­жия не оста­ва­лось ни­ка­ких. То­гда го­ро­жане об­ра­ти­лись к при­быв­ше­му на по­жар пре­ем­ни­ку вла­ды­ки Со­фро­ния, прео­свя­щен­но­му Ми­ха­и­лу (Мит­ке­ви­чу), с прось­бой по­пы­тать­ся до­стать мо­щи из ог­ня. «Еже­ли по­кой­ный Ин­но­кен­тий уго­дил Бо­гу, – от­ве­тил тот, – то ра­ди его нетлен­ных мо­щей Все­мо­гу­щий Гос­подь спа­сет и цер­ковь». В ту же ми­ну­ту огонь по­те­рял си­лу над осе­нен­ной бла­го­да­тью цер­ко­вью. Ми­ло­стью Бо­жи­ей она про­сто­я­ла до на­ча­ла XX ве­ка сре­ди ка­мен­ных, вновь от­стро­ен­ных стен и зда­ний мо­на­сты­ря, в непре­ре­ка­е­мое сви­де­тель­ство свер­шив­ше­го­ся над ней чу­да. В ле­то­пи­си Ир­кут­ска сви­де­те­ли по­жа­ра за­пи­са­ли: «В неде­лю Всех Свя­тых (11 июня) 1783 го­да, по­по­лу­дни ча­су в чет­вер­том, мо­на­стырь Воз­не­сен­ский сго­рел, а имен­но кел­лии все, три церк­ви – две ка­мен­ные сна­ру­жи и внут­ри без остат­ку; при том два ко­ло­ко­ла раз­би­лись, а дру­гие ис­пор­ти­лись. Ве­лик страх был! К то­му бы­ла пре­ве­ли­кая по­го­да. А свя­тые об­ра­за и что бы­ло в церк­вах: кни­ги, ри­зы и про­чее, огра­да вся и два кед­ра ар­хи­ерей­ские сго­ре­ли без остат­ку. Оста­лась од­на де­ре­вян­ная цер­ковь Тих­вин­ской Бо­го­ро­ди­цы, где ар­хи­ерей по­гре­бен».

Чу­де­са от мо­щей свя­ти­те­ля мно­жи­лись. Ве­ра в его за­ступ­ни­че­ство пе­ред Гос­по­дом пе­ре­да­ва­лась из ро­да в род. Мно­гие слу­жи­ли па­ни­хи­ды у него на мо­ги­ле и по­лу­ча­ли про­си­мое! Сла­ва о но­вом за­ступ­ни­ке мно­жи­лась сре­ди пра­во­слав­ных. Угод­ник Бо­жий не от­вер­гал мо­литв по­чи­та­те­лей ни в Ту­ле, ни в Якут­ске, ни в Пе­тер­бур­ге. Ото­всю­ду епар­хи­аль­но­му на­чаль­ству сла­лись пись­мен­ные сви­де­тель­ства о его за­ступ­ни­че­стве. В по­след­них чис­лах сен­тяб­ря 1800 го­да прео­свя­щен­но­му Ве­ни­а­ми­ну, епи­ско­пу Ир­кут­ско­му, при­шло пись­мо за под­пи­сью 389 че­ло­век с из­ло­же­ни­ем прось­бы об от­кры­тии чест­ных и нетлен­ных мо­щей свя­ти­те­ля для все­на­род­но­го че­ство­ва­ния. По­след­нее тре­бо­ва­ние при­ве­ло вла­ды­ку Ве­ни­а­ми­на в неко­то­рое недо­уме­ние, раз­ре­ше­ние ко­то­ро­му по­мог­ло сек­рет­ное ин­спек­ти­ро­ва­ние Ир­кут­ско­го края. По вы­со­чай­ше­му по­ве­ле­нию здесь на­хо­ди­лись се­на­то­ры Ржев­ский и Ле­ва­шов, ко­то­рые так­же на­пра­ви­ли вла­ды­ке Ве­ни­а­ми­ну пись­мо. «Как са­мо­вид­цы, – пи­са­ли се­на­то­ры, – не толь­ко нетлен­но­сти те­ла се­го, как са­ми обо­няв­шие бла­го­уха­ние, как лич­ные сви­де­те­ли по­вест­во­ва­ний о его мно­го­раз­лич­ных чу­де­сах по­став­ля­ем се­бе дол­гом иметь от Ва­ше­го прео­свя­щен­ства, де­сять лет управ­ля­ю­ще­го епар­хи­ею, все све­де­ния о нетлен­ном чу­до­твор­це для до­кла­да по на­шей обя­зан­но­сти го­су­да­рю им­пе­ра­то­ру».

Прео­свя­щен­ный пе­ре­дал се­на­то­рам пись­мо для го­су­да­ря и при­ло­жил к нему вы­пис­ку о слу­ча­ях чу­до­тво­ре­ний от мо­щей свя­ти­те­ля, чис­лом бо­лее ста. Го­су­дарь по­тре­бо­вал от Си­но­да рас­смот­ре­ния де­ла, и уже по рас­по­ря­же­нию Си­но­да в Ир­кутск при­был Ка­зан­ский ви­кар­ный ар­хи­ерей Иустин. Вла­ды­ка Иустин лич­но осви­де­тель­ство­вал мо­щи свя­ти­те­ля, рас­спро­сил под при­ся­гой неко­то­рых сви­де­те­лей чу­до­тво­ре­ний и вме­сте с епи­ско­пом Ве­ни­а­ми­ном 5 мар­та 1801 го­да до­кла­ды­вал Си­но­ду. До­клад это со­дер­жал по­дроб­ное опи­са­ние осви­де­тель­ство­ва­ния мо­щей, про­ве­ден­ное для боль­шей до­сто­вер­но­сти в при­сут­ствии свет­ских лиц – гу­бер­на­то­ра Алек­сея Ива­но­ви­ча Тол­сто­го с чи­нов­ни­ка­ми, го­род­ско­го го­ло­вы куп­ца Пет­ра Ав­де­е­ва со мно­ги­ми по­чет­ны­ми граж­да­на­ми. Все участ­ни­ки осви­де­тель­ство­ва­ния под­твер­ди­ли дей­стви­тель­ную со­хран­ность остан­ков свя­ти­те­ля. Гроб и об­ла­че­ние свя­ти­те­ля бы­ли так­же в со­вер­шен­ном нетле­нии. Это бо­лее чем через семь­де­сят лет по­сле по­гре­бе­ния!

До­не­се­ние епи­ско­пов Ве­ни­а­ми­на и Иусти­на вве­ло Свя­тей­ший Си­нод в глу­бо­кую за­дум­чи­вость. Спу­стя два го­да Си­нод на­пра­вил вла­ды­ке Ве­ни­а­ми­ну за­прос о том, не на­блю­да­ют­ся ли из­ме­не­ния в те­ле свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия и не бы­ло ли за это вре­мя до­сто­па­мят­ных со­бы­тий.

Прео­свя­щен­ный Ве­ни­а­мин от­ве­чал, что пе­ре­мен в со­сто­я­нии мо­щей по-преж­не­му не на­блю­да­ет­ся, все­на­род­ное по­чи­та­ние свя­тей­ше­го про­дол­жа­ет­ся и ши­рит­ся, что сам он, епи­скоп Ве­ни­а­мин, «убеж­ден со­ве­стью при­зна­вать хо­да­тай­ство свя­то­го Ин­но­кен­тия у ми­ло­сер­дия Бо­жия ува­жа­е­мым». Но и это пись­мо не возы­ме­ло дей­ствия. Си­нод без­молв­ство­вал еще год. На­ко­нец, к пер­вен­ству­ю­ще­му чле­ну Си­но­да мит­ро­по­ли­ту Ам­вро­сию и к обер-про­ку­ро­ру Го­ли­цы­ну бы­ло на­прав­ле­но пред­став­ле­ние от ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра Си­би­ри Се­ли­фон­то­ва, в ко­то­ром он, лич­но сви­де­тель­ствуя нетлен­ность мо­щей свя­ти­те­ля, вы­ра­зил свое и всей Си­би­ри на­сто­я­ние об от­кры­тии нетлен­ных мо­щей.

Даль­ше тя­нуть бы­ло невоз­мож­но, и в пер­вый день де­каб­ря 1804 го­да Свя­тей­ший Си­нод с вы­со­чай­ше­го со­из­во­ле­ния объ­явил: те­ло пер­во­го епи­ско­па Ир­кут­ско­го Ин­но­кен­тия огла­сить за со­вер­шен­но свя­тые мо­щи и с по­до­ба­ю­щим бла­го­го­ве­ни­ем Ир­кут­ско­му епи­ско­пу Ве­ни­а­ми­ну с про­чим ду­хо­вен­ством по­ста­вить в церк­ви Ир­кут­ско­го Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря на­вер­ху, ли­бо в дру­гом до­стой­ном ме­сте, с уста­нов­ле­ни­ем празд­но­ва­ния ему 26 но­яб­ря, на день па­мя­ти пре­став­ле­ния се­го свя­ти­те­ля. Впредь от­прав­лять все­нощ­ные бде­ния и мо­леб­ные пе­ния свя­ти­те­лю и в цер­ков­ные кни­ги вне­сти необ­хо­ди­мые до­пол­не­ния: «Но­яб­ря 26 чис­ла па­мять пре­став­ле­ния свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, пер­во­го епи­ско­па Ир­кут­ско­го, чу­до­твор­ца».

Во­жде­лен­ное из­ве­стие об от­кры­тии мо­щей свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия в Ир­кут­ске бы­ло по­лу­че­но 19 ян­ва­ря 1805 го­да. В бли­жай­шее же вос­кре­се­ние, бук­валь­но через два дня, все­на­род­но был от­слу­жен бла­годар­ствен­ный мо­ле­бен Гос­по­ду Бо­гу. По­сле это­го на­ча­лось при­го­тов­ле­ние к чрез­вы­чай­но­му тор­же­ству.

2 фев­ра­ля, на Сре­те­ние Гос­подне, прео­свя­щен­ный Ве­ни­а­мин при­нял свя­тые мо­щи из скле­па, по­ста­вил их по­сре­ди Тих­вин­ской церк­ви и от­слу­жил пе­ред ни­ми Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. Через неде­лю, 9 фев­ра­ля, мо­щи свя­ти­те­ля при ве­ли­чай­шем сте­че­нии на­ро­да тор­же­ствен­но, с крест­ным хо­дом и пред­не­се­ни­ем чу­до­твор­ной ико­ны Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, бы­ли пе­ре­не­се­ны из Тих­вин­ской церк­ви в со­бор­ную Воз­не­сен­скую.

Здесь мо­щи по­чи­ва­ли пять­де­сят пять лет, до вре­ме­ни, по­ка не по­тре­бо­ва­лось раз­би­рать Воз­не­сен­скую цер­ковь из-за вет­хо­сти. Две­на­дцать лет про­ле­жа­ли они в Успен­ском хра­ме Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря и 15 ок­тяб­ря 1872 го­да бы­ли воз­вра­ще­ны под сво­ды вновь от­стро­ен­но­го на ста­ром ме­сте бла­го­леп­но­го хра­ма Воз­не­се­ния Гос­под­ня.

В па­мять о пер­вом пе­ре­не­се­нии мо­щей свя­ти­те­ля еже­год­но в Ир­кут­ске со­вер­шал­ся крест­ный ход с ико­ной Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри. Так бы­ло вплоть до 1920 го­да, вре­ме­ни же­сто­чай­ших го­не­ний на хри­сти­ан.

С зи­мы 1920 го­да на­ча­лись аре­сты на­сель­ни­ков Воз­не­сен­ской оби­те­ли. Был аре­сто­ван и под­верг­нут пыт­кам на­сто­я­тель мо­на­сты­ря епи­скоп Ир­кут­ский Зо­си­ма (Си­до­ров­ский). 1 фев­ра­ля в мо­на­сты­ре аре­сто­ва­ли вид­ных иерар­хов Си­би­ри, при­е­хав­ших на по­кло­не­ние мо­щам свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия: епи­ско­па Бар­на­уль­ско­го Гав­ри­и­ла (Во­е­во­ди­на, † 1938), епи­ско­па Пет­ро­пав­лов­ско­го Ме­фо­дия (Крас­но­пе­ро­ва, † 1921), епи­ско­па Бе­ре­зов­ско­го Ири­нар­ха († Си­не­о­ко­ва-Ан­дре­ев­ско­го, 1933).

В 1921 го­ду вла­сти со­вер­ши­ли акт свя­то­тат­ства: мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ли вскры­ты для «ме­ди­цин­ско­го осви­де­тель­ство­ва­ния». Но­вый на­сто­я­тель мо­на­сты­ря, епи­скоп Ки­рен­ский Бо­рис (Ши­пу­чин, † 1937), об­ра­ща­ясь к ду­хо­вен­ству и при­хо­жа­нам, пи­сал: «Вче­ра, 11 ян­ва­ря, мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ли вскры­ты. Об­ла­че­ние и одеж­да сня­ты, нетлен­ное те­ло об­на­же­но и остав­ле­но в хра­ме от­кры­тым. Цер­ковь за­пер­та. Бо­го­слу­же­ния пре­кра­ще­ны. Мо­на­стырь охра­ня­ет­ся крас­но­ар­мей­ца­ми». Позд­нее под уси­лен­ной охра­ной мо­щи бы­ли уве­зе­ны в неиз­вест­ном на­прав­ле­нии...

Оси­ро­те­ла ир­кут­ская паства. Вме­сте со всей Рус­ской Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью ры­да­ла она над сво­и­ми гре­ха­ми, сми­рен­но при­ни­мая Бо­жие по­пуще­ние.

Дол­го мо­щи свя­ти­те­ля по­чи­та­лись без­воз­врат­но уте­рян­ны­ми, но толь­ко Гос­подь «не до кон­ца про­гне­ва­ет­ся, не век враж­ду­ет». В 1990 го­ду в од­ном из под­соб­ных по­ме­ще­ний яро­слав­ской церк­ви Ни­ко­лы На­де­и­на бы­ли об­на­ру­же­ны неиз­вест­ные мо­щи. С по­мо­щью их иден­ти­фи­ка­ции на ка­фед­ре су­деб­ной ме­ди­ци­ны Яро­слав­ско­го мед­ин­сти­ту­та бы­ла про­ве­де­на экс­пер­ти­за. Опи­са­ние мо­щей, сде­лан­ное яро­слав­ски­ми ме­ди­ка­ми, пол­но­стью (!) сов­па­ло с дан­ны­ми ак­та, со­став­лен­но­го в 1921 го­ду в Ир­кут­ске. Мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, остав­лен­ные на семь­де­сят лет в сы­ром неотап­ли­ва­е­мом по­ме­ще­нии, Гос­подь хра­нил для яв­ле­ния нам чу­да Сво­ей ми­ло­сти.

И ныне, упо­вая на за­ступ­ни­че­ство вновь яв­лен­но­го нам угод­ни­ка Бо­жия свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, мы об­ра­ща­ем­ся к нему с мо­лит­ва­ми.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (КУЛЬЧИЦКОГО), ЕПИСКОПА ИРКУТСКОГО

Свя­той Ин­но­кен­тий, в ми­ру Иоанн, про­ис­хо­дил из дво­рян­ско­го ро­да Куль­чиц­ких, или Коль­чец­ких. В по­ло­вине XVII ве­ка ро­ди­те­ли свя­то­го и неко­то­рые род­ствен­ни­ки его пе­ре­се­ли­лись из Во­лы­ни в Ма­ло­рос­сию, в Чер­ни­гов­скую гу­бер­нию, вслед­ствие го­ло­да и тя­же­сти поль­ско­го вла­ды­че­ства. Мно­гие ли­ца из это­го ро­да про­хо­ди­ли ду­хов­ные долж­но­сти и от­ли­ча­лись сво­им бла­го­че­сти­ем. О ро­ди­те­лях свя­ти­те­ля ни­че­го не из­вест­но. Со­хра­ни­лось толь­ко пре­да­ние, что они бы­ли лю­ди бла­го­че­сти­вые и бо­го­бо­яз­нен­ные.

Свя­той Иоанн ро­дил­ся око­ло 1680 го­да. Ко­гда он до­стиг от­ро­че­ско­го воз­рас­та, то око­ло 1695 го­да от­дан был в учи­ли­ще при Ки­ев­ском Бо­го­яв­лен­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­той от­рок обу­чал­ся ри­то­ри­ке, фило­со­фии, бо­го­сло­вию и язы­кам: ла­тин­ско­му, гре­че­ско­му и поль­ско­му. Учи­ли­ще при Ки­ев­ском Бо­го­яв­лен­ском мо­на­сты­ре, пе­ре­име­но­ван­ное в 1701 го­ду в ака­де­мию, бы­ло то­гда луч­шим рас­сад­ни­ком про­све­ще­ния и бла­го­че­стия в Юго-За­пад­ной Ру­си. В то вре­мя в нем пре­по­да­ва­ли мно­гие зна­ме­ни­тые му­жи. Рек­то­ром ака­де­мии был уче­ный ар­хи­манд­рит Иоасаф Кро­ков­ский, сло­вес­ность пре­по­да­вал Сте­фан Явор­ский, впо­след­ствии мит­ро­по­лит Ря­зан­ский и ме­сто­блю­сти­тель пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла. В то же вре­мя был на­став­ни­ком в ака­де­мии и зна­ме­ни­тей­ший про­по­вед­ник цар­ство­ва­ния Пет­ра I – Фе­о­фан Про­ко­по­вич.

Бла­жен­ный Иоанн при­леж­но за­ни­мал­ся на­у­ка­ми; до нас до­шло мно­го книг, пе­ре­пи­сан­ных ру­кою свя­ти­те­ля или при­над­ле­жав­ших ему. Осо­бен­но же рев­ност­но изу­чал свя­той Иоанн сло­вес­ность и чи­тал за­пад­но­рус­ских про­по­вед­ни­ков, так как же­лал впо­след­ствии под­ви­зать­ся в про­по­ве­да­нии сло­ва Бо­жия. Не ме­нее лю­бил он чи­тать тво­ре­ния от­цов и учи­те­лей Церк­ви и дру­гие на­зи­да­тель­ные кни­ги. Мо­лит­ва и изу­че­ние Сло­ва Бо­жия – та­ко­вы бы­ли за­ня­тия бла­жен­но­го Иоан­на в го­ды уче­ния. Но свя­той этим не до­воль­ство­вал­ся: серд­це его дав­но уже го­ре­ло лю­бо­вью к Бо­гу. Уже дав­но меч­тал он о том, чтобы по­свя­тить се­бя все­це­ло на слу­же­ние Гос­по­ду. Внеш­ние тя­же­лые об­сто­я­тель­ства по­бу­ди­ли его уско­рить свое на­ме­ре­ние. Смерть ро­ди­те­лей, чу­ма, по­явив­ша­я­ся то­гда в Ки­е­ве, на­ко­нец, ве­ро­ят­но, пре­сле­до­ва­ние Ма­зе­пой все­го ро­да Куль­чиц­ких пред­ста­ви­ли бла­жен­но­му Иоан­ну еще бо­лее тщет­ность и су­е­ту сей жиз­ни. По­се­му, окон­чив в 1706 го­ду курс обу­че­ния в Ки­ев­ской ака­де­мии, он вос­при­нял ино­че­ство и всту­пил с име­нем Ин­но­кен­тия в чис­ло бра­тии Ки­е­во-Пе­чер­ской оби­те­ли.

Недол­го, од­на­ко, бла­жен­ный Ин­но­кен­тий под­ви­зал­ся в Ки­ев­ской Лав­ре. В 1710 го­ду он был вы­зван в Моск­ву Сте­фа­ном Явор­ским для пре­по­да­ва­ния в Мос­ков­ской Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­ской ака­де­мии. Эта ака­де­мия на­хо­ди­лась в За­и­ко­но­спас­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­той Ин­но­кен­тий пре­по­да­вал сло­вес­ность и по­учал сво­их уче­ни­ков ис­кус­ству цер­ков­но­го ви­тий­ства. В 1714 го­ду свя­той был на­зна­чен пре­фек­том ака­де­мии. Его обя­зан­но­стью бы­ло на­блю­дать за по­ряд­ком внут­рен­ней и внеш­ней жиз­ни вос­пи­тан­ни­ков, а кро­ме то­го он еще пре­по­да­вал нрав­ствен­ное бо­го­сло­вие и фило­со­фию. Та­кую долж­ность он за­ни­мал до 1719 го­да. В этом го­ду он был вы­зван в зва­нии со­бор­но­го иеро­мо­на­ха в Алек­сан­дро-Нев­скую лав­ру и на­зна­чен на ко­рабль «Сам­сон», сто­яв­ший в Ре­ве­ле. Вско­ре он был пе­ре­ве­ден обер-иеро­мо­на­хом в го­род Або. За­ни­мая сию долж­ность, свя­той был на­чаль­ни­ком флот­ских иеро­мо­на­хов, слу­жив­ших в Фин­лянд­ском кор­пу­се, над­зи­рал за их по­ве­де­ни­ем, раз­ре­шал недо­ра­зу­ме­ния и сно­сил­ся о цер­ков­ных нуж­дах с Свя­тей­шим Си­но­дом. Так как свя­той Ин­но­кен­тий по обя­зан­но­сти сво­ей служ­бы каж­дую неде­лю дол­жен был по­се­щать каж­дый ко­рабль, то, ве­ро­ят­но, он хо­ро­шо был из­ве­стен го­су­да­рю, так лю­бив­ше­му со­здан­ный им флот.

Но Гос­подь на­зна­чил Сво­е­му угод­ни­ку но­вое, выс­шее слу­же­ние. Он су­дил ему быть про­све­ти­те­лем от­да­лен­ней­шей окра­и­ны рус­ско­го го­су­дар­ства – Во­сточ­ной Си­би­ри.

Си­бирь, за­во­е­ван­ная в 80-х го­дах XVI ве­ка, хо­тя мед­лен­но, но непре­рыв­но за­се­ля­лась рус­ски­ми пе­ре­се­лен­ца­ми. По бе­ре­гам мно­го­чис­лен­ных рек они стро­и­ли зи­мо­вья для сбо­ра да­ни с ино­род­цев, остро­ги для во­ен­ной за­щи­ты от их на­бе­гов в го­ро­да, где со­сре­до­то­чи­ва­лось управ­ле­ние за­во­е­ван­но­го края. Вме­сте с рас­се­ле­ни­ем рус­ских по об­шир­ной Си­би­ри рас­про­стра­ня­лась и Хри­сто­ва ве­ра: по зи­мо­вьям ста­ви­лись кре­сты или ча­сов­ни, по остро­гам стро­и­лись церк­ви, а по го­ро­дам – церк­ви и мо­на­сты­ри. В 1620 го­ду бы­ла от­кры­та Си­бир­ская епар­хия в го­ро­де То­боль­ске. Но од­но­го епи­ско­па, ра­зу­ме­ет­ся, бы­ло недо­ста­точ­но для огром­ной стра­ны, и цер­ков­ная жизнь Си­би­ри за все XVII сто­ле­тие пред­став­ля­ла груст­ную кар­ти­ну во­пи­ю­щих бес­по­ряд­ков. Ду­хо­вен­ства бы­ло недо­ста­точ­но, и мно­гие церк­ви сто­я­ли без пе­ния; мо­на­сты­ри жи­ли без уста­ва, и мо­на­хи бы­ли та­ко­вы­ми толь­ко по име­ни. Сре­ди ве­ру­ю­щих, не ис­клю­чая и ду­хо­вен­ства с мо­на­ше­ством, встре­ча­лись та­кие по­ро­ки и ца­ри­ла та­кая рас­пу­щен­ность, что непри­лич­но и опи­сы­вать. Си­бирь нуж­да­лась в апо­сто­лах ве­ры Хри­сто­вой.

В по­ло­вине XVII сто­ле­тия рус­ские пе­ре­се­лен­цы до­шли до гра­ни­цы Ки­тай­ской им­пе­рии, до озе­ра Бай­кал и ре­ки Амур. В то вре­мя бы­ли там по­стро­е­ны неболь­шие кре­по­сти – остро­ги: в 1654 го­ду по­стро­ен Нер­чин­ский острог, в 1665 го­ду – Се­лен­гин­ский, оба на во­сточ­ной сто­роне Бай­ка­ла, а на за­пад­ной еще ра­нее, в 1652 го­ду, бы­ло ос­но­ва­но Ир­кут­ское го­ро­ди­ще для сбо­ра да­ни с со­сед­них ино­род­цев. Бла­го­да­ря этим рус­ским пе­ре­се­лен­цам на­чи­на­ют­ся сно­ше­ния и столк­но­ве­ния с Ки­та­ем; от них про­ни­ка­ет в Ки­тай и пра­во­слав­ная хри­сти­ан­ская ве­ра. В 1650 го­ду ка­зац­кий ата­ман Иеро­фей Ха­ба­ров за­нял ки­тай­ский го­род Ал­ба­зин на ле­вом бе­ре­гу ре­ки Аму­ра. Укре­пив­шись в Ал­ба­зине и на­стро­ив го­род­ков, ка­за­ки дер­жа­лись здесь трид­цать пять лет и от­сю­да вла­де­ли всем те­че­ни­ем Аму­ра. Но в 1685 го­ду ки­тай­цы оса­ди­ли 450 ка­за­ков, за­сев­ших в Ал­ба­зине, с 15-ты­сяч­ным вой­ском и мно­го­чис­лен­ной ар­тил­ле­ри­ей, и, ис­тре­бив часть рус­ских, осталь­ных (око­ло 300 че­ло­век) взя­ли в плен. Ки­тай­цы пред­ло­жи­ли плен­ни­кам на вы­бор – или вер­нуть­ся в свои си­бир­ские по­се­ле­ния, или по­сту­пить в под­дан­ство ки­тай­ско­му богды­ха­ну. Из них пе­ре­шло в ки­тай­ское под­дан­ство толь­ко 45 че­ло­век с жен­щи­на­ми и детьми. Эти плен­ные ал­ба­зин­цы и бы­ли зер­ном пра­во­слав­ной рус­ской мис­сии в Ки­тае. При вы­хо­де сво­ем из Ал­ба­зи­на они взя­ли с со­бою из кре­пост­ной церк­ви бед­ную цер­ков­ную утварь с ико­на­ми и в чис­ле их – об­раз свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, а так­же на­силь­но увлек­ли с со­бою свя­щен­ни­ка Мак­си­ма Леон­тье­ва. Рус­ские плен­ни­ки бы­ли при­ня­ты богды­ха­ном Кан­си очень лас­ко­во, по­се­ле­ны бы­ли в са­мой сто­ли­це Ки­тая – в Пе­кине, на так на­зы­ва­е­мом «Бе­ре­сто­вом уро­чи­ще», в се­ве­ро-во­сточ­ном уг­лу сто­ли­цы, у са­мой го­род­ской сте­ны. (Богды­хан Кан­си цар­ство­вал с 1662 по 1722 гг. Он был го­су­дарь мяг­кий и со­чув­ство­вав­ший ев­ро­пей­цам. В его про­дол­жи­тель­ное цар­ство­ва­ние сде­ла­ла боль­шие успе­хи в Ки­тае ка­то­ли­че­ская мис­сия). Спу­стя немно­го вре­ме­ни богды­хан от­дал плен­ным хри­сти­а­нам буд­дий­ское ка­пи­ще, ко­то­рое они пе­ре­де­ла­ли в ча­сов­ню. Са­ми плен­ни­ки при­чис­ле­ны бы­ли к по­чет­но­му со­сло­вию во­и­нов. В 1696 го­ду ча­сов­ня пре­вра­ще­на бы­ла в цер­ковь во имя Свя­той Со­фии Пре­муд­ро­сти Бо­жи­ей, хо­тя обыч­но на­зы­ва­лась Ни­коль­ской по име­ни чти­мой ико­ны. Пре­ста­ре­лый отец Мак­сим рев­ност­но тру­дил­ся на чуж­бине и про­дол­жал свою пас­тыр­скую де­я­тель­ность до са­мой кон­чи­ны сво­ей, по­сле­до­вав­шей в 1711 или 1712 го­ду.

По мыс­ли мит­ро­по­ли­та То­боль­ско­го Фило­фея, неуто­ми­мо­го «апо­сто­ла Си­би­ри», в 1715 го­ду с со­гла­сия богды­ха­на от­прав­ле­на бы­ла пер­вая рус­ская мис­сия из де­ся­ти лиц под на­чаль­ством ар­хи­манд­ри­та Ила­ри­о­на Ле­жай­ско­го. Богды­хан при­нял мис­сию лас­ко­во, дал ей со­дер­жа­ние и доз­во­лил бо­го­слу­же­ние.

В 1718 го­ду на­сто­я­тель мис­сии ар­хи­манд­рит Ила­ри­он скон­чал­ся. На его ме­сто Свя­тей­шим Си­но­дом был на­зна­чен свя­той Ин­но­кен­тий. Еще до воз­ве­де­ния его в сан ар­хи­манд­ри­та до Си­но­да до­шли слу­хи, что ки­тай­ский им­пе­ра­тор Кан­си скло­нен при­нять хри­сти­ан­ство (слух этот по­сле ока­зал­ся невер­ным). По се­му по­во­ду То­боль­ский мит­ро­по­лит Фило­фей, от ко­то­ро­го бы­ла в за­ви­си­мо­сти и ки­тай­ская мис­сия, пи­сал си­бир­ско­му гу­бер­на­то­ру кня­зю Га­га­ри­ну, чтобы он со­об­щил о том Сте­фа­ну Явор­ско­му: «По­лез­но бы­ло бы при на­зна­че­нии доб­ро­го и муд­ро­го че­ло­ве­ка в Пе­кин по­чтить его чи­ном ар­хи­ерей­ским или ар­хи­пас­тыр­ским и кли­ру с ним со­слать че­ло­век пят­на­дцать».

Свя­тей­ший Си­нод, рас­смот­рев это де­ло, опре­де­лил по­слать в Пе­кин, сто­ли­цу Ки­тая, епи­ско­па, чтобы он мог ру­ко­по­ла­гать свя­щен­ни­ков и диа­ко­нов. Епи­ско­пом в Пе­кин и вы­бра­ли свя­то­го Ин­но­кен­тия – му­жа, из­вест­но­го сво­им бла­го­че­сти­ем и уче­но­стью. Это опре­де­ле­ние ре­ше­но бы­ло по­верг­нуть на усмот­ре­ние им­пе­ра­то­ра Пет­ра I. Во вре­мя про­из­вод­ства это­го де­ла ар­хи­манд­рит Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры Фе­о­до­сий был на­зна­чен епи­ско­пом Нов­го­род­ским, а свя­то­му Ин­но­кен­тию бы­ло вре­мен­но по­ру­че­но ис­пол­нять долж­ность на­мест­ни­ка Лав­ры.

14 фев­ра­ля 1721 го­да Свя­тей­ший Си­нод до­ло­жил им­пе­ра­то­ру Пет­ру I: «Опре­де­лен­но­го в Хин­ское го­су­дар­ство (то есть в Ки­тай) иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия Куль­чиц­ко­го ар­хи­ере­ем Ир­кут­ским и Нер­чин­ским для бли­зо­сти к оно­му го­су­дар­ству по­свя­тить ли? и оно­го для удоб­ней­ше­го об­хож­де­ния от Си­бир­ской епар­хии от­де­лить ли?»

Го­су­дарь по­ве­лел: «В ар­хи­ереи по­свя­тить, но луч­ше без ти­ту­ла го­ро­дов, по­не­же сии го­ро­да по­ру­беж­ные к Хине (то есть к Ки­таю), чтобы иезу­и­ты не пе­ре­тол­ко­ва­ли низ­ко и бед­ства б не на­нес­ли».

То­гда свя­той Ин­но­кен­тий до­нес в Си­нод: «По­не­же Бо­гу, цар­ско­му ве­ли­че­ству и Ва­ше­му Свя­тей­ше­му Си­но­ду та­ко из­во­ли­ся, во еже бо мене, ни­же­под­пи­сан­на­го, по­чет са­ном епи­скоп­ства, по­слать в Ки­тай на де­ло, яже Вам из­вест­но, се­го ра­ди и аз та­ких вы­со­ких лиц во­ле не про­ти­вя­ся, но па­че со вся­ким до­сто­долж­ным по­чте­ни­ем об­ло­бы­зая, дер­зая некия нуж­ды, без ко­то­рых та­мо и на пу­ти бы­ти невоз­мож­но, изъ­яви­ти».

В даль­ней­шем до­не­се­нии бла­жен­ный Ин­но­кен­тий про­сил от­пу­стить необ­хо­ди­мые для бо­го­слу­же­ния ве­щи и по­треб­ную сум­му.

5 мар­та 1721 го­да свя­той Ин­но­кен­тий был по­свя­щен в епи­ско­па в Пе­тер­бур­ге в при­сут­ствии са­мо­го го­су­да­ря. Но так как по цер­ков­ным пра­ви­лам вся­кий епи­скоп дол­жен име­но­вать­ся по об­ла­сти, то бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия на­рек­ли епи­ско­пом Пе­ре­я­с­лав­ским от име­ни Пе­ре­я­с­лав­ля-За­лес­ско­го. В ука­зе Свя­тей­ше­го Си­но­да ска­за­но, что Ин­но­кен­тий ру­ко­по­ло­жен во епи­ско­па для «про­по­ве­ди сло­ва Бо­жия и раз­мно­же­ния ра­ди пра­во­слав­ныя во­сточ­но­го бла­го­че­стия ве­ры в Хин­ское го­су­дар­ство, где ар­хи­ерея преж­де се­го не бы­ва­ло».

На­зна­чая Ин­но­кен­тия на еван­гель­скую про­по­ведь, Свя­тей­ший Си­нод в то же вре­мя по­ста­вил его в неза­ви­си­мое по­ло­же­ние от­но­си­тель­но мит­ро­по­ли­та Си­бир­ско­го, под­чи­нил но­во­по­став­лен­но­го свя­ти­те­ля непо­сред­ствен­но се­бе, а Си­бир­ско­му вла­ды­ке пред­пи­сы­вал по­мо­гать епи­ско­пу Ин­но­кен­тию в его сно­ше­ни­ях со Свя­тей­шим Си­но­дом.

19 ап­ре­ля 1721 го­да свя­ти­тель вме­сте с дву­мя иеро­мо­на­ха­ми, дву­мя диа­ко­на­ми, пя­тью пев­чи­ми и с несколь­ки­ми слу­жи­те­ля­ми вы­ехал из Пе­тер­бур­га в Моск­ву. В Москве свя­ти­тель по­лу­чил гра­мо­ту от Се­на­та, в ко­то­рой го­во­ри­лось меж­ду про­чим, чтобы по при­бы­тии сво­ем в Ки­тай не раз­гла­шал там о се­бе, что име­ет ар­хи­ерей­ский сан, – и это за­тем, чтобы не учи­ни­лось ка­кое-ни­будь пре­пят­ствие от иезу­и­тов, про­тив­ни­ков пра­во­слав­ной ве­ры, ко­то­рые из­древ­ле име­ли обы­чай се­ять по­сре­ди пше­ни­цы пра­во­сла­вия пле­ве­лы раз­до­ров и по­но­ше­ний. Ес­ли же слу­чай­но кто-ни­будь из та­мош­них знат­ных и вы­со­ких лиц спро­сит его о чине, то мог ска­зать, что име­ет чин епи­скоп­ства ра­ди то­го, что мо­жет ру­ко­по­ло­жить свя­щен­ни­ка и диа­ко­на, ко­гда их на­доб­но бу­дет на ме­сто умер­ших, а не ра­ди че­го дру­го­го. Но и та­кое за­яв­ле­ние пред­пи­сы­ва­лось де­лать с боль­шою осто­рож­но­стью.

Еще свя­ти­тель не по­ки­дал Рос­сию, как уже вла­сти опа­са­лись враж­деб­ных дей­ствий со сто­ро­ны ки­тай­цев и в осо­бен­но­сти со сто­ро­ны хит­рых иезу­и­тов. Ожи­да­ния эти оправ­да­лись, но ис­пол­ни­лось так­же и то, че­го Свя­тей­ший Си­нод ждал от свя­то­го Ин­но­кен­тия. На от­да­лен­ной окра­ине Рус­ско­го го­су­дар­ства свя­ти­тель был ис­тин­ным пас­ты­рем, яр­ким све­то­чем Хри­сто­ва уче­ния, при­вед­шим ко Гос­по­ду нема­ло душ из тьмы язы­че­ства.

Пе­ред отъ­ез­дом в Си­бирь свя­то­му Ин­но­кен­тию бы­ли вы­да­ны из пат­ри­ар­шей риз­ни­цы се­реб­ря­ные со­су­ды и омо­фор. Про­чую же необ­хо­ди­мую утварь по си­но­даль­но­му рас­по­ря­же­нию взя­ли в Суз­да­ле из риз­ни­цы мит­ро­по­ли­та Еф­ре­ма. А бо­го­слу­жеб­ные кни­ги бы­ли вы­да­ны ему из Си­но­даль­ной ти­по­гра­фии.

Око­ло го­да упо­тре­бил свя­ти­тель, чтобы до­стиг­нуть го­ро­да Ир­кут­ска, где он дол­жен был ждать даль­ней­ших рас­по­ря­же­ний Си­но­да. Пу­те­ше­ствие бы­ло весь­ма тя­гост­но и труд­но. Мно­го опас­но­стей гро­зи­ло пу­те­ше­ствен­ни­кам. Су­ро­вый кли­мат, незна­ко­мые ме­ста, от­сут­ствие до­рог, ди­кие зве­ри, ино­род­цы-ко­чев­ни­ки – все это при­шлось пе­ре­не­сти свя­то­му Ин­но­кен­тию и его спут­ни­кам. Им при­шлось иметь с со­бою по­рох и ру­жья. На­ко­нец, в мар­те 1722 го­да свя­ти­тель вме­сте со сво­ей сви­той при­был в Ир­кутск. Ир­кут­ский во­е­во­да По­лу­ек­тов немед­лен­но по­слал гра­мо­ту на­ше­го пра­ви­тель­ства в Ур­гу к Ту­шет­ха­ну, мон­голь­ско­му вла­де­те­лю, через ко­то­ро­го обыч­но пе­ре­сы­ла­лись гра­мо­ты ки­тай­ско­му пра­ви­тель­ству со сто­ро­ны Рос­сии.

Неза­дол­го пе­ред этим вре­ме­нем, в 1719 го­ду, им­пе­ра­тор Петр I от­пра­вил в Пе­кин по­соль­ство для раз­ре­ше­ния во­про­сов о сво­бод­ной тор­гов­ле Рос­сии с Ки­та­ем. По­слан­ни­ком был на­зна­чен ка­пи­тан гвар­дей­ско­го Пре­об­ра­жен­ско­го пол­ка Лев Из­май­лов. В ин­струк­ции, дан­ной Из­май­ло­ву, сто­я­ли тре­бо­ва­ния, чтобы ки­тай­ское пра­ви­тель­ство не воз­бра­ня­ло при­ез­жав­шим рус­ским со­дер­жать свою ве­ру, чтобы оно раз­ре­ши­ло по­строй­ку пра­во­слав­ной церк­ви и от­ве­ло для нее ме­сто. Но по­соль­ство Из­май­ло­ва не име­ло успе­ха: раз­ре­ше­ния на по­строй­ку вто­рой церк­ви да­но не бы­ло. В это вре­мя при­шло в Пе­кин из­ве­стие, что 700 че­ло­век мон­го­лов пе­ре­бе­жа­ли рус­скую гра­ни­цу. Этим ки­тай­ское пра­ви­тель­ство вос­поль­зо­ва­лось, чтобы пре­кра­тить пе­ре­го­во­ры с рус­ским по­слан­ни­ком: Из­май­ло­ву объ­яви­ли, что до тех пор не да­дут от­вет на его пред­ло­же­ния, по­ка не кон­чит­ся де­ло о бег­ле­цах. Из­май­лов дол­жен был уехать из Ки­тая в мар­те 1721 го­да.

Ко­гда свя­той Ин­но­кен­тий при­бли­зил­ся к ки­тай­ской гра­ни­це, в это вре­мя из Ки­тая уже вы­ехал наш по­слан­ник. Ту­шет­хан со­об­щил на­ше­му пра­ви­тель­ству, что при ре­ко­мен­да­тель­ной гра­мо­те свя­ти­те­лю нет пись­ма от си­бир­ско­го гу­бер­на­то­ра к нему, Ту­шет­ха­ну, и во­об­ще рус­ская но­вая мис­сия не мо­жет быть при­ня­та ра­нее, чем кон­чат­ся пе­ре­го­во­ры о вы­да­че бег­ле­цов. При­чи­ной та­ко­го нерас­по­ло­же­ния ки­тай­цев сле­ду­ет счи­тать за­висть иезу­и­тов. В ли­сте, или ре­ко­мен­да­тель­ной гра­мо­те, по­слан­ной из Се­на­та в от­сут­ствие Пет­ра Ве­ли­ко­го, свя­ти­тель был на­зван «ду­хов­ной осо­бой, гос­по­ди­ном Ин­но­кен­ти­ем Куль­чиц­ким». Иезу­и­ты по­спе­ши­ли объ­яс­нить в небла­го­при­ят­ном для нас смыс­ле, что долж­но под­ра­зу­ме­вать под сло­ва­ми «гос­по­дин, ду­хов­ная осо­ба».

При­слан­ная вско­ре то­боль­ским гу­бер­на­то­ром к Ту­шет­ха­ну гра­мо­та еще бо­лее за­труд­ни­ла и без то­го за­пу­тан­ные от­но­ше­ния. Со­глас­но с обы­ча­ем, Ин­но­кен­тий был на­зван в этой гра­мо­те «ве­ли­ким гос­по­ди­ном». Ки­тай­ское пра­ви­тель­ство от­ве­ча­ло, что богды­хан не мо­жет при­нять та­кой ве­ли­кой и важ­ной осо­бы. Так де­ло о по­сыл­ке в Ки­тай свя­ти­те­ля не мог­ло быть при­ве­де­но к же­лан­но­му кон­цу. По­до­зри­тель­ность и за­мкну­тость ки­тай­цев, ин­три­ги и за­висть иезу­и­тов, тя­же­лые ис­то­ри­че­ские усло­вия, ко­то­рые то­гда пе­ре­жи­ва­ло рус­ское го­су­дар­ство – это бы­ло вре­мя пер­сид­ско­го по­хо­да (пер­сид­ский по­ход был в 1722 г. им­пе­ра­тор Петр I при­ни­мал в нем лич­ное уча­стие) – вот глав­ные при­чи­ны, вос­пре­пят­ство­вав­шие успе­ху мис­сии.

Меж­ду тем по­ло­же­ние свя­ти­те­ля, ко­то­рый про­жи­вал то­гда в Тро­иц­ком Се­лен­гин­ском мо­на­сты­ре, бы­ло крайне тя­гост­но. Он неод­но­крат­но об­ра­щал­ся в Си­нод за даль­ней­ши­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми.

«Где мне гла­ву при­к­ло­ни­ти и про­чее жи­тия мо­е­го вре­мя окон­чи­ти Свя­тей­ший Пра­ви­тель­ству­ю­щий Си­нод за­бла­го­рас­су­дит? Про­шу по­кор­но о ми­ло­сти­вом ука­зе, что мне де­лать: си­деть ли в Се­лен­гин­ске и ждать то­го, че­го не ве­даю, или воз­вра­тить­ся на­зад? И чем? По­не­же без ука­за под­вод не да­дут. И ку­да? По­не­же ли­сы яз­ви­ны име­ют на опо­чи­нок (то есть для от­ды­ха), я же по сие вре­мя не имам, где гла­вы при­к­ло­ни­ти. Ски­та­ю­ся бо со дво­ра на двор и из до­ма в дом пре­хо­дя­щи».

Так опи­сы­вал сам свя­ти­тель свое по­ло­же­ние. Свя­тей­ший Си­нод, на­де­ясь, что по­ло­же­ние дел из­ме­нит­ся к луч­ше­му, при­слал в 1723 го­ду свя­ти­те­лю указ, ко­то­рым по­веле­вал ему пре­бы­вать в Се­лен­гин­ске до тех пор, по­ка не из­ме­нят­ся об­сто­я­тель­ства.

По­ло­же­ние свя­ти­те­ля все бо­лее и бо­лее ста­но­ви­лось бед­ствен­ным и за­труд­ни­тель­ным. Жа­ло­ва­нье ста­ли за­дер­жи­вать и не вы­да­вать, пи­сем в Рос­сию нель­зя бы­ло по­сы­лать, так как ки­тай­цы их пе­ре­хва­ты­ва­ли.

«Что ми хо­щет Свя­тей­ший Си­нод тво­рить и ку­да об­ра­тить? Ибо зе­ло пе­ча­лен есть, не ве­дая пу­ти, в онь­же пой­ду», – пи­сал свя­ти­тель в Си­нод.

Не по­лу­чая жа­ло­ва­ния, он сам и его сви­та пи­та­лись доб­ро­хот­ны­ми да­я­ни­я­ми рус­ских куп­цов; сви­та за­ни­ма­лась рыб­ной лов­лей, свя­ти­тель сам чи­нил свое из­но­шен­ное пла­тье. Скуд­на и бед­на бы­ла жизнь чи­нов ки­тай­ской мис­сии, но, бо­га­тый сми­ре­ни­ем и тер­пе­ни­ем, свя­ти­тель по­да­вал всем при­мер и уте­шал на­деж­дой на бу­ду­щее воз­да­я­ние. Един­ствен­ной от­ра­дой для бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия бы­ло то­гда со­вер­шать бо­го­слу­же­ние в Се­лен­гин­ском со­бо­ре. Но нуж­да за­ста­ви­ла его пе­ре­ехать на да­чу Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. Эта да­ча на­хо­ди­лась на ле­вом бе­ре­гу ре­ки Хил­ки, про­тив се­ле­ния Крас­но­яр­ско­го. В быв­шем при той да­че хра­ме свя­ти­тель из­ли­вал в мо­лит­вах пред Гос­по­дом свою пе­чаль; лишь од­на мо­лит­ва и под­дер­жи­ва­ла свя­то­го. Несмот­ря на тя­гост­ные усло­вия жиз­ни, свя­ти­тель не лю­бил оста­вать­ся в празд­но­сти. В сво­бод­ное от мо­литв вре­мя он пи­сал ико­ны. Мно­го та­ких икон, пи­сан­ных его ру­кою, со­хра­ня­лось в хра­ме се­ла Ку­на­леи, к ко­то­ро­му при­пи­са­но бы­ло Крас­но­яр­ское. В то же вре­мя свя­ти­тель про­по­ве­до­вал сло­во Бо­жие жив­шим во­круг бу­ря­там и мон­го­лам и мно­го со­дей­ство­вал утвер­жде­нию сре­ди них ис­тин­ной ве­ры Хри­сто­вой. По­се­му Цер­ковь, вос­по­ми­ная о свя­ти­те­ле, вос­пе­ва­ет: «Ра­дуй­ся, яко про­по­ве­дию Еван­ге­лия, то­бою к язы­кам мон­голь­ским при­не­сен­ной, зло­ухищ­ре­ние душ че­ло­ве­че­ских же­сто­ко по­сра­ми­ся». В Се­лен­гин­ске и на да­че мо­на­сты­ря свя­той про­жил три го­да.

Меж­ду тем в Ки­тае про­изо­шли пе­ре­ме­ны. Еще в кон­це 1722 го­да по­мер пре­ста­ре­лый богды­хан Кан­си и на пре­стол всту­пил сын его Юн-чжен. Но­вый го­су­дарь был очень нерас­по­ло­жен к ино­стран­цам и к хри­сти­а­нам: он рас­по­ря­дил­ся вы­слать из пре­де­лов Ки­тая боль­шую часть ка­то­ли­че­ских мис­си­о­не­ров, хра­мы их об­ра­тить в об­ще­ствен­ные до­ма, стро­го вос­пре­тил со­вер­шать бо­го­слу­же­ние. В этом нерас­по­ло­же­нии ки­тай­ско­го го­су­да­ря к хри­сти­а­нам и за­клю­ча­лась те­перь глав­ная при­чи­на то­го неопре­де­лен­но­го по­ло­же­ния, в ко­то­ром на­хо­дил­ся свя­ти­тель Ин­но­кен­тий.

В ав­гу­сте 1724 го­да воз­об­но­ви­лись пе­ре­го­во­ры с ки­тай­ски­ми упол­но­мо­чен­ны­ми, ко­то­рые при­бы­ли в Се­лен­гинск. Но они от­ка­за­лись хло­по­тать пе­ред сво­им пра­ви­тель­ством о про­пус­ке свя­то­го Ин­но­кен­тия. «Мы те­перь не мо­жем при­нять его, по­ка не до­ло­жим богды­ха­ну, а ко­гда бу­дет от са­мо­держ­ца все­рос­сий­ско­го некая пер­со­на с та­ки­ми же пол­но­мо­чи­я­ми, ка­кие у нас, и до­го­вор сде­ла­ет­ся о всем, за чем мы бы­ли при­сла­ны, сно­ва бу­дем то­гда (хло­по­тать) и об этом гос­по­дине, по­лу­чив ин­струк­ции от на­ше­го го­су­да­ря, при­нят ли он бу­дет или нет».

Так ки­тай­ские упол­но­мо­чен­ные по­тре­бо­ва­ли преж­де все­го от­прав­ки посла в Пе­тер­бург; на это нуж­но бы­ло мно­го вре­ме­ни.

В то вре­мя (14 фев­ра­ля 1725 го­да) из Си­но­да при­шел указ, ко­то­рым бла­жен­но­му свя­ти­те­лю по­веле­ва­лось вы­ехать из Се­лен­гин­ска в Ир­кутск и ждать здесь но­во­го ука­за. При­быв в Ир­кутск, свя­ти­тель с со­гла­сия То­боль­ско­го мит­ро­по­ли­та Ан­то­ния по­се­лил­ся в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­ти­тель про­жил по­чти год, не всту­па­ясь в де­ла управ­ле­ния, толь­ко по­свя­щая став­лен­ни­ков по по­ру­че­нию мит­ро­по­ли­та Си­бир­ско­го.

Но­вые невзго­ды ожи­да­ли свя­то­го му­жа на но­вом его ме­сто­жи­тель­стве. Ар­хи­манд­ри­том Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря был Ан­то­ний Плат­ков­ский, че­ло­век че­сто­лю­би­вый и очень хит­рый. Стрем­ле­ние стать во гла­ве пе­кин­ской мис­сии по­буж­да­ло его, не раз­би­рая средств, до­мо­гать­ся сво­ей це­ли. Плат­ков­ский от­ли­чал­ся необуз­дан­ным нра­вом и же­сто­ко­стью. Но за даль­но­стью от Пе­тер­бур­га и по­кро­ви­тель­ством неко­то­рых лиц он, не об­ра­щая вни­ма­ния на жа­ло­бы угне­тен­ных, про­дол­жал чи­нить неспра­вед­ли­во­сти. Узнав о при­ез­де свя­то­го Ин­но­кен­тия в Ир­кутск, То­боль­ский мит­ро­по­лит Ан­то­ний и гу­бер­на­тор князь Дол­го­ру­ков про­си­ли свя­ти­те­ля разо­брать их спор с Плат­ков­ским, но свя­ти­тель не взял на се­бя это­го, так как счи­тал се­бя не впра­ве раз­би­рать про­ступ­ки ар­хи­манд­ри­та, не со­сто­я­ще­го в его ве­де­нии.

В ап­ре­ле 1726 го­да в Ир­кутск при­был из Пе­тер­бур­га чрез­вы­чай­ный по­слан­ник граф Сав­ва Вла­ди­сла­вич Ра­гу­зин­ский. Граф Ра­гу­зин­ский по­слан был уже по смер­ти Пет­ра I им­пе­ра­три­цей Ека­те­ри­ной I для то­го, чтобы раз­ре­шить спор­ные де­ла меж­ду Рос­си­ей и Ки­та­ем. От­но­си­тель­но свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия да­но бы­ло гра­фу та­кое по­ста­нов­ле­ние Свя­тей­ше­го Си­но­да: ехать ему с по­слан­ни­ка­ми в Ки­тай, ес­ли с ки­тай­ской сто­ро­ны не бу­дет к то­му пре­пят­ствия; ес­ли же ту­да его не до­пу­стят, то пред­пи­сы­ва­лось ехать с гра­фом ар­хи­манд­ри­ту Ан­то­нию. Со­глас­но это­му ука­зу свя­то­му Ин­но­кен­тию при­шлось со­про­вож­дать по­слан­ни­ка до гра­ни­цы и по­сту­пать во­об­ще по со­ве­ту с ним. Свя­ти­тель от­пра­вил­ся в Се­лен­гинск. Но и на этот раз Гос­подь не при­вел ему пе­ре­ехать за гра­ни­цу Рос­сии. По­слан­ник пись­мен­но хо­да­тай­ство­вал пе­ред ки­тай­ски­ми вла­стя­ми о про­пус­ке свя­то­го Ин­но­кен­тия в Пе­кин, но не имел успе­ха. По­сле сви­да­ния с дву­мя ми­ни­стра­ми богды­ха­на на по­гра­нич­ной реч­ке Бу­ре по­слан­ник 31 ав­гу­ста 1726 го­да до­но­сил в Пе­тер­бург, «что ки­тай­ские ми­ни­стры, ко­то­рые на гра­ни­це его при­ни­ма­ли, епи­ско­па Ин­но­кен­тия Куль­чиц­ко­го ту­да с ним, гра­фом, в Ки­тай без ука­за хан­ско­го не про­пу­сти­ли, и не ча­ет он, чтобы его ки­тай­цы при­ня­ли». В то же вре­мя Ра­гу­зин­ский со­об­щал, что, по сло­вам ки­тай­ских ми­ни­стров, богды­хан ни­ко­гда не со­гла­сит­ся при­нять в Ки­тай та­кую пре­ве­ли­кую осо­бу, так как «ве­ли­ким гос­по­ди­ном на­зы­ва­ет­ся их па­па или ху­тух­та». Та­кое до­не­се­ние Ра­гу­зин­ско­го бы­ло при­ня­то в Пе­тер­бур­ге к све­де­нию. При­ня­то бы­ло и пред­став­ле­ние гра­фа, чтобы по­ехать в Пе­кин ар­хи­манд­ри­ту Ан­то­нию, о ко­то­ром тот от­зы­вал­ся с по­хва­лою: жи­вя в Ир­кут­ске, «учит несколь­ко де­тей язы­ку мон­голь­ско­му и бы­вал в Пе­кине и че­ло­век трезв и не без ума». И вот Свя­тей­ший Си­нод по­веле­ва­ет свя­ти­те­лю Ин­но­кен­тию впредь до по­лу­че­ния но­во­го ука­за на­чаль­ство­вать в Ир­кут­ском Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Неиз­вест­ность и неопре­де­лен­ность по­ло­же­ния то­ми­ли свя­ти­те­ля. Чем бо­лее про­хо­ди­ло вре­ме­ни, тем все бо­лее за­труд­не­ний и ли­ше­ний при­хо­ди­лось ему ис­пы­ты­вать. Но он тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил их, ибо знал, что без во­ли Бо­жи­ей ни один во­лос не мо­жет упасть с го­ло­вы че­ло­ве­ка. Несча­стия и ли­ше­ния – это луч­ший путь, ве­ду­щий к веч­но­му бла­жен­ству. Свя­той Ин­но­кен­тий пе­ре­но­сил их без ро­по­та.

Недол­го, од­на­ко, свя­ти­те­лю при­шлось ждать но­во­го на­зна­че­ния: 26 ав­гу­ста 1727 го­да он по­лу­чил указ о бы­тии ему епи­ско­пом в Ир­кут­ске. До се­го вре­ме­ни Цер­ковь Ир­кут­ская при­зна­ва­лась толь­ко ви­ка­ри­ат­ством То­боль­ской мит­ро­по­лии. Те­перь она бы­ла вы­де­ле­на в осо­бую епи­ско­пию. На но­вом по­при­ще жда­ло свя­ти­те­ля не от­дох­но­ве­ние, не успо­ко­е­ние от преж­них тру­дов, а еще бо­лее за­бот, еще бо­лее невзгод. До­ста­точ­но упо­мя­нуть, что на­зна­че­ние в Ир­кутск его пред­ше­ствен­ни­ки при­ни­ма­ли как на­ка­за­ние и очень тя­го­ти­лись этим. Не так ду­мал свя­ти­тель. Не от­ды­ха он ис­кал в зем­ной жиз­ни, а тру­да.

2 сен­тяб­ря 1727 го­да он об­ра­тил­ся с пер­вым сло­вом к сво­ей пастве как ар­хи­пас­тырь и отец. Вот его по­сла­ние: «Бо­жи­ею ми­ло­стию прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий, епи­скоп Ир­кут­ский и Нер­чин­ский. Во град Ир­кутск всем Церк­ви Свя­тыя и Во­сточ­ныя сы­ном по­слуш­ным, ду­хов­ным и мир­ским, бла­го­дать Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, лю­бовь Бо­га и От­ца и при­ча­стие Свя­та­го Ду­ха да бу­дет со все­ми ва­ми. По­не­же бла­го­сло­ве­ни­ем Бо­жи­им ея им­пе­ра­тор­ское ве­ли­че­ство, имея серд­це свое бла­го­дат­ное в ру­це Бо­жи­ей, по до­кла­ду Свя­тей­ша­го пра­ви­тель­ству­ю­ща­го Си­но­да, бла­го­во­ли­ла мя ми­ло­сти­вым сво­им им­пе­ра­тор­ским ука­зом опре­де­лить в Ир­кут­скую епар­хию на­сто­я­щим епи­ско­пом, и ти­ту­ло­ва­ти се­бе по той епар­хии, яко­же и преж­де бы­ва­ло, то­го ра­ди мо­лю преж­де всех тво­ри­ти мо­ле­ния за ея им­пе­ра­тор­ское ве­ли­че­ство о здра­вии, и всея ея им­пе­ра­тор­ской фа­ми­лии, Свя­тей­ша­го пра­ви­тель­ству­ю­ща­го Си­но­да, та­кож­де и о на­шем сми­ре­нии, ти­ту­луя нас Ир­кут­ским и Нер­чин­ским. Про­чее мо­лим вас и ар­хи­пас­тыр­ски уве­ще­ва­ем, да та­кож­де мудр­ствуй­те еди­но­душ­но, друг дру­га че­стию боль­ша тво­ря­ще, мир и лю­бовь меж­ду со­бою иму­ще, яко­же и апо­стол свя­тый Па­вел по­уча­ет: ели­ка пре­чест­на, ели­ка пре­лю­без­на, ели­ка пре­х­валь­на и про­чая, сих по­учай­те­ся, сим по­сле­дуй­те, сия дер­жи­те, та­ко да и вре­мен­ная бла­гая и веч­ная удо­сто­и­тесь на­сле­до­ва­ти, все­усерд­но же­ла­ем и бла­го­сло­ве­ние по­сы­ла­ем. Аминь. Ин­но­кен­тий епи­скоп».

Мно­го огор­че­ний до­ста­вил свя­то­му Ин­но­кен­тию Ан­то­ний Плат­ков­ский. Воз­гор­див­шись сво­им на­зна­че­ни­ем в пе­кин­скую мис­сию, он по­тре­бо­вал у свя­ти­те­ля де­нег бо­лее 1000 руб­лей из сум­мы Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, не имея на то ни­ка­ко­го пра­ва. Свя­ти­тель от­ве­чал, что вы­слать тре­бу­е­мой сум­мы он не мо­жет, так как та­ких де­нег в мо­на­стыр­ской казне нет. В то же вре­мя от­кры­лось, что сам Плат­ков­ский, в быт­ность свою в Ир­кут­ске ар­хи­манд­ри­том Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, рас­тра­тил боль­шие день­ги. Над­мен­ный ар­хи­манд­рит гро­зил да­же, что он бу­дет жа­ло­вать­ся в Си­нод. Но де­ло кон­чи­лось тем, что он при­нуж­ден был сми­рить­ся и вы­пла­тить рас­тра­чен­ные им день­ги.

Та­кие неспра­вед­ли­вые при­тя­за­ния Плат­ков­ско­го силь­но утруж­да­ли свя­ти­те­ля, ко­то­рый в то же вре­мя рев­ност­но за­ни­мал­ся де­ла­ми по сво­ей епар­хии. Всту­пая на ар­хи­пас­тыр­ский пре­стол в Ир­кут­ске, свя­той Ин­но­кен­тий был пре­ис­пол­нен усер­дия по­слу­жить на поль­зу сво­ей паст­вы, по­свя­тить все си­лы сво­им па­со­мым. Он яс­но про­ви­дел, что мно­го тру­дов ему пред­сто­ит на но­вом слу­же­нии. Ду­хо­вен­ство в но­вой епар­хии бы­ло в са­мом жал­ком по­ло­же­нии. Боль­шин­ство из лиц ду­хов­ных не по­лу­чи­ло по­чти ни­ка­ко­го об­ра­зо­ва­ния. Неве­же­ствен­ные пас­ты­ри немно­гим от­ли­ча­лись от па­со­мых и не мог­ли быть ду­хов­ны­ми ру­ко­во­ди­те­ля­ми их – на­став­лять на­зи­да­тель­ным сло­вом и при­вле­кать доб­рым при­ме­ром. Де­ти ду­хов­ных учи­лись то­гда по боль­шей ча­сти у сво­их от­цов, а те, са­ми по­лу­чив скуд­ное об­ра­зо­ва­ние, немно­го­му мог­ли на­учить сво­их де­тей. Недо­ста­точ­ное при­го­тов­ле­ние к свя­щен­но­му са­ну необ­хо­ди­мо влек­ло за со­бою раз­ные бес­по­ряд­ки и нестро­е­ния. Мно­гие свя­щен­ни­ки с тру­дом чи­та­ли и, сты­дясь сво­е­го без­гра­мот­ства, под­пись за них дру­гих лиц объ­яс­ня­ли сво­им сла­бым зре­ни­ем, что «де он, поп, очи­ма скор­бен». Но­вых слу­жи­те­лей Церк­ви взять бы­ло неот­ку­да, ибо в свя­щен­ни­ки воз­во­ди­лись из низ­ших сте­пе­ней; из дьяч­ка ста­ви­ли диа­ко­ном, а диа­кон воз­во­дил­ся в сан иерея.

Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий не за­мед­лил при­нять все до­ступ­ные ему сред­ства для ис­ко­ре­не­ния та­ких нестро­е­ний. Он по­тре­бо­вал, чтобы все свя­щен­ни­ки в вос­крес­ные дни чи­та­ли книж­ки, разо­слан­ные Свя­тей­шим Си­но­дом, под на­зва­ни­ем «За­по­ве­ди с тол­ко­ва­ни­ем», так­же по­уче­ния свя­тых от­цов Церк­ви. В слу­чае неис­пол­не­ния сво­их обя­зан­но­стей свя­ти­тель гро­зил нера­ди­вым пас­ты­рям су­дом Бо­жи­им, на ко­то­ром они долж­ны бу­дут дать от­веть не толь­ко за се­бя, но и за сво­их де­тей ду­хов­ных. Во­об­ще, по­ни­мая важ­ное зна­че­ние ду­хо­вен­ства, свя­той Ин­но­кен­тий ста­рал­ся воз­вы­сить его по­ло­же­ние, что вид­но из од­ной ре­чи его, об­ра­щен­ной к пас­ты­рям. В этой ре­чи свя­ти­тель ста­рал­ся объ­яс­нить важ­ность и от­вет­ствен­ность иерей­ско­го слу­же­ния. Он го­во­рил, что свя­щен­ни­ки – стро­и­те­ли та­ин Бо­жи­их, свет для тьмы, соль зем­ли, звез­ды неба, пас­ты­ри, ко­то­рые обя­за­ны от­го­нять вол­ков от сво­е­го сло­вес­но­го ста­да. Свя­щен­ни­ки, го­во­рил рев­ност­ный ар­хи­пас­тырь, долж­ны усерд­но устро­ять дом Бо­жий, укра­шать его вся­ким бла­го­де­я­ни­ем, осо­бен­но усерд­но про­по­ве­до­вать сло­во Бо­жие, непре­рыв­но по­учая сво­их ду­хов­ных чад.

Но од­ни­ми пред­пи­са­ни­я­ми нель­зя бы­ло все­го ис­пра­вить. Нуж­но бы­ло доб­рым уче­ни­ем и вос­пи­та­ни­ем при­го­то­вить бу­ду­щих пас­ты­рей Церк­ви. По­се­му свя­ти­тель мно­го за­бо­тил­ся об учи­ли­ще. До него бы­ла од­на мон­голь­ская шко­ла, за­ве­ден­ная во вре­мя Плат­ков­ско­го при Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Но при Плат­ков­ском шко­ла эта бы­ла в са­мом пло­хом со­сто­я­нии. В на­ча­ле 1728 го­да свя­ти­тель устро­ил при мон­голь­ской шко­ле и рус­скую. С то­го вре­ме­ни шко­ла по­лу­чи­ла на­зва­ние рус­ско-мон­голь­ской. Из рус­ско­го от­де­ле­ния этой шко­лы долж­ны бы­ли вы­хо­дить бу­ду­щие пас­ты­ри. Свя­ти­тель мно­го за­бо­тил­ся о ней; он при­вел в по­ря­док ее по­ме­ще­ние, вы­звал сам учи­те­лей. В шко­лу при­ни­ма­лись де­ти не толь­ко из ду­хо­вен­ства, но так­же из всех со­сло­вий. Ду­хо­вен­ству свя­ти­тель при­ка­зал немед­лен­но до­став­лять в шко­лу сво­их де­тей в воз­расте от 7 до 15 лет. Не ис­пол­нив­шие это­го рас­по­ря­же­ния долж­ны бы­ли упла­чи­вать 15 руб­лей штра­фа и, кро­ме то­го, де­тей вы­сы­ла­ли через на­чаль­ство на счет непо­слуш­ных. В 1730 го­ду, по про­ше­ствии двух лет по­сле от­кры­тия шко­лы, в ней бы­ло уже око­ло 36 че­ло­век уча­щих­ся. Свя­ти­тель уве­ли­чил жа­ло­ва­ние учи­те­лям; он так­же рев­ност­но за­бо­тил­ся и о до­став­ле­нии необ­хо­ди­мых книг. В 1729 го­ду для мон­голь­ско­го от­де­ле­ния вы­пи­сал несколь­ко книг у лам, жив­ших за озе­ром Бай­кал. Пе­ре­пис­чи­ки пе­ре­пи­са­ли эти кни­ги, под­лин­ни­ки бы­ли воз­вра­ще­ны их вла­дель­цам, а но­вые кни­ги бы­ли пе­ре­да­ны в шко­лу для поль­зо­ва­ния ими. Для над­зо­ра над уче­ни­ка­ми свя­ти­тель вы­брал иеро­мо­на­ха Лав­рен­тия. Со­дер­жа­ние шко­лы сто­и­ло ему нема­лых за­бот и огор­че­ний. Сред­ства бы­ли крайне скуд­ны. Глав­ным об­ра­зом свя­ти­тель со­дер­жал эту шко­лу на до­хо­ды Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря и на свои соб­ствен­ные, хо­тя по­след­ние бы­ли очень незна­чи­тель­ны.

Де­ло в том, что при опре­де­ле­нии свя­то­го Ин­но­кен­тия на Ир­кут­скую ка­фед­ру не бы­ло по­че­му-то сде­ла­но рас­по­ря­же­ние о жа­ло­ва­нии ему. Так­же и пре­де­лы его епар­хии не обо­зна­че­ны бы­ли точ­но. То­боль­ский мит­ро­по­лит Ан­то­ний удер­жи­вал за со­бою неко­то­рые окру­ги, ко­то­рые долж­ны бы­ли бы пе­рей­ти к свя­то­му Ин­но­кен­тию, так как ра­нее бы­ли в ве­де­нии Ир­кут­ско­го ви­кар­но­го епи­ско­па. Свя­ти­тель хо­да­тай­ство­вал пе­ред Си­но­дом в 1728 г. о сво­ем жа­ло­ва­нии и про­сил точ­нее обо­зна­чить гра­ни­цы но­вой епар­хии. Свя­тей­ший Си­нод 29 ав­гу­ста по­ста­но­вил о вы­да­че жа­ло­ва­ния свя­ти­те­лю и опре­де­лил по­стро­ить ар­хи­ерей­ский дом для него; то­гда же он на­шел необ­хо­ди­мым вклю­чить в со­став но­вой епар­хии не толь­ко Се­лен­гин­ский округ, но так­же еще окру­ги Якут­ский и Илим­ский. Для окон­ча­тель­но­го ре­ше­ния это по­ста­нов­ле­ние Си­но­да бы­ло по­сла­но в се­нат, но дол­го еще при­шлось ждать се­нат­ско­го рас­по­ря­же­ния.

В то вре­мя в Си­би­ри был та­кой обы­чай: при­хо­жане са­ми из сво­ей сре­ды вы­би­ра­ли лиц, ко­то­рых счи­та­ли до­стой­ны­ми свя­щен­ства, и по­сы­ла­ли их для по­став­ле­ния к епи­ско­пу. И свя­той Ин­но­кен­тий ува­жал этот обы­чай, при­чем ни­сколь­ко не по­сту­пал­ся сво­им пра­вом сле­дить за тем, чтобы из­бран­ные пас­ты­ри бы­ли до­стой­ны сво­е­го зва­ния, и по­став­лял толь­ко та­ко­вых. Ес­ли по справ­ке в ар­хи­ерей­ском при­ка­зе дей­стви­тель­но вы­бран­ное ли­цо не име­ло ни­ка­ких пре­пят­ствий к при­ня­тию свя­щен­но­го са­на, то свя­ти­тель по­ла­гал ре­зо­лю­цию «для на­уче­ния в шко­ле». Из­би­ра­е­мый по­сы­лал­ся в мон­голь­ско-рус­скую шко­лу и здесь учил­ся не ме­нее двух ме­ся­цев. В это вре­мя он был обя­зан спи­сать для се­бя пра­ви­ла из Ду­хов­но­го Ре­гла­мен­та, от­но­ся­щи­е­ся к свя­щен­ни­че­ско­му слу­же­нию, за­тем за­учить их на­изусть. В то же вре­мя он зна­ко­мил­ся с пред­сто­я­щим ему но­вым слу­же­ни­ем. При вы­пус­ке из шко­лы вы­ше­упо­мя­ну­тый иеро­мо­нах Лав­рен­тий ис­пы­ты­вал его. Ес­ли по ис­пы­та­нии вы­бран­ный при­зна­вал­ся до­стой­ным, то по­лу­чал став­лен­ную гра­мо­ту от свя­ти­те­ля и, на­учив­шись от­прав­лять цер­ков­ное бо­го­слу­же­ние, уез­жал на ме­сто сво­е­го слу­же­ния. Так за­бо­тил­ся свя­ти­тель о из­бра­нии до­стой­ных пас­ты­рей. Ес­ли же кто из из­бран­ных при­хо­жа­на­ми лиц ока­зы­вал­ся недо­стой­ным ве­ли­ко­го са­на, то свя­ти­тель от­вер­гал та­ко­го.

При об­шир­но­сти Си­би­ри и при за­труд­ни­тель­но­сти про­ез­дов свя­ти­те­лю Ин­но­кен­тию неред­ко при­хо­ди­лось ру­ко­по­ла­гать свя­щен­ни­ков не толь­ко для сво­ей Ир­кут­ской епар­хии, но и для со­пре­дель­ной То­боль­ской. Мно­гим став­лен­ни­кам го­раз­до бли­же бы­ло ехать для по­свя­ще­ния в Ир­кутск, чем в То­больск. Но свя­ти­тель Ин­но­кен­тий де­лал это по прось­бе и уго­во­ру с То­боль­ским мит­ро­по­ли­том Ан­то­ни­ем.

Мно­го за­бо­тил­ся св. Ин­но­кен­тий о бла­го­ле­пии служ­бы Бо­жи­ей. До него ча­сто в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни не бы­ва­ло бо­го­слу­же­ния или бы­ва­ло оно в неудоб­ное вре­мя; жи­те­ли Ир­кут­ска жа­ло­ва­лись на это свя­ти­те­лю, и он рев­ност­но ис­ко­ре­нял эти бес­по­ряд­ки. Свя­ти­тель рас­по­ря­дил­ся, чтобы свя­щен­ни­ки в го­ро­де Ир­кут­ске не со­вер­ша­ли ли­тур­гии слиш­ком ра­но. Он при­ка­зал в празд­ни­ки бла­го­ве­стить к ли­тур­гии в 9 ча­сов утра, а в про­стые дни – в 7 с по­ло­ви­ной.

Свя­той Ин­но­кен­тий рас­по­ря­дил­ся и о том, чтобы свя­щен­ни­ки его епар­хии не ис­пол­ня­ли треб в чу­жих при­хо­дах, ис­клю­чая край­ней необ­хо­ди­мо­сти. Толь­ко на ис­по­ведь бы­ло доз­во­ле­но при­ни­мать каж­до­го при­хо­дя­ще­го да­же из дру­гих при­хо­дов. При­ча­щать­ся же вся­кий был обя­зан в сво­ем при­ход­ском хра­ме, при­чем ес­ли он был у ис­по­ве­ди в дру­гом при­хо­де, то от ду­хов­но­го от­ца да­ва­лась ему от­пуск­ная гра­мо­та, удо­сто­ве­ря­ю­щая в том, что он был на ис­по­ве­ди и до­сто­ин при­ня­тия Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин.

Свя­ти­тель об­ра­тил осо­бен­ное вни­ма­ние на боль­шое чис­ло укло­няв­ших­ся от ис­по­ве­ди. В од­ном Ир­кут­ске в 1722 г. чис­ло не быв­ших у ис­по­ве­ди до­хо­ди­ло до 420 че­ло­век. Свя­ти­тель не мог без вни­ма­ния оста­вить это­го. Ви­нов­ным бы­ло сде­ла­но вну­ше­ние, чтобы они стро­го ис­пол­ня­ли по­ста­нов­ле­ния Церк­ви.

Во­об­ще свя­той пер­во­пре­столь­ник Ир­кут­ский был рев­ност­ным пас­ты­рем под­чи­нен­ной епар­хии, опыт­ным устро­и­те­лем цер­ков­ной жиз­ни в глу­хом краю необъ­ят­ной Си­би­ри. С этой сто­ро­ны осо­бен­но за­ме­ча­тель­на ин­струк­ция свя­ти­те­ля, дан­ная свя­щен­ни­ку Да­ни­и­лу Ива­но­ву, «за­ка­щи­ку», по-на­ше­му – бла­го­чин­но­му.

«Вы­дать те­бе за­каз (бла­го­чи­ние) За­мор­ский (За­бай­каль­ский) во всем Се­лен­гин­ском окру­ге, а в дей­ствии по­сту­пать по сим пунк­там:

1. Объ­е­хать те­бе церк­ви в тво­ем за­ка­зе и смот­реть все­го бла­го­чи­ния цер­ков­но­го и над свя­щен­ни­ка­ми, и над всем при­чтом, а имен­но: не бес­чин­ство­ва­ли бы, не шу­ме­ли бы по ули­цам или в церк­ви пья­ни; не пи­ют ли ви­но по ка­ба­кам и про­чая по при­бав­ле­нию Ре­гла­мен­та о свя­щен­ни­ках.

2. Ука­зы его ве­ли­че­ства рас­сы­лать, а для рас­сыл­ки оных по­сы­лать по­оче­ред­но в тво­ем за­ка­зе дьяч­ков и по­но­ма­рей, аще ку­да ско­рых и хо­ро­ших по­пут­чи­ков не при­лу­чит­ся, а под­во­ды дьяч­кам и по­но­ма­рям брать от церк­ви до церк­ви.

3. Те­бе, свя­щен­ни­ку, да­вать ве­неч­ные па­мя­ти ко всем церк­вам сво­е­го за­ка­за, по Пра­ви­лам свя­тых апо­стол и свя­тых отец и по ука­зам Его Ве­ли­че­ства; и аще где да­ле­ко, то иным при­ка­зы­вать; со­би­рать по­шли­ну по преж­не­му обык­но­ве­нию без из­ли­ше­ства; та­кож­де да­вать дьяч­кам и по­но­ма­рям ука­зы по ука­зу Прео­свя­щен­но­го со взя­ти­ем по­шлин; в про­ше­ни­ях о ме­стах про­пи­са­но бы бы­ло, ру­га ли (то есть жа­ло­ва­нье ли) ему или из до­хо­дов пи­тать­ся бу­дет, и что он доб­рый и не по­до­зри­тель­ный че­ло­век.

4. Те­бе же по­все­год­но со­би­рать со всех церк­вей тво­е­го за­ка­за дан­ные по та­бе­ли оклад­ные день­ги без из­ли­ше­ства. Аще где воз­об­но­вят­ся по ука­зу ча­сов­ни, дан­ные оклад­ные со­би­рать же и от­да­вать.

5. Аще кто на свя­щен­ни­ка или на при­чет­ни­ка по­да­ет те­бе до­но­ше­ние, те­бе смот­реть; аще в ка­ком важ­ном де­ле есть, от­сы­лать в Ир­кут­ский ар­хи­ерей­ский при­каз к ре­ше­нию, аще же о ма­ло­важ­ных де­лех, та­ко­выя са­мо­му по пра­ви­лам и ре­гла­мен­ту ре­шать, без вся­кой по­на­ров­ки (то есть без вся­ко­го по­пусти­тель­ства).

6. О сво­ем ре­ше­нии де­ла до­но­сить в при­каз.

7. До­став­лять от всех церк­вей мет­ри­че­ские тет­ра­ди и ис­по­вед­ные за­пи­си.

8. Над­зи­рать за тем, чтобы не бы­ло бес­пас­порт­ных ду­хов­ных лиц в окру­ге и, ес­ли ока­жут­ся, до­став­лять к прео­свя­щен­но­му.

9. Над­зи­рать за тем, нет ли рас­коль­ни­ков и, ес­ли ока­жут­ся, до­но­сить.

10. Не по­сту­пать сверх пра­ва, предо­став­лен­но­го ин­струк­ци­ей, и де­ла долж­но­сти ис­пол­нять усерд­но и по со­ве­сти.

11. На бу­ма­гу, чер­ни­ла брать со всех церк­вей по про­пор­ции, сколь­ко изой­дет; та­ко­же и пис­чи­ку опре­де­лить с каж­дой церк­ви по руб­лю, а боль­ше не опре­де­лять.

12. Под­во­ды раз­ло­жить на свя­щен­ни­ков с при­чет­ни­ки и со­брать с них день­ги в од­ну сум­му, по рас­смот­ре­нии при­хо­да, с ко­го над­ле­жать боль­ше, с ко­го мень­ше, чтоб в том ни­ко­му не бы­ло оби­ды; ко­гда при­дут ка­кие ука­зы, то на­и­мо­вать из той сум­мы со­бран­ной без из­ли­ше­ства и рас­сы­лать, ку­да над­ле­жит».

Во­об­ще недол­го­лет­нее пре­бы­ва­ние свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия на Ир­кут­ской ка­фед­ре бы­ло озна­ме­но­ва­но непре­рыв­ны­ми за­бо­та­ми его о бла­ге вве­рен­ной ему паст­вы и неусып­ны­ми тру­да­ми. Сам он всем по­да­вал при­мер стро­гой бла­го­че­сти­вой жиз­ни и тре­бо­вал, чтобы и ду­хо­вен­ство слу­жи­ло при­ме­ром для сво­ей паст­вы. Но труд­но бы­ло бо­роть­ся свя­ти­те­лю с неко­то­ры­ми по­ро­ка­ми, ко­то­ры­ми стра­да­ло си­бир­ское ду­хо­вен­ство. Осо­бен­но силь­но был раз­вит сре­ди него по­рок пьян­ства. Ча­сто свя­щен­ни­ки «бы­ва­ли силь­ны и храб­ры к пи­тью» в до­мах при­хо­жан. Та­кие пас­ты­ри и в хра­ме Бо­жи­ем поз­во­ля­ли се­бе непри­стой­ные по­ступ­ки. «В церк­вах, – го­во­рят до­ку­мен­ты то­го вре­ме­ни, – та­кие свя­щен­ни­ки ино­гда бра­нят­ся, ино­гда и де­рут­ся; дру­зии же зло­нрав­нии свя­щен­ни­цы в церк­ви и ал­та­ре сквер­но­сло­вят, бра­нят­ся и тво­рят дом Бо­жий вер­те­пом раз­бой­ни­ков; мно­гие свя­щен­ни­ки чре­во­уго­дию сво­е­му сле­до­ва­ли, пья­ные бро­ди­ли по ули­цам, ва­ля­лись в ка­ба­ках; по ули­цам бро­дя, бес­чи­ние шу­ме­ли, ло­жи­лись спать на до­ро­ге, ко­щун­ство­ва­ли, дра­лись».

На это уже бы­ло дав­но об­ра­ще­но вни­ма­ние ду­хов­ной вла­сти. Еще в 1702 г. в То­боль­ске был со­бран Со­бор по по­во­ду та­ких бес­чинств. Здесь бы­ли из­да­ны пра­ви­ла про­тив пьян­ства свя­щен­ни­ков и про­че­го прит­ча. Од­но из них под­вер­га­ет стро­гой от­вет­ствен­но­сти ви­нов­ных: «Свя­щен­ник, аще в без­мер­ном явит­ся пьян­стве, или диа­кон, или дья­чек и по­но­марь, пене ар­хи­ерей­ской под­ле­жит, яко со­блазн ми­ру, по тре­тьем же на­ка­за­нии чужд да бу­дет свя­щен­ства».

Свя­той Ин­но­кен­тий вся­ки­ми ме­ра­ми ста­рал­ся ис­ко­ре­нить пьян­ство; ви­нов­ных он под­вер­гал су­ду.

Раз до свя­ти­те­ля до­шли слу­хи, что сто­рож од­ной церк­ви с цер­ков­ным клю­чом был в пи­тей­ном до­ме и там в нетрез­вом ви­де всту­пил в дра­ку с дру­ги­ми. Свя­ти­тель по­тре­бо­вал к се­бе ви­нов­но­го, усо­ве­щи­вал его. Ко­гда же тот со­знал­ся во всем, свя­ти­тель по­ве­лел его дер­жать вза­пер­ти в мо­на­стыр­ской хле­бо­пе­карне с тем, чтобы он се­ял му­ку, а за­тем от­пу­стить, взяв с него рас­пис­ку – впредь цер­ков­но­го клю­ча не но­сить с со­бой в кор­чем­ни­цу и жить трез­во.

Не толь­ко на­ка­за­ни­ем, но ча­ще все­го уве­ща­ни­ем и сво­им муд­рым сло­вом ста­рал­ся свя­ти­тель ис­прав­лять под­чи­нен­ных. С 1729 го­да во­ен­ная цер­ковь Якут­ско­го пол­ка по­сту­пи­ла в ве­де­ние Ир­кут­ско­го ар­хи­пас­ты­ря. Свя­ти­те­лю до­нес­ли, что пол­ко­вой свя­щен­ник иеро­мо­нах Фе­о­фан Ка­пар­ский ве­дет силь­но нетрез­вую жизнь и не ис­пол­ня­ет сво­их обя­зан­но­стей. Да­же дни Страст­ной сед­ми­цы не оста­нав­ли­ва­ли его. Свя­ти­тель об­ра­тил­ся к нему с тро­га­тель­ным, чи­сто оте­че­ским вра­зум­ле­ни­ем: «Чест­ный отец Фе­о­фан! Не за­слу­жил ты та­ко­го на­ше­го вра­зум­ле­ния, а ско­рее до­сто­ин бес­че­стия. Од­на­ко мы пи­шем к те­бе. Как ты не сты­дишь­ся, что при­зван от Гос­по­да Бо­га о всем ми­ре свя­тую жерт­ву при­но­сить и па­сти ста­до сло­вес­ных овец Его, о ни­х­же ис­тя­зан бу­дешь и дашь от­вет в день страш­но­го ис­пы­та­ния, а сам ты то­го зва­ния не со­дер­жишь, но бес­пре­стан­но пьешь и без­год­но упи­ва­ешь­ся до­пья­на, а де­ла сво­е­го не ис­прав­ля­ешь, чи­нишь мно­гие без­дель­ные непо­треб­ства. Де­ло ли это свя­щен­ни­ка? Ныне те­бе это пи­шем, уве­ще­вая те­бя оте­че­ски, чтобы ты ис­пра­вил­ся. Ес­ли же ты не оста­вишь сво­их по­ро­ков, то знай, что с бес­че­сти­ем ты из пол­ку пе­ре­ме­нен бу­дешь, по­зван к нам на суд и при­мешь до­стой­ное по де­лам тво­им. Но про­шу, ис­правь­ся».

Все­ми си­ла­ми ста­рал­ся свя­ти­тель ис­ко­ре­нить этот недуг ду­хов­ных пас­ты­рей на­ро­да. Для се­го-то он и тре­бо­вал, чтобы при­хо­жане бы­ли осмот­ри­тель­ны в сво­ем из­бра­нии бу­ду­щих свя­щен­ни­ков, из­би­ра­ли до­стой­ных, а не та­ких, ко­то­рые «над­зи­ра­ют кор­чем­ни­цы». «Се­го ра­ди, – го­во­рил свя­ти­тель в од­ном из сво­их по­уче­ний к пас­ты­рям, – до­сто­ит им по­знать свою честь и хра­нить ее, яко зе­ни­цу ока, да свет не об­ра­тит­ся в тьму и сла­ва – в бес­че­стие».

Свя­ти­тель за­бот­ли­во сле­дил, чтобы не бы­ло ни­ка­ких рас­прей и раз­до­ров сре­да ду­хо­вен­ства. А при то­гдаш­нем со­сто­я­нии Си­бир­ской Церк­ви та­кие слу­чаи дей­стви­тель­но ино­гда про­ис­хо­ди­ли, как это вид­но из сле­ду­ю­ще­го.

Дво­рян­ский сын Ни­ки­та Вар­ла­а­мов с цар­ско­го раз­ре­ше­ния по­стро­ил в 1709 го­ду мо­на­стырь в Нер­чин­ске на свое ижди­ве­ние. Со­глас­но с цар­ской гра­мо­той Ни­ки­та был воз­ве­ден в сан игу­ме­на и на­ре­чен Пан­кра­ти­ем. В этой гра­мо­те бы­ло ска­за­но, чтобы «игу­ме­нам не ве­дать кре­стьян, ве­дать им ток­мо цер­ковь Бо­жию». За­ве­до­ва­ние мо­на­стыр­ски­ми иму­ще­ства­ми по­сле Пан­кра­тия долж­но бы­ло пе­рей­ти к од­но­му из ми­рян. Это и вы­зва­ло сре­ди бра­тии недо­воль­ство и ма­лое ува­же­ние к вновь вы­бран­но­му игу­ме­ну по­сле Пан­кра­тия – иеро­мо­на­ху На­фа­наи­лу. Неко­то­рые из бра­тии поз­во­ля­ли се­бе бра­нить но­во­го игу­ме­на; ссо­ры и брань, свое­во­лие и непо­слу­ша­ние в оби­те­ли бы­ли непре­стан­ные. На­фа­наи­лу при­шлось лич­но про­сить свя­то­го Ин­но­кен­тия, чтобы он сво­ей свя­ти­тель­ской вла­стью по­ло­жил пре­дел та­ким бес­по­ряд­кам. Свя­ти­тель не остал­ся глух к прось­бам На­фа­наи­ла и по­слал в Нер­чин­ский мо­на­стырь та­кое по­сла­ние: «Указ на­ше­го ар­хи­ерей­ства Нер­чин­ско­го Успен­ско­го мо­на­сты­ря мо­на­хам, вклад­чи­кам и кре­стья­нам. Из­вест­но на­ше­му ар­хи­ерей­ству от до­сто­вер­ных пер­сон учи­ни­лось, а наи­па­че от то­го мо­на­сты­ря игу­ме­на На­фа­наи­ла, ко­то­рый в про­шлом го­де по прось­бе на­шей, а по бла­го­да­ти Все­свя­та­го Ду­ха, через мер­ность на­шу про­из­ве­ден к вам в игу­ме­на, что от мо­на­хов и бель­цов на­но­сят­ся ему уко­ри­тель­ные, без­дель­ные сло­ва; та­кож­де во мно­гих слу­ча­ях и мо­на­стыр­ских тру­дах, ко­то­рые бы­ва­ют для об­щей мо­на­стыр­ской поль­зы, чи­нит­ся непо­слу­ша­ние. То­го ра­ди мы вас оте­че­ски уве­ще­ва­ем и по­веле­ва­ем, дабы вы игу­ме­ну На­фа­наи­лу, яко от­цу сво­е­му и на­чаль­ни­ку, во всем по­ви­но­ва­лись и без его по­ве­ле­ний ни­че­со­же дей­ство­ва­ли и меж­ду со­бою, яко зве­рие, не ссо­ри­ли­ся, под небла­го­сло­ве­ни­ем Бо­жи­им и на­шим. Аще про­тив­но бу­де­те чи­нить, и аще от него на вас впредь бу­дет в чем про­ше­ние, то та­ко­вый к от­ве­ту по ука­зам Ея Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства взят бу­дет в Ир­кутск. Про­чее же Бог ми­ра и люб­ви да пре­бы­ва­ет с ва­ми и на­ше недо­стой­ное бла­го­сло­ве­ние».

Не ме­нее свя­ти­тель за­бо­тил­ся и о про­стых ми­ря­нах. По­буж­дая свя­щен­ни­ков по­учать сво­их чад ду­хов­ных, сам свя­ти­тель ча­сто и неод­но­крат­но об­ра­щал­ся к сво­ей пастве со сло­вом по­уче­ния. В сво­их про­по­ве­дях он гроз­но во­ору­жал­ся про­тив по­ро­ков и крот­ко уве­ще­вал сво­их слу­ша­те­лей ис­пол­нять за­по­ве­ди Бо­жии, и при­зыв свя­ти­те­ля не остал­ся без от­ве­та. Его муд­рое и оте­че­ское сло­во глу­бо­ко за­па­да­ло в серд­ца слу­ша­те­лей. Мно­же­ство на­ро­да сте­ка­лось, чтобы по­слу­шать его по­уче­ния. Мно­гих сло­во свя­ти­те­ля ис­прав­ля­ло и под­дер­жи­ва­ло на жиз­нен­ном пу­ти, сре­ди бед и невзгод. Бо­лее 200 лет хра­ни­лось пре­да­ние о крас­но­ре­чи­вых сер­деч­ных по­уче­ни­ях бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия. Мно­гие спи­сы­ва­ли эти по­уче­ния.

Оста­но­вим­ся на неко­то­рых мыс­лях свя­ти­те­ля, ко­то­рые он про­во­дил в сво­их по­уче­ни­ях к пастве; по­смот­рим, ку­да он вел свое сло­вес­ное ста­до. Мы от­сю­да уви­дим, как про­сто, на­гляд­но и жиз­нен­но по­учал он ве­ру­ю­щих.

Мир сей ско­ро­пре­хо­дящ; че­ло­век на зем­ле – вре­мен­ный гость; ко­нец для всех – смерть. «Ка­ко слеп­цы, та­ко и мы ду­шев­ны­ма очи­ма ослеп­лен­нии пре­ле­стию ми­ра се­го, не ви­дим ис­тин­на­го пу­ти, ка­ко прий­ти к ис­тин­но­му Солн­цу – Све­ту Хри­сту, по­не­же бо мир сей пре­льща­ет, мно­го нам жи­во­та обе­ща­ет; обе­ща­ет нам зла­то, но оты­мет от нас небес­ное бла­го; ни­что­же бо зла­то, раз­ве бла­го, по­не­же бо и в ми­ре сем на зем­ли есть. Об­ре­та­ют­ся чер­ви в тра­вах, иже в но­щи ви­дят­ся свет­лы, яко ада­ман­ты (то есть ал­ма­зы), аще же ру­кою при­кос­не­ши­ся, ни­что­же ино, точ­но прах. Так и че­ло­век всяк: аще по­вы­сит­ся за вы­со­ту ро­да, за кра­со­ту ли­ца, за кре­пость си­лы, за мно­же­ство бо­гат­ства, но узрит се­бе прах и зем­лю и чер­вя, по сло­ве­си Да­ви­до­ву: Аз есмь червь, а не че­ло­век (Пс.21:7), еще же и дре­ва су­ще­ство пре­ме­ня­ет­ся тле­ни­ем: гни­лое де­ре­во, а ви­дит­ся в тем­ном ме­сте свет­ло бы­ша: аще рас­смот­ри­ши и узри­ши то­чию тле­ние и зем­лю... Та­ко­вым об­ра­зом и ми­ряне, при­ле­жа­щии зем­ным ве­щем: аще при­ло­жит че­ло­век мысль на пи­щи и пи­тии, что ему воз­даст чре­во, то­чию мо­ты­лие и прах; аще же при­ло­жит че­ло­век тща­ние на куп­ли и в тор­ге ми­ра се­го, что се­бе при­об­ря­щет ку­пец? Ни­что­же, то­чию су­е­ту; а от со­кро­ви­ща и бо­гат­ства сво­е­го ни­что­же воз­мем, то­чию сра­чи­цу и са­ван. И аще че­ло­век оже­нит­ся и де­ти при­жи­вет, сы­на оже­нит и дще­ри за­муж вы­даст и про­жи­вет сто лет и боль­ше, по­том что? Смерть; а по смер­ти при­об­ря­щет тле­ние...»

«О пре­муд­рый Со­ло­моне, ты гла­го­ле­ши: несть ни­что­же веч­но пре­бы­ва­ю­щее, и че­ло­век, жи­ву­ще в ми­ре сем су­ет­ном, льстит­ся на­жит­ка­ми се­го све­та, го­во­рит та­ко: “доб­ро нам зде бы­ти”. Не зна­ют, что тво­рят. Кое доб­ро есть в ми­ре сем непо­сто­ян­ном? В ми­ре бо сем вся из­мен­на; ибо кто ныне жи­вет, тот утре во гро­бе гни­ет; ныне здрав есть, яко Мо­и­сей, а по утру в ве­ли­ком неду­зе, яко Иов; ныне в че­сти и сла­ве, а по утру в тем­ни­це и за­клю­че­нии; днесь о бо­гат­ствах пе­чет­ся, яже не мо­жет со­че­сти, яко же бо­гач оный еван­гель­ский, а во утрий день еди­ныя кру­пи­цы ал­чет, яко Ла­зарь, и не об­ре­та­ет; днесь на сво­бо­де, а утре в нево­ле; се­го­дня в ра­до­сти, а утре в пе­ча­ли; днесь гос­под­ству­ет и по­веле­ва­ет, утре из­ды­ха­ет и уми­ра­ет».

Не долж­но при­вя­зы­вать­ся к бо­гат­ству, ибо оно ве­дет к по­ги­бе­ли. «По­не­же вы бо­гат­ства свои дер­жи­те на непо­треб­ные ве­щи – на объ­еде­ние и пьян­ство и на нечи­стый блуд, то­го ра­ди бо­гат­ства ва­ши до неба вас не до­пу­ща­ют. А те же бо­гат­ства ва­ши и от му­ки вас осво­бож­да­ют, аще нач­не­те ми­ло­сты­ню тво­ри­ти».

Тро­га­тель­но уве­ще­ва­ет свя­ти­тель тво­рить ми­ло­сты­ню. «Вам долж­но бы­ти ми­ло­сер­дым к про­ше­нию ни­щих, егда к вам во­пи­ют: “Хри­ста ра­ди ми­ло­сты­ню ни­щим”; и вы будь­те ми­ло­сти­вы на про­ше­ние их. Не про­сят бо у вас ко­е­го ве­ли­ко­го да­ра; но толь­ко про­сят еди­ныя ко­пей­ки или ма­ла­го кус­ка хле­ба, Бо­га ра­ди. Будь­те ми­ло­сти­вы; за ту бо ми­лость са­ми от Бо­га по­ми­ло­ва­ни бу­де­те... Аще убо­гим бу­дем да­ва­ти ми­ло­сты­ню, от­даст вам Бог оную на том све­те, и кто боль­ше да­ет, то­му и Бог боль­ше от­да­ет, а кто мень­ше да­ет, мень­ше то­му по­да­ет. Ми­ло­сты­ня – это при­об­ре­те­ние для веч­но­сти: ею по­лу­ча­ет ве­ру­ю­щий Цар­ство Небес­ное. Мо­лю­ся вам, лю­би­ми­цы мои, еже бы нам по­лу­чи­ти Цар­ство Небес­ное. Чим же по­лу­чи­ти? 1) Да­я­ти ясти ал­чу­щим, 2) да­я­ти пи­ти жаж­ду­щим, 3) прии­ма­ти стран­ныя, 4) оде­ва­ти на­гия, 6) по­се­ща­ти немощ­ныя, 6) в тем­ни­цу хо­ди­ти, 7) спо­сле­до­ва­ти, во еже по­гре­ба­ти мерт­выя. Си­ми доб­ро­де­тель­ми по­лу­чим Цар­ство Небес­ное».

Со­вер­ше­ние этих доб­ро­де­те­лей свя­ти­тель со­ве­то­вал при­уро­чи­вать осо­бен­но к ве­ли­ким празд­ни­кам. «Лю­бим­цы! не будь­те невер­ны сло­вом и жи­ти­ем, сло­вом ис­по­ве­дуй­те, яко во­ис­ти­ну вос­кре­се Гос­подь, и жи­ти­ем будь­те вер­ни в тво­ре­нии доб­рых дел, по­да­я­ни­ем ми­ло­сты­ни и хра­не­ни­ем люб­ви. И аще кто со­тво­рит лю­бовь, той ни­щия да оде­ва­ет, а не су­етне плоть свою укра­ша­ет, яко­же мы ныне тво­рим, кра­сим­ся ри­за­ми; что ка­ко­ва празд­ни­ка ждем, Вос­кре­се­ния Гос­под­ня, или ино­го ко­е­го празд­ни­ка, то мы го­то­вим се­бе каф­та­ны хо­ро­шие, ру­ка­ви­цы убор­ныя, шап­ки из­ряд­ныя, са­по­ги крас­ные; а луч­ше бы нам го­то­вить­ся к празд­ни­кам с доб­ры­ми де­ла­ми».

В од­ном из сво­их по­уче­ний свя­ти­тель яс­но и про­сто из­ла­гал пра­ви­ла бла­го­че­сти­вой жиз­ни.

«По­слу­шай­те, воз­люб­лен­нии, – го­во­рит свя­ти­тель, – се Хри­стос Гос­подь и Ма­рия, Ма­ти Его, свя­та су­щи, из­во­ли­ста со греш­ни­ки вчи­ни­ти­ся (по­то­му что Пре­свя­тая Де­ва ис­пол­ни­ла за­кон, от­но­ся­щий­ся греш­ным но­во­рож­ден­ным мла­ден­цам, и при­нес­ла в жерт­ву два птен­ца го­лу­би­на). Так­же и нам, бра­тие, учи­ти­ся, еже очи­ща­ти ду­ши на­ши свя­тым по­ка­я­ни­ем и хо­ди­ти на мо­лит­ву в дом Бо­жий и при­но­си­ти по­треб­ная. При­но­си­те ов све­щи, а ин просфо­ры, а кто се­го не име­ет, тот при­хо­ди в цер­ковь на мо­лит­ву с со­кру­шен­ною жерт­вою серд­ца, со сле­за­ми по­ка­я­ния. Преж­де все­го бой­ся Бо­га, лю­би Его всею ду­шею и серд­цем и по­мыш­ле­ни­ем, а Пре­чи­стую Бо­го­ма­терь и всех свя­тых по­чи­тай­те, а в цер­ковь Бо­жию без­ле­ност­но при­хо­ди­те к ве­черне, и за­ут­рене, и обедне к на­ча­лу, и слу­шай­те Бо­же­ствен­на­го пе­ния со вни­ма­ни­ем в мол­ча­нии; а из церкве до от­пу­ста не вы­хо­ди­те. Аще да­ле­че от церкве, или не до­суж­но та бу­дет, то ты мо­жешь до­ма пра­ви­ло свое ис­пра­вить, пе­ние и по­кло­ны по си­ле, а не ле­ни­ся, да не без­п­ло­ден бу­де­ши, аки дре­во су­хое. И аще со­тво­ри­ши пра­ви­ло без ле­но­сти, то ве­ли­кую мзду от Бо­га по­лу­чи­ши и гре­хов от­пу­ще­ние. Празд­ни­ки празд­нуй­те ду­хов­но, а не те­лес­но, ни­щих ми­луй­те, а в церк­ви све­щи и просфо­ры в от­шить по си­ле да­вай­те; ра­бам же сво­им в празд­ни­ки от ра­бо­ты по­кой дай­те; празд­ни­ки празд­нуй­те не объ­яде­ни­ем и пьян­ством, но мо­лит­вою и чи­сто­тою. Крот­ко жи­ви­те и во Хри­сте лю­бовь нели­це­мер­ну имей­те ко вся­ко­му хри­сти­а­ни­ну... По­чи­тай­те свя­щен­ни­ков, яко Бо­жии слу­ги, и всем цер­ков­ни­кам честь воз­да­вай­те, и непри­я­те­ля своя лю­би, и Бо­га за них мо­ли, и лю­би всех пра­во­слав­ных хри­сти­ан яко сам се­бе, дру­гу не за­ви­ди, ни­ко­го не оби­ди, среб­ра в ро­сты не да­вай, чти от­ца и ма­терь, боль­ныя по­се­щай, нужд­ным по­мо­гай, в тем­ни­цах и око­вах по­треб­ная до­не­си, ни­щих по си­ле на­кор­ми, на­пой и одень, вся бо та в ру­це Бо­жии вла­га­е­ши, вдо­виц не пре­зри, наи­па­че все­го от блу­да бе­гай и с же­на­ми жи­ви­те по за­ко­ну. В сре­ду и пя­ток и вос­кре­се­нье в чи­сто­те будь­те. Празд­ни­ки Гос­под­ские и Пре­чи­стыя Бо­го­ро­ди­цы и всех свя­тых по­чи­тай чест­но, а де­ти своя и че­лядь учи стра­ху Бо­жию, хра­ни от пьян­ства; тать­бы и вся­ка­го зла уда­ляй­ся, а в церк­ви Бо­жи­ей де­тем сво­им ве­ли хо­ди­ти ко служ­бе во вся дня, а наи­па­че в празд­ни­ки... Аще слу­чит­ся со­гре­ши­ти, по на­у­ще­нию диа­во­лю, то вско­ре ис­по­веждь от­цу ду­хов­но­му, да не вко­ре­нит­ся диа­вол в ду­ше тво­ей, и смерть да не за­станет тя без по­ка­я­ния. А наи­па­че все­го бу­ди сми­рен, не вы­со­ко­умен, не празд­но­сло­ви, сквер­ных бе­сед бе­гай, дру­га не уко­ри, не до­са­ди... в церк­ви Бо­жи­ей стой на мо­лит­ве со стра­хом, ни го­во­ря ни с кем и не по­мыш­ляй что зло в серд­це сво­ем, но точ­но гла­го­ли: Гос­по­ди, по­ми­луй мя».

Свя­ти­тель ука­зы­ва­ет сво­им слу­ша­те­лям при­ме­ры, сле­дуя ко­то­рым они мо­гут спа­стись.

«Да вспо­ми­на­ем жи­тия свя­тых, яже чтем на вся­кий день, ка­ко они уго­ди­ша Бо­гу – сме­хом ли без­об­раз­ным или празд­но­сло­ви­ем уго­ди­ли Бо­гу? Ни­ка­ко, но доб­ры­ми де­ла­ми. Та­ко и нас учат мол­ча­нию и тер­пе­нию и оста­ти­ся от злых дел. И свя­тые от­цы, му­жие и же­ны, не с небес же сни­до­ша, но та­кож­де на зем­ли ро­ди­ша­ся и имя­ху те­ло от зем­ли, яко­же и мы.

Име­ли и они ис­ку­ше­ние от де­мо­нов; но диа­во­ла по­беж­да­ху. Они бо не мно­го ядя­ху, яко же мы; ви­ном не упи­ва­х­у­ся, яко же мы тво­рим ока­ян­нии... Что же тво­ри­ли? Они бо ра­бо­та­ли Бо­гу всем серд­цем, тер­пе­ли му­че­ния, ис­ку­ше­ния за Хри­сто­во имя».

Над все­ми свя­ты­ми без­мер­но воз­вы­ша­ет­ся Ма­терь Бо­жия, выс­шая небес и чи­ст­шая свет­ло­стей сол­неч­ных, За­ступ­ни­ца греш­на­го ми­ра. Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий го­во­рит о Вла­ды­чи­це ми­ра: «Есть же она Ма­ти не ток­мо Сы­ну и Бо­гу, но и всем нам пра­во­слав­ным. Ма­ти Сы­ну Сво­е­му по есте­ству че­ло­ве­че­ства, Ма­ти нам же по ми­ло­сер­дию и по хо­да­тай­ству и по за­ступ­ле­нию. Яко­же бо ма­ти род­ная все­гда ми­ло­серд­ная есть к ча­дам сво­им есте­ствен­ным: пи­та­ет я, гре­ет и оде­ва­ет, подъ­ем­лет; аще де­ти и до­са­дят, она все про­ща­ет и вся немо­щи их лю­без­но тер­пит. Та­ко и Де­ва Ма­рия пи­та­ет нас браш­ном ми­ло­сер­дия Сво­е­го, по­ит мле­ком щед­рот, гре­ет ны ри­зою по­кро­ва Сво­е­го, оде­ва­ет на­гость на­шу оде­я­ни­ем брач­ным; па­да­ю­щия в ров гре­хов, подъ­ем­ля ру­кою по­со­бия Сво­е­го, утвер­жда­ет жез­лом утвер­жде­ния Сво­е­го. А егда мы по со­гре­ше­нии ка­ем­ся, Она ско­ро про­ща­ет и Бо­га ко про­ще­нию мо­лит­ва­ми Сво­и­ми пре­кло­ня­ет. Тер­пит же вся немо­щи на­ша, яко зна­ю­щая по­полз­но­ве­ние на­ше. Тем же к Ней, яко ми­ло­серд­ной Ма­те­ри, с дерз­но­ве­ни­ем и на­деж­дою вси при­те­кай­те и теп­лы­ми мо­лит­ва­ми со усерд­ны­ми сле­за­ми мо­ля­ще­ся Ей».

Свя­той Ин­но­кен­тий звал сво­их па­со­мых на вы­со­ту хри­сти­ан­ско­го со­вер­шен­ства, но жизнь их бы­ла очень невы­со­ка. Осо­бен­но ча­сты бы­ли в Си­би­ри слу­чаи на­ру­ше­ния це­ло­муд­рия и су­пру­же­ской вер­но­сти. В сво­их по­уче­ни­ях свя­ти­тель предо­сте­ре­гал па­со­мых от этих по­ро­ков. Так, изъ­яс­няя прит­чу о блуд­ном сыне, свя­ти­тель го­во­рить: «А той злой обы­чай и ныне есть в ми­ре. Егда че­ло­век при­дет в воз­раст, то спер­ва при­и­щет дру­га се­бе та­ко­го, ка­ков сам; сна­ча­ла по­дру­жат­ся, а по­том нач­нут чи­нить со­ве­ты и все друг к дру­гу плот­ским люб­ле­ни­ем рас­по­ла­га­ют­ся, а не ду­хов­ным, и в той люб­ви на­учат­ся пьян­ству, а иные ска­кать, пля­сать, а за­тем гор­ди­ти­ся, ли­хо­им­ство­ва­ти и блуд тво­ри­ти. О, лю­би­те­ли блу­да и нечи­сто­ты! О, несы­тая мер­зость! По­не­же бо вся­кая нечи­сто­та не то­чию серд­це по­мра­ча­ет, но и ви­де­ние ли­ца по­губ­ля­ет. Слы­ши, что апо­стол гла­го­лет: Бе­гай­те блу­до­де­ния: всяк бо грех, его­же аще со­тво­рит че­ло­век, кро­ме те­ла есть, а блу­дяй во свое те­ло со­гре­ша­ет (1Кор.6:18). А ныне ед­ва не все от Бо­га от­сту­пи­ли, ови гор­до­стию и ли­хо­им­ством, ови за­ви­стию и злым пьян­ством. Сии все диа­во­лу слу­же­ния и все укло­ни­ша­ся вку­пе и неклю­чи­ми бы­ша. Все укло­ни­ша­ся от сми­ре­ния в гор­дость, от ми­ло­сты­ни – в ли­хо­им­ство, от люб­ви – в нена­висть, от воз­дер­жа­ния – в объ­яде­ние, от трез­во­сти – к пьян­ству. Что мер­зост­нее пья­на­го че­ло­ве­ка? Хо­чет ута­и­ти­ся, яко не пьян, а ле­жит яко мертв. Ни­что­же сквер­нее пья­ни­цы; из уст бо его смрад зол ис­хо­дит, рас­слаб­ле­ние те­ла и са­мо­го се­бя невла­де­ние, из очей сле­зам ис­те­че­ние, ру­кам дро­жа­ние. Пья­ный мно­го обе­ща­ет, та­ин не со­блю­да­ет, ра­зум и кра­со­ту по­губ­ля­ет, и что ино от пьян­ства бы­ва­ет, то­чию бра­ни и пре­ко­сло­вия, еще же без­стыд­ство и в сло­вах неудер­жа­ние».

Сво­и­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми свя­ти­тель ста­рал­ся по­ло­жить пре­дел бес­по­ря­доч­ной плот­ской жиз­ни неко­то­рых из его паст­вы. От свя­щен­ни­ков он тре­бо­вал, чтобы бра­ки бы­ли за­клю­ча­е­мы по уста­нов­лен­ным за­ко­нам. Не ис­пол­няв­шие это­го под­вер­га­лись де­неж­ным взыс­ка­ни­ям, но ис­крен­но ка­яв­ши­е­ся по­лу­ча­ли про­ще­ние. Та­ков был свя­ти­тель – со стро­го­стью он со­еди­нял кро­тость и незло­бие. Ир­кут­ский ка­фед­раль­ный про­то­и­е­рей Петр Гри­горь­ев, ули­чен­ный в том, что он со­дей­ство­вал вен­ча­нию неза­кон­но­го бра­ка, был ли­шен про­то­и­е­рей­ства и низ­ве­ден на год в ряд про­стых свя­щен­ни­ков. Но по­сле ис­крен­не­го рас­ка­я­ния свя­ти­тель про­стил его и воз­вел в преж­нее до­сто­ин­ство. Мно­го мож­но ука­зать при­ме­ров та­кой кро­то­сти свя­ти­те­ля.

В Си­би­ри бы­ло то­гда весь­ма ма­ло церк­вей. В но­вой епар­хии все­го на­счи­ты­ва­лось 33 церк­ви и 4 мо­на­сты­ря. Мно­же­ство сел бы­ло уда­ле­но от церк­вей на огром­ное рас­сто­я­ние. По­это­му боль­шая часть ве­ру­ю­щих не мог­ла ис­пол­нять в точ­но­сти всех цер­ков­ных об­ря­дов. Бы­ло мно­го та­ких, ко­то­рые дол­гое вре­мя не при­ни­ма­ли Кре­ще­ния; бра­ки за­клю­ча­лись без бла­го­сло­ве­ния Церк­ви. Бу­дучи сам стро­гим рев­ни­те­лем бла­го­че­стия, свя­ти­тель рев­ност­но и неуто­ми­мо за­бо­тил­ся об умно­же­нии бла­го­че­стия меж­ду пас­ты­ря­ми и па­со­мы­ми, меж­ду ми­ря­на­ми и мо­на­ше­ству­ю­щи­ми. Не имея средств, он не имел воз­мож­но­сти стро­ить но­вые церк­ви, но раз­ре­шал стро­ить ча­сов­ни. Вслед­ствие то­го, что ан­ти­мин­сов но­вых, по неиз­вест­ной при­чине, не при­сы­ла­ли в То­боль­скую епар­хию, свя­ти­тель взял да­же лиш­ний ан­ти­минс из Свя­то-Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. В Ир­кут­ске он освя­тил две церк­ви в 1729 го­ду.

В од­ной про­по­ве­ди на освя­ще­ние церк­ви свя­ти­тель го­во­рит: «Но ныне аще кто по­же­ла­ет свя­тую цер­ковь по­стро­и­ти, то не сте­ны еди­ны со­зи­дай­те, но и внутрь укра­шай­те ри­за­ми, со­су­да­ми, а наи­па­че всех сих – людь­ми бла­го­ра­зум­ны­ми, свя­щен­ни­ка­ми бо­го­бо­яз­нен­ны­ми».

Вслед­ствие от­да­лен­но­сти хра­мов Бо­жи­их в Си­би­ри бы­ло мно­го лю­дей, ко­то­рые до 30 лет и бо­лее не хо­ди­ли в храм и не со­блю­да­ли по­ста­нов­ле­ний Церк­ви. Свя­ти­тель и сам го­во­рил, и ду­хов­ным пас­ты­рям по­ру­чал го­во­рить в церк­вах о необ­хо­ди­мо­сти по ме­ре сил хо­дить в храм Бо­жий, о со­блю­де­нии по­ста, о При­ча­ще­нии, изъ­яс­нял зна­че­ние се­ми Та­инств, крас­но­ре­чи­во изо­бра­жал кон­чи­ну ми­ра, го­во­рил о вос­кре­се­нии мерт­вых, о страш­ном су­де Бо­жи­ем, о бу­ду­щем бла­жен­стве пра­вед­ных и лю­тых му­ках греш­ни­ков, и этим по­буж­дал всех к по­ка­я­нию.

В по­уче­нии на Вве­де­ние во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы свя­ти­тель го­во­рит: «Она, Пре­чи­стая, от рож­де­ния трех лет, су­щи без­греш­на и чи­ста, все­гда в церк­ви пре­бы­ва­ла, а мы греш­нии, нечи­стии, не толь­ко от трех лет рож­де­ния, но и до трид­ца­ти лет жи­вем и в цер­ковь не вхо­дим, и гре­хи все­гда со­тво­рим, и не рас­ка­и­ва­ем­ся».

На­ста­и­вая на том, чтобы все ис­пол­ня­ли по­ста­нов­ле­ния Церк­ви, свя­ти­тель тре­бо­вал, чтобы вне­зап­но уми­рав­шие от ка­кой бы то ни бы­ло при­чи­ны не ина­че бы­ли удо­сто­и­ва­е­мы по­гре­бе­ния при церк­вах, как по стро­гом до­зна­нии, бы­ли ли они в те­че­ние го­да, пред­ше­ство­вав­ше­го их вне­зап­ной кон­чине, у ис­по­ве­ди и Свя­то­го При­ча­стия. Ес­ли ока­зы­ва­лось про­тив­ное, то они, как не за­слу­жив­шие по­че­та Церк­ви, бы­ли за­ры­ва­е­мы за го­ро­дом. Это же пра­ви­ло при­ла­га­лось и к тем, кто уми­рал без долж­но­го на­пут­ствия. Свя­ти­тель по­ни­мал, что без мер стро­го­сти нель­зя бы­ло по­лу­чить же­лан­ных пло­дов.

Силь­но лю­бя бла­го­че­стие и бла­го­ле­пие, свя­той Ин­но­кен­тий про­ти­во­дей­ство­вал вся­ким бес­по­ряд­кам и нестро­е­ни­ям в Церк­ви. Узнав о раз­ных неуря­ди­цах в За­бай­каль­ской об­ла­сти в 1728 г., свя­ти­тель по­слал игу­ме­на Па­хо­мия осмот­реть церк­ви и в слу­чае нуж­ды про­из­во­дить до­зна­ние и след­ствие. В сле­ду­ю­щем, 1729, го­ду сам свя­ти­тель обо­зре­вал зи­мой свою епар­хию по ле­во­му бе­ре­гу ре­ки Ан­га­ры. Как необ­хо­ди­мы бы­ли та­кие за­бо­ты о сво­ей пастве, вид­но из сле­ду­ю­ще­го.

Свя­ти­те­лю до­нес­ли, что у неко­е­го Иоан­на Шун­ко­ва про­жи­ва­ет ла­ма. По­след­ний за­ду­мал по­стро­ить ку­мир­ню, и Шун­ков ока­зы­вал ла­ме со­дей­ствие при этой по­строй­ке. При­зван­ный к до­про­су, Шун­ков от­кры­то при­знал­ся, что он по­мо­гал в по­строй­ке ку­мир­ни. Ла­ма го­во­рил ему, что он бу­дет мо­лить­ся сво­е­му бо­гу, и у него бу­дут дер­жать­ся де­ти. То­гда бы­ло ре­ше­но: в при­сут­ствии на­ро­да на­ка­зать суе­ве­ра Шун­ко­ва в предо­сте­ре­же­ние дру­гих.

По ука­зу 1723 го­да ча­сов­ни бы­ли за­кры­ты, но по­том доз­во­ле­но бы­ло воз­об­нов­лять их, впро­чем, толь­ко с раз­ре­ше­ния ар­хи­ерея. Свя­щен­ник Гри­го­рий Сма­гин, не ис­пра­ши­вая бла­го­сло­ве­ния у свя­то­го Ин­но­кен­тия, са­мо­воль­но доз­во­лил воз­об­но­вить в 1729 г. ча­сов­ню за ре­кой Ан­га­рой и на­нял к ней дьяч­ка-ка­торж­ни­ка. Тот же свя­щен­ник от­крыл са­мо­воль­но еще дру­гую ча­сов­ню при де­ревне Ев­се­е­вой. Свя­ти­тель по­ве­лел под­верг­нуть это­го свя­щен­ни­ка на­ка­за­нию, взыс­кать с него пять руб­лей штра­фа, а ча­сов­ни упразд­нить.

Свя­ти­тель лю­бил ис­тин­ное по­движ­ни­че­ство и це­нил лю­дей, под­ви­зав­ших­ся во сла­ву Бо­жию. Осо­бен­ным вни­ма­ни­ем свя­ти­те­ля поль­зо­ва­лись бла­го­че­сти­вый на­сто­я­тель Свя­то-Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Ми­са­ил, на­сто­я­тель Нер­чин­ско­го мо­на­сты­ря игу­мен На­фа­наил и ду­хов­ник свя­ти­те­ля иеро­мо­нах Кор­ни­лий.

В то вре­мя в Си­би­ри не раз про­ис­хо­ди­ли недо­ро­ды хле­ба. Свя­ти­тель все­гда сам мо­лил­ся пе­ред Гос­по­дом о изоби­лии пло­дов зем­ных и то­го же тре­бо­вал от пас­ты­рей. Во вре­ме­на же гря­ду­ще­го бед­ствия он воз­но­сил су­гу­бые мо­ле­ния об от­вра­ще­нии пра­вед­но­го су­да Бо­жия. «В гра­де Ир­кут­ске, – пи­сал свя­ти­тель в од­ном из сво­их пи­сем в 1728 го­ду, – умно­жи­лись меж­ду людь­ми блуд­ные де­ла, за что гря­дет гнев Бо­жий на сы­ны про­тив­ле­ния». И дей­стви­тель­но, во всей Ир­кут­ской епар­хии в том го­ду сто­я­ла за­су­ха. Свя­ти­тель по­ве­лел по всем церк­вам воз­но­сить мо­ле­ния Гос­по­ду о нис­по­сла­нии до­ждя. Мо­лит­вы свя­то­го ар­хи­пас­ты­ря бы­ли услы­ша­ны: в кон­це июля про­шел силь­ный дождь, и гроз­ная опас­ность го­ло­да ис­чез­ла. На сле­ду­ю­щий год, на­обо­рот, ле­то бы­ло необык­но­вен­но дожд­ли­во, и свя­ти­тель опять пред­пи­сал мо­лить­ся. В сле­ду­ю­щих, 1730 и 1731 гг., вла­ды­ка опять де­ла­ет то же рас­по­ря­же­ние.

«По же­ла­нию на­ше­му, – го­во­рит сей ис­тин­ный пас­тырь Хри­сто­вой Церк­ви, – к об­ще­му всех пра­во­слав­ных хри­сти­ан бла­гу по­веле­ва­ет­ся со­борне со все­ми град­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми в со­бо­ре со­вер­шить ко всех бла­гих По­да­те­лю Все­щед­ро­му Бо­гу мо­леб­ное по по­сле­до­ва­нию Треб­ни­ка о до­жде пе­ние, по Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии, да и впредь по вся дни ны­неш­ние ве­сен­ние, как в со­бо­ре, так и во всех град­ских церк­вах че­ред­ным свя­щен­ни­кам на всяк день».

Так в те­че­ние немно­гих лет сво­е­го свя­ти­тель­ства бла­жен­ный Ин­но­кен­тий не пе­ре­ста­вал мо­лить Гос­по­да о бла­го­по­лу­чии вве­рен­ной ему паст­вы.

Мно­го невзгод и обид при­хо­ди­лось пе­ре­но­сить свя­ти­те­лю. Он же­лал уни­что­жить пра­во от­ку­па, по край­ней ме­ре, в мо­на­стыр­ских вла­де­ни­ях, по­то­му что не мог ви­деть, как от­куп­щи­ки опа­и­ва­ли на­род, осо­бен­но но­во­об­ра­щен­ных ино­род­цев. Его же­ла­ние не про­ти­во­ре­чи­ло за­ко­ну, но про­тив это­го вос­ста­ли от­куп­щи­ки. Они на­ста­и­ва­ли на том, чтобы им бы­ло раз­ре­ше­но про­да­вать ви­но не толь­ко в мо­на­стыр­ских се­лах, но да­же и вбли­зи мо­на­сты­рей. Для раз­ре­ше­ния де­ла об от­ку­пах на­до бы­ло ехать в сто­ли­цу, по­то­му что в Си­би­ри по­чти невоз­мож­но бы­ло до­бить­ся спра­вед­ли­во­го ре­ше­ния. Но сде­лать это­го он не имел ни вре­ме­ни, ни средств.

Свя­ти­тель в те­че­ние недол­го­го вре­ме­ни сво­е­го пре­бы­ва­ния на Ир­кут­ской ка­фед­ре, ко­то­рую он за­ни­мал 4 го­да и 3 ме­ся­ца, по­ло­жил твер­дое на­ча­ло успе­хам ве­ры Хри­сто­вой в Ир­кут­ском крае. Он был ис­тин­ным пас­ты­рем сво­е­го ста­да, рев­ност­ным учи­те­лем добра и прав­ды, на­са­ди­те­лем Хри­сто­вой ве­ры сре­ди мон­го­лов и бу­рят, ис­ко­ре­ни­те­лем суе­ве­рий и лож­ных уче­ний, рас­про­стра­ни­те­лем про­све­ще­ния в ди­кой Си­бир­ской стране.

Мно­го­труд­на и нера­дост­на бы­ла вся жизнь свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия. Но все­го бо­лее невзгод и ли­ше­ний пре­тер­пел он в Си­би­ри. Здесь он ше­ство­вал по­ис­ти­не тес­ным и скорб­ным пу­тем. Имея ве­ли­кое сми­ре­ние, бла­жен­ный ви­дел на се­бе осо­бое усмот­ре­ние Бо­жие: по­се­му не роп­тал, не про­сил пе­ре­ме­ще­ния на дру­гую ка­фед­ру. Свя­ти­тель лю­бил уеди­нять­ся для мо­лит­вы в пе­ще­ру, ко­то­рую ис­ко­пал для се­бя пер­вый ос­но­ва­тель Воз­не­сен­ской оби­те­ли Ге­ра­сим; лю­бил воз­но­сить свои мо­ле­ния свя­той пас­тырь и над мо­ги­лой Ге­ра­си­ма. Каж­дую ночь свя­ти­тель чи­тал тво­ре­ния свя­тых от­цов или со­став­лял по­уче­ния для сво­ей паст­вы. Ча­сто по но­чам, вы­хо­дя из сво­ей кел­лии, он на­прав­лял­ся к глав­но­му хра­му Воз­не­сен­ской оби­те­ли и мо­лил­ся на него со всех че­ты­рех сто­рон. За­по­ве­дуя ино­кам со­блю­дать мо­на­ше­ское пра­ви­ло, свя­ти­тель сам стро­го вы­пол­нял его.

Свя­той Ин­но­кен­тий ино­гда уда­лял­ся в мо­на­стыр­ское се­ло Ма­лую Блан­ку, от­сто­яв­шее вер­стах в пят­на­дца­ти от Ир­кут­ска. От­ды­хая от тру­дов управ­ле­ния, свя­ти­тель и здесь не оста­вал­ся празд­ным: он при­ни­мал уча­стие в поле­вых ра­бо­тах. В сво­ей до­маш­ней жиз­ни свя­ти­тель был прост. Одеж­да его со­сто­я­ла из вла­ся­ни­цы, по­верх ко­то­рой он на­де­вал сде­лан­ный из ко­жи ло­ся под­ряс­ник и ко­жа­ный по­яс. На­сколь­ко свя­ти­тель был незло­бив, луч­ше все­го вид­но из сле­ду­ю­ще­го. Вы­ше­упо­мя­ну­тый ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский, при­чи­нив­ший мно­го зла бла­жен­но­му, был по­ра­жен бла­го­че­сти­ем и доб­ро­тою свя­то­го Ин­но­кен­тия. Он был об­ви­нен в рас­тра­тах мо­на­стыр­ских де­нег. Ему не на что бы­ло от­прав­лять­ся в Пе­кин. Но незло­би­вый свя­ти­тель дал ему сред­ства для этой по­езд­ки.

Близ­ким к свя­ти­те­лю че­ло­ве­ком был учи­тель мон­голь­ской шко­лы Лап­сан. Свя­ти­тель неод­но­крат­но бе­се­до­вал с ним. Сии бе­се­ды, а рав­но и по­дви­ги Ин­но­кен­тия, оче­вид­цем ко­их был Лап­сан, про­из­ве­ли на него силь­ное впе­чат­ле­ние. По кон­чине свя­то­го епи­ско­па он пе­ре­шел в хри­сти­ан­ство вме­сте со всем сво­им до­мом.

Непре­рыв­ные тру­ды над­ло­ми­ли и без то­го сла­бое здо­ро­вье свя­ти­те­ля. Уро­же­нец Чер­ни­гов­ской гу­бер­нии, он с тру­дом мог при­вык­нуть к су­ро­вой при­ро­де Си­би­ри. Огор­че­ния, тяж­кие оби­ды, даль­ние разъ­ез­ды, стро­гая по­движ­ни­че­ская жизнь – все это рас­стра­и­ва­ло его здо­ро­вье. Сна­ча­ла у него от­кры­лись силь­ные го­лов­ные бо­ли, за­тем к это­му при­со­еди­ни­лись дру­гие бо­лез­ни и немо­щи.

В сен­тяб­ре и ок­тяб­ре ме­ся­цах 1731 го­да свя­ти­тель уже ле­жал боль­ным и не мог со­вер­шать бо­го­слу­же­ния. В по­след­ний раз он слу­жил 3 ок­тяб­ря в вос­кре­се­нье.

Во вре­мя бо­лез­ни свя­той Ин­но­кен­тий бла­го­да­рил всех слу­жив­ших ему; в слу­чае вы­здо­ров­ле­ния обе­щал всех воз­на­гра­дить из сво­их рук. Осо­бен­но он за­бо­тил­ся о по­стро­е­нии ка­мен­но­го хра­ма в Воз­не­сен­ской оби­те­ли вме­сто преж­не­го де­ре­вян­но­го, крайне об­вет­шав­ше­го. Свя­ти­тель неод­но­крат­но вы­ра­жал то­гда со­жа­ле­ние, что ему за­мед­ли­ли вы­да­чей жа­ло­ва­нья, из ко­то­ро­го пер­вая ты­ся­ча руб­лей дав­но бы­ла уже обе­ща­на им на по­стро­е­ние это­го хра­ма. В слу­чае сво­ей смер­ти он за­по­ве­дал бра­тии по­стро­ить храм на мо­на­стыр­ские сред­ства, о сбе­ре­же­нии и умно­же­нии ко­то­рых он так мно­го за­бо­тил­ся. Меж­ду тем бо­лезнь все уси­ли­ва­лась. 24 но­яб­ря свя­ти­тель всех удо­вле­тво­рил жа­ло­ва­ни­ем, а осталь­ные день­ги ве­лел со­счи­тать и по­ло­жить в меш­ки за пе­ча­тью; на­мест­ни­ку Па­и­сию за его услу­ги по­да­рил свою шу­бу. 25 но­яб­ря он про­сил бра­тию и ду­хо­вен­ство го­ро­да по­мо­лить­ся о нем. Цер­ковь Ир­кут­ская ста­ла го­ря­чо мо­лить­ся о вы­здо­ров­ле­нии сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря, но Гос­подь су­дил ина­че. Утром в суб­бо­ту, 27 но­яб­ря 1731 го­да, свя­ти­тель мир­но ото­шел к Гос­по­ду, имея все­го око­ло 50 лет от ро­да, но ис­то­щен­ный за­бо­та­ми и скор­бя­ми сво­ей мно­го­труд­ной жиз­ни.

Паства опла­ка­ла кон­чи­ну сво­е­го от­ца и учи­те­ля. С по­до­ба­ю­щим тор­же­ством чест­ное те­ло его бы­ло по­гре­бе­но в Тих­вин­ской церк­ви Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря.

Мно­го чу­дес про­ис­тек­ло от свя­тых мо­щей слав­но­го угод­ни­ка Бо­жия. Упо­мя­нем толь­ко о неко­то­рых.

В 1770 го­ду про­жи­вав­шая в Ир­кут­ске Пе­ла­гея Су­дей­ки­на силь­но за­бо­ле­ла го­ряч­кой. Во вре­мя бо­лез­ни ей бы­ло ви­де­ние: боль­ной пред­ста­ви­лось, буд­то она сто­ит в Тих­вин­ской церк­ви, и свя­ти­тель со­вер­ша­ет утре­ню. Она про­си­ла бла­го­сло­ве­ния. Свя­ти­тель вы­шел из ал­та­ря, бла­го­сло­вил, по­том по­слал ей с свет­лым юно­шей ча­сти­цу арт­оса; она вку­си­ла и по­чув­ство­ва­ла се­бя здо­ро­вой. Же­лая воз­бла­го­да­рить сво­е­го це­ли­те­ля, Пе­ла­гея спро­си­ла, ка­кую чи­тать ему мо­лит­ву? Свя­ти­тель вто­рич­но вы­шел к ней, раз­вер­нул пе­ред ней сви­ток, в ко­то­ром бы­ло на­пи­са­но: «Ми­ло­сти­вый мой на­став­ни­че, бла­го­у­тро­бия со­кро­ви­ще, пра­во­ве­рия учи­те­лю, ар­хи­ере­ев по­хва­ло, без­по­мощ­ных за­ступ­ни­че, от­че наш, иерар­ше, мо­ли Бо­га о нас!»

Про­бу­див­шись, Пе­ла­гея по­чув­ство­ва­ла се­бя со­вер­шен­но здо­ро­вой и тот­час же вста­ла.

Якут­ский ку­пец Па­вел Ле­бе­дев пе­ре­ло­мил се­бе но­гу. Его бо­лезнь так уси­ли­лась, что он стал го­то­вить­ся к смер­ти. В ночь на 3 ян­ва­ря 1785 го­да в ком­на­ту, где ле­жал боль­ной, во­шел свя­ти­тель с жез­лом в ру­ке и ска­зал: «Про­си по­мо­щи у Ин­но­кен­тия, что в Ир­кут­ске».

Ле­бе­дев проснул­ся, но по­том опять по­гру­зил­ся в дре­мо­ту, не при­да­вая осо­бен­но­го зна­че­ния ви­де­нию. Свя­ти­тель опять явил­ся и, уко­ряя бо­ля­ще­го в неве­рии, уда­рил жез­лом в пол. Ле­бе­дев, про­бу­див­шись, уви­дел на по­лу след уда­ра. Он на­чал ве­рить. Пе­ред утром свя­ти­тель в тре­тий раз явил­ся бо­ля­ще­му, и ужас­ная боль сме­ня­ет­ся лег­ким зу­дом. Утром Ле­бе­дев уже мог хо­дить без ко­сты­ля и по­спеш­но на­пра­вил­ся к гро­бу сво­е­го це­ли­те­ля.

В 1786 го­ду про­то­и­е­рей Иа­ков За­гос­кин за­ме­тил, что зре­ние его ста­ло сла­беть. Он дол­го стра­дал и на­ко­нец во­все пе­ре­стал ви­деть. Слы­ша о чу­де­сах, ко­то­рые по­да­ет свя­той Ин­но­кен­тий, боль­ной непре­стан­но об­ра­щал­ся к нему с мо­лит­вой о по­мо­щи. Од­на­жды, си­дя в крес­ле, он за­был­ся лег­кой дре­мо­той. Вдруг пе­ред ним явил­ся свя­ти­тель Ин­но­кен­тий в пол­ном об­ла­че­нии, как он по­чи­ва­ет во гро­бе. Свя­ти­тель по­ло­жил свою дес­ни­цу на го­ло­ву бо­ля­ще­го и по­ве­лел ча­ще при­зы­вать его имя. Спу­стя немно­го вре­ме­ни про­то­и­е­рей на­чал слег­ка раз­би­рать окру­жа­ю­щие его пред­ме­ты, а по­том стал яс­но ви­деть все.

В Воз­не­сен­ский мо­на­стырь, в ко­то­ром по­гре­бе­ны мо­щи свя­то­го Ин­но­кен­тия, раз при­бы­ли два че­ло­ве­ка, чтобы про­гу­лять­ся. Зай­дя в цер­ковь, они оста­но­ви­лись пе­ред ра­кою угод­ни­ка Бо­жия и на­ча­ли ко­щун­ство­вать: один взял свя­ти­те­ля за ру­ку, дру­гой за но­гу. Гос­подь ско­ро на­ка­зал их за дер­зость. Ко­гда они воз­вра­ща­лись до­мой, дрож­ки, на ко­то­рых оба еха­ли, упа­ли, и один из ко­щун­ни­ков сло­мал се­бе ру­ку, а дру­гой – но­гу.

Ле­том 1783 го­ду в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре про­изо­шел по­жар. Бы­ла уже объ­ята пла­ме­нем и де­ре­вян­ная Тих­вин­ская цер­ковь, под ко­то­рой по­ко­и­лись мо­щи свя­то­го Ин­но­кен­тия. На­род с ужа­сом ожи­дал, что свя­тые мо­щи по­гиб­нут в огне, и про­сил у епи­ско­па Ми­ха­и­ла раз­ре­ше­ния вы­не­сти их из пе­ще­ры. Епи­скоп на эту прось­бу от­ве­тил: «Ес­ли по­кой­ный Ин­но­кен­тий уго­дил Бо­гу, то ра­ди его нетлен­ных мо­щей Все­мо­гу­щий спа­сет и цер­ковь».

И тот­час огонь на­чал осла­бе­вать. Тих­вин­ская цер­ковь оста­лась це­лою, лишь с об­го­ре­лы­ми сна­ру­жи сте­на­ми.

В 1796 го­ду из Ека­те­рин­бур­га бы­ла при­ве­де­на в Ир­кутск од­на сла­бо­ум­ная жен­щи­на. Кто она бы­ла та­кая, как бы­ло ей имя – ни­кто это­го не знал. Она впа­ла в тя­же­лую бо­лезнь. Доб­рые лю­ди при­юти­ли ее. На­хо­дясь в бо­лез­ни, она про­си­ла де­нег у сво­их бла­го­де­те­лей. «На что те­бе день­ги?» – спро­си­ли ее. «Мне на­до ид­ти за ре­ку, по­ста­вить све­чи там, где жи­вут оде­тые в чер­ное пла­тье и по­гре­бен ста­рец». Ей да­ли де­нег, она пе­ре­пра­ви­лась через Ан­га­ру, по­про­си­ла ука­зать ей до­ро­гу в Воз­не­сен­скую оби­тель. В это вре­мя в мо­на­сты­ре со­вер­ша­лась ли­тур­гия. В те­че­ние всей служ­бы боль­ная усерд­но мо­ли­лась пе­ред ико­ною Бо­го­ма­те­ри и ча­сто под­хо­ди­ла к то­му ме­сту, где на­хо­ди­лась гроб­ни­ца свя­ти­те­ля. Через два дня сла­бо­ум­ная не толь­ко по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние от сво­е­го неду­га, но да­же ста­ла рас­суж­дать со­вер­шен­но здра­во. Ум­ствен­ное рас­строй­ство у нее со­всем про­шло. Она рас­ска­за­ла, кто она и от­ку­да, при­ба­ви­ла, что ей во сне явил­ся свя­ти­тель, ве­лел ис­по­ве­дать­ся и при­об­щить­ся Свя­тых Та­ин. Он ска­зал ей, что вско­ре, в та­кой-то день, она умрет. Дей­стви­тель­но, в на­зна­чен­ный свя­ти­те­лем день она умер­ла.

Чест­ное те­ло свя­ти­те­ля, по­гре­бен­ное под ал­та­рем Тих­вин­ской церк­ви в Воз­не­сен­ской оби­те­ли, недол­го оста­ва­лось под спу­дом. Око­ло 1765 го­да по слу­чаю пе­ре­строй­ки хра­ма гроб­ни­цу с мо­ща­ми свя­ти­те­ля от­кры­ли. Гроб был со­вер­шен­но цел, да­же бар­хат, ко­то­рым он был обит, не был по­вре­жден сы­ро­стью. Свя­тые мо­щи ока­за­лись со­вер­шен­но нетлен­ны­ми и из­да­ва­ли бла­го­уха­ние.

В 1800 го­ду се­на­то­ры Ржев­ский и Ле­ва­шев, быв­шие с ре­ви­зи­ей в Ир­кут­ской гу­бер­нии, до­нес­ли им­пе­ра­то­ру Пав­лу I о нетлен­но­сти мо­щей свя­то­го Ин­но­кен­тия и о чу­де­сах, про­ис­те­кав­ших от мо­щей угод­ни­ка Бо­жия. В том же го­ду со­глас­но с же­ла­ни­ем го­су­да­ря Свя­тей­ший Си­нод пред­пи­сал двум епи­ско­пам – Ве­ни­а­ми­ну Ир­кут­ско­му и Иусти­ну, ви­ка­рию Ка­зан­ско­му – про­из­ве­сти точ­ное до­зна­ние по се­му де­лу. Стро­гое ис­сле­до­ва­ние ду­хов­ных и мир­ских лиц, про­из­во­див­ше­е­ся в на­ча­ле 1801 го­да, вполне под­твер­ди­ло со­об­ще­ние се­на­то­ров. 5 мар­та епи­ско­пы сде­ла­ли до­не­се­ние Свя­тей­ше­му Си­но­ду, в ко­то­ром вы­ска­зы­ва­ли и свое мне­ние: «Чтобы се­го пер­во­го Ир­кут­ско­го епи­ско­па Ин­но­кен­тия при­честь к ли­ку свя­ти­те­лей, Цер­ко­вью по­чи­та­е­мых и про­слав­ля­е­мых; те­ло его нетлен­ное, яко ис­тин­ные мо­щи и до­стой­ные, чтобы для по­чи­та­ния на­род­но­го бы­ли объ­яв­ле­ны и от­кры­ты». Через два го­да Свя­тей­ший Си­нод по­тре­бо­вал от Ир­кут­ско­го епи­ско­па но­вые све­де­ния, ка­са­ю­щи­е­ся при­зна­ния свя­то­сти угод­ни­ка Бо­жия. Епи­скоп от­ве­тил, что в нетлен­ном те­ле свя­ти­те­ля за эти два го­да не про­изо­шло пе­ре­ме­ны, что усер­дие жи­те­лей уве­ли­чи­ва­ет­ся, что про­изо­шли но­вые ис­це­ле­ния и яв­ле­ния свя­ти­те­ля, опи­са­ние ко­то­рых в чис­ле 24-х епи­скоп по­слал в Свя­тей­ший Си­нод. По­сле се­го си­но­даль­ным опре­де­ле­ни­ем свя­ти­тель Ин­но­кен­тий при­чис­лен к ли­ку свя­тых, чти­мых всею Рус­скою Цер­ко­вью, и днем празд­но­ва­ния его уста­нов­ле­но 26 чис­ло но­яб­ря (9 де­каб­ря). Опре­де­ле­ние бы­ло утвер­жде­но им­пе­ра­то­ром Алек­сан­дром I 28 ок­тяб­ря 1804 го­да, а 1 де­каб­ря объ­яв­ле­но во все­об­щее све­де­ние.

ИНОЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (КУЛЬЧИЦКОГО), ЕПИСКОПА ИРКУТСКОГО

Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий, епи­скоп Ир­кут­ский, в ми­ру Иоанн, про­ис­хо­дил из дво­рян­ско­го ро­да Куль­чиц­ких. Ро­ди­те­ли его в се­ре­дине XVII ве­ка пе­ре­се­ли­лись с Во­лы­ни в Чер­ни­гов­скую гу­бер­нию. Свя­ти­тель ро­дил­ся око­ло 1680 го­да, обу­чал­ся в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Мо­на­ше­ский по­стриг при­нял в 1710 го­ду и был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем в Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­скую ака­де­мию пре­фек­том и про­фес­со­ром бо­го­сло­вия. В 1719 го­ду свя­ти­тель Ин­но­кен­тий был пе­ре­ве­ден в Санкт-Пе­тер­бург­скую Алек­сан­дро-Нев­скую Лав­ру с на­зна­че­ни­ем обер-иеро­мо­на­хом фло­та. В 1720 го­ду нес по­слу­ша­ние на­мест­ни­ка Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры. 14 фев­ра­ля 1721 го­да иеро­мо­нах Ин­но­кен­тий был по­свя­щен в сан епи­ско­па Пе­ре­я­с­лав­ско­го и на­зна­чен в Пе­кин­скую ду­хов­ную мис­сию в Ки­тай. Но ки­тай­ское пра­ви­тель­ство от­ка­за­ло в ви­зе "ду­хов­ной осо­бе, ве­ли­ко­му гос­по­ди­ну", как его неосто­рож­но оха­рак­те­ри­зо­ва­ла се­нат­ская ко­мис­сия по ино­стран­ным де­лам. Три го­да вы­нуж­ден был про­ве­сти свя­ти­тель в Се­лен­гин­ске у ки­тай­ской гра­ни­цы, пе­ре­но­ся мно­го ли­ше­ний из-за неопре­де­лен­но­сти сво­е­го по­ло­же­ния и скор­бей от неустрой­ства граж­дан­ско­го управ­ле­ния в Си­би­ри. Ди­пло­ма­ти­че­ские про­ма­хи рус­ско­го посла в Ки­тае гра­фа Ра­гу­зин­ско­го и ин­три­ги Ир­кут­ско­го ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го при­ве­ли к то­му, что в Ки­тай был на­зна­чен ар­хи­манд­рит Ан­то­ний, а свя­ти­тель Ин­но­кен­тий ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да в 1727 го­ду был на­име­но­ван епи­ско­пом Ир­кут­ским и Нер­чин­ским и при­сту­пил к управ­ле­нию но­во­об­ра­зо­ван­ной епар­хи­ей.

Бли­зость ки­тай­ской гра­ни­цы, об­шир­ность и ма­ло­на­се­лен­ность епар­хии, боль­шое ко­ли­че­ство раз­лич­ных на­род­но­стей (бу­рят, мон­го­лов и др.), не про­све­щен­ных Хри­сто­вой ве­рой, без­до­ро­жье и бед­ность – все это де­ла­ло пас­тыр­ский труд свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия тя­же­лым и жизнь его пол­ной ли­ше­ний. По стран­но­му недо­смот­ру Се­на­та он не по­лу­чал жа­ло­ва­ния до са­мой смер­ти и тер­пел край­ний недо­ста­ток в сред­ствах. В этих труд­ных усло­ви­ях на скуд­ные сред­ства ир­кут­ско­го Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря еще со­дер­жа­лись две от­кры­тые при нем шко­лы – мон­голь­ская и рус­ская. Неустан­ные за­бо­ты свя­ти­те­ля бы­ли об­ра­ще­ны на их устрой­ство – под­бор до­стой­ных учи­те­лей, обес­пе­че­ние уче­ни­ков нуж­ны­ми кни­га­ми, одеж­дой, про­до­воль­стви­ем.

Свя­ти­тель неуто­ми­мо тру­дил­ся над устрой­ством епар­хии, укреп­ле­ни­ем ее ду­хов­ной жиз­ни, о чем сви­де­тель­ству­ют его мно­го­чис­лен­ные про­по­ве­ди, пас­тыр­ские по­сла­ния и пред­пи­са­ния. В тру­дах и ли­ше­ни­ях свя­ти­тель Ин­но­кен­тий об­ре­тал ду­хов­ную твер­дость, сми­ре­ние, про­зор­ли­вость.

В 1728 го­ду вес­ной в При­бай­ка­лье на­ча­лась за­су­ха. Епар­хии гро­зил го­лод от недо­ро­да хле­ба, на­чав­ше­го­ся еще в 1727 го­ду. По бла­го­сло­ве­нию свя­ти­те­ля, с мая в церк­вах Ир­кут­ска и Ир­кут­ской де­ся­ти­ны к каж­дой ли­тур­гии ста­ли при­со­еди­нять мо­ле­бен о пре­кра­ще­нии за­су­хи, по суб­бо­там пе­ли ака­фист Бо­жи­ей Ма­те­ри, а в вос­крес­ные дни слу­жи­ли со­бор­ный мо­ле­бен. "Мо­ле­ния, – го­во­рил свя­ти­тель, – долж­ны окон­чить­ся в Ильин день". 20 июля в Ир­кут­ске раз­ра­зи­лась бу­ря с та­ким силь­ным до­ждем, что по ули­цам го­ро­да сто­я­ла во­да по ко­ле­но, – за­су­ха пре­кра­ти­лась.

Тру­да­ми свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ло на­ча­то стро­и­тель­ство в Воз­не­сен­ской оби­те­ли ка­мен­но­го хра­ма вза­мен де­ре­вян­но­го, рас­ши­ре­ны гра­ни­цы епар­хии, вклю­чив­шей не толь­ко Се­лен­гин­ский, но еще Якут­ский и Илим­ский окру­ги.

Свя­ти­тель, не от­ли­чав­ший­ся креп­ким здо­ро­вьем, под вли­я­ни­ем су­ро­во­го кли­ма­та и невзгод ра­но ото­шел ко Гос­по­ду. Он пре­ста­вил­ся утром 27 но­яб­ря 1731 го­да.

В 1764 го­ду те­ло свя­ти­те­ля об­ре­ли нетлен­ным во вре­мя ре­монт­ных ра­бот в мо­на­стыр­ской Тих­вин­ской церк­ви. Мно­же­ство чу­дес со­вер­ши­лось не толь­ко в Ир­кут­ске, но и в от­да­лен­ных ме­стах Си­би­ри при мо­лит­вен­ном об­ра­ще­нии к свя­ти­те­лю. Это по­бу­ди­ло Свя­тей­ший Си­нод к от­кры­тию мо­щей и про­слав­ле­нию свя­ти­те­ля в 1800 го­ду. С 1804 го­да уста­нов­ле­но празд­но­ва­ние его па­мя­ти по всей Рос­сии 26 но­яб­ря, так как в день пре­став­ле­ния со­вер­ша­ет­ся празд­но­ва­ние иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри "Зна­ме­ние".