При сем поклонении поется песнь:

Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и Святое Воскресение Твое славим.

Церковь выставляет, в середине Четыредесятницы, верующим Крест для того, чтобы напоминанием о страданиях смерти Господней воодушевить и укрепить постящихся к продолжению подвига поста. Поклонение Кресту продолжается и на четвертой неделе поста – до пятницы, и потому вся четвертая неделя называется крестопоклонною.

«Крест – хранитель всей вселенной, крест – красота церкви, крест – царей держава, крест – укрепление верующих, крест – ангелов слава и демонов язва». Так объясняет одно из церковных песнопений значение креста для всего мира. «Тростию креста, обмакнув ее в красные чернила Твоей крови, Ты, Господи, по-царски подписал нам прощение грехов» – говорится в одной из стихир праздника.

О поклонении Кресту

… «Слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, – сила Божия» (1 Кор. 1, 18). Ибо духовный судит о всем, а душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2, 15, 14). Ибо это есть безумие для тех, которые не принимают с верой и не помышляют о Благости и Всемогуществе Бога, но божественные дела исследуют посредством человеческих и естественных рассуждений, ибо все, что принадлежит Богу, выше естества и разума, и мысли. И если кто-нибудь станет взвешивать: каким образом Бог вывел все из небытия в бытие и ради чего, и если бы он захотел постигнуть это посредством естественных рассуждений, то он не постигнет. Ибо это знание душевное и бесовское. Если же кто, руководствуясь верой, примет во внимание, что божество – благое и всемогущее, и истинное и мудрое, и праведное, то он найдет все гладким и ровным и путь – прямым. Ибо вне веры спастись невозможно, потому что все, как человеческое, так и духовное, основано на вере. Ибо без веры ни земледелец не разрезает борозды земли, ни купец на малом древе не вверяет своей души беснующейся бездне моря; не происходят ни браки, ни что-либо иное в жизни. Верою уразумеваем, что все приведено из небытия в бытие могуществом Божиим; верою правильно совершаем все дела как – божеские, так и человеческие. Вера, далее, есть нелюбопытствующее одобрение.

Всякое, конечно, деяние и чудотворение Христово – весьма велико и божественно, и удивительно, но удивительнее всего Честной Его Крест. Ибо смерть ниспровергнута, прародительский грех уничтожен, ад ограблен, даровано Воскресение, дана нам сила презирать настоящее и даже саму смерть, возвращено первоначальное блаженство, открыты врата рая, наше естество село одесную Бога, мы сделались чадами Божиими и наследниками не через другое что, а через Крест Господа нашего Иисуса Христа. Ибо все это устроено через Крест: «все мы, крестившиеся во имя Иисуса Христа, – говорит апостол, – в смерть Его крестились» (Гал. 3, 27). И далее: Христос есть Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24). Вот смерть Христа или Крест, одел нас в ипостасную Божию мудрость и Силу. Сила же Божия есть слово крестное или потому, что через него открылось нам могущество Божие, то есть победа над смертью, или потому, что подобно тому как четыре конца Креста, соединяясь в центре, твердо держатся и высота , и глубина, и длина, и широта, то есть вся видимая и невидимая тварь.

Крест дан нам в качестве знамения на челе, как Израилю – обрезание. Ибо через него мы, верные, различаемся от неверных и узнаемся. Он – щит и оружие, и памятник победы над диаволом. Он – печать, для того, чтобы не коснулся нас Истребляющий, как говорит Писание (Исх. 12, 12, 29). Он – лежащих восстание, стоящих опора, немощных посох, пасомых жезл, возвращающихся руководство, преуспевающих путь к совершенству, души и тела спасение, отклонение от всяких зол, всяких благ виновник, греха истребление, росток воскресения, древо Жизни Вечной.

Итак, самому древу, драгоценному по истине и досточтимому, на котором Христос принес Самого Себя в жертву за нас, как освященному прикосновением и Святого Тела, и Святой Крови, естественно должно покланяться; подобным образом – и гвоздям, копью, одеждам и святым Его жилищам – яслям, вертепу, Голгофе, спасительному животворящему гробу, Сиону – главе Церквей, и подобному, как говорит Богоотец Давид: «Пойдем к жилищу Его, поклонимся подножию ног Его». А что он разумеет Крест, показывает то, что сказано: «Стань, Господи, на место покоя Твоего» (Пс. 131, 7-8). Ибо за Крестом следует Воскресение. Ибо если вожделенны дом и ложе, и одежда тех, которых мы любим, то насколько более – то, что принадлежит Богу и Спасителю, через посредство чего мы и спасены!

Поклоняемся же мы и образу Честного и Животворящего Креста, хотя бы он был сделан и из иного вещества; поклоняемся, почитая не вещество (да не будет!), но образ, как символ Христа. Ибо Он, делая завещание Своим ученикам, говорил: «тогда явится знамение Сына Человеческого на небе» (Мф.24, 30), разумеется Крест. Поэтому и Ангел воскресения говорил женам: «Иисуса ищите Назарянина, распятого» (1 Кор. 1, 23). Хотя много христов и иисусов, но один – Распятый. Он не сказал: «пронзенного копьем», но: «распятого». Поэтому должно поклоняться знамению Христа. Ибо где будет знамение, там будет и Сам Он. Веществу же, из которого состоит образ Креста, хотя бы это было золото или драгоценные камни, после разрушения образа, если бы такое случилось, не должно поклоняться. Итак, всему тому, что посвящено Богу, мы поклоняемся, относя почтение к Нему Самому.

Древо жизни, насажденное Богом в раю, предызобразило этот Честной Крест. Ибо так как смерть вошла через посредство древа, то надлежало, чтобы через древо же были дарованы Жизнь и Воскресение. Первый Иаков, поклонившись на конец Жезла Иосифа посредством образа обозначил Крест, и , благословив своих сыновей переменными руками (Быт. 48, 14), он весьма ясно начертал знамение Креста. То же обозначили жезл Моисеев, крестообразно поразивший море и спасший Израиля, а фараона потопивший; руки, крестовидно простираемые и обращающие в бегство Амалика; горькая вода, услаждаемая древом, и скала, разрываемая и изливающая источники; жезл, приобретающий Аарону достоинство священноначалия; змий на древе, вознесенный в виде трофея, как будто бы он был умерщвлен, когда древо исцеляло тех, которые с верой смотрели на мертвого врага, подобно тому, как и Христос Плотию, не знавшей греха, был пригвожден за грех. Великий Моисей говорит: увидите, что жизнь ваша будет висеть на древе пред вами (Втор. 28, 66). Исаия: «всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному, ходившему путем недобрым, по своим помышлениям» (Ис. 65, 2). О, если бы мы, поклоняющиеся ему (то есть Кресту), получили удел во Христе, Который был распят!

Преподобный Иоанн Дамаскин,
Точное изложение православной веры кн. 4

***

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Приидите вернии, Животворящему Древу поклонимся... – зовет сегодня Святая Церковь чад своих к подножию Честнаго и Животворящего Креста Господня. Это Голгофа, перешагнув время, приблизилась к нам, воспоминанием о себе вторгаясь в сознание. Ибо на ней вознесся Крест – иже есть лествица к небесам, и на Кресте – Тот, Кто сказал: "...Я есмь путь и истина и жизнь..." (Ин.14,6).

Крест Христов – великая спасительная сила всех земнородных. Он простирается и в долготу всех времен, и в широту по всем местам, высота его до небес, а глубина до бездн адовых.

А сегодня, в день преполовения спасительного постного подвига, Господь снисходит к тем, кто устал и изнемог под бременем поста, даруя им Свою любовь, и силу, и кроткое напоминание, что они еще не до крови сражались с грехом. Господь сегодня напоминает нам и о единственности, непреложности спасительного пути – пути Креста и страданий – и вдохновляет на нем надеждой. Свет Христова Воскресения виден только с Креста.

Животворящее Крестное Древо – Крест Христов – взращено посреди земли Божией любовью к людям, чтобы погибельный крест – от древа познания добра и зла, взятый в раю на себя человеком своеволием и непослушанием Богу,– претворить в спасительный Крест, вновь отверзающий райские двери.

Крест Христов вознесен над миром со времен спасительных страданий Господа. Но и всякий пришедший в мир человек с рождения наследует крест прародителей своих и неизменно до конца дней несет его по жизни. Земля же – юдоль плача и печали, место изгнания преступившему Божие повеление – полна скорбями и страданиями. Волчцы и терния греховных навыков и страстей, с которыми мы сроднились и услаждаемся, одновременно ранят душу и воспаляют круг жизни.

Присмотритесь, други наши, к жизни людей вне Христа. Как часто она кончается духовной смертью намного раньше смерти физической. Зло и грех пожирают в человеке все человеческое, зло ненасытно, и ненасытен человек во зле. И это тоже страдание, но страдание не спасительное; оброком этого страдания всегда будет неминуемая смерть и гибель души. Суетен и бесплоден жизненный крест без Христа, как бы тяжел он ни был.

Крест свой может преобразиться в спасительный крест только тогда, когда с ним пойдут вослед Христу.

Христос Спаситель наш "...грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды..." (1Пет.2,24).

Крест Христов стал знамением славы Самого Христа и оружием Его победы над грехом, проклятием, смертью и диаволом. И мы сегодня, предстоя Кресту Христову, ощущая на раменах* (*Рамо, рамена – плечо, плечи) тяжесть своих жизненных крестов, должны вглядеться внимательно в единственно спасительный Крест Христов, чтобы во Христе узнать правду жизни, чтобы понять ее светлый смысл.

И сегодня у Креста Господня – благовествуемое Святое Евангелие и с Креста Господня – вид Божественного Страдальца возвещают нам для спасения нашего всесвятое заповедание: "...аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет" (Мф.16,24).

Други наши, восклонимся от земли, воззрим на Крест Христов, перед нами – пример полного и истинного самоотвержения. Он, будучи Сыном Божиим, пришел в мир в рабием зраке* (* зрак – вид, образ), смирил Себя и был послушлив даже до смерти, и смерти крестной. Он отвергся самой жизни, чтобы спасти нас. Нас же зовет Господь Спаситель отвергнуться греха и смерти, которую грех вскармливает для нас.

Дело нашего спасения начинается с отвержения себя и своей греховности. Надо отвергнуться всего того, что составляет суть нашего падшего естества, и должно простираться до отвержения самой жизни, предания ее всецело воле Божией. Господи! Тебе все ведомо; сотвори со мной как изволишь.

Свою житейскую правду мы должны признать пред Богом лютейшей неправдой, свой разум – совершеннейшим неразумием.

Начинается самоотвержение борьбой с собой. И победа над собой – самая трудная из всех побед по причине силы врага, ведь я сам и есть свой враг. И борьба эта самая длительная, ибо оканчивается она только с окончанием жизни.

Борьба с собой, борьба с грехом всегда останется подвигом, а значит, будет страданием. И она же, наша внутренняя борьба, рождает и другое, еще более тяжкое страдание, ведь в мире зла и греха человек, идущий путем праведности, всегда будет чужим в жизни мира и будет встречать враждебность по отношению к себе на каждом шагу. И с каждым днем подвижник все более и более будет ощущать свою несродность с окружающим и болезненно переживать ее.

А самоотвержение неминуемо продолжает требовать, чтобы мы во всей полноте начали жить для Бога, для людей, для ближних, чтобы мы сознательно и безропотно приняли и покорились всякой скорби, всякой душевной и телесной боли, чтобы приняли их как попущение Божие на пользу и спасение душ наших. Самоотвержение же становится частью нашего спасительного креста. И только самоотвержением можем поднять мы свой спасительный жизненный крест.

Крест – орудие казни. На нем распинали преступников. И вот правда Божия зовет и меня на крест как преступника Закона Божия, ведь мой плотской человек, любящий покой и беспечалие, моя злая воля, мое преступное самолюбие, моя гордость до сих пор противятся живительному Закону Божию.

Я уже и сам, познав силу живущего во мне греха и обвиняя себя, как за спасительное от греховной смерти средство хватаюсь за скорби моего жизненного креста. Сознание, что только скорби, ради Господа претерпеваемые, усвоят меня Христу, и я стану участником Его земной участи, а значит, и небесной, вдохновляет на подвиг, на терпение.

Крест Христов, гвоздие, копие, терние, богооставленность – это непрерывные, ничем не облегчаемые страдания Голгофы. Но ведь и вся земная жизнь Спасителя от рождения до гроба есть путь к Голгофе. Путь Христа от страдания к большему страданию, но с ними и восхождение от силы в большую силу, путь Его до смерти, поглотившей смерть. "Где твое, смерте, жало, где твоя, аде, победа?"

Страшен Крест Христов. Но я люблю его – он родил для меня ни с чем несравнимую радость Святой Пасхи. Но к этой радости я могу приблизиться только со своим крестом. Я должен добровольно взять свой крест, я должен полюбить его, признать себя вполне достойным его, как бы труден и тяжел он ни был.

Взять крест – это значит великодушно переносить насмешки, поношения, гонения, скорби, которыми греховный мир не поскупится одарить послушника Христова.

Взять крест – это значит претерпеть без ропота и жалоб тяжкий, невидимый никому труд над собой, невидимое томление и мученичество души ради исполнения евангельских истин. Это и борьба с духами злобы, которые яростно восстанут на того, кто возжелает свергнуть с себя иго греха и подчиниться Христу.

Взять крест – это добровольно и усердно подчиниться лишениям и подвигам, которыми обуздывается плоть. Живя во плоти, мы должны научиться жить для духа.

И надо обратить особое внимание на то, что каждый человек на своем жизненном пути должен поднять именно свой крест. Крестов бесчисленное множество, но только мой врачует мои язвы, только мой будет мне во спасение, и только мой я понесу с помощью Божией, ибо он дан мне Самим Господом. Как бы не ошибиться, как бы не взять крест по своему произволу, тому произволу, который в первую очередь и должен быть распят на кресте самоотвержения?! Самовольный подвиг – это самодельный крест, и несение такого креста всегда оканчивается падением великим.

А что же значит свой крест? Это значит идти по жизни по своему пути, начертанному для каждого Промыслом Божиим, и на этом пути подъять именно те скорби, что попустит Господь (Дал обеты монашества – не ищи женитьбы, связан семьей – не стремись к свободе от детей и супруги). Не ищи больших скорбей и подвигов, чем те, что есть на твоем жизненном пути,– это гордость сбивает с пути. Не ищи освобождения и от тех скорбей и трудов, что посланы тебе,– это саможаление снимает тебя с креста.

Свой крест – это значит довольствоваться тем, что по твоим силам телесным. Дух самомнения и самообольщения будет звать тебя к непосильному. Не верь льстецу.

Как разнообразны в жизни и скорби, и искушения, которые посылает нам Господь для врачевания нашего, какое различие у людей и в самих телесных силах и здоровье, как разнообразны и наши греховные немощи.

Да, у каждого человека – крест свой. И этот свой крест заповедано каждому христианину принять с самоотвержением и последовать Христу. А последовать Христу – это изучить Святое Евангелие так, чтобы только оно стало деятельным руководителем в несении нами нашего жизненного креста. Ум, сердце и тело всеми своими движениями и поступками, явными и тайными, должны служить и выражать спасительные истины Христова учения. И все это значит, что я глубоко и искренне сознаю врачующую силу креста и оправдываю суд Божий надо мною. И тогда мой крест становится Крестом Господним.

"Господи, в несении креста моего, Твоей десницей мне ниспосланного, укрепи меня вконец изнемогающего",– молит сердце. Сердце молит и скорбит, но оно же уже и радуется сладостной покорности Богу и своему причастию страданиям Христовым. И это несение своего креста без ропота с покаянием и славословием Господа – есть великая сила таинственного исповедания Христа не только умом и сердцем, но самим делом и жизнью.

И, дорогие мои, так неприметно начинается в нас новая жизнь, когда уже "...не я живу, но живет во мне Христос" (Гал.2,20). Непонятное плотскому уму чудо совершается в мире – покой и райское блаженство водворяются там, где ожидались одни стоны и слезы. Жизнь самая прискорбная славословит Господа и отвергает от себя всякий помысел жалобы и ропота.

Сам крест, воспринятый как дар Божий, порождает благодарение за драгоценную участь быть Христовыми, подражая Его страданиям, родит и нетленную радость для тела страждущего, для сердца томящегося, для души ищущей и нашедшей.

Крест – есть кратчайший путь к небу. Христос Сам прошел им.

Крест – есть вполне испытанный путь, ибо им прошли все святые.

Крест – есть вернейший путь, ибо крест и страдания – удел избранных, это те тесные врата, которыми входят в Царство Небесное.

Дорогие мои, воздавая сегодня поклонение Кресту Господню телом и духом, привьем же наши малые кресты к Его великому Кресту, чтобы Его живительные силы напитали нас своими соками для продолжения подвигов Великого поста, чтобы исполнение заповедей Христовых стало единственной целью и радостью нашей жизни.

Почитая сегодня Честный Крест Христов, с покорностью воле Божией возблагодарим Его за наши малые кресты и воскликнем: "Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем". Аминь.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

***

Икона Богородицы Феодоровская

Фе­о­до­ров­ская — Ко­стром­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри на­пи­са­на еван­ге­ли­стом Лу­кой и близ­ка по ико­но­гра­фии к Вла­ди­мир­ской иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри.

На­зва­ние свое ико­на по­лу­чи­ла от ве­ли­ко­го кня­зя Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча († 1246), от­ца свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го, но­сив­ше­го в свя­том кре­ще­нии имя Фе­о­дор — в честь свя­то­го Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та. Об­ре­те­на она бы­ла, по пре­да­нию, его стар­шим бра­том, свя­тым Юри­ем Все­во­ло­до­ви­чем († 1238, па­мять 4 фев­ра­ля), в вет­хой де­ре­вян­ной ча­совне близ ста­рин­но­го го­ро­да Го­род­ца — поз­же на том ме­сте был устро­ен Го­ро­дец­кий Фе­о­до­ров­ский мо­на­стырь. Князь Яро­слав-Фе­о­дор, став­ший по­сле ги­бе­ли в бит­ве с та­та­ра­ми на Си­ти свя­то­го Юрия ве­ли­ким кня­зем Вла­ди­мир­ским, в сле­ду­ю­щем, 1239 го­ду тор­же­ствен­но пе­ре­нес его мо­щи из Ро­сто­ва в Успен­ский со­бор Вла­ди­ми­ра, а остав­шей­ся от бра­та ико­ной бла­го­сло­вил сво­е­го сы­на, свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го, всту­пив­ше­го в том же го­ду в брак с по­лоц­кой княж­ной Бря­чи­сла­вой.

Яро­слав-Фе­о­дор оста­вил зна­чи­тель­ную о се­бе па­мять в рус­ской ис­то­рии. С ним, про­дол­жа­те­лем слав­ных тра­ди­ций дя­ди — свя­то­го Ан­дрея Бо­го­люб­ско­го (па­мять 4 июля) и от­ца — Все­во­ло­да Боль­шое Гнез­до, свя­за­ны по­чти все наи­бо­лее зна­чи­тель­ные со­бы­тия в ис­то­рии Ру­си пер­вой по­ло­ви­ны XIII ве­ка. Ему до­ста­лась в на­след­ство Русь, со­жжен­ная и раз­граб­лен­ная в 1237–1238 гг. та­та­ра­ми. Он под­нял ее из пеп­ла, от­стро­ил и укра­сил го­ро­да­ми, свя­ты­ми оби­те­ля­ми и хра­ма­ми. Им бы­ли вос­ста­нов­ле­ны опу­сто­шен­ные вра­гом го­ро­да По­вол­жья: Ка­шин, Уг­лич, Яро­славль, Ко­стро­ма, Го­ро­дец. Цер­ковь Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та в Ко­стро­ме и Фе­о­до­ров­ский мо­на­стырь близ Го­род­ца ос­но­ва­ны им в честь сво­е­го Ан­ге­ла. Все­го во­семь лет сто­ял он у кор­ми­ла ве­ли­ко­го кня­же­ния, но за это вре­мя он су­мел на­пра­вить стра­ну по един­ствен­но вер­но­му в то вре­мя пу­ти — во­ен­но-по­ли­ти­че­ско­го рав­но­ве­сия с Зо­ло­той Ор­дой на во­сто­ке и ак­тив­но­го про­ти­во­сто­я­ния ка­то­ли­че­ской Ев­ро­пе на за­па­де. Бли­жай­шим спо­движ­ни­ком и про­дол­жа­те­лем его го­судар­ствен­но­го де­ла был сын, свя­той Алек­сандр Нев­ский.

Чу­до­твор­ная Фе­о­до­ров­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри — бла­го­сло­ве­ние от­ца — по­сто­ян­но на­хо­ди­лась при свя­том Алек­сан­дре, бы­ла его мо­лен­ным об­ра­зом. По­сле его смер­ти (свя­той князь умер 14 но­яб­ря 1263 го­да в Го­род­це, в ос­но­ван­ном от­цом мо­на­сты­ре) ико­на, в па­мять о нем, бы­ла взя­та его млад­шим бра­том Ва­си­ли­ем.

Ва­си­лий Яро­сла­вич был "ми­зин­ным", то есть млад­шим (вось­мым), сы­ном Яро­сла­ва Все­во­ло­до­ви­ча. В 1246 го­ду по­сле смер­ти от­ца (князь был отрав­лен в сто­ли­це Мон­го­лии — Ка­ра­ко­ру­ме), пя­ти лет от ро­ду, он стал кня­зем ко­стром­ско­го уде­ла — наи­ме­нее зна­чи­тель­но­го во вла­де­ни­ях его от­ца. Но в 1272 го­ду Бог су­дил ему стать ве­ли­ким кня­зем Вла­ди­мир­ским. Че­ты­ре го­да его ве­ли­ко­го кня­же­ния (1272–1276) за­пол­не­ны обыч­ны­ми для то­го вре­ме­ни кня­же­ски­ми меж­до­усоб­ны­ми бра­ня­ми. Несколь­ко лет вел он вой­ну за Нов­го­род с непо­кор­ным пле­мян­ни­ком Ди­мит­ри­ем Алек­сан­дро­ви­чем. По­это­му, став ве­ли­ким кня­зем, Ва­си­лий не по­ехал во Вла­ди­мир, а остал­ся под за­щи­той чу­до­твор­ной ико­ны в Ко­стро­ме, счи­тая это ме­сто бо­лее на­деж­ным на слу­чай но­вых усо­биц.

При­шлось ему за­щи­щать Русь и от внеш­них вра­гов. В 1272 го­ду при оче­ред­ном та­тар­ском на­бе­ге рус­ское вой­ско вы­сту­пи­ло из Ко­стро­мы им на­встре­чу. По при­ме­ру де­да, свя­то­го Ан­дрея Бо­го­люб­ско­го, ко­то­рый брал с со­бой в по­хо­ды чу­до­твор­ную Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри, князь Ва­си­лий дви­нул­ся в бой с чу­до­твор­ной ико­ной Фе­о­до­ров­ской. Яр­кие лу­чи ис­хо­ди­ли от свя­то­го об­ра­за, по­па­ляя вра­гов; та­та­ры бы­ли раз­гром­ле­ны и из­гна­ны из Рус­ской зем­ли.

Ле­то­пи­си рас­ска­зы­ва­ют, что ве­ли­кий князь Ва­си­лий пи­тал осо­бую лю­бовь к Церк­ви и ду­хо­вен­ству. По­сле му­че­ни­че­ской ги­бе­ли при штур­ме та­та­ра­ми Вла­ди­ми­ра 4 фев­ра­ля 1238 го­да епи­ско­па Вла­ди­мир­ско­го Мит­ро­фа­на дол­гие го­ды Вла­ди­мир­ская епар­хия оста­ва­лась вдов­ству­ю­щей. Это пе­ча­ли­ло ве­ли­ко­го кня­зя Ва­си­лия. В 1274 го­ду при его уча­стии со­сто­ял­ся во Вла­ди­ми­ре боль­шой цер­ков­ный Со­бор. Непо­сред­ствен­ным по­во­дом его яви­лась хи­ро­то­ния во епи­ско­па Вла­ди­мир­ско­го свя­ти­те­ля Се­ра­пи­о­на († 1275, па­мять 12 июля), из Пе­чер­ских игу­ме­нов, мит­ро­по­ли­том Ки­рил­лом III († 1282) и со­бо­ром рус­ских свя­ти­те­лей. Со­дер­жа­ние со­бор­ных де­я­ний бы­ло очень ши­ро­ко — это был пер­вый Со­бор в Рус­ской Церк­ви со вре­ме­ни мон­голь­ско­го на­ше­ствия. Мно­го на­ко­пи­лось про­блем и неуря­диц в цер­ков­ной жиз­ни, Рус­ская Цер­ковь толь­ко-толь­ко оправ­ля­лась от по­стиг­ше­го ее бед­ствия. Но глав­ной за­да­чей бы­ло воз­рож­де­ние рус­ской цер­ков­ной пись­мен­но­сти — вос­ста­нов­ле­ние тра­ди­ций древ­не­рус­ско­го "кня­же­ско­го стро­е­ния". Без книг невоз­мож­но бы­ло бы спа­си­тель­ное де­ла­ние Церк­ви, они нуж­ны бы­ли и для Бо­го­слу­же­ния, и для про­по­вед­ни­че­ства, и для ке­лей­но­го вра­зум­ле­ния ино­ков, и для до­маш­не­го чте­ния ве­ру­ю­щих. Тру­да­ми мит­ро­по­ли­та Ки­рил­ла, рус­ских епи­ско­пов и мо­на­стыр­ских ино­ков-книж­ни­ков эта за­да­ча, важ­ней­шая для по­сле­ду­ю­ще­го хри­сти­ан­ско­го про­све­ще­ния Ру­си, бы­ла успеш­но вы­пол­не­на. Со­бор при­нял но­вую ре­дак­цию Корм­чей кни­ги — ос­нов­но­го ка­но­ни­че­ско­го ко­дек­са пра­во­слав­ной цер­ков­ной жиз­ни.

В 1276 го­ду князь Ва­си­лий за­вер­шил свой жиз­нен­ный путь, важ­ней­шие ве­хи ко­то­ро­го бы­ли осе­не­ны бла­го­сло­ве­ни­ем Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. Он умер в Ко­стро­ме и там же об­рел ме­сто по­след­не­го упо­ко­е­ния. Свя­тая ико­на пре­бы­ва­ла с тех пор в Ко­стром­ском со­бо­ре свя­то­го Фе­о­до­ра Стра­ти­ла­та.

Вос­ста­нов­ле­ние па­мя­ти Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри и ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние ее по­чи­та­ния по всей Рос­сии свя­за­но с со­бы­ти­я­ми на­ча­ла XVII ве­ка — пре­кра­ще­ни­ем Смут­но­го вре­ме­ни. В 1613 го­ду чу­до­твор­ной Фе­о­до­ров­ской ико­ной из Ко­стром­ско­го со­бо­ра был бла­го­слов­лен при из­бра­нии на цар­ство Ми­ха­ил Ро­ма­нов. В па­мять об этом ис­то­ри­че­ском со­бы­тии бы­ло уста­нов­ле­но по­все­мест­ное празд­но­ва­ние иконе Фе­о­до­ров­ской Бо­го­ма­те­ри 14 мар­та. По­яви­лись мно­го­чис­лен­ные спис­ки с Ко­стром­ской Фе­о­до­ров­ской ико­ны, один из пер­вых был за­ка­зан и при­не­сен в Моск­ву ма­те­рью ца­ря Ми­ха­и­ла — ино­ки­ней Мар­фой. Со вто­рой по­ло­ви­ны XVII ве­ка по­лу­ча­ют рас­про­стра­не­ние ико­ны Фе­о­до­ров­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри с клей­ма­ми, изо­бра­жа­ю­щи­ми со­бы­тия из ис­то­рии чу­до­твор­но­го об­ра­за.

В 1670 го­ду иеро­ди­а­кон Ко­стром­ско­го Ипа­тьев­ско­го мо­на­сты­ря Лон­гин на­пи­сал "Ска­за­ние о яв­ле­нии и чу­де­сах Фе­о­до­ров­ской ико­ны Бо­го­ма­те­ри в Ко­стро­ме". Не все со­дер­жа­щи­е­ся в ней све­де­ния сов­па­да­ют с из­ло­жен­ны­ми вы­ше, у на­род­ной па­мя­ти, своя хро­но­ло­гия, свои за­ко­ны.

Фе­о­до­ров­ская ико­на — двух­сто­рон­няя. На об­рат­ной сто­роне — об­раз свя­той ве­ли­ко­му­че­ни­цы Па­рас­ке­вы, изо­бра­жен­ной в бо­га­том кня­же­ском оде­я­нии. Пред­по­ла­га­ют, что по­яв­ле­ние об­ра­за Па­рас­ке­вы на обо­ро­те ико­ны свя­за­но с су­пру­гой свя­то­го Алек­сандра Нев­ско­го.

Оригинал иконы хранится в Богоявленском-Анастасиином женский монастыре.

Храмы, освящённые в честь иконы:

• Феодоровский Государев собор в Царском Селе — полковой храм Сводного пехотного полка и Собственного его императорского величества конвоя, считался также «приходом семьи императора».
• Феодоровская церковь села Ново-Архангельского Тюкалинского уезда Тобольской губернии. Построена в память бракосочетания их императорских величеств в 1896 году.
• Феодоровский собор Санкт-Петербурга — построен к 300-летию династии Романовых, в 1920-е годы в народе носил название «Романовская церковь».
• Фёдоровская церковь в Ярославле — построена прихожанами в 1680-е годы, в советское время — кафедральный собор Ростовско-Ярославской епархии.
• Престол Вознесенского собора Оршина монастыря, в котором хранился чтимый чудотворный список иконы (в настоящее время находится в собрании Тверской картинной галереи).
• Часовня в честь Феодоровской иконы на Александровском подворье Императорского Православного Палестинского общества в Иерусалиме. Освящена в 2008 году.
• Феодоровский собор в Феодоровском монастыре Городца.

***

Святитель Феогност Киевский и всея Руси, митрополит

КРАТКОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОГНОСТА, МИТРОПОЛИТА КИЕВСКОГО И ВСЕЯ РУСИ

Мит­ро­по­лит Фе­о­гност, пре­ем­ник на Ки­ев­ской и Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре мит­ро­по­ли­та Пет­ра, был уро­жен­цем Кон­стан­ти­но­по­ля. Он был из­ве­стен как зна­ток цер­ков­ных ка­но­нов. Ме­стом сво­е­го пре­бы­ва­ния на Ру­си он из­брал Моск­ву, не же­лая «остав­лять гро­ба чу­до­твор­цев», то есть мит­ро­по­ли­та Пет­ра, и, по­доб­но ему, был по­мощ­ни­ком и твер­дой опо­рой кня­зей Мос­ков­ских. В то вре­мя вел. кня­зем на Ру­си стал Иоанн Ка­ли­та, Мос­ков­ский князь. То­гда ти­ши­на на­ста­ла на Ру­си, а Мос­ков­ское кня­же­ство ста­ло рас­ти и креп­нуть. Но мно­го тяж­ко­го при­шлось пе­ре­не­сти свя­ти­те­лю Фе­о­гно­сту. Так, ко­гда Твер­ской князь Алек­сандр, на­влек­ший на се­бя гнев ха­на Уз­бе­ка, бе­жал в Псков, свя­ти­тель был вы­нуж­ден за­крыть все церк­ви в Пско­ве. То­гда, жа­лея пско­ви­чей, Алек­сандр бе­жал в Лит­ву, и толь­ко этим бы­ло предот­вра­ще­но но­вое на­ше­ствие та­тар на Русь. Ко­гда же князь Алек­сандр вер­нул­ся на Русь, чтобы не ли­шить де­тей сво­их ро­до­вых прав, и был каз­нен с сы­ном сво­им Фе­о­до­ром в Зо­ло­той Ор­де, мит­ро­по­лит Фе­о­гност встре­тил те­ла их во Вла­ди­ми­ре, от­пел со сле­за­ми и от­пра­вил в Тверь (см. 2 окт., жи­тие св. Ан­ны Ка­шин­ской). Воль­ный Нов­го­род он при­ми­рил с мос­ков­ским кня­зем, и в 1346 г. (при вел. кня­зе Си­меоне Гор­дом, сыне Ка­ли­ты) Нов­го­род сво­ею во­лей по­ко­рил­ся вел. кня­зю.

В 1342 г. хан Джа­ни­бек хо­тел уни­что­жить все пра­ва и льго­ты пра­во­слав­но­го ду­хо­вен­ства и об­ло­жить его да­нью, а мит­ро­по­ли­та при­ну­дить со­би­рать эту дань, гро­зя в про­тив­ном слу­чае со­би­рать ее са­мо­му. Мит­ро­по­лит от­дал та­та­рам все свое до­сто­я­ние, но брать дань с цер­ков­ни­ков от­ка­зал­ся, ссы­ла­ясь на сло­ва апо­сто­ла Пав­ла: «Ес­ли кто ра­зо­рит храм Бо­жий, то­го по­ка­ра­ет Бог, ибо храм Бо­жий свят; а этот храм – вы» (1Кор.3:17). Его под­верг­ли пыт­кам, но он не усту­пил, и то­гда хан под­твер­дил все пра­ва и льго­ты пра­во­слав­ной церк­ви. Ко­гда мит­ро­по­лит вер­нул­ся в Моск­ву, страш­ный по­жар, чет­вер­тый в его прав­ле­ние Рус­ской Цер­ко­вью, опу­сто­шил Моск­ву, и мит­ро­по­лит, несмот­ря на то что у него не оста­ва­лось боль­ше ни­ка­ких средств, со сле­ду­ю­ще­го же го­да на­чал вос­ста­нав­ли­вать церк­ви.

Пред­чув­ствуя свою кон­чи­ну, он на­зна­чил епи­ско­па Вла­ди­мир­ско­го Алек­сия (па­мять его 12 февр.) сво­им пре­ем­ни­ком. Паст­ву свою он объ­ез­жал очень ча­сто, с пер­во­го же го­да сво­е­го при­ез­да на Русь. В по­след­ний год его жиз­ни юный от­шель­ник Вар­фо­ло­мей (бу­ду­щий прп. Сер­гий – па­мять его 25 сент.) при­был в ра­до­неж­ские ле­са и об­ра­тил­ся к нему за бла­го­сло­ве­ни­ем со­здать цер­ковь во имя Пре­свя­той Тро­и­цы. Мит­ро­по­лит при­нял его оте­че­ски, бла­го­сло­вил и дал про­си­мое раз­ре­ше­ние. За­бо­лел свя­ти­тель Фе­о­гност в 1352 г., а скон­чал­ся 14 мар­та 1353 г. и был по­гре­бен в Успен­ском со­бо­ре в при­де­ле св. апо­сто­ла Пет­ра, ос­но­ван­но­го им в па­мять сво­е­го пред­ше­ствен­ни­ка.

В 1471 г. свя­тые мо­щи его бы­ли об­ре­те­ны нетлен­ны­ми, а в 1474 г. от них по­лу­чил ис­це­ле­ние один немой. Он рас­ска­зал, что ви­дел, как свя­ти­тель встал из гро­ба, бла­го­сло­вил его язык, по­сле че­го к нему вер­нул­ся дар ре­чи. Свя­ти­тель Фе­о­гност был при­чис­лен к ли­ку свя­тых в XIX в.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОГНОСТА, МИТРОПОЛИТА КИЕВСКОГО И ВСЕЯ РУСИ

Бла­жен­ный Фе­о­гност, грек по про­ис­хож­де­нию, ро­дил­ся в Кон­стан­ти­но­по­ле, еще юно­шей при­об­рел зна­ние бо­же­ствен­ных ка­но­нов и за­ко­нов, про­явил се­бя му­жем ра­зум­ным и бо­го­лю­би­вым и счи­тал­ся укра­ше­ни­ем род­но­го го­ро­да. Он по­став­лен был на мит­ро­по­лию Ки­ев­скую и всея Рос­сии Ис­а­и­ею, пат­ри­ар­хом Кон­стан­ти­но­поль­ским, в 1328 го­ду и то­гда же при­был в Га­лиц­ко-Во­лын­скую зем­лю, по­ста­вил здесь двух епи­ско­пов, за­тем про­сле­до­вал сна­ча­ла во Вла­ди­мир, по­том в Моск­ву, где и вос­сел на пре­стол сво­е­го пред­ше­ствен­ни­ка, чу­до­твор­ца Пет­ра мит­ро­по­ли­та, и стал жить в его до­ме.

В том же го­ду ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Иоанн Да­ни­и­ло­вич ез­дил в Ор­ду, хан ко­то­рой, по име­ни Уз­бек, по­ру­чил ему ве­ли­кое кня­же­ние Вла­ди­мир­ское и с ве­ли­кой че­стью от­пу­стил в Моск­ву. С тех пор та­та­ры пе­ре­ста­ли во­е­вать с Рус­ской зем­лей, и бы­ла в ней ти­ши­на в про­дол­же­ние со­ро­ка лет. Свя­ти­тель Фе­о­гност ра­до­вал­ся воз­вы­ше­нию ве­ли­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го и во всех слу­ча­ях был твер­дым его по­мощ­ни­ком, так как Гос­подь бла­го­во­лил пе­рей­ти и утвер­дить­ся Ки­ев­ской и Вла­ди­мир­ской дер­жа­ве в бо­го­лю­би­вом гра­де Москве. На дру­гой год по­сле сво­е­го при­бы­тия свя­той мит­ро­по­лит Фе­о­гност оза­бо­тил­ся бла­го­укра­ше­ни­ем столь­но­го го­ро­да сво­ей мит­ро­по­лии, по­стро­ил в Москве ка­мен­ную цер­ковь во имя прп. Иоан­на Ле­ствич­ни­ка и со­здал при­дел к хра­му Успе­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри во имя св. апо­сто­ла Пет­ра (по­кло­не­ния чест­ным его ве­ри­гам), зна­ме­нуя сим по­чи­та­ние свя­той па­мя­ти сво­е­го пред­ше­ствен­ни­ка, мит­ро­по­ли­та Пет­ра, по­чи­ва­ю­ще­го в сем Успен­ском хра­ме. В 1329 го­ду бла­жен­ный мит­ро­по­лит от­пра­вил­ся из Моск­вы осмат­ри­вать об­шир­ную паст­ву свою. Преж­де все­го, по при­ме­ру сво­их пред­ше­ствен­ни­ков Ки­рил­ла, Мак­си­ма и свя­то­го Пет­ра, свя­ти­тель Фе­о­гност по­се­тил Нов­го­род. В это вре­мя в Пско­ве кня­жил Алек­сандр Ми­хай­ло­вич Твер­ской, укрыв­ший­ся сю­да из Ор­ды, где он умерт­вил убий­цу от­ца сво­е­го. Хан Уз­бек на­сто­я­тель­но тре­бо­вал, чтобы Алек­сандр явил­ся на суд в Ор­ду, но тот не ре­шал­ся ехать к та­та­рам. Зная неистов­ство ха­на Уз­бе­ка, ко­то­рый не по­ща­дит зем­ли Рус­ской за непо­слу­ша­ние Алек­сандра Ми­хай­ло­ви­ча, бра­тья его со­еди­ни­лись с ве­ли­ким кня­зем Иоан­ном Да­ни­ло­ви­чем, чтобы при­ну­дить Псков­ско­го кня­зя ис­пол­нить во­лю ха­на. Ни вла­ды­ка Мо­и­сей, ни по­сад­ник, при­быв­шие из Нов­го­ро­да во Псков, не убе­ди­ли пско­ви­чей от­пу­стить Алек­сандра в Ор­ду. То­гда бра­тья его и Мос­ков­ский князь по­до­шли ко Пско­ву со сво­и­ми вой­ска­ми и, чтобы из­бе­жать про­ли­тия кро­ви хри­сти­ан­ской, упро­си­ли прео­свя­щен­но­го Фе­о­гно­ста, чтобы он от­лу­че­ни­ем и за­пре­ще­ни­ем свя­зал кня­зя Алек­сандра и по­слал его в Ор­ду. Свя­той Фе­о­гност по­ло­жил от­лу­че­ние и про­кля­тие на Псков­ско­го кня­зя, на весь го­род Псков и на всю об­ласть их.

То­гда князь Алек­сандр Ми­хай­ло­вич ска­зал пско­ви­тя­нам: «Бра­тия и дру­зья вер­ные! пусть не бу­дет на вас от­лу­че­ния и про­кля­тия свя­ти­тель­ско­го ра­ди ме­ня ху­до­го и греш­но­го. Я ухо­жу от вас к нем­цам и в Лит­ву, чтобы не бы­ло ни­ка­кой тя­го­сти зем­ле ва­шей от ца­ря Уз­бе­ка». Пско­ви­чи по­слу­ша­лись, со сле­за­ми от­пу­сти­ли Алек­сандра и по­сла­ли к ве­ли­ко­му кня­зю Иоан­ну Да­ни­ло­ви­чу че­ло­би­тье о ми­ре и люб­ви. Тот при­ми­рил­ся с пско­ви­ча­ми, а мит­ро­по­лит пре­по­дал им свое бла­го­сло­ве­ние.

По­свя­тив для Ро­сто­ва и Яро­слав­ля, вме­сто по­чив­ше­го Про­хо­ра, епи­ско­па Ан­то­ния, прео­свя­щен­ный Фе­о­гност от­пра­вил­ся в 1330 го­ду в Га­лиц­ко-Во­лын­скую об­ласть.

По до­ро­ге сю­да или, мо­жет быть, ра­нее это­го пу­те­ше­ствия свя­той Фе­о­гност оста­но­вил­ся в го­ро­де Ко­стро­ме, где был со­бран со­бор из че­ты­рех епи­ско­пов, ко­то­рый по­ста­вил на Суз­даль­скую ка­фед­ру епи­ско­па Да­ни­и­ла, а за­тем раз­би­рал спор меж­ду епи­ско­па­ми Са­рай­ским и Ря­зан­ским о Черв­ле­ном Яре (мест­ность меж­ду ре­ка­ми До­ном и Хо­пром). Де­ло ре­ше­но бы­ло в поль­зу Ря­зан­ско­го вла­ды­ки: Черв­ле­ный Яр при­пи­сан был к Ря­зан­ской епар­хии. В Га­лиц­ко-Во­лын­ской об­ла­сти он про­был про­дол­жи­тель­ное вре­мя к уте­ше­нию пра­во­сла­вия, силь­но тес­ни­мо­го ка­то­ли­че­ством, и для то­го, чтобы вос­пре­пят­ство­вать от­де­ле­нию Га­лиц­ко-Во­лын­ских епи­ско­пий в осо­бую от Все­рос­сий­ской мит­ро­по­лию. Из Вла­ди­ми­ра Во­лын­ско­го он дал знать в Нов­го­род, чтобы явил­ся для по­свя­ще­ния к нему на­ре­чен­ный в ар­хи­епи­ско­па Нов­го­род­ско­го Ва­си­лий. В то же вре­мя при­шли во Вла­ди­мир и по­слы от пско­ви­чей, от воз­вра­тив­ше­го­ся кня­зя Алек­сандра Твер­ско­го и от кня­зя Ге­ди­ми­на Ли­тов­ско­го, с прось­бой, чтобы мит­ро­по­лит по­ста­вил во Псков осо­бо­го епи­ско­па – Ар­се­ния. Фе­о­гност по­ста­вил Ва­си­лия во ар­хи­епи­ско­па Нов­го­ро­ду и Пско­ву, а пско­ви­чам в их прось­бе от­ка­зал, так как они до­би­ва­лись се­бе от­дель­но­го епи­ско­па из стрем­ле­ния к цер­ков­ной и граж­дан­ской неза­ви­си­мо­сти от Нов­го­ро­да, и неза­дол­го пе­ред этим вре­ме­нем про­яви­ли непо­кор­ность ве­ли­ко­му кня­зю и мит­ро­по­ли­ту. Во Вла­ди­ми­ре же Во­лын­ском был по­свя­щен бла­жен­ным Фе­о­гно­стом и епи­скоп Фе­о­дор для Тве­ри.

Во­след но­во­по­став­лен­но­му ар­хи­епи­ско­пу Ва­си­лию, воз­вра­щав­ше­му­ся с по­сад­ни­ка­ми и их дру­жи­ной в Нов­го­род, мит­ро­по­лит по­слал гра­мо­ту, в ко­то­рой пи­сал: «Князь Ли­тов­ский от­пу­стил на вас 500 во­и­нов, чтобы вас схва­тить».

Вла­ды­ка Ва­си­лий и по­сад­ни­ки уско­ри­ли свой путь, но под Чер­ни­го­вом их на­стиг князь Фе­о­дор Ки­ев­ский с та­тар­ским бас­ка­ком. Ед­ва они от­ку­пи­лись от пре­сле­ду­ю­щих. Бог же на­ка­зал за это дру­жи­ну кня­зя Фе­о­до­ра тем, что на об­рат­ном пу­ти ко­ни их па­ли, и они шли пе­шие. А бла­жен­ный мит­ро­по­лит сты­дил кня­зя, гро­зя: «Срам кня­зю, ко­то­рый чи­нит неправ­ду, оби­жа­ет, тво­рит на­си­лие и раз­бой».

По­се­тив Пе­ре­мышль, Холм и Га­лич, пер­во­свя­ти­тель во­дво­рил­ся на вре­мя в Ки­е­ве, чтобы устро­ить древ­нюю мит­ро­по­лию, по­тер­пев­шую от мон­го­лов и Лит­вы. Сю­да при­шли к мит­ро­по­ли­ту по­слы от ве­ли­ко­го кня­зя Мос­ков­ско­го Иоан­на Да­ни­и­ло­ви­ча, чтобы он дал кня­зю бла­го­сло­ве­ние воз­двиг­нуть цер­ковь во имя Пре­об­ра­же­ния Спа­са на­ше­го Иису­са Хри­ста, устро­ить мо­на­стырь внут­ри гра­да Моск­вы и пе­ре­не­сти ту­да ар­хи­манд­ри­тию от свя­то­го Да­ни­и­ла из За­ре­чья, ибо ве­ли­кий князь хо­тел все­лить ее внутрь гра­да, близ сво­е­го двор­ца, чтобы ни день ни ночь не быть от­лу­чен­ным от этой свя­ты­ни. Прео­свя­щен­ный мит­ро­по­лит с лю­бо­вью пре­по­дал кня­зю свое бла­го­сло­ве­ние, и ско­ро по­стро­ен был ка­мен­ный храм Спа­са на Бо­ру, меж­ду жи­ли­ща­ми ве­ли­ко­го кня­зя и мит­ро­по­ли­та, и ос­но­ва­лась Спас­ская оби­тель.

Из юж­ной Рос­сии мит­ро­по­лит Фе­о­гност от­пра­вил­ся в Гре­цию и в Ор­ду. Он был в Ца­рь­гра­де у пат­ри­ар­ха для раз­ре­ше­ния недо­уме­ний, воз­буж­ден­ных при пас­тор­ском об­зо­ре епар­хий, и со­об­щил там со­бо­ру о чу­де­сах мит­ро­по­ли­та Пет­ра. На по­след­нее со­об­ще­ние мит­ро­по­лит Фе­о­гност по­лу­чил в 1333 го­ду пись­мен­ное раз­ре­ше­ние пат­ри­ар­ха Иоан­на XIV Ка­ле­ки празд­но­вать па­мять свя­ти­те­ля. Прео­свя­щен­ный Фе­о­гност по­се­тил Ор­ду с тем, чтобы по­лу­чить утвер­жде­ние прав и пре­иму­ществ, предо­став­лен­ных Рус­ской Церк­ви та­тар­ски­ми ха­на­ми.

По воз­вра­ще­нии в Моск­ву мит­ро­по­лит освя­тил осе­нью 1333 го­да со­здан­ную ве­ли­ким кня­зем на Кремлев­ской пло­ща­ди ка­мен­ную цер­ковь во имя свя­то­го Ар­хан­ге­ла Ми­ха­и­ла, бу­ду­щую усы­паль­ни­цу кня­зей Мос­ков­ско­го ро­да. Вслед за тем, по со­ве­ту бла­жен­но­го Фе­о­гно­ста, сын Иоан­на Да­ни­и­ло­ви­ча, Си­ме­он всту­пил в брак с до­че­рью ве­ли­ко­го кня­зя Ли­тов­ско­го Ав­гу­стой, ко­то­рая бы­ла кре­ще­на в Москве и на­ре­че­на Ана­ста­си­ей. Муд­ро со­дей­ствуя уста­нов­ле­нию доб­рых от­но­ше­ний Лит­вы и Ру­си, бла­жен­ный свя­ти­тель про­явил се­бя ми­ро­твор­цем и меж­ду Моск­вою и Нов­го­ро­дом.

По­свя­тив в 1336 го­ду епи­ско­па Гав­ри­и­ла для Ро­сто­ва, пер­во­свя­ти­тель утвер­дил кня­зя Твер­ско­го Алек­сандра Ми­хай­ло­ви­ча в на­ме­ре­нии ид­ти в Ор­ду с по­кор­но­стью та­тар­ско­му ха­ну. При­няв бла­го­сло­ве­ние от Фе­о­гно­ста мит­ро­по­ли­та и от всех свя­ти­те­лей рус­ских и ре­шив, что луч­ше уме­реть за ве­ру, чем сво­им непо­ви­но­ве­ни­ем на­вле­кать гнев та­тар на всю Рос­сию, князь Алек­сандр от­пра­вил­ся в Ор­ду и со сми­ре­ни­ем пре­дал се­бя во­ле ха­на Уз­бе­ка. Тот по­ди­вил­ся его муд­ро­сти, по­жа­ло­вал кня­же­ни­ем Твер­ским и от­пу­стил на Русь. Но вско­ре окле­ве­та­ли твер­ско­го кня­зя в Ор­де, он был вы­зван ту­да вто­рич­но со сво­им сы­ном Фе­о­до­ром, и оба бы­ли уби­ты по при­ка­за­нию Уз­бе­ка. Те­ла их встре­тил во Вла­ди­ми­ре мит­ро­по­лит Фе­о­гност со свя­щен­ным cобо­ром, от­пел над ни­ми над­гроб­ное пе­ние и со сле­за­ми от­пу­стил в Тверь. Зи­мою 1340 го­да мит­ро­по­лит Фе­о­гност был в Брян­ске. При нем под­ня­лась кра­мо­ла про­тив кня­зя Гле­ба Свя­то­сла­ви­ча. На­прас­но свя­ти­тель уго­ва­ри­вал воз­му­тив­ших­ся брян­цев – они не по­слу­ша­лись и умерт­ви­ли кня­зя.

В это вре­мя умер Иоанн Да­ни­и­ло­вич Ка­ли­та; на пре­сто­ле ве­ли­ко­го кня­же­ния Вла­ди­мир­ско­го и Мос­ков­ско­го вос­сел сын его Си­ме­он Иоан­но­вич. Он по­слал в Тор­жок за да­нью. Но жи­те­ли Торж­ка об­ра­ти­лись в Нов­го­род с жа­ло­бой на бо­яр мос­ков­ских, со­би­рав­ших дань. Нов­го­род­цы за­хва­ти­ли их и на вре­мя за­то­чи­ли. Раз­гне­ван­ный ве­ли­кий князь Си­ме­он по­шел с вой­ском к Торж­ку. Нов­го­род­цев объ­ял страх, и они умо­ли­ли быв­ше­го в вой­ске мит­ро­по­ли­та пе­ча­ло­вать­ся за них пе­ред кня­зем. Пер­во­свя­ти­тель уго­во­рил кня­зя за­клю­чить с нов­го­род­ца­ми мир и по­се­тил Нов­го­род, где и удер­жи­вал сво­и­ми по­уче­ни­я­ми буй­ных жи­те­лей от раз­боя и на­си­лия.

В 1342 го­ду ве­ли­кий князь Си­ме­он Иоан­но­вич от­пра­вил­ся в Ор­ду к но­во­му ха­ну Джа­ни­бе­ку, его со­про­вож­дал и прео­свя­щен­ный Фе­о­гност мит­ро­по­лит. Про­быв в Ор­де недол­го, ве­ли­кий князь воз­вра­тил­ся в Моск­ву. Свя­ти­тель же Бо­жий Фе­о­гност остал­ся в Ор­де, так как был окле­ве­тан пе­ред ха­ном неко­то­ры­ми зло­де­я­ми из рус­ских, ко­то­рые го­во­ри­ли: «Мит­ро­по­лит Фе­о­гност не да­ет да­ни в Ор­ду с освя­щен­но­го чи­на и со все­го цер­ков­но­го прич­та, а сам се­бе взи­ма­ет с них дань бес­чис­лен­ную, те­бя же, ха­на, оби­жа­ет, и ему сле­ду­ет да­вать те­бе дань в Ор­ду каж­дый год».

Хан по­тре­бо­вал у мит­ро­по­ли­та, чтобы тот пред­ста­вил ему еже­год­ную дань. Свя­той же Фе­о­гност не по­ви­но­вал­ся это­му при­ка­за­нию. На по­нуж­де­ние и во­про­сы та­тар, по­че­му мит­ро­по­лит не же­ла­ет да­вать цер­ков­ную дань, свя­той от­ве­чал: «Хри­стос, ис­тин­ный Бог наш, Цер­ковь Свою ис­ку­пил от невер­ных чест­ною Сво­ею кро­вью, по­это­му и при­чт цер­ков­ный сво­бо­ден от вся­ко­го раб­ства и слу­же­ния, кро­ме слу­же­ния Бо­гу. Да и по­че­му вы за­став­ля­е­те ме­ня от­ве­чать вам за эту дань?»

Невер­ные ска­за­ли на это: «Ты гла­ва Церк­вам и дол­жен или сам да­вать нам за них еже­год­ную дань, или раз­ре­ши нам са­мим взи­мать с них дань, мы же ни­ко­го не по­ща­дим».

Свя­ти­тель от­ве­чал: «Ес­ли кто оскор­бит Цер­ковь Бо­жию, то­го оскор­бит Бог. Так пи­шет учи­тель наш Па­вел, апо­стол Хри­стов».

По­га­ные не пе­ре­ста­ва­ли при­нуж­дать свя­то­го к пред­став­ле­нию да­ни, угро­жая ему вся­ки­ми му­че­ни­я­ми, са­ми же не сме­ли со­би­рать дань со свя­щен­но­слу­жи­те­лей и прич­та. Не по­пустил Бог про­явить­ся их дер­зо­сти и устра­шил их. Ибо они зна­ли, что и пер­вые ца­ри их, бу­дучи нече­сти­вы­ми, неми­ло­сти­вы­ми и кро­во­пий­ца­ми, да­ва­ли, од­на­ко, под­твер­жден­ные клят­ва­ми яр­лы­ки мит­ро­по­ли­ту и епи­ско­пам не брать дань ни с ко­го из прич­та цер­ков­но­го и из всех, жи­ву­щих в об­ла­стях, при­над­ле­жа­щих Церк­ви, всех их ха­ны счи­та­ли Бо­жи­и­ми слу­га­ми и при­но­си­ли эту дань Небес­но­му Бо­гу. И до­ныне со­хра­ни­лись та­кие гра­мо­ты (яр­лы­ки) нече­сти­вых ца­рей, под­креп­лен­ные страш­ны­ми клят­ва­ми, пи­сан­ные к ве­ли­ко­му чу­до­твор­цу Пет­ру, мит­ро­по­ли­ту всея Рос­сии, и иным мит­ро­по­ли­там. Мно­го раз ха­ны пы­та­лись пре­сту­пить свою клят­ву и са­ми, без раз­ре­ше­ния мит­ро­по­ли­та, хо­те­ли со­би­рать еже­год­ную дань с цер­ков­но­го прич­та, но воз­бра­нил им это Выш­ний Про­мысл, ибо они бо­я­лись Бо­жи­ей каз­ни.

Нече­сти­вые та­та­ры силь­но му­чи­ли Хри­сто­ва свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста, при­нуж­дая его снять с них преж­нюю клят­ву и раз­ре­шить им со­би­рать дань с цер­ков­но­го прич­та. Бла­жен­ный стра­да­лец Фе­о­гност доб­лест­но пре­тер­пел эти му­ки ра­ди Церк­ви Хри­сто­вой. О сво­ем иму­ще­стве он не за­бо­тил­ся и раз­дал то­гда та­та­рам до 600 руб­лей се­реб­ра. Но не толь­ко не раз­ре­шал та­та­рам со­би­рать дань с лю­дей цер­ков­ных, а со­вер­шен­но за­пре­тил им это и за­клял страш­ны­ми клят­ва­ми. Его от­пу­сти­ли на Русь с преж­ни­ми пра­ва­ми ду­хо­вен­ства, и же­на ха­на Тай­ду­ла под­твер­ди­ла их осо­бой гра­мо­той. Так осво­бо­дил свя­ти­тель Хри­сто­ву Цер­ковь от на­па­сти, а при­чет­ни­ков от на­ло­га и да­ни. Как непо­бе­ди­мый во­ин, воз­вра­тил­ся с по­бе­дой свя­той Фе­о­гност и в са­мое сре­до­кре­стие свя­то­го и Ве­ли­ко­го по­ста при­был бла­го­по­луч­но на свой пре­стол Рус­ской мит­ро­по­лии, при­но­ся бла­го­да­ре­ния Бо­гу и Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це.

Вско­ре по воз­вра­ще­нии из Ор­ды свя­ти­тель огор­чен был страш­ным по­жа­ром, опу­сто­шив­шим Моск­ву и ис­тре­бив­шим до 18 церк­вей. Это бед­ствие тем бо­лее бы­ло тя­гост­но, что по­жар 1343 го­да был уже чет­вер­тый при бла­жен­ном Фе­о­гно­сте, а меж­ду тем столь­ко рас­хо­дов сде­ла­но бы­ло в Ор­де. И, од­на­ко, рев­ност­ный ар­хи­пас­тырь в сле­ду­ю­щем же го­ду по­ру­чил гре­че­ским ху­дож­ни­кам воз­об­но­вить икон­ное пись­мо в ка­фед­раль­ном сво­ем хра­ме Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы, и воз­об­нов­ле­ние бы­ло окон­че­но в том же го­ду.

По смер­ти ве­ли­ко­го кня­зя Ге­ди­ми­на (в 1341 го­ду) под­ня­лись в Лит­ве кро­ва­вые рас­при меж­ду сы­но­вья­ми его. Один из них, Ев­ну­тий, вы­нуж­ден был бе­жать из Лит­вы и явил­ся в Моск­ву. Здесь языч­ник-князь в 1345 го­ду кре­щен был мит­ро­по­ли­том и на­ре­чен Иоан­ном. Вслед за­тем (1346 г.) при­был в Моск­ву вла­ды­ка Нов­го­род­ский Ва­си­лий с пред­ло­же­ни­ем ве­ли­ко­му кня­зю Си­мео­ну за­нять стол Нов­го­род­ско­го кня­же­ния. Тот­час по при­бы­тии он по­се­тил мит­ро­по­ли­та, при­нес ему да­ры и про­сил о бла­го­сло­ве­нии. Пер­во­свя­ти­тель бла­го­сло­вил Ва­си­лия и по­чтил его кре­ст­ча­ты­ми ри­за­ми. То­гда же мит­ро­по­лит по­ста­вил Спас­ско­го ар­хи­манд­ри­та Иоан­на во епи­ско­па го­ро­ду Ро­сто­ву.

Слу­чи­лось так, что пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский воз­вел Га­лиц­ко­го епи­ско­па в сан мит­ро­по­ли­та всей юж­ной Рос­сии, со­здав та­ким об­ра­зом мит­ро­по­лию, от­дель­ную от Ки­ев­ской, это вы­зва­ло мно­го бес­по­ряд­ков в цер­ков­ном управ­ле­нии. Вслед­ствие на­зна­че­ния осо­бо­го мит­ро­по­ли­та для юж­ной Рос­сии бла­жен­но­му Фе­о­гно­сту при­шлось ис­пы­тать мно­го тре­вог. По со­ве­ща­нии с ве­ли­ким кня­зем Мос­ков­ским по­сла­ны бы­ли в Ца­рь­град по­слы, и за­бо­ты свя­ти­те­ля не бы­ли бес­плод­ны. Кон­стан­ти­но­поль­ский со­бор 1347 го­да по­ста­но­вил уни­что­жить преж­нее опре­де­ле­ние о Га­лиц­ко-Во­лын­ском мит­ро­по­ли­те и по­чтил Фе­о­гно­ста зва­ни­ем «пред­по­чтен­но­го мит­ро­по­ли­та и эк­зар­ха всея Ру­си».

Об­ра­до­ван­ный та­ким ре­ше­ни­ем Кон­стан­ти­но­поль­ско­го со­бо­ра, бла­жен­ный Фе­о­гност в сле­ду­ю­щем го­ду от­пра­вил­ся на Во­лынь. Вслед за воз­вра­ще­ни­ем его в Моск­ву Во­лын­ский князь Лю­барт Ге­ди­ми­но­вич, во Свя­том Кре­ще­нии Фе­о­дор, при­слал к ве­ли­ко­му кня­зю Мос­ков­ско­му про­сить для него в за­му­же­ство пле­мян­ни­цу ве­ли­ко­го кня­зя, дочь Ро­стов­ско­го кня­зя. По со­ве­ту прео­свя­щен­но­го Фе­о­гно­ста Ро­стов­ская княж­на охот­но бы­ла вы­да­на за усерд­но­го ко свя­той ве­ре Лю­бар­та. За­тем Оль­герд, ве­ли­кий князь Ли­тов­ский, при­слал к Си­мео­ну Иоан­но­ви­чу по­слов с прось­бой взять в за­му­же­ство Иули­а­нию, до­черь кня­зя Твер­ско­го Алек­сандра. Ве­ли­кий князь Мос­ков­ский усо­мнил­ся вы­дать род­ствен­ни­цу за языч­ни­ка и про­сил со­ве­та у мит­ро­по­ли­та. Пер­во­свя­ти­тель, имея в ви­ду по­лез­ные по­след­ствия се­го брач­но­го со­ю­за, как для го­су­дар­ства, так осо­бен­но для успе­хов свя­той ве­ры в язы­че­ской Лит­ве, пре­по­дал бла­го­сло­ве­ние на брак (1350 г.).

Ослаб­лен­ный ле­та­ми и тру­да­ми, бла­жен­ный Фе­о­гност в кон­це 1350 го­да был тяж­ко бо­лен. Сми­рен­но пе­ре­но­ся недуг, пер­во­свя­ти­тель не остав­лял сво­е­го пас­тыр­ско­го слу­же­ния, воз­вра­тил на Суз­даль­скую ка­фед­ру епи­ско­па Да­ни­и­ла, а в Нов­го­ро­де так­же вто­рич­но по­ста­вил епи­ско­па Мо­и­сея. В 1352 го­ду Рос­сию по­се­ти­ло ужас­ное несча­стие, от­кры­лась мо­ро­вая яз­ва и опу­сто­ши­ла мно­гие рус­ские об­ла­сти. Пре­ста­ре­лый свя­ти­тель пе­ре­жил тя­же­лый год, го­то­вясь к смер­ти. Зи­мой прео­свя­щен­ный Фе­о­гност по­ста­вил на­мест­ни­ка сво­е­го свя­то­го Алек­сия, ко­то­ро­го лю­бил, во епи­ско­па го­ро­ду Вла­ди­ми­ру. Так при жиз­ни сво­ей мит­ро­по­лит учи­нил его вла­ды­кою, а по смер­ти бла­го­сло­вил на свое ме­сто, на мит­ро­по­лию Ки­ев­скую и всея Рос­сии. Свя­ти­тель Фе­о­гност от­ли­чал­ся вы­да­ю­щим­ся умом, об­шир­ны­ми бо­го­слов­ски­ми по­зна­ни­я­ми. Рев­ность о пра­во­сла­вии по­бу­ди­ла свя­ти­те­ля вы­сту­пить про­тив непра­во уча­щих о Бо­же­ствен­ном све­те. По­сле се­бя свя­той Фе­о­гност оста­вил пись­мен­ные тру­ды. Из них недав­но най­де­но по­уче­ние под та­ким за­гла­ви­ем: «По­уче­ние Фе­о­гно­ста, мит­ро­по­ли­та всея Ру­си, ду­ше­по­лез­ное и спа­си­тель­ное. К ду­хов­ным де­тям на­шим, пра­во­вер­ным хри­сти­а­нам от Бо­же­ствен­ных Пи­са­ний о сми­рен­но­лю­бии, что не по­до­ба­ет хри­сти­а­нам иг­рать и бес­чин­но сме­ять­ся, что недо­стой­но при­хо­дя­щие к Бо­же­ствен­ным Тай­нам ввер­га­ют се­бя в нестер­пи­мую му­ку, и о том, как по­до­ба­ет по­чи­тать Чест­ный и Жи­во­тво­ря­щий Крест Гос­по­день».

В 1353 го­ду, 11 мар­та, бла­жен­ный Фе­о­гност, ве­ли­кий пас­тырь и на­став­ник Рос­сий­ский, с ми­ром ото­шел к Гос­по­ду, его же ра­ди усерд­но под­ви­зал­ся. Всех лет его свя­ти­тель­ства бы­ло 25. 14 мар­та чест­ное те­ло бла­жен­но­го бы­ло по­ло­же­но в пре­слав­ном гра­де Москве, в ве­ли­кой со­бор­ной церк­ви Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри, в при­де­ле По­кло­не­ния ве­ри­гам вер­хов­но­го апо­сто­ла Пет­ра, близ чу­до­твор­но­го гро­ба Пет­ра мит­ро­по­ли­та, бо­го­нос­но­го свя­ти­те­ля рус­ско­го. Мо­щи свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста, об­ре­тен­ные нетлен­ны­ми в 1471 го­ду, недол­го по­чи­ва­ли в сем со­бор­ном хра­ме, ко­то­рый стал уже вет­хим, про­су­ще­ство­вав 146 лет. Ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Иоанн III Ва­си­лье­вич и мит­ро­по­лит Филипп за­ду­ма­ли по­стро­ить на ме­сте вет­хо­го но­вый храм, по­доб­ный хра­му Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы во Вла­ди­ми­ре, и пе­ре­не­сти ту­да мо­щи свя­тых мит­ро­по­ли­тов. В 1474 го­ду но­вый храм раз­ру­шил­ся, и 10 мар­та 1475 го­да мо­щи свя­тых мит­ро­по­ли­тов, в том чис­ле и свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста, пе­ре­нес­ли в цер­ковь св. Иоан­на, под ко­ло­ко­ла. Но­вый храм Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы был окон­чен стро­е­ни­ем в 1479 г. при мит­ро­по­ли­те Ге­рон­тии, и ра­ки свя­тых мит­ро­по­ли­тов тор­же­ствен­но пе­ре­нес­ли ту­да 27 ав­гу­ста. Мо­щи Фе­о­гно­ста мит­ро­по­ли­та по­ста­ви­ли по-ста­ро­му, и здесь они до­се­ле по­чи­ва­ют под спу­дом.

В 1474 го­ду у гро­ба свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста со­вер­ши­лось пре­слав­ное чу­до. Некий че­ло­век в го­ро­де Москве по­шел по обы­чаю к ме­сту ску­дель­ни­чье­му, где граж­дане по­гре­ба­ли стран­ни­ков и ни­щих. Был обы­чай по­се­щать это ме­сто в чет­верг седь­мой неде­ли, при­но­сить ту­да ка­нун и све­чи и тво­рить мо­ле­ние об умер­ших. Вме­сте со все­ми по­шел и тот че­ло­век. И вот ста­ли за­сы­пать ста­рую яму, ко­то­рая бы­ла на­пол­не­на мерт­вы­ми те­ла­ми, и ко­пать но­вую. А ко­па­ли и за­сы­па­ли зем­лею все граж­дане, му­жи и же­ны, Бо­га ра­ди. И тот че­ло­век взял в по­лу зем­лю из но­вой ямы и по­нес ее в ста­рую, но вслед­ствие тес­но­ты люд­ской спо­ткнул­ся, упал на зем­лю и вне­зап­но оглох и оне­мел. Мно­го дней стра­дал он этою бо­лез­нью; од­на­жды ска­зал ему некто, как бы во сне: «Иди зав­тра в со­бор­ную цер­ковь Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы, в честь слав­но­го Ее Успе­ния». Он по­шел ту­да и стал при­кла­ды­вать­ся к гро­бам свя­тых мит­ро­по­ли­тов Пет­ра, Иоан­на и Филип­па; ко­гда же он при­ло­жил­ся к гро­бу свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста, вне­зап­но стал го­во­рить и слы­шать, и рас­ска­зал всем, как был он нем и как вер­ну­лась ему речь: «Ко­гда я на­кло­нил­ся, – ска­зал ис­це­лен­ный, – и хо­тел при­ло­жить­ся к мо­щам свя­ти­те­ля Фе­о­гно­ста, свя­той вне­зап­но под­нял­ся, бла­го­сло­вил ме­ня ру­кою и кос­нул­ся язы­ка мо­е­го. Я же сто­ял как мерт­вый и вдруг стал го­во­рить». Слы­шав­шие это ди­ви­лись и про­сла­ви­ли Бо­га и свя­то­го мит­ро­по­ли­та Фе­о­гно­ста.

В XVI и XVII сто­ле­ти­ях свя­ти­тель Фе­о­гност стал в чис­ле по­чи­та­е­мых усоп­ших. Мест­ное празд­но­ва­ние уста­нов­ле­но ему в XIX ве­ке. В на­сто­я­щее вре­мя свя­ти­те­лю Фе­о­гно­сту со­вер­ша­ет­ся уже об­ще­цер­ков­ное празд­но­ва­ние. По бла­го­сло­ве­нию Свя­тей­ше­го Пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го и всея Ру­си Ки­рил­ла 6 мар­та 2017 го­да имя свя­то­го Пред­сто­я­те­ля Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви мит­ро­по­ли­та Фе­о­гно­ста так­же вклю­че­но в Со­бор Мос­ков­ских свя­ти­те­лей.

См. также:

• Митрополит Феогност проф. Е.Е. Голубинский
• Святитель Феогност, митрополит Киевский и Владимирский мон. Таисия (Карцова)
• Феогност, святитель, митрополит Киевский и всея Руси митр. Мануил (Лемешевский)