Сегодня население родины стахановского движения – города Стаханов составляют 90 576 человек. Маленький город в результате карательной операции украинской власти потерял 16 человек, в том числе одну четырехлетнюю девочку. 44 стахановчанина получили ранения. Полностью разрушено 18 частных домов и один многоквартирный. Частично повреждено 165 многоквартирных и 237 частных домов. Кроме того, серьёзные повреждения получили объекты социальной сферы – школы, детские сады, больницы, школы искусств, бассейн «Дельфин», ДК имени Горького и еще много других социально значимых учреждений и заведений.

Каждый день жителей наполнен страхом и ожиданием. В этой ситуации совсем не просто сохранить здравый ум и светлую память. Поэтому сегодня мы и беседуем с главным врачом Стахановского психоневрологического диспансера Владимиром Труняковым. Именно он на протяжении всей войны, длящейся почти полтора года, стоит на страже психического здоровья жителей не только города Стаханов, но и других близлежащих городов и поселков, находящихся практически на линии фронта.

- Владимир Владимирович, скажите, пожалуйста, какие города находятся в сфере Вашего внимания?

- Сегодня мы обслуживаем города Стаханов, Ирмино, Первомайск, Алмазная, Брянка и поселки Донецкий, Голубовский, знаменитый Желобок и Калиново. Эти поселки практически ежедневно подвергаются обстрелам. Людей там осталось совсем мало. Но и оттуда к нам поступают пациенты с тяжелыми психическими расстройствами, неврозами, посттравматическим синдромом в результате боевых действий, стресса от потери родных и близких, полного уничтожения их домов. Не каждому под силу все это выдержать.

К нам часто привозят брошенных стариков. Нет, я не обвиняю детей. Вы же знаете, какие пожилые люди упрямые. Они по своей воле отказывались выехать и решали остаться на линии огня. Их никакая сила не может заставить покинуть родное жилище. Для них важен принцип: «где родился, там и умирать буду». Дети выехали, кто на Украину, кто в Россию. Со связью у нас проблемы, особенно в зоне боевых действий. Дома оказались разрушены, а старики выжили. Вот и бродят неприкаянные старики и старушки. Без документов. С огромным букетом болезней, частенько с полной или частичной амнезией. Иногда ополченцы останавливают их уже на блокпостах и везут к нам. Таких случаев масса. На сегодняшний день у нас тридцать таких пациентов. Мы даже создали специальную службу, которая вместе с комендатурой занимается восстановлением документов и поиском родственников.

Иногда к нам приходят родственники очень пожилых людей и просят их поместить в отделение. Я это тоже понимаю. Просто нет у людей средств на лечение и содержание. Буквально на днях поместили старушку девяносто шести лет с болезнью Альцгеймера. Это очень сложные пациенты. И за ними нужен постоянный уход и контроль. Люди выезжают. Куда её везти с собой? Они сами ещё не знают, где жить и работать будут. А у нас все-таки уход и лечение. Берем. А что делать? Отделения забиты под завязку. Многие живут у нас по пять – шесть месяцев. Не выбросим же мы больных на улицу.

- Где-то в ноябре 2014 года ходили слухи о Вашем увольнении. Очень хочется услышать эту историю из первых уст.

- Да, было такое дело. В ноябре губернатор подконтрольной Украине Луганской области Геннадий Москаль издал приказ об увольнении всех областных руководителей лечебно-профилактических учреждений. Тех, кто не переехал на территорию Украины, не произвел перерегистрацию и остался, как он тогда выразился, «на службе у сепаратистов и незаконных вооруженных формирований». Медицинский персонал, стоящий на страже здоровья простых мирных людей, это террористы и сепаратисты? Весьма странное определение. Но даже если на минуточку представить, что я уезжаю на территорию Украины и перевожу всех наших больных, то куда? Да и как это реально можно осуществить? У нас не простые пациенты, контингент сложный. Многие просто лежачие больные. Медицинский персонал, естественно, никуда бы тоже не поехал. Да и в эту больницу я вложил столько сил и здоровья, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Это практически дом родной, а теперь особенно, после всех этих бомбежек. Просто бред. Оставить весь наш регион без специализированного психиатрического учреждения? Это преступление и предательство. Ведь есть ещё и хронические пациенты, их тоже оставить без помощи? Я подчеркиваю, это не простые пациенты. Для примера скажу, только за последние полгода – шесть суицидов, законченных. И это только среди наших «хроников».

- Владимир Владимирович, скажите, увеличилось ли число обратившихся к Вам первичных пациентов? Ведь у Вас есть замечательное отделение неврозов.

- Сухие статистические данные утверждают, что увеличилось всего на четырнадцать процентов. Кажется – не так уж и много. А сколько людей выехали? В некоторых поселках, особенно прифронтовых, остались единицы жителей, а ведь раньше там жили тысячи. Остались с самой крепкой психической закалкой. Но в нашу больницу участились случаи повторных обращений. Если раньше человек пролечивался раз в год, и ему этого было достаточно, то теперь могут и до пяти раз обращаться с жалобами на ухудшение самочувствия.

В отделении неврозов проходят лечение люди с травматическим стрессом. После бомбежек, пребывания в подвалах. Есть такие, кто из подвалов практически не выходят даже если тихо. А это уже нарушение психики. Наши психологи общаются долго и упорно, заставляют проговаривать свои проблемы. Убеждают, что такая реакция – не сумасшествие, а просто ответ на ненормальность ситуации. Сложностей, конечно, очень много. Есть и некоторый недостаток медикаментов. Но мы работаем с международными организациями. Они и привозят нам некоторые группы необходимых препаратов, которые пациенты просто не могут приобрести из-за дороговизны и отсутствия в аптеках. Мы ведь живём в полной блокаде.

- Мы знаем, что больница пострадала во время обстрелов. Как справлялись и выживали?

- Да, снаряд упал прямо во дворе. Основной удар приняла на себя так называемая прогулочная площадка. Это металлическое строение, там стоял теннисный стол. Все полностью разрушено. Обстрелы производились в основном ночью, когда все уже спали. Поэтому переместить пациентов в подвал, который находится на улице, или даже перевести в цокольное помещение не представлялось возможным. Наши санитарочки во время обстрелов находились в палатах вместе с больными. По возможности, спускали их на пол. Но были и такие, которые вскакивали и стояли столбами. И никакая сила не могла их заставить лечь. Тогда медперсонал буквально закрывал их собой. Никогда не думал, что у нас такие героические девчонки.

К счастью, никто не пострадал. Окна и крыша – это ведь просто ерунда по сравнению с человеческой жизнью. Многие наши сотрудники оставались в больнице по несколько суток. Домой уходить было просто опасно. Обстрелы не прекращались и днем.

Самое интересное, что весь средний медперсонал остался на своём рабочем месте. Нас покинули несколько врачей. Сейчас пятьдесят процентов врачей не хватает. Финансируют нас из бюджета ЛНР. Уже за четыре месяца получили зарплату. Продуктами обеспечивают, как и все лечебные учреждения, это в основном гуманитарка. Есть у нас и спонсоры, помогают по возможности. Сейчас проще, ведь было время, когда ни зарплаты, ни финансирования не было. Надеюсь, все наладится. Мы не простое лечебное учреждение. А после войны работы будет непочатый край. Так что нам нужно держаться.

- Владимир Владимирович, у Вас есть детское отделение. Дети на войне – самая не защищенная часть населения. Что можете сказать по этому поводу?

- К нам сейчас присоединили детский психоневрологический санаторий. В виде детского отделения. Там замечательный руководитель. Она и ответит на все Ваши вопросы по «детству».

…Нашу беседу мы продолжили с руководителем детского неврологического отделения Ириной Гончаровой. Правда, для этого пришлось переехать в другой конец города. До войны это был Стахановский областной психоневрологический санаторий, где лечились дети со всей Луганской области.

- Ирина Кирилловна, Вы много лет бессменно руководите санаторием. У Вас хорошая лечебная база. Почему теперь – всего лишь детское отделение? Или уменьшилось количество больных детей?

- Что Вы, больных детей стало гораздо больше из-за войны. Это и сироты, потерявшие родителей, и детки с задержкой развития речи, и дети, месяцами просидевшие в подвалах Первомайска, и просто вывезенные из зоны боевых действий. Тем не менее руководство так решило. Видимо, финансировать проще. До войны мы были единственным в области специализированным лечебным учреждением, которое оказывало помощь детям в возрасте от трех до семи лет с такими заболеваниями, как детский церебральный паралич, последствия перенесенных черепно-мозговых травм и нейроинфекций, гиперкинетические и другие расстройства. Санаторий в основном принимает детей из многодетных и малообеспеченных семей и интернатов, сирот, инвалидов.

У детей нервная система отличается большой гибкостью, и потому психоневрозы у них обычно не глубоки и не стойки. Психоневрозы легко обратимы, если ребенок своевременно помещен в условия, которые способствуют нормализации его нервно-психической сферы и общему укреплению организма. Такие условия полностью обеспечиваются ребенку в санаториях психоневрологического профиля, как наш. Примерно у сорока трех процентов детей наступает полное выздоровление. У пятидесяти одного процента – значительное улучшение.

- Ирина Кирилловна, почему Вы считаете, что нужно было сохранить санаторий в качестве отдельной структурной единицы?

- Лечебная база включает в себя физиотерапию – электро-, свето-, тепло-, бальнеолечение, массаж, лечебную физкультуру, лекарственную терапию. В санатории особое внимание уделяется лечебной физкультуре и массажу (аппаратный, классический, точечный). С детьми тесно взаимодействуют психолог, логопед и воспитатели. Ежегодно в санатории получают лечение около пятисот детей, каждый шестой ребенок – с ограниченными возможностями. Из-за отсутствия работы почты санаторий не имеет возможности отправить путевки в другие города. Общаясь по телефону, выяснили, что во многих городах детские психиатры и неврологи выехали за пределы области. Поэтому у нас лечение получают дети из Стаханова и близлежащих городов – Ирмино, Алмазная, Брянка, Кировск. В основном это дети из малообеспеченных семей, семей, пострадавших во время обстрелов. Многие детки с симптомами посттравматического стрессового расстройства – расстройства сна, ночные кошмары и другие нарушения.

Учитывая ежегодный рост заболеваемости детей психоневрологической патологией, увеличение количества детей с симптомами посттравматического стрессового расстройства в результате военных действий в нашем регионе, востребованность санатория у населения нашей области, считаем целесообразным сохранить санаторий в качестве самостоятельной структурной единицы. Санаторное лечение ребенка – не роскошь, без которой можно было бы обойтись. Оно должно быть доступно каждому нуждающемуся в нем ребенку независимо от материальных возможностей его семьи.

- Скажите, как выживали во время обстрелов? Все знают, что во двор санатория тоже был «прилет»…

- Да, был. Два соседних с нами дома снесло напрочь. Там погибли люди. Но в санатории никто не пострадал. Окна закрывали матрацами, а деток всех собирали в цокольном этаже. У детей психика очень гибкая, они готовы обговаривать свои проблемы, даже о войне говорят очень рассудительно. Больше всего они беспокоятся о своих родных, так как боятся, страшно боятся их гибели. При правильном подходе и лечении со временем у них всё может наладиться и восстановиться. Но, подчёркиваю, при своевременном лечении и корректировке. В противном случае всё это может неожиданно – уже во взрослом состоянии – вылиться в очень серьёзные психологические проблемы.

- Какие сейчас основные проблемы у больных деток? Достаточно ли продуктов и медикаментов?

- Некоторые группы медикаментов нам выдают, но их все равно не хватает. Не хватает нейролептиков и ноотропов. Выкручиваемся, как можем. Когда нас финансировали как отдельное медучреждение, было, конечно, проще. Да и войны тогда не было, и блокады тоже... Практически нет овощей, а детям они просто необходимы. У нас хороший фруктовый сад, все фрукты только оттуда. На следующий год огороды будем сажать. А как еще выжить? Многие врачи уехали, остались самые стойкие. Зарплату начали платить, уже проще. Увеличиваем количество коек с тридцати до сорока. А раньше было шестьдесят. Надеемся на лучшее. Верим, что все наладится и будет мир...

Психическое здоровье нации – очень важный фактор развития государства. Но есть ощущение, что материковая Украина сегодня – это большой сумасшедший дом, а её нынешние руководители – выпущенные на свободу буйно помешанные, ведущие страну к полному краху. Вся постмайданная Украина просто сошла с ума, и ожидать ремиссии в ближайшее время не приходится. Но ремиссия необходима хотя бы для того, чтобы оглянуться назад и здраво оценить все то, что они натворили на Донбассе.