Да, от слов из телеэкрана, например таких, как «силовики усилили блокаду Донбасса», не щемит под ложечкой, не бегают мурашки. Но от рассказа живых людей, пересекавших границу ДНР – Украина, от слов тех, кто прошел через все унижения и поборы, становится страшно, обидно и стыдно за поруганную родину.
Дима и Оля – обычные донецкие студенты, которые полюбили друг друга и решили скрепить свой союз законными узами брака. Так случилось, что они остались в Донецке одни. Родной город, родители, бабушки и дедушки, одноклассники, прошлая жизнь – все оказалось по другую сторону фронта. Молодые решили расписаться на Украине, где живут родители, и сразу же сделать загранпаспорт на новую фамилию Оли. Они и раньше ездили домой, но еще несколько месяцев назад все было гораздо проще. Конечно, были блокпосты, автоматчики, проверки, очереди. Было страшно, но возможно. А сейчас поездка домой в Селидово, расположенное в 50 километрах от Донецка, к маме и на собственную свадьбу стала настоящим испытанием человеческого достоинства. Вот что они рассказали:
Оля. В Селидово живет моя мама. В мирное время автобусы ходили каждые двадцать минут, за час и двадцать гривен я спокойно могла приехать к маме в любой день. Но это осталось в прошлой жизни. С появлением блокады приходилось ехать через блокпост Курахово, крюк получался километров в тридцать, ну и стояние в очереди несколько часов. Потом ввели пропускной режим и закрыли блокпосты. Мы заказали пропуска.
Дима. Чтобы получить пропуск, нужно было приехать на Украину и взять справку о том, что в Селидово живут родители. Но чтобы проехать в Селидово – уже нужен был пропуск. Замкнутый круг получается, мы не знали, как поступить, и просто позвонили по объявлению. Нам сделали два пропуска, за которые мы заплатили по триста гривен.
Оля. У нас роспись была назначена на 27 июня. В это время пропускали только через Артемовск, который находится в другом направлении в двустах километрах от Донецка. Мы купили билеты на автобус в Артемовск по сто гривен. Но автобус останавливается в Майорске – это семь километров до Артемовска. Дальше он вообще не идет. От Майорска до Артемовска – три украинских блокпоста. На первом пропускают только на автомобилях. Ни на автобусе, ни пешком пройти нельзя. Все эти семь километров – вдоль дороги на обочине стоят машины в очереди. Очередь почти не двигается, можно простоять несколько суток. Жара – сорок градусов. В машинах и старики, и дети…
Дима. Единственный способ пройти этот блокпост – попроситься кому-нибудь в машину. Но люди-то разные. Они нас боятся, а мы их. У всех сумки, авоськи, коробки. Что в этих сумках – неизвестно. Можно нарваться. Мы пошли вдоль ряда автомобилей и просились в каждую машину. Одни с нами не хотели разговаривать. У других не было места в машине. Третьи просили до тысячи гривен за каждого. Кто как. Мы прошли триста или четыреста машин. И наконец-то, один мужик пустил нас в свою машину. Совершенно бесплатно.
Оля. Пока мы дошли до этой машины, мы прошли километра два, или мне так показалось из-за жары. А еще мы несли сумки: свадебное платье, костюм, туфли, воду. Как же это было тяжело и унизительно – проситься в машины. Но настоящее унижение ждало нас впереди. В машине мы хоть смогли посидеть. За пять часов насиделись даже.
Дима. Нас опрашивали: кто, зачем, что везете, проверяли пропуска. Солдаты были усталые и грязные, вокруг палаток – сплошной мусор. Через три или четыре километра был следующий блокпост, на котором пропускали только пешеходов. Куда подевались автомобили из всей этой очереди, я так и не понял. Но эти четыре километра все шли пешком. Толпа была неимоверная: старики ковыляли с палочками, с тачками и авоськами под испепеляющим солнцем. Дети хныкали, мамаши на них ругались. Здесь вообще-то курсировал какой-то микроавтобус, но он брал по сто гривен за эти несчастные четыре километра и очень редко ходил, а желающих было много. Когда он подошел, мы просто в него не влезли.
Оля. Когда мы дошли, сил уже никаких не оставалось, и вода закончилась. Там уже, дожидаясь своей очереди, люди сидели на земле, лежали на траве, прямо на дороге. В туалет – под кустики. Воняло ужасно. Пропускали без очереди только семьи с грудничками. На досмотре нас обыскивали с металлоискателем. Но этот металлоискатель пикает на все металлическое. Сережки, цепочки, зубы, косточки от лифчика, набойки на каблуках. От металлических предметов надо было избавляться до тех пор, пока металлоискатель не переставал пикать. И люди раздевались догола. Под открытым небом. Никакой занавески, никакого разделения полов. А потом надо было выкладывать содержимое сумок. И никого не волновало, что там у тебя – грязное белье или свадебное платье. Выкладывай на землю – в пыль, грязь. А потом в спешке запихивай все это обратно. Но оно уже не влезает, потому что дома сумки укладывались аккуратно и бережно, а здесь – под ногами, и за тобой – сотни измученных людей.
Дима. Перед самым въездом в Артемовск стоял третий блокпост. Уже не полевой, а почти городской. Здесь были компьютеры, по которым проверили наши пропуска и сказали, что они у нас – фальшивые! Нас собрались арестовать, угрожали, всячески оскорбляли. Оля разрыдалась, у нее была истерика. Но кого это разжалобит? Я попытался предложить денег – двести гривен. Он рассмеялся, спросил, все ли у меня в порядке с головой? А потом отвел меня в сторонку, подальше от камеры наблюдения, и сказал пойти за елочку и под «вон тот камушек» положить пятьсот гривен. Потом вернуться обратно. Он пойдет, посмотрит, сколько я положил, а потом решит, что с нами делать дальше. Я пошел и положил. Он пошел и забрал. Потом выдал нам справку с какой-то очень жидкой печатью, что наши пропуска есть в базе данных – то есть они действительные. Эта справка дала возможность нам спокойно вернуться обратно в Донецк.
Оля. Когда мы, наконец, добрались до Артемовска, то купили билет на Красноармейск. А потом еще была маршрутка до Селидово. К маме я попала глубокой ночью. Сама свадьба не была веселой. Мы просто посидели с родителями, с родственниками. Сделали фотографии. Мы так давно не виделись, что просто долго разговаривали. Большинство людей на оккупированной части Донбасса ненавидят украинских военных, презирают их и боятся. Их очень много, они часто грабят магазины. Около офиса Новой почты у них располагается штаб. Они частенько приходят на почту, пересматривают посылки и просто забирают себе все, что понравилось. В магазинах товар забирают бесплатно, квартиры грабят. Они же с оружием, как против них пойдешь?!
Дима. А еще мы на рынок ходили. Конечно, там значительно все дешевле, чем в Донецке: картошка, капуста по три гривны, у нас – пятнадцать, яйца по двенадцать, у нас – двадцать семь, мясо по восемьдесят гривен, у нас – сто двадцать. Да что там перечислять. Тому, что у нас такие дорогие продукты, удивляться не приходится. Много ума не требуется, чтобы такая большая страна устроила блокаду такой маленькой области, оказавшей неповиновение. Сначала поставить людей в нечеловеческие условия, а потом, угрожая автоматом, драть с них деньги за все: чтобы въехать, чтобы выехать, чтобы провезти сумку, чтобы провезти грузовик продуктов.
Оля. Но если у них продукты и дешевле, то документы очень в цене. Мне нужен загранпаспорт, очень нужен – есть возможность по контракту съездить в Китай поработать. Так вот, пустячок совсем – триста долларов и за два дня получишь свой паспорт. Вся свадьба обошлась нам дешевле.
Дима. Вообще-то люди там боятся на работе сказать что-нибудь лишнее. Украина насаждает все украинское против их желания. Все остановки, заборы, мусорные урны перекрашены в желто-голубой цвет. Везде флаги висят. А телевизор смотреть вообще невозможно – к вечеру уже собираешься записываться добровольцем, чтобы защищать родную землю от неких «российских террористических войск». Пропаганда просто оголтелая.
Оля. Побыли мы в гостях немного, дождались паспорта и поехали домой – в Донецк. И снова тот же крюк: из Селидово автобусом до Артемовска, потом три блокпоста. В четыре утра не было жарко и не было очереди. Но четыре километра пришлось идти пешком. И нести продукты, дешево закупленные на Украине: мясо течет, яйца разбились почти половина. Сумки грязные, липкие. От второго до третьего блокпоста автобус – сто гривен. Сотня на этом маршруте просто универсальная цена. Потом уже в Майорске был автобус на Горловку, и тоже по сто гривен...
Вот такое путешествие к маме. Вот такая свадьба. Трудно понять две вещи. Во-первых, если Украина европейская цивилизованная страна, стремящаяся к общечеловеческим ценностям, то каким воспаленным воображением можно придумывать и устраивать такие коридоры для массового мучения и унижения людей, которых она желает видеть своим гражданами? И во-вторых, как можно насильно и настойчиво запихивать наши уже состоявшиеся республики обратно в Украину после всего того, что было?
