Депортации по этническому признаку в XX веке были если не будничным, то, увы, весьма распространенным явлением – американцы депортировали японцев, турки – греков, хорваты –сербов. Как и коммунизм, депортации придумали не в России, и нельзя назвать депортации народов в СССР самыми массовыми на фоне изгнания из европейских стран более 12 миллионов немцев после окончания Второй мировой войны. Тем не менее по количеству насильственно переселенных этносов СССР, безусловно, стоит на первом месте в мире: 14 подверглись тотальной депортации, 48 – частичной.
И если для большинства депортированных народов изгнание из родных мест продлилось около 15 лет – до хрущевской «оттепели», то крымские татары ждали реабилитации в три раза дольше. Только 14 ноября 1989 года была принята Декларация Верховного Совета «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». После этого крымские татары начали покидать Узбекистан и Таджикистан, куда их выселили в 1944 году, и переезжать на полуостров, где их предки жили почти полтысячелетия и где сформировался их этнос. 1990 год стал началом их массового возвращения.
Национальная территория
Сложно сказать, почему калмыкам, чеченцам и ингушам позволили покинуть место ссылки вскоре после смерти Сталина, а крымским татарам, болгарам, грекам и армянам даже после снятия с них статуса «спецпереселенцев» возвращаться на малую родину было запрещено.
Возможно, причина в том, что Крым в советское время был не только «всесоюзной здравницей», но и одним из наиболее милитаризованных регионов СССР. Балаклава с ее базой подводных лодок была полностью закрыта. Въезд в Севастополь осуществлялся только по пропускам. Под Евпаторией был построен центр космической связи. По всему полуострову размещались военбазы, аэродромы и другие секретные объекты. Ни Чечено-Ингушская, ни Калмыцкая АССР таким стратегическим значением не обладали.
Разумеется, крымские татары боролись за право вернуться на Родину. Через месяц, 23 июля, исполнится ровно два года со дня смерти советского диссидента Александра Лавута, помогавшего крымско-татарским активистам, самым известным среди которых был Мустафа Джемилев. Нобелевский лауреат Андрей Сахаров также активно поддерживал борьбу Джемилева. Неудивительно, что, когда после возвращения крымских татар из ссылки был создан Меджлис, взявший на себя функции неформального «исполкома» крымских татар, его возглавил именно Джемилев.
Основной целью Меджлиса была и остается «реализация права» крымско-татарского народа «на свободное национально-государственное самоопределение на своей национальной территории». То есть, проще говоря, на превращение Крыма в национальное государство крымских татар. Что делать при этом с русскими и украинцами – не уточняется.
В современной Украине организация, ставящая перед собой подобные цели, была бы признана сепаратистской со всеми вытекающими из законодательства последствиями. Тем не менее на фоне не затихавшей ни при Кучме, ни при Ющенко, ни при Януковиче борьбы с русскими и русинскими национальными организациями (и тщательного наблюдения за венгерскими) на «национально-государственное самоопределение» крымских татар киевская власть особого внимания не обращала. Более того, украинские националистические организации всячески поддерживали Меджлис и его лидеров. Мустафа Джемилев в 1998 году стал депутатом по спискам «Народного Руха», затем избирался от ющенковской «Нашей Украины», и наконец в 2012 году – от «Батькивщины» Юлии Тимошенко.
Украинские националисты по отношению к крымским татарам придерживались банальной логики: «враг моего врага – мой друг». Меджлис сумел презентовать себя как единственную силу, способную сдерживать русских в Крыму. За это Джемилеву даже позволялись идущие против «линии партии» эскапады. Например, в 2013 году он сумел заблокировать в Раде обсуждение внесенного нынешним главой МВД Арсеном Аваковым (совместно с депутатами от Партии регионов) законопроекта о признании геноцида армян.
При этом дальше включения Джемилева в списки на проходные места реальная поддержка крымских татар со стороны Киева не продвинулась. Первым словом, которое приходило в голову при их упоминании в девяностые и нулевые годы, было «самозахваты». Поскольку возвращать изъятую при СССР собственность Украина не собиралась, крымские татары самостоятельно ограждали участки земли и возводили на них хибарки или дома. Потом эта собственность либо легализовывалась, либо (гораздо реже) со скандалом сносилась. Окончательного решения проблема самозахватов в украинском Крыму так и не получила.
Также нельзя сказать, что Киев поддерживал культурное или языковое развитие крымских татар. Впрочем, с этой ролью успешно справлялась Анкара, после распада СССР значительно нарастившая свое присутствие на территории бывшей Османской империи – в том числе в Абхазии, Молдавии и Крыму.
Что же до разногласий с русским большинством, несмотря на регулярные резкие заявления Меджлиса и ответные – крымских казаков и русских организаций, до серьезных столкновений дело не дошло. «Несерьезные», впрочем, происходили регулярно. Следует понимать, что в украинском Крыму очень многие жили целый год на то, что удавалось заработать за курортный сезон. Поэтому все выяснения отношений происходили, как правило, в зимнее время, чтобы не напугать отдыхающих. Впрочем, бывали и исключения: в июле 2011 года в Феодосии произошли столкновения между казаками с одной стороны и «Беркутом» и татарами с другой, причина – установка креста на въезде в город. Кстати, в Крыму традиционно расквартировывали львовский «Беркут» – во избежание единения милиции с народом.
Россия – не СССР
Но ни Меджлис, ни избитый и расстрелянный на Майдане «Беркут» не помогли в феврале прошлого года, когда крымчане при поддержке «вежливых людей» добились проведения референдума, после чего полуостров стал снова российским.
Президент России тогда позвонил Джемилеву. Сам Владимир Путин о содержании беседы не рассказывал, но лидеру Меджлиса этот вопрос задавали регулярно. По словам Джемилева, Путин назвал его патриотом, а также разрешил звонить себе в любое время дня и ночи, но лидер Меджлиса на контакт не пошел и продолжил себя вести так, как и положено ориентированному на Киев политику. В конечном итоге Джемилеву был запрещен въезд в Крым сроком на пять лет, как и еще трем сотням украинских функционеров.
Для политика, как и для поп-музыканта, очень важно вовремя уйти. В героическом прошлом Джемилева и его беззаветной любви к своему народу никаких сомнений нет и быть не может. Однако все его заявления последнего года – демонстрация прогрессирующей утраты адекватного представления о реальности. Фантастические предположения о вероятной новой депортации, ничем не подтвержденные заявления о массовом бегстве крымских татар из Крыма и об антитатарских репрессиях – Джемилев чем дальше, тем больше превращается в героя притчи о мальчике и волках.
Нынешняя Россия – это совсем не реинкарнация СССР, как бы об этом ни мечтали коммунисты и реваншисты, как бы этого ни боялись диссиденты и Запад, что бы ни думал на сей счет сам Джемилев. В современной России у национальных меньшинств гораздо больше возможностей для политической и культурной самореализации, чем в большинстве постсоветских стран, включая Украину.
Конечно, по итогам одного года сложно говорить о том, как поменялась жизнь крымских татар. Но по крайней мере впервые в истории их язык является на полуострове государственным. Решены и ряд других проблем. И если Киев был готов контактировать только с Меджлисом, то после смены юрисдикции выяснилось, что Меджлис далеко не монополист в деле представления интересов крымских татар.
При Украине Крым практически законсервировался в «славном советском прошлом». Там же, судя по всему, ощущает себя Мустафа Джемилев, разве что слово «славный» в его случае. Меж тем на дворе 2015 год, крымские татары уже четверть века как вернулись из ссылки, Крым – регион России, и всем надо двигаться вперед, а не копаться в старых обидах или грезить о былом величии. И то и другое контрпродуктивно.
