Если рабочее утро начинается со встречи с хорошим знакомым, день задастся. Метод проверенный.

- Доброе утро!

Сначала не узнаю встреченного парня, и лишь его улыбка возвращает мне память.

- Извини, «Ромео», не узнал тебя в гражданской одежде, – я смущаюсь: не узнать человека, с которым общался совсем недавно!

- А меня никто не узнает в «гражданке», – смеется он.

Замечаю, что парень старается аккуратнее наступать на левую ногу.

- Что случилось? – взглядом указываю на ногу.

- Упал при обстреле неудачно, подвернул. Да ерунда, скоро назад – «на передок».

- Как там?

- С тех пор, как вы приезжали, ничего не изменилось.

Значит, все также украинские военные обстреливают многострадальное село, от которого осталось одно название: «миротворцы» стреляют в надежде зацепить позиции Народной милиции ЛНР.

- Держитесь и передавайте привет! – мое типично гражданское пожелание звучит буднично, но в нем – надежда и вера, что однажды мы все вместе сядем за один большой стол и выпьем за наступивший мир.

А первая наша встреча состоялась в экстремальных условиях. Впрочем, других там не бывает.

«Ромео»

Думаю, вы понимаете, почему я не могу назвать место, куда мы приехали. Слишком близко, буквально в двух шагах – линия соприкосновения. И уж тем более не могу подробно рассказать о тех, кто денно и нощно рискуют своими жизнями. Вот такая несправедливость.

Когда мы приехали в село, встретили командира подразделения, который решительно заявил: «Да какая пресса – разведка «тревогу» передала!», чем ясно дал понять, что ему не до нас. И мы выехали за километр от села. А по дороге еще и провожатый «вдохновил»: «Ехать будем быстро – снайперы «укровские» работают!».

Да, обстановка на передовой не располагает к неспешности. Поэтому общаемся с теми бойцами, которые стоят на окраине села, на одном из блокпостов.

- Слушай, а почему у тебя позывной «Ромео»?

- Почему «Ромео»? Я когда пришел на призывной пункт, у меня спросили, есть ли кому дома ждать. Отвечаю: «Родители!». А мне: «Девушка у тебя есть?!» – «Есть!» – «Эх ты, Ромео…». Вот так и приклеилось, – рассказывает мой собеседник.

Девушка девушкой, а звонить регулярно родителям – дело святое.

- Отец с матерью к моему решению идти защищать Родину отнеслись нормально, – говорит «Ромео». – Хотя, конечно, могу догадаться, насколько я их огорошил. Ведь я по профессии актер…

- Считается, что люди творческие не склонны к принятию таких радикальных решений.

- Да ладно, Родина у нас одна! Вот война закончится, и я свои стихи смогу опубликовать. И хотелось бы выступать на театральных подмостках.

- Скажи, твое мировосприятие изменилось с тех пор, как ты ушел воевать?

«Ромео» задумывается.

- Мировосприятие или есть, или его нет. Я так считаю. Там, – он показывает рукой на украинские позиции, – стоят фашисты. Нравится кому-то такое определение или не нравится, но факт остается фактом. Не понаслышке знаю, как они ведут себя с мирными жителями. Хотелось бы выкорчевать нацистскую заразу с корнем, но многие жители Украины этого не понимают и всерьез думают, что на них Россия напала.

- Жить в такой напряженной обстановке, видимо, очень непросто?

- Даже расслабиться не получается. Вот решили отметить мой день рождения. На краю траншеи разложили нехитрый «дастархан», а с украинской стороны обстрел капитальный начался. Так что день рождения я так и не отметил. Ладно, в другой раз.

- «Ромео», ты опять на свой день рождения жалуешься, – к нам подходит еще один парень и представляется. – Позывной «Михась».

«Михась»

В мирной жизни наш собеседник учился в одном из луганских вузов, осваивал науку дорожного строительства. А однажды, еще осенью, надоело ему бояться грохота и взрывов.

- И ты решил перебраться к их эпицентру? — интересуюсь у него.

- Да сколько можно отсиживаться?! – ворчливо замечает «Михась». – А здесь порядок, дисциплина.

- Что за люди стоят по ту линию фронта? Как ты их воспринимаешь?

- Враг. Там стоит враг. Здесь двух мнений быть не может. Обмануты ли эти люди или пришли сознательно, суть от этого не меняется – они пришли нас убивать. Будем защищаться.

- Чем займешься после войны? Или рано еще об этом думать?

- О мире всегда надо думать. Любая война миром заканчивается. Выгоним врага – закончу учебу. Не мне вам рассказывать, в каком состоянии сегодня наши дороги. На мой век работы хватит! – улыбается он.

- Было ли какое-то военное событие, которое запомнилось больше всего?

- Ездил тут с украинской стороны мимо нашего блокпоста пожилой мужичок на велосипеде, регулярно ездил, останавливался поздороваться с нами, приветливый такой... И заметили странную особенность: стоит ему отъехать от нас на километр, как в нас мины летят. Остановили однажды мужичка, обыскали и нашли у него навигатор. Корректировщиком оказался. А вроде свой, местный, с пониманием должен быть. И на тебе! Одно радует – это частный случай, окрестные жители к нам хорошо относятся. Да и как иначе, они же видят, откуда стреляют и кто!

Из больницы — на фронт

- Меня Виктором зовут, — представляется молодой человек с «калашом» наперевес.

- До войны опыт армейский имели? Быстро к здешней жизни адаптировались?

- Нет, – улыбается он. – В армии не служил. У меня очень мирная специальность была – экспедитор.

Странно, откуда тогда такое радикальное решение? Оказывается, наш собеседник получил осколочное ранение во время одного из обстрелов луганского автовокзала, еще прошлым летом. Попал в больницу, долго лечился, пока лежал на больничной койке, решил уйти в батальон луганского ополчения «Заря».

- Для мирного человека здесь многое непонятно…

- Это до первого боя, потом мозги на место становятся, – замечает Виктор.

Он рассказывает историю о погибшем бойце украинской армии. Нашли того в БТР – свои же бросили при отступлении. Похоронили бойца по-человечески, как положено. А через месяц в расположение ополченцев женщина приехала. Сказала, что где-то здесь погиб ее сын.

- Мы прикинули, получается, что ее сына мы тогда и похоронили. Рассказали ей об этом. Она уехала на Украину, собиралась вывезти останки к себе на родину. Но так к нам и не попала вторично: я слышал, что на украинском блокпосту ее не пропустили.

- Как-то не стыкуется твой рассказ с украинской пропагандой, которая утверждает, что вам тут Россия своим телевидением головы затуманила, что украинцев из числа ВСУ вы ненавидите.

- Ох, как будто у меня есть время для пропаганды! – смеется боец. – До войны на работе так уставал, что для детей время с трудом находил. А в рядах Народной милиции тоже, знаешь ли, не до покоя. Наше луганское радио слушаю. А к погибшему врагу, я считаю, надо относиться по-христиански, какой бы гадиной он ни был.

Чего наш собеседник не рекомендует, так это смотреть или слушать украинские СМИ. Говорит, что после эфиров всерьез задумывается, здоровы ли психически некоторые спикеры?

- Война скоро закончится?

- Конечно, закончится, надо, чтобы закончилась. Мне ж еще двоих детей на ноги ставить! – оптимистично настроен Виктор.