Вот что рассказывает ополченец с позывным Ледоруб: «В районе Краматорска нам нужно было забрать раненых и доставить на позиции продовольствие и медикаменты. Четырнадцать человек утром погрузились в микроавтобус. С нами было двое врачей. В таких поездках всегда рассчитываешь на везение. А нам вот не повезло. Из лесополосы нас обстреляли диверсанты. Автобус загорелся, и нужно было в считанные минуты уйти из-под огня на безопасное расстояние. Шестеро из нас остались прикрывать отход группы. Несколько минут бойцы успешно отстреливались, но внезапно со стороны противника по ним ударил танк. Двое погибли на месте. А четверо успели отбежать, но получили осколочные ранения.
Вместе с ранеными – трое из них шли сами, а четвёртого пришлось нести – наша группа продолжила отступление. Тогда по нам стали бить из миномётов. Но повезло, что поблизости оказалась полуразрушенная усадьба. Там и укрылись в подвале, где наши медики оказали первую помощь раненым. По мобильной связались с нашими, указав координаты, откуда диверсанты вели огонь. Их быстро накрыли из орудий. Тогда мы решили забрать тела погибших товарищей, чтобы достойно похоронить их. Вот что я скажу: обстрелы, конечно, страшны – хоть из «градов», хоть из танков, но куда страшнее собирать по частям останки погибших друзей, с которыми ещё полчаса назад разговаривали, шутили, делились сигаретами…».
Ополченцу с позывным Ермак всего двадцать четыре года. Он до сих пор прихрамывает на правую ногу после ранения под Дебальцево. Его родной город Екатеринбург находится в тысячах километрах от Донбасса. И всё же этот молодой человек оставил дом, престижную работу и приехал сюда, где свистят пули и грохочут разрывы: «Когда я увидел что творят эти нелюди, у меня пропали и страх за свою жизнь, и жалость к ним. Мама, конечно, была против моего отъезда в Донецк, а отцу я просто ничего не сказал. Собственно, и мама не знала, что я уже уехал на войну. Я ей сказал, что отправился с ребятами в туристический поход. Только после пересечения границы позвонил отцу. Он отнёсся к моему решению нормально, а вот с мамой случилась истерика.
Что хочу сказать о местных людях: принимали нас настолько тепло и доброжелательно, что я даже удивился. Я думал, что таких людей уже нет. А вот, оказывается, есть. И живут они на Донбассе. Воевал я под Амвросиевкой, под Иловайском. Случалось нашему батальону сражаться и с боевиками «Азова». Помимо местных неонацистов там полно наёмников – поляки, грузины, арабы… В боях участвовал практически каждый день: то разведка, то засада. Поспать удавалось не более четырёх часов в сутки. Что самое страшное на войне? Видеть убитых женщин и детей. Многие не выдерживают. Так что срок пребывания в зоне военных действий минимум – полтора, максимум – три месяца. А потом необходим отдых.
Запомнился бой в деревне Вербинки. Там мы сожгли два вражеских танка и «Урал» с пехотой. Там же попали в окружение. Спасая местное население от расправы боевиков, выводили стариков, женщин и детей. Одна бабушка никак не хотела уходить, и её пришлось силой вытаскивать из подвала – ведь эти звери просто бросают в подвалы гранаты, уничтожая местное население.
В этом бою погиб наш командир Пермяк. Дома у него остались жена и трое детей. Он тоже приехал сюда защищать мирных граждан. Чуть позже убили моего друга Дана. Ему было всего двадцать два года. И погиб он, спасая женщину из-под огня, накрыв ее своим телом при очередном обстреле. А ведь через месяц у него должна была состояться свадьба. Дана расстреляли из пулемёта «Корд». С пулемётчиком мы, конечно, разобрались. Оказалось, что он наркоман. На занимаемой им позиции валялись шприцы, ампулы и прочая дрянь. И такое я видел неоднократно».
А вот что рассказывают представители другой стороны.
Пленный Андрей родом из Прилук. Ему тридцать три года и у него уже было несколько «ходок». Намечалась ещё одна. Но Андрея вызвали в отделение милиции и предложили выбор: либо на зону, притом самую худшую, либо в ВСУ – усмирять Донбасс. Он выбрал последнее, и таких «штрафников», как он, набралось десятка два: «Никакой военной подготовки с нами практически не проводили. Так, устраивали просто марш-броски по полигону и учебные стрельбы. Условия в казарме были тоже, мягко говоря, неуютные: один матрац на двоих, выбитые оконные стёкла. Правда, за службу обещали платить по шесть с половиной тысяч гривен, что для Прилук сумма приличная. Однако я рассудил, что жизнь дороже, и по дороге сбежал. Прятался во время обстрелов в разбитом доме. Потом сдался ополченцам. Хочу уехать в Крым к родственникам. Там тепло, там моя мама...».
Игорю Климчуку из Ивано-Франковска всего девятнадцать лет. Стоял на майдане в составе 31-й сотни. Когда началась война, просился в Нацгвардию. Не взяли по состоянию здоровья, так как у него третья группа инвалидности. Тогда поехал в зону АТО сам. Заблудился, попал к ополченцам. Пожил в плену, присмотрелся и понял, что никакие тут ни террористы и российские спецназовцы, а обычные местные граждане. Сейчас помогает на кухне. Хочет остаться в Донбассе, поскольку дома у него никого нет – Игорь воспитанник детдома. А здесь он нашёл, по его словам, душевных, отзывчивых и доброжелательных людей.
Прежняя жизнь, случается, напоминает о себе и на войне. Ополченец Барс из Донецка воюет против украинского фашизма уже более полугода. И вот буквально на днях его по мобильному телефону разыскала служащая Приватбанка и напомнила о невыплаченном кредите. Вот какой состоялся между ними диалог:
«- У вас просроченная задолженность перед нашим банком. Если не погасите в течение десяти дней, применим санкции.
- Девушка, а Вам известно, что у нас вообще-то тут война?
- Ну и что, свои обязательства перед банком всё равно нужно выполнять. А иначе мы арестуем ваше имущество.
- Девушка, мой дом сгорел в результате обстрела «градами», которые оплатил Ваш хозяин Беня Коломойский. Так что ещё неизвестно, кто кому должен.
- А где Вы живёте?
- Как где? На передовой! Притом уже почти полгода.
- А где Ваша супруга?
- И она в ополчении – жить-то нам негде.
- А Ваши родственники или знакомые могут за Вас заплатить?
- Конечно, нет. Одни убиты вашей доблестной армией, другие воюют, третьи уехали. Вы вообще-то представляете, что у нас творится? С лета ни один банк не работает.
- А Вы не могли бы приехать в Днепропетровск или Харьков и заплатить кредит или хотя бы проценты?
- Девушка, давайте так, вот когда мы придём в Киев, тогда и разберёмся, кто кому должен».
…И такие эпизоды бывают на фронте. А что касается долгов, то те, кто разрушил Донбасс и убил тысячи людей, заплатят сполна. По крайней мере в это очень хочется верить.
