Tuesday, 05 September 2023 14:18

Сщмч. Иринея, епископа Лионского (202). Сщмчч. Ефрема (Кузнецова), епископа Селенгинского, Иоанна Восторгова, пресвитера и мученика Николая Варжанского (1918)

Священномученик Ириней, епископ Лионский, родился в 130 г. в городе Смирне. Там он получил блестящее образование, изучив поэзию, философию, риторику и все остальные науки, которые считались необходимыми для светского юноши. Его наставником в истинах христианского учения был ученик апостола Иоанна Богослова – святитель Поликарп Смирнский (память 23 февраля). Он же крестил юношу, рукоположил его впоследствии во пресвитера и послал в галльский город Лугдун (ныне Лион во Франции) к престарелому епископу Пофину. Вскоре святому Иринею было дано ответственное поручение: доставить святому папе Римскому Елевферию (177–190) письмо исповедников. Во время его отсутствия были брошены в тюрьмы все видные христиане. В 178 году, спустя год после мученической кончины епископа Пофина, святитель Ириней был избран епископом города Лугдуна. "В короткое время, – писал о нем святитель Григорий Турский, – он своей проповедью преобразовал весь Лугдун в город христианский!" Когда утихли гонения на христиан, святитель изложил православное вероучение в одном из основных своих творений под названием: "Обличение и опровержение лжеименного знания", или сокращенно: "Пять книг против ересей". В то время возник ряд религиозно–философских гностических учений. Гностики (от греческого слова "гнозис" – "знание") учили, что Бог не может воплотиться, так как материя несовершенна и является носительницей зла. Сын Божий – лишь истечение (эманация) Божества. Вместе с Ним из Божества исходит иерархический ряд сил (эонов),совокупность которых составляет "плирому", т.е. "полноту". Мир сотворен не самим Богом, а эонами или "демиургом", который ниже "плиромы".

В опровержение этой ереси Валентина святитель Ириней развил православное учение о спасении. "Слово Божие, Иисус Христос, Господь наш, по неизреченной благости Своей сделался тем, что и мы, дабы нас сделать тем, что есть Он..., – учил святитель Ириней, – Иисус– Христос Сын Божий по превосходной любви к Своему созданию снизошел до рождения от Девы, через Себя Самого соединяя человека с Богом". Через Боговоплощение творение становится сообразным и сотелесным Сыну Божию. Спасение состоит в обожении человека.

В опровержение учения другого еретика, Маркиона, отрицавшего Божественность Ветхого Завета, святитель развил учение о Едином Источнике Ветхого и Нового Заветов: "Один и тот же Дух Божий, Который через пророков возвещал, каково имело быть пришествие Господа, – писал святитель. – Он же через апостолов проповедовал, что пришла полнота времен усыновления и приблизилось Царство Небесное".

Истинность церковного учения святитель Ириней обосновал преемственностью епископата, а также тем, что Церковь древнее всех еретиков. "Всякий, кто желает знать истину, должен обратиться к Церкви, потому что апостолы только ей одной сообщили Божественную Истину. Она есть дверь к жизни".

Благотворное влияние оказал святитель Ириней в споре о праздновании Пасхи. В Малоазийской Церкви сохранялась традиция праздновать Святую Пасху 14 нисана, независимо от того, в какой день это придется. Святой папа Виктор (190–202) властно требовал единообразия, и его резкие требования могли вызвать раскол. От имени галльских христиан святитель Ириней писал папе, что нельзя допускать раскол из–за традиций, прежде всего необходимо дорожить церковным миром.

В царствование императора Севера (193–211) святитель Ириней был усечен мечом за исповедание веры в 202 году.

Апостол евангелист Иоанн Богослов, святитель Поликарп Смирнский и святитель Ириней Лионский – вот три звена в неразрывной цепи благодатного преемства, которое идет от Самого Пастыреначальника Господа Иисуса Христа. В глубокой старости святитель Ириней писал своему другу Флорину: "Я был отроком, когда видел тебя (Флорина) у Поликарпа. Я помню, что тогда происходило, более, нежели что ныне происходит. И я теперь могу описать тебе места, где обыкновенно сидел и беседовал блаженный Поликарп. Могу описать образ жизни его, вид тела и наставления, которые говорил он народу. Близкое обращение, какое, как говорил он, имел с Иоанном и с прочими, видевшими Господа, и все, что вспомнил он о сих словах, что слышал от них о Господе... Я слушал это тогда, по милости Божией, с ревностью и писал не на бумаге, а на сердце" ("Журнал Московской Патриархии", 1957, N 9, с. 53).

См. также: "Страдание святого священномученика Иринея, епископа Лионского" в изложении свт. Димитрия Ростовского.

 

На русском языке издано:

1. Против ересей, 5 книг. – Отрывки из утраченных сочинений. Предисл. и перевод свящ. П. Н. Преображенского. М., 1868. То же. Изд. 2-е. СПб., 1900.

2. О Церкви. – "Христианское чтение", 1838, I, с. 130 слл.

3. О предании апостольском в Церкви. – Там же. 1838, II, с. 3 слл.

4. О том, что Христос и апостолы проповедовали Бога Отца, Создателя всего, и сообщили одно истинное учение. – Там же, 1838, II, с. 119 слл.

5. Ответы на возражения, заимствуемые из 2Кор.4:4. Мф.6:24- Там же, 1838, с. 2б3 слл.

6. О том, что при исследовании Божественного Таинства никогда не должно уклоняться от правила истины и от верного понятия о Боге и что должно верить Священному Писанию и не углубляться в исследование того, что превосходит пределы нашего разума. – Там же, 1838, III, с. 3 слл.

То же. В кн.: Сочинения и переводы Евсевия, архиеп. Карталинского. Ч. 1. Переводы из творений святых отцев. СПб., 1858.

7. О том, что люди свободны и имеют способность избрания, и потому несправедливо, будто некоторые из них добры, а некоторые злы по природе. – Там же, 1838, III, с. 241. То же. В кн.: Сочинения и переводы Евсевия, архиеп. Карталинского. Ч. 1. Переводы из творений святых отцев. СПб.. 1858.

8. Доказательства апостольской проповеди. Пер. Н. Сагарды – "Христианское чтение", 1907.

 

 

***

Священномученик Ефрем (Кузнецов), Селенгинский, пресвитер

Епископ Ефрем (в миру Епифаний Андреевич Кузнецов) был одним из тех ревностных и преданных служителей нашей Церкви, кто одним из первых принял на себя удар тяжелых гонений, воздвигнутых против Православия. Необычен и путь его к архиерейству. Он не происходил из духовного звания, а родился в 1876 г. в семье забайкальских казаков. Жизнь его началась со скорбей и испытаний.

"В раннем детстве, - вспоминал он в 1916 году, - Господь послал мне сиротство с его обычными в простонародной среде тяжелыми спутниками - беднотой, лишениями и болезнями. Но этот крест учил меня смирению, терпению, пониманию страданий ближнего и состраданию. Под тяжестью сего креста умягчилось мое сердце, крепла вера в Бога и надежда только на Его неизреченное милосердие в путях моей жизни". [Речь при наречении начальника Забайкальской духовной миссии архимандрита Ефрема во епископа Селенгинского, произнесенная в Читинской Архиерейской церкви 19 ноября 1916 г. - Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с. 812.]

Отец, умирая, завещал сыну учиться. Но отрок, который пас стада у своих родных и возделывал землю, чтобы иметь пропитание, мог рассчитывать только на окончание сельского училища. Но Божественный Промысел готовил отрока Епифания к особому служению. На мальчика обратил внимание сострадательный приходской пастырь. Воспользовавшись проездом через станицу иркутского Владыки Вениамина (Благонравова) [Высокопреосвященнейший Вениамин (в миру Благонравов Василий Антонович) (1825–1892) - выдающийся миссионер, закончил жизнь архиепископом Иркутским.], он поставил Епифания перед ним на колени и просил принять его хотя бы на полуказенное содержание в духовном училище, поручившись за него, что тот посвятит себя служению Церкви. "Просьба святителем Божиим уважается, и я, сирота - бедняк казаченок, какими наполнены станицы, оказываюсь в духовной школе, что было тогда весьма редким, чуть не исключительным явлением: велика ко мне милость Божия". [Забайкальские епархиальные ведомости, N 23, с. 814.]
Несколько десятилетий спустя архимандрит Ефрем, с теплотой вспоминал опытного наставника, строгого и благочестивого протоиерея - ректора Читинского духовного училища "умелою рукою сеявшего семена веры и благочестия в сердцах учащихся". Хорошее влияние оказали и учителя, среди которых "находились светлые личности, умевшие близко стать к питомцам и дать потребное на запросы их жизни. Духовная атмосфера в училище была такова, что... господствовал дух церковности. Здесь впервые я познал и полюбил церковную уставность, благолепие и величие церковных богослужений, красоту пения церковного, здесь привык сознательно переживать высокую радость праздничных настроений". [Там же, с. 814]

Оканчивая училище Епифаний предвкушал сладость служения псаломщиком в сельском храме. Он знал свое положение и предел своих возможностей и не помышлял о большем. Но вновь открылась воля Божия о нем. "Господь вложил в сердце одного моего учителя мысль послать, в виде попытки, телеграмму тому же Высокопреосвященнейшему Вениамину с просьбой о принятии на казенное содержание в духовную семинарию, устраняя то, что казалось мне непреодолимым препятствием продолжать образование, а через сердце Своего святителя возлагал благая о новом пути моей жизни..." [Там же]

Окончив в 1898 г. Иркутскую духовную семинарию, Епифаний Кузнецов принял рукоположение. В сане священника он проходил служение в родной станице. "Это время поставило на пути моем - рассказывал он в речи при наречении во епископа, - ряд терний и тяжелых испытаний, в которых горел и закалялся дух мой, в которых учился смирению и покаянию, терпению и благоразумию, положительности мысли, слова и дела". На втором году пастырства его посетило тяжелое горе - смерть жены. Молодой священник сильно скорбел, большим утешением было для него участие в его жизни архиепископа Владивостокского Евсевия [Евсевий (Никольский Евгений) (1861–1922) закончил жизнь митрополитом Крутицким.] , который знал Епифания Кузнецова, будучи ректором Иркутской Духовной семинарии. Отец Епифаний ценил его и называл позже своим духовным отцом. Глубоко сострадая горю молодого пастыря, архиепископ Евсевий направил ему несколько посланий, исполненных отеческой любви. Владыка убедил его продолжать учебу в высшей духовной школе. В 1903 г. отец Епифаний окончил Казанскую Духовную академию. Ему было присвоено звание кандидата богословия. Он с особой благодарностью вспоминал ректора Академии - будущего митрополита Антония (Храповицкого, 1863–1936), которого называл выдающимся по уму и чистоте жизни святителем нашего времени". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1916, N 23, с.815.]

В это время отец Епифаний проявляет большой интерес к миссионерству. Духовная академия "вложила в сердце мое любовь к благовестническому служению и дала потребные для сего знания, с которыми я явился сюда, в родной Забайкальский край и стал под опытную руку архипастыря-миссионера Преосвященнейшего владыки Мефодия". [Там же, с. 816] Отцом Епифанием в эти годы была написана история миссионерства в Забайкалье: "Деятельность Забайкальской духовной миссии за сорокалетие ее существование (с 1860 по 1899 гг.), М., 1902. Текст этот был первоначально опубликован в "Православном благовестнике" (1901, N 21-24).

В 1904 г. отец Епифаний Кузнецов начинает миссионерскую деятельность в составе Забайкальской Миссии. Насколько вдумчиво и глубоко относился он к просвещению забайкальских язычников. Можно судить по его аналитическому очерку "Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию Христианства и общеевропейской культуры" (Забайкальские епархиальные ведомости, 1904, N 22-24; отд. изд.: Чита, 1905). Автор сначала говорит о серьезных препятствиях, стоящих перед благовестником в деле обращения бурят. По своему умственно-мировоззренческому складу буряты (преобладавшая языческая народность Забайкалья) интересуются только тем, что связано с их жизненными интересами. Буряты знают - писал отец Ефрем, - что религий много и все они, по представлениям бурят, даны Богом. Самое лучшее, говорят они, держаться той, какая была у предков. Такое сознание было главным препятствием к принятию ими святого крещения.Вместе с тем автор очерка

отмечает простой, доверчивый нрав бурята, бесхитростность, готовность помочь другому человеку. "Рассмотревши психологию бурят, мы с удовольствием делаем заключение, в высшей степени отрадное и для православного миссионера и для общечеловеческого культуртрегера. Сделанный нами психологический анализ говорит, что буряты представляют из себя, по евангельскому выражению поле, богатое по своему содержанию, способное воспринять и возрастить семя Слова Божия и высшей культуры: они готовы к быстрому духовному возрождению".[Кузнецов Е., свящ. Характеристика бурят с точки зрения способности их к принятию христианства и общеевропейской культуры, Чита, 1905.]
В другой статье написанной значительно позже, он говорил о серьезных изъянах в земельном законодательстве, дававшем явные преимущества буряту-язычнику над бурятом, обратившемся в Православие. [Ефрем (Кузнецов), архим. Земельная обида крещеных инородцев Забайкалья, М., 1914.]

Приняв монашеский постриг с именем Ефрем, он возводится в сан игумена, а затем в 1909 г. - архимандрита.

Назначенный начальником Забайкальской Духовной Миссии, он успешно трудится по обращению язычников. Особенно успешной была проповедь среди местных корейцев. Из крещенных корейцев образовался в Чите отдельный приход. При Миссионерской церкви был особый причет , состоявший из корейца-священника и корейца-псаломщика, на которых были возложены обязанности быть духовными руководителями православных корейцев. Для них же была открыта огласительная школа. Издавался на корейском языке журнал "Православие", имевший цель просвещение и обращение в лоно Православной Церкви корейцев не только Забайкалья, но и живущих на всем пространстве Дальнего Востока.
Насколько серьезно корейцами было воспринято Православие косвенно можно судить по тому факту, о котором сообщалось в Забайкальских епархиальных ведомостях (1914, N 20): 30 прихожан-корейцев Читинской Миссионерской церкви обратились к архимандриту Ефрему с выражением желания пойти на войну добровольцами. Отец Ефрем их благословил и посоветовал обратиться к военному губернатору. Отслужив молебен, архимандрит Ефрем произнес слово, в котором сказал: корейцы, приняв Православие, идут теперь в ряды русских защитников России этим доказывают, что они возлюбили ее, вторую родину, за которую готовы положить жизнь.

На почве православного миссионерства произошло знакомство и сближение архимандрита Ефрема с протоиереем Иоанном Восторговым (священномученик - прославлен на Юбилейном Архиерейском соборе 2000 г.), который приезжал в Забайкалье в должности синодального миссионера. В Забайкальских епархиальных ведомостях (1913, N 16) сообщается о приезде в Читу прот. И. И. Восторгова. После заседания, которое прошло под председательством Преосвященного Иоанна, епископа Забайкальского и Нерчинского, "о. прот. Восторгов с архимандритом Ефремом выехали из Читы на Дальний Восток". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1913, N 16, с.302.]

Архимандрит Ефрем не только руководил всем миссионерским делом в обширной епархии (к началу ХХ в. ее площадь была 539061 кв. верст, т.е. больше Германии в тогдашних ее границах), но помогал правящему архиерею в епархиальных делах.

В 1913 г. с 20 номера он становится редактором неофициального отдела Забайкальских епархиальных ведомостей. Выступал он и как автор: "Торжество Православия в Чите", (1913 N 3-4), "Пир веры на св. Иргени" (1913, N 14-15) и др.

20 ноября 1916 г. архимандрит Ефрем был рукоположен в епископа Селенгинского, викария Забайкальской епархии, Хиротонию возглавлял архиепископ Владивостокский Евсевий (Никольский). При наречении во епископа архимандрит Ефрем говорил о ответственности святительского служения: "Я сознаю великую высоту предстоящего мне звания и служения в Церкви Божией и знаю, что для сего необходима чистота веры, высота благочестия, сила знания, несокрушимая ревность; знаю то, что служение сие утверждается не на внешнем господстве над наследием Божиим, превозношении и преобладании, а на внутренней силе духа, созидаемого верою и любовью, укрепляемою смиренномудренным восприятием ига Христова. Сознаю и связанную с высотою служения великую ответственность, особенно в наше время, когда требуются особые силы и для устроения внутренней церковной жизни среди верных и для распространения Царства Божия среди неверующих". [Там же, 1916, N 23, с. 816-17.]

Архиерейское служение епископа Ефрема продолжалось менее двух лет. Это были годы начавшегося тяжелейшего испытания и для Церкви и для каждого ее служителя. Преосвященный Ефрем с высоким христианским достоинством выдержал эти испытания. Его преданность Православию и ревность в защите интересов Церкви была известна не только верующим, но и представителям новой революционной власти. В "Забайкальских епархиальных ведомостях" за 1917 г. в N 17 (1-15 сентября) сообщается о просьбе епископа Ефрема к властям разрешить ему прибыть в Читу. Хотя Владыка Ефрем давал подписку о признании Временного правительства и лояльности, представитель службы общественной безопасности запрещает ему въезд в Читу и ходатайствует перед краевым комиссариатом о предписании покинуть Забайкалье.

Епископ Ефрем участвовал в работе Священного Поместного Собора (1917-18 гг.) в статусе Заместителя Члена Собора. Он был заместителем Мелетия, епископа Забайкальского и Нерчинского. [Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., М., 1994, т.1, с. 95.]

Его подпись стоит под Деянием 5 (18) апреля 1918 г. о прославлении святителя Софрония (Кристаллевского), епископа Иркутского. Преосвященный Ефрем еще до прославления Святителя чтил его как святого. В 1913 г. он сообщил в Забайкальских епархиальных ведомостях о чудесном исцелении от скарлатины жительницы Читы Зинаиды Петровны Мигуновой по молитвам святителя Софрония ( 1913, N 12).

В конце января или в начале февраля 1918 г. он прислал на имя епископа Забайкальского Мелетия из Москвы телеграмму, предающую его духовное настроение в условиях начавшихся гонений на Церковь: "Собор открылся двадцатого. Патриарх объявил Церковь гонимой, предал анафеме гонителей, [В Послании 19 января (2 февраля) 1918 г. "возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской Святейший Патриарх Тихон писал: "Тяжелое время переживает ныне Святая Православная Церковь Христова в Русской земле: гонение воздвигли и на истину Христову явные и тайные враги сей истины... Властью, данною нам от Бога, запрещаю вам приступать к Таинам Христовым, анафематствуем вам, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной" (Послания Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, М. , 1990, с. 13.)] призвал верных к защите и мученичеству. 28 января было всенародное моление: Красная, Воскресенская площади, прилегающие улицы переполнены молящимися как на пасхальную утреню. Настроение восторженное". [Забайкальские епархиальные ведомости, 1918, N 1-2-3, с. 67.]

Обращают на себя внимание слова телеграммы: "Патриарх... призвал верующих... к мученичеству". Так был понят текст патриаршего Послания. "А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем Вас на эти страдания вместе с собою". [Акты Святейшего Тихона..., с. 236.]

Преосвященный Ефрем был одним из тех священнослужителей нашей Церкви, кто через несколько месяцев одним из первых принял святое мученичество.

После закрытия Священного Собора (апрель 1918 г.) Владыка Ефрем оставался в Москве. 2 июня 1918 г. он был арестован ВЧК на квартире протоиерея Иоанна Восторгова. В заключении проявил себя как стойкий, мужественный исповедник.

23 августа (5 сентября) 1918 г. в день памяти священномученика Иринея Лионского ревностного проповедника Христовой веры и непримиримого борца с ересью Владыка Ефрем был расстрелян на Ходынском поле. Смерть за Христа он принял спокойно. Перед расстрелом благословил соузников, вместе с ним приведенных на казнь.

В Обвинительном заключении по делу гражданина Беллавина Василия Ивановича (Святейшего Патриарха Тихона)... М., 1923, приводится отрывок частного письма Святейшего Патриарха к митрополиту Антонию (Храповицкому), в котором он упоминает о расстреле епископа Ефрема вместе с другими представителями Церкви: "Может быть, их участь лучше, чем нас оставшихся". [Акты Святейшего Тихона ..., с. 236.]

Высоким подвигом завершилась жизнь Святителя, явившего чистоту веры, высоту благочестия и несокрушимую ревность.


Составил священник Афанасий Гумеров

http://www.pravoslavie.ru

 

+++

Священномученик Иоанн Восторгов, пресвитер

Священномученик Иоанн родился 30 января 1864 года в станице Кавказская Кубанской области. Отец его, священник Иоанн Восторгов, был сыном магистра богословия, профессора Владимирской Духовной семинарии Александра Восторгова, мать звали Татьяной Ксенофонтовной.
В марте 1868 года семья переехала в станицу Ново-Александровская[1]. Здесь прошло детство и отрочество Иоанна. О рано умершем отце протоиерей Иоанн вспоминал как о добром и мягком человеке, пользовавшемся большой любовью прихожан. Посетив в 1908 году родную станицу и совершив Божественную литургию, протоиерей Иоанн в проповеди вспомнил свое детство: «Смиряюсь перед Божиим Промыслом, что вывел меня из этой когда-то глухой и заброшенной станицы, из горького сиротства и нищеты на широкий путь жизни и службы Богу, Царю и родному народу, – слезы благоговейного смирения невольно льются из очей пред Богом моего детства и отрочества. Стою перед вами и не стыжусь признать и благодарно исповедать, что здесь, среди простого верующего народа... заложены были мне в душу первые и самые сильные чувства преданности Богу, Царю и нашему русскому царству, – те чувства, которыми дышали тогда здесь все от мала до велика: не стыжусь я признать и поведать трепетную благодарность этому народу, во дни сиротства моего и лишений спасшему мне жизнь и укрывшему от голода и гибели».

Иоанн Восторгов по окончании в 1887 году Ставропольской Духовной семинарии по первому разряду (под первым номером, со званием студента) был определен 15 августа того же года надзирателем в Ставропольское Духовное училище, а 30 сентября назначен штатным учителем русского и церковнославянского языков в то же училище. К 1887 году относится и самое раннее дошедшее до нас сочинение Иоанна Восторгова – «Раскольническая австрийская иерархия с точки зрения церковных канонов». Эта работа, посвященная опровержению мнения старообрядцев-раскольников о канонической законности белокриницкой иерархии, показывает, как рано определились церковно-апологетические устремления будущего блестящего защитника Церкви от различных противоцерковных течений. Заметны в ней и зачатки дарований, так ярко проявившиеся в последующие годы: глубокое понимание предмета, убедительность аргументации, ясность слога.

Преподавал молодой учитель недолго. Епископ Ставропольский Владимир (Петров)[2] 1 августа 1889 года в праздник Происхождения честных древ Животворящего Креста Господня рукоположил Иоанна Восторгова во диакона Михайло-Архангельской церкви села Кирпильское Кубанской области, а 6 августа, в двунадесятый праздник Преображения Господня, Иоанн Восторгов был возведен в сан иерея.

При первом своем служении (20 августа 1889 года) он сказал, как страшно ему, совсем еще юному, стоять в священнических одеждах перед людьми, убеленными сединами, учить и управлять каждую вверенную ему душу к Царствию Небесному. «Но совершается воля Божия, – и рождением, и воспитанием, и призванием церковной власти, и желанием моего сердца пришел я на эту высоту и тяготу священства и готов повторить пред призывающим Богом то, что говорят при этом высшие священноначальники: приемлю, ничесоже вопреки глаголю».
Молодому пастырю предстояло священство в необычайно трудных условиях: большую часть населения составляли раскольники, около ста лет здесь не было православного священника. Надо было сначала создать и духовно воспитать приход. Но даже сам храм батюшке пришлось устраивать самому. «Этот храм мною построен, освящен и наполнен утварью», – говорил он через 14 месяцев после своего рукоположения, прощаясь с прихожанами.

За год служения 25-летний священник добился ощутимых результатов. Люди стали более богобоязненными, привыкли ходить в храм. Более ста человек из старообрядцев присоединились к Православной Церкви. Отец Иоанн на свои собственные деньги открыл церковноприходскую школу. Им же было основано в селе общество трезвости.

В этой деятельности молодого священника уже заметны те свойства его личности, которые так ярко проявились в его дальнейшем служении: жертвенность, ревность в трудах и любовь к учительству, к которому он, несомненно, имел особое призвание.

12 мая 1890 года решением Епархиального Училищного совета отец Иоанн был поставлен наблюдателем всех церковноприходских школ 12‑го благочиннического округа Кубанской области.

15 сентября 1890 года он получает новое назначение – законоучителем Ставропольской мужской гимназии, а с 21 августа 1891 года становится настоятелем церкви этой гимназии.

6 декабря 1891 года епископ Ставропольский и Екатеринодарский Евгений (Шерешило) наградил отца Иоанна набедренником, как изъяснено в указе Консистории, «за ревностное исполнение обязанностей, за проповедование слова Божия, усердное преподавание Закона Божия, открытые им собеседования с пансионерами гимназии».

Состоявшийся 24 августа 1893 года Епархиальный съезд духовенства Ставропольской епархии избрал отца Иоанна членом Совета Ставропольского Епархиального женского училища на три года. 2 октября того же года он становится членом Правления Ставропольской Духовной семинарии.

В 1894 году в жизни отца Иоанна совершилась перемена: с согласия Высокопреосвященнейшего архиепископа Владимира (Богоявленского), Экзарха Грузии, Попечитель Кавказского учебного округа телеграммой от 29 сентября назначает его законоучителем гимназии в г. Елисаветполе[3].
Как и в Ставрополе, отец Иоанн, наряду с богослужением, воспитанием и обучением гимназистов, ведет в Елисаветполе разнообразную общественно-административную работу: 7 сентября 1895 года он назначен членом Елисаветпольского отделения Грузинского Епархиального Училищного совета, 11 августа 1896 года избран на три года секретарем Педагогического совета гимназии.

С 1897 года отец Иоанн Восторгов живет и служит в Тифлисе: 17 июля он перемещен законоучителем Тифлисской 1-ой женской гимназии Великой княгини Ольги Феодоровны. Архиепископ Владимир (Богоявленский) утверждает его в должности настоятеля домовой гимназической церкви во имя святой равноапостольной княгини Ольги. В августе 1898 года ему поручают преподавание Закона Божия в 1-ой Тифлисской мужской классической гимназии.

В 1900 году, благодаря деятельности Тифлисского миссионерского братства, в одном из самых неблагоустроенных районов Тифлиса, населенного сектантами, открылись три церковноприходские школы, в которых училось до трехсот человек. Вскоре число школ возросло до восьми. Заведующим школами был поставлен отец Иоанн. Он не только руководил занятиями, но и совершал богослужения (сначала в классах, а затем в устроенной его усилиями домовой церкви), а также проводил беседы о воспоминаемых Церковью лицах и событиях, о поведении в храме, в школе и дома. Число учащихся через несколько месяцев достигло пятисот человек, двадцать процентов из них составляли дети сектантов. «Пусть они сближаются с Православной Церковью, – писал отец Иоанн, – пусть видят любовь к ним и заботливость о них. Не может быть, чтобы потом на любовь они не ответили любовью».

В декабре 1900 года Святейший Синод утвердил отца Иоанна в должности Наблюдателя церковноприходских школ и школ грамоты Грузинской епархии с возведением в сан протоиерея.

Среди множества трудов в должности руководителя церковно-школьного дела в Грузинском Экзархате отец Иоанн находил силы и время участвовать в жизни общественных организаций. 18 декабря 1903 года он был избран членом Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. В том же году утвержден секретарем Тифлисского отдела Православного Императорского Палестинского общества. Кавказское окружное управление Красного Креста 25 января 1905 года присваивает ему звание пожизненного члена Общества и избирает членом Комитета Кавказского окружного Управления Красного Креста.Отмечены наградами и священнические труды отца Иоанна.

Святейший Синод 6 мая 1904 года наградил его палицею.
Дважды обер-прокурор Святейшего Синода посылает его в ответственные командировки: 16 декабря 1904 года на Северный Кавказ (в Ставропольскую и Владикавказскую епархии) для обозрения инородческих церковноприходских школ и для ознакомления с делами местных Епархиальных Училищных советов, а 6 июля для выявления нужд и положения Ардонской Духовной семинарии[4]. Протоиерей Иоанн вновь безупречно выполнил порученные ему дела. По особому представлению Святейшего Синода от 27 августа 1905 года «Всемилостивейше сопричислен за отлично-усердную и полезную службу к ордену Святой Анны 2-й степени». За два дня до этого указа о награждении обер-прокурор Святейшего Синода направил его в продолжительную и крайне трудную поездку для ознакомления с нуждами духовно-учебных заведений Иркутской, Забайкальской и Приамурской епархий.

Особо значимым в жизни отца Иоанна был день 25 января 1906 года. Указом Святейшего Синода он назначается на должность проповедника-миссионера. Начинается последний – московский – период его жизни. Протоиерею Иоанну было тогда 42 года. Яркие и многообразные дарования, соединившись с опытом жизни, созрели для новых выдающихся трудов. Богатые силы своей незаурядной личности он всегда отдавал служению любимой им Церкви. «В Церкви наше спасение, – писал он. – В Церкви – мир, радость, счастье и жизнь; без нее не стоит работать, не к чему стремиться, без нее – скажем дерзновенно – не стоит жить, ибо бессмысленно жить. Итак, будем в послушании Церкви. Пусть послужит нам в этом руководством прекрасное слово древнего библейского мудреца: “Подставь послушанию плечо твое и, неся его, не тяготись узами его. Путы его будут тебе крепкою защитою, и цепи его славным одеянием (см. Сир.6,30-31).

Последние двенадцать лет жизни были отданы отцом Иоанном Восторговым святому делу миссионерского служения. Его кипучая энергия, блестящий дар слова, творческий ум и высокое чувство долга вполне соответствовали требованиям этого важнейшего общецерковного дела.
25 августа 1906 года митрополит Московский Владимир (Богоявленский), как Председатель Всероссийского Миссионерского общества, ввел отца Иоанна в состав Совета Общества. Трудился он и в миссионерском Братстве Св. Петра Митрополита, членом Совета которого был назначен еще 25 января 1906 года.

Святейший Синод также возложил на отца Иоанна ряд ответственных поручений. С 1 июня 1906 года он – член Предсоборного Присутствия при Святейшем Синоде. В сентябре 1906 года он посещает Самарскую и Симбирскую епархии, знакомясь с состоянием там церковных школ. В августе 1907 года участвует в работе Миссионерского съезда в Нижнем Новгороде. 22 августа 1907 года обер-прокурор Святейшего Синода посылает его в командировку для изучения состояния миссионерского дела в 24-х епархиальных городах: Твери, Рязани, Тамбове, Воронеже, Ярославле, Вологде, Вятке, Калуге, Казани, Ставрополе, Харькове, Туле, Орле и др.6 декабря 1906 года отец Иоанн был награжден митрой.

К этим годам относится сближение его и дружеское общение со святым праведным Иоанном Кронштадтским. В день памяти святителя Николая – 6 декабря 1907 года отец Иоанн Восторгов в Кронштадтском Андреевском соборе произнес взволнованное слово о великом нашем праведнике: «Здесь, в этом святом храме, полвека трепетал самый воздух его от гласа молитв и воздыханий всероссийского пастыря и молитвенника... Он зажег священный огонь в тысячах душ; он спас от отчаяния тысячи опустошенных сердец; он возвратил Богу и в ограду Церкви тысячи погибших чад; он увлек на служение пастырское столько выдающихся людей, которые именно в личности отца Иоанна успели увидеть, оценить и полюбить до самозабвения красоту священства...»

Святой праведный Иоанн Кронштадтский высоко ценил отца Иоанна Восторгова. Известен отзыв его о нем, записанный в дневнике духовной дочери Иоанна Кронштадтского: «Похвалил священника Восторгова, сказав, что это дивный человек, обладающий необыкновенным красноречием, что это Златоуст, что он может великую пользу принести России».

Отец Иоанн был одним из организаторов 4-го Миссионерского съезда, проходившего в Киеве с 12 по 26 июля 1908 года. Общим собранием съезда он был избран председателем Отдела по организации мер борьбы с социализмом, атеизмом и противоцерковной литературой.
Он сделал доклад съезду о нарастающей опасности сектантства. Все 15 предложенных им тезисов были приняты общим собранием участников съезда. Другой его доклад: «Проповедь социализма и успех ее среди учащейся молодежи и, главным образом, среди рабочих». Отец Иоанн Восторгов с обостренным и тревожным вниманием следил за деятельностью социалистов в России и за успехами их пропаганды. Многочисленные его работы о социализме показывают, насколько точным было его видение сущности происходивших общественных процессов. Никто из церковных писателей того времени не посвятил столько усилий раскрытию богоборческой природы социализма и коммунизма. «Обманные, пагубные речи и тайно и явно раздаются теперь всюду в России. Они заманивают в свои сети людей часто искренних и хороших, но не понимающих того, как ими пользуются враги веры, Церкви и России. Таковы простые люди – крестьяне, рабочие, которым ложные учители ложно обещают всякие блага; таковы часто люди молодые, неопытные, увлекающиеся, из образованных и полуобразованных, думающие, что они самоотверженно жертвуют собою для общего блага, а на самом деле служащие только общей смуте, беспорядку, гибели родины». Отец Иоанн указывает на богоборческую природу социализма, который пытается приобрести все внешние черты религии и стать на место христианства. «Раз социализм отрицает Бога, душу, бессмертие, свободу духовную в человеке, постоянные правила нравственности, то он должен обратиться к единственному средству воздействия на человека – к насилию». Последующая история нашего отечества это полностью подтвердила.
Столь трезвое и вдумчивое отношение ко всем проявлениям «освободительного движения», умение видеть в них богоборческую природу и разрушительные цели (чаще всего прикрытые словами об общем благе) являются главной причиной участия отца Иоанна в патриотических союзах. Человек не только мысли и слова, но и дела, отец Иоанн был убежден, что все, кто видел в монархическом государстве защитника и охранителя православия, должны объединиться. Он яснее других понимал, что с падением царской власти жесткие удары будут направлены против святой Церкви. «Патриотические русские союзы, ставя православие во главу угла своего политического исповедания, делают это не по “тактическим соображениям”, а по глубокому убеждению в истине, спасительности и исключительной духовно-культурной силе религии».
Беспредельно преданный Церкви, покорявший силой своего необычайно сильного и яркого слова сердца и умы многих людей, отец Иоанн посвящал свое время общественно-монархической деятельности, видя в патриотических союзах средство к внешней защите Церкви и святого православия. «Народ русский есть народ православно-христианский, составляющий царство христианское, имеющее мировое призвание, указанное Промыслом, – призвание сохранить и распространить святую истину православия; народ наш входит в Церковь, гибель его есть потрясение Церкви, следовательно потрясение мира и человечества, есть умаление истины... Служить в этом смысле народу – значит служить Богу, Христу, Церкви, истине, православию, спасению мира и человечества. Патриотизм и национализм тогда – не цель, а средство для высшей цели, для служения вечной истине». В 1912 году он вышел из всех монархических союзов, когда увидел, что их руководители стали национально-политические цели ставить выше религиозных.

Горячая ревность отца Иоанна Восторгова о благе святой Церкви, мужественная защита православия от клеветы, искренняя любовь к царю и, несомненно, активное участие в патриотических организациях навлекали на него нападки тех, кто, напитавшись «прогрессивными» идеями, испытывал явную или скрытую вражду к православию и вековым отечественным традициям. «Тяжкая тревога закрадывается в сердце при виде этой зияющей бездны ненависти, окружающей Церковь и истинно церковных людей, – писал отец Иоанн. – Мы видим опасность: все эти рассуждения, таящие ненависть к Церкви, однако прикрытые и замаскированные общелиберальными и прогрессивными фразами то о свободе, гуманности и прочих приманках современности, то о свободе и силе самой Церкви, делают свое пагубное дело».

Отец Иоанн, все свои колоссальные силы и время отдававший церковному делу, почти не участвовал в полемике. На выпады против себя отец Иоанн старался не отвечать. Лишь однажды, когда Н.Н. Дурново выпустил брошюру, в которой отца Иоанна Восторгова обвиняли в блуде и присваивании казенных денег, он выступил с опровержением. Упомянутое сочинение и аналогичные публикации побуждают задуматься об умственном и душевном здоровье авторов. Так, Дурново писал: «Русская революция выдвинула чуть не на высоту расстриг: архимандрита Михаила-Жидовина, попа Георгия Гапона, Огнева, Тихвинского, Бриллиантова, Григория Петрова и о. Иоанна Восторгова». В своем опровержении отец Иоанн писал: «Полагаю, что для многих и, особенно, для меня – совершенная новость, что я будто бы “расстрига”. Кто и когда и за что с меня снял сан и расстриг, не знаю и не помню. Но я ведь состою на службе, совершаю богослужения, проповедую, имею должность при Святейшем Синоде, получаю различные поручения, и в формуляре у меня не значится, что я лишен сана».

Ложные печатные обвинения, несмотря на их фантастичность, подхватывали недоброжелатели и распространяли повсюду. В проповеди, произнесенной 24 августа в станице Ново-Александровской, в которой прошло детство отца Иоанна, он говорил: «Вы знаете, что по рассказам ваших смутьянов, усердно распространяемым здесь, на моей родине, и я будто бы за что-то сослан в Сибирь, совершал преступления, убил жену, бежал даже в Америку. Все это клевещут за то одно, что я остался верен долгу и присяге, Богу, Царю и отечеству и, как ныне перед вами, везде, куда Бог привел меня учить, я обличал смутьянов, бунтовщиков и лжеучителей. Но вы видите, вот я пред вами, не сослан, не обвинен и не был никогда и никем обвиняем в преступлениях». С сожалением нужно признать, что и среди людей, находившихся в церковной ограде, в том числе священников, были те, кто, поддавшись настроениям социально-общественного обновления или будучи теплохладными в вере, питали к отцу Иоанну неприязнь.

Он глубоко печалился от этого, но утешался тем, что люди, которые его знали и были едины в общем деле служения Церкви, его горячо любили. Принимая в августе 1912 года по завершении пастырско-миссионерских курсов в дар Албазинскую икону Божией Матери, он сказал: «Святыня эта будет знаком нашего духовного с вами общения. Ведомо вам и то, что мне приходится идти часто над зияющей бездной ненависти человеческой. Страшно заглядывать в нее, и нередко сердце сжимается от боли и естественных страхований. В эти минуты ваш святой дар будет у меня перед глазами – укреплением и утешением. Он мне будет говорить о том, что на пути моем встречал я не одних врагов, но встречал и друзей, не одну ненависть, но и любовь».

Указом Святейшего Синода от 16 февраля 1908 года отец Иоанн Восторгов был назначен членом Особого Совещания при Святейшем Синоде о миссионерском деле для разработки мер к наилучшему устроению внутренней и внешней миссий и к оживлению их деятельности.
1909 год прошел для отца Иоанна, как и предшествующий, в напряженных делах и многотрудных поездках. Митрополит Московский Владимир утверждает его 4 января в звании Товарища Председателя Братства Воскресения Христова в Москве.

В конце 1909 года Государь Николай Александрович поручает ему совершить поездку по восьми переселенческим епархиям (включая Владивостокскую) для определения порядка открытия в них новых приходов и школ, построения церквей и школьных зданий. Святейший Синод сделал эту поездку еще более насыщенной, поручив отцу Иоанну: 1) обозрение состояния и дел Пекинской духовной миссии в Китае; 2) рассмотрение на месте вопроса о епархиальном управлении церквами Северной Манчжурии в связи с возникшими разногласиями между Пекинским и Владивостокским епархиальными начальствами; 3) обозрение духовных семинарий, духовных мужских и женских епархиальных училищ в восьми епархиях Зауралья. Кроме того, Совет Православного Миссионерского общества поручил ему ознакомиться с состоянием миссионерского дела в Японии и Корее с обозрением местных миссионерских учреждений.

В течение многих месяцев он совершал путешествие по обширным просторам Сибири, Китая, Кореи, Манчжурии и Японии. Исполнение такого множества поручений было под силу лишь недюжинному по своим духовным и физическим силам человеку. Дневниковые записи, сделанные отцом Иоанном в этой поездке, свидетельствуют о его высоком чувстве долга и самоотверженности ради блага святой Церкви и своего отечества. К примеру, такая запись: «Проехал Китай и Японию, посетил Сеул, Чемульно, а оттуда прорезал всю Корею к северу с большими неудобствами и лишениями через реку Ялу и горы Манчжурии, мимо знаменитого Тюринчена. Посетил всюду могилы русских воинов, совершил везде панихиды».

Понаблюдав за жизнью переселенцев в Сибири и на Дальнем Востоке и очень хорошо поняв их духовные нужды, отец Иоанн пришел к мысли организовать в Москве пастырско-миссионерские курсы по подготовке священников и учителей для создаваемых в переселенческих районах приходов и школ. Он издал пособие «Народно-Миссионерские и Катехизаторские курсы» с подробными программами занятий, с указанием учебников и руководящими статьями по этому вопросу.

Московские курсы, проходившие с 15 октября 1909 по 15 февраля 1910 года, менее всего походили на просветительский лекторий. Они оживотворялись участием слушателей в пастырской практике: слушатели четыре раза в неделю посещали богослужения, произносили проповеди, вели в различных местах Москвы миссионерские беседы с сектантами и раскольниками, проводили совместные собрания с церковно-просветительскими обществами (Миссионерским обществом, Православным Палестинским обществом, Братством Петра-митрополита и др.), совершали паломнические поездки в Троице-Сергиеву Лавру, в Ново-Иерусалимский монастырь и др. Работа курсов оказалась успешной: 105 слушателей было рукоположено для переселенческих приходов в Сибири и на Дальнем Востоке.

«Этот человек незаурядного ума и огромной энергии, – писал об отце Иоанне протопресвитер Михаил Польский, – отлично справился с этой трудной задачей, избирая в священники способных псаломщиков и сельских учителей и подготовляя их на специальных курсах. Особенно поразительны были результаты обучения проповедничеству. В год по его методе ученики совершенно овладевали церковным ораторским искусством. Коллективно разработанные его учениками проповеди печатались и раздавались после произнесения их по церквам». Сам отец Иоанн писал: «Я могу сказать собратьям-пастырям одно: попробуйте только раз завести народно-катехизические или народно-миссионерские курсы, возьмите хоть несколько человек для обучения, проведите чрез 4-6 месяцев правильного обучения – ручаюсь, что потом от этого святого дела и радостного труда сами уже не отойдете. Вы увидите преданных прихожан, отличных и осведомленных сотрудников по миссии, воистину чад духовных, любовью преданных Церкви и пастырю. Вкусите и видите, прииди и виждь – вот единственно путь к тому, чтобы убедиться в пользе курсов. Надо собирать чад Церкви, скреплять их, единить пасомых, вооружать духовным оружием, и тогда мы будем пастырями, а не требоисполнителями, не формальными лекторами-проповедниками с церковной кафедры, а будем стоять в центре живого дела, окруженные живыми людьми, близкими нам, верующими и ревностными, – и тогда посрамится всякое сектантство. Тогда будет успешна борьба с тем, что, может быть, опаснее открытого сектантства: с сектантствующим настроением, с сомнениями и недоумениями, которые часто долго живут среди членов Церкви, постепенно охлаждая их преданность православию».

Отец Иоанн широко создавал народно-миссионерские курсы на уровне приходов. «Такие курсы теперь ведутся во многих местах Москвы... и имеют до 8 тысяч слушателей, которые объединяются в «Братстве Воскресения», имеют свою газету «Церковность», – писал он.
В 1910 году отец Иоанн предпринял еще одну поездку для изучения духовных нужд переселенцев. На этот раз он объехал Туркестан от персидской границы до северных пределов Сырдарьинской области, посетил Семиреченскую и Семипалатинскую области. В этом же году он участвовал в работе Общесибирского Миссионерского съезда, проходившего в Иркутске с 24 июля по 5 августа 1910 года. Общим собранием съезда отец Иоанн был избран Товарищем Председателя.
К мысли о проведении такого съезда отец Иоанн пришел еще в 1908 году во время поездки по Сибири в качестве синодального проповедника-миссионера. Предложение это было поддержано Иркутским епархиальным начальством и одобрено Святейшим Синодом.

Отцу Иоанну было поручено сделать при открытии съезда доклад, в котором он, в частности, сказал: «Собрались здесь миссионеры под небесным благодатным покровом у раки святого миссионера святителя Иннокентия, жизнь которого, от земных утеснений и скорбей до небесной славы, есть как бы символ пути всякого миссионерского делания... Здесь пройдут пред нами, как ободрение и живое поучение миссионерам, величавые образы двух современных апостолов: одного – архиепископа Николая, полстолетия подвизавшегося в Японии и создавшего там из ничего Церковь из язычников, его представитель здесь – преосвященный Киотский Сергий; другой, среди нас находящийся, апостол Алтая архиепископ Макарий. Каждый из них полстолетия горит на свещнице Церкви, каждый перейдет в историю, каждый примером своей жизни и деятельности показывает нам, как много может сделать ревность, молитва и благочестие в святом апостольском деле».

По возвращении в Москву неутомимый синодальный миссионер участвует в организации Высших Богословских женских курсов в Москве. Митрополит Владимир назначает его 5 октября 1910 года руководителем курсов. Через два дня он возлагает на отца Иоанна еще одну обязанность – Председателя Совета по управлению Московским епархиальным домом.
С 15 ноября по 15 декабря 1910 года отец Иоанн руководит первыми Московскими епархиальными миссионерскими курсами. В январе 1911 года по благословению Святейшего Синода отец Иоанн посетил Рим и город Бари, где приобрел земельный участок для строительства православного храма и странноприимного дома для паломников, приезжающих из России поклониться мощам святителя и чудотворца Николая. В августе 1911 года с соизволения Государя Николая Александровича он становится членом комитета по строительству в городе Бари храма и странноприимного дома.

Определением Святейшего Синода протоиерей Иоанн Восторгов был направлен в Белгород для произнесения проповедей в дни праздничных торжеств в связи с открытием святых мощей святителя Иоасафа Белгородского.

В 1912 году отец Иоанн организовал для Сибири и Дальнего Востока выездные пастырско-миссионерские курсы: в июле в Тобольске и в августе в Хабаровске.

25 ноября 1912 года митрополитом Московским стал Высокопреосвященный Макарий (Невский). Он, как и его предшественник по кафедре, высоко оценил деятельность отца Иоанна и опирался на него как на одного из ближайших своих помощников, прежде всего в делах миссионерских.

В 1913 году протоиерей Иоанн Восторгов был назначен настоятелем Покровского собора на рву (Собора Василия Блаженного). Для отца Иоанна это было очень значимым событием. Он, несомненно, имел особое призвание к священству: человек глубокой церковности, обладавший огромными пастырско-педагогическими дарованиями, выдающийся проповедник, неутомимо-ревностный в служении и послушаниях христианин. Лишь один год приходского служения молодого батюшки в селе Кирпильское принес замечательные плоды. Хотя большая часть его дальнейшей жизни была посвящена исполнению важнейших общецерковных послушаний, священство свое он всегда считал самым драгоценным достоянием. В слове на праздник Сретения Господня (2 февраля 1901 года) в церкви Тифлисской Духовной семинарии он сказал: «Священство, подобно царству и пророчеству, не есть сословие, оно выше этого обычного деления общественной жизни. Если же мы, носители священства, говорим о нем как о духовном первородстве, то, как видите, говорим с чувством трепетного смирения и сознания своего недостоинства... И доныне, и до конца времен, и на вечные веки священство во Христовой Церкви имеет значение, подобное первородству Иакова: оно есть первенец духовный, оно есть залог жизни духа, оно есть семя мира, оно есть жертва Богу всенародная, всемирная».
Свое священство отец Иоанн сознавал как великую милость Божию к себе и стремился до последнего дня своей земной жизни быть верным и достойным этого дара. Принимая 21 мая 1900 года от своих чад наперсный крест, он сказал: «Вы подчеркиваете мою любовь к долгу моего звания. И в эти минуты и пред этим крестом не могу я отречься от того, что действительно люблю его больше жизни».

Протоиерей Иоанн обладал высоким даром проповедника. Исключительная сила его поучения и назидания заключалась и в кристальной ясности творческой мысли, и в красоте выразительного слога, и в удивительной цельности его духовно-нравственного облика, насквозь пронизанного духом церковности, и конечно в чуткости и отзывчивости ко всем нуждам современной ему жизни. Все его слова, беседы, поучения и статьи исполнены стремления на все жизненные вопросы пролить свет высшей евангельской правды. Проповеди его производили на современников сильное и благодатное воздействие.

В начале 1915 года умерла жена протоирея Иоанна – Елена Евпловна (урожденная Маковкина). Сколь велико было его переживание, известно из письма отца Иоанна к митрополиту Макарию: «Возлюбленный и незабвенный Владыко, отец мой и архипастырь! От всей души благодарю Вас за слово участия и соболезнование моему горю. Тяжело оно, несказанно тяжело, но да будет и совершится воля Божия. Теперь уже нет у меня ничего на земле, в смысле земных плотских привязанностей: пусть безраздельная любовь к Святой Церкви и служение ей совершенно заполнят мою жизнь».

Митрополит Макарий, ценивший протоиерея Иоанна Восторгова как выдающегося церковного деятеля, специальным Представлением от 22 апреля 1916 года предложил Святейшему Синоду возвести отца Иоанна по принятии монашества в сан епископа, викария Московской епархии, с целью объединения в митрополии всего миссионерского дела. Владыка Макарий закончил Представление надеждой найти в лице Иоанна Восторгова умелого и верного пособника во всяком добром и церковном деле, особенно в деле миссии и организации приходской жизни.
Предложение это вызвало новую волну клеветнических выступлений против отца Иоанна. В связи с промедлением Святейшего Синода в решении вопроса о епископстве отца Иоанна владыка Макарий 23 мая направил дополнительное Представление. Касаясь публикаций против отца Иоанна, он писал: «Заметки и статьи не сообщают ровно ничего нового и повторяют старые клеветы на протоиерея Восторгова, давно и документально опровергнутые, пишутся его недоброжелателями – личными завистниками, охотно печатаются на страницах противоправительственных и противоцерковных газет, очевидно, потому, что в протоиерее И. Восторгове они справедливо опасаются найти сильного и опасного для них борца за Святую Церковь и за государственный порядок, чем он доселе и отличается. Для доказательства неправды всех изветов прилагаю несколько экземпляров его брошюры, составленной в ответ на обвинения некоего Н. Дурново, давнего и известного хулителя русских архиереев и церковных деятелей».

В Представлении митрополита Макария приводятся факты, характеризующие отца Иоанна как настоятеля Покровского собора и священника-проповедника: «В соборе св. Василия Блаженного, где настоятельствует о. Восторгов и где прежде не было богомольцев, в настоящее время, благодаря его служению и постоянной миссионерской проповеди, такое множество богомольцев и такое религиозное усердие, что собор сей по количеству продаваемых свечей занял... одно из первых мест в епархии – 615 пудов в год». Закрытым голосованием о. Иоанн был избран председателем Московского столичного Совета благочинных. «Он постоянно получает приглашения служить и проповедовать в самые многолюдные церкви столицы и епархии, причем его служения всегда привлекают особый прилив богомольцев... Все это говорит за то, что в сане епископа деятельность его будет еще плодотворнее».

Революционную смуту 1917 года протоиерей Иоанн встретил, когда ему было 53 года. Несмотря на огромные труды, совершенные им на ниве священства, духовного просвещения и миссионерства, дух его был исполнен свежих и бодрых сил. Его жизненное настроение не изменилось со дня, когда в храме Троицкого подворья в Санкт-Петербурге он сказал: «В общей борьбе добра и зла, непрерывно совершающейся в мире, бывают особые времена и сроки, когда такая борьба наиболее усиливается и обостряется, когда мы наблюдаем как бы некоторые особо напряженные духовные битвы, необыкновенно ожесточенные духовные сражения... И если борцам за правое дело, за Бога и Его закон, за религиозно-нравственные устои и основы жизни сынам воинствующей на земле православной Христовой Церкви нужен теперь ободряющий призыв, поднимающий дух... то мы можем найти его именно в словах нынешнего Евангелия: “Не бойся, только веруй!” О, не бойся, не бойся, верный!.. Брось малодушие и страх пред врагами истины, взявшими засилье только потому, что кругом их не видится отпора, нет смелого сопротивления... Наше дело – бороться со злом, в окрылении веры и любви; наше дело – творить свой долг. А победу даст Сам Господь. Таково Его обетование. Его сила в нашей немощи совершается (2Кор.12,10). Не бойся, малое стадо: Отец благоизволил даровать вам царство (Лк.12,32). Аминь».
Первые вести из Петрограда о начале событий, закончившихся Февральской революцией, отец Иоанн воспринял крайне тревожно: «Неужели “времена исполнились”? Чудилось мне, что Москва не спит, а чует день расплаты за грехи свои и грехи отцов... Что камень уже сорвался с горы, и только Творец один может сдержать падение его на виновные и невиновные головы...»

Протоиерей Иоанн был арестован 31 мая 1918 года и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Его обвинили в попытке незаконной продажи епархиального миссионерского дома. На следствии он убедительно доказал, что возводимые на него обвинения не только клевета, но являются заранее спланированной провокацией самой ЧК. В начале июня 1918 года протоиерей Иоанн обратился к начальнику Бутырской тюрьмы с просьбой разрешить ему совершить богослужение в тюремной церкви, тогда еще не закрытой. Заявление было передано в ЧК, откуда 25 июня последовал ответ: «Применить высшую меру наказания».

4 сентября 1918 года Следственная комиссия Революционного Трибунала при ВЦИКе постановила ликвидировать дело отца Иоанна во внесудебном порядке. Протоиерей Иоанн Восторгов был расстрелян 5 сентября 1918 года и погребен на Ходынском поле в Москве.

Очевидцы рассказывали: «По просьбе отца Иоанна палачи разрешили всем осужденным помолиться и попрощаться друг с другом. Все встали на колени, и полилась горячая молитва... А затем все простились друг с другом. Первым бодро подошел к могиле протоирей Восторгов, сказавший перед тем несколько слов остальным, приглашая всех с верою в милосердие Божие и скорое возрождение Родины принести последнюю искупительную жертву. “Я готов”, – заключил он, обращаясь к конвою. Все встали на указанные места. Палач подошел к нему со спины вплотную, взял его левую руку, вывернул за поясницу и, приставив к затылку револьвер, выстрелил, одновременно толкнул отца Иоанна в могилу».

Составитель священник Афанасий Гумеров

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 152-172.

Библиография

Восторгов И.И. Просвещение народа. ПСС. СПб., 1995. Т.1.

Восторгов И.И. ПСС. СПб., 1995. Т. 4; 1998. Т. 5.

Послужной список протоиерея Иоанна Иоанновича Восторгова. Составлен к 1 января 1912 года. РГИА. Ф. 796, оп. 436, ед. 1526.

Восторгов И.И. Клевета Н. Дурново. М., 1909.

Польский М., протопресвитер. Новые мученики российские. Джорданвилл., 1949-1957.

ЦА ФСБ РФ. Арх. № Н521, т. 6.

РГИА. Фонд 796, оп. 202., д. 418.

Восторгов И.И. Не бойся! ПСС. Т. 3.

Шествие. Воспоминания протоиерея Иоанна Восторгова о начале Февральской революции в Москве 1917 г. // Русский Вестник. 1993, № 34-35.

Духонина Е. Как поставил меня на путь спасения отец Иоанн Кронштадтский (Дневник духовной дочери). М., 1998.

Примечания

[1] Ныне г. Новоалександровск Ставропольского края.
[2] Епископ Владимир (Петров), 1828-1894 гг. – выдающийся миссионер. Закончил жизнь
архиепископом Казанским.
[3] Ныне г. Гянджа в Азербайджане.
[4] Город Ардон сейчас находится в Северной Осетии.

Источник: http://www.fond.ru

 

+++

Мученик Николай Варжанский

Мученик Николай родился 25 ноября 1881 в Овручском уезде Волынской губернии в семье чиновника Георгия Варжанского. Как и многие выходцы из западных губерний России, испытавшие на себе всю изощренность воздействия разного рода сект и инославия, Николай Юрьевич всем сердцем устремился к православию, понимая, что вне его нет спасения и что если делом своей жизни избирать служение народу, то оно должно быть связано с проповедью слова Христова. Поэтому он поступает в Духовную семинарию, а затем в Московскую Духовную академию, которую оканчивает в 1907 году со степенью кандидата богословия.
В 1907 году Николай женился на девице Зинаиде, дочери протоиерея Неофита Любимова, настоятеля Воскресенской церкви на Ваганьковском кладбище в Москве. Протоиерей Неофит Любимов был известным в Москве миссионером и проповедником и имел свое издательство, выпускавшее миссионерскую и апологетическую литературу. Общие устремления сблизили впоследствии Николая Юрьевича с его тестем протоиереем Неофитом, а их миссионерская, просветительская деятельность и исповеднический подвиг были увенчаны мученическим венцом[1].
В 1908 году Николай Юрьевич был назначен сначала на должность помощника противосектантского миссионера Московской епархии, а затем – московского епархиального миссионера. С 1911 года, не оставляя миссионерской деятельности, он служил в канцелярии Святейшего Синода; кроме того, он преподавал в Московской Духовной семинарии. В 1912 и в 1914 годах он был награжден орденами Станислава и Анны 3-й степени.
В начале ХХ столетия одним из самых часто встречающихся пороков стало пьянство, распространившееся особенно широко среди рабочих. Пьянство доводило людей до отчаяния и самоубийства, разрушало семью и основы государства, сокрушало веру и заглушало добрые семена, посеянные Господом в сердцах людей. Как мужественный воин Христов вступил Николай Юрьевич в борьбу с этим страшным пороком. Им было организовано за Семеновской заставой в Лефортове, населенном в основном рабочими, Варнавинское общество трезвости, которое имело свое помещение и свой храм. В качестве лекторов Николай Юрьевич приглашал известных профессоров, и лекции собирали до тысячи человек. Вскоре ревностный и самоотверженный борец за души людей – Николай Юрьевич стал хорошо известен в среде рабочих. Но чем больше освободившиеся от пьянства рабочие привязывались к мужественному миссионеру, тем сильнее ненавидели его те, кто был заинтересован в распространении этого порока в народной среде.
За десять лет неутомимых миссионерских трудов Николаем Юрьевичем было написано и издано около сорока книг и брошюр на темы, касающиеся борьбы с сектами, как старыми, так и новыми, подобными толстовцам. Николай Варжанский, приводя примеры из сочинений Льва Толстого, убедительно показал, что Лев Толстой, по существу, пантеист, отрицающий Бога Творца.
Одним из выдающихся явлений просветительской деятельности того времени было издание написанной Николаем Юрьевичем книги «Доброе исповедание. Православный противосектантский катехизис», вышедшей в 1910 году.
В предисловии к книге Николай Юрьевич писал: «Несколько народных противосектантских курсов, проведенных мною, показали крайнюю необходимость особого катехизаторского общедоступного учебника, который раскрывал бы по возможности полное христианское мировоззрение, указывал бы, что спасительная христианская вера Божия – только одна, а ереси суть антихристовы погибельные измышления, а не христианство, давал бы удобное оружие для отражения сектантской лжи и отличался бы ясностью изложения.
У нас есть много противосектантских книг, разбирающих отдельные положения нашего упования, отвергаемые сектантами; есть довольно бессистемные сборники текстов; есть катехизисы, или безразличные к православию, или хотя и хорошие, но очень краткие; есть, наконец, ученые сочинения, мало пригодные для народа. Народного же, православного, дающего христианское мировоззрение, катехизаторского учебника я не нашел, но зато твердо верю, что Господь чрез сорадующихся Истине людей поможет его иметь, если не в настоящем издании, то впоследствии».
Книга быстро разошлась, и в 1912 году вышло второе издание, которое автор посвятил «искренно любимым православным московским рабочим» и в предисловии к ней написал: «Многочисленные добрые отзывы о моей книге и теплое отношение к моему труду сотен церковных деятелей вызывают мою искреннюю признательность им за их снисходительное внимание. Первые 5000 экз. “Доброго исповедания” давно уже разошлись, не давши изданию пробыть у меня 10 месяцев. И так как спрос на книгу продолжается, то я приступаю ко 2‑му изданию. В предисловии к 1-му изданию я усердно просил указать мне недостатки книги, на случай нового издания. Частные письма не указывали мне недостатков, а лишь одобряли и поддерживали книгу в данном ее содержании. Из печатных отзывов только один, принадлежащий анонимному автору в газете “Русское Знамя”, называл мою книгу “Злым исповеданием”, советовал рвать книгу, и главным образом за то, что в ней признана за священнодействием монашеского пострижения благодать Божия.
Действительно, в моей книге сказано, что “монашеством мы называем христианский подвиг безбрачной жизни, с целью соблюдения целомудренного воздержания и более удобного, чем в супружестве, прохождения земной жизни, совершенствования и достижения спасения” и что “Церковь благословляет этот подвиг особым священнодействием и испрашивает принимающему монашество благодать Божию, помогающую ему успешно проходить этот подвиг христианского совершенствования”. Казалось бы, что здесь неправильно? Если женящийся нуждается в благодати Божией и получает ее в таинстве брака, то неужели не нуждается в помощи Божией ищущий целомудрия и неужели не получает ее в священнодействии “ангельского чина”?! Я не могу признать ни одного христианского священнодействия безблагодатным, иначе получится, что у нас учреждены какие-то “комедийные действа”, только изображающие что‑то, но не благодатствующие, не приближающие человека к Богу и спасению. Зачем же такие безблагодатные “действия” и возможны ли они в Церкви? Таковых не может быть! Посему я, при выяснении христианского мировоззрения, определенно указал, что благодать Божия получается в Церкви между другими средствами и чрез священнодействия христианские, а затем перечислил и обосновал Откровением особенно те из православных священнодействий, которые хотя и отвергаются неистово сектантами, но и обличают сектантов, а именно: 7 таинств и священнодействия монашества, водоосвящения, погребения, крестного знамения. Во всех сих священных действиях испрашивается благодать Господня и дается людям. Изложенные основания побудили меня не выбрасывать ни одной строки из соответствующих сим предметам глав, но оставить их в прежнего издания мотивировке».
Николай Юрьевич получил множество отзывов на свою книгу. Диакон Антоний Романенко писал: «Ознакомившись с Вашими руководствами, я пришел к заключению, что это превосходит все написанное доныне… Опыты по Вашим руководствам в школе, в которой я состою законоучителем, дали прекрасные результаты и, можно сказать, превзошли все мои ожидания».
Выдающийся миссионер и исповедник православия – епископ Прилукский Сильвестр (Ольшевский) писал Николаю Юрьевичу: «Сердечно благодарю Вас за присланные мне Вами Ваши прекрасные миссионерские книжки. Вашими трудами мы понемногу пользуемся, так как они очень по сердцу пришлись моим сотрудникам по миссионерскому делу. Укрепи Вас Господь продолжать свое святое дело!»
Николай Юрьевич был одним из активных участников миссионерских съездов, включая 5-й съезд, проходивший летом 1917 года в Бизюковском монастыре в Херсонской губернии. После Февральской революции и прихода к власти безбожного правительства просветительскую деятельность Николаю Юрьевичу становилось вести все труднее.
24 апреля 1917 года в помещении Варнавинского общества трезвости за Семеновской заставой проходили лекций известных миссионеров и профессоров. Председателем чтений был Николай Юрьевич, в президиуме сидели известные профессора и священники. В зале присутствовало около тысячи слушателей – мужчин и женщин, в основном рабочих. Перед началом лекций Николай Юрьевич предложил помолиться Богу, затем, обратившись к собравшимся, сказал: «Братья и сестры, сейчас будет лекция профессора Кузнецова по вопросу объединения Церкви».
Лектор, коснувшись истории Русской Православной Церкви, призвал православных объединяться вокруг Церкви. Он говорил об объединении и новом общественном строе, заметив, что он вряд ли народу принесет много хорошего. После доклада начались прения и было много выступавших, некоторые из которых весьма откровенно высказывали свои мнения о происходящих событиях. Иногда из зала раздавались громкие протесты, но всякий раз Николай Юрьевич вставал и весьма миролюбиво старался успокоить аудиторию.
Председатель местного Совета рабочих и солдатских депутатов Степанов, присутствовавший в зале, решил, что на чтениях проводится агитация за возвращение старого строя, и послал за нарядом милиции. Во время речи четвертого оратора в зал ворвался вооруженный наряд милиционеров; наставив револьверы на членов президиума, они закричали: «Ни с места, вы арестованы!» Степанов вскочил на стол и зачитал бумагу, что помещения Варнавинского общества трезвости реквизированы для культурно-просветительских целей. В это время раздались крики: «Уходите! Будут стрелять!» В зале началась паника. Часть людей, давя друг друга, бросилась на лестницу, но большинство перешло в соседний домовый храм и, опустившись на колени, стало молиться. Стража, окружившая арестованных миссионера Варжанского и профессора Кузнецова, заявила им, что они против лекции по существу ничего не имеют, но она отвлекает народ от его главного дела – от революции. «Вы зовете народ в беспартийные церковные организации, – сказал один из них, – а народу нужно заниматься политикой. Когда Россия будет устроена, тогда и можете это делать».
При объяснении со стражей Варжанский и Кузнецов заметили, что прежний государственный строй препятствовал свободе слова и Церкви, но, как это неудивительно, это повторяется и теперь. «Мы никакого насилия не совершаем», – возразили стражники, только что разогнавшие слушателей и державшие арестованных под дулами револьверов. Вскоре все арестованные были освобождены.
Во время Поместного Собора 1917 года Николай Юрьевич исполнял обязанности делопроизводителя Отдела о внешней и внутренней миссии и о церковной дисциплине.
В октябре 1917 года большевики захватили Кремль. В эти дни они обстреляли Никольские ворота, повредив снарядами чудотворный образ святителя Николая. 1 мая, которое новая власть потребовала праздновать как интернациональный праздник, пришлось в 1918 году на Страстную среду. Власти повелели закрыть чудотворный образ святителя Николая на Никольских воротах красным полотнищем с надписью «Да здравствует первомайский интернациональный праздник!». Но случилось чудо – образ сам собой освободился от красного полотнища.
Николай Варжанский описал это в выпущенном им листке, который назывался «Сказание о чудотворном образе святого Угодника Божия святителя Николая над Никольскими воротами в Москве». Впоследствии власти публикацию об этом чуде поставили Николаю Юрьевичу в вину. В этом листке он писал: «Всю ночь со Страстного вторника на Страстную среду Красная площадь охранялась и никто не мог сюда подойти. Утром в Страстную среду заметили, что повешенное целое красное полотнище прорвалось так, что чудотворный образ Угодника Божия Николая стал виден для всех и сделался, по замечанию многих, несравненно светлее, чем был доселе. Красное полотнище начало рваться частями, кусками, лентами и упало совсем. Сначала хотели объяснить, что полотнище разорвано ветром, а потом было напечатано, что будто полотнище повешено прорезанное, хотя тысячи народа видели, что оно было целое, не прорезанное. Как бы ни было, но Господь не попустил покрытия багряницею чудотворных образов. Разлетелось красное полотнище, которым прикрыта была чудотворная икона святого Угодника Николая.
Спас Чудотворец Николай некогда от татар, спасет и теперь, если только будем усердно молиться ему и будем стоять за святую Веру Православную и за святыни наши даже до смерти».
31 мая 1918 года Николай Юрьевич зашел на квартиру протоиерея Иоанна Восторгова, где в это время шел обыск и где присутствовали некоторые другие гости отца Иоанна, и был здесь арестован и затем заключен в Бутырскую тюрьму. Ордер на его арест был выписан лишь на следующий день.
Обвинения Николаю Юрьевичу собирались из публикаций газет, выходивших после Февральской революции. В частности, в газете «Вечерние новости» от 14 июня 1917 года было опубликовано такое сообщение: «В одном из последних заседаний реквизиционной комиссии при исполнительном комитете московских общественных организаций обсуждался вопрос о реквизиции Варнавинского общества, где в начале революции был арестован во время доклада профессор Духовной академии Кузнецов. В заседание реквизиционной комиссии была допущена депутация от Варнавинского общества во главе с миссионером Варжанским, представившим свои соображения о недопустимости реквизиции.
Сторонники реквизиции указали, что Варнавинское общество является очагом контрреволюции – местом, откуда исходит открытая погромная пропаганда, почему и настаивают на закрытии общества. Один из членов комиссии предлагал прежде разрешения вопроса о реквизиции поручить комиссии по обеспечению нового строя проверить заявления о погромной деятельности общества. В результате голосования вопрос о реквизиции Варнавинского общества был решен отрицательно».
На основании этой публикации следователь ЧК вывел следующее обвинение Николаю Юрьевичу: «Реакционер чистейшей воды, ведет всегда погромную и черносотенную агитацию. Главным ему гнездом явилось Варнавинское общество трезвости».
7 июня следователь ЧК допросил Николая Юрьевича. Отвечая на его вопросы, исповедник сказал, что ему 37 лет, что он является московским епархиальным миссионером, сектоведом. После окончания академии все время занимался сектоведением и проповедованием православия. «Выступая с проповедью, – сказал Николай Юрьевич, – я никогда не касался политических вопросов, за исключением тех пунктов, которые соприкасаются с церковной жизнью. С Восторговым я познакомился еще будучи студентом, когда он был московским епархиальным миссионером, интересуясь религиозными вопросами. В каких политических партиях в это время состоял Восторгов, меня мало интересовало. Листовку “Сказание о чудотворном образе святого Угодника Божия святителя Николая Чудотворца” редактировал я. Издавая листовку, я преследовал цели осведомительного характера и поддержания религиозных чувств в народе».
Почти сразу после ареста Николая Юрьевича в следственную комиссию стало обращаться множество людей и организаций с просьбой о его освобождении. В ЧК обратились ректор и члены Правления Московской Духовной семинарии, Союз церковноприходских общин, объединившихся при московской Преображенской, что в Преображенском, церкви, Совет объединенных приходов, Совет Варнавинского народного общества трезвости. К этим многочисленным просьбам об освобождении невиновного исповедника присоединился и Патриарх Тихон. Но всем просителям от лица членов следственной группы ЧК Розмировича и Цейтлина был один ответ – отклонить. 14 августа в Верховный Революционный Трибунал обратилась супруга арестованного, Зинаида Неофитовна, с просьбой предоставить ей личное свидание с мужем, но ей в этом было отказано.
20 июня следователь ЧК Косарев, ведший дело, предложил всех обвиняемых по делу, связанных с протоиереем Ионном Восторговым, включая Николая Варжанского, расстрелять.
23 июля 1918 года Коллегия следственного отдела ЧК постановила: дело Варжанского прекратить и сдать в архив. 8 сентября следственная комиссия обратилась во ВЦИК за разрешением ликвидировать дела внесудебным порядком, и дело из ведения Революционного трибунала вернулось в ЧК. 3 декабря 1918 года Президиум коллегии отдела по борьбе с контрреволюцией приговорил Николая Варжанского к расстрелу.
Почти сразу после ареста Николая Юрьевича, 6 июня 1918 года, ему была послана в тюрьму икона Божией Матери «Взыскание погибших» с надписью: «Усердно молимся за дорогих страстотерпцев». Узнав, что приговорен к расстрелу, Николай Юрьевич передал образ Божией Матери супруге, написав на другой его стороне: «Да сохранит тебя и заступит Своим Матерним Покровом Пречистая Заступница Матерь Света. Молись, дорогая Зиночка, голубка моя, Богородице, Она покроет твое вдовство раннее и сироток. Прости меня, дорогая моя, и за меня молись».
Николай Юрьевич Варжанский был расстрелян, а затем погребен на пустыре за оградой Калитниковского кладбища в Москве. На могиле родственниками был установлен металлический крест с надписью, но впоследствии крест был сломан, место захоронения утрачено.


Составитель игумен Дамаскин (Орловский)

«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии. Июнь-Август». Тверь, 2003 год, стр. 173-183.

Библиография

Николай Варжанский. Доброе исповедание. М., 1912.
ЦА ФСБ РФ. Арх. № Н521. Т. 10.

Примечания

[1] Протоиерей Неофит Любимов был расстрелян в Москве в 1918 году.

Источник: http://www.fond.ru

 

Read 444 times

Календарь


« November 2024 »
Mon Tue Wed Thu Fri Sat Sun
        1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30  

За рубежом

Аналитика

Политика