Отношение к 22 июня 1941 года как к дню национального позора не только не может быть признано в свете действительного развития событий, но и аморально по сути.

Совершенные воинами нашей армии в приграничных сражениях многочисленные подвиги говорят сами за себя. Нам нет нужды посыпать голову пеплом! В этом убеждают свидетельства солдат, офицеров, генералов противника, которые быстро избавлялись от иллюзий, что поход на Восток будет таким же неутомительным, как покорение Европы.

Рядовой Бенно Цайзер писал домой: «Нам было сказано, что война против России кончится через каких-нибудь три недели. Другие были осторожнее в прогнозах – они считали, что через два-три месяца. Нашелся один, кто считал, что это продлится целый год, но мы его на смех подняли: «А сколько потребовалось, чтобы разделаться с поляками? А с Францией? Ты что, забыл?»

Иоганн Данцер свидетельствовал: «Когда мы вступили в первый бой с русскими, они нас явно не ожидали, но и неподготовленными их никак назвать было нельзя. Поведение русских в первом же бою разительно отличалось от поведения поляков и прочих наших противников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские все равно стойко оборонялись».

Из дневника немецкого офицера, описывавшего бои за Брестскую крепость: «Их трудно взять в плен. Когда нет патронов, они бьют прикладами, а если у них вырвут винтовку, кидаются на тебя с ножом или даже с кулаками. Убитые русские бойцы и те немногие, которые живыми попадали в плен, были до предела истощены. Они шатались от голода и выглядели ходячими скелетами. При виде этих живых мертвецов трудно было поверить, что они в состоянии держать оружие, стрелять и драться врукопашную. Измученные, истощенные люди продолжали борьбу в крепости – стреляли, бросали гранаты, кололи штыками и глушили прикладами наших автоматчиков штурмовых батальонов 45-й немецкой дивизии. Что давало им силы – это было для нас непостижимо».

Еще одно свидетельство о поразительной для врагов стойкости защитников Брестской крепости: «Там, где русских удалось выбить или выкурить, вскоре появлялись новые силы. Они вылезали из подвалов, домов, из канализационных труб и других временных укрытий, вели прицельный огонь, и наши потери непрерывно росли... За первые сутки боев в России дивизия потеряла почти столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании… Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Приводимые здесь и другие находящиеся в нашем распоряжении многочисленные свидетельства из стана противника почерпнуты из различных источников. Здесь не только материалы допросов пленных, но и личные письма, дневники, воспоминания, сомневаться в объективности которых нет никаких оснований.

Немецкие военнослужащие, пройдя войну на Западе, привыкшие к тому, что незачем сопротивляться, когда нет шансов не только победить, но и остаться в живых, не могли вообразить, почему так ведут себя воины Красной армии.

«Русские не сдаются. Взрыв, еще один, с минуту все тихо, а потом они вновь открывают огонь. С изумлением мы наблюдали за русскими. Им, похоже, и дела не было до того, что их основные силы разгромлены» – такие строки содержал подобранный на поле боя дневник немецкого солдата.

«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов!» – писал сослуживцу офицер 7-й танковой дивизии.

«После успешного прорыва приграничной обороны наш батальон был обстрелян русским арьергардом, – сообщал майор Г. Нойхоф. – Силы русских состояли исключительно из политработника и четырех солдат, с невиданной ожесточенностью защищавших временную позицию посреди поля пшеницы. Я не ожидал ничего подобного, – это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов!»

Вражеским солдатам и офицерам было невдомек, что из таких очагов сопротивления складывался общий фронт борьбы, что, сражаясь в котлах без перспективы выжить, наши отцы, деды, прадеды сковывали врага, позволяя командованию провести мобилизацию, развернуть фронт резервных армий, организовать такую оборону, о которую вермахт сломает зубы.

«Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная армия, – вспоминал после войны генерал Г. Блюментритт. – Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске несколько недель, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Поведение русских даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение. Даже будучи окруженными, русские сражались за свои позиции до конца… Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя».

«Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека…Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян», – записал 29 июня 1941 г. в своем «Военном дневнике» начальник Генштаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер.

А вот как день ото дня менялось настроение Геббельса (из записей в его личном дневнике):

«24 июня, 1941 года. Русские защищаются мужественно. Отступлений нет. Это хорошо. Тем скорее оно будет впоследствии. Они теряют бесчисленное количество танков и самолетов. Это является предпосылкой к победе...

27 июня, 1941 года. Усиленное и отчаянное сопротивление противника. У русских колоссальные потери в танках и самолетах, но они еще хорошо дерутся и, начиная с воскресенья, уже многому подучились…

1 июля, 1941 года. Русские сопротивляются сильнее, чем предполагалось вначале. Наши потери в людях и материальной части значительны. Их союзником является пока еще славянское упорство, но и оно в один прекрасный день исчезнет!..

2 июля, 1941 года. В общем, происходят очень тяжелые и ожесточенные бои. О «прогулке» не может быть и речи. Красный режим мобилизовал народ. К этому прибавляется еще баснословное упрямство русских. Наши солдаты еле справляются. Положение не критическое, но серьезное и требует применения всех усилий».

Уже первые дни боёв внесли серьёзные коррективы в представления министра пропаганды Третьего рейха о перспективах кампании на Востоке.

Дальше будет больше…

Заглавное фото: иллюстрация с картины: