В этом году исполнилось 70 лет со дня монашеского пострига (14 января 1948 г.) духовного лидера православно-патриотического движения, всероссийского проповедника, христианского мыслителя и писателя, митрополита С.-Петербургского и Ладожского Иоанна ( И.М.Снычева).

Прах его в земле, но Слово и Заветы митрополита продолжают гореть благодатным огнем веры, надежды, любви, муд­рости, оставаясь ярким духовным светильником, прорезающим мрак и непогоду русской действительности.

Смерть владыки означала утрату главного охранного щита русских патриотов в Петербурге. Город осиротел, его покинул «удерживающий», который неколебимо противостоял беснованию и хищной разнузданности русофобов в северной столице - городе агрессивно антирусском.

Петербуржцы, особенно чутко ощущали постоянную незри­мую защиту и поддержку митрополита. Неисчерпаемым источни­ком духовных сил для его горячих почитателей, являлось со­знание того, что в одном с ними городе живет этот добрый, мудрый наставитель, бесстрашный защитник Святой Руси и грозный обличи­тель ее врагов, мужественный инок-воитель и истовый молитвенник, всегда открытый людям.

Отныне 2 ноября (день смерти владыки) в русском историческом календаре -  день двойного траура: в этот же день в 1894 году скончался Алек­сандр III, из династии Романовых наиболее преданный русскому на­роду государь (для меня это еще и дата родовой скорби - 2 ноября 1918 года латышско-большевистские палачи расстреляли моего деда - священника). В православных святцах можно прочесть, что это и день поминовения святого великомученика Артемия - военачальника вре­мен императора Юлиана, которого он смело обличал за нечестие и отступничество от веры Христовой. После мучительных пыток Ар­темий был обезглавлен...

Такими совпадениями не исчерпываются мистические акценты, которые судьба расставила в пространстве жизни и смерти владыки Иоанна. Накануне - память Иоанна Рыльского, во славу которого родившийся в этот день святой праведный Иоанн Кронштадтский выстроил на набережной Карповки монастырь. Наш митрополит скончался в помещении, находящемся в какой-нибудь сотне метров от монастыря с гробницей Кронштадтского чудотворца... Первая служба владыки, поставленного на петербургскую кафедру в 1990 г., состоялась в августе того же года, в праздник Смоленской иконы Божьей Матери, в храме на Смоленском кладбище. И последняя его литургия тоже была отслужена в день Ярославо-Смоленской иконы Пресвятой Девы, за неделю до кончины...

Пять лет прослужил митрополит Иоанн в Петербурге. Срок по земным меркам совсем небольшой. Но какой великий смысл заклю­чился в этом пятилетии, какое огромное дело было совершено. Из уст владыки прозвучало Слово, которого заждалась православная Рос­сия, весь народ. Слово правды и напутствия, гнева и боли, обличения и взыскующих вопросов, Слово надежды и горячей уверенности в том, что если заблудившиеся люди вернутся к Богу, Россия возродит­ся и народ русский не погибнет.

На краю пропасти мощная воля «смиренного» (перед Господом) архипастыря требовательно призвала всех нас опамятоваться, войти в ра­зум, обратиться к нашему Создателю и вымолить его помощь. Овчее стадо обрело своего водителя, вдруг ощутило повелительную силу призыва, пронизанного Высшей Волей.

Русская православная церковь, стесненная частоколом бесчис­ленных административных ограничений, режимных барьеров, пре­бывавшая как бы в настороженности, выжидательности, внезапно прорвала заслоны и подвижничеством митрополита Петербургского и Ладожского энергично вмешалась в духовно-исторические, нравственные и политические процессы страны. В роковые для России мгновения владыка героически спас честь церкви, исполнив основные заветы Христова Евангелия. Именно его деятельность петербургско­го периода знаменует начало нового этапа духовного возрастания нации и державного строительства Родины.

Книги, статьи, проповеди, интервью - неутомимое пастырское служение митрополита могуче повлияло на духовную жизнь страны, пробуждая и просветляя ее.

Ослабевший от страданий, нищеты и разрухи, ослепленный ло­жью, почти обезумевший от подлого пропагандистского дурмана офи­циозной прессы, от непонимания того, что с ним делают, народ, как никогда, нуждался в духовном наставительстве и моральной поддерж­ке. И они неожиданно, чудным образом явились. Словно из-под спуда вырвался наружу сильный и живительный источник, к которому сразу жадно припали все сохранившие чувство патриотического долга перед Отчизной, потянулись тысячи блуждавших в потемках русских людей.

Высокое чистое слово правды звучало все пять лет его служения как тревожный набат. Красноречивы заголовки выступлений владыки: «Битва за Россию», «Быть русским!», «Русский узел», «Плач по Руси Великой», «Державное строительство», «Торжество Православия»... Это не только религиозные и гражданские проповеди, но и репортажи с передовой линии, где кипит ожесточенная, непримири­мая схватка с демоническими стихиями - битва за Родину; это раска­ленные праведным возмущением и пронизанные скорбью свиде­тельства духовной брани за нравственное выздоровление, про­свещение и политическое освобождение поставленного на колени русского человека, за возвращение ему национального достоинства, пробуждение воли к жизни и к победе над врагами.

Ясно видел владыка и причинно-следственные обстоятельства новейшего порабощения страны, сопровождавшегося «жесточайшим антирусским террором, развязанным в первые десятилетия советской власти, и тихим геноцидом русского народа, не прекратившимся до сих пор».

«Одоление смуты. Слово к русскому народу» - название одной из книг митрополита, быть может, самой важной. Название, как нельзя лучше, характеризует направленность его пастырского служе­ния. Оно заставляет вспомнить о подвиге другого иерея - святого праведного Иоанна, пресвитера и чудотворца Кронштадтского, ко­торый в начале нашего столетия, тогда еще в преддверии смуты, не уставал будить и обличать народ, все более погружавшийся в пучины греха и богоотступничества.

Два великих Иоанна - в начале и в конце нашего века - это воз­двигнутые Промыслом Божиим два светоносных столпа веры и муд­рости, два пророка, которые поддержали над Россией Святое Небо, протянув дугу мистического преемства, не дали погаснуть огню со­противления сатанинской мгле, опустившейся на русскую землю в XX столетии. Пока живо их слово, пока не утрачена наша память о них, наша готовность следовать за ними - жива Русь и светит надежда. Не случайно митрополит Иоанн так часто цитировал своего тезоименита. Оба звали к одному - восстановить и укрепить связи человека с Бо­гом, связи как отдельной личности, так и соборной личности русско­го народа.

Одна из центральных по смыслу бесед-проповедей владыки на­звана строкой из Иоанна Кронштадтского - «Родиться русским есть дар служения». Здесь раскрыта великая цель, вставшая перед Россией: сохранить, сберечь в чистоте и неприкосновенности Истины веры. Когда-то они были вверены народу израильскому, но он не удержал этих истин, оказался не соответствующим своему высокому призва­нию и после страшного преступления богоубийства был отвержен, отстранен от святого служения. Затем обет этого служения приняли христиане Древнего Рима. Позднее, когда в XII веке Рим «ввел недо­пустимые догматические новшества и отпал от вселенской полноты православия, служение сие у него было также отнято и передано Ви­зантии (Второму Риму)». И, наконец, преемство хранителя Истины перешло к русскому православному государству, к русскому народу-богоносцу, понимаемому как соборная духовная общность.

Митрополит напоминал о святоотеческом заповедании: Россия как вселенская хранительница и защитница святого Православия есть «подножие Престола Господня». На русских лежит великая ответственность - строить жизнь в соответствии со своим религиоз­ным долгом. Завершается эта проповедь владыки замечательными словами о русском служении - одновременно жертвенном и героичес­ком, высоком и скорбном: «До конца времен стоять преградой на пу­ти зла, рвущегося к всемирной власти. Стоять насмерть, защищая со­бой Божественные истины и спасательные святыни Веры. Доколе мы помним об этом - жива Святая Русь, неодолима и страшна врагам - и нашим и Божьим! А за верность долгу и понесенные труды воздаст Господь воинам своим воздаянием великим и вечным, всех благ ко­торого не может вместить ныне жалкое человеческое воображение».

Все должны были осознать: только в этом стоянии насмерть - за­лог одоления страшной русской смуты. Только так может быть достигнут успех в решении главной задачи, которую обозначил митрополит: восстановить историческую преемственность русской духовной жизни.

Истоки смуты, спровоцированной Западом, уходят в трехвеко­вую давность. Через «окно», несмысленно прорубленное в Европу бе­збожным тираном Петром I, хлынула разноликая европейская гниль, на столетия вперед отравившая Русь своими ядовитыми испарениями. Сегодня мы пожинаем плоды трехсотлетнего западнического ига.

Смута - это одновременное нападение на страну извне и изнут­ри. Это перехват врагами центральной власти, истребление нацио­нальной элиты и тотальное ограбление народа. Это создание разру­шительной «антисистемы» (в терминологии Л.Н.Гумилева) на основе межэтнической химеры. Тонны ядовитого семени были впрыснуты в русское тело, достигнув эффектов, подобных радиации. На свет яви­лись миллионы манкуртов с расшатанной психикой и кровожадно-антирусскими наклонностями.

Известно, что «антисистемы» сами собой не рассасываются, де­моны, духи злобы поднебесной сами по себе не исчезают. Здесь нужна борьба. И вот уже более века Россия - в борьбе. И сегодня, попрежнему против нее - весь мир. Впрочем, и столетие назад у нашей Родины не было иных друзей, кроме собственных армии и флота (Александр III).

У русского народа, всегда доблестно воевавшего против внеш­них сил, не нашлось опыта, мудрости, знаний в войне с врагами внут­ренними. Полчища человекообразных паразитов вгрызлись в тело народное, и подточенный безверием, ослабленный нигилизмом и классовой рознью русский организм не смог оказать им должного сопротивления.

Отсутствие иммунитета к внутренней, большевистской заразе (европейского проис­хождения), навыков самоочищения - привели к катастрофе и продол­жают сохранять условия для ее повторения. Мешали и славянское прекраснодушие, и ложно понятая жалость, и псевдо-христианское толкование любви к врагу, мешало и равнодушие к русским нацио­нальным приоритетам со стороны многих представителей романовс­кой династии. А кровавые антирусские бесчинства советской эпохи! Как народ допустил такое? Не потеряна ли возможность вернуть Рос­сию в русские руки? Вопросы, вопросы...

Однако после опубликования фундаментальных трудов митро­полита Иоанна у нас нет оснований сокрушаться, будто мы не знаем ответов на них. Они даны! И едва ли не исчерпывающие - в его тру­дах. Главные из них изданы в Петербурге в 1994 - 1995 гг. издатель­ством «Царское дело»: «Самодержавие духа. Очерки русского само­сознания», «Голос вечности. Проповеди и поучения», «Одоление сму­ты. Слово к русскому народу», «Стояние в вере. Очерки церковной смуты», «Русь соборная. Очерки христианской государственности» (эта книга вышла из печати уже после смерти автора). Вот труды, ко­торые должны были стать настольными для каждого русского гражданина, клирика и мирянина, просветителя и воина, для рабочего, крестьяни­на, предпринимателя, купца. Разве что безрелигиозному, националь­но кастрированному российскому интеллигенту соприкосновение с истиной, как часто бывало, не пойдет впрок...

Есть основания утверждать, что едва ли не все современные про­блемы - из числа духовных, политических, социальных - привлекали внимание владыки, в той или иной степени рассмотрены им. Можно доказать, что за пять петербургских лет своего просвети­тельства пастырь успел сказать все, - что нам необходимо.

О чем же писал владыка, каких тем касался? Промысел Божий и свободная воля человека. Глубокая характеристика исторических этапов от начала русской государственности и кончая нашими днями. Русская державность и православная монархия, симфония властей, раскол и чужебесие, ересь жидовствующих, православие и иудаизм, славянофильство и западничество, апостасия, расцерковление и де­национализация, главные русские архетипы - империализм, нацио­нализм, религиозное мессианство, роль чуда и катастрофизм в рус­ской истории. Таков один круг проблем.

Другой тематический пласт - богоборчество, революция, масон­ство, закат Европы, предтечи антихриста, фашизм, шовинизм - немец­кий и иудейский, марксизм, геноцид, заговорщицкие планы США и Европы, этапы недавних десятилетий - сталинизм, оттепель, застой, перестройка, ельциниада; евразийство, мондиализм, экуменизм... Те­мы жгучие, острые, болезненные, порой весьма запутанные. Все они рассмотрены в книгах владыки взвешенно, обстоятельно, с позиций религиозных и научных одновременно.

Анализ и выводы, как правило, опираются на факты, охваты­вают широчайший круг источников и авторитетов. Сила исследо­вателя заключена в том, что его труды вобрали в себя богатейший опыт, бесценную сокровищницу русской религиозно-философской и социально-политической мысли последних столетий. Митрополит Филарет (Дроздов), Н.Данилевский, К. Леонтьев, Ф.Достоевский, еп. Игн. Брянчанинов, К.Победоносцев, Л.Тихомиров, Иоанн Крон­штадтский, М.Меньшиков, С.Нилус, А.С.Шмаков, князь Н.Жевахов, А.Селянинов, Н.Марков, А.Карташов, арх. Серафим (Соболев), Ив.Ильин, Ив.Солоневич - вот неполный перечень великих умов, на трудах которых, как на крепчайшем фундаменте, возводился храм русской мысли конца XX - начала ХХI столетий. Ни один народ мира не обладает таким могучим и обширным духовным наследием. И в этом ряду - книги магистра богословия и доктора церковной истории митрополита Иоанна. В них - его открытия, раздумия и напутствия нам.

Без сомнения, владыка Иоанн явился одним из крупнейших мыс­лителей и религиозно-нравственных авторитетов нашего времени. Его исследования, его публицистика - свидетельство нового взлета и цвете­ния русского православно-богословского и историко-философского творчества, - всегда бесстрашного, исполненного благодатной глубины и правды. Митрополит стал духовным отцом и путеводителем рус­ского народа. А если вспомнить, что именно судьба России не раз становилась эпицентром  мировой истории, то значение деятельности владыки возрастает до масштабов общечеловеческих.

Мне уже приходилось высказывать мысль, что всемирное, Про­мыслом предуказанное назначение России в новейшую эпоху - завершить окончательное разоблачение двух грандиозных социально-политиче­ских химер, ослепивших человечество: химеры марксизма и химеры демократии. Выпустив из русского народа океан крови, марксизм без­возвратно потонул в ней, обнаружив до конца всю свою человеконе­навистническую природу.

Гидра демократии, сменившей марксизм, хищно охватила своими щупальцами Россию, дышит нам в лицо, кружа го­ловы безбожным недоумкам, разит смертоносными стрелами сотни и тысячи безвинных русских жертв. Страна своими язвами показывает миру, к чему ведет демократия, дошедшая до своего логического пре­дела: она сеет только разложение и смерть. Ни одна диктатура за всю историю человечества не додумалась расстрелять избранный наро­дом парламент. Только при демократии оказалось возможным разда­вить политических противников столь циничным и жестоким образом. Российская оккупационная демократия полноту своего торжества отметила «салютом» из танковых орудий, стрелявших по безоруж­ным людям, среди которых были женщины, дети, пожилые...

Демократию беспощадно обличали лучшие русские умы XIX-XX веков. Значителен и вклад митрополита Иоанна: его глава «Великая ложь демократии» (в книге «Самодержавие духа») развенчивает док­трину, заразившую сегодня весь мир. В этой главе неопровержимо доказывается, что все идеи демократии замешены на лжи: «Ни в од­ной из стран, считающихся демократическими, народ на деле не пра­вит ... власть всегда в руках узкого слоя, немногочисленной и замкну­той корпорации». Воплощение демократии всегда означает власть количества над качеством, создается абсурд - истину и справедли­вость, добро и зло определяют арифметическим большинством голо­сов... Политическую основу демократии - всеобщее прямое избира­тельное право - владыка характеризует как явление аморальное и разрушительное. Показаны фальшивость идеологических, юридичес­ких, правовых и экономических основ этой системы.

Никому так и не удалось воплотить в жизнь внешне броский ло­зунг «свобода, равенство, братство» - но хорошо известно, что под прикрытием этого призыва прошли две самые кровавые революции: французская и русская. Столь же лжив и тезис о «правах человека», за которым кроется абсолютизация индивидуализма, характерная для за­падно-европейского «менталитета». Глава «Великая ложь демократии» объясняет, почему применение ее принципов в практике государствен­ного строительства закономерно приводит к распаду и разложению.

И разве русский народ на себе самом не убедился в том, что, «настроив правовую систему определенным образом, можно исподволь и незаметно, действуя полностью в рамках закона, развалить изна­чально прочную страну, растлить здравый и нравственный народ».

Крайне важно и указание на то, что либерально-демократи­ческая идея давно уже используется «мировой закулисой» как инст­румент разрушения общества и захвата реальной власти - ее можно называть как угодно: властью мирового масонства или междунаро­дного капитала, транснациональных корпораций или космополи­тической элиты...

Тем же подрывным целям служит неотъемлемая от демократии система т.н. многопартийности, при которой вообще невозможно здоровое, самобытное развитие России. Политические партии, фаль­шивый плюрализм - по слову митрополита - являются «идеальным орудием разрушения единства народного самосознания». Русский же опыт предусматривает не партийные, а соборные формы гармониза­ции общественных интересов.

Обнажая глубину лжи демократии, владыка опирался не только на политический опыт XX века, но и на суждения выдающихся умов прошлого - К.Победоносцева, М.Каткова, Л.Тихомирова, чьи при­говоры демократии позднее полностью подтвердились. В своей сово­купности их труды составляют истинную сокровищницу мировой антидемократической мысли.

К этой, чрезвычайно актуальной сегодня проблематике примы­кает круг размышлений митрополита о самодержавии и монархии. Наиболее подробно тема рассмотрена в разделе «Самодержавие и Рос­сия» (в книге «Одоление смуты»). Теперь, когда у народа есть возмож­ность сравнивать, особенно очевидно, что монархия действительно есть наилучший, наиболее гармоничный, устойчивый и справедливый способ общественной организации. Вывод автора непреложен: «Имен­но монархия является оптимальной, исторически опробованной, естес­твенной формой государственного бытия российской цивилизации».

Однако не менее важно и замечание, что восстановление монар­хии в России немыслимый «без одновременного духовного возрожде­ния и всестороннего просвещения обманутого и оболганного русско­го человека». На это, на необходимость национальной  диктатуры как предшественницы монархии, указывал замечательный русский мыслитель И.А.Ильин.

Авторитет владыки - вероучителя, наставника, мыслителя и гражданина - зиждился и на его бесстрашном движении навстречу самым острым, самым опасным вопросам времени. Одна из ключе­вых проблем XX столетия - русско-еврейские отношения. В СССР на протяжении десятилетий эта тема оставалась абсолютно запретной. Само слово «еврей» приобрело какой-то грозный, почти инфер­нальный смысл. Я знал немало русских людей, которые боялись про­износить громко это слово, а когда слышали его, шарахались в сто­рону. Столь же ужасным образом, но в ином роде, слово это действовало на самих евреев. По моим наблюдениям, если русский называл еврея евреем, то зачастую это вызывало почти иррациональ­ные реакции: приступ озлобления и обвинения в... антисемитизме.

Вразумительного объяснения этих психологических (или мис­тических?) «странностей» вы не найдете в изданных у нас книгах по разоблачению сионизма. Причины все те же - беспощадное табу, кото­рое правящий режим накладывал на эту тему. Между тем актуальность ее росла и продолжает возрастать.

Понимая, конечно, меру опасности и ответственности, митропо­лит Иоанн мужественно углубился в пучины этого вопроса, осветив его христианским светом правды, объективности и нелицеприятности. Наиболее детально русско-еврейские отношения рассмотрены в разде­лах «Творцы катаклизмов» и «Творцы катаклизмов: реальность и мифы» (книга «Одоление смуты»).

Рассказ о т.н. «ереси жидовствующих» содержит одноименная гла­ва книги «Самодержавие духа». Ересь была одной из первых агрессив­ных попыток иудаизма внедриться в русское духовенство и добиться влияния на властные, в т.ч. и придворные круги (конец XV в.). Нет мес­та вдаваться в подробности борьбы с этим чужеродным вторжением, но нельзя не согласиться с выводом владыки о том, что «ересь жидов­ствующих» по сути «больше напоминала идеологию государственного разрушения, заговора, имеющего целью изменить само мироощущение русского народа и формы его общественного бытия».

Исследователь анализирует русско-еврейский вопрос в нескольких измерениях: духовном, политическом, нравственно-психологическом и историческом. Его суждения основаны на строгих свидетельствах, документах, на достижениях исторической науки. Критерии оценок исходят из православных догматов и подходов. Пользуясь источни­ками, владыка избегает пропагандистских напластований и какой-либо предвзятости.

В историческом аспекте русско-еврейским отношениям по крайней мере тысяча лет. Отношения были по сути постоянным противостоянием. О последнем этапе этого процесса писал А.И.Солженицын в своем историческом исследовании "Двести лет вместе".

В книге «Одоление смуты» перечислены многие запретительные законы и постановления, которыми пытались оборониться от ев­рейского натиска русские князья и цари (св. Владимир, Иван III, Иван IV, Петр I, Екатерина I, Елизавета и др.). Один из русских исследователей начала ХХ века, напомнив все, никем не отмененные правительственные указы, высказал мысль, что с юридической точки зрения само пребывание евреев в России - "контрабандно"...

Конечно, не уместно сегодня придавать данному во­просу расовую или узкоэтническую окраску. Владыка пишет опреде­ленно: это проблема духовная, «межрелигиозных, но вовсе не межна­циональных отношений, церковь не делит и никогда не делила своих чад по национальному признаку». Речь идет о «религиозной войне», которую ведет иудаизм против Церкви Христовой, о непримиримом противоречии двух религиозных мировоззрений, по-разному опреде­ляющих идеалы народного бытия, нравственные нормы и понимание смысла жизни.

Вот что написано о природе талмудической «избранности» в уже упомянутых разделах: «Православное понимание своего избранни­чества есть понимание обязанности служить ближнему своему. Изб­ранничество же иудея есть избранничество на господство над окру­жающими людьми». Вот где коренятся первопричины того, что иудейский, антихристианский экстремизм в XX веке «оставил в рус­ской судьбе страшный кровавый след».

Пастырь призывает нас не уклоняться от анализа и оценки той «непропорционально огромной роли, которую сыграла (да и до сих пор играет) в русской смуте иудейская община России». Да, списки руководящих партийно-государственных лиц после 1917 г. «потря­сают воображение». А чтобы подавить русское народное сопротив­ление, правящая бандократия объявила его антисемитизмом и ввела против него закон о высшей мере наказания... В разделе «Творцы ка­таклизмов: реальность и мифы» приведена содержательная цитата из сборника «Россия и евреи» (Берлин, 1924). Один из еврейских авторов свидетельствовал: «Русский человек никогда не видал еврея у власти. Были и лучшие, и худшие времена, но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и грозно. Теперь еврей - во всех углах и на всех ступенях власти... Русский человек видит еврея и судьей, и пала­чом. Не удивительно что, сравнивая прошлое с настоящим, он утвер­ждается в мысли, что нынешняя власть - еврейская и что потому именно она такая осатанелая... Русский человек верит: жиды погуби­ли Россию. В этих трех словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный... Волны юдофобии заливают теперь страны и народы, и близости отлива еще не видно. Именно - юдофобия: страх перед евреем как перед разрушителем».

С горечью писал митрополит, что с  тех пор мало что измени­лось, и приводил тому многочисленные свидетельства. Антирусская в подавляющем большинстве пресса была переполнена русофобскими заяв­лениями. К примеру, известная демократка госпожа Новодворская писала: «Пойдем против народа, мы ему ничем не обязаны... На месте Рос­сии может остаться пепелище, тайга, братская могила... Нам нельзя ее жалеть». А святотатственный вызов хасидов, отпраздновавших свою «хануку» в Кремле? Это стало возможным, как писал израиль­ский журнал «Алеф», только после того, как министром иностран­ных дел стал А.Козырев, «известный своей приверженностью рели­гиозным взглядам хасидов».

А разве не обнаруживал своих просемитских симпатий  премьер В.Черномырдин, когда поздравлял иудеев с религиозными праздниками. Разве ни кишело "творцами катаклизмов окружение Б.Ельцина? Но стоило кому-то обнаружить русофильские взгляды, как его немедленно удаляли из правящей "команды",  как это происходило с вице-премьером В.Полевановым, с председателем Роскомпечати Б.Мироновым.

Возникали и новые проблемы, также связанные с еврейским ре­лигиозным и политическим экстремизмом. Владыку очень встрево­жила еврейская экспансия в русское священство, что породило «опас­ность возрождавшейся ереси жидовствующих, вносимой в Церковь многочисленными священниками еврейского происхождения».

Автор затронул и еще одну важную тему, обычно вызывавшую истерическую реакцию в космополитических кругах. Речь о "Протоколах сионских мудрецов". Являлись ли они "фальшивкой"? Все, что  и происходило с Россией в XIX и XX веках, находится в ошелом­ляющем, детальном соответствии с планами, изложенными в «Про­токолах ...".  Уже одно это снимало для митрополита становившийся бесплодным вопрос - подлинны они или подделка. В разделе «Битва за Россию» он с научной взвешенностью разбирает эту тему и дает недвусмысленный ответ: «Разрушительные принципы, отраженные в цитированных выше документах, не только не устаре­ли, но получают уточнение и развитие до наших дней... вполне отк­рыто, на самом высоком политическом уровне». Как свидетельствует академик Олег Платонов, "именно  евреи стали одной из самых активных сил по разрушению ценностей русской цивилизации".

Однако митрополит с пастырской взыскательностью убеждал русских читателей: в том, что произошло и происходит, прежде всего наша собственная вина, отсутствие в русских людях национального достоинства и патриотизма. И до тех пор, пока «мы сами не научимся любить свой народ, свое Отечество и его историю, свои святыни - мы и других не сможем научить нас уважать». Если не сделать долж­ных выводов из опыта, оплаченного морями крови, миллионами жертв, то, как пишет владыка в другом месте, «мы станем предателя­ми и изменниками великого русского дела».

Спрашивать с себя, первый счет предъявлять себе - исходный, истинно христианский канон, обязательный для каждого православ­ного человека. Не уставая напоминать о нем, владыка всегда конк­ретно указывал на необходимые пути и способы общественно-государственного решения вопроса. В книге «Одоление смуты» прочтем: «Племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно готовности отдельной народности служить России... в достижении общегосударственных задач». Не менее ак­туальны и строки о «местном самоуправлении» (мод­ная у демократов тема) - государство должно следить, чтобы «это самоуправление нигде не клонилось к ущербу русских народных интересов - религиозных, умственных, хозяйственных, правовых и политических».

Ответы, как и всегда у митрополита, - емкие, четкие и пронизан­ные горячим сочувствием к страданиям русского народа и любовью к России.

В «русском узле», который развязывают, объясняют труды вла­дыки Иоанна, можно выделить наиболее крупные и острые проблемы: русские задачи, демократия, межнациональные отношения. Но читатель найдет у автора содержательные размышления и по поводу многих иных вопросов, выдвинутых нашей историей в XX веке.

 Глубокий, всесторонний анализ «перестройки» представ­лен в разделах «Русский узел» («Одоление смуты») и «Перестройка» («Самодержавие духа»)! Сценарий ее был запущен сразу после второй мировой войны (план Даллеса) и предполагал «дискредитацию гос­подствующего мировоззрения, затем его резкий шоковый «сброс» и быструю замену на новое либерально-демократическое - внешне привлекательное, но для России не менее разрушительное по сути». Исполнители - «кучка руководителей-ренегатов и пятая колонна аген­тов влияния». Операцию провели под наркозом СМИ, обеспечивших анестезию инстинкта самосохранения. Итог: разрушение державы, ускорение процессов геноцида и ограбления народа. Место пролетар­ского интернационализма заняла идеология интернационализма де­мократического. «Только и всего»... - заключает митрополит.

Автор одним метким словом определяет сущность явле­ния. Например, о горбачевском правлении - период «по сути ликви­дационный».  О последовавшей ельциниаде: в стремительно нищающей стране создана «чудовищная по своему цинизму система власти коррумпированной и бесконтрольной, скрывающей за псевдодемок­ратической риторикой полное презрение к закону и целенаправлен­ное стремление к диктатуре»; страна «наполовину управляется из-за рубежа».

О виновниках братоубийственной бойни в октябре 1993 г. - «сегодня несмываемая каинова печать жжет лоб не одному и не двум российским политикам».

А как возмущен был митрополит отношением властей к другой ужасной бойне - в Буденновске. Бандиты бесчинствовали и убивали безнаказанно: «Власти лишь невразумительно бормочут, что «ситуа­ция под контролем». Президент занят - уехал в Канаду, «за семь верст киселя хлебать». Министры все разом онемели. Виноватых нет... Это же предел нравственного разложения».

В той же статье «Шила в мешке не утаишь» («Советская Россия», 20.06.95 г.) убедительно опровергалась кощунственная ложь о якобы бытующем «русском фашизме». На самом деле в стране процветает «антирусский, злобно русоненавистнический, русофобский фашизм». Именно это вызывало тревогу и возмущение митрополита. Разобла­чая клеветников, он цитировал «Памятную записку» Гиммлера (1940): «Необходимо уничтожение биологической силы русского на­рода путем негативной демографической политики». Далее, опираясь на цифры статистики, владыка делал страшный вывод о том, что проводимая ельцинским режимом политика геноцида русского народа находилась «в соответствии с нацистскими установками, Россия вы­мирает». Срывая маски с правителей 1990-х годов, он обнажал нера­сторжимую преемственную связь доктрины Гиммлера - через Далле­са, Бжезинского, Киссинджера, Клинтона - с политикой Горбачева и Ельцина, ставленников наиболее враждебных России сил.

Митрополит-воин не прекращал своей духовной брани ни на мгновение. За несколько недель до кончины в печати появилась его гневная статья, разоблачающая «дьявольский суррогат» соборности, который в области религиозной прикрывается лжеучением о необхо­димости объединения всех вероисповеданий (экуменизм), а в области политической - лжеучением об объединении человечества в единое сверхгосударство с общим мировым правительством (мондиализм). Статья «Смотрите не ужасайтесь...» («Советская Россия», 1995, 5 октя­бря) указывала на экуменизм, как на большую опасность, наряду с безверием нашей эпохи, на связи его с мировым масонством. Ибо, яв­ляясь идеологическим, мировоззренческим фундаментом «нового ми­рового порядка», единая лжерелигия призвана «обосновать необходи­мость разрушения суверенных национальных государств».

Своим каждодневным подвигом владыка показывал, что озна­чает понятие - воинствующая Православная Церковь. И самые пос­ледние документы, подписанные им накануне смерти, свидетельствуют о его неукротимой, самоотверженной борьбе - за веру, за Отечество, за народ русский, в котором он властно будил чувство патриотизма, призывал «воспитывать... чувство национального единства вместо нынешнего духа наживы». Об этом говорилось в обращении к участ­никам парламентских слушаний Государственной Думы, посвящен­ных второй годовщине событий сентября-октября 1993г.

В другом документе, также подписанном 30 октября 1995 г., - в «Обращении к российским военнослужащим, защищающим таджикско-афганскую границу», - владыка напоминал, что могущество и процветание Руси испокон веков держалось «на двух столпах - воин­стве и монашестве». В тексте обращения - наказ стоять твердо в своем служении Отечеству: «Наша святая обязанность - отстоять этот Бо­жий дар, вернуть Святой Руси ее былое державное величие и духов­ную мощь, оградить ее от всякого рода воров и грабителей, не допус­кать растаскивания по клочкам, по усобицам, по уделам». И сегодня эти предсмертные строки читаются как завещание пастыря-воителя, ставшего духовным отцом, духовным главой Русского сопротивления сатанинскому натиску.

Митрополита Иоанна яростно травили, на него бессовестно клеветали, не брезгуя и гнусными оскорблениями. К русофобским СМИ, телевидению и радио у него доступа не было. Нагнетали слухи о близком и неминуе­мом смещении «впавшего в политику» строптивца...

Господь  взял его к себе, дав владыке до конца исполнить свое земное служение. За два дня до кончины он проводил встречу (делал это регулярно) с петербуржцами, в Концертном зале у Финляндского вокзала. Когда в перерыве один из журналистов спросил митрополита о здоровье, тот ответил предсмертной фразой св. Иоанна Златоуста - «Скажу кратко: слава Богу за все». Чувство исполненного долга запечатлелось на его лике и после кончины - он лежал в гробу с удивительно спокойным, просветленным, почти улыбающимся лицом.

Тихий, скромный, кроткий в общении, щедро источавший лю­бовь к людям человек. И бесстрашный, непримиримый, бескомпро­миссный воитель с антирусскими силами, не знавший передышки бо­рец за Веру и Правду. Как заметил его келейник, иеромонах Пахомий, «владыка погиб на духовном фронте».

На официальный прием в гостиницу «Северная корона» мит­рополит Иоанн поехал в намерении продолжить переговоры о воз­врате церкви лаврских помещений. На приеме к нему подошли мэр А.А.Собчак с супругой. Поздоровались. И вдруг владыка изменился в лице («будто что-то увидел», - рассказывают очевидцы), отшатнул­ся, выпустил из рук посох и стал опускаться на пол...

«Скорая» приехала через пятнадцать минут, бригада реанима­ции - через сорок пять. Пешей ходьбы от гостиницы, где скончался владыка, до городского центра «Скорой помощи» у площади Льва Толстого - не более десяти минут...

Что увидел митрополит в последние свои мгновения? Что так потрясло его? Тайну «увиденного» он унес с собой в могилу.

Близкие владыке люди знали об одном мистическом видении, посетившем его в юности и определившем его иноческий путь. Прои­зошло это в день памяти преподобного Серафима Саровского. Юно­ша пришел на танцплощадку и наблюдал за сверстниками. И вдруг с его глаз как бы спала пелена: очищенным взором он увидел не весе­лящихся людей, а их настоящих хозяев - «кривляющихся бесов, от которых исходило ужасное зловоние и леденящий душу холод». И молодой человек стремительно бежал от этого вертепа. Бежал ко Христу, к тому, кому вручил свою душу 2 октября 1995 года.

Петербургский архипастырь остро чувствовал трагедию России. Ее скорбями и муками народа было истерзано его сердце... Он видел - Святая Русь повторяет путь Христа. Претерпевшая многолетнее «вавилонское пленение»,  распятая на своих огромных просторах иудо-масонскими богоборцами, пронзенная копьем интернационал-демо­кратии, истоптанная вырвавшимися на свободу разбойниками, страна истекала кровью, испытывала неслыханные унижения, переживая, быть может, самые страшные свои мгновения. И разве не был слышен владыке стон обес­силевшей Родины: Господи, для чего Ты меня оставил?..

Но митрополит верил, что испившая крестную чашу, казненная Россия - воскреснет! Источником этой убежденности служила не толь­ко вера в чудо, но и реальность начатого горсткой русских патриотов великого дела русского возрождения. «Перед Богом и собственной со­вестью мы обязаны довести его до конца... С Богом ничего не страшно, а без Него напрасно и бессмысленно», - завещал владыка Иоанн.

Находясь в полноте благодати Божией, исповедуя верность зако­нам духовным, ведомый Промыслом, которому он был открыт всем сердцем, владыка имел возможность истинами небесными осветить ис­тины нашей земной жизни. Его поучения неотразимы по своей просто­те, доступности и как бы исчерпывающей убедительности. Он действо­вал и проповедовал на высоте апостольской и русской святоотеческой традиции. Это пророк, посетивший по воле Господней Россию в пору самой страшной за минувшее тысячелетие ее катастрофы... Потому - так безмерна была его потеря. «Не только православие русское, в лице свя­того священника все христианство утратило величайшего своего пред­ставителя», - эти слова М.О.Меньшикова о кончине Иоанна Кронш­тадтского с полным основанием можно отнести и к митрополиту.

Владыку Иоанна похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Могила его - в архиерейском уголке, у мона­стырской речки. За близко стоящей внешней оградой - шумят транс­портные потоки, непрерывно ревут, завывают, скрежещут моторы. Какофония механической цивилизации. Железное дыхание города. В сумерках - лихорадочная пляска огней, вспышки автомобильных фар... Здесь нет обычного кладбищенского покоя.

Враги могут вывезти из России новые сотни тонн золота, пе­рекачать моря нефти, продать наши алмазы, лес, руду, но никогда им не истребить, не отнять у нас золотое слово архипастыря всея Руси высокопреосвященнейшего Иоанна, митрополита Санкт-Петербург­ского и Ладожского. Никогда не погасить излучаемый им духов­ный свет, не уничтожить память народную. Они - навечно с нами, и это - главное наше бесценное  богатство.