Толком пока что ничего не известно, директор Русского музея Владимир Гусев, равно как и Министерство культуры, комментариев не дают. Фигурируют какие-то проекты перекрытия внутренних дворов десятилетней давности, архитектор которых удивлён их реанимацией. Проекты поражают не красотой и оригинальностью, но бездарностью и банальностью, но они ли будут осуществлены? Открыт сбор протестных подписей.
Это понятно. У нас ведь, как писал Достоевский, «только скажи, что где-то есть дупло, куда жалобы опускают …». Однако часть депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга намерена обратиться в правительство с требованием не допустить закрытия Русского музея. А на таком уровне всё-таки дыма без огня не бывает. Зачем нужна «реконструкция» Русского музея, то есть перепланировка Михайловского дворца? Если исходить из того, что Русский музей – достояние русского народа и призван он просвещать этот народ, хранить его культурные ценности и обеспечивать их контакт со всеми желающими, то ни для чего она не нужна. К тому же в этом месте и проводить-то реконструкцию по закону нельзя – в таком памятнике культуры, как Михайловский дворец, возможна только реставрация. Но дворец в порядке, ничего там не течёт, не валится и не обрушивается.
На реставрацию не обломится. Речь и не ведётся о неотложной нужде. Речь ведётся об излишестве: перекрыть внутренние дворы и разместить там реставрационные мастерские, часть экспозиции, что-то из запасников и так далее. Без всего этого можно прекрасно обойтись. Переезд, сколько угодно временный, главной экспозиции музея куда бы то ни было – это настоящая драма. Можно вспомнить в качестве горестного примера судьбу петербургского Военно-морского музея, выселенного из здания Биржи на Стрелке Васильевского острова.
По дороге потерялись экспонаты, исчезли в дыму хлопот значительные бюджетные средства, начались суды, проверки – и что в итоге? Биржа стоит пустая более пяти лет. В значительной мере по инициативе того же Гусева была несколько лет назад осуществлена так называемая реконструкция Летнего сада (Летний сад – в подчинении дирекции Русского музея). Вместо нежного, чуть грустного, очаровательного «маленького космоса», который был так любим публикой, мечтавшей под деревьями о том, что вот они видят то же самое, что видела Анна Ахматова, – отвратительный новодел. Вот и нынче разве думает директор Русского музея о школьниках, которых надо вести в музей сейчас, через пять лет будет поздно? Предполагаю, директор думает о другом.
Сами посудите: Пушкинский музей в Москве под землёй роет чуть не четыре этажа. Третьяковская галерея гремит выставкой Валентина Серова. Эрмитаж неуклонно расширяется, как владения маркиза Карабаса в сказке, занимая уже почти всю Дворцовую площадь. А Русский музей? После разгрома Летнего сада никаких происшествий. Кормится тихонько около Репина – ни громких выставок, ни головокружительных проектов. Легко ли это перенести директору? Пора напомнить о себе! Давно известно, что любая организация вначале имеет какую-то цель, но довольно скоро её целью становится она сама как таковая. К этому тяготеют и многие дирекции музеев. Именно поэтому категорически нельзя превращать управление музеем в пожизненное самодержавное владение. Напрасно мрачный Звягинцев обозвал нашу власть «Левиафаном». Какой там Левиафан! Не чувствуя почвы под собой, власть то и дело почтительно дрожит перед «культурным авторитетом», будь то пожилой худрук театра или известный директор музея. С одной стороны, это неплохо.
А с другой стороны, на свете есть мера всех вещей, и если амбиции «культурного авторитета» противоречат интересам общества – надо всё-таки унять почтительный трепет и защитить культуру от этого «авторитета». Например: вместо того чтобы тратить сотни миллионов рублей, перекрывая внутренние дворы Русского музея и эвакуируя, как во время войны, великие картины, – не проще ли перевести Владимира Гусева на другую работу, где он не станет скучать и томиться? Он уже достаточно начудесил в Петербурге, хотя бы с Летним садом. Память о нём останется вот буквально в веках. Для нынешнего директора Русского музея воистину «королевство маловато, и разгуляться негде».
Властям следовало бы чаще и внимательнее слушать так называемых градозащитников. По одной простой причине: эти люди, как правило, бескорыстны. Они всерьёз думают о сохранении красоты, «об общественном благе» (говорю на основании своего опыта общения хотя бы с замечательными краеведами московского Архнадзора). А можем ли мы быть уверены в бескорыстии тех, кто проталкивает наверх многомиллионные проекты «реконструкций»? Вопрос, конечно, риторический… Так что займёмся вербальной магией и уверенным голосом скажем: не будет никакой реконструкции Русского музея (она же – беззаконная перепланировка Михайловского дворца). Ни для чего не нужно.
