Любовь к родному пепелищу
На карте прифронтового Старобешевского района есть точка, представляющая собой кровавый рубеж, который жгучей болью постоянно напоминает о себе. Это – хутор Петровский Стыльской сельской администрации. Ведь именно он принял и о сих пор принимает на себя беспощадный огонь артиллерии противника.
О том, как это происходит, рассказывает житель хутора Виктор Григорьевич Синенко. Один из тех, кто до сих пор не бросил свой полуразрушенный дом, и по сей день убеждён, что его дом – это его крепость. Пусть в строении давно выбиты окна, изрешечена крыша, а одна из стен обрушилась от разрыва мины...
- Моя усадьба,- говорит Виктор Григорьевич, - четвёртая по счёту от начала улицы. Но сейчас сельскую улицу не узнать: что ни дом – то руины. Жителей почти не осталось: только бегают забытые хозяевами голодные собаки. Лично со мной проживают сторожевой пёс и два кота. Причём один из них – соседский. Когда хозяева Барсика уехали подальше от войны, пушистый мурлыка пришёл ко мне и «попросился» на постой. Вот теперь вчетвером и коротаем военное лихолетье.
Сам я – коренной хуторянин. Хотя одно время трудился в Артёмовском районе - вначале главным инженером на местной птицефабрике. Потом меня избрали председателем сельсовета. Занимал эту должность в течение двух созывов. Затем вышел на пенсию и понял: наступила пора возвращаться к своим корням и истокам, заново обживать родительский дом, который мы строили всей семьёй. В том числе и этими вот руками.
- А как вы пережили начало войны, да и все последующие события? Почему, как вы считаете, стало вообще возможна эта братоубийственная война?
- Я до сих пор не понимаю, почему обитатели нескольких западных областей присвоили себе право решать, как нам жить, во что верить, а также диктовать свою волю и политику Донбассу. Захватившие путём переворота власть в Киеве бандеровцы решили что будут хозяевами на всей нашей земле. Но они ошиблись, не зная, что такое на самом деле донецкий характер!
Как и все мы, я всё же не ожидал, что начнётся настоящая война и что она примет столь разрушительный и кровавый облик. Первый шок я испытал, узнав о событиях в Славянске. А затем военные действия стали продвигаться по направлению к нам. Дымное, удушливое дыхание войны ощущалось за десятки километров. А потом я впервые увидел украинских военных, когда они установили блокпост прямо на нашем перекрёстке. Правда, когда их обстреляли ополченцы, они поспешно удрали. А после этого начался ад.
С подконтрольной ВСУ территории по хутору начали бить миномёты. Появились и первые жертвы. Одной из них оказалась соседская бабушка Лидия Козырева восьмидесяти лет от роду. Мина разорвалась прямо у неё во дворе. Несчастная старушка в один миг лишилась обеих ног и скончалась на месте.
А обстрелы становились всё интенсивнее. Однажды к нам в Петровское заскочили три украинских установки «Град» в сопровождении двух автомашин. Среди украинских вояк не оказалось ни одного офицера. А солдат никакими картами не обеспечили. Так что они даже не представляли, куда им ехать. Постояли посреди хутора и укатили восвояси в сторону Волновахи. И слава Богу! Страшно даже представить, что бы произошло, если отсюда началась бы артиллерийская дуэль.
- Свидетелем каких ещё боевых эпизодов вам довелось побывать в те горячие дни?
- Видел, как после жестоких боёв в районе Старой Ласпы украинские военные вывезли более пятисот убитых и полутора тысяч раненых своих солдат. Ну а после Иловайского котла и вспоминать об увиденном жутко. Четыре дня колонны из десятков машин «скорой помощи» и грузовиков вывозили трупы убитых карателей.
А потом произошёл бой за наш хутор. Украинские вояки уже были деморализованы и под натиском ополченцев бежали. Так что, уверен, если бы защитников ДНР тогда не остановили, наши ребята сходу бы взяли и Мариуполь.
Теперь фронт остановился прямо возле нас. Ходили слухи, что Петровский не раз переходил из рук в руки. Но это полное враньё! Наших ребят ополченцев непрерывно обстреливали, но они не оставили своих позиций. Даже тогда, когда были вынуждены в соответствии с приказом не отвечать огнём на огонь. За это время мне многое довелось повидать. Скажем, обстрел из орудий 120 калибра – это, я вам доложу, та ещё музыка!
Вначале люди терпели – не выезжали со своих подворий, надеясь, что всё обойдётся. Однако после десятков подобных «симфонических концертов» терпение у многих лопнуло. Ведь всё больше становилось разбитых домов и люди начали покидать один за другим насиженные места. Село пустело на глазах.
Мои дочки умоляли меня тоже уехать. Однако я стоял на своём: здесь мой дом, и я останусь тут до последнего! Около десяти взрывов прогремели на моём дворе. Были разрушены старая хата, сарай, другие пристройки. Но я всё не сдавался. Лишь после того как наполовину разбили новый дом, да ещё ударили жестокие морозы, перебрался в донецкую квартиру. Однако неодолимо тянуло домой. И уже прошлой весной я вернулся на свой хутор. Подремонтировал дом и снова поселился под родительским кровом. Ведь это моя земля и я её никогда не покину.
Нашла медаль героя
Почти через полтора года боевая медаль «За оборону Шахтёрска» была вручена участнику ожесточённых боёв на южном фланге донецкого фронта, одному из освободителей Старобешевского района, а ныне главе Новосветловской поселковой администрации Дмитрию Блинову.
До войны Дмитрий Олегович был человеком сугубо мирной профессии и работал мастером в строительной фирме. Однако когда начались бои за Славянск, он увидел выступление Игоря Стрелкова с призывом вступать в ряды защитников Новороссии и не смог оставаться в стороне: как и его друзья, пошёл и записался добровольцем.
С такими же необстрелянными новобранцами прошёл ускоренную военную подготовку. А уже через две недели был избран командиром взвода и во главе двадцати шести бойцов отправился на передовую.
- Больше всего запомнилось, - рассказывает Дмитрий Блинов, - когда мы впервые попали под обстрел «Градов». Это было у завода «Каргилл» в Донецке. Нам тогда повезло: снаряды падали неподалёку, но противник, не зная нашего точного места расположения, бил вслепую, и никто из наших не пострадал.
- Вы участвовали в таком знаковом сражении как оборона Шахтёрска. Расскажите, как это происходило?
- В Шахтёрск мы выехали глубокой ночью. Всё происходило в режиме строжайшей секретности: даже о цели назначения мы узнали только после своего приезда. На первом же общем построении нам пояснили задачу: зачистить от противника город Шахтёрск и удерживать его любой ценой. Дальше всё происходило очень быстро. Даже медиков готовили буквально за пятнадцать минут: показывали, что надо делать при особо тяжёлых ранениях, как быстро останавливать кровь.
Затем бойцы построились в шеренгу, и так мы прошли через весь Шахтёрск. Когда дошли до 16-этажного дома – это было самое высокое здание в городе, попали под мощный обстрел противника. Стреляли из «Градов», БМП, миномётов. Бой длился беспрерывно четыре дня. А на шестой-седьмой день подключилась вражеская авиация: на жилые кварталы полетели авиабомбы. От их взрывов рухнуло несколько домов в самом центре Шахтёрска.
Город в эти дни представлял собой безрадостную картину: он практически опустел. В подвалах прятались те, кому некуда было уехать. Это порядка четырёх-пяти процентов от прежнего населения. В частном секторе неприкаянно бродили брошенные хозяевами кошки, собаки, куры да козы… Шахтёрск мы удержали.
И где-то через две недели, когда город был полностью очищен от неприятеля, нашу группу перебросили в Моспино. Потом, когда развернулось сражение в Иловайском котле, перевели в Старобешево. Ведь по расчётам наших штабистов, украинские военные должны были отступать как раз через Старобешевский район. Здесь меня назначили уже командиром роты.
По сути же нас оставалось всего девять человек, и мы считались диверсионно-разведывательной группой. А весь батальон, прибывший в Старобешево, насчитывал всего сорок человек. Первой нашей удачей стал захват двух БМП-2 и тринадцати военнопленных, в числе которых были три офицера ВСУ. А на четвёртый день по прибытии возле «Охотника» прошёл наш самый удачный бой, в котором мы захватили пять танков, девять БМП, а также более ста пленных. И среди них – семнадцать офицеров различных рангов.
Сейчас на месте этого боя установлен Памятный знак. Впоследствии Министр обороны ДНР наградил всех бойцов, участвовавших в этой операции орденами «За воинскую доблесть» третьей степени. А я получил звание лейтенанта.
- Почему вы решили оставить столь успешно начатую военную карьеру и стать главой Новосветловской администрации?
- После освобождения Старобешевского района приказа отходить нашей части куда-либо не было, и я остался в Новом Свете. Жизнь вокруг более-менее налаживалась, но беспорядков хватало. И всё чаще звучали голоса о том, что необходимо наводить порядок на местах.
Однако мало кто хотел из числа вчерашних чиновников принимать ответственность на себя. И тогда я подумал: если не мы, фронтовики, то кто же? К тому же многих местных жителей я знал лично, неплохо разбирался в их проблемах. Вот разве что отсутствие опыта на руководящей работе несколько смущало. Но глава Старобешевского района Иван Михайлов решительно поддержал меня и буквально через неделю подписал указ о моём назначении.
Теперь вот стараюсь оправдывать оказанное доверие. Всегда на прямой связи с местными жителями – вникаю в их нужды и интересы. Невыполнимых обещаний не даю, а что могу – делаю.
…Вот такие они настоящие жители Донбасса. Кто-то не покидает родного дома, находящегося практически на линии огня. Кто-то, оставив мирную профессию, становится боевым командиром, а потом берёт на себя ответственность за благополучную жизнь земляков. Такой народ победить невозможно.
