Кровавый август 2014-го приграничные районы Донбасса не могут забыть до сих пор. Артиллерийская канонада не смолкала круглые сутки.
Казалось, сам воздух оккупированного украинской армией города был пропитан страхом и ненавистью. Для устрашения прямо средь бела дня, скрежеща гусеницами, по центральным улицам города носились БТР и БМП. На их броне под ненавистными амвросиевцам желто-голубыми флагами, рисуясь на публику, сидели и лежали солдаты. Так они подкатывали к магазинам и сметали с полок спиртное. А в центре города болтались в своём засаленном камуфляже украинские национальные гвардейцы – почему-то все как на подбор малорослые, тощие, с колючими взглядами и автоматами наперевес.
Люди постоянно шептались о тех, кого оккупанты схватили и увезли в неизвестном направлении, о разрушениях, насилиях и убийствах в окрестных сёлах.
До войны в Амвросиевке царили уважение, порядок и тишина. Этот патриархальный мир был разнесен в клочки так называемыми освободителями, или «примерами вечного украинского рыцарства», как пафосно назвал своих карателей господин Порошенко.
Расстрелы пассажиров легковых машин, угон техники вошли в порядок вещей. Оккупанты постоянно глушили свой страх непомерным количеством алкоголя и постоянно стремились ещё больше запугать горожан, заявляя, что, мол, нынешней ночью Амвросиевку обстреляют из «градов», а потом и «зачистят».
По ночам в Амвросиевке сотрудники СБУ по составленным предателями спискам арестовывали неблагонадёжных – всех тех, кто приминал участие в проведении референдума о независимости Донбасса.
Но терроризируя жителей погромами и арестами, каратели и сами боялись. В округе постоянно действовали партизанские группы, совершавшие налёты на мелкие гарнизоны и передвигающиеся колонны неприятеля. При этом поводом для особых страхов стала установка «града», которая совершенно неожиданно появлялась на территории района, наносила артиллерийский удар по фашистам, а потом словно растворялась в рассветном тумане.
Все жители города слышали грохот разрывов на территории крупнейшей базы оккупантов, расположенной вдоль трассы «Донецк – Ростов» за южной окраиной Амвросиевки. Сполохи от разрывов в ночное время освещали небо, гася испуганные звёзды. Это рвались боеприпасы, хранившиеся оккупантами без присмотра. После таких налётов больница переполнялась ранеными и изувеченными «украинскими рыцарями».
Чтобы хоть как-то обезопасить себя и прикрыться мирным населением, украинское командование переместило значительную часть своих сил и средств несколько западнее – во фруктовые сады, практически вплотную примыкавшие к жилым домам, в том числе и многоквартирным, к зданиям больничного комплекса и автостанции, где, несмотря на военное время, было достаточно людно.
Один мой товарищ с поэтической ноткой в душе любил повторять: «Когда я весной иду по цветущему яблоневому саду, мне кажется, что нахожусь в земном раю». Но захватчики сумели и это подобие рая превратить в настоящий ад. Мало того, что перерыли сады траншеями, загнали в них свою технику и вооружение, так ещё и оборудовали здесь подземные тюрьмы – сырые, грязные ямы, куда бросали захваченных пленных и местных жителей. Над ними издевались, забивали до смерти, пристреливали, а потом и хоронили тут же неподалёку, под яблонями.
Как-то мы на машине приятеля отправились в приграничное село Лисичье. Казалось, что благополучно проскочили расположение украинских войск, как вдруг на трассу из лесополосы вышли двое автоматчиков и знаками приказали нам остановиться.
Один стоял шагах в десяти от машины, держа нас на прицеле, а другой, подойдя вплотную, заглянул в окошко и бросил мне на колени скомканную бумажку. «Позвоните, пожалуйста», - едва шевеля губами, прошептал он. Отошёл в сторону и, махнув рукой, сделал знак, чтобы мы ехали дальше. Отъехав немного, я развернул бумажку. На ней корявыми буквами был написан номер мобильного телефона и слова: «Позвоните маме, чтобы она с Дмитром передала по известному адресу деньги и гражданскую одежду».
Я понял, что парень решил дезертировать, так как знал нескольких людей, которые помогали украинским военнослужащим бежать из рядов ВСУ, снабжали их гражданской одеждой, прятали, объясняли, как безопасно выбраться из зоны боевых действий.
Спустя несколько дней дела привели меня на местный автовокзал. Я зашёл в кафе, чтобы купить бутылку минералки в дорогу. И вдруг узнал среди четверых парней, сидевших за столиком, тех двоих, которые недавно останавливали нас на дороге. Трое из них уже были в гражданском, а один – в военной форме. Не успел я выйти из кафе, как к нему с рёвом подкатила кавалькада из двух джипов и одного микроавтобуса. Оттуда высыпали с десяток вооружённых солдат. Часть остались снаружи, остальные вломились в кафе и вывели оттуда с заломленными за спину руками неудачливых беглецов и их провожатого.
Через десять – пятнадцать минут до нас донеслись звуки нескольких автоматных очередей. Суд у карателей даже по отношению к своим был скорый и жестокий. Девятнадцатилетних дезертиров расстреляли прямо под яблонями и зарыли в одной из братских могил…
Потом, когда нашу территорию уже освободила армия ДНР, ещё долго на расстоянии каких-то десяти километров от Амвросиевки в сторону Кутейниково в лесополосах находили расстрелянных и зарытых украинских солдат срочной службы, которые либо пытались бежать, либо отказывались участвовать в боевых действиях и расправах над пленными и гражданскими жителями. А может быть, просто вызвали чьё-то недовольство.
Мы не понимаем украинских матерей: вам мало пролитой крови? Вам мало, что уже десятки тысяч ваших сыновей, брошенных командованием на смерть, гниют неведомо где? Если нет, то почему же вы миритесь с очередной мобилизацией? Почему молчите, когда Порошенко обещает поставить под ружьё от 250 тысяч до полумиллиона солдат? Почему потакаете намерениям фашистской хунты стереть Донбасс с лица земли, требуя митингах для своих мальчиков только новые бронежилеты, тепловизоры, танки, самолеты? Вам мало? Ваши просьбы еще аукнутся всей Украине большой кровью.
