Иногда она останавливается, чтобы немного отдохнуть, поскольку перенесенная ей травма не дает возможность долго находиться за рулем. Но потом женщина снова заводит мотор и едет, едет. Она везет сюда, на линию фронта, то, что здесь важно и без чего нельзя обойтись: лекарства и медикаменты, теплую одежду армейцам, продукты и лекарства – больным детям. Она это делает по своей воле, от всей души, потому что Донецк – это ее родной «город, знакомый до слез». Она здесь родилась, выросла, училась. Она помнит здесь каждую улочку и перекресток, и хорошо понимает: Донецк должен жить. Израненный, но гордый, он не склонил свою голову перед врагом, и она спешит ему на помощь. Она – просто Марина.
Мы встретились с ней на Театральном проспекте. Лил сильный дождь, а ближайшие кафе были закрыты. Война все-таки. Поэтому для беседы выбрали корпус Донецкого национального университета.
-Я здесь училась, - сказала Марина. - Вот в этих стенах и прошла моя юность. В те годы никому в голову не могло прийти, что Союз распадется, а Киев пойдет войной на Донбасс. После окончания получила направление в Прибалтику. Мы ведь были одной страной. Так я и осела в Прибалтике. Там у меня семья, работа, а здесь осталась моя родина.
-Марина, какое впечатление на вас производит военный Донецк? Разное приходится слышать. То рекламные щиты ободранные, то бутики не работают.
- Донецк стал другим. Может, таким, каким я его помню в юности. Знаете, в 90-е годы и позже я часто сюда приезжала, ведь у меня тут оставалась мама. Я летела каждый раз, как птицы летят на юг. Но больше недели не могла выдержать. С каждым годом уровень жлобства, какого-то показного лоска, фальши становился все больше и больше. А теперь я приезжаю и вижу, что все жлобы и пресловутые донецкие бандиты куда-то делись. Нет их. Их отсюда вымыло, как грязь чистым потоком воды. Им стало здесь неуютно. Они побежали спасать свой бизнес, свое благополучие, продолжать строить свою жизнь по законам джунглей в другие места. В городе остались настоящие, смелые, искренние, трудолюбивые дончане. К сожалению, я вижу их в Москве, когда приезжаю туда к своим друзьям. Они мне говорят, что это беженцы. Но я не соглашаюсь, беженцы сейчас находятся совсем в других местах.
Сегодняшний Донецк – это сильный и мужественный город. Этот город не хочет войны. Я увидела, как люди всеми силами цепляются за атрибутику мирной жизни. Этот раз я пошла в театр на оперу «Евгений Онегин» и обратила внимание, как много в зале мужчин. Совершенно обычных, недорого, но торжественно одетых, в том числе и военных.. Раньше были одни женщины, а теперь все потянулись к искусству. Люди стараются не пускать войну в свою душу, в свои мысли.
-Очень обидно и несправедливо слышать, пусть от людей злобных и недалеких, что в Донецке осталось одна, как они говорят, вата, что здесь живут люди необразованные и рабы.
-Ложь. В Донецке всегда была сильная научная школа. Она таковой и останется. Лучшие медики, физики, горные инженеры – они же из Донецка. Их всегда раньше приглашали в Москву. В городе сейчас работают все вузы. Я поинтересовалась и узнала, что из медицинского университета перевелись на территорию Украины лишь около 10 процентов все студентов и преподавателей, из национального университета – около 35 процентов. Основной состав преподавателей остался здесь. Наука и образование в Донбассе всегда были на высоком уровне.
-Как у вас возникла идея стать волонтером? Ведь это очень трудно одной женщине собирать помощь и вести ее на тысячи километров.
-Пожалуйста, не называйте меня волонтером. Я не еду в Донецк заниматься общественно-полезной деятельностью, я еду помогать своим родным людям. Разве можно человека, который помогает родственнику или близкому другу называть волонтером. И потом я не одна. Что бы я одна могла сделать, скажите? Да ничего. Когда узнала, что расстреливают мой город, убивают моих земляков, детей, задала себе вопрос, что я могу сделать, чем помочь? Я знала, что в госпиталях много раненых ребят, им не хватает лекарств и медикаментов. Я обратилась к приятелю-хирургу. Он русский. Он собрал после работы свой персонал и предложил сообща помочь. Кто-то из сотрудников его спросил, на какую сторону пойдут эти медикаменты. И приятель сказал только одну фразу: «Я – русский человек». Этого было достаточно. На следующий день все сотрудники пришли с медикаментами, так первую помощь мы и собрали. С тех пор каждый раз привожу по три-четыре коробки препаратов. Медики говорят, что их хватает на пару месяцев. Вот и слава Богу.
Знаете, мне всегда везет на хороших людей, в этом смысле я везучая. Узнала, что ребятам на передовой нужна теплая одежда. Пошла к знакомой на промтоварный склад, попросила что-то подобрать. Говорит, есть неликвидные свитера из коллекции 2004 года, абсолютно новые, но вышедшие из моды. А бойцам какая мода на передовой нужна, воевать можно и в таких, лишь бы тепло было. Продала она мне их по одному евро за свитер.
В один из приездов узнала, что в отделении, где лежат онкобольные детки, проблема с питанием. Нет, продукты есть. Но для таких детей они должны быть особыми. Им требуется, например, свежее мясо. А если ребенок идет на вторую химию, то родители уже нищие. Там таких 12 деток. У меня есть знакомые фермеры. Я к ним, мол, продайте курочек домашних. Они, когда узнали, кому и зачем, отдали их бесплатно.
-В Донецке где останавливаетесь?
-По-разному. Первый раз списалась по интернету с женщиной, которая сдавала угол на Текстильщике. Когда я из Донецка уезжала, этого микрорайона еще не было, только строился. Приехала, звоню в дверь – никого. Тут появляется мужичок, мол, вы к кому. Узнал и исчез. Я уж в растерянности была, а он за хозяйкой ходил. Она на рынке «Сокол» торгует. Пришла, завела в дом, показала, где халат, тапочки, полотенце, оставила ключ и ушла. Мне это было удивительно, ведь я ей чужая.
-В Прибалтике все по-другому?
-Да, там, как теперь говорят, внедрены европейские ценности. Я как-то здесь оказалась в незнакомом микрорайоне. Сыро, бездорожье. Адрес один искала. Поскользнулась и упала. Чулок разорвала, колено в крови. Подошли две женщины. Сначала они стали возмущаться. Ругали и ЖЭК, и дороги. Но потом отвели к какой-то знакомой, у которой я привела себя в порядок, отогрелась. В Прибалтике в таких случаях подходят и произносят дежурную фразу: «С вами все в порядке?». И человек отвечает: «Спасибо, у меня все в порядке». Он говорит это даже в том случае, если ему требуется помощь.
-Марина, я знаю, что в Прибалтике сейчас непростое отношение к тому, что происходит в Донбассе. Благотворительная помощь даже детям республики, мягко говоря, не приветствуется. Вы каждый раз рискуете, отправляясь в Донецк.
-Да, я знаю. Даже от мужа пыталась это скрыть. Но потом говорила по телефону, и он, зная меня, все понял. Пришлось признаться. И он сказал: «Ну что ж, танк голыми руками не остановишь». Танк – это я. А муж нашел еще одну подработку, чтобы были деньги на дорогу. Конечно, мы соблюдаем осторожность, но многие русские жители Прибалтики хотят помочь Донбассу.
-Вы пережили и становление независимости, и период депортации русских, в вступление республики в ЕС. Причем до этого почти 10 лет жили в советской республике. Она сильно изменилась за это время?
-Знаете, когда я еще в начале 80-х первый раз приехала в приморский город, меня поразило количество пьяных женщин на улицах. Это было очень странно. В моем Донецке такого не было. Но уровень жизни был выше, чем во всем остальном СССР. Работали предприятия, развивалось сельское хозяйство. Когда пришла независимость, я боялась депортации, но нашу семью не тронули. Сам процесс разрушения экономики проходил у меня на глазах. После вступления в ЕС все морские суда обязаны были подвергнуться капитальной реконструкции. Иначе их никто не выпустит в море. Европейский Союз предлагал на эти цели беспроцентные кредиты, но размер их был мал. Тогда владельцам этих морских предприятий предложили сдать суда в металлолом. Точнее, им предложили сделку – мы вам даем беспроцентный кредит на открытие частного бизнеса, но вы подписываетесь под договором не заниматься морским промыслом. Люди стали открывать кафе, ночные клубы, парикмахерские. Многие разорились и теперь работают за границей. Собирают клубнику в Испании, яблоки – в Польше, и моют туалеты по всей Европе.
Если раньше рыбу ловили траулером и за один раз он привозил 500-600 тонн, то теперь в море выходит баркас, и привозит 20 тонн. Запускать производство, которое настроено на очень большой объем ради 20 тонн никто не спешит. Рыбу, чтобы она не испортилась, обрабатывают бензопиреном, а рыбаки идут за новым уловом. Сейчас в Прибалтике жизнь есть только в столице и нескольких крупных городах. Украину ждет такой же сценарий. Предприятия порежут на металлолом, а молодые люди станут покидать страну.
-Многие жители Донбасса это вовремя поняли и не захотели «идти под нож».
-Я думаю, Донбасс победит. Очень велико у него желание идти своим путем и развиваться вместе с Россией. Это выбор людей. А мы будем помогать ему выстоять. Каждый, чем может. И это будет наш вклад в Победу.
