В Донецке есть приют для собак «ПИФ». В нем содержится более восьмисот животных. В основном, это беспородные дворняги, и судьбы многих болезненно символичны. В мирное время приют финансировался не только за счет добровольных пожертвований или платы за передежку животных, но и Благотворительным Фондом Р. Ахметова. За год военных действий в Донецке приют не получал никаких финансовых влияний, но все вольеры убраны, животные выглядят здоровыми и даже упитанными…
Стайку любопытных ребятишек встречает у ворот невысокая женщина. Это Ольга, хозяйка и специалист-кинолог приюта. Именно она решает, кому, сколько и чего положить в миску, как лечить, кому отдавать животное, помогает с документами. Она с удовольствием проводит для школьников экскурсию, понимая, что в юном возрасте человека еще можно научить истинному состраданию и человечности. Сначала она знакомит нас с офисным помещением, где дети выкладывают «гостинцы», принесенные для животных. Из детских рюкзаков появляются пачки круп, хлеб, тушенка. Затем мы выходим во двор и видим двух девочек-подростков, которые играют со щенком на поводке.
- Прогулка с животными – объясняет Ольга – это очень важно, особенно для щенков, для их социализации. Им необходимо научиться общаться, ходить на поводке, узнать элементарные команды. А это наши волонтеры Маша и Дарина. Они приходят, чтобы поиграть со щенками. Сюда могут приходить все желающие. У нас в штате на постоянной основе работают только четыре человека. И, конечно, мы успеваем только лечить, кормить собак и убирать их вольеры. На остальное рук просто не хватает. Если бы не волонтеры, то собаки бы никогда не выходили из своих домов. Но желающих помогать достаточно. Приходят не только дети. Бывают и взрослые, и даже пожилые люди. У кого-то нет места дома для животного, работа связана с командировками, детям не всегда родители разрешают собаку. А здесь можно подружиться с каждой собакой, и она всегда будет тебе рада. Они ведь очень любят, когда к ним приходят гости, приносят лакомство, а если видят поводок с ошейником, то собачьему счастью нет предела.
Мы направляемся в карантинное отделение. Здесь содержатся животные, попавшие в приют недавно. Вольеры высокие, каменные, решетки крепкие. Каждый вольер имеет «домик», в котором стоят деревянные будки, и площадку на свежем воздухе. Вольеры построены бараками, вдоль широкой асфальтированной дороги, которая оборудована ливневками и водопроводом, гибкие шланги которого достают до каждого вольера. Полы – исключительно каменные и чистые. В вольерах живут по три – пять собак. Но никаких шерстяных клубков и гор экскрементов не видно. И мне подумалось: не в каждом дворе убирают за цепным псом с такой же аккуратностью. Увидев гостей, собаки прыгают и лают на все голоса. У них разные характеры и повадки: кто-то осторожно выглядывает из будки, кто-то лениво развалился на солнышке, но большинство заливается звонким лаем и улыбается на все зубы.
Ольга оправдывается: здесь есть еще худышки, это новенькие. А вообще наши животные довольно толстые. Именно «за счет сала» мы переживаем зиму. Осенью и зимой мы увеличиваем рацион, чтобы животные набрали массу тела, запаслись подкожным жиром. А весной мы уменьшаем порции. Посмотрите на этого красавца: он живет у нас уже больше десяти лет. Он же толстенький, как диванная подушка! Симпатичный рыжий пес с длинной шерстью и наглой лисьей мордой демонстративно нарезает круги, и улыбается, выпрашивая похвалу.
Бараков много, они тянутся однообразными рядами. Хочется увидеть породистых собак, но большая часть здесь все-таки дворняги. Из-за войны в Донецке оказались закрыты многие цеха и заводы, которые охранялись собаками. Это обычные сторожа и «звоночки», но в их услугах перестали нуждаться. К сожалению, именно сторожевые брошенные собаки представляют наибольшую опасность. Раньше их кормили и хвалили за то, что они охраняли территорию. И они очень хорошо выполняли свою работу. Им разрешалось кусать «нарушителей границы», но потом у людей что-то пошло не так. Они перестали приходить на работу и приносить еду. А отощавшая собака пытается честно заработать свой паек в другом месте. Покусанными могут оказаться мнимые нарушители, а собака - побита. Вот так часто бывает: собака не понимает, почему ее бьют за то, за что раньше хвалили, а мы не понимаем, за что нас укусили.
Пройдя с пяток собачьих улиц, мы видим более комфортабельные квартиры - с отоплением. Здесь живут собаки-инвалиды. Огромный лохматый кобель немецкой овчарки ловко прыгает на трех лапах и прижимает уши на лобастой голове. Его привезли прошлым летом ополченцы с железнодорожного вокзала. У него было осколочное ранение живота, и лапа висела на честном слове. Лапу пришлось просто отнять, а живот зашили – остались только черные безволосые шрамы. Собаки не комплексуют по поводу своей инвалидности, они быстро приспосабливаются, учатся передвигаться и искренне радуются человеку. А вот другой пес сидит на безжизненных лапах. Этот ленив и хитер. Если он спешит или очень рад, то он может поднапрячься и пройтись, опираясь на правую заднюю лапу. Но если можно и так обойтись, то будет «ехать на попе». А эта изящная узкомордая девочка шатко слоняется по вольеру и прыгать не может. Ее отравили, у нее был паралич конечностей. Вообще-то думали, что она не выживет, но выходили, теперь только и осталась шаткость походки. Кособокие, безлапые, с зашитыми животами, раздробленными черепами, но выжившие и вылеченные собаки подают людям пример жизнелюбия. А дети смотрят с сочувствием и удивлением.
Затем наша экскурсия продолжается на кухню, где готовят еду для восьми сотен питомцев. Ольга объясняет: готовим каждый день тысяча шестьсот килограммов пищи, используем крупы, пищевые отходы, хлеб. Такое количество пищи просто невозможно готовить в кастрюлях. Даже если использовать промышленные сорокалитровые выварки, как в общественных столовых, то пришлось бы задействовать больше сорока таких баков. Это неудобно и долго. Поэтому используются русские печи, снизу он топятся углем, дровами и прочим горючим мусором, а сверху стоит каменный чан объемом почти на тонну. Такая печь работает и как термос, тепло сохраняется до вечера. Животных кормят два раза в день. И действительно, нашему взору представились две печки, прямо сошедшие из сказки про Емелю. Рядом находится угольный сарай и кучи мусора, который можно сжигать: картонные коробки, доски, ветошь.
- А где вы берете уголь?
- Мир не без добрых людей. Мы все время на нашем сайте, на страничках в соцсетях делаем объявления о наших нуждах. Так мы собираем деньги на лечение конкретных животных. И люди откликаются. Однажды прошлой зимой, когда нам уже совсем было нечем отапливать помещения для больных животных, к нам приехал мужчина на грузовике и просто ссыпал четыре тонны угля. Просто так. Потом мы обращались к Александру Захарченко, и нам тоже выделили четыре тонны угля – ровно столько, сколько мы просили.
Дальше мы проходим мимо тренировочной площадки с различными спортивными снарядами. Здесь волонтеры могут заниматься дрессурой, обучать собак элементарным командам. До войны здесь организовывались группы для всех желающих. Под руководством тренера люди и собаки проходили общий курс дрессировки. Обученные собаки быстро разбирались. Их забирали не только в дома, но и как сторожевых псов в цеха и на производственные площадки. Основная задача приюта - не просто кормить животных до их старости и смерти. Мы должны пристраивать их в семьи, находить им «добрые руки» и любящие сердца. Но бывает, что собака по нескольку раз за свою собачью жизнь становится ненужной и выброшенной на улицу. У собак очень развита эмоциональная сфера, они накрепко привязываются к своему хозяину. И когда ее выбрасывают на улицу, она испытывает настоящий стресс. Такой же, как человек, переживший потерю близких. Такая собака может стать обозленной, одичать и стать опасной. Например, Флинт - красивый поджарый пес, лайка уникального палевого окраса, так ему четыре раза не повезло с хозяевами. Ему больше десяти лет, и он четыре раза к нам возвращался. Четыре раза он жил в семье один или два года, был любимцем публики, а потом семья переезжала, и собака не вписывалась в новый интерьер, - сокрушается Ольга, - больше мы его не отдадим. Поэтому мы оказываем также услуги по оформлению документов на вывоз собаки за границу. Мы оформляли животных не только в Россию, это проще. Значительно сложнее вывезти собаку в Израиль, в Европу, но мы поможем. Мы всегда призываем: не бросайте свое животное, не предавайте его.
Завершается наша экскурсия в госпитале. Здесь в клетках содержатся собаки на лечении и реабилитации. В приюте есть две операционных, своя небольшая лаборатория, санитарные помещения. Чаще всего животные получают травмы в драках с сородичами. Крупные собаки могут разорвать пришлую или случайно заблудшую собаку не из своей стаи. Бывают собаки, избитые людьми. А во время войны к нам приносили собак с осколочными ранениями. А вот эта, Белка прошлой весной, когда Донецк бомбили с самолетов, от испуга получила инсульт. До сих пор она на реабилитации. Она уже может ходить, но не может преодолеть страх. Вообще-то от испуга у собак может случиться даже инфаркт, разрыв сердца. Часто следствием испуга становится недержание мочи. И в квартире такую собаку уже держать очень сложно, она оказывается в лучшем случае у нас, ну а в худшем – на улице.
В собачьем лазарете питомцам зашивают животы, собирают кости, восстанавливают конечности, лечат инфекционные и паразитарные заболевания. На помощь покалеченным животным приходят ветеринары: терапевты, хирурги. А вот вылечить собачье сердце после предательства со стороны людей намного сложнее. Нет такой терапии, кроме любви. Поэтому и приходят сюда дети и взрослые просто гулять, прыгать и бегать вместе с животными, расчесать и вымыть их, научить сидеть и лежать по команде. И учатся у собак люди радоваться жизни, радоваться общению без оглядки на меркантильные соображения, на мелочи бытия, часто отравляющие жизнь. Ведь собака может любить просто так, не за что-то, а вопреки всему. Она умеет быстро прощать и будет вас ждать всегда, будет радоваться вашему приходу и скрашивать ваше одиночество.
Пока в Донецке есть люди и силы, милосердные к животным, мы останемся людьми. Мы сможем быть выше соображений непробиваемой целесообразности, мол, зачем кормить безногих и бесполезных собак, лучше их пристрелить, и так развелось их непомерно много, тут людям есть нечего... Но именно тем люди отличаются от животных, что должны не только бесконечно потреблять, но и отдавать. Чем больше мы отдаем слабым и беззащитным, зависящим от нашей воли, чем больше мы способны на сострадание, тем больше мы человечны.
