На сле­ду­ю­щий день к Сол­то­ну при­шли го­сти, и хо­зя­ин за­хо­тел по­ка­зать им на­ход­ку. К сво­е­му удив­ле­нию, он не об­на­ру­жил ико­ны в лар­це, хо­тя неза­дол­го до это­го ви­дел ее. Через неко­то­рое вре­мя пас­ту­хи сно­ва об­ре­ли ико­ну на том же ме­сте и опять от­нес­ли ее Алек­сан­дру Сол­то­ну. На этот раз он от­нес­ся к иконе с боль­шим бла­го­го­ве­ни­ем и дал обет со­ору­дить на ме­сте яв­ле­ния цер­ковь в честь Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Око­ло де­ре­вян­но­го хра­ма вско­ре по­яви­лось се­ле­ние и об­ра­зо­вал­ся при­ход. Око­ло 1520 го­да храм со­вер­шен­но сго­рел, несмот­ря на уси­лия жи­те­лей по­ту­шить по­жар и спа­сти ико­ну. Все ду­ма­ли, что она по­гиб­ла. Но од­на­жды кре­стьян­ские де­ти, воз­вра­ща­ясь из шко­лы, уви­де­ли чуд­ное ви­де­ние: Де­ва необык­но­вен­ной кра­со­ты в лу­че­зар­ном си­я­нии си­де­ла на камне у сго­рев­ше­го хра­ма, а в ру­ках у Нее бы­ла ико­на, ко­то­рую все счи­та­ли сго­рев­шей. Де­ти не осме­ли­лись по­дой­ти к Ней, но по­спе­ши­ли рас­ска­зать о ви­де­нии род­ным и зна­ко­мым. Все при­ня­ли рас­сказ о ви­де­нии за Бо­же­ствен­ное от­кро­ве­ние и вме­сте со свя­щен­ни­ком от­пра­ви­лись к го­ре. На камне у за­жжен­ной све­чи сто­я­ла Жи­ро­виц­кая ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри, ни­сколь­ко не по­стра­дав­шая от ог­ня. На вре­мя ико­ну по­ста­ви­ли в до­ме свя­щен­ни­ка, а ка­мень был ого­ро­жен. Ко­гда по­стро­и­ли ка­мен­ный храм, ту­да по­ста­ви­ли чу­до­твор­ную ико­ну.

Впо­след­ствии око­ло хра­ма воз­ник муж­ской мо­на­стырь. Его брат­ство воз­гла­ви­ло борь­бу за Пра­во­сла­вие про­тив унии и ла­тин­ства. В 1609 го­ду мо­на­стырь был за­хва­чен уни­а­та­ми и на­хо­дил­ся в их ру­ках до 1839 го­да. Все это вре­мя Жи­ро­виц­кая ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри поль­зо­ва­лась по­чи­та­ни­ем и уни­а­тов, и ка­то­ли­ков. В 1839 го­ду мо­на­стырь был воз­вра­щен пра­во­слав­ным и стал пер­вым ме­стом вос­ста­нов­ле­ния пра­во­слав­но­го Бо­го­слу­же­ния в за­пад­но­рус­ском крае.

Во вре­мя пер­вой ми­ро­вой вой­ны Жи­ро­виц­кую ико­ну Бо­жи­ей Ма­те­ри пе­ре­вез­ли в Моск­ву, а в на­ча­ле 20-х го­дов она бы­ла воз­вра­ще­на в оби­тель. Ныне она на­хо­дит­ся в со­бо­ре в честь Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы Жи­ро­виц­ко­го мо­на­сты­ря Мин­ской епар­хии и глу­бо­ко по­чи­та­ет­ся за ее бла­го­дат­ную по­мощь. Ико­на вы­ре­за­на на камне раз­ме­ром 43 х 56 мм.

***

Воспоминание явления на небе Креста Господня в Иерусалиме (351)

По кончине первого христианского, благоверного и благочестивого царя Константина Великого, царский престол занял сын его Констанций^[1], который уклонился в злочестивую ересь Ария, хулившего Сына Божия^[2]. Тогда, в посрамление злочестивых еретиков, для уверения неверных и утверждения православных, во святом граде Иерусалиме явилось дивное знамение: во дни святой Пятидесятницы, 7 мая, в третьем часу^[3]на небе явилось изображение честного Креста Господня, сиявшее неизреченным светом, сильнейшим солнечных лучей, что видел весь народ, пораженный великим ужасом и удивлением. Сие знамение Креста начинаясь над святою горою Голгофскою, на которой был распят Господь наш^[4], достигало до самой горы Елеонской^[5], отстоящей от Голгофы на расстоянии пятнадцати стадий, широта крестного знамения соответствовала его длине; красота же его, напоминавшая подобие разноцветной радуги, была столь велика, что привлекала к себе взоры всех. И все, имел ли кто в руках какое-либо дело, находился ли в жилищах, - оставив все свои дела и вышедши из домов, с вниманием и страхом созерцали пречудное знамение. Потом все многочисленные толпы иерусалимлян, исполнившись от этого божественного видения страха и радости, поспешили с глубоким умилением и сердечною теплотою в святую церковь, - все старцы и юноши, мужи и жены, притом и с грудными младенцами, также и безбрачные девицы, заключившиеся в безмолвии - и те, вышедши из своих жилищ, устремились туда же, и вообще всякого возраста и состояния жители Иерусалима, странники и чужеземцы, православные христиане и иноверные. И все они единодушно громко прославляли Иисуса Христа, Господа нашего, Сына Божия единородного, Бога истинного от Бога истинного, Промыслителя великих чудес.

Тогда неверующие еретики, враги и хулители Божества Христова, исполнились стыда, видя в явлении Креста таковую великую, божественную славу и силу Христа Господа, самою действительностью удостоверившись в то время в том, что христианская вера есть правая, истинная и благочестивая и предлагает верующему не от человеческой внешней мудрости изученные слова, но утверждается на откровении Духа Святого и благодати, и засвидетельствована небесными знамениями и чудесами. О повествуемом чудесном явлении знамения Креста святейший патриарх Иерусалимский Кирилл^[6] известил посланием царя Констанция, увещевая его обратиться к православному учению. Ермий же Созомен^[7] свидетельствует, что чрез сие явление на небе святого Креста^[8], весьма многие из иудеев и эллинов пришли к истинной вере и, приступив с покаянием ко Христу Богу нашему, приняли святое крещение. И все благочестно прославляли Христа Бога нашего, Единосущного и Соприсносущного Отцу и Святому Духу. Мы же, исповедуя неисповедимую Его силу, явленную Крестом, превозносим нашими благодарными хвалами Господа Бога нашего и поклоняемся подножию ног Его, святому Кресту, умоляя милосердие Господне, дабы во второе страшное Свое пришествие Христос сподобил нас узреть имеющее тогда явиться"Знамение Сына человеческого" (Мф.24:30), Крест святой, в радости и надежде спасения и им, как бы ключом, отверз нам двери царства небесного, как некогда благоразумному разбойнику рай (Лк.23:40-43), и вчинил нас вместе с благословенными Своими овцами во веки (Мф.25:33-34). Аминь.

Примечания

^[1]Констанций, сын Константина Великого, по смерти отца получил Восток, Азию и Египет, в 357 г. победив убийцу брата своего Констанса, Магненция, он соединил под своею властью всю Римскую империю. Он разрушал языческие храмы или отдавал их христианам для обращения в церкви; несколько раз им издавался закон, запрещающий отправления языческого культа. Но своим сочувствием ереси Ария Констанций сильно увеличил религиозные раздоры того времени: он преследовал православных епископов, низводил их с кафедр и даже подвергал заточению; при нем ариане занимали высшие места в государстве. Констанций умер в 361 г., во время похода против своего двоюродного брата Юлиана, провозглашенного войсками в Галлии императором, куда он сам назначил его главнокомандующим. Григорий Назианзин сообщает, что пред смертью Констанций раскаивался в своем преследовании православных.

^[2]Родоначальником арианской ереси был пресвитер александрийский Арий. Он отрицал единосущие Сына Божия с Отцом, почитал Иисуса Христа творением и не признавал за Ним божественных совершенств, - всемогущества, всеведения и проч. Ересь Ария подверглась решительному осуждению на первом (325 г.) и втором (381 г.) Вселенских соборах, причем было установлено равенство Сына Божия с Отцом, что и исповедует каждый христианин во втором члене Символа Веры, который был составлен отцами I Всел. собора. В V в. арианство почти не имело последователей в Римской империи, но возродилось в Германии среди готов, бургундов, вандалов и логгобардов, где существовало до VII в.

^[3]По нашему счету около 9 часов утра. - Самое событие следует отнести к 351 г. В этом году пасха была 31 марта, след. Пятидесятница 19 мая; 7 мая приходится на вторник последней недели пред Пятидесятницею.

^[4]Голгофа находилась ранее вне Иерусалима (Мф.27:32-33,Ин.19:17,41;Евр.13:12); лежит на северо-западной стороне св. города. Свое название (Голгофа с еврейского - череп, лобное место (Лк.13:33), вероятно, получила по сходству с черепом. По преданию здесь был погребен Адам.

^[5]Гора Елеонская и Масличная - горы иудейские, лежат к востоку от Иерусалима (Иез.11:23), Масличная получила свое название благодаря множеству росших на ней маслиничных деревьев. Господь Иисус Христос во время Своей земной жизни часто приходил на гору с учениками Своими (Ин.8:1, 18:2). На западном склоне горы Елеонской находится Гефсиманский сад, где Господь молился в ночь пред страданиями и где был предан Иудою (Мф.21:30-50;Лк.14:26-46, 22,39) На юго-восточном склоне горы находилось селение Вифания, откуда Господь предпринял торжественный вход в Иерусалим (Мф.21:21;Лк.14:29). По преданию, с горы Елеонской Господь вознесся на небо (Деян.1:12). B IV в. матерью Константина Великого на горе Елеонской был воздвигнут христианский храм, обращенный впоследствии турками в мечеть.

^[6]Св. Кирилл, архиеп. Иерусалимский, патриаршествовал с 350 по 387 г. Известен своею борьбою с ересью ариан. Память его празднуется 18 марта.

^[7]Созомен - церковный историк V в. Его "Церковная история" обнимает период времени с 323 по 439 г. (но до нашего времени сохранился рассказ лишь до 423 г.). Созомен написал также историю трех первых веков христианства, но до нас она, к сожалению, не дошла. - Об описываемом дивном, знамении Созомен упоминает в IV кн. своей "Церковной истории", в главе 5.

^[8]Явление Креста на небе предвещало Церкви тяжелые времена - господство арианства. Ровно 10 лет (по 361 г.) арианство держалось на престоле в лице Констанция, затем сменилось богоотступничеством Юлиана (361–363 г.); после Юлиана 14 лет покровительствовал арианству император Валент (364–378 г.).

***

Преподобный Нил Сорский

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО НИЛА СОРСКОГО

Ро­дил­ся в 1433 г. Мо­на­ше­ский по­стриг при­нял в Успен­ском Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ском мо­на­сты­ре. Про­жив неко­то­рое вре­мя под ру­ко­вод­ством опыт­но­го стар­ца Па­и­сия Яро­сла­во­ва, свя­той от­пра­вил­ся в па­лом­ни­че­ство по свя­тым ме­стам Во­сто­ка. Несколь­ко лет он про­жил на Свя­той Го­ре Афон, изу­чая тво­ре­ния свя­тых от­цов, вос­при­ни­мая их умом и серд­цем и пре­вра­щая их в прак­ти­че­ское ру­ко­вод­ство в сво­ей жиз­ни.

По­сле воз­вра­ще­ния в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ский мо­на­стырь пре­по­доб­ный не остал­ся жить в нем. Но, же­лая еще боль­ших по­дви­гов, по­стро­ив се­бе кел­лию, свя­той по­се­лил­ся в 15 вер­стах от мо­на­сты­ря на ре­ке Со­ре. Вско­ре, ви­дя его стро­гую по­движ­ни­че­скую жизнь, на­ча­ли при­хо­дить к нему дру­гие ино­ки. Так воз­ник мо­на­стырь. Но устав в но­вом мо­на­сты­ре пре­по­доб­ный Нил ввел не об­ще­жи­тель­ный, а но­вый для Ру­си – скит­ский, по об­ра­зу Афон­ских ски­тов.

Пре­по­доб­ный от­ли­чал­ся край­ней нес­тя­жа­тель­но­стью. При скит­ском об­ра­зе жиз­ни пре­по­доб­ный Нил ис­клю­чал мо­на­стыр­ское земле­вла­де­ние, счи­тал, что ино­ки долж­ны жить толь­ко тру­да­ми сво­их рук. Сам же он был для бра­тии об­раз­цом тру­до­лю­бия и нес­тя­жа­ния.

Пре­по­доб­ный Нил из­ве­стен не толь­ко как ос­но­во­по­лож­ник на Ру­си скит­ско­го жи­тия и ве­ли­кий по­движ­ник, но и как ду­хов­ный пи­са­тель. Со­ста­вив устав на ос­но­ва­нии тво­ре­ний свя­тых от­цов, пре­по­доб­ный бо­лее все­го об­ра­ща­ет вни­ма­ние ино­ков на ум­ное де­ла­ние, под ко­то­рым так­же под­ра­зу­ме­ва­ет глу­бо­кую мо­лит­вен­ность и ду­хов­ное по­движ­ни­че­ство.

Пре­по­доб­ный Нил мир­но скон­чал­ся 7 мая 1508 г. Бу­дучи глу­бо­ко сми­рен­ным, он за­ве­щал бра­тии по­сле смер­ти бро­сить те­ло его в ле­су на съе­де­ние зве­рям и пре­дать по­гре­бе­нию без по­че­стей.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО НИЛА СОРСКОГО

Пре­по­доб­ный Нил Сор­ский про­ис­хо­дил из дво­рян­ско­го ро­да Май­ко­вых, ро­дил­ся в 1433 го­ду. На­ча­ло ино­че­ской жиз­ни по­ло­жил в Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ской оби­те­ли, где поль­зо­вал­ся со­ве­та­ми муд­ро­го и стро­го­го стар­ца Па­и­сия Яро­сла­во­ва, впо­след­ствии игу­ме­на Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мо­на­сты­ря. Спу­стя несколь­ко вре­ме­ни он вме­сте с уче­ни­ком сво­им и со­труд­ни­ком мо­на­хом Ин­но­кен­ти­ем от­пра­вил­ся в па­лом­ни­че­ство по свя­тым ме­стам во­сточ­ным. Несколь­ко лет про­вел он на Афон­ской Го­ре и в мо­на­сты­рях кон­стан­ти­но­поль­ских, изу­чая все ви­ды мо­на­ше­ско­го по­движ­ни­че­ства, в осо­бен­но­сти – неиз­вест­ный ему до­то­ле вид скит­ско­го жи­тия. Глав­ным об­ра­зом он вез­де ста­рал­ся вник­нуть в смысл и дух так на­зы­ва­е­мо­го ум­но­го ино­че­ско­го де­ла­ния, внут­рен­не­го са­мо­ис­пы­та­ния, все при­ме­няя к се­бе, к соб­ствен­ной ду­хов­ной жиз­ни. Вни­ма­тель­но св. Нил изу­чал и опы­том про­хо­дил на­став­ле­ния бо­го­муд­рых древ­них от­цов Ан­то­ния Ве­ли­ко­го, Еф­ре­ма Си­ри­на, Иса­а­ка Си­ри­на, Вар­со­но­фия, Иоан­на Ле­ствич­ни­ка, ав­вы До­ро­фея, Мак­си­ма Ис­по­вед­ни­ка, Ис­и­хия, Си­мео­на Но­во­го Бо­го­сло­ва, Пет­ра Да­мас­ки­на, Гри­го­рия, Ни­ла и Фило­фея Си­най­ских. И, воз­лю­бив скит­ский об­раз жиз­ни, пре­бы­вая еще на Афоне, у него яви­лась мысль и по воз­вра­ще­нии на ро­ди­ну на­чать этот но­вый, по об­ра­зу во­сточ­ных по­движ­ни­ков, вид жиз­ни для ино­ков. До него на Ру­си бы­ло два ви­да ино­че­ства: об­ще­жи­тель­ный и от­шель­ни­че­ский. Нил по­ло­жил на­ча­ло тре­тье­му – сред­не­му пу­ти по­движ­ни­че­ства: ино­ки се­ли­лись один от дру­го­го на та­ком рас­сто­я­нии, чтобы мож­но бы­ло толь­ко слы­шать го­лос друг дру­га, а под­ви­за­лись каж­дый осо­бо. Воз­вра­тясь на Русь в Бе­ло­зер­ский мо­на­стырь, пре­по­доб­ный Нил уже не остал­ся жить в нем, ибо слиш­ком глу­бо­ко за­па­ла в ду­шу его лю­бовь к уеди­не­нию. Сна­ча­ла сру­бил се­бе кел­лию невда­ле­ке от мо­на­сты­ря; по­том ото­шел за 15 верст, где об­рел свою Па­ле­сти­ну в ди­кой глу­ши Во­ло­год­ской зем­ли на бе­ре­гу без­вест­ной ре­ки Сор­ки. Там во­дру­зив крест, по­ста­вил спер­ва ча­сов­ню и уеди­нен­ную кел­лию, и при ней ис­ко­пал кла­дезь, а ко­гда со­бра­лось к нему для со­жи­тия несколь­ко бра­тии, то по­стро­ил де­ре­вян­ную цер­ковь Сре­те­ния Гос­под­ня. Та­ким об­ра­зом со­ста­вил­ся пер­вый рус­ский скит с но­вым в то вре­мя уста­вом, за­им­ство­ван­ным Ни­лом на Афоне.

Как для се­бя, так и для уче­ни­ков сво­их пре­по­доб­ный Нил по­ста­вил пра­ви­лом не об­ще­жи­тель­ное жи­тие, а стро­гое скит­ское. При по­стро­е­нии хра­ма над­ле­жа­ло сде­лать на бо­ло­ти­стой поч­ве вы­со­кую на­сыпь, тем бо­лее, что под цер­ко­вью на­зна­ча­лась брат­ская усы­паль­ни­ца. Ру­ка­ми бо­го­муд­ро­го стар­ца и жив­ших при нем скит­ни­ков на­сы­пан был вы­со­кий холм для хра­ма и усы­паль­ни­цы. Кел­лии по­став­ле­ны на воз­вы­ше­нии: каж­дая от дру­гой и от хра­ма на рас­сто­я­нии бро­шен­но­го кам­ня. Скит­ни­ки со­би­ра­лись в храм свой, по при­ме­ру во­сточ­ных, толь­ко по суб­бо­там, вос­кре­се­ньям и празд­ни­кам, в про­чие дни каж­дый мо­лил­ся и тру­дил­ся в сво­ей кел­лии. Все­нощ­ная скит­ская про­дол­жа­лась всю ночь в пол­ном смыс­ле сло­ва: за каж­дой ка­физ­мой пред­ла­га­лось по три и че­ты­ре чте­ния из от­цов. Во вре­мя ли­тур­гии пе­ли толь­ко Три­свя­тую песнь, Ал­ли­лу­ия, Хе­ру­вим­скую и До­стой­но; все про­чее чи­та­лось про­тяж­но, на рас­пев. В суб­бо­ту при­хо­ди­ли в брат­скую усы­паль­ни­цу, где со­вер­ша­лась па­ни­хи­да за упо­кой усоп­ших. В за­ве­ща­нии уче­ни­кам пре­по­доб­ный Нил так изо­бра­жа­ет внеш­нюю сто­ро­ну скит­ско­го жи­тия: а) про­пи­та­ние снис­ки­вать тру­да­ми рук, но не за­ни­мать­ся да­же зем­ле­де­ли­ем, так как оно по слож­но­сти сво­ей непри­лич­но от­шель­ни­ку; б) толь­ко в слу­чае бо­лез­ни или край­ней нуж­ды при­ни­мать ми­ло­сты­ню, но не ту, ко­то­рая мог­ла бы слу­жить ко­му в огор­че­ние; в) не вы­хо­дить из ски­та; г) в церк­ви не иметь ни­ка­ких укра­ше­ний из се­реб­ра, да­же и для свя­щен­ных со­су­дов, а все долж­но быть про­сто; д) здо­ро­вые и мо­ло­дые долж­ны утом­лять те­ло по­стом, жаж­дою и тру­дом, а стар­цам и сла­бым доз­во­ля­ет­ся успо­ко­е­ние в из­вест­ной ме­ре; е) жен­щи­нам от­нюдь не вхо­дить в скит. Не мно­го­слож­ны пра­ви­ла для на­руж­ной жиз­ни. Но пре­иму­ще­ствен­ный труд и по­двиг скит­ско­го жи­тия со­сто­ит во внут­рен­нем по­движ­ни­че­стве, стро­гом на­блю­де­нии над со­сто­я­ни­я­ми ду­ши, в очи­ще­нии ее мо­лит­ва­ми и бо­го­мыс­ли­ем. И глав­ным по­дви­гом ино­ков бы­ла борь­ба со сво­и­ми по­мыс­ла­ми и стра­стя­ми, в ре­зуль­та­те че­го в ду­ше рож­да­ет­ся мир, в уме – яс­ность, в серд­це – со­кру­ше­ние и лю­бовь. Сие-то по­движ­ни­че­ство пре­по­доб­ный Нил изо­бра­жа­ет до­воль­но по­дроб­но в за­ве­ща­нии для уче­ни­ков сво­их и в об­шир­ном со­чи­не­нии: «Пре­да­ние о жи­тель­стве от свя­тых отец уче­ни­ком сво­им», или скит­ском уста­ве, где из­ла­га­ет сту­пе­ни это­го спа­си­тель­но­го мыс­лен­но­го де­ла­ния. Пер­вая сту­пень – от­ре­че­ние от ми­ра, в част­но­сти, от вся­ких мир­ских раз­вле­че­ний; вто­рая – непре­стан­ная мо­лит­ва, со­про­вож­да­е­мая па­мя­тью о смер­ти. От­ли­чи­тель­ная осо­бен­ность се­го «Пре­да­ния», или Уста­ва пре­по­доб­но­го Ни­ла Сор­ско­го, от всех дру­гих уста­вов, пи­сан­ных ос­но­ва­те­ля­ми мо­на­сты­рей, со­сто­ит имен­но в том, что все вни­ма­ние пре­по­доб­ный Нил со­сре­до­та­чи­ва­ет на внут­рен­ней ду­хов­ной жиз­ни во Хри­сте, на чи­сто ду­хов­ном вос­пи­та­нии че­ло­ве­ка-хри­сти­а­ни­на.

Пре­по­доб­ный Нил при скит­ни­че­ском об­ра­зе жиз­ни ис­клю­чал мо­на­стыр­ское зем­ле­де­лие, счи­тал, что ино­ки долж­ны жить толь­ко тру­дом сво­их рук. Сам он был для бра­тии об­раз­цом тру­до­лю­бия и от­ли­чал­ся край­ней нес­тя­жа­тель­но­стью.

Про­дол­жая изу­чать Свя­щен­ное Пи­са­ние и тво­ре­ния свя­тых от­цов, пре­по­доб­ный Нил устро­ял жизнь оби­те­ли по за­по­ве­дям Бо­жи­им и со­ве­там свя­тых. Преж­де, чем при­сту­пить к ка­ко­му-ли­бо де­лу, он со­от­но­сил это де­ло с по­уче­ни­я­ми свя­тых от­цов. В пись­ме к сво­е­му спо­движ­ни­ку Ин­но­кен­тию он пи­сал: «Жи­вя на­едине, за­ни­ма­юсь ис­пы­та­ни­ем ду­хов­ных пи­са­ний: преж­де все­го ис­пы­ты­ваю за­по­ве­ди Гос­под­ни и ис­тол­ко­ва­ния, и пре­да­ния апо­столь­ские, по­том жи­тия и на­став­ле­ния свя­тых от­цов. О всем том раз­мыш­ляю, и что, по рас­суж­де­нию мо­е­му, на­хо­жу бо­го­угод­но­го и по­лез­но­го для ду­ши мо­ей, пе­ре­пи­сы­ваю для се­бя. В этом жизнь моя и ды­ха­ние. В немо­щи мо­ей и ле­ни воз­ло­жил упо­ва­ние на Бо­га и Пре­чи­стую Бо­го­ро­ди­цу. Ес­ли что слу­ча­ет­ся мне пред­при­ни­мать и ес­ли не на­хо­жу то­го в Пи­са­нии, на вре­мя от­ла­гаю в сто­ро­ну, по­ка не най­ду. По сво­ей во­ле и по сво­е­му рас­суж­де­нию не смею пред­при­ни­мать что-ни­будь. Жи­вешь ли от­шель­ни­че­ски или в об­ще­жи­тии, вни­май Свя­то­му Пи­са­нию и сле­дуй по сто­пам от­цов или по­ви­нуй­ся то­му, кто из­ве­стен те­бе как муж ду­хов­ный в сло­ве, и жиз­ни, и рас­суж­де­нии. Свя­тое Пи­са­ние же­сто­ко лишь для то­го, кто не хо­чет сми­рить­ся стра­хом Бо­жи­им и от­сту­пить от зем­ных по­мыш­ле­ний, а же­ла­ет жить по сво­ей страст­ной во­ле. Иные не хо­тят сми­рен­но ис­пы­ты­вать Свя­щен­ное Пи­са­ние, не хо­тят да­же слы­шать о том, как сле­ду­ет жить, как буд­то Пи­са­ние не для нас пи­са­но, не долж­но быть вы­пол­ня­е­мо в на­ше вре­мя. Ис­тин­ным же по­движ­ни­кам и в ны­неш­ние, и во все ве­ка сло­ва Гос­под­ни все­гда бу­дут сло­ва­ми чи­сты­ми, как очи­щен­ное се­реб­ро; за­по­ве­ди Гос­под­ни для них до­ро­же зо­ло­та и кам­ней дра­го­цен­ных, сла­ще ме­да и со­та». Об этом же он пи­сал и в дру­гом пись­ме: «Аз убо не тво­рю без сви­де­тель­ства Бо­же­ствен­ных Пи­са­ний... О се­бе же не смею тво­ри­ти, по­не­же невеж­да и по­се­ля­нин есмь». На­чи­тан­ность пре­по­доб­но­го Ни­ла в тво­ре­ни­ях свя­тых от­цов бы­ла так ве­ли­ка, что он ци­ти­ро­вал их на­изусть.

Сла­ва бла­жен­но­го Ни­ла вос­си­я­ла го­раз­до да­лее стен рус­ских оби­те­лей. Его зна­ли и ува­жа­ли рус­ские иерар­хи. Ко­гда в Нов­го­ро­де от­кры­лась ересь жи­дов­ству­ю­щих и всю­ду рас­про­стра­не­ны бы­ли ожи­да­ния кон­чи­ны ми­ра, в 1492 го­ду ар­хи­епи­скоп Нов­го­род­ский Ген­на­дий про­сил Иоаса­фа, ар­хи­епи­ско­па Ро­стов­ско­го, по­со­ве­то­вать­ся меж­ду про­чим с пре­по­доб­ным Ни­лом, как он ду­ма­ет о сих ожи­да­ни­ях: «да что бы еси по­слал по Па­и­сия (Яро­сла­во­ва), да по Ни­ла, да с ни­ми бы еси о том по­со­ве­то­вал: прейдут три ле­та, кон­ча­ет­ся седь­мая ты­ся­ча и проч...» В 1490 го­ду со­ста­вил­ся про­тив ере­си жи­дов­ству­ю­щих со­бор: стар­цы Па­и­сий и Нил при­гла­ше­ны бы­ли в Моск­ву на со­бор. По ле­то­пи­сям и ак­там из­вест­но, что в 1503 го­ду был еще «со­бор на Москве». Бла­жен­ный Нил при­сут­ство­вал и на сем со­бо­ре. За­ме­ча­тель­но, что этим стро­гим от­шель­ни­ком вне­се­но бы­ло в со­бор­ные рас­суж­де­ния пред­ло­же­ние осво­бо­дить мо­на­сты­ри от управ­ле­ния вот­чи­на­ми, то есть на­се­лен­ны­ми име­ни­я­ми. Во­прос этот под­нял жар­кие рас­суж­де­ния. Во­ло­ко­лам­ский игу­мен Иосиф, столь­ко из­вест­ный в древ­ней ду­хов­но­оте­че­ской ли­те­ра­ту­ре сво­и­ми тру­да­ми, за­щи­щал име­ния мо­на­стыр­ские, при­во­дя сви­де­тель­ства прп. Фе­о­до­сия, об­ще­го жи­тия на­чаль­ни­ка, прп. Афа­на­сия Афон­ско­го и на­сто­я­те­лей дру­гих оби­те­лей, ко­то­рые вла­де­ли се­ла­ми. А бла­жен­ный Нил, пред­ла­гая, чтобы у мо­на­сты­рей сел не бы­ло, тре­бо­вал, «чтобы жи­ли бы чер­не­цы по пу­сты­ням, а кор­ми­лись бы ру­ко­де­ли­ем». К мне­нию Ни­ла при­ста­ли мно­гие ино­ки Ки­рил­ло-Бе­ло­зер­ские и да­же неко­то­рые из дру­гих мо­на­сты­рей. Од­на­ко же по их во­ле не со­сто­я­лось. По­сле смер­ти пре­по­доб­но­го Ни­ла мысль его дол­го жи­ла в умах уче­ни­ков его. Один из них, князь Вас­си­ан Ко­сой, силь­но по­бо­рал, «еже бы у мо­на­сты­рей не бы­ло сел, и с ним дру­гие стар­цы, с ни­ми ж свя­то­гор­цы», в чис­ле ко­то­рых был пре­по­доб­ный Мак­сим Грек, да­же по­стра­дав­ший за это впо­след­ствии от мит­ро­по­ли­та Да­ни­и­ла, хо­тя ви­ной го­не­ния бы­ла вы­мыш­лен­ная на него ересь.

Но глав­ное в жи­тии пре­по­доб­но­го Ни­ла – это то, что он до смер­ти остал­ся ве­рен сво­е­му уста­ву, оли­це­тво­ряя его на­ча­ла не толь­ко в об­ще­ствен­ных во­про­сах, ка­ков во­прос о мо­на­стыр­ских име­ни­ях, но и в сво­ей соб­ствен­ной жиз­ни и по­дви­гах.

Еще зна­чи­тель­но ра­нее сво­ей смер­ти пре­по­доб­ный Нил, по­сы­лая Ин­но­кен­тия в пре­де­лы во­ло­год­ские на ре­ку Нур­му для учре­жде­ния оби­те­ли и пред­ска­зы­вая ей про­цве­та­ние об­ще­жи­ти­ем, на­счет сво­ей скит­ской пу­сты­ни за­ме­тил: «Здесь же как бы­ло при жиз­ни мо­ей, так пусть бу­дет и по смер­ти: бра­тия пусть жи­вут по­оди­ноч­ке каж­дый в сво­ей кел­лии». Эти сло­ва со­хра­ни­лись как за­ве­ща­ние и бы­ли ис­пол­ня­е­мы по смер­ти бла­жен­но­го Ни­ла.

Уми­рая, пре­по­доб­ный Нил оста­вил сле­ду­ю­щее за­ве­ща­ние уче­ни­кам сво­им: «Во имя От­ца, и Сы­на, и Свя­та­го Ду­ха. За­ве­щаю яже о се­бе, мо­им прис­ным гос­по­дам и бра­ти­ям, яже суть мо­е­го нра­ва. Мо­лю вас, по­верг­ни­те мое те­ло в пу­сты­ни, да изъ­ядят е зве­ри и пти­цы: по­не­же со­гре­ши­ло есть Бо­гу мно­го и недо­стой­но есть по­гре­бе­ния. Аще ли си­це не со­тво­ри­те, то, ис­ко­пав­ши ров на ме­сте, иде­же жи­вем, со вся­ким без­че­сти­ем по­гре­би­те мя. Бой­те­ся же сло­ва, еже Ве­ли­кий Ар­се­ний за­ве­ща уче­ни­ком сво­им, гла­го­ля: на су­де ста­ну с ва­ми, еще ко­му да­ди­те те­ло мое. Тща­ние бо и мне бы­ло то, ели­ко по си­ле мо­ей, да не спо­доб­лен бу­ду че­сти и сла­вы ве­ка се­го неко­то­рыя, яко­же в жи­тии сем, та­ко и по смер­ти мо­ей. Мо­лю же всех, да по­мо­лят­ся о ду­ши мо­ей греш­ней, и про­ще­ния про­шу от всех и от мене про­ще­ние да бу­дет, Бог да про­стит всех нас».

Со сто­ро­ны бла­жен­но­го Ни­ла это за­ве­ща­ние слу­жит вы­ра­же­ни­ем глу­бо­чай­ше­го его сми­ре­ния пе­ред Бо­гом и людь­ми, ко­то­рое до­стой­но бы изо­бра­зить сло­ва­ми про­ро­ка Да­ви­да: сми­рих­ся до зе­ла, Гос­по­ди (Пс.18,107).

Ве­ли­кий ста­рец ото­шел ко Гос­по­ду 7 мая 1508 го­да в тре­тью неде­лю по Па­схе – свя­тых жен-ми­ро­но­сиц, бу­дучи 75 лет от рож­де­ния.

И пред­смерт­ное же­ла­ние ве­ли­ко­го рев­ни­те­ля ни­ще­ты и сми­ре­ния ис­пол­ни­лось; оби­тель его оста­лась од­ной из са­мых ма­ло­люд­ных и бед­ных на се­ве­ре Рос­сии, и свя­тые мо­щи его по­чи­ва­ют под спу­дом в при­де­ле его име­ни в убо­гой де­ре­вян­ной церк­ви во имя Иоан­на Пред­те­чи.

Царь Иоанн Гроз­ный в 1569 го­ду хо­тел по­стро­ить ка­мен­ный храм над гроб­ни­цей пре­по­доб­но­го Ни­ла. Но бо­го­нос­ный рев­ни­тель скит­ской про­сто­ты в сон­ном ви­де­нии за­пре­тил ца­рю эту по­строй­ку. Про­шло несколь­ко сто­ле­тий, и уже в на­шем сто­ле­тии воз­об­но­ви­лась мысль о ка­мен­ной церк­ви в честь пре­по­доб­но­го Ни­ла; но сво­ды ее об­ру­ши­лись над са­мой ра­кой ос­но­ва­те­ля оби­те­ли, при­чем чу­дес­но спас­лись от по­ги­бе­ли трое ка­мен­щи­ков, ра­бо­тав­шие в церк­ви.

Ди­ко, мрач­но, пу­стын­но ме­сто, из­бран­ное пре­по­доб­ным Ни­лом. Реч­ка Сор­ка чуть стру­ит­ся по бо­ло­ти­стой, низ­кой мест­но­сти, на ко­то­рой устро­ен скит. Там це­лы еще вы­ко­пан­ные див­ным по­движ­ни­ком неболь­шой пруд и ко­ло­дезь с весь­ма вкус­ной во­дой, це­леб­ной для ве­ру­ю­щих. Еще це­ла вла­ся­ни­ца пре­по­доб­но­го Ни­ла: во­ло­сья ее ко­лют­ся как иг­лы.

Свя­тая Цер­ковь впо­след­ствии вре­ме­ни, по ука­за­нию свы­ше, при­чис­ли­ла Ни­ла к ли­ку пре­по­доб­ных от­цов, и па­мять его по­ло­же­но со­вер­шать по цер­ков­но­му ме­ся­це­сло­ву 7 мая, в день его бла­жен­но­го успе­ния. Осо­бен­ной служ­бы пре­по­доб­но­му Ни­лу не со­став­ле­но, и тор­же­ство в честь и сла­ву име­ни его со­вер­ша­ет­ся по об­щей Ми­нее. За­ме­ча­тель­но пре­да­ние о свя­щен­ном ли­ке пре­по­доб­но­го, на­пи­сан­ном на его гро­бо­вой дос­ке.

Один бо­га­тый че­ло­век Мос­ков­ско­го го­су­дар­ства за­хва­чен был та­та­ра­ми и мно­гие го­ды оста­вал­ся у них в пле­ну. Силь­но скор­бел он о сво­ем се­мей­стве и при­зы­вал се­бе на по­мощь угод­ни­ков Бо­жи­их. Од­на­жды но­чью явил­ся к нему в тон­ком сне све­то­леп­ный ста­рец и ве­лел на­пи­сать об­раз пре­по­доб­но­го Ни­ла, обе­щая воз­вра­ще­ние на ро­ди­ну. Про­бу­див­шись от сна, он хо­тел спро­сить, как мо­жет это ис­пол­нить; но явив­ший­ся, как мол­ния, уже скрыл­ся от его взо­ра, ослеп­лен­но­го яр­ким све­том. Плен­ник на­чал раз­мыш­лять сам с со­бой: кто это пре­по­доб­ный Нил, о ко­то­ром впер­вые слы­шал, и где об­ре­та­ет­ся? Он стал при­зы­вать его на по­мощь, хо­тя и не ве­дал его. И вот опять в дру­гую ночь яв­ля­ет­ся ему тот же ста­рец и го­во­рит: «В пре­де­лах Бе­ло­зер­ских Нил, за две­на­дцать по­прищ от Ки­рил­ло­ва мо­на­сты­ря». Вско­чив с по­сте­ли, плен­ник яс­нее хо­тел раз­гля­деть ли­цо явив­ше­го­ся и по­дроб­нее его рас­спро­сить, но опять столь же быст­ро стал неви­дим ста­рец, оста­вив за со­бой струю све­та и бла­го­уха­ния. То­гда уве­ро­вал че­ло­век, что дей­стви­тель­но по­слал Гос­подь к нему Сво­е­го угод­ни­ка, и мо­лил свя­то­го Ни­ла, дабы явил ему яс­нее лик свой: и в тре­тью ночь яв­ля­ет­ся ему пре­по­доб­ный, остав­ля­ет у его воз­гла­вия на­чер­та­ние сво­е­го ли­ка и го­во­рит ему уте­ши­тель­ное сло­во: «Че­ло­век Бо­жий, возь­ми лист сей и иди в Рус­скую зем­лю».

Ед­ва опом­нил­ся уте­шен­ный уз­ник и дей­стви­тель­но об­рел у сво­е­го из­го­ло­вья на­чер­та­ние ли­ка пре­по­доб­но­го. Со сле­за­ми мо­лил он Гос­по­да и Его угод­ни­ка ука­зать ему путь, чтобы из­ба­вить­ся от ру­ки невер­ных; и опять был к нему го­лос: «Иди но­чью в степь и уви­дишь пе­ред со­бой яр­кую звез­ду; по­сле­дуй за нею и из­бег­нешь ага­рян». Плен­ник, укреп­ля­е­мый ве­рой, дерз­но­вен­но но­чью пу­стил­ся в неиз­ме­ри­мую неве­до­мую степь, взяв с со­бой немно­го хле­ба, и див­ная звез­да его ру­ко­во­ди­ла, по обе­ща­нию Ни­ла, до­ко­ле не вос­си­я­ла за­ря. То­гда услы­шал он за со­бой то­пот ко­ней и кри­ки вар­ва­ров, ищу­щих сво­ей до­бы­чи; в ужа­се пал он на зем­лю, мо­ля Гос­по­да о сво­ем со­хра­не­нии, и Гос­подь осе­нил его неви­ди­мой си­лой от их взо­ров, так что они с воп­лем про­нес­лись ми­мо. День и ночь стран­ство­вал он по бес­при­ют­ной сте­пи, и вот под­хо­дит к ре­ке глу­бо­кой и быст­рой, хо­тя и не ши­ро­кой, а пе­ре­воз­чи­ка нет, и те­че­ние ее – через всю степь. Вар­ва­ры зна­ли, что нель­зя ми­но­вать ре­ки, и гна­лись до ее бе­ре­га с твер­дой уве­рен­но­стью, что пой­ма­ют сво­е­го бег­ле­ца. Уви­дев его из­да­ли, устре­ми­лись на него с ди­ки­ми воп­ля­ми и об­на­жен­ны­ми ме­ча­ми; он же, не ви­дя се­бе ни­от­ку­да спа­се­ния, огра­дил­ся зна­ме­ни­ем крест­ным и бро­сил­ся в ре­ку: быст­ро по­нес­ла его во­да вниз по те­че­нию, и на­прас­но стре­ля­ли в него с бе­ре­га ага­ряне, ибо его охра­ня­ла бла­гость Бо­жия. Быст­рее их ко­ней мча­ла его ре­ка: они воз­вра­ти­лись, по­чи­тая его уже утоп­шим, но ре­ка плес­ком вол­ны вы­бро­си­ла че­ло­ве­ка на про­ти­во­по­лож­ный от­ло­гий бе­рег, от­то­ле бес­пре­пят­ствен­но шел он через степь, пи­та­ясь бы­ли­ем трав­ным и непре­стан­но при­зы­вая в мо­лит­вах Гос­по­да и Его угод­ни­ка Ни­ла.

Ре­ка сия, ве­ро­ят­но, бы­ла До­нец, ко­то­рая в то вре­мя слу­жи­ла гра­ни­цей от Крым­ской ор­ды: осво­бож­ден­ный плен­ник бла­го­по­луч­но до­стиг го­ро­дов рус­ских. Преж­де, чем вой­ти в дом оте­че­ский, он отыс­кал в Москве ико­но­пис­ца и ве­лел изо­бра­зить лик пре­по­доб­но­го, с ли­ста ему дан­но­го, в ме­ру гро­бо­вой дос­ки; по­том со­звал свя­щен­ни­ков и убо­гих и, уго­стив их тра­пе­зой, снаб­дил их обиль­ной ми­ло­сты­ней, рас­ска­зы­вая все, как из­ба­вил его Гос­подь от пле­на. Ко­гда же на­пи­сан был об­раз пре­по­доб­но­го, сде­лал боль­шое тор­же­ство в честь свя­то­го Ни­ла и с вер­ным слу­жи­те­лем по­слал чест­ную ико­ну в скит его, снаб­див его мно­ги­ми да­ра­ми и цер­ков­ной утва­рью. Ико­на сия и до­се­ле ле­жит на ра­ке, и мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Ни­ла ис­те­ка­ют из нее ис­це­ле­ния. Пре­по­доб­ный изо­бра­жен в одеж­де схим­ни­че­ской, в бла­го­леп­ном по­кое по­смерт­но­го со­зер­ца­ния, на­ча­то­го им еще на зем­ле. «Пре­по­доб­ный отец наш Нил, Сор­ский чу­до­тво­рец, по­до­би­ем сед, бра­да аки Ки­рил­ла Бе­ло­зер­ско­го, но у се­го кур­че­ва­та; ри­зы пре­по­доб­ни­че­ские, в ру­ках сви­ток». Та­кое опи­са­ние внеш­но­сти пре­по­доб­но­го со­хра­ни­лось в «Ико­но­пис­ном под­лин­ни­ке».

Пре­по­доб­ный Нил Сор­ский счи­та­ет­ся ос­но­ва­те­лем скит­ско­го жи­тия в Рос­сии во внеш­нем и внут­рен­нем бы­ту, ос­но­вой ко­то­ро­го бы­ло ду­хов­ное де­ла­ние, то есть внут­рен­няя со­зер­ца­тель­ная мо­лит­ва, непре­стан­но со­вер­ша­е­мая умом в серд­це.

О та­кой со­кро­вен­ной жиз­ни во Хри­сте о Нем­же по­до­ба­ет спа­сти­ся нам (Деян.4,12) яс­но учит и сло­во Бо­жие. Так, Мар­фа, за­бо­тясь об уго­ще­нии, по­ка­за­ла нам при­мер лишь де­я­тель­но­го слу­же­ния ближ­ним, в то вре­мя как Ма­рия, ее сест­ра, из­брав­ши бла­гую часть и си­дя у ног Иису­со­вых, по­да­ла нам об­раз бо­лее бо­го­угод­но­го де­ла­ния, со­зер­ца­тель­но­го мо­лит­вен­но­го пред­сто­я­ния в под­ра­жа­ние Ан­гель­ских ум­ных су­ществ, ко­то­рые немолч­ны­ми уста­ми (лишь умом) сла­вят Со­кро­вен­но­го. И это выс­шее ду­хов­ное ум­ное слу­же­ние в ду­хе и ис­тине при­во­дит к бо­го­об­ще­нию и на­по­ми­на­ет Хе­ру­вим­ское бо­го­но­ше­ние ду­шой Бо­га Сло­ва.

Та­кая ду­ша те­лес­но оста­ви­ла все бо­гат­ство и стя­жа­ния ми­ра, оста­ви­ла и «преж­ние нра­вы, по­ро­ки и стра­сти как ду­шев­ные, так и те­лес­ные и, от­вле­кая свой ум от все­го на­сто­я­ще­го и ви­ди­мо­го, толь­ко бу­ду­щее, веч­ное, неви­ди­мое со­зер­ца­ет» (прп. Иоанн Кас­си­ан).

Пре­по­доб­ный Нил из­ве­стен не толь­ко как ос­но­во­по­лож­ник скит­ско­го жи­тия и ве­ли­кий по­движ­ник, но и как ду­хов­ный пи­са­тель. Бла­го­дат­ное пре­да­ние ве­ли­ко­го стар­ца, со­став­лен­ное на ос­но­ва­нии тво­ре­ний свя­тых от­цов, как бы по­уча­ет с вре­мен рус­ской ста­ри­ны жить жиз­нью «Свя­той Ру­си» и ис­кать преж­де все­го Цар­ствия Бо­жия и прав­ды Его (Мф.6,33).

И ес­ли Св. Пи­са­ние го­во­рит, что мы здесь стран­ни­ки и при­шель­цы (Евр.11,13), а по­том для нас, по­сле смер­ти, на­сту­пит веч­ная неиз­мен­ная жизнь, или бла­жен­ная, или ис­пол­нен­ная му­че­ний, ка­кую воз­даст Гос­подь каж­до­му по де­лам его, то нам осо­бен­но нуж­но по­пе­щись о бу­ду­щей за­гроб­ной жиз­ни.

Долж­но воз­буж­дать со­весть к луч­ше­му, со­хра­нить се­бя от дур­ной жиз­ни и не мудр­ство­вать по пло­ти и злоб­но от пре­да­ний лу­ка­вых и су­ет­ных, ко­то­рые при­хо­дят нам от об­ще­го вра­га и льсте­ца на­ше­го диа­во­ла и на­шей ле­но­сти.

В уче­нии о ве­ре св. отец за­ве­ща­ет ве­ро­вать во Еди­но­го Бо­га в Тро­и­це сла­ви­мо­го, От­ца и Сы­на и Свя­та­го Ду­ха; Сы­на Бо­жия ис­по­ве­до­вать, что Он Ис­тин­ный Бог и Со­вер­шен­ный Че­ло­век. С ве­ли­кой ве­рой и лю­бо­вью долж­но ве­ли­чать и сла­вить Гос­по­да, Пре­чи­стую Свя­тую Бо­го­ро­ди­цу, всех свя­тых. Прп. Нил в ис­по­ве­да­нии ве­ры пи­шет: «Всею мо­ею ду­шею при­бе­гаю ко Свя­той Со­бор­ной Апо­столь­ской Церк­ви; ея уче­ние, ко­то­рое она при­ня­ла от Са­мо­го Гос­по­да и свв. апо­сто­лов, так же по­ста­нов­ле­ни­ем свя­тых сед­ми Все­лен­ских Со­бо­ров и Со­бо­ров По­мест­ных, и уче­ние свя­тых от­цов о пра­во­слав­ной ве­ре и бла­го­че­сти­вой жиз­ни – все это при­ни­маю с ве­ли­кой ве­рой и лю­бо­вью. Ере­ти­че­ские же уче­ния и на­став­ле­ния про­кли­наю, и да бу­дут нам чуж­ды все ере­ти­ки...»

Пре­по­доб­ный Нил на­по­ми­на­ет за­по­ведь о тру­де, го­во­ря: «И то осмот­ри­тель­но, – за­по­ве­да­ли нам св. от­цы, – что вся­кий от сво­их пра­вед­ных тру­дов, сво­е­го ру­ко­де­лия и ра­бо­ты дол­жен при­об­ре­тать се­бе днев­ную пи­щу и все необ­хо­ди­мое. Апо­стол Па­вел ска­зал: Кто не хо­чет тру­дить­ся, тот и не ешь (2Фес.3,10). При­об­ре­те­ние же с вы­мо­га­тель­ством, со­бран­ное тру­да­ми дру­гих, ни­как не по­слу­жит нам на поль­зу... Все это и по­доб­ное мы долж­ны от се­бя от­го­нять как смер­то­нос­ный яд».

В Уста­ве скит­ско­го жи­тель­ства, со­став­лен­ном для бра­тии, пре­по­доб­ный Нил бо­лее все­го об­ра­ща­ет вни­ма­ние ино­ков на ум­ное де­ла­ние, под ко­то­рым так­же под­ра­зу­ме­ва­ет глу­бо­кую мо­лит­вен­ность и ду­хов­ное по­движ­ни­че­ство. Он с лю­бо­вью по­уча­ет о важ­но­сти «мыс­лен­но­го де­ла­ния», то есть бо­го­мыс­лия, со­зер­ца­ния, сер­деч­ной мо­лит­вы, или внут­рен­ней бе­се­ды с Гос­по­дом.

Уче­ние о хра­не­нии ума и серд­ца, об очи­ще­нии внут­рен­не­го че­ло­ве­ка пре­по­да­ли нам мно­гие свя­тые от­цы, как на­учи­лись они от Са­мо­го Гос­по­да. Пре­по­доб­ный Нил (в сло­ве пер­вом) ука­зы­ва­ет сте­пень мыс­лен­ной борь­бы при дей­ствии на нас по­мыс­лов.

Диа­вол со сво­и­ми бе­са­ми мо­жет сму­щать сво­и­ми по­мыс­ла­ми (по­доб­но сло­вам, ре­чам, бе­се­дам) на­ши мыс­ли и ко­ле­бать ум вся­ко­го че­ло­ве­ка. При­чем диа­вол свои вну­ше­ния за­став­ля­ет при­ни­мать че­ло­ве­ку как соб­ствен­ные, как плод яко­бы сво­е­го со­зна­ния и мыш­ле­ния.

Ра­зум­ная же и ис­кус­ная борь­ба со­сто­ит в том, го­во­рят свя­тые от­цы, чтобы от­се­кать и от­го­нять от се­бя дур­ной по­мысл, то есть при­лог, в са­мом на­ча­ле, и непре­стан­но мо­лить­ся; ибо кто су­ме­ет про­ти­вить­ся пер­во­му при­ло­гу по­мыс­ла, тот, ска­за­но, од­ним уда­ром пе­ре­се­чет все по­сле­ду­ю­щие дей­ствия. По­то­му что, кто бо­рет­ся ра­зум­но, тот от­вер­га­ет­ся кор­ня зла, то есть лу­ка­во­го при­ло­га мыс­лей. Осо­бен­но во вре­мя мо­лит­вы долж­но ста­рать­ся сде­лать свой ум глу­хим и немым (к пред­ме­там по­сто­рон­ним), как ска­зал прп. Нил Си­най­ский, и иметь серд­це без­молв­ным ко вся­ко­му по­мыс­лу, да­же по-ви­ди­мо­му доб­ро­му, го­во­рит Ис­и­хий Иеру­са­лим­ский, ибо за бес­страст­ны­ми по­мыс­ла­ми сле­ду­ют уже страст­ные, как из­вест­но из опы­та, и вход в серд­це пер­вых бы­ва­ет при­чи­ной вхо­да по­след­них. И по­ели­ку, как ска­за­но, что за по­доб­ны­ми по­мыс­ла­ми сле­ду­ют и дур­ные, то и нуж­но при­ну­дить се­бя не до­пус­кать и та­ких по­мыс­лов, о ко­то­рых мы ду­ма­ем, что они хо­ро­ши, а по­сто­ян­но со­зер­цать глу­би­ну сво­е­го серд­ца и го­во­рить: Гос­по­ди Иису­се Хри­сте, Сыне Бо­жий, по­ми­луй мя греш­на­го! И по­вто­рять так долж­но все­гда с усер­ди­ем, ко­гда сто­ишь, или си­дишь, или ле­жишь, умом и серд­цем, со­кра­щая да­же, сколь­ко мож­но, ды­ха­ние, чтобы не так ча­сто ды­шать, как го­во­рит Си­ме­он Бо­го­слов. Гри­го­рий Си­на­ит ска­зал: «При­зы­вай Гос­по­да Иису­са со всем же­ла­ни­ем, но тер­пе­ли­во, с ожи­да­ни­ем, из­бе­гая всех злых по­мыс­лов». А что св. от­цы со­ве­ту­ют сдер­жи­вать свое ды­ха­ние, чтобы ды­шать не ча­сто – опыт ско­ро на­учит, что это весь­ма по­лез­но для со­сре­до­то­че­ния ума в мо­лит­ве. Ес­ли же не мо­жешь мо­лить­ся в без­мол­вии серд­ца и без по­мыс­лов, а ви­дишь да­же, что они умно­жа­ют­ся в тво­ем уме – не уны­вай, а про­дол­жай мо­лит­ву. Бла­жен­ный Гри­го­рий Си­на­ит, зная в точ­но­сти, что нель­зя нам, страст­ным, ре­ши­тель­но по­бе­дить лу­ка­вые по­мыс­лы, так го­во­рит: «Ни­кто из но­во­на­чаль­ных сам со­бою не мо­жет удер­жать ум и по­мыс­лы: ибо удер­жи­вать ум и от­го­нять по­мыс­лы – свой­ство ис­ку­шен­ных и силь­ных. Но и они не са­ми по се­бе от­го­ня­ют их, но с Бо­жи­ей по­мо­щью ре­ша­ют­ся на брань про­тив них, как об­ле­чен­ные бла­го­да­тью и все­ору­жи­ем Гос­по­да! – В слу­чае же рас­слаб­ле­ния и из­не­мо­же­ния при­зы­вай Бо­га на по­мощь и по­нуж­дай се­бя, сколь­ко есть си­лы, не пре­ры­вая мо­лит­вы; и все сие со­вер­шен­но, Бо­жи­ей по­мо­щью, от­го­нит­ся и ис­чезнет».

Осо­бен­но нуж­но ста­рать­ся о бла­го­че­сти­вой де­я­тель­но­сти но­чью. Но­чью, го­во­рит прп. Фило­фей Си­на­ит, бо­лее очи­ща­ет­ся ум.

Де­ла­ние сие, то есть со­блю­де­ние ума в серд­це, устра­нив все по­мыс­лы, весь­ма труд­но не толь­ко для но­во­на­чаль­ных, но и для дол­го тру­див­ших­ся де­ла­те­лей, ко­то­рые не со­зна­ли еще всей сла­до­сти мо­лит­вы от дей­ствия бла­го­да­ти в серд­це. И из опы­та мы зна­ем, как труд­но и неудо­бо­при­леж­но ка­жет­ся это немощ­ным.

На все злые по­мыс­лы на­до при­зы­вать в по­мощь Бо­га. Хо­ро­шо мо­лить­ся крат­кой мо­лит­вой, сло­ва­ми Свя­щен­но­го Пи­са­ния и по­мыш­лять о смер­ти, ко­гда ду­ша Бо­жи­им ве­ле­ни­ем отой­дет от те­ла. Нуж­но еще и со­кру­ше­ние серд­ца, се­то­ва­ние и плач о гре­хах, ибо сле­зы из­бав­ля­ют нас от веч­ных мук. И это есть луч­шее из всех да­ро­ва­ний че­ло­ве­ко­лю­бия Бо­жия, ко­то­рое при­во­дит к чи­сто­те, бес­стра­стию и люб­ви.

То­гда рож­да­ет­ся внут­рен­няя ра­дость, и лью­щи­е­ся сле­зы са­ми со­бой без уси­лия уте­ша­ют скорб­ную ду­шу, по­доб­но то­му, как мла­де­нец в од­но и то же вре­мя и пла­чет и сме­ет­ся. То­гда об­лег­ча­ет­ся на­па­де­ние от мыс­лен­но­го, неви­ди­мо­го де­мо­на – уми­ре­ние по­мыс­лов и брат­ская ду­хов­ная лю­бовь ко всем лю­дям.

И ко­гда спо­до­бит­ся кто бла­го­да­ти, то­гда мо­лит­ся без тру­да и с лю­бо­вью, бу­дучи под­креп­ля­е­мым и уте­ша­е­мым ею. «И ко­гда воз­дей­ству­ет мо­лит­ва, то­гда дей­ствие ее по­ко­ря­ет се­бе ум, ве­се­лит его и осво­бож­да­ет от пле­не­ния лу­ка­во­го», – ска­зал свя­той Гри­го­рий Си­на­ит.

Ко­гда же ду­ша, по­двиг­ну­тая ду­хов­ным дей­стви­ем, при­бли­зит­ся к Бо­же­ствен­но­му и через непо­сти­жи­мое об­ще­ние упо­до­бит­ся Бо­же­ству, и про­све­тит­ся в сво­их дви­же­ни­ях лу­чом вы­со­ко­го све­та, а ум спо­до­бит­ся ощу­ще­ния бу­ду­ще­го бла­жен­ства, то­гда за­бы­ва­ет и се­бя, и окру­жа­ю­щих, и те­ря­ет, так ска­зать, и спо­соб­ность к са­мо­де­я­тель­но­сти в чем-ни­будь. И в дру­гом ме­сте го­во­рят, во вре­мя мо­лит­вы ум сверх же­ла­ния вос­хи­ща­ет­ся к мыс­лям бес­плот­ным, и ни­ка­кие чув­ства не мо­гут вы­ра­зить се­го. То­гда вне­зап­но воз­жи­га­ет­ся в те­бе ра­дость, язык умол­ка­ет, не в си­лах бу­дучи вы­ска­зать всю сла­дость ее. Из серд­ца из­ли­ва­ет­ся по­сте­пен­но неко­то­рая сла­дость, ко­то­рая неощу­ти­тель­но со­об­ща­ет­ся все­му че­ло­ве­ку: все те­ло его про­ни­ка­ет та­кая ду­хов­ная пи­ща и ра­до­ва­ние, что язык че­ло­ве­че­ский за­бы­ва­ет о всем зем­ном и вме­ня­ет его ни во что. И ко­гда по­доб­ная ки­пя­щая сла­дость со­об­ща­ет­ся и те­лу че­ло­ве­ка, он ду­ма­ет то­гда, что это-то со­сто­я­ние и есть Цар­ство Небес­ное. В дру­гом ме­сте го­во­рит: по­лу­чив­ший ра­дость о Бо­ге не толь­ко не при­леп­ля­ет­ся стра­стя­ми, но и не об­ра­ща­ет вни­ма­ния на свою жизнь.

Лю­бовь к Бо­гу для него до­ро­же жиз­ни, и по­зна­ние Бо­га, из ко­то­ро­го рож­да­ет­ся лю­бовь, для него сла­ще ме­да и со­та. Все это со­сто­я­ние ду­ши нель­зя пе­ре­дать сло­ва­ми, го­во­рит Си­ме­он Но­вый Бо­го­слов. Ка­кой язык ска­жет? Ка­кой ум объ­яс­нит? Ка­кое сло­во вы­ра­зит? Страш­но, по­ис­ти­не страш­но, и вы­ше вся­ко­го сло­ва!

Об­ра­ща­ясь к ли­цу Гос­под­ню, го­во­рит: «Вот Гос­подь со­де­лал ме­ня не толь­ко рав­ным Ан­ге­лам, но и да­же вы­ше их по­ста­вил ме­ня: ибо Он, неви­ди­мый для них и непри­ступ­ный по су­ще­ству, мне вся­че­ски ви­дим и со­еди­ня­ет­ся с мо­им су­ще­ством. Это есть то, о чем воз­ве­ща­ет апо­стол: око не ви­де­ло, ухо не слы­ша­ло, и не при­хо­ди­ло то на плот­ское серд­це (1Кор.11,9). Бу­дучи в та­ком со­сто­я­нии, мо­нах не толь­ко не за­хо­чет вы­хо­дить из кел­лии, но по­же­ла­ет ис­ко­пать под зем­лей пе­ще­ру, чтобы, уеди­нив­шись от всех и от все­го ми­ра, со­зер­цать Бес­смерт­но­го Вла­ды­ку и Со­зда­те­ля. Со­глас­но с ним св. Иса­ак го­во­рит: «Ко­гда че­ло­ве­ку бу­дет сня­то по­кры­ва­ло стра­стей от мыс­лен­ных его очей, он уви­дит Бо­же­ствен­ную си­лу, то ум его при­хо­дит в свя­щен­ный ужас. И ес­ли бы Бог не по­ло­жил пре­де­ла то­му со­сто­я­нию в этой жиз­ни и не на­зна­чил вре­мя, ко­то­рое по­лез­но че­ло­ве­ку про­ве­сти в этом со­сто­я­нии, то сам че­ло­век, ес­ли бы до­пу­ще­но бы­ло та­ко­му со­сто­я­нию про­дол­жать­ся всю его жизнь, ка­жет­ся, ни­ко­гда бы не по­же­лал пре­кра­тить оно­го див­но­го ви­де­ния. Но Бог со­вер­ша­ет так по Сво­ей ми­ло­сти, чтобы на вре­мя ума­ля­лась бла­го­дать Его во свя­тых, дабы мог­ли по­за­бо­тить­ся и о бра­тии, слу­жа им сво­им сло­вом, то есть по­уче­ни­ем о бла­го­че­стии, как го­во­рит св. Ма­ка­рий о тех, кои до­стиг­ли со­вер­шен­ства, что они долж­ны при­но­сить се­бя в жерт­ву от люб­ви и сла­до­сти чуд­ных ви­де­ний.

А мы, непо­треб­ные, ви­нов­ные во мно­гих гре­хах, одер­жи­мые стра­стя­ми, мы недо­стой­ны да­же и слы­шать о по­доб­ных пред­ме­тах. Дабы хо­тя немно­го об­ра­тить вни­ма­ние, ка­ким ока­ян­ством мы объ­яты, ка­ко­му безу­мию пре­да­ем се­бя, при­леп­ля­ясь и при­стра­ща­ясь к ми­ру се­му, скоп­ляя ве­щи тлен­ные, и ра­ди них вда­ва­ясь в за­бо­ты и сму­ты со вре­дом для душ на­ших. И при всем этом ду­ма­ем, что мы бла­го­тво­рим дру­гим и вме­ня­ем то се­бе в по­хва­лу. Но го­ре нам, что не по­зна­ем душ на­ших и не рас­суж­да­ем, к ка­кой мы жиз­ни при­зы­ва­ем­ся, как го­во­рит св. Иса­ак: мир­скую жизнь, скор­би ми­ра или бла­га его и по­кой счи­та­ем мы за нечто важ­ное.

В на­зи­да­ние при­ве­дем здесь несколь­ко на­став­ле­ний пре­по­доб­но­го Ни­ла о борь­бе со стра­стя­ми.

От­цы, го­во­рит он, на­став­ля­ют со­про­тив­лять­ся лу­ка­вым по­мыс­лам, сколь­ко у нас есть си­лы. По­след­стви­ем про­ти­во­бор­ства бу­дут или вен­цы, или на­ка­за­ния. Вен­цы – по­бе­ди­те­лю; му­ки же – со­гре­шив­ше­му и не по­ка­яв­ше­му­ся в жи­тии сем. Со­гре­ше­ние, му­ку за­слу­жи­ва­ю­щее, есть то, по сло­вам Пет­ра Да­мас­ки­на, ко­гда кто по­мысл при­ве­дет в ис­пол­не­ние. Тем, кои твер­до бо­рют­ся и сре­ди силь­ной борь­бы вра­жи­ей не из­не­мо­га­ют, – тем со­пле­та­ют­ся свет­лей­шие вен­цы.

Мы же, зная все из Бо­же­ствен­но­го Пи­са­ния, ес­ли же­ла­ем ис­крен­но по­ра­деть о де­ле Бо­жи­ем, преж­де все­го и на­сколь­ко воз­мож­но уда­лим­ся су­е­ты се­го ми­ра, по­ста­ра­ем­ся ис­торг­нуть стра­сти, со­блю­дая серд­це свое от лу­ка­вых по­мыс­лов и во всем ис­пол­няя за­по­ве­ди Бо­жии, со­хра­няя серд­це. А чтобы блю­сти серд­це, нуж­но все­гда иметь мо­лит­ву. Это пер­вая сте­пень ино­че­ско­го воз­рас­та, а ина­че нель­зя ума­лить стра­стей, ска­зал прп. Си­ме­он Но­вый Бо­го­слов.

О борь­бе со стра­стя­ми чре­во­уго­дия, блу­да, гне­ва и гор­до­сти пре­по­доб­ный Нил учит: «Ес­ли сту­жа­ет, то есть силь­ный и все­гдаш­ний на­пор де­ла­ет на те­бя по­мысл чре­во­объ­яде­ния, пред­став­ляя те­бе раз­лич­ные вкус­ные и до­ро­гие яст­ва, вос­по­мя­ни то­гда пер­вое сло­во Гос­по­да: “Да не ко­гда отяг­ча­ют серд­ца ва­ша объ­яде­ни­ем и пи­ян­ством” (Лк.21,34). И, по­мо­лясь Ему и Его на по­мощь при­звав, раз­мыс­ли о том, что из­рек­ли от­цы: “Сия, – го­во­рят они, – страсть (чре­во­объ­яде­ния) в ино­ках ко­рень все­му злу, а наи­па­че – блу­ду”».

Ве­лик нам по­двиг в борь­бе с ду­хом блуд­ным и крайне тру­ден (лют зе­ло), ибо борь­ба сия объ­ем­лет и ду­шу, и те­ло.

Ко­гда сту­жа­ют нам блуд­ные по­мыс­лы, то­гда на­доб­но ожив­лять в се­бе страх Бо­жий и при­во­дить се­бе на па­мять то, что от Бо­га ни­что не мо­жет быть ута­е­но, ни да­же са­мое тон­кое дви­же­ние сер­деч­ное, и что Гос­подь есть Су­дия и ис­тя­за­тель за все, и за са­мое тай­ное и со­кро­вен­ное, и пред­став­ле­ни­ем сты­да и сра­ма мо­жем от­ра­зить студ­ное и гнус­ное на­ме­ре­ние. В са­мом де­ле, во­об­ра­зим се­бе, что мы за­стиг­ну­ты кем-ли­бо в сквер­но­дей­стве: не по­же­ла­ли ли бы мы то­гда луч­ше уме­реть, неже­ли об­ре­стись в та­ком сра­ме? Глав­ное же, и силь­ное по­бе­до­нос­ное ору­жие про­тив ду­ха нечи­сто­ты со­сто­ит в при­леж­ной мо­лит­ве ко Гос­по­ду Бо­гу, как учат свя­тые от­цы. Мак­сим Ис­по­вед­ник на­став­ля­ет во­ору­жить­ся на блуд­ные по­мыс­лы мо­лит­вой, за­им­ствуя сло­ва для мо­лит­вы у псал­мо­пев­ца Да­ви­да: Из­го­ня­щии мя ныне обы­до­ша мя (Пс.16,11); ра­до­сте моя, из­ба­ви мя от обы­шед­ших мя (Пс.31,7). Прп. Иоанн Ле­ствич­ник, бе­се­дуя о сем же пред­ме­те, пред­став­ля­ет нам об­ра­зец, ка­кой мо­лит­вой по­бо­роть по­мыс­лы блуд­ные: Бо­же, в по­мощь мою вон­ми (Пс.69,2) и се­му по­доб­ное. По­лез­но в этом слу­чае при­зы­вать на по­мощь тех свя­тых, кои из­вест­ны нам осо­бен­ным по­дви­гом сво­им и тру­да­ми в со­хра­не­нии чи­сто­ты и це­ло­муд­рия. Так, Да­ни­ил Скит­ский бра­ту, ра­ту­е­мо­му от блу­да, при­ка­зы­вал мо­лить­ся, при­зы­вая на по­мощь му­че­ни­цу Фо­ма­и­ду, за хра­не­ние це­ло­муд­рия уби­ен­ную, мо­лить­ся же так: «Бо­же, за мо­лит­вы му­че­ни­цы Фо­ма­и­ды, по­мо­зи мне», и бо­ри­мый брат, по­мо­лясь у гро­ба му­че­ни­цы, тот­час из­бав­лен был от блуд­ной стра­сти. Ес­ли брань длит­ся и на­па­де­ние от вра­га не пре­кра­ща­ет­ся, то, встав и про­стер­ши на небо очи и ру­ки, возо­пий к Мо­гу­ще­му спа­сти те­бя, не хит­ро­сло­жен­ны­ми сло­ва­ми, но сми­рен­ным и про­стым ве­ща­ни­ем сим. «По­ми­луй мя, Гос­по­ди, яко немо­щен есмь», и то­гда по­зна­ешь си­лу Выш­не­го, и неви­ди­мых вра­гов неви­ди­мо от­же­нешь. Бей все­гда рат­ни­ки име­нем Иису­со­вым, ибо креп­че се­го ору­жия ты не об­ря­щешь ни на небе, ни на зем­ле.

Еже­ли ко­го-ли­бо то­мит и му­чит дух гнев­ный, пи­тая в нем зло­пом­не­ние и про­буж­дая в яро­сти воз­дать злом и от­ме­тить оскор­бив­ше­му, то вос­по­мянет он сей гла­гол Гос­по­день: Аще не от­пу­сти­те кийж­до бра­ту сво­е­му от сер­дец ва­ших пре­гре­ше­ний их, ни Отец ваш небес­ный оста­вит вам со­гре­ше­ний ва­ших (Мф.18,35;Мк.11,26).

Да бу­дет нам из­вест­но, что ес­ли мы и доб­рые де­ла со­вер­ша­ем, а от гне­ва не воз­дер­жи­ва­ем­ся, то они неугод­ны Бо­гу. Ибо ска­за­но от­ца­ми: «Ес­ли гнев­ли­вый и мерт­во­го вос­кре­сит, мо­лит­ва его не бо­го­при­ят­на». Ска­за­но же сие не в том ра­зу­ме, буд­то бы гнев­ли­вый мо­жет вос­кре­сить мерт­во­го, но для то­го, чтобы по­ка­зать мер­зость его мо­лит­вы. Ве­ли­кая, го­во­рит ав­ва До­ро­фей, и бли­ста­тель­ная по­бе­да над гнев­ным по­мыс­лом в том со­сто­ит, чтобы воз­но­сить мо­лит­ву за бра­та, ко­то­рый оскор­бил нас, взы­вая так: «По­мо­зи, Гос­по­ди, бра­ту мо­е­му (та­ко­му-то) и за мо­лит­вы его по­ми­луй и ме­ня, греш­но­го». Здесь то, что мо­лим­ся за бра­та, есть знак люб­ви к нему и бла­го­рас­по­ло­же­ния; а при­зва­ние его мо­литв в по­мощь се­бе вы­ра­жа­ет на­ше сми­ре­ние.

Долж­но, кро­ме се­го, и бла­го­де­тель­ство­вать ему по воз­мож­но­сти. Так-то и ис­пол­ня­ют­ся сии за­по­ве­ди Гос­по­да: лю­би­те вра­ги ва­ша, бла­го­сло­ви­те кля­ну­щия вы, доб­ро тво­ри­те нена­ви­дя­щим вас, и мо­ли­те­ся за тво­ря­щих вам на­пасть (оби­ду) (Мф.5,44). Ис­пол­ня­ю­ще­му сие Гос­подь обе­щал та­кое воз­да­я­ние, ко­то­рое пре­вы­ша­ет все про­чие обе­то­ва­ния – обе­щал не толь­ко Цар­ство Небес­ное, не толь­ко уте­ше­ние и ра­дость, как про­чим, но сы­но­по­ло­же­ние: Бу­де­те, – ска­зал Он, – сы­но­ве От­ца ва­ше­го, Иже есть на небе­сех (Мф.5,45).

Все доб­рые де­ла долж­ны со­вер­шать­ся для сла­вы Бо­жи­ей, не из тще­сла­вия и че­ло­ве­ко­уго­дия, ибо по­беж­ден­ный ду­хом гор­до­сти – враг сво­е­му спа­се­нию. Нель­зя пре­воз­но­сить­ся есте­ствен­ны­ми да­ро­ва­ни­я­ми, ибо это не тво­им тру­дом до­бы­то, а от Бо­га. И тот, кто в гор­до­сти сво­ей со­про­тив­ни­ком сво­им возы­мел Бо­га, кто мер­зок и нечист пе­ред Ним, по­мыс­ли: где, в чем, ко­гда, и ка­кое мо­жет он об­ре­сти бла­го? От ко­го по­лу­чит ми­лость? И кто очи­стит его? О, страш­но и пред­ста­вить сие! Кто по­ра­бо­тил се­бя гор­до­сти, тот сам и бес, и враг (рат­ник) для се­бя са­мо­го, – тот в се­бе са­мом но­сит ско­рую ги­бель. Да бо­им­ся убо и стра­шим­ся гор­ды­ни; да от­ры­ва­ем ее от се­бя все­воз­мож­но, все­гда па­мя­туя, что без по­мо­щи Бо­жи­ей ни­ка­кое доб­ро не мо­жет быть сде­ла­но, и что еже­ли остав­ле­ны бу­дем от Бо­га, то, как лист ко­леб­лет­ся или как прах воз­ме­та­ет­ся от вет­ра, так и мы бу­дем от диа­во­ла сме­те­ны и по­ру­га­ны и со­де­ла­ем­ся пред­ме­том пла­ча че­ло­ве­ков. Ура­зу­мев сие, все­мер­но пот­щим­ся про­хо­дить жизнь на­шу во сми­ре­нии.

Же­ла­ю­ще­му обу­чить­ся сми­ре­нию, сей бо­же­ствен­ной на­у­ке, го­во­рит свя­той ста­рец: «Во-пер­вых, долж­но ста­вить се­бя ни­же всех, то есть по­чи­тать се­бя ху­же и греш­нее всех че­ло­век, и сквер­нее всех тва­рей, по­то­му что вы­шел из по­ряд­ка, вся­ко­му есте­ству тва­рей ука­зан­но­го, и гор­ше са­мих бе­сов, по­то­му что и они пре­сле­ду­ют нас и по­беж­да­ют. И не долж­ны ли мы по­чи­тать се­бя ху­же всех тва­рей, по­то­му что вся­кая тварь со­хра­ни­ла то, что да­ро­ва­но есте­ству ее Твор­цом, а мы через свои без­за­ко­ния по­те­ря­ли со­вер­шен­ства и на­зна­че­ние, есте­ствен­ные нам по при­ро­де? – По­ис­ти­не и зве­ри, и ско­ты – чест­нее ме­ня, греш­но­го. По­ис­ти­не, я – ни­же все­го, по­то­му что я осуж­ден­ник, и ад уго­то­ван мне еще преж­де мо­ей смер­ти.

Но кто не во­счув­ству­ет и то­го, что греш­ник – гор­ше са­мих бе­сов, яко их раб и по­слуш­ник, и со­жи­тель их, во тьму без­дны сой­ти к ним дол­жен­ству­ю­щий? Во­ис­ти­ну вся­кий, кто во вла­сти бе­сов, гор­ше и зло­счаст­нее их са­мих. С ни­ми низ­ри­ну­лась ты, ду­ша ока­ян­ная, в без­дну! А по­се­му, бу­дучи жерт­вой тле­ния, ада и без­дны, поч­то пре­льща­ешь­ся умом сво­им и по­чи­та­ешь се­бя пра­вед­ной, бу­дучи гре­хов­на, сквер­на и по злым де­лам сво­им бе­со­по­доб­на?.. Увы те­бе, пес нечи­стый и все­сквер­ный, во огнь и тьму кро­меш­ную осуж­ден­ный! Го­ре пре­льще­нию и за­блуж­де­нию тво­е­му, о зло­бесне!»

По­это­му необ­хо­ди­мо по­сто­ян­ное мыс­лен­ное де­ла­ние (мо­лит­ва) и хра­не­ние ума (от злых и лу­ка­вых по­мыс­лов). И это есть воз­де­лы­ва­ние и хра­не­ние рая (Быт.2,15), со­блю­де­ние ве­ры, за­по­ве­дей Хри­сто­вых, по­буж­де­ние к доб­ро­то­лю­бию, сми­ре­нию, кро­то­сти, без­мол­вию внеш­не­му и внут­рен­не­му, и все с рас­суж­де­ни­ем – тре­бу­ет­ся от всех, да­же и от на­хо­дя­щих­ся в ве­ли­кой бо­лез­ни.

По­сто­ян­ная же па­мять о Бо­ге, то есть ум­ная мо­лит­ва, вы­ше всех де­ла­ний и есть гла­ва доб­ро­де­те­лей, как и лю­бовь Бо­жия. Нелест­ный же учи­тель для хри­сти­ан – Бо­го­дух­но­вен­ное Пи­са­ние, в ко­то­ром со­кры­та во­ля Бо­жия.

Та­ким ду­хом пре­ис­пол­не­ны все на­став­ле­ния бла­го­дат­но­го се­го стар­ца, пре­по­доб­но­го Ни­ла Сор­ско­го. Его пи­са­ния пред­став­ля­ют бо­га­тую со­кро­вищ­ни­цу ду­хов­но­го опы­та и мо­гут слу­жить не толь­ко ино­ку, но и вся­ко­му хри­сти­а­ни­ну пре­крас­ным ру­ко­вод­ством к са­мо­по­зна­нию в по­дви­ге очи­ще­ния серд­ца от стра­стей. Сам пре­по­доб­ный о сво­ем «Уста­ве» го­во­рит: «Всем при­клад­но (то есть по­лез­но, нуж­но) иметь сие».

Кро­ме уста­ва, со­хра­ни­лось несколь­ко по­сла­ний пре­по­доб­но­го к его уче­ни­кам. В по­сла­ни­ях к Кас­си­а­ну го­во­рит­ся о борь­бе с по­мыс­ла­ми и о тер­пе­ли­вом пе­ре­не­се­нии скор­бей; в по­сла­нии к Ин­но­кен­тию и Вас­си­а­ну пре­по­доб­ный рас­ска­зы­ва­ет о сво­ей жиз­ни и пред­ла­га­ет раз­лич­ные на­став­ле­ния. В двух по­сла­ни­ях к неиз­вест­ным ино­кам свя­той по­движ­ник за­по­ве­ду­ет па­мя­то­вать о смер­ти и да­ет со­ве­ты, как бо­роть­ся с гре­хов­ны­ми по­мыс­ла­ми.

Пре­по­доб­ный Нил, со­вер­шен­ный инок, рев­ни­тель и под­ра­жа­тель древ­них свя­тых, за­кан­чи­вая свои на­став­ле­ния и пи­са­ния, го­во­рит: «Все, что он пи­сал, он за­им­ство­вал от свя­тых от­цов и под­твер­жда­ет сви­де­тель­ства­ми Бо­же­ствен­ных Пи­са­ний».

Ни­ло­во-Сор­ская Сре­тен­ская пу­стынь, за­штат­ная, на­хо­дит­ся в Нов­го­род­ской гу­бер­нии, Ки­рил­лов­ско­го уез­да, в 15 вер­стах от Ки­рил­ло­ва, при реч­ке Сор­ке.