Обвал на китайском фондовом рынке и девальвация юаня задали весьма драматический контекст предстоящему на нынешней неделе визиту Владимира Путина в Китай и открывающемуся параллельно во Владивостоке Восточному экономическому форуму. Безусловно, все подготовленные соглашения, приуроченные к встрече лидеров России и Китая, будут подписаны. Однако направления, форматы и инструменты экономического взаимодействия наших стран с учетом нарастающих проблем в развитии КНР требуют внимательной экспертизы.

Что происходит сегодня в китайской финансовой системе? Каковы перспективы нашего торгового и инвестиционного сотрудничества с КНР? Эти вопросы согласился обсудить с «Экспертом» Яков Миркин, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО РАН.

— Что стоит за масштабным обвалом китайского фондового рынка? Каковы его непосредственные и фундаментальные причины?

— Лопнул мыльный пузырь. С 9 мая 2014-го по 12 июня 2015 года, то есть чуть больше чем за год, композитный индекс Шанхайской фондовой биржи вырос почти в 2,6 раза. Неудивительно, что к 27 августа он упал примерно на 40%. Нервы розничных инвесторов не выдержали. А их очень много на этом рынке акций, абсолютное большинство. Китайцы, как и другие жители Азии, обожают спекулировать. Тем более что, по сведениям, прилив денег на рынок шел во многом за счет ссуд под обеспечение вновь купленными акциями. Когда рынок начинает падать, цена бумаг летит вниз, залоги в акциях обесцениваются, брокеры начинаю требовать пополнить обеспечение, многие инвесторы не могут этого сделать, у брокеров, которые, в свою очередь, занимали деньги у банков, возникают проблемные долги. И так далее. Все это — классический механизм лопания пузыря, начала финансового кризиса.

— Насколько адекватны антикризисные меры китайских властей — управляемая девальвация юаня, скупка акций на внутреннем рынке, ослабление денежной политики?

— Были и другие меры. Поощрения для розничных и институциональных инвесторов покупать акции, поддержка центральным банком, ограничения коротких продаж, запреты на продажи крупных пакетов акций, снижение процента центральным банком — тоже классика. Все это нужно, все эффективно в «минуты роковые», но пузырь есть пузырь. Можно смягчить то, как рынок приходит к норме, насколько жестко и резко он сдувается, но все-таки он должен к нормализованным ценам прийти. Сначала казалось, что властям удалось стабилизировать рынок после его падения с середины июня до первой декады июля, но ужасы Нью-Йорка, падения американского рынка акций в конце августа, видимо, стали поводом для дальнейшего схлопывания пузыря. «Черный понедельник», 24 августа 2015 года. Б-р-р!

— Каковы неблагоприятные сценарии развития событий в финансовой системе Китая? Насколько уязвим банковский сектор?

— Это никому не известно, потому что непонятен истинный размер плохих долгов в китайских банках. Можно сказать только, что, как в любой полуадминистративной финансовой системе, которая слишком быстро растет, их много. Прогноз — все это будет залито деньгами, Народный банк Китая (центральный банк) включит на полную мощность печатный станок, и максимум того, что мы увидим, это — ускорение инфляции и, может быть, дальнейшая девальвация юаня, хотя и в скромных размерах. Полурыночные системы имеют возможность «растягивать» финансовые кризисы на эмиссионной основе и контролируя цены, хотя и не до бесконечности. В будущем уязвимость финансовой системы Китая станет усугубляться, особенно по мере снижения темпов роста и, если это произойдет, дальнейшего усиления рыночности.

— Руководители РФ и КНР озвучили амбициозные задачи наращивания товарооборота между двумя странами — до 200 миллиардов долларов в год к 2020 году, в том числе до 100 миллиардов — уже по итогам-го (факт прошлого года — 88,4 миллиарда). Однако недиверсифицированный характер взаимной торговли обусловливает чрезвычайную зависимость номинального объема товарооборота от мировых сырьевых цен. По итогам семи месяцев текущего года товарооборот РФ и КНР не дотянул до 38 миллиардов долларов, показав снижение на 29 процентов. ПИИ Китая в РФ по итогам семи месяцев текущего года снизились на 20 процентов. Что стоит за этими непраздничными цифрами — временный конъюнктурный провал или нечто большее? Нет ли ощущения того, что масштабное стратегическое сближение России с Китаем началось именно тогда, когда китайское «экономическое чудо» достигло зенита и начинает трещать по швам?

— Снижение российского экспорта-импорта — это не феномен, связанный с Китаем. Подобные сокращения, где больше, где чуть меньше, в 2014 году проходят по всей линейке стран, как дальнего зарубежья, так и на постсоветском пространстве. Во многом это связано, наверное, со снижением мировых цен на сырье, отчасти — с импортозамещением в связи с девальвацией рубля, а отчасти — с кризисом внутри России. Самые главные проблемы в торговых отношениях с Китаем — это модель «обмен сырья на бусы», модель сырьевого придатка Китая, которая уже вполне сложилась, а также огромный торговый дефицит России в двусторонних отношениях. Грубо говоря, нужно еще понести многомиллиардные затраты, чтобы подвести к Китаю инфраструктуру, которая позволит продавать в эту страну объем сырья, способный покрыть торговый дефицит. И нужно разбираться с ценами, не являются ли они серьезно заниженными в сравнении с поставками в ЕС, — это закрытая информация.

— Одна из прагматических задач сближения РФ с Китаем в условиях санкций западных государств — получение доступа к заемному финансированию в юанях, в том числе офшорных юанях в Гонконге. Каковы реальная емкость и привлекательность этого источника? Каковы его специфические особенности и риски? Складывается впечатление, что пока речь идет в основном о привлечении юаневых связанных кредитов по финансированию проектов, в которых Китай имеет четкую заинтересованность.

— Ответ на этот «составной» вопрос исчерпывается однозначным «да». Речь, по оценке, идет прежде всего о связанных кредитах и других формах инвестиций. По данным на 2013 год от IMF, CDIS — Coordinated Direct Investment Survey, — Гонконг занимает шестое место в мире по объему входящих прямых иностранных инвестиций (1,2 триллиона долларов), Китай — четвертое место (2,3 триллиона долларов). По объему «выходящих» прямых инвестиций у Гонконга девятое место в мире (1,1 триллиона долларов). Китай в топ-десятку прямых инвесторов мира вообще не входит. Так что тут хорошо видно: «китайский мир», в том числе Гонконг, пока скорее поглощает прямые иностранные инвестиции, нежели выдает их наружу. Кстати, это хорошо чувствуется и по настроениям российских инвесторов — скорее вложить, чем получить.

Ни Китая, ни Гонконга среди топ-инвесторов в Россию пока просто нет. Основной объем прямых инвестиций из Гонконга — Британские Виргинские острова, Китай, Нидерланды, Бермуды, США. Офшоры, преимущественно Китай и США.

— К концу текущего года должны быть согласованы рабочие документы и сделаны первые взносы в уставный капитал Нового банка развития, учрежденного странами БРИКС. Утверждены его председатель, представитель Индии и четыре вице-президента от остальных стран-участниц. В будущем году встанет на повестку дня вопрос выдвижения пула пилотных проектов — кандидатов на получение финансирования НБР. Основные приоритеты для первых проектов — они должны быть bankable, четкие, с понятной бизнес-моделью, пригодные для отработки процедур НБР. Лучше всего, чтобы сроки отдачи лежали в горизонте мандата первой команды руководителей — пяти лет. Какие задачи должна ставить перед собой наша страна, участвуя в НБР? Каким образом участие в этих многосторонних институтах может способствовать решению наших внутренних экономических задач?

— Простые задачи — получить как можно больше инвестиций под вменяемые проекты под каким угодно соусом. И наоборот, отдать как можно меньше денег под чужие проекты. У нас огромный дефицит инвестиций. Мы нуждаемся в модернизации экономики. В экономической сфере мы не можем играть в геополитику, в великую державу, нам только предстоит вновь обрести этот статус. Или не обрести.