«Сверхкомфортный» уровень международных резервов для России – $500 млрд, сказала вчера председатель ЦБ Эльвира Набиуллина (цитата по Reuters). Большие резервы нужны, чтобы покрывать значительные оттоки капитала на протяжении 2–3 лет, отметила она, подразумевая тем самым, что в ближайшие годы из международной изоляции Россия едва ли выйдет, но платить по долгам будет. Эта словесная интервенция вместе с опасениями новой эскалации конфликта в Донбассе и удешевлением нефти к вечеру опустила курс рубля к евро (до 63,25) и доллару (55,97).
На то, чтобы вернуть резервы к означенной отметке, ЦБ потребуется порядка трех лет. Это если пополнять резервы нынешними темпами. Если нефть подорожает или возобновится приток иностранных инвестиций извне, на это нужно около двух лет, а в менее благоприятной ситуации – все пять. Набиуллина примерно об этом и говорила, подчеркнув, что, в принципе, достаточным является и нынешний уровень резервов, а их накопление будет плавным и весьма растянутым во времени. Если наращивание резервов (сопровождаемое эмиссией рублей) будет противоречить целям денежно-кредитной политики (т. е. снижению инфляции), то скупка валюты в резервы может быть приостановлена, пояснил позже первый зампред ЦБ Сергей Швецов. Многие СМИ, однако, процитировали Набиуллину не вполне точно, что и взволновало валютный рынок.
Как бы то ни было, регулятор четко обозначил свой среднесрочный «таргет по резервам» – полтриллиона. Основной таргет ЦБ – инфляция, а курс рубля у нас свободен. Фактически это означает, что в условиях удорожания нефти и снижения инфляции ЦБ будет скупать резервы, а в менее благоприятной ситуации – делать передышку. Это означает, что валютный рынок в России оказывается в ситуации асимметричных рисков: удешевление рубля не ограничивается ничем, а вот его сколько-нибудь существенный рост будет сдерживать ЦБ, покупая валюту.
Играть против ЦБ на валютном рынке бесполезно – сопоставимыми с ним резервами, которые можно поставить на кон, участники не располагают. Значит, пока стратегия ЦБ не изменится, банкам, корпорациям и населению неразумно иметь относительно рубля «бычьи» настроения. Теперь все должны стать «медведями». «Если ЦБ говорит, что в условиях санкций намерен скупать такие суммы, другие участники рынка, включая население, могут подумать, что и им следует запасаться валютой», – говорит Сергей Романчук из Металлинвестбанка. И будут правы, добавим мы: рубль сейчас намного дальше от того, чтобы стать подходящей валютой для сбережений, чем даже десятилетие назад.
Однако долларизация сбережений станет существенной проблемой для возобновления экономического роста. Доля валютных розничных вкладов сейчас, по расчетам Альфа-банка, составляет 24% (в общем объеме таких вкладов), а среди корпоративных депозитов доля валютных – 44%. Оба показателя на 6–7 п. п. ниже кризисного максимума во время валютной паники, но на 6–15 п. п. выше уровня 2012–2013 гг. «Инвестирование ресурсов в валюту сейчас представляется более привлекательной стратегией, нежели вложения в реальной сектор», – констатируют аналитики Альфа-банка. И из-за очевидного предпочтения ЦБ слабого рубля (что подтверждается покупкой валюты на рынке и снижением доступности валютного репо) уровень долларизации останется высоким.
Как ни парадоксально, государству, основные доходы которого валютные, слабый рубль выгоден. Он снижает расходы бюджета и даже позволяет уменьшить перечисления в этом году в бюджет из резервного фонда (по оценке Алексея Егорова из Промсвязьбанка, на 300–420 млрд руб.). Финансовые интересы государства и экономические интересы страны очевидным образом расходятся. Но кто говорил, что они обязательно должны совпадать?
