Понедельник, 23 Января 2023 21:18

Свт. Феофана, Затворника Вышенского (1894). Свт. Григория Нисского (после 394). Блж. Феосевии (Феозвы), диаконисы, сестры свт. Григория Нисского (385)

В ми­ру Ге­ор­гий Ва­си­лье­вич Го­во­ров, ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1815 г. в се­ле Чер­нав­ское Ор­лов­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка. В 1837 г. окон­чил Ор­лов­скую Ду­хов­ную Се­ми­на­рию и по­сту­пил в Ки­ев­скую Ду­хов­ную Ака­де­мию. В 1841 г. окон­чил Ака­де­мию и при­нял мо­на­ше­ство с име­нем Фе­о­фан. За­тем пре­по­да­вал в Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной Ака­де­мии (СПДА). В 1847 г. в со­ста­ве Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии был на­прав­лен в Иеру­са­лим, где по­се­тил свя­тые ме­ста, древ­ние мо­на­ше­ские оби­те­ли, бе­се­до­вал со стар­ца­ми Свя­той Го­ры Афон, изу­чал пи­са­ния от­цов Церк­ви по древним ру­ко­пи­сям.

Здесь, на Во­сто­ке, бу­ду­щий свя­ти­тель ос­но­ва­тель­но изу­чил гре­че­ский и фран­цуз­ский язы­ки, озна­ко­мил­ся с ев­рей­ским и араб­ским. С на­ча­лом Крым­ской вой­ны чле­ны Ду­хов­ной Мис­сии бы­ли ото­зва­ны в Рос­сию, и в 1855 г. св. Фе­о­фан в сане ар­хи­манд­ри­та пре­по­да­ет в СПДА, за­тем ста­но­вит­ся рек­то­ром Оло­нец­кой Ду­хов­ной Се­ми­на­рии. С 1856 г. ар­хи­манд­рит Фе­о­фан – на­сто­я­тель по­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле, с 1857 г. – рек­тор СПДА.

В 1859 г. хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Там­бов­ско­го и Шац­ко­го. В це­лях подъ­ема на­род­но­го об­ра­зо­ва­ния епи­скоп Фе­о­фан устра­и­ва­ет цер­ков­но­при­ход­ские и вос­крес­ные шко­лы, от­кры­ва­ет жен­ское епар­хи­аль­ное учи­ли­ще. В то же вре­мя он за­бо­тит­ся и о по­вы­ше­нии об­ра­зо­ва­ния са­мо­го ду­хо­вен­ства, С июля 1863 г. свя­ти­тель пре­бы­вал на Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре. В 1866 г. по про­ше­нию уво­лен на по­кой в Успен­скую Вы­шен­скую пу­стынь Там­бов­ской епар­хии. Но не воз­мож­но­стью по­коя влек­ли к се­бе серд­це вла­ды­ки ти­хие мо­на­стыр­ские сте­ны, они зва­ли его к се­бе на но­вый ду­хов­ный по­двиг. Вре­мя, остав­ше­е­ся от бо­го­слу­же­ния и мо­лит­вы, свя­ти­тель по­свя­щал пись­мен­ным тру­дам. По­сле Пас­хи 1872 г. свя­ти­тель ухо­дит в за­твор. В это вре­мя он пи­шет ли­те­ра­тур­но-бо­го­слов­ские тру­ды: ис­тол­ко­ва­ние Свя­щен­но­го Пи­са­ния, пе­ре­вод тво­ре­ний древ­них от­цов и учи­те­лей, пи­шет мно­го­чис­лен­ные пись­ма к раз­ным ли­цам, об­ра­щав­шим­ся к нему с недо­умен­ны­ми во­про­са­ми, с прось­бой о по­мо­щи и на­став­ле­ни­ях. Он от­ме­чал: «Пи­сать – это служ­ба Церк­ви нуж­ная. Луч­шее упо­треб­ле­ние да­ра пи­сать и го­во­рить есть об­ра­ще­ние его на вра­зум­ле­ние греш­ни­ков».

Свя­ти­тель ока­зал глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства. Его уче­ние во мно­гом род­ствен­но уче­нию стар­ца Па­и­сия Ве­лич­ков­ско­го, осо­бен­но в рас­кры­тии тем о стар­че­стве, ум­ном де­ла­нии и мо­лит­ве. Наи­бо­лее зна­чи­тель­ные тру­ды его – «Пись­ма о хри­сти­ан­ской жиз­ни», «Доб­ро­то­лю­бие» (пе­ре­вод), «Тол­ко­ва­ние апо­столь­ских по­сла­ний», «На­чер­та­ние хри­сти­ан­ско­го нра­во­уче­ния».

Свя­ти­тель мир­но по­чил 6 ян­ва­ря 1894 г., в празд­ник Кре­ще­ния Гос­под­ня. При об­ла­че­нии на ли­це его про­си­я­ла бла­жен­ная улыб­ка. По­гре­бен в Ка­зан­ском со­бо­ре Вы­шен­ской пу­сты­ни.

Ка­но­ни­зи­ро­ван в 1988 г. как по­движ­ник ве­ры и бла­го­че­стия, ока­зав­ший глу­бо­кое вли­я­ние на ду­хов­ное воз­рож­де­ние об­ще­ства сво­и­ми мно­го­чис­лен­ны­ми тво­ре­ни­я­ми, ко­то­рые мо­гут рас­смат­ри­вать­ся ча­да­ми Церк­ви как прак­ти­че­ское по­со­бие в де­ле хри­сти­ан­ско­го спа­се­ния.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ФЕОФАНА ЗАТВОРНИКА

Дет­ство

Ве­ли­кий учи­тель Рус­ской Церк­ви свя­ти­тель Фе­о­фан За­твор­ник, в ми­ре Ге­ор­гий Ва­си­лье­вич Го­во­ров, ро­дил­ся 10 ян­ва­ря 1815 го­да в се­ле Чер­на­ва Елец­ко­го уез­да Ор­лов­ской гу­бер­нии.

Его отец, Ва­си­лий Ти­мо­фе­е­вич Го­во­ров, был свя­щен­ни­ком и от­ли­чал­ся ис­тин­ным бла­го­че­сти­ем. Как вы­да­ю­щий­ся сре­ди ду­хо­вен­ства, он был на­зна­чен на от­вет­ствен­ную долж­ность бла­го­чин­но­го и нес ее в те­че­ние 30 лет, за­слу­жив одоб­ре­ние на­чаль­ства, а так­же лю­бовь и ува­же­ние под­чи­нен­ных. Отец Ва­си­лий был че­ло­ве­ком пря­мо­го и от­кры­то­го ха­рак­те­ра, доб­ро­сер­деч­ный и го­сте­при­им­ный.

Мать, Та­тья­на Ива­нов­на, про­ис­хо­ди­ла из се­мьи свя­щен­ни­ка. Она бы­ла жен­щи­на глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ная и в выс­шей сте­пе­ни скром­ная. Име­ла ти­хий, крот­кий нрав. От­ли­чи­тель­ною чер­тою ее ха­рак­те­ра бы­ла мяг­кость и доб­ро­та серд­ца, осо­бен­но яр­ко вы­ра­жав­ши­е­ся в ее со­стра­да­тель­но­сти и все­гдаш­ней го­тов­но­сти прий­ти на по­мощь вся­ко­му нуж­да­ю­ще­му­ся. От нее Ге­ор­гий уна­сле­до­вал, по сви­де­тель­ству бли­жай­ших род­ствен­ни­ков, неж­ное, лю­бя­щее серд­це и неко­то­рые ха­рак­тер­ные чер­ты лич­но­сти: кро­тость, скром­ность и впе­чат­ли­тель­ность, а так­же чер­ты внеш­не­го об­ли­ка. Счаст­ли­вая по­ра дет­ства свя­ти­те­ля на­по­ми­на­ет по­доб­ный же пе­ри­од в жиз­ни все­лен­ских учи­те­лей – Ва­си­лия Ве­ли­ко­гоГри­го­рия Бо­го­сло­ва и Иоан­на Зла­то­уста, ко­гда древ­ние ма­те­ри-хри­сти­ан­ки в доб­ром се­мей­ном вос­пи­та­нии по­ла­га­ли на­ча­ло бу­ду­щей сла­вы сво­их де­тей.

От от­ца же свя­ти­тель Фе­о­фан уна­сле­до­вал силь­ный и глу­бо­кий ум. Отец-свя­щен­ник ча­сто брал с со­бою сы­на в храм Бо­жий, где он ста­но­вил­ся на кли­ро­се или при­слу­жи­вал в ал­та­ре. При этом раз­ви­вал­ся в от­ро­ке дух цер­ков­но­сти.

Так под муд­рым ру­ко­вод­ством от­ца и неж­ной, лю­бов­ной по­пе­чи­тель­но­стью ма­те­ри при бла­го­че­сти­вой на­стро­ен­но­сти все­го се­мей­ства про­те­ка­ли пер­вые го­ды дет­ства: у ро­ди­те­лей кро­ме Ге­ор­гия бы­ло еще три до­че­ри и три сы­на.

Уче­ба в учи­ли­ще и се­ми­на­рии

На­до ска­зать, что пер­во­на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние от­рок Ге­ор­гий по­лу­чил в ро­ди­тель­ском до­ме: на седь­мом го­ду его на­ча­ли учить гра­мо­те. Отец Ва­си­лий ру­ко­во­дил обу­че­ни­ем и про­слу­ши­вал за­дан­ные уро­ки, а учи­ла де­тей мать. «Еще в дет­стве Ге­ор­гий об­на­ру­жи­вал ум весь­ма свет­лый, пыт­ли­вый, до­ис­ки­ва­ю­щий­ся пер­во­при­чи­ны яв­ле­ний, быст­ро­ту со­об­ра­же­ния, жи­вую на­блю­да­тель­ность и дру­гие ка­че­ства, при­во­див­шие неред­ко в удив­ле­ние окру­жа­ю­щих. Еще бо­лее воз­вы­сил­ся, дис­ци­пли­ни­ро­вал­ся и укре­пил­ся ум его школь­ным об­ра­зо­ва­ни­ем», – пи­шет один из био­гра­фов свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на И.Н. Кор­сун­ский.

В 1823 го­ду Ге­ор­гий по­сту­пил в Ли­вен­ское ду­хов­ное учи­ли­ще. Отец Ва­си­лий устро­ил сы­на на квар­ти­ру к од­но­му из учи­те­лей это­го учи­ли­ща, Ива­ну Ва­си­лье­ви­чу Пе­ти­ну, ока­зав­ше­му бла­го­твор­ное вли­я­ние на маль­чи­ка, по­буж­дав­ше­му от­ро­ка ис­прав­но го­то­вить уро­ки и учив­ше­му его по­слу­ша­нию и бла­го­нра­вию. Нрав­ствен­ный и ду­хов­ный кли­мат в учи­ли­ще был са­мый бла­го­при­ят­ный. Спо­соб­ный, хо­ро­шо под­го­тов­лен­ный от­рок лег­ко про­шел курс ду­хов­но­го учи­ли­ща и через шесть лет (в 1829 го­ду) в чис­ле луч­ших уче­ни­ков был пе­ре­ве­ден в Ор­лов­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию.

Во гла­ве се­ми­на­рии сто­ял то­гда ар­хи­манд­рит Ис­и­дор (Ни­коль­ский), впо­след­ствии из­вест­ный иерарх Рус­ской Церк­ви – мит­ро­по­лит Санкт-Пе­тер­бург­ский и Нов­го­род­ский. Пре­по­да­ва­те­ля­ми бы­ли лю­ди ис­клю­чи­тель­но да­ро­ви­тые и усерд­ные. Так, учи­те­лем сло­вес­но­сти был иеро­мо­нах Пла­тон, впо­след­ствии мит­ро­по­лит Ки­ев­ский и Га­лиц­кий. Фило­соф­ские на­у­ки пре­по­да­вал про­фес­сор Остро­мыс­лен­ский. Ему был обя­зан Ге­ор­гий сво­им осо­бым ин­те­ре­сом к фило­со­фии и пси­хо­ло­гии. Это по­слу­жи­ло при­чи­ной то­го, что он остал­ся в фило­соф­ском клас­се на по­втор­ном кур­се.

В се­ми­на­рии Ге­ор­гий учил­ся так же успеш­но, как и в учи­ли­ще. Имен­но здесь юно­ша впер­вые на­чал со­зна­тель­но ра­бо­тать над со­бой. Уже в это вре­мя его ха­рак­тер­ной чер­той бы­ла лю­бовь к уеди­не­нию. В се­ми­нар­ских ве­до­мо­стях от­ме­ча­лось, что он от­ли­ча­ет­ся «склон­но­стью к уеди­не­нию; на­зи­да­те­лен в об­ра­ще­нии с то­ва­ри­ща­ми; по­да­ет со­бою при­мер тру­до­лю­бия и бла­го­нра­вия; кро­ток и мол­ча­лив».

В го­ды уче­бы в се­ми­на­рии у Ге­ор­гия по­яви­лось необы­чай­ное, все бо­лее воз­рас­та­ю­щее бла­го­го­ве­ние к свя­ти­те­лю Ти­хо­ну За­дон­ско­му. Вме­сте с род­ны­ми он со­вер­шил па­лом­ни­че­ство в За­дон­ский мо­на­стырь, где по­чи­ва­ли мо­щи свя­ти­те­ля, в то вре­мя еще не про­слав­лен­но­го.

Ге­ор­гий Го­во­ров от­лич­но окон­чил се­ми­на­рию и в глу­бине серд­ца меч­тал об ака­де­мии, но не на­де­ял­ся на по­доб­ное сча­стье и уже был за­нят мыс­лью о подыс­ка­нии под­хо­дя­ще­го сель­ско­го при­хо­да. Но неожи­дан­но в 1837 го­ду по­лу­ча­ет на­зна­че­ние в Ки­ев­скую ду­хов­ную ака­де­мию по лич­но­му рас­по­ря­же­нию прео­свя­щен­но­го епи­ско­па Ор­лов­ско­го Ни­ко­ди­ма, несмот­ря на то что рек­тор се­ми­на­рии ар­хи­манд­рит Со­фро­ний не имел в ви­ду Ге­ор­гия и был да­же про­тив, ибо це­нил в уче­ни­ках твер­дое за­учи­ва­ние учеб­ни­ка, чем Го­во­ров не от­ли­чал­ся.

Уче­ба в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии

Ки­ев­ская ду­хов­ная ака­де­мия в те го­ды про­цве­та­ла. Это бы­ло бла­го­при­ят­ное вре­мя как по доб­ро­му нрав­ствен­но­му на­прав­ле­нию жиз­ни ака­де­мии, так и по оби­лию та­лан­тов в про­фес­сор­ской кор­по­ра­ции. Ки­ев­ский мит­ро­по­лит Фила­рет (Ам­фи­те­ат­ров), про­зван­ный за свя­тость жиз­ни Фила­ре­том Бла­го­че­сти­вым, уде­лял боль­шое вни­ма­ние ду­хов­но-ре­ли­ги­оз­ной жиз­ни сту­ден­тов. Рек­то­ром ака­де­мии был в то вре­мя ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий (Бо­ри­сов) – зна­ме­ни­тый цер­ков­ный про­по­вед­ник, чи­тав­ший лек­ции по эн­цик­ло­пе­дии бо­го­слов­ских на­ук. Он при­учал сту­ден­тов го­во­рить про­по­ве­ди экс­пром­том и сам увле­кал слу­ша­те­лей сво­и­ми вдох­но­вен­ны­ми им­про­ви­за­ци­я­ми. Каж­дая лек­ция его и про­по­ведь бы­ли со­бы­ти­ем, про­буж­дав­шим ра­бо­ту мыс­ли и под­ни­мав­шим ду­хов­ный на­строй в сту­ден­че­ской се­мье.

Ин­спек­то­ром Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии с 1838 го­да был ар­хи­манд­рит Ди­мит­рий (Му­ре­тов), чи­тав­ший лек­ции по дог­ма­ти­че­ско­му бо­го­сло­вию. О нем свт. Фе­о­фан со­хра­нил са­мые свет­лые вос­по­ми­на­ния: из всех совре­мен­ных ему иерар­хов его он счи­тал «са­мым да­ро­ви­тым по уму, ши­ро­ко­му об­ра­зо­ва­нию и луч­шим по жиз­ни». Из дру­гих пре­по­да­ва­те­лей осо­бен­но вы­де­лял­ся про­то­и­е­рей Иоанн Ми­хай­ло­вич Сквор­цов, учи­тель ме­та­фи­зи­ки и фило­со­фии. Свя­щен­ное пи­са­ние пре­по­да­вал в то вре­мя мо­ло­дой и да­ро­ви­тый ба­ка­лавр, впо­след­ствии член Санкт-Пе­тер­бург­ско­го ду­хов­но-цен­зур­но­го ко­ми­те­та ар­хи­манд­рит Фо­тий (Ши­рев­ский). Боль­шое вли­я­ние на юно­шей имел так­же про­фес­сор крас­но­ре­чия Яков Кузь­мич Ам­фи­те­ат­ров, у ко­то­ро­го сту­дент Го­во­ров учил­ся глу­бо­кой хри­сти­ан­ской убеж­ден­но­сти, про­сто­те сло­га и яс­но­сти мыс­ли.

По сви­де­тель­ству совре­мен­ни­ков, свя­ти­тель Фе­о­фан имен­но здесь, в Ки­ев­ской ака­де­мии, раз­вил в се­бе спо­соб­ность и лю­бовь к пи­са­тель­ству. Сво­и­ми пись­мен­ны­ми про­по­вед­ни­че­ски­ми тру­да­ми он снис­кал ува­же­ние не толь­ко у со­курс­ни­ков, но и у пре­по­да­ва­те­лей. «Ни­кто луч­ше его не пи­сал, – го­во­рил его со­курс­ник по ака­де­мии мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Ма­ка­рий (Бул­га­ков), – толь­ко по скром­но­сти сво­ей он не мог гром­ко чи­тать сво­е­го со­чи­не­ния».

Бла­го­дат­ное вли­я­ние ока­за­ла на Ге­ор­гия Ки­е­во-Пе­чер­ская Лав­ра, впе­чат­ле­ния от ко­то­рой бы­ли на­столь­ко глу­бо­ки и силь­ны, что свя­ти­тель до кон­ца сво­ей жиз­ни вспо­ми­нал о них с вос­тор­гом: «Ки­ев­ская Лав­ра – незем­ная оби­тель. Как прой­дешь брешь, бы­ва­ло, так и чу­ешь, что за­шел в дру­гой мир».

С раз­ре­ше­ния ака­де­ми­че­ско­го и выс­ше­го ду­хов­но­го на­чаль­ства 15 фев­ра­ля 1841 го­да он при­нял по­стриг с име­нем Фе­о­фан. Чин по­стри­же­ния со­вер­шен был рек­то­ром ака­де­мии ар­хи­манд­ри­том Иере­ми­ей. Вме­сте с дру­ги­ми но­во­по­стри­женны­ми он по­се­тил иерос­хи­мо­на­ха Пар­фе­ния, со­вет ко­то­ро­го вы­пол­нял в те­че­ние всей жиз­ни: «Вот вы, уче­ные мо­на­хи, на­брав­ши се­бе пра­вил, помни­те, что од­но нуж­нее все­го: мо­лить­ся и мо­лить­ся непре­стан­но умом в серд­це Бо­гу. Вот че­го до­би­вай­тесь». 6 ап­ре­ля 1841 го­да тем же Иере­ми­ею, но уже епи­ско­пом Чи­ги­рин­ским в боль­шом Успен­ском со­бо­ре Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры инок Фе­о­фан был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 1 июля – во иеро­мо­на­ха. В 1841 го­ду иеро­мо­нах Фе­о­фан в чис­ле пер­вых за­кон­чил ака­де­мию со сте­пе­нью ма­ги­стра.

На учеб­но-вос­пи­та­тель­ском по­при­ще (1841–1855)

27 ав­гу­ста 1841 го­да иеро­мо­нах Фе­о­фан был на­зна­чен рек­то­ром Ки­е­во-Со­фи­ев­ско­го ду­хов­но­го учи­ли­ща. Ему бы­ло по­ру­че­но пре­по­да­ва­ние ла­тин­ско­го язы­ка в выс­шем от­де­ле­нии это­го учи­ли­ща. Он был за­ме­ча­тель­ным пе­да­го­гом и до­би­вал­ся ве­ли­ко­леп­ных ре­зуль­та­тов. До­сти­га­лось это пу­тем уме­ло­го со­че­та­ния учеб­но­го про­цес­са с нрав­ствен­ным и ре­ли­ги­оз­ным вос­пи­та­ни­ем: «Са­мое дей­стви­тель­ное сред­ство к вос­пи­та­нию ис­тин­но­го вку­са в серд­це есть цер­ков­ность, в ко­то­рой неис­ход­но долж­ны быть со­дер­жи­мы вос­пи­ты­ва­е­мые де­ти. Со­чув­ствие ко все­му свя­щен­но­му, сла­дость пре­бы­ва­ния сре­ди его, ра­ди ти­ши­ны и теп­ло­ты не мо­гут луч­ше на­пе­чат­леть­ся в серд­це. Цер­ковь, ду­хов­ное пе­ние, ико­ны – пер­вые изящ­ней­шие пред­ме­ты по со­дер­жа­нию и по си­ле», – та­ков взгляд са­мо­го свя­ти­те­ля на вос­пи­та­ние де­тей. Бла­го­че­стие, вы­со­кую нрав­ствен­ность, хо­ро­шее по­ве­де­ние он це­нил не ни­же, чем об­ра­зо­ва­ние, ес­ли не вы­ше. В ос­но­ву сво­ей вос­пи­та­тель­ской де­я­тель­но­сти он ста­вил хри­сти­ан­скую лю­бовь: «По­лю­би­те де­тей, и они вас по­лю­бят». За рев­ност­ное ис­пол­не­ние сво­их обя­зан­но­стей мо­ло­дой рек­тор удо­сто­ил­ся бла­го­сло­ве­ния Свя­тей­ше­го Си­но­да.

Недол­го тру­дил­ся отец Фе­о­фан в Ки­ев­ском ду­хов­ном учи­ли­ще. В кон­це 1842 го­да он был пе­ре­ме­щен в Нов­го­род­скую ду­хов­ную се­ми­на­рию на долж­ность ин­спек­то­ра и пре­по­да­ва­те­ля пси­хо­ло­гии и ло­ги­ки. Де­я­тель­ность его в ка­че­стве ин­спек­то­ра бы­ла очень пло­до­твор­на. Чтобы предо­хра­нить вос­пи­тан­ни­ков от празд­но­сти, он рас­по­ла­гал их к физи­че­ско­му тру­ду: к сто­ляр­но­му и пе­ре­плет­но­му ре­ме­с­лу, к за­ня­ти­ям жи­во­пи­сью. В лет­нее вре­мя пред­при­ни­ма­лись за­го­род­ные про­гул­ки с це­лью от­дох­но­ве­ния от уто­ми­тель­ных ум­ствен­ных за­ня­тий. За три го­да пре­бы­ва­ния в Нов­го­ро­де он успел про­явить се­бя как та­лант­ли­вый вос­пи­та­тель и пре­крас­ный пре­по­да­ва­тель хри­сти­ан­ской на­у­ки о ду­ше че­ло­ве­че­ской.

Выс­шее ду­хов­ное на­чаль­ство вы­со­ко це­ни­ло нрав­ствен­ные ка­че­ства и ум­ствен­ные да­ро­ва­ния иеро­мо­на­ха Фе­о­фа­на, и по­то­му в кон­це 1844 го­да он был пе­ре­ве­ден в Санкт-Пе­тер­бург­скую ду­хов­ную ака­де­мию на долж­ность ба­ка­лав­ра по ка­фед­ре нрав­ствен­но­го и пас­тыр­ско­го бо­го­сло­вия. К пре­по­да­ва­е­мым пред­ме­там иеро­мо­нах Фе­о­фан от­но­сил­ся с боль­шим вни­ма­ни­ем и в под­го­тов­ке к лек­ци­ям про­яв­лял вы­со­кую тре­бо­ва­тель­ность к се­бе. Глав­ны­ми ис­точ­ни­ка­ми его лек­ций бы­ли Свя­щен­ное Пи­са­ние, тво­ре­ния свя­тых от­цов, жи­тия свя­тых и пси­хо­ло­гия. Од­на­ко он не по­ла­гал­ся на свои си­лы и по­ка­зал свои лек­ции зна­то­ку ас­ке­ти­че­ских тво­ре­ний, бу­ду­ще­му свя­ти­те­лю Иг­на­тию (Брян­ча­ни­но­ву), ко­то­рый про­чел их и одоб­рил.

В 1845 го­ду отец Фе­о­фан был на­зна­чен по­мощ­ни­ком ин­спек­то­ра ака­де­мии, а за­тем стал чле­ном ко­ми­те­та для рас­смот­ре­ния кон­спек­тов на­ук се­ми­нар­ско­го об­ра­зо­ва­ния. В то же вре­мя иеро­мо­нах Фе­о­фан ис­пол­нял обя­зан­но­сти ин­спек­то­ра ака­де­мии. За рев­ност­ное ис­пол­не­ние этих обя­зан­но­стей он был во вто­рой раз удо­сто­ен бла­го­сло­ве­ния Свя­тей­ше­го Си­но­да, а в мае 1846 го­да – зва­ния со­бор­но­го иеро­мо­на­ха Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры. Он глу­бо­ко был пре­дан де­лу доб­ро­го хри­сти­ан­ско­го вос­пи­та­ния, од­на­ко его влек­ло дру­гое – мо­на­ше­ская уеди­нен­ная жизнь: «…уче­ною долж­но­стью на­чи­наю тя­го­тить­ся до нестер­пи­мо­сти. По­шел бы в цер­ковь да там и си­дел».

Ско­ро пред­ста­вил­ся слу­чай к удо­вле­тво­ре­нию ду­хов­ной по­треб­но­сти от­ца Фе­о­фа­на. В ав­гу­сте 1847 го­да по его соб­ствен­но­му же­ла­нию он был на­зна­чен чле­ном со­зда­ва­е­мой Рус­ской Ду­хов­ной мис­сии в Иеру­са­ли­ме. Вер­нув­шись из Иеру­са­ли­ма в 1854 го­ду в Санкт-Пе­тер­бург, он за свои тру­ды был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та с при­сво­е­ни­ем ему ти­ту­ла на­сто­я­те­ля тре­тье­класс­но­го мо­на­сты­ря, а 12 ап­ре­ля 1855 го­да он был на­зна­чен пре­по­да­вать ка­но­ни­че­ское пра­во в Санкт-Пе­тер­бург­ской ака­де­мии. Кро­ме это­го, он за­ни­мал­ся про­по­вед­ни­че­ством.

В сен­тяб­ре 1855 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­фан по­лу­чил но­вое на­зна­че­ние – на долж­ность рек­то­ра и про­фес­со­ра Оло­нец­кой ду­хов­ной се­ми­на­рии. По по­ру­че­нию на­чаль­ства он дол­жен был за­ни­мать­ся ор­га­ни­за­ци­ей стро­и­тель­ства зда­ния для се­ми­на­рии. Отец Фе­о­фан при­был к на­зна­че­нию в тот мо­мент, ко­гда Оло­нец­кий ар­хи­епи­скоп Ар­ка­дий был вы­зван в Санкт-Пе­тер­бург для при­сут­ствия в Свя­тей­шем Си­но­де. Из-за его от­сут­ствия на от­ца ар­хи­манд­ри­та бы­ли воз­ло­же­ны и епар­хи­аль­ные мно­гие де­ла. В ок­тяб­ре 1855 го­да он опре­де­лен чле­ном Оло­нец­кой ду­хов­ной кон­си­сто­рии. Он и здесь на­шел сфе­ры де­я­тель­но­сти, имев­шие близ­кое от­но­ше­ние к его вы­со­кой ду­хов­ной на­стро­ен­но­сти и ко бла­гу на­се­ле­ния, – это, в первую оче­редь, про­по­ве­до­ва­ние сло­ва Бо­жия и вы­ра­бот­ка мер борь­бы с рас­ко­лом. Од­на­ко глав­ной за­бо­той, от­ве­ча­ю­щей вы­со­ким стрем­ле­ни­ям ду­ши от­ца Фе­о­фа­на, бы­ло все же вос­пи­та­ние уча­щих­ся.

Свя­тая зем­ля. Кон­стан­ти­но­поль

В 1856–1857 гг. отец Фе­о­фан сно­ва по­слан на Во­сток в долж­но­сти на­сто­я­те­ля По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле. По воз­вра­ще­нии от­ту­да ему от­кры­лось но­вое по­при­ще для слу­же­ния Свя­той Церк­ви: в мае 1857 го­да ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да он был на­зна­чен на долж­ность рек­то­ра Санкт-Пе­тер­бург­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Осо­бое вни­ма­ние он об­ра­щал на вос­пи­та­тель­ную ра­бо­ту во вве­рен­ной ему ака­де­мии: он был ру­ко­во­ди­те­лем и от­цом сту­ден­тов и об­ра­щал­ся с ни­ми, как отец со сво­и­ми детьми. Пи­том­цы ака­де­мии до­ве­ря­ли сво­е­му рек­то­ру и сво­бод­но об­ра­ща­лись к нему со все­ми сво­и­ми нуж­да­ми и недо­уме­ни­я­ми. Ар­хи­манд­рит Фе­о­фан уси­лен­но за­ни­мал­ся так­же ре­дак­тор­ской и бо­го­слов­ско-по­пуля­ри­за­тор­ской ра­бо­той. Ему при­хо­ди­лось при­ни­мать мно­го вид­ных уче­ных и знат­ных по­се­ти­те­лей. В день празд­но­ва­ния 50-ле­тия ака­де­мии ее рек­тор был на­граж­ден зна­ком ор­де­на Свя­то­го Вла­ди­ми­ра III сте­пе­ни за от­лич­но-рев­ност­ную и по­лез­ную служ­бу. Недол­го по­сле это­го от­цу Фе­о­фа­ну при­шлось быть рек­то­ром. Все­бла­го­му Про­мыс­лу Бо­жию угод­но бы­ло воз­ве­сти его в сан епи­ско­па.

Но преж­де хо­те­лось бы осве­тить его слу­же­ние церк­ви с еще од­ной сто­ро­ны – с пас­тыр­ской и уче­ной де­я­тель­но­стью загра­ни­цей. Сам отец Фе­о­фан срав­ни­ва­ет свою стран­ни­че­скую жизнь, пол­ную раз­но­об­раз­ной де­я­тель­но­сти, с ша­ром, без трес­ка и шу­ма ка­тя­щим­ся ту­да и сю­да по на­прав­ле­нию со­об­ща­е­мых ему уда­ров. В этих сло­вах его вы­ра­жа­ет­ся по­кор­ность во­ле Бо­жи­ей.

Итак, в ав­гу­сте 1847 го­да иеро­мо­нах Фе­о­фан был на­зна­чен чле­ном со­зда­ва­е­мой Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии в Иеру­са­ли­ме, во гла­ве ко­то­рой сто­ял ар­хи­манд­рит Пор­фи­рий (Успен­ский) – пре­крас­ный зна­ток Во­сто­ка, из­вест­ный цер­ков­ный ар­хео­лог, че­ло­век за­ме­ча­тель­но­го ума и несо­кру­ши­мой энер­гии. 14 ок­тяб­ря 1847 го­да мис­сия от­пра­ви­лась из Пе­тер­бур­га в Па­ле­сти­ну через Ки­ев, Одес­су и Кон­стан­ти­но­поль и 17 фев­ра­ля 1848 го­да бы­ла ра­душ­но при­ня­та в Иеру­са­ли­ме бла­жен­ней­шим пат­ри­ар­хом Ки­рил­лом.

Цель мис­сии опре­де­ля­лась сле­ду­ю­щим кру­гом обя­зан­но­стей:

  • иметь в Иеру­са­ли­ме пред­ста­ви­те­лей Рус­ской Церк­ви и об­ра­зец на­ше­го бла­го­леп­но­го слу­же­ния,
  • пре­об­ра­зо­вать ма­ло-по­ма­лу са­мо гре­че­ское ду­хо­вен­ство, ибо оно пе­ре­жи­ва­ло упа­док нрав­ствен­но­сти, воз­вы­сить оное в соб­ствен­ных его гла­зах и паст­вы,
  • при­влечь к пра­во­сла­вию ко­леб­лю­щих­ся и от­сту­пив­ших от пра­во­сла­вия вслед­ствие недо­ве­рия к гре­че­ско­му ду­хо­вен­ству и вли­я­ния со сто­ро­ны раз­ных ве­ро­ис­по­ве­да­ний.

Кро­ме то­го, мно­же­ство бо­го­моль­цев и па­лом­ни­ков из Рос­сии тре­бо­ва­ли удо­вле­тво­ре­ния тех или иных ре­ли­ги­оз­ных нужд.

Чле­ны Мис­сии име­ли по­сто­ян­ное ме­сто­жи­тель­ство в Иеру­са­ли­ме и, зна­ко­мясь с хри­сти­ан­ским Во­сто­ком, по­се­ти­ли мно­гие свя­тые ме­ста Па­ле­сти­ны, Егип­та и Си­рии. Отец Фе­о­фан тру­дил­ся осо­бен­но усерд­но, неукос­ни­тель­но вы­пол­няя все, что от него тре­бо­ва­ли.

Вме­сте с тем он успе­вал мно­гое сде­лать и для са­мо­об­ра­зо­ва­ния: вы­учил­ся ико­но­пи­си, пре­крас­но изу­чил гре­че­ский язык, ос­но­ва­тель­но – фран­цуз­ский, за­ни­мал­ся ев­рей­ским и араб­ским язы­ка­ми, озна­ко­мил­ся с па­мят­ни­ка­ми ас­ке­ти­че­ской пись­мен­но­сти про­шлых ве­ков, изу­чал биб­лио­те­ки, отыс­кал ста­рин­ные ру­ко­пи­си в древ­ней­шем мо­на­сты­ре Сав­вы Освя­щен­но­го. В Иеру­са­ли­ме отец Фе­о­фан дос­ко­наль­но озна­ко­мил­ся с лю­те­ран­ством, ка­то­ли­че­ством, ар­мя­но-гри­го­ри­ан­ством и дру­ги­ми ве­ро­ис­по­ве­да­ни­я­ми, на де­ле узнал, в чем за­клю­ча­ет­ся как си­ла их про­па­ган­ды, так и сла­бость. В бе­се­дах с ино­слав­ны­ми чле­ны мис­сии рас­кры­ва­ли ис­тин­ность пра­во­сла­вия, но наи­луч­ший, на­гляд­ный при­мер пре­вос­ход­ства сво­е­го ве­ро­ис­по­ве­да­ния они яв­ля­ли сво­ей вы­со­ко­нрав­ствен­ной бла­го­че­сти­вой жиз­нью.

В 1853 го­ду на­ча­лась Крым­ская вой­на, и Рус­ская Ду­хов­ная Мис­сия 3 мая 1854 го­да бы­ла ото­зва­на. Воз­вра­щать­ся на ро­ди­ну при­шлось через Ев­ро­пу. По пу­ти в Рос­сию иеро­мо­нах Фе­о­фан по­бы­вал во мно­гих ев­ро­пей­ских го­ро­дах, и вез­де он осмат­ри­вал хра­мы, биб­лио­те­ки, му­зеи и дру­гие до­сто­при­ме­ча­тель­но­сти. На­при­мер, в Ита­лии, стране клас­си­че­ско­го ис­кус­ства, отец Фе­о­фан как боль­шой лю­би­тель и зна­ток жи­во­пи­си ин­те­ре­со­вал­ся про­из­ве­де­ни­я­ми жи­во­пи­си. В Гер­ма­нии по­дроб­но по­зна­ко­мил­ся с по­ста­нов­кой пре­по­да­ва­ния в учеб­ных за­ве­де­ни­ях раз­лич­ных на­ук, осо­бен­но бо­го­сло­вия. За уче­ные тру­ды и рве­ние к ис­пол­не­нию воз­ло­жен­ных на него обя­зан­но­стей иеро­мо­нах Фе­о­фан все­ми­ло­сти­вей­ше был по­жа­ло­ван 5 мая 1851 го­да ка­би­нет­ным зо­ло­тым на­перс­ным кре­стом.

Опре­де­ле­ние Свя­тей­ше­го Си­но­да от 21 мая 1856 го­да ар­хи­манд­ри­та Фе­о­фа­на на важ­ный и от­вет­ствен­ный пост на­сто­я­те­ля По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле обу­слов­ли­ва­лось тем об­сто­я­тель­ством, что он был хо­ро­шо зна­ком с пра­во­слав­ным Во­сто­ком и был вполне под­го­тов­лен к этой долж­но­сти.

Кон­стан­ти­но­поль­ская Цер­ковь в то вре­мя пе­ре­жи­ва­ла слож­ный пе­ри­од в свя­зи с кон­флик­том меж­ду гре­ка­ми и бол­га­ра­ми. Бол­га­ры от­ста­и­ва­ли свою ре­ли­ги­оз­ную са­мо­сто­я­тель­ность и тре­бо­ва­ли бо­го­слу­же­ния на род­ном язы­ке и пас­ты­рей из сво­е­го на­ро­да. Кон­стан­ти­но­поль­ская пат­ри­ар­хия ка­те­го­ри­че­ски не со­гла­ша­лась на ка­кие-ли­бо уступ­ки. Бол­гар в за­кон­ных тре­бо­ва­ни­ях под­дер­жи­ва­ло ту­рец­кое пра­ви­тель­ство, пред­ста­ви­те­ли за­пад­ных дер­жав и ар­хи­манд­рит Фе­о­фан, снис­кав­ший сво­ей сим­па­ти­ей и ис­крен­ним же­ла­ни­ем по­мочь это­му на­ро­ду боль­шую его лю­бовь к се­бе. Впро­чем, отец Фе­о­фан со все­ми жил в ми­ре: и с бол­га­ра­ми, и с гре­ка­ми, и с чле­на­ми по­соль­ства, и со все­ми со­слу­жив­ца­ми.

Ар­хи­манд­рит Фе­о­фан ис­пол­нил воз­ло­жен­ную на него мис­сию и в мар­те 1857 го­да пред­ста­вил ар­хи­епи­ско­пу Ин­но­кен­тию по­дроб­ный от­чет, об­сто­я­тель­но осве­ща­ю­щий по­ло­же­ние гре­ко-бол­гар­ской рас­при, а так­же рас­кры­ва­ю­щий со­сто­я­ние Во­сточ­ной Пра­во­слав­ной Церк­ви во­об­ще, глав­ным об­ра­зом, Кон­стан­ти­но­поль­ско­го пат­ри­ар­ха­та. Этот от­чет имел боль­шое зна­че­ние впо­след­ствии при об­суж­де­нии гре­ко-бол­гар­ской рас­при Свя­тей­шим Си­но­дом Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

На­хо­дясь за гра­ни­цей, ар­хи­манд­рит Фе­о­фан еще бо­лее усо­вер­шен­ство­вал свое зна­ние гре­че­ско­го язы­ка, что бле­стя­ще про­яви­лось в его пе­ре­вод­че­ской де­я­тель­но­сти. Он со­брал здесь мно­го жем­чу­жин свя­то­оте­че­ской муд­ро­сти в об­ла­сти ас­ке­ти­че­ской пись­мен­но­сти.

17 ап­ре­ля 1857 го­да ар­хи­манд­рит Фе­о­фан был на­граж­ден ор­де­ном Свя­той Ан­ны II сте­пе­ни.

Ар­хи­пас­тыр­ские тру­ды свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на За­твор­ни­ка в Там­бов­ской епар­хии

29 мая 1859 го­да со­сто­я­лось на­ре­че­ние ар­хи­манд­ри­та Фе­о­фа­на во епи­ско­па Там­бов­ско­го и Шац­ко­го. Епи­скоп­ская хи­ро­то­ния бы­ла со­вер­ше­на 1 июня, а 5 июля свя­ти­тель Фе­о­фан всту­пил в управ­ле­ние епар­хи­ей. «Мы уже не чу­жие друг дру­гу, – про­из­нес он, при­вет­ствуя свою паст­ву. – В час на­ре­че­ния, еще не ве­дая вас, я уже всту­пил в об­ще­ние с ва­ми, дав обет Бо­гу и Свя­той Церк­ви вам при­над­ле­жать за­бо­тою, тру­да­ми и да­же сво­ей жиз­нью. Рав­ным об­ра­зом и вы долж­ны опре­де­лить се­бя на вни­ма­ние и, в нуж­ном слу­чае, на по­слу­ша­ние мо­е­му немощ­но­му сло­ву и де­лу по ве­ре и люб­ви. С сей ми­ну­ты у нас доб­ро и зло об­щи».

Мно­го за­бот, тру­дов, раз­но­го ро­да пре­пят­ствий, да­же огор­че­ний ожи­да­ло прео­свя­щен­но­го Фе­о­фа­на на Там­бов­ской ка­фед­ре. Епар­хия бы­ла од­ной из са­мых об­шир­ных и мно­го­люд­ных. Слу­же­ние свя­ти­те­ля про­дол­жа­лось толь­ко че­ты­ре го­да, но за это вре­мя он необык­но­вен­ною кро­то­стью сво­е­го ха­рак­те­ра, ред­кой де­ли­кат­но­стью и участ­ли­вей­шим вни­ма­ни­ем к нуж­дам па­со­мых успел срод­нить­ся со сво­ей паст­вой и при­об­ре­сти все­об­щую са­мую ис­крен­нюю лю­бовь.

Вла­ды­ка Фе­о­фан про­явил се­бя рев­ност­ным слу­жи­те­лем во всех сфе­рах цер­ков­ной жиз­ни. Его вни­ма­ние бы­ло со­сре­до­то­че­но пре­иму­ще­ствен­но не на де­лах внеш­не­го управ­ле­ния, а на ду­ше­по­пе­чи­тель­ном слу­же­нии. Это был ис­тин­ный ар­хи­ерей Бо­жий, ис­тин­ный еван­гель­ский пас­тырь, спо­соб­ный по­ло­жить ду­шу свою за ов­цы своя.

В де­ле ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го про­све­ще­ния огром­ное зна­че­ние при­над­ле­жит цер­ков­но­му про­по­ве­до­ва­нию сло­ва Бо­жия, и по­то­му свя­ти­тель Фе­о­фан по­чти каж­дое бо­го­слу­же­ние со­про­вож­да­ет про­по­ве­дью. Его про­по­ве­ди пред­став­ля­ют со­бой не про­дукт су­хой ум­ствен­ной ра­бо­ты, а жи­вое и непо­сред­ствен­ное из­ли­я­ние чув­ству­ю­ще­го серд­ца. Свя­ти­тель умел так овла­деть вни­ма­ни­ем слу­ша­те­лей, что в хра­ме во­дво­ря­лась со­вер­шен­ная ти­ши­на, вслед­ствие че­го сла­бый го­лос его слы­шен был в са­мых от­да­лен­ных уг­лах хра­ма.

Ос­нов­ную за­да­чу про­по­вед­ни­че­ских тру­дов сам вла­ды­ка яс­но и опре­де­лен­но вы­ра­зил сле­ду­ю­щим об­ра­зом: «Луч­шее упо­треб­ле­ние да­ра пи­сать и го­во­рить есть об­ра­ще­ние на вра­зум­ле­ние и про­буж­де­ние греш­ни­ков от усып­ле­ния, и та­кою долж­на быть вся­кая цер­ков­ная про­по­ведь и вся­кая бе­се­да».

За­бо­тил­ся свя­ти­тель Фе­о­фан и о по­вы­ше­нии об­ра­зо­ва­ния са­мо­го ду­хо­вен­ства. По его хо­да­тай­ству пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом с 1 июля 1861 го­да при Там­бов­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии ста­ли вы­хо­дить «Там­бов­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти». В каж­дом но­ме­ре он по­ме­щал не ме­нее двух про­по­ве­дей. Од­на про­по­ведь бы­ла свя­то­оте­че­ская, а дру­гая – про­из­не­сен­ная им са­мим или кем-ли­бо из там­бов­ских пас­ты­рей.

Пред­ме­том его при­сталь­но­го вни­ма­ния и за­бот бы­ли ду­хов­но-учеб­ные за­ве­де­ния епар­хии: неред­ко вла­ды­ка по­се­щал Там­бов­скую се­ми­на­рию и при­сут­ство­вал на эк­за­ме­нах. За­бо­тил­ся он и о внеш­нем бла­го­устрой­стве ду­хов­но-учеб­ных за­ве­де­ний. Свя­ти­тель мно­го по­тру­дил­ся, дабы от­крыть учи­ли­ще для де­виц из ду­хов­но­го со­сло­вия, од­на­ко са­мо от­кры­тие со­сто­я­лось по­сле пе­ре­во­да вла­ды­ки во Вла­ди­мир.

Свя­ти­тель изыс­ки­вал раз­лич­ные спо­со­бы об­ра­зо­ва­ния про­сто­го на­ро­да. При нем ста­ли дей­ство­вать цер­ков­но­-при­ход­ские шко­лы, в по­мощь им – част­ные шко­лы гра­мот­но­сти, а так­же вос­крес­ные – в го­ро­дах и боль­ших се­лах. Нема­ло бы­ло за­бот и о бла­го­устрой­стве мо­на­сты­рей; осо­бен­но мно­го при­шлось хло­по­тать от­но­си­тель­но Ди­ве­ев­ско­го жен­ско­го мо­на­сты­ря, где в то вре­мя про­изо­шли боль­шие бес­по­ряд­ки. В од­ну из по­ез­док с це­лью обо­зре­ния хра­мов и мо­на­сты­рей сво­ей епар­хии свя­ти­тель Фе­о­фан по­се­тил Вы­шен­скую пу­стынь, ко­то­рая нра­ви­лась ему стро­гим ино­че­ским уста­вом и кра­си­вым ме­сто­рас­по­ло­же­ни­ем.

Чи­ста и воз­вы­шен­на бы­ла част­ная, до­маш­няя жизнь свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на За­твор­ни­ка. Он вел очень про­стой об­раз жиз­ни. Мно­го мо­лил­ся, но на­хо­дил вре­мя и для на­уч­но-ли­те­ра­тур­ной ра­бо­ты. Ред­кие ми­ну­ты до­су­га на­пол­ня­лись ру­ко­де­ли­ем – сто­ляр­ной и то­кар­ной ра­бо­той по де­ре­ву, и толь­ко на ко­рот­кое вре­мя вла­ды­ка вы­хо­дил на про­гул­ку в сад. Вла­ды­ка го­ря­чо лю­бил при­ро­ду, вос­хи­щал­ся ее кра­со­той, во всем ви­дел сле­ды пре­муд­ро­сти Твор­ца. В яс­ную по­го­ду по ве­че­рам на­блю­дал за небес­ны­ми све­ти­лами в те­ле­скоп, и то­гда обыч­но слы­ша­лось из уст аст­ро­но­ма, уми­лен­но­го со­зер­ца­ни­ем необъ­ят­но­го ми­ра: «Небе­са по­ве­да­ют сла­ву Бо­жию».

Ни­кто ни­ко­гда не слы­хал от свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на гроз­но­го сло­ва на­чаль­ни­ка. «Вот про­грам­ма на­чаль­ству­ю­щих всех ро­дов, – со­ве­то­вал вла­ды­ка, – рас­тво­ряй стро­гость кро­то­стью, ста­рай­ся лю­бо­вью за­слу­жить лю­бовь и бой­ся быть стра­ши­ли­щем для дру­гих. Ис­тин­ная доб­ро­та не чуж­да­ет­ся, где долж­но, стро­го­го сло­ва, но оно в устах его ни­ко­гда не име­ет го­ре­чи об­ли­че­ния и уко­ра». До­ве­рие его к лю­дям, в част­но­сти к под­чи­нен­ным, бы­ло без­гра­нич­но. По сво­ей нрав­ствен­ной де­ли­кат­но­сти и бла­го­род­ству ду­ши он бо­ял­ся оскор­бить че­ло­ве­ка да­же на­ме­ком на по­до­зре­ние или недо­ве­рие.

Ле­том 1860 го­да Там­бов­скую гу­бер­нию по­стиг­ла страш­ная за­су­ха, а осе­нью на­ча­лись по­жа­ры в са­мом Там­бо­ве, в уезд­ных го­ро­дах и се­ле­ни­ях. В эти труд­ные для епар­хии вре­ме­на прео­свя­щен­ный Фе­о­фан явил­ся ис­тин­ным Ан­ге­лом-уте­ши­те­лем сво­ей паст­вы и ве­щим ис­тол­ко­ва­те­лем во­ли Бо­жи­ей, про­явив­шей­ся в на­род­ных бед­стви­ях. На­став­ле­ния его по внут­рен­ней си­ле мыс­ли, сер­деч­но­сти и оду­шев­лен­но­сти на­по­ми­на­ют зна­ме­ни­тые сло­ва свя­то­го Иоан­на Зла­то­уста в по­доб­ных слу­ча­ях.

При бли­жай­шем уча­стии епи­ско­па Фе­о­фа­на бы­ло со­вер­ше­но от­кры­тие мо­щей свя­ти­те­ля Ти­хо­на За­дон­ско­го. Про­изо­шло это 13 ав­гу­ста 1861 го­да. «Невоз­мож­но опи­сать ра­до­сти прео­свя­щен­но­го Фе­о­фа­на по это­му слу­чаю!» – пи­шет на­хо­див­ший­ся то­гда в За­дон­ске его пле­мян­ник А.Г. Го­во­ров.

Недол­го там­бов­ской пастве при­шлось быть под управ­ле­ни­ем свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на: 22 июля 1863 го­да он был пе­ре­ме­щен на древ­нюю, бо­лее об­шир­ную Вла­ди­мир­скую ка­фед­ру. В про­щаль­ном сло­ве к пастве епи­скоп Фе­о­фан про­из­нес: «…Все­пра­вя­щая дес­ни­ца Бо­жия, свед­ши нас вме­сте, так со­че­та­ла ду­ши, что мож­но бы и не же­лать раз­лу­че­ния. Но как То­му же Гос­по­ду угод­но бы­ло так по­ло­жить на серд­це тем, в ру­ках ко­их сии жре­бии пе­ре­мен, то на­доб­но бла­го­душ­но по­ко­рить­ся опре­де­ле­ни­ям Бо­жи­им…».

На Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре

В кон­це ав­гу­ста 1863 го­да епи­скоп Фе­о­фан при­был в бо­го­спа­са­е­мый град Вла­ди­мир. Слу­же­ние его на но­вом ме­сте бы­ло еще раз­но­об­раз­нее и пло­до­твор­нее, чем на Там­бов­ской ка­фед­ре. За три го­да слу­же­ния здесь он про­из­нес 138 про­по­ве­дей. «На­род тут боль­но хо­рош… ди­вят­ся. С са­мо­го при­ез­да до­се­ле еще ни од­ной служ­бы не бы­ло без про­по­ве­ди… и слу­ша­ют».

Вла­ди­мир­ская епар­хия весь­ма нуж­да­лась в пра­во­слав­ном мис­си­о­нер­стве, так как гу­бер­ния бы­ла ко­лы­бе­лью рас­ко­ла: скры­ва­ясь из Моск­вы от пре­сле­до­ва­ний пра­ви­тель­ства, рас­коль­ни­ки на­хо­ди­ли здесь при­ста­ни­ще и нема­ло по­сле­до­ва­те­лей. Свя­ти­тель Фе­о­фан пред­при­ни­мал пу­те­ше­ствия в рас­коль­ни­чьи цен­тры епар­хии, где про­из­но­сил по­уче­ния и в са­мой про­стой и до­ступ­ной фор­ме рас­кры­вал несо­сто­я­тель­ность рас­ко­ла как с ис­то­ри­че­ской точ­ки зре­ния, так и по су­ще­ству.

За усерд­ную и пло­до­твор­ную ар­хи­пас­тыр­скую де­я­тель­ность на Вла­ди­мир­ской ка­фед­ре во бла­го Свя­той Церк­ви 19 ап­ре­ля 1864 го­да епи­скоп Фе­о­фан был на­граж­ден ор­де­ном Ан­ны I сте­пе­ни.

Но свя­ти­тель Фе­о­фан же­лал уеди­не­ния, по­коя и ти­ши­ны для то­го, чтобы за­нять­ся тру­да­ми ду­хов­но­го пи­са­тель­ства и тем по­слу­жить Свя­той Церк­ви и спа­се­нию ближ­них. Это­му пре­пят­ство­ва­ла об­шир­ная прак­ти­че­ская де­я­тель­ность. Как епар­хи­аль­ный ар­хи­ерей он обя­зан был за­ни­мать­ся и та­ки­ми де­ла­ми, ко­то­рые не срод­ни бы­ли его ха­рак­те­ру и ча­сто на­ру­ша­ли его вы­со­кое на­стро­е­ние, до­став­ля­ли скорбь его люб­ве­обиль­но­му серд­цу. Свое внут­рен­нее со­сто­я­ние он вы­ра­зил в од­ном из пи­сем: «В де­лах ни­ка­кой труд­но­сти не ви­жу, толь­ко ду­ша к ним не ле­жит». По­со­ве­то­вав­шись со сво­им ду­хов­ным ру­ко­во­ди­те­лем, мит­ро­по­ли­том Ис­и­до­ром, епи­скоп Фе­о­фан по­дал про­ше­ние в Свя­тей­ший Си­нод об уволь­не­нии его на по­кой с пра­вом пре­бы­ва­ния в Вы­шен­ской пу­сты­ни. 17 июля 1866 го­да свя­ти­тель Фе­о­фан по­сле дол­гих ко­ле­ба­ний со сто­ро­ны выс­ше­го на­чаль­ства был осво­бож­ден от управ­ле­ния Вла­ди­мир­ской епар­хи­ей с на­зна­че­ни­ем на долж­ность на­сто­я­те­ля Вы­шен­ской пу­сты­ни. Во вре­мя про­ща­ния ар­хи­пас­ты­ря со сво­ей паст­вой яс­но об­на­ру­жи­лось, ка­кой ве­ли­кой лю­бо­вью поль­зо­вал­ся свя­ти­тель Фе­о­фан в сво­ей епар­хии. По сви­де­тель­ству оче­вид­ца, мно­гие из пред­сто­я­щих в хра­ме об­ли­ва­лись сле­за­ми, ибо со­зна­ва­ли, что уже ни­ко­гда не уви­дят до­ро­го­го им пас­ты­ря.

Вы­шен­ский за­твор­ник

28 июля по­сле мо­леб­на епи­скоп Фе­о­фан от­пра­вил­ся пря­мо на Вы­шу. Сна­ча­ла он по­се­лил­ся в на­сто­я­тель­ских по­ко­ях. Поз­же, к 1867 го­ду, вла­ды­ка пе­ре­се­лил­ся в де­ре­вян­ный фли­гель, спе­ци­аль­но для его про­жи­ва­ния над­стро­ен­ный над ка­мен­ным просфор­ным кор­пу­сом ар­хи­манд­ри­том Ар­ка­ди­ем.

Су­ет­ная долж­ность на­сто­я­те­ля на­ру­ша­ла внут­рен­ний по­кой епи­ско­па Фе­о­фа­на. Вско­ре, 14 сен­тяб­ря 1866 го­да, свя­ти­тель Фе­о­фан по­слал в Свя­тей­ший Си­нод про­ше­ние об уволь­не­нии его от управ­ле­ния Вы­шен­ской оби­те­лью и на­зна­че­нии ему пен­сии. Свя­тей­ший Си­нод удо­вле­тво­рил его прось­бу. Осво­бо­див­шись от за­бот по управ­ле­нию мо­на­сты­рем, прео­свя­щен­ный Фе­о­фан на­чал ве­сти ис­тин­но по­движ­ни­че­скую жизнь. Вме­сте с ино­ка­ми в те­че­ние ше­сти лет он хо­дил ко всем цер­ков­ным служ­бам, а в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни сам со­вер­шал ли­тур­гию со­бор­но с бра­ти­ей. Бла­го­го­вей­ным слу­же­ни­ем епи­скоп Фе­о­фан до­став­лял ду­хов­ное уте­ше­ние всем при­сут­ству­ю­щим в хра­ме. Игу­мен Ти­хон впо­след­ствии вспо­ми­нал: «Ед­ва ли кто из нас, ино­ков вы­шен­ских, ко­гда-ли­бо слы­шал во свя­том ал­та­ре ка­кое сто­рон­нее сло­во из уст свя­ти­те­ля Фе­о­фа­на, кро­ме по­сле­до­ва­ния бо­го­слу­жеб­но­го. И по­уче­ний он не го­во­рил, но са­мое слу­же­ние его пред Пре­сто­лом Бо­жи­им бы­ло жи­вым по­уче­ни­ем для всех».

Ко­гда вла­ды­ка не слу­жил сам, а лишь по­се­щал бо­го­слу­же­ние в хра­ме оби­те­ли, мо­лит­ва его бы­ла в выс­шей сте­пе­ни по­учи­тель­на. Он за­кры­вал гла­за ра­ди со­бран­но­сти ума и серд­ца и весь от­да­вал­ся сла­дост­ной бе­се­де с Бо­гом. Глу­бо­ко по­гру­жен­ный в мо­лит­ву, он как бы со­вер­шен­но от­ре­шал­ся от внеш­не­го ми­ра, от все­го окру­жа­ю­ще­го. Неред­ко слу­ча­лось, что инок, под­но­сив­ший ему в кон­це ли­тур­гии просфо­ру, сто­ял несколь­ко вре­ме­ни, до­жи­да­ясь, по­ка ве­ли­кий мо­лит­вен­ник сни­зой­дет ду­хом в наш доль­ний мир и за­ме­тит его.

Близ­ко по­зна­ко­мив­шись с внут­рен­ним рас­по­ряд­ком оби­те­ли, свя­ти­тель пи­сал Н.В. Ела­ги­ну: «Мне здесь креп­ко хо­ро­шо. По­ряд­ки здесь ис­тин­но мо­на­ше­ские. Из бра­тии есть лю­тые по­движ­ни­ки… об­раз­чик – вось­ми­де­ся­ти­лет­ний ста­рик, ни­ко­гда не при­ся­дет в церк­ви и вор­чит на дру­гих за это. Служб на­бе­рет­ся 8–10 ча­сов. На­чи­на­ют­ся с 3 ча­сов утра. По­след­няя бы­ва­ет в 7 ча­сов ве­че­ра. Пе­ние са­ров­ское».

Как ни ма­ло уде­лял вре­ме­ни прео­свя­щен­ный Фе­о­фан сно­ше­ни­ям с внеш­ним ми­ром, и, в част­но­сти, при­е­му по­се­ти­те­лей, но все же это от­вле­ка­ло его от глав­но­го де­ла, ра­ди ко­то­ро­го он при­шел на Вы­шу. И то­гда яви­лась мысль о пол­ном за­тво­ре, ко­то­рая, впро­чем, осу­ще­стви­лась не вдруг. Сна­ча­ла свя­ти­тель про­вел в стро­гом уеди­не­нии Свя­тую Че­ты­ре­де­сят­ни­цу, и опыт был удач­ным. По­том он уеди­нил­ся на бо­лее про­дол­жи­тель­ное вре­мя – на це­лый год, по­сле че­го уже бес­по­во­рот­но был ре­шен во­прос о пол­ном за­тво­ре.

Уеди­не­ние свя­ти­те­ля ока­за­лось «сла­ще ме­да», и Вы­шу он счи­тал «жи­ли­щем Бо­жи­им, где Бо­жий небес­ный воз­дух». Ча­стич­но рай­ское бла­жен­ство он ис­пы­тал уже здесь на зем­ле, в этом са­мом угол­ке необъ­ят­ной Рос­сии, ко­то­рый во дни жиз­ни свя­ти­те­ля был и во­все за­хо­луст­ным. Но ко­му уж те­перь неиз­вест­ны сло­ва свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка о том, что «Вы­шу мож­но про­ме­нять толь­ко на Цар­ство Небес­ное»?! Или вот еще встре­ча­ют­ся стро­ки в его пись­мах об этом бла­го­сло­вен­ном угол­ке Рос­сии: «Нет ни­че­го на све­те кра­ше Вы­шен­ской пу­сты­ни!» или: «Вы­ша – пре­уте­ши­тель­ная и преб­ла­жен­ная оби­тель… у нас, на­при­мер, рай рас­тво­рен­ный. Та­кой глу­бо­кий мир!» До са­мой сво­ей бла­жен­ной кон­чи­ны свя­ти­тель чув­ство­вал се­бя вполне счаст­ли­вым. «Вы на­зы­ва­е­те ме­ня счаст­ли­вым. Я и чув­ствую се­бя та­ко­вым, – пи­сал он, – и Вы­ши сво­ей не про­ме­няю не толь­ко на Санкт-Пе­тер­бург­скую мит­ро­по­лию, но и на пат­ри­ар­ше­ство, ес­ли бы его вос­ста­но­ви­ли у нас и ме­ня на­зна­чи­ли на него».

Что же скры­ва­лось за этим так на­зы­ва­е­мым «по­ко­ем», за этим за­тво­ром, за этим бла­жен­ством? Ко­лос­саль­ный труд, еже­днев­ный по­двиг, ко­то­рый совре­мен­но­му че­ло­ве­ку и пред­ста­вить немыс­ли­мо, не то что подъ­ять на се­бя. Сам же вла­ды­ка, ума­ляя свои по­дви­ги, со­кры­вая их пе­ред людь­ми по глу­бо­чай­ше­му сми­ре­нию, имея эту доб­ро­де­тель как некий ду­хов­ный фун­да­мент в ос­но­ва­нии ду­ши, в од­ном из пи­сем да­ет та­кую ха­рак­те­ри­сти­ку сво­е­му за­тво­ру: «Ме­ня смех бе­рет, ко­гда ска­жет кто, что я в за­тво­ре. Это со­всем не то. У ме­ня та же жизнь, толь­ко вы­хо­дов и при­е­мов нет. За­твор же на­сто­я­щий – не есть, не пить, не спать, ни­че­го не де­лать, толь­ко мо­лить­ся… Я же го­во­рю с Ев­до­ки­мом, хо­жу по бал­ко­ну и ви­жу всех, ве­ду пе­ре­пис­ку… ем, пью и сплю вдо­воль. У ме­ня про­стое уеди­не­ние на вре­мя».

Наи­глав­ней­шим за­ня­ти­ем свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка бы­ла мо­лит­ва: ей он пре­да­вал­ся в те­че­ние дня и неред­ко – но­чи. В ке­лли­ях вла­ды­ка устро­ил ма­лую цер­ков­ку во имя Кре­ще­ния Гос­под­ня, в ко­то­рой слу­жил Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию во все вос­крес­ные и празд­нич­ные дни, а в по­след­ние 11 лет – еже­днев­но.

На­до ска­зать, свя­ти­тель Фе­о­фан об­ла­дал од­ной из са­мых круп­ных част­ных биб­лио­тек то­го вре­ме­ни, бо­лее чем на­по­ло­ви­ну со­сто­яв­шей из ино­стран­ных книг, ибо он изу­чил несколь­ко язы­ков, бу­дучи шесть лет (1847–1853) на служ­бе в Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии в Иеру­са­ли­ме и по­чти год (1856–1857) в По­соль­ской церк­ви в Кон­стан­ти­но­по­ле в долж­но­сти на­сто­я­те­ля.

Несо­мнен­но, мно­го вре­ме­ни и тру­да по­свя­ща­лось чте­нию как ду­хов­ных, так и свет­ских книг – раз­ных по со­дер­жа­нию: ис­то­ри­че­ских, фило­соф­ских, на­уч­но-есте­ствен­ных, книг рус­ских и за­ру­беж­ных клас­си­ков – Пуш­ки­на, Гри­бо­едо­ва, Шекс­пи­ра. У него име­лись и кни­ги по ме­ди­цине, в ос­нов­ном – по го­мео­па­тии, ана­то­мии, ги­ги­ене, фар­ма­ко­ло­гии.

За­ня­тия вы­шен­ско­го за­твор­ни­ка не огра­ни­чи­ва­лись од­ной мо­лит­вой, бо­го­мыс­ли­ем и чте­ни­ем. Вни­ма­тель­но чи­та­е­мое глу­бо­чай­ше осмыс­ли­ва­лось, до­во­ди­лось до чув­ства и из­ла­га­лось про­сто, до­ход­чи­во и по-бо­го­слов­ски воз­вы­шен­но, с по­дроб­ней­ши­ми изъ­яс­не­ни­я­ми: в ре­а­ли­за­ции пи­са­тель­ских спо­соб­но­стей он ви­дел свое слу­же­ние Церк­ви. В од­ном из пи­сем на­хо­дим та­кие стро­ки: «Пи­сать – это служ­ба Церк­ви или нет?! Ес­ли служ­ба – под­руч­ная, а меж­ду тем Церк­ви нуж­ная; то на что же ис­кать или же­лать дру­гой?»

Зная язы­ки, свя­ти­тель Фе­о­фан за­твор­ник за­ни­мал­ся пе­ре­во­дом. Од­на из са­мых неоце­ни­мых за­слуг в этой об­ла­сти его де­я­тель­но­сти – пе­ре­вод Доб­ро­то­лю­бия с гре­че­ско­го язы­ка. Вла­ды­ка об­ла­дал древни­ми ру­ко­пи­ся­ми во­сточ­ных по­движ­ни­ков. Как дра­го­цен­ные жем­чу­жи­ны со­би­рал он их, бу­дучи на пра­во­слав­ном Во­сто­ке.

От­ве­чая на мно­же­ство пи­сем – по­рой от 20 до 40 в день, свя­ти­тель Фе­о­фан со­дей­ство­вал ду­хов­но­му воз­рож­де­нию совре­мен­но­го ему об­ще­ства. По­ми­мо ду­хов­но-ли­те­ра­тур­ных и на­уч­ных тру­дов, он за­ни­мал­ся ико­но­пи­сью, му­зы­кой, раз­но­об­раз­ным ру­ко­де­ли­ем, вы­ра­щи­ва­ни­ем рас­те­ний на бал­кон­чи­ке, на­блю­де­ни­ем за небес­ны­ми све­ти­лами. По­ми­мо это­го, он сам шил для се­бя одеж­ду.

По­тре­бу­ет­ся несколь­ко стра­ниц для то­го, чтобы толь­ко пе­ре­чис­лить всё то, что бы­ло им на­пи­са­но в за­тво­ре, на­чав­шем­ся в 1873 го­ду и про­дол­жав­шем­ся до са­мой кон­чи­ны, по­сле­до­вав­шей 6 ян­ва­ря 1894 го­да, в день Бо­го­яв­ле­ния Гос­под­ня. Все бо­го­слов­ское на­сле­дие пи­са­те­ля-за­твор­ни­ка про­ни­за­но мыс­лью о спа­се­нии ду­ши.

В ке­лли­ях свя­ти­те­ля-за­твор­ни­ка об­на­ру­же­ны бы­ли по­сле его кон­чи­ны та­кие учеб­ные по­со­бия и ин­стру­мен­ты, как те­ле­скоп, 2 мик­ро­ско­па, фо­то­гра­фи­че­ский ап­па­рат, ана­то­ми­че­ский ат­лас, 6 ат­ла­сов по гео­гра­фии, а так­же по цер­ков­ной и биб­лей­ской ис­то­рии, и дру­гие пред­ме­ты, со­от­вет­ству­ю­щие его за­ня­ти­ям.

К со­жа­ле­нию, из этих пред­ме­тов ни­че­го не уце­ле­ло. Глу­бо­ко скор­бел об утра­те биб­лио­те­ки ар­хи­манд­рит Ар­ка­дий (Че­сто­нов; 1825–1907), на­сто­я­тель Вы­шен­ской Успен­ской пу­сты­ни: он был уве­рен, что биб­лио­те­ка по­сту­пит в Мос­ков­скую ду­хов­ную ака­де­мию, ко­то­рая на­чи­на­ла де­ло о по­куп­ке, и та­ким об­ра­зом ду­хов­ные со­кро­ви­ща ста­нут до­сто­я­ни­ем на­у­ки и ее пред­ста­ви­те­лей и най­дут се­бе до­стой­ное и ши­ро­кое при­ме­не­ние. Од­на­ко биб­лио­те­ка бы­ла при­об­ре­те­на у на­след­ни­ков епи­ско­па Фе­о­фа­на мос­ков­ским куп­цом Ло­се­вым и при­не­се­на в дар мос­ков­ской Ни­коль­ской церк­ви в Тол­ма­чах.

 

 

***

Свя­ти­тель Гри­го­рий, епи­скоп Нис­ский

КРАТКОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ГРИГОРИЯ НИССКОГО

Свя­ти­тель Гри­го­рий, епи­скоп Нис­ский, был млад­шим бра­том свя­ти­те­ля Ва­си­лия Ве­ли­ко­го (па­мять 1 ян­ва­ря). Рож­де­ние и вос­пи­та­ние его сов­па­ло с са­мым раз­га­ром ари­ан­ских спо­ров. По­лу­чив пре­крас­ное об­ра­зо­ва­ние, он был од­но вре­мя на­став­ни­ком крас­но­ре­чия. В 372 го­ду был ру­ко­по­ло­жен свя­тым Ва­си­ли­ем Ве­ли­ким во епи­ско­па го­ро­да Нис­сы в Кап­па­до­кии.

Свя­той Гри­го­рий был твер­дым рев­ни­те­лем пра­во­сла­вия и вме­сте со сво­им бра­том Ва­си­ли­ем Ве­ли­ким бо­рол­ся про­тив ари­ан­ской ере­си, пре­тер­пе­вая го­не­ния со сто­ро­ны ари­ан, ко­то­ры­ми в 376 го­ду был лож­но об­ви­нен в непра­виль­ном упо­треб­ле­нии цер­ков­но­го иму­ще­ства, ли­шен ка­фед­ры и со­слан в Ан­ки­ру. На сле­ду­ю­щий год свя­той Гри­го­рий был вновь за­оч­но низ­ло­жен со­бо­ром ари­ан­ству­ю­щих епи­ско­пов, но про­дол­жал укреп­лять свою паст­ву в пра­во­сла­вии, пе­ре­хо­дя с ме­ста на ме­сто. По­сле смер­ти ца­ря Ва­лен­та (378) был воз­вра­щен на свою ка­фед­ру и с ра­до­стью при­нят сво­ей паст­вой. В 379 го­ду скон­чал­ся брат его, свя­той Ва­си­лий Ве­ли­кий. Свя­той Гри­го­рий тя­же­ло пе­ре­жи­вал по­те­рю сво­е­го на­став­ни­ка. Он на­пи­сал ему над­гроб­ное сло­во и за­кон­чил со­став­лен­ное свя­ти­те­лем Ва­си­ли­ем опи­са­ние ше­сти дней тво­ре­ния, так на­зы­ва­е­мый "Ше­стод­нев". В том же го­ду свя­той Гри­го­рий участ­во­вал в Ан­тио­хий­ском Со­бо­ре про­тив ере­ти­ков, не чтив­ших непо­роч­но­го дев­ства Бо­жи­ей Ма­те­ри, и дру­гих, по­кло­няв­ших­ся Бо­го­ма­те­ри как Бо­же­ству. Он был из­бран Со­бо­ром для обо­зре­ния церк­вей в Ара­вии и Па­ле­стине и утвер­жде­ния пра­во­слав­но­го уче­ния о Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це. На об­рат­ном пу­ти свя­той Гри­го­рий по­се­тил Иеру­са­лим и по­кло­нил­ся свя­тым ме­стам.

В 381 го­ду свя­той Гри­го­рий был од­ним из глав­ных де­я­те­лей II Все­лен­ско­го Со­бо­ра, со­зван­но­го в Кон­стан­ти­но­по­ле про­тив ере­си Ма­ке­до­ния, непра­виль­но учив­ше­го о сущ­но­сти Свя­то­го Ду­ха. На этом Со­бо­ре по ини­ци­а­ти­ве свя­то­го Гри­го­рия был до­пол­нен Ни­кей­ский Сим­вол ве­ры.

Вме­сте с дру­ги­ми епи­ско­па­ми свя­той Гри­го­рий утвер­дил в сане Кон­стан­ти­но­поль­ско­го ар­хи­пас­ты­ря свя­то­го Гри­го­рия Бо­го­сло­ва.

В 383 го­ду свя­той Гри­го­рий Нис­ский был участ­ни­ком Со­бо­ра в Кон­стан­ти­но­по­ле, где про­из­нес сло­во о Бо­же­стве Сы­на и Свя­то­го Ду­ха. В 386 го­ду он сно­ва был в Кон­стан­ти­но­по­ле, и ему бы­ло по­ру­че­но про­из­не­сти над­гроб­ное сло­во по­чив­шей ца­ри­це Пла­кил­ле. В 394 го­ду свя­той Гри­го­рий вновь при­сут­ству­ет в Кон­стан­ти­но­по­ле на По­мест­ном Со­бо­ре, со­зван­ном для ре­ше­ния цер­ков­ных дел в Ара­вии.

Свя­ти­тель Гри­го­рий Нис­ский был пла­мен­ный за­щит­ник пра­во­слав­ных дог­ма­тов и рев­ност­ный учи­тель сво­ей паст­вы, а так­же ми­ло­сти­вый и со­стра­да­тель­ный отец сво­их па­со­мых, за­ступ­ник их пе­ред су­дья­ми; от­ли­чал­ся ве­ли­ко­ду­ши­ем, тер­пе­ни­ем и ми­ро­лю­би­ем.

До­жив до глу­бо­кой ста­ро­сти, свя­той Гри­го­рий Нис­ский мир­но скон­чал­ся вско­ре по­сле Кон­стан­ти­но­поль­ско­го Со­бо­ра. Вме­сте со сво­и­ми ве­ли­ки­ми совре­мен­ни­ка­ми, свя­ти­те­ля­ми Ва­си­ли­ем Ве­ли­ким и Гри­го­ри­ем Бо­го­сло­вом, свя­ти­тель Гри­го­рий Нис­ский имел зна­чи­тель­ное вли­я­ние на цер­ков­ную жизнь сво­е­го вре­ме­ни. Его сест­ра, свя­тая Мак­ри­на, пи­са­ла ему: "Ты из­ве­стен и го­ро­дам, и на­род­ным со­бра­ни­ям, и це­лым об­ла­стям: Церк­ви по­сы­ла­ют и зо­вут те­бя на по­мощь". Свя­ти­тель Гри­го­рий во­шел в ис­то­рию как один из са­мых вид­ных бо­го­сло­вов и де­я­те­лей хри­сти­ан­ской мыс­ли IV ве­ка. Об­ла­дая глу­бо­ким фило­соф­ским да­ром, он по­ни­мал фило­со­фию толь­ко как сред­ство для бо­лее глу­бо­ко­го про­ник­но­ве­ния в под­лин­ный смысл Бо­же­ствен­но­го от­кро­ве­ния.

Свя­той Гри­го­рий оста­вил по­сле се­бя мно­го со­чи­не­ний дог­ма­ти­че­ско­го ха­рак­те­ра, сло­ва и по­уче­ния.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ГРИГОРИЯ НИССКОГО

Чтение жития святителя Григория утешительно для христиан начала XXI века, так как подобно многим из нас он в молодые годы имел теплохладное отношение к вере и лишь спустя годы стал благочестивым христианином и богословом. В его краткой, легко доступной читателю биографии обычно не упоминается тот факт, что благочестивая жизнь его матери Эмилии не казалась юноше особенно привлекательной. Теплые источники веры, обильно питавшие его сестру Макрину и брата Василия, оставляли его равнодушным. В детстве он обладал слабым здоровьем и потому получил хорошее, но несколько бессистемное образование. Похоже, не посещал Афинскую Академию. Погрузившись в изучение греческого и римского классического наследия, после смерти отца он поселился на причитавшейся ему части отцовских имений и не пожелал постоянно заниматься каким-либо делом.

Когда Григорию было около двадцати лет, в монастырь, где служила настоятельницей его мать, были привезены мощи сорока мучеников севастийских, и сестры готовились к торжественной службе в честь перенесения мощей в этот монастырь, расположенный в местечке Анесси в Понте (на территории современной Турции). Мать попросила Григория присутствовать на службе. Он пошел туда, скрепя сердце, но, как только она отвернулась, выскользнул из храма в сад, где рассчитывал переждать, пока окончится служба. Раздраженный, он уснул, и ему приснилось, что хочет вернуться в храм, но сорок вооруженных воинов-мучеников преграждают ему путь при попытке пройти в ворота. Они угрожали ему копьями, и если бы один из их числа не оказал ему милостивого заступления, воины применили бы к нему силу. Григорий проснулся в слезах — настолько ярким было сновидение — и в раскаянии вернулся в храм на службу.

На некоторое время он стал прилежным прихожанином и даже чтецом, ежедневно читал в храме положенные отрывки из Библии, но вскоре оставил это занятие, чтобы попробовать свои силы в риторике, подобно своему отцу, бывшему преуспевающим юристом. Друг будущего святого, Григорий Назианзин, который вместе с Василием уже успел связать себя обетами целомудрия и служения Церкви, писал ему: “Итак, ты решил называться ритором, а не христианином”. Знаешь, друг мой, не нужно долго на этом задерживаться. Лучше протрезвей, пока не поздно, снова стань самим собой и проси прощения у Бога и братьев-христиан”. Риторика, по словам Григория Назианзина, ведет к “неблагородной славе”. Кажется, это письмо не произвело на Григория большого впечатления. Несколько лет он старался сделать карьеру ритора, после чего женился на красавице по имени Теособия. О ней мало что известно. Похоже, они с Григорием прожили вместе как муж с женой весьма недолгое время, хотя она, возможно, и оставалась в его доме до конца своих дней. Двадцать лет спустя она умерла, оплакиваемая всеми, и святитель Григорий Назианзин воспел ее, назвав “славой Церкви, украшением Христа, помощницей нашего поколения, надеждой жен, прекраснейшей и славнейшей из всех верных”.

Долгие годы после этого брака Григорий оставался в Кесарии, проживая наследство, занимаясь чтением и написанием сочинений, но чувствовал себя “щепкой, плывущей по течению”, как он сам признавался Григорию Назианзину. Он все еще испытывал неуверенность, сомневался в своей вере, в своем будущем и в себе самом. В это время Василий пригласил его в Ибору пожить в лесу в основанной им общине. Именно здесь, как утверждает церковный историк Роберт Пэйн, “его религиозность усилилась, и к нему стало приходить ощущение вечной благости Божией и тленности всего сущего”. Здесь он написал свою первую книгу “О Девстве”, в которой говорится о скоротечности земного брака, родовых муках, о горечи потери ребенка и отчаянии при потере супруги. (Читатель задается вопросом, приходилось ли автору в браке самому терять любимое дитя, настолько правдоподобно он описывает боль матери.) Он противопоставляет всему этому безбрачную жизнь, чистоту целомудренной души и ее способность достичь Неба.

Священство он принял, вероятнее всего, около 362 года, в возрасте приблизительно двадцати семи лет и, возможно, в Иборе. Годы священства он провел тихо, живя в Понте, и лишь в 371 или 372 году помимо своей воли оказался на виду всей Церкви: его брат, Василий (теперь уже епископ Каппадокии), вынудил его стать иерархом Ниссы, малоизвестного небольшого селения в десяти милях от Каппадокии. Каппадокийская епархия, в свое время огромная и влиятельная, была намеренно поделена на части императором-арианином Валенсом с целью ослабить власть и авторитет святителя Василия. Василий отчаянно старался укрепить свою урезанную епархию в борьбе с соседом — еретиком Анфимом, епископом Тианы, и другими ставленниками ариан. Для этого он спешил устраивать новые епископские кафедры, открывая их, как только находились люди, способные их занять. И его друг Григорий Назианзин, и брат Григорий Нисский вынуждены были уступить его настойчивости и начать епископское служение, и оба были в связи с этим откровенно несчастны. Григорий Нисский потом говорил, что день посвящения в сан епископа был самым ужасным днем его жизни.

Святитель Василий часто жаловался на “полную простоту ума” Григория. Один из дошедших до нас эпизодов из их жизни обезоруживает своей слишком явной человеческой слабостью: Григорий как-то обнаружил, что Василий ожесточенно ссорится с их дядей, епископом Понта, по вопросам церковной политики. Зная силу характеров обоих, Григорий понял, что просто так помирить их не удастся. Тем не менее, он очень хотел положить конец этой борьбе. Он, ничтоже сумняшеся, написал святителю Василию три письма от имени дяди — его оппонента, в которых тот якобы просил о прощении и примирении. Святитель Василий поверил в их подлинность, но когда дядя горячо опроверг факт написания им этих писем, Василий с гневом укорил Григория: “Невозможно спорить с тобой в письме. Как мне наказать тебя, как ты того заслуживаешь, за крайнюю простоту твоего ума? Ты трижды попал в ловушку. Три раза ты позволил себе оказаться в западне. Фактически, ты подделал это письмо и принес его мне как бы от достойнейшего из епископов — нашего с тобой дяди, — и ты пытался обмануть меня! Не понимаю, зачем ты все это делаешь! Я получил это письмо как бы от самого епископа, считая, что ты лишь доставил его мне, да и как я мог думать иначе? Я был в восторге, показывал письмо друзьям, благодарил Бога за такую милость. А теперь обман раскрыт, епископ сам подтвердил, что не является его автором... И вот я пишу тебе, чтобы отругать тебя за необыкновенную простоту, каковая, по моему мнению, не подобает христианину, тем более в данном случае. Умоляю тебя в будущем думать, что делаешь, и не заставлять меня расхлебывать последствия твоих действий — я говорю сейчас предельно откровенно, поскольку ты не достоин решать великие дела”.

Тот факт, что Василий вообще поставил его епископом, показывает, как отчаянно он нуждался в православных иерархах. Уж он-то знал, насколько его брат не пригоден к исполнению обязанностей епископа. Григорий, не способный управлять и привести в порядок свою осажденную арианами епархию, вскоре запутался окончательно. Он призвал местный синод, состоявший из епископов окрестных провинций, оказать поддержку брату в его борьбе за Православие, но не смог действовать, как того требовала ситуация, и синод начал наносить по нему удары. Через три года после принятия им сана епископа человек по имени Филокарес, при поддержке правителя Понта, обвинил его в растрате епархиальных фондов. И хотя ложность этого обвинения была потом доказана, ариане уже были настроены против него и стремились завладеть его епархией. Григорий, болевший в то время плевритом, был взят под стражу и закован в цепи. Он должен был предстать перед церковным судом, но, как пишет Пэйн, “сбежал, что характерно”. Просто ушел от стражников в леса, потом годами скрывался в отдаленных имениях своих друзей. Синод епископов поспешил сместить его с кафедры. Епископский сан был возвращен ему лишь после смерти императора Валенса в 378 году. На следующий год умер его брат Василий, и Григорий остро чувствовал боль потери. Но, с другой стороны, теперь он, кажется, был свободен от прозябания в тени одного из поистине величайших иерархов в истории Церкви. Перед ним открывалась перспектива плодотворной деятельности.

Уже на протяжении многих лет Григорий писал, и его слово имело отклик в сердцах людей. Одно из самых прекрасных его произведений — это житие его сестры, преподобной Макрины, скончавшейся через несколько месяцев после смерти святителя Василия. Это одно из самых волнующих произведений житийного жанра. Автор рассказывает о последних днях жизни святой Макрины, своих долгих разговорах с ней о жизни, смерти и грядущем воскресении. Еще одна из его известных работ называется теперь “Великий Катехизис или Разговор о Религиозном Воспитании" — запись его неформальной беседы с катехизаторами в Ниссе. Его перу также принадлежат два пространных опровержения ересей Евномия и Апполинария, произведение под названием “Жизнь пророка Моисея", проповеди, очерки в похвалу различных святых и множество писем — около двадцати из них дошли до нас. Несмотря на то, что жизнь его была исполнена печали и сомнений, в глубине его души всегда цвела надежда, и сам он был мистиком. В его произведениях неизменно возникают и повторяются мотивы общего для них со святителем Василием восхищения природой, любви к истинному, богоподобному образу человека до грехопадения и после всеобщего Воскресения, надежды на спасение любовью Божией и Его милосердием. Не имея, в отличие от Василия, систематического, строго классического образования, он черпал из более скромного источника самообразования, и нашел свой драгоценный родник. Его обвиняли в склонности к универсализму, вере в восстановление всего и вся во Христе в последний день. Однако его работы Церковь никогда не предавала анафеме, как в случае с Оригеном. Вероятно, причина в том, что уже после первого прочтения становится ясно, что эта склонность проистекает не из рациональной философии, более всего озабоченной оправданием самой себя, а из сердца, преисполненного любовью к творению. Он не читает лекций, а уносит зачарованного собеседника на крыльях своего вдохновения. Чистота, вера, любовь к молитве, любовь к Богу - все его работы пронизаны жаждой Божественного Присутствия; пусть он и не стоял на земле так же твердо как святитель Василий, он восполнил этот недостаток ощущением Неба, наполняющего каждое мгновение повседневной жизни.

Произведения Григория исполнены подлинной духовности, и его современники это понимали. Григорий присутствовал на Антиохийском Соборе, рассматривавшем ереси Мелетия, и по просьбе участников Собора ездил в Палестину и Аравию для умирения нестроений, возникших в связи с этой ересью. Участвовал он и в работе Второго Вселенского Собора, созванного в 381 году в Константинополе. Собравшиеся говорили о нем как о “великом столпе Церкви”. В те времена быть на стороне Григория считалось достаточным доказательства того, что ты являешься истинно православным, и именно на этом Соборе было окончательно ниспровергнуто арианство. Помимо этого, многие считают, что Григорий мог быть автором той части Символа Веры, в которой говорится о Святом Духе: эта часть была добавлена к основному тексту Символа Веры на Втором Вселенском Соборе. Он был близким другом многих великих мужей и жен того времени: свят. Мелетия Антиохийского, св. Иеронима и св. Олимпиады, дружившей со свят. Иоанном Златоустом. Он заслужил уважение к себе точными, прекрасно выраженным формулировками и объяснением Православной веры, и уважение это было так велико, что в 787 году участники Седьмого Вселенского Собора, оглядываясь на прошедшие с тех времен пять столетий жизни Церкви, восславили его и назвали “отцом Отцов”. В каком-то смысле он оказался на месте Василия, а в чем-то и пошел дальше него.

Умер святитель Григорий примерно в 395 году, день его памяти празднуется 10 января.

Евлогите! Благословите! Путеводитель по святым местам Греции

См. так­же: "Жи­тие свя­то­го от­ца на­ше­го Гри­го­рия, епи­ско­па Нис­ско­го" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

 

 

***

Бла­жен­ная Феосевия (Фе­о­з­ва) диа­ко­ни­са

Бла­жен­ная Фе­о­з­ва диа­ко­ни­са бы­ла род­ной сест­рой свя­тых Ва­си­лия Ве­ли­ко­гоГри­го­рия Нис­ско­го и Пет­ра, епи­ско­па Се­ва­стий­ско­го. Она бы­ла дев­ствен­ни­цей и слу­жи­ла Свя­той Церк­ви диа­ко­ни­ссой, уха­жи­ва­ла за боль­ны­ми, раз­да­ва­ла пи­щу стран­ни­кам, вос­пи­ты­ва­ла си­рот и го­то­ви­ла жен­щин ко Свя­то­му Кре­ще­нию. Ко­гда брат ее, свя­той Гри­го­рий Нис­ский, был в из­гна­нии три го­да, свя­тая Фе­о­з­ва на­хо­ди­лась при нем и раз­де­ля­ла все невзго­ды ски­таль­че­ской жиз­ни. Скон­ча­лась свя­тая Фе­о­з­ва в 385 го­ду, свя­ти­тель Гри­го­рий Бо­го­слов по­чтил па­мять ее по­хваль­ным сло­вом.

Дополнительная информация

Прочитано 391 раз

Календарь


« Март 2024 »
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
        1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

За рубежом

Аналитика

Политика