Что значит следовать традициям в жизни народа, нации? — Вер­ность тра­дициям соединяет будущее нации и их прошлое через настоя­щее. Традиция придаёт жизни нации смысл.

Обе революции радикальны не только тем, что затронули все сфе­ры чело­веческого существования, ниспровергая старые и воздвигая новые: политиче­ский режим, экономический строй и государствен­ный уклад. Но самое главное — обе революции стремились перевер­нуть традиционное мировоззрение, ду­ховный мир, который обеспечи­вает сознание и сохранение национальной культуры.

Чего меньше всего сохранилось от традиций после революции 1917 года? Это внутренний мир, система идеологических отношений, то есть политическая и художественная культура. В то же время тер­риториальная целостность госу­дарства была восстановлена, но поня­тие «Россия» оказалось упраздненным. На её месте возник Советский Союз. На смену понятию «русский народ» пришло — советский чело­век, советский народ, советская власть.

Дальнейшее развитие России, в том числе и победа в Великой Отечествен­ной войне, последующее восстановление разрушенного на оккупированных территориях хозяйства, научно-техническая модер­низация 60-70-х годов, кос­мос, ракетно-ядерная мощь, словом — превращение России в сверхдержаву бы­ло результатом соединения русских традиций и революционной энергии, кото­рая всегда и везде имеет своим источником большие надежды, веру масс в ре­альную возможность жить лучше.

Давайте вспомним, какие традиции хозяйственно-экономических отноше­ний сохранились в советское время? Надо отметить очевидное преимущество, которое оказывалось обычаем, законом и властью производителю по сравнению с посредником, заводчику, фабриканту, мастеровому, а не купцу, стряпчему или ростовщику. В русской жизни деньги никогда не играли доминирующей роли в качестве источника развития, его стимулом служила власть и обычаи. Поэтому не кредит или долг был источником капиталовложений, как это имело место в Европе и Новом Свете, а накопление, не банки, а сберегательные кас­сы.

На протяжении 300 лет существования русской промышленности, начало которой положил Пётр I, её основой, стержнем всегда были крупные и средние предприятия, по преимуществу казённые, а не мелкий бизнес, монополия, а не конкуренция, экономические отноше­ния, основанные на аренде имущества, принадлежащего государству, а не изначальной приватности, порожденной спе­куляцией.

Теперь несколько слов о налогах. Их система исходила из того очевидного факта, что русское самосознание, отдающее предпочтение прямым налогам перед косвенными, не видит ничего выдающегося в том, чтобы гражданин был налогоплательщикам сам по себе. Раньше налоги уплачивали преимущественно ассоциации, юридические лица, а не индивиды, лица физические. Можно доба­вить к этому, что логика подсказывает еще одну особенность русской налоговой системы перед западной – при этих условиях её базой должны быть не доходы, источники и размеры которых не один фиск не в состоянии обнару­жить, а рас­ходы, которые невозможно сохранить в тайне.

В сфере политических традиций, присущих России, следует ука­зать на от­сутствие в ее истории того, что в Европе именуют гра­жданским обществом, то есть системы самостоятельных институтов, отчужденных и противостоящих го­сударственным институтам. Рус­ское общество никогда не было гражданским обществом, а русское государство – надстройкой или «ночным сторожем» при нём. Для это­го у России нет главных условий, которые всегда имелись в на­личии в Европе и на известном этапе в Северной Америке, – избытка денег и населения. Наоборот, Россия всегда испытывала дефицит в этих спе­цифических ресурсах, являющихся основным материалом для строи­тельства гражданского общества. Вот почему русская традиция состо­ит не в противопоставлении госу­дарства и гражданского общества, а в их слиянии, не в противоречиях между го­родом и деревней, их в Рос­сии никогда не было, а в их взаимном дополнении, не в эгоистиче­ском индивидуализме, а в преимуществах, которые приобретают различ­ные виды коллективизма.

В личной жизни род и семья, а не индивид; не обособленный труд, а ар­тель; общинная форма организации поселений и соборность в государственном устройстве и управлении, где неприемлема фор­мальная демократия, в которой интерес 51 процента перевешивает интерес 49 процентов, которым можно пре­небречь. Наконец, без­условная авторитарность, а если необходимо – и диктату­ра верховной власти, соединенная с практически ничем не ограниченным мест­ным самоуправлением общин. Идеал не в сухом законничестве, не в судей­ских тяжбах, не в правах, а в справедливости, в принципиальном, ис­креннем отрица­нии лжи, в обязанностях. Нашим девизом всегда бы­ло: «Не в силе Бог, но в правде»[1].

Результатом этих особенностей в России явился специфический жизнен­ный уклад, такие социально-экономические формы существо­вания и духовно-нравственные основы, которые отдают предпочтение не уровню жизни, а каче­ству жизни, которое определяется величиной и направлением расходов, сред­ствам и ресурсам, концентрируемым государственной властью.

После 1991 года при Президенте России Б.Ельцине все эти тради­ции раз­рушились. Власть многие годы не сплачивала нацию в общей борьбе, а создава­ла бесконечные поводы для всевозможных конфлик­тов. Она не раскрывала но­вые возможности для использования имею­щихся в наличии производительных сил и интеллектуальных ресур­сов, она, словно, обезумевший Молох, обращала их в прах.

Печальные результаты реформ 90-х годов обусловлены не только ошибоч­ным стратегическим замыслом их проведения, но и отсутстви­ем у них нрав­ственной основы. Может ли считаться справедливым нынешнее общество, в ко­тором более трети населения живёт за чер­той бедности, а 10% его граждан вла­деют 90% национального до­хода страны?

Оказалась битой и ставка на идеологию индивидуализма и служе­ния дол­лару, а также попытки заменить «национальную» идею накоп­лением капитала. Этот эксперимент привёл лишь к негативным на­строениям в общественном сознании: противостоянию общества и государства, восприятию населением го­сударственных институтов как реальных или потенциальных врагов.

Расхождения между словом и делом в повседневной жизни неко­торых рос­сийских политиков воспринимаются сегодня в обществен­ном сознании как пря­мой обман. Общество можно успокоить только одним способом – восстановле­нием справедливости. Вместе с тем по­ка в обществе сохраняется потребность в справедливости, у него есть будущее. Оздоровление государства можно и нужно строить с оздо­ровления системы нравственных ценностей в обществе.

Более тысячи лет мораль и этика в России во многом определя­лись пози­тивным влиянием Православия. Свою территориальную це­лостность и государ­ственность Россия отстаивала не только ради за­щиты Отечества и государя, но и православной веры. Советской си­стеме дорого обошлось отрицание нрав­ственных ценностей Право­славия. Реальное отношение населения к религии долгое время оста­валось закрытой для исследователей темой. Однако уже в 80-х годах XX века стал очевиден интерес людей к религиозным ценностям. В «перестроечные» годы произошли существенные изменения во взаимоотношен­иях государства и Церкви, а в XXI веке усилиями Патриар­хов Алексия II и Ки­рилла началось тесное соработничество Церкви и государства в решении слож­нейших проблем России.

Возвращаясь к теме двух революций в истории России, возникает законо­мерный вопрос: «Почему историческая закономерность, пред­полагающая посту­пательные свойства революции, дала сбой, породи­ла процесс, чреватый де­градацией, разложением и распадом?» Причи­ны такой мутации, с моей точки зрения, были выращены в самой Рос­сии.

Прежде всего большие ожидания, господствовавшие в обществе в середине 80-х годов и давшие первоначальный толчок революционно­му движению, про­будили как социальные слои, готовые к творчеству, к положительному участию в строительстве новых отношений (как оказалось – достаточно безынициатив­ные), так и силы, стремившиеся весьма активно к одному лишь разрушению.

Ожило и пришло в движение то, что было создано вопреки рус­ским тради­циям – сепаратисты – чиновники, выпестованные властью в союзных и авто­номных республиках, этнические шовинисты, вос­питанные советской школой и вузом, и, наконец, расплодившийся во множестве «мыслящий пролетариат», у которого, как известно «нет Отечества»[2].

Распад государственной власти, утрата социальной общности и их след­ствие – дезорганизация экономики и деградация культуры, – произошли из-за того, что ведущая роль в революции 1991 года доста­лась прозападнической ин­теллигенции, хронически и неизлечимо больной ксенофилией – любовью к чу­жому. И если в предыдущую ре­волюционную эпоху события заставляли руково­дящие силы говорить одно, а делать другое, клясться в верности мировой рево­люции, а строить национальное государство, толковать о его скором умирании, а на деле укреплять его элементы, то теперь слова не разошлись с де­лами. Фан­томы, дремавшие в прежнем строе, химеры, содержавшие­ся в его законодатель­стве, призраки, бродившие в его сознании, ожили и пришли в движение.

Однако генетические разрушители российской государственно­сти, тради­ций, нравственности и культуры, прежде всего засевшие в электронных сред­ствах информации, начали встречать в обществе должный организованный от­пор. На смену раболепному влечению к чужому постепенно приходит, особенно в сознании молодёжи, ин­терес к своему. В голове, сердце и душе многих из ны­нешнего поколе­ния воскреснет «любовь к родному пепелищу и любовь к отече­ским гробам»[3], поэтому политику легкомысленного отрицания традиций выс­шие институты власти должны сменить на их настойчивое, последовательн­ое и повсеместное утверждение.

Большую работу в этом направлении проводит Всемирный Рус­ский Народ­ный Собор, Главой которого является Святейший Патри­арх Московский и всея Ру­си Кирилл. Ещё в 2014 году, на XVIII ВРНС, он сказал: «Мы должны взять из раз­личных исторических пе­риодов всё по-настоящему значимое и ценное. Нам нужен великий синтез высоких духовных идеалов древней Руси, государственных и культурных достижений Российской империи, социальных императи­вов солидар­ности и коллективных усилий для достижения общих це­лей, определявших жизнь нашего общества большую часть века XX-го, справедливое стремление к осуще­ствлению прав и свобод граждан в постсоветской России. Синтез, который лежит за пределами обычно дихотомии «правые-левые». Синтез, который можно описать форму­лой «вера-справедливость-солидарность-достоинство-держав­ность»[4].

Основываясь на симфонии позиции нынешней светской и церков­ной вла­сти, мы можем в первом приближении сформулировать Образ будущего обще­ства как стратегическую сверхзадачу: общество, осно­ванное на справедливо­сти, солидарности, державности, патриотизме, достоинстве, ответственности.

Для такого общества нужен человек, способный выстраивать такое обще­ство. Такого человека сегодня нет. Его не готовит к жизни ни семья, ни совре­менная школа. Но это отдельная тема для статей, форумов, Посланий Президен­та РФ народу, сенаторам и депутатам.

Вывод из вышеизложенного: русской нации настала пора выле­чить заста­ревшую болезнь подражательства чужому укладу жизни. И тогда у революци­онного процесса появится смысл и возможность воз­родить, восстановить, уси­лить и возвеличить Россию.

Ничего не потеряно, если останется традиционное для русских желание противостоять внешним и внутренним врагам Отечества. Как утверждал Пет­рарка, перефразировав стих из книги Иова[5], «жизнь человеческая на земле не просто воинское служение, а бой»[6].

Жукова Нина Борисовна, член Бюро Президиума Всемирного Русского Народного Собора, член Комиссии Межсоборного присутствия по вопросам обще­ственной жизни, культуры, науки и информации, кандидат исторических наук

_____________________________________________________________

[1] Считается, что эти слова произнёс святой благоверный великий князь Александр Нев­ский (1221 – 1263) перед битвой со шведами в 1240 году в Великом Новгороде, у храма Свя­той Софии. По обычаю тех лет воины Новгородской дружины собрались у храма и получили благословение архиепископа, а князь Александр Ярославович (после этой битвы и назван­ный Невским) молился перед сражением. Выйдя из храма он сказал своей дружине эту став­шую известной фразу: «Братья! Не всилах Бог, но в правде! Вспомним слова псалмопевца: сии в оружии, и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем... Не убоимся множества ратных, яко с нами Бог». (Никоновская летопись. Т. 3. С. 10. Также см.: Большой толково-фразеологический словарь (1904 г.)Михельсона М. И.).