Совместное исследование ИЭП им. Гайдара и ЦБ, опубликованное на прошлой неделе, показало, что большинство российских промышленных предприятий заинтересовано в укреплении рубля. Они считают, что это позволит провести модернизацию производства и повысить конкурентоспособность продукции, в том числе за счет снижения ее себестоимости. В свою очередь глава Сбербанка Герман Греф заявил, что рубль может значительно укрепиться, если «разрешится ситуация с Украиной». Спасет ли сильный рубль российскую промышленность от кризиса спроса на внутреннем и внешнем рынках? Есть ли у рубля потенциал для укрепления вне привязки к нефти? И насколько в действительности может укрепиться рубль, если вычесть из текущего курса геополитическую напряженность?
Наталья Мильчакова, замдиректора-аналитического-департамента-«Альпари»: Я полагаю, что сильный рубль в настоящее время для России невыгоден. Невыгоден производителям экспортных товаров (так как сильная валюта – это всегда удар по отечественным экспортерам), невыгоден и производителям товаров, которые продаются на внутреннем рынке, если у них есть мощные иностранные конкуренты. Сильный рубль выгоден разве что населению, поскольку реальные доходы растут, но даже при слабом рубле, если у потребителя есть выбор – купить импортный товар или вместо него более дешевый отечественный, – то такая возможность выбора немного сглаживает негативные последствия снижения реальных доходов. Основной экспортный товар России – все еще нефть и газ. Тем не менее с начала этого года доля ненефтегазовых доходов в доходах бюджета увеличилась почти до 40%, однако это произошло при сокращении доходов от экспорта нефти и газа, а последнее произошло из-за низкого спроса на энергоресурсы в Европе – у нашего основного клиента на энергорынке. Обесценение рубля вместе с постепенным восстановлением спроса в развитых странах Европы сейчас может переломить тенденцию. Ставка правительства и монетарных властей России на девальвацию рубля имеет значение, так как слабая национальная валюта действительно повышает конкурентоспособность отечественных товаров за рубежом. Также обесценение национальной валюты стимулирует развитие собственного производства в несырьевых отраслях и импортозамещение, потому что импортные товары резко дорожают, а у отечественного производителя аналогичного товара есть шанс доказать, что он конкурентоспособен. Так, в апреле текущего года в РФ производство в пищевой промышленности выросло почти на 3% к апрелю 2015 года, в текстильной и швейной – почти на 2%, в производстве обуви и кожи – на 7%, в химической промышленности – на 5%, в машиностроении (кроме автомобилестроения) – более чем на 4%. Однако идет мощный спад в автопроме, металлургии, строительстве, деревообработке. Как видим, импортозамещение в России стимулируется преимущественно в потребительском секторе и в тех отраслях, которые имеют конкурентный потенциал. Сегодняшний экономический курс ориентирован на экспортеров, в основном на экспорт энергоресурсов, но не на всех, так как, например, металлургическая отрасль от девальвации практически не выиграла из-за падения экспортных цен на металлы. В развитии импортозамещения в пищевой промышленности российское продовольственное эмбарго помогает слабому рублю, при этом слабый рубль стимулирует развитие собственного производства товаров в иных отраслях, производящих потребительские товары. Наш производитель мог бы больше выиграть от девальвации, если бы кредиты были более доступными, ставки более низкими, тогда страна могла бы скорее выйти из состояния спада. Экономическая модель не слишком помогает модернизации, но тут дело не в слабом рубле, а в не очень понятной отечественным производителям и иностранным инвесторам денежно-кредитной политике.
Потенциал для укрепления рубля в принципе есть даже при низкой цене на нефть. Например, за счет притока иностранных инвестиций, снижения процентных ставок, которые могут стимулировать отечественных инвесторов вкладываться в реальный сектор, а также за счет валютных интервенций ЦБ. Из политических факторов – отмена антироссийских экономических санкций. Иностранные инвестиции могут приходить в РФ даже в условиях санкций, например, если будет объявлено о приватизации части госпакетов таких «лакомых кусочков», как крупные нефтяные госкомпании. Что касается справедливости курса рубля к доллару и евро, я считаю, что текущий курс немного занижен, но занижен спекулятивно, так как в курсе рубля отыгрываются еще и политические риски типа санкций. Влияния экспортеров на занижение курса рубля не оказывается, если бы это было так, тогда доллар и евро бы падали к рублю более резкими темпами, так как ЦБ продавал бы валюту, но этого не наблюдается. По моей оценке, справедливым курсом рубля к доллару был бы курс в 60-62 руб./долл., а к евро – 69-71 руб./евро.
Полагаю, что Греф имел в виду отмену экономических санкций, потому что до полного разрешения всех противоречий России и Украины должно пройти как минимум несколько лет. Безусловно, если санкции сегодня были бы отменены хотя бы частично, это могло бы вызвать спекулятивный подъем рубля как минимум до 62-63 руб./долл., даже несмотря на то, что нефть пока очень осторожно колеблется вокруг уровня в 50 долларов за баррель. Однако отмена санкций может достаточно негативно сказаться на развитии импортозамещения, поэтому правительству необходимо предусмотреть меры по защите отечественного производителя. Рубль, хоть и укрепляется с начала года, но предсказуемым он не стал совершенно, и в ближайшее время таковым не станет. Для того чтобы рубль был более предсказуем, необходимо, чтобы либо Россия перешла из категории развивающихся стран в категорию развитых, а Москва все-таки стала мировым финансовым центром, как предсказывал Дмитрий Медведев в период своего президентства, либо чтобы курс рубля был фиксирован Банком России и централизованно понижался и повышался в зависимости от изменения цены на сырьевые товары.
Алексей Калачев, эксперт-аналитик АО «ФИНАМ»: Банальную истину, что сильная национальная валюта выгодна импортерам, а слабая – экспортерам, бессмысленно опровергать. Очевидно же, что предприятия с высокой долей экспортной продукции чувствовали себя куда лучше в 2015 году, чем ориентированные в большей степени на внутренний рынок, а хуже всего пришлось тем, в чьем производстве велика доля импортных комплектующих. Благодаря девальвации рубля на плаву удержался нефтегазовый сектор и металлургия, даже несмотря на радикальное снижение мировых цен на сырье. Имея солидную экспортную составляющую, хороший рост показали аграрный сектор и химическая промышленность. А зато машиностроение, во многом зависящее от импорта, получило двойной удар – и рост себестоимости производства, и падение платежеспособного спроса.
Конечно, промышленность хотела бы поменяться местами с экспортерами, но повышением курса рубля этого не совершить, если продукция неконкурентоспособна на внешних рынках, а низкий уровень покупательской способности не обеспечивает внутреннего спроса.
Для модернизации нужны, грубо говоря, две вещи: инвестиции и технологии. (Говоря не грубо, нужно гораздо больше – культура, наука, образование, здравоохранение – все то, что связано с развитием человеческого капитала. Но, ладно, оставим это за скобками.) Имея много дорогих денег можно, как предполагается, все это купить. Вероятно, опрошенные руководители видят такой идеальный сценарий – им государство выделит инвестиции (своих-то нет), а рубль почему-то будет дорогим, и они купят себе модернизацию. Но так не будет, это какой-то сон Веры Павловны.
Напротив, низкий курс рубля, и даже экономический кризис, могут стать базисом модернизации: дешевая, уже дешевле чем в Китае, но еще более-менее квалифицированная рабочая сила, дешевые по внутренним ценам сырье и энергетические ресурсы могли бы стать привлекательными для переноса на территорию России современных промышленных производств (в том числе производящих на экспорт) – а это как раз и инвестиции, и технологии, и конкурентоспособность продукции, и низкая себестоимость производства.
Что для этого нужно, известно давно, и секрета тут нет – открытая экономика, либерализация внутренней жизни, благоприятная правовая среда, миролюбивая внешняя политика. В закрытой крепости, противостоящей миру не бывает эффективной экономики. Как бы кому ни хотелось, а не бывает. И этого не изменить никаким валютным курсом, ни высоким, ни низким.
Экспортеры и бюджет, конечно в выигрыше, но не думаю, что возможно сколько-нибудь долго удерживать искусственно заниженный курс валюты. На этом фоне мы бы наблюдали рост валютных резервов.
Рубль отвяжется от нефти тогда, когда нефть перестанет быть главным экспортным товаром, генерирующем валютные поступления в страну. К примеру, перемена вектора с оттока капиталов из страны к притоку инвестиций способно перехватить первенство в формировании курса. Рост внутреннего потребления произведенной в стране продукции, рост в экспорте доли продукции более высокого передела, чем газ, нефть и нефтепродукты, снижение зависимости от импорта, т.е. все то, что называют диверсификацией экономики, также способны отвязать курс рубля от нефти.
В последние месяцы наблюдается стабилизация и даже признаки некоторого оживления в экономике. Например, ощутимо замедляются темпы падения продаж легковых автомобилей, а этот сектор рынка чрезвычайно уязвим от кризисных событий. Жизнь продолжается, и по мере появления относительной стабильности и предсказуемости, в том числе и валютной, бизнес начинает приспосабливаться к новым условиям существования.
Оптимален ли текущий курс для экономики? Трудно сказать, ведь для нефтяников, металлургов, химиков он выгоден, а для машиностроителей он убыточен. Тут можно спросить и наоборот, а оптимальна ли в таком случае структура экономики? Очевидно, что нет.
Валютный курс адекватен совокупности факторов, влияющих нам него, в том числе и состоянию экономики, и экспортным ценам, внутреннему спросу, и внешней политике. Если бы удалось устранить текущую геополитическую напряженность, то не то что курс рубля, а весь мир был бы другим. Естественно, что любое мирное урегулирование было бы благотворным. Конфликт – дело затратное, и никогда себя не окупает. Снятие напряженности способствует большей предсказуемости, предсказуемость – росту инвестиций, инвестиции – укреплению национальной валюты.
Артем Деев, руководитель аналитического департамента ФК AForex: Ситуацию, которая складывается на российском валютном рынке очень трудно рассматривать с позиции выгоды для национального производства. Теория гласит, что слабая валюта повышает конкурентоспособность национальных производителей. Это действительно так, но данное правило работает только на рынке с развитой конкуренцией, где экспортная и импортная продукции обладают схожим качеством, но разными ценами. К сожалению, российская продукция в большинстве отраслей априори не может конкурировать с западными аналогами даже при более низких ценах. Учитывая сказанное, курс рубля в России определяется не стремлением государства повысить уровень конкурентоспособности национальных производителей, а простой потребностью обеспечить большие поступления в бюджет за счет более дорого экспорта энергоресурсов. На этом фоне потенциал укрепления рубля выглядит крайне незначительным в отличие от девальвации, которая при возобновлении коррекционной динамики нефти практически неминуема. Даже улучшение геополитической обстановки не сможет ослабить высочайшую корреляционную связь между нефтью и рублем. Другими словами, иных драйверов, кроме как высокие цены на черное золото, просто нет.
Кирилл Яковенко, аналитик «Алор Брокер»: На мой взгляд, слабый рубль не является надежной опорой для развития экпортоориентированных отраслей экономики, за исключением нефтегазового бизнеса. Сейчас принято говорить о безудержном росте несырьевого экспорта: сегодня впервые за всю современную историю его доля превысила экспорт нефти и газа и достигла 54%, а к концу года и вовсе перешагнет 60%. На мой взгляд, ситуация далека от идеальной, поскольку причины такого роста не в развитии экспортоориентированной промышленности, а в том, что менее чем за два года цены на нефть снизились вдвое, при этом, несмотря на то, что несырьевой экспорт существенно вырос в объемах, в валютном выражении выручка самих предприятий практически не изменилась. То есть говорить о каких-то сдвигах в экономике по части диверсификации доходов все еще нельзя.
Слабый рубль ни коим образом не способствует модернизации производства и снижению расходов производителей: двукратный рост стоимости импортируемого оборудования, компонентов, а для ряда отраслей, например, фармакологии – и сырья, существенно усугубило положение производителей. Опять же, на внешние рынки российских производителей толкает не столько их привлекательность, сколько резкое снижение спроса на внутреннем. Чем ниже курс рубля и выше темпы инфляции, тем быстрее сворачивается рынок потребительски товаров и услуг внутри страны, а за исключением нефтегазовой отрасли, именно он формировал львиную долю прибыли для российских предприятий. На внешних рынках выше конкуренция, что приводит к политике снижения цен для обеспечения конкурентоспособности и поддержания уровня продаж.
Ну и конечно, слабый рубль – это высокие ставки по кредитам для бизнеса и рост долгового бремени по валютным кредитам.
Александр Шустов, генеральный директор МФО «Мани Фанни»: Рубль, к сожалению, как был «бумажной нефтью», так пока ей и остается: корреляция курса рубля с ценой нефти очень высокая и пока не видно предпосылок, чтобы появились другие долгосрочные факторы влияния на курс. Рубль продолжает демонстрировать высокую волатильность, именно поэтому и проводятся такие исследования, с целью повлиять на Минфин, на регулятор, с целью убедить власть проводить последовательную политику укрепления рубля. У такой политики будет один большой плюс: появится стабильный внутренний спрос на товары и услуги, и начнет расти благосостояние граждан. Население будет уверено в завтрашнем дне, сможет позволить себе строить долгосрочные планы на 3, 5, 10 лет вперед. Пока же кризисы происходят с периодичностью примерно в 6-10 лет и не позволяют, например, эффективно решать жилищные вопросы для большинства россиян.
Да, девальвация рубля подавалась как помощь экспортерам, но на деле этим же экспортерам необходимо закупать импортное оборудование, которое для них становится дороже, а зачастую вообще перестает быть доступным из-за санкций. Проводить модернизацию мешает не только низкий курс рубля и недоступность некоторых видов современного оборудования, например, в нефтепереработке, но высокая стоимость заимствований: для того чтобы поддерживать рубль, сохраняется высокая ключевая ставка.
Роман Кузнецов, аналитик QBF: Девальвация рубля благоприятно отразилась на положении отечественных экспортеров. Однако, поскольку около 85% экспорта приходится именно на добычу полезных ископаемых, ослабление позиций рубля лишь точечно улучшило ситуацию в производстве, в то время как для компаний, ориентированных на внутренний рынок, ситуация усугубилась. Помимо падения потребительского спроса, компании столкнулись с как минимум двукратным ростом цен на передовые технологии, закупаемые за рубежом. Это привело к резкому урезанию вложений в основную деятельность и перевело промышленность в режим накопления капитала. Данную проблему отмечает и Министр экономического развития Алексей Улюкаев, объясняя причины снижения темпов роста ВВП в I квартале 2016 года. Высокие затраты на модернизацию производства значительно тормозит экономическое развитие страны, причем как на текущем этапе за счет падения капиталозатрат, так и в перспективе, за счет усугубления технологического отставания.
Курс рубля за период с января по 1 июня 2016 года укрепился по отношению к доллару на 8,7%, при увеличении стоимости нефти на 79,4% с минимальных значений, достигнутых в январе 2016 года. На конец апреля текущего года рубль демонстрировал рост к доллару на 9,5% при подъеме котировок черного золота на 55%. Как мы можем заметить, степень зависимости динамики курса рубля от стоимости нефти снизилась в текущем году, однако это вряд ли можно назвать благоприятным изменением. В качестве причин появления данной динамики можно назвать необходимость сокращения дефицита государственного бюджета за счет роста его доходов. Если отбросить нефтяной фактор, то курс рубля будет рассматриваться относительно паритета покупательной способности валюты. Иными словами, в том случае, когда затраты на выпуск продукции в РФ начнут снижаться к общемировому уровню, мы сможем наблюдать укрепление курса рубля. На текущий момент, в силу технологического отставания, этот процесс может затянуться.
Фактор геополитической напряженности и санкции наносят не столь ощутимый урон экономике в текущий момент, однако приводят к замедлению темпов ее роста в перспективе. Ограничение доступа к новейшим разработкам, высокая их стоимость на фоне девальвации рубля и рост стоимости заемных ресурсов в совокупности негативно отражаются на перспективах восстановления экономики и, как следствие, котировках национальной валюты. Снятие геополитической напряженности одновременно сделает Россию более привлекательной для долгосрочных иностранных инвестиций за счет того, что продемонстрирует готовность государства к партнерству и позволит развивать международные связи в корпоративном секторе, что может привести к укреплению рубля на 10-15% с текущих уровней. Стабильность курса рубля, наблюдаемая последние два месяца, является благоприятным фактором для бизнеса, однако это с малой долей вероятности отразится на его поведении, поскольку снижение волатильности национальной валюты не приводит к росту внутреннего потребления.
Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем: Сильная валюта работает на покупателя, слабая – на продавца. Если мы делаем ставку на импорт станков и оборудования, то нам нужен сильный рубль. Но в условиях санкций любая попытка массовой закупки оборудования столкнется с противодействиями правительств западных стран. Скорее всего, никакой закупке просто не позволят состояться, и цена рубля не будет иметь значения.
На внутреннем рынке укрепление рубля никогда не играло значимой роли. При повышении стоимости иностранной валюты цены на товары росли, но при понижении – цены у нас никогда не падали.
Деньги – это товар, и их цена определяется соотношением спроса и предложения. Если не запускать станок, то цена рубля будет определяться спросом на него. Для того чтобы повысить этот спрос, нужно увеличивать экспорт, причем не за счет снижение валютной цены, поскольку в этом случае фактическая цена рубля упадет. Возможно, мы можем увеличить объемы экспорта оружия и продовольствия. Но сделать это будет непросто, и не только и не столько из-за санкций. Военный рынок зарегулирован, а сельскохозяйственный переполнен – увеличить и там и там свою долю очень трудно, почти невозможно. Но есть и другой, более эффективный метод повышения спроса на национальную валюту – переход на расчеты в рублях во внешней торговле: тогда всем, кто покупает наши товары и, в первую очередь, наше сырье, сначала придется купить рубли. Вот когда спрос на рубли, а значит, и курс рубля, вырастут.
Сегодня рубль недооценен. Отчасти это, похоже, было сделано сознательно – для удобства сырьевого экспорта, отчасти порождалось российским ценообразованием, когда товары у нас (в рублях) стоили и стоят во много раз дороже, чем в других странах (в валюте). Но сработал и психологический фактор. Эпоха «деревянного» рубля породила стойкое недоверие к рублю как таковому. При любой возможности наш человек стремится купить иностранную валюту, повышая спрос на нее и предложение рубля, тем самым снижая курс рубля. Если мы хотим повысить курс рубля, то цены в рублях не должны отличатся от европейских в три семь раз.
Даже при прекращении санкций трудно ожидать повышения нашего экспорта. Все, что Западу действительно нужно – он покупает и сейчас. А вот повышения импорта стоит ожидать. Так что после снятия санкций надежд на укрепление рубля станет меньше. Кроме психологических: к валюте страны, находящейся под санкциями, доверие еще ниже. Но вряд ли это доверие сильно вырастет. У недоверия к собственной валюте у нас слишком давние причины. Так что снятие санкций не очень поможет укреплению рубля.
Заявление Грефа рождает подозрение, что может быть, вся эта история с укреплением рубля и была задумана для того, чтобы побудить наше руководство «примириться» с Западом, причем на условиях Запада, то есть сдаться.
