Как известно, в марте 2014 года, после присоединения Крыма к РФ и введения странами Запада санкций против России, Москва рассчитывала на поддержку, в первую очередь, со стороны Пекина, причем на поддержку как экономическую, так и политическую.
Аналогичные расчеты у Кремля были в связи с дальнейшим развитием событий – конфликтом в Донбассе, началом российской военной операции в Сирии, конфронтацией между Москвой и Анкарой. Собственно, весь «поворот на Восток» подразумевал, в первую очередь, очередное «братство навек» с Пекином.
Санкции по факту
Все эти надежды Москвы совершенно не оправдались. Она не получила от Пекина никакой реальной политической поддержки. В ходе всех голосований в Совбезе ООН и Генассамблее ООН по вопросам Крыма и конфликта на Украине Китай неизменно воздерживался, как и еще несколько десятков стран.
Китай юридически не присоединился к санкциям против России, однако считать это поддержкой нельзя.
Дело в том, что те или иные санкции против РФ ввели США, Канада, страны ЕС, Норвегия, Исландия, Лихтенштейн, Швейцария, Черногория, Украина, Молдавия, Албания, Грузия, Япония, Австралия, Новая Зеландия.
Всего это 42 страны из 192 стран – членов ООН, то есть 21,88% признанных государств мира. Таким образом, Китай всего лишь оказался в числе 150 стран (или 149, если исключить саму Россию), которые сохранили с Россией прежние отношения.
Сохранение прежних отношений вряд ли можно считать поддержкой, тем более что таких «поддерживающих» оказывается более трех четвертей стран мира, включая, в частности, таких ближайших союзников США, как Республика Корея и Израиль.
То же самое можно сказать и про приезд Си Цзиньпина на празднование 70-летия Победы в Москве, поскольку туда приехало значительное количество иностранных лидеров, в том числе и из стран ЕС.
Более того, из всех государств, которые юридически не ввели санкции против РФ, Китай стал, по сути, единственной страной, который ввел их фактически.
Пекин рекомендовал китайским предприятиям с госучастием не сотрудничать с крымскими компаниями и не участвовать в каких-либо соглашениях или проектах в Крыму, а также неоднократно отказывался принимать официальные российские делегации от Крыма либо представителей Крыма в составе российских делегаций более широкого формата.
Китайские банки (за исключением государственных Эксимбанка и Банка развития) де-факто присоединились к санкциям против России и начали уклоняться от выдачи кредитов российским банкам и другим экономическим субъектам либо резко ужесточили условия выдачи таких кредитов.
Кроме того, многих россиян вынудили закрыть счета в китайских банках. При этом все отношения с Украиной Китай сохранил в прежнем объеме.
Товарооборот между РФ и КНР сократился за два года на треть, хотя Москва рассчитывала на его значительный рост. Кроме известного газового соглашения, судьба которого до сих пор не вполне понятна, никаких крупных совместных контрактов между двумя странами по-прежнему нет, как и ожидаемого потока инвестиций из Китая в Россию.
Более того, пользуясь экономическими проблемами России, китайские экономические субъекты лишь еще более ужесточают переговорные позиции со своими российскими партнерами, хотя эти позиции и так всегда были очень жесткими.
Достаточно сложно развиваются отношения и в сфере военно-технического сотрудничества.
В частности, шедшие более четырех лет переговоры о продаже истребителей Су-35С для ВВС НОАК лишь в этом году завершились подписанием соответствующего контракта, однако он до сих пор не вступил в силу, поскольку не ратифицирован ни российской, ни китайской стороной.
В любом случае в нынешнем году реализация контракта уже не начнется, тем более что Минобороны России подписало контракт на поставку дополнительных 50 Су-35С для ВВС РФ, что загрузит производственные мощности завода в Комсомольске-на-Амуре.
Совершенно не ясна ситуация с контрактом на поставку в Китай ЗРС С-400, нет даже полной уверенности в том, что он на самом деле был подписан. Впрочем, в данном случае затяжки с подписанием и реализацией контрактов можно, пожалуй, лишь приветствовать.
И вновь нет поддержки
Ни малейшей поддержки (хотя бы словесной) не получила Россия от Китая и в связи с ситуацией в Сирии и вообще на Ближнем Востоке.
Китай максимально дистанцируется от выражения своей позиции по отношению к воюющим в Сирии сторонам, не оказывая никакой даже символической помощи Асаду и его сторонникам.
Более того, фактически Пекин сейчас выступает на противоположной стороне. Это стало окончательно ясно после поездки Си Цзиньпина по Ближнему Востоку (визиты в Саудовскую Аравию, Египет, Иран) в нынешнем году.
Председатель КНР вполне явно выразил свою политическую поддержку Саудовской Аравии, одному из главных противников Асада.
Он поддержал саудовскую «борьбу с терроризмом» (что само по себе крайне забавно: Эр-Рияд против терроризма – это все равно что «пчелы против меда») и интервенцию в Йемен, в ходе которой саудиты и их союзники убили уже до 10 тыс. мирных жителей при, мягко говоря, незначительных военных успехах.
Переговоры же Си Цзиньпина в Тегеране, который является одним из основных союзников Дамаска и йеменских хуситов, свелись к экономическим вопросам.
Во время выступления перед представителями ЛАГ в Каире Си Цзиньпин осудил любое иностранное военное вмешательство в дела Ближнего Востока, очевидно, имея в виду и российскую операцию в Сирии.
Единственное действие России в Сирии, которое Китай приветствовал, – вывод основной части авиационной группировки в марте 2016 года, что в контексте его позиции вполне естественно.
Более того, в момент максимального обострения отношений между Москвой и Анкарой после уничтожения турецким истребителем F-16 российского бомбардировщика Су-24 Пекин заявил о строительстве в рамках проекта Шелкового пути транспортного коридора в обход России – через Азербайджан, Грузию и Турцию с дальнейшим подключением к нему Украины.
Этот путь длиннее, чем через Россию, при этом крайне неудобен из-за необходимости переправ через Каспийское и Черное моря. К тому же он проходит через зоны конфликтов в Закавказье и Центральной Азии. Тем не менее Пекин его очень активно развивает.
Таким образом, здесь налицо либо прямой вызов Москве, либо полное демонстративное пренебрежение ее интересами.
Корейская проблема
Достаточно своеобразная ситуация складывается сейчас и в отношении ядерной программы КНДР. Фактически сейчас имеет место сговор Вашингтона и Пекина с целью свержения режима в Пхеньяне путем его экономического обрушения (поэтому и проект резолюции Совбеза ООН с резким ужесточением санкций против КНДР они разработали совместно).
При этом как Вашингтон, так и Пекин надеются после этого поставить Северную Корею под свой полный контроль, то есть после свержения Ким Чен Ына интересы США и КНР станут противоположными, но до этого момента они совпадают.
Москва категорически не заинтересована в подобном развитии событий, но она оказалась не готова в одиночку наложить вето на резолюцию Совбеза ООН о санкциях против КНДР (хотя и пыталась оттянуть ее принятие). Пожалуй, это самая большая внешнеполитическая ошибка Москвы за последние годы.
Голосовать за эту резолюцию было вдвойне недопустимо потому, что Россия сама находится под незаконными санкциями. И постоянно говорит о том, что любые санкции вообще контрпродуктивны.
В отношении корейской проблемы это совершенно справедливо, только почему-то в данном случае Москва забыла о собственных заявлениях.
При этом очевидно, что санкции приведут лишь к дальнейшему ужесточению позиции Пхеньяна, что уже и происходит в реальности.
Время испытаний
Интересно, что перед своим визитом в Москву в марте этого года министр иностранных дел КНР Ван И на сессии ВСНП заявил, что взаимоотношения Китая и России «вполне могут выдержать любые испытания международной ситуации», есть основание считать, что «общая тенденция к всестороннему развитию китайско-российского сотрудничества не может измениться под влиянием каких-либо временных негативных факторов».
Таким образом, было прямо признано, что российско-китайские отношения проходят через «испытания» и через «негативные факторы».
Таким образом, реальные отношения между Москвой и Пекином становятся все сложнее, но официальная риторика остается прежней: обе стороны успешно продолжают рассказывать остальному человечеству о беспрецедентно хороших отношениях между собой.
Нет никаких сомнений в том, что в обозримом будущем данная ситуация сохранится. Но в какой-то момент скрывать реальность за риторикой станет невозможно.
Причем удивляться здесь совершенно нечему. Китайские официальные лица за последние два десятилетия многократно повторили одну и ту же формулу – отношения с Россией не являются союзническими и не направлены против третьих стран. И эта формула полностью отражает реальную позицию Пекина.
Он не будет ссориться с Москвой ради Запада, но в точно такой же степени он не видит ни малейших оснований ссориться с Западом ради России, тем более что объем товарооборота Китая с США и ЕС даже не в разы, а на порядки больше, чем с Россией.
Точно так же Пекин не видит никаких оснований ссориться ради Москвы с Киевом. Украина весьма интересна Китаю как «мост» в Европу (причем в обход России), как источник некоторых военных технологий и плодородных земель, которые Пекин очень хотел бы арендовать.
К крымскому прецеденту Китай относится крайне неоднозначно. С одной стороны, он может посчитать себя «Украиной» в свете наличия проблем Тайваня, Тибета и СУАР.
С другой стороны, он может по мере дальнейшего роста своей комплексной мощи выступить и в роли «России», причем «Украиной» окажется, не исключено, как раз Россия. В любом случае официально Крым российским Пекин не признал.
Нефтяной вопрос
Противостоящие друг другу на Ближнем Востоке Саудовская Аравия и Иран входят в тройку крупнейших поставщиков нефти в КНР. При этом от монархий в целом Китай получает значительно больше нефти, чем от Ирана, так что уже хотя бы поэтому ссориться с ними он не собирается.
С Анкарой у Пекина уже много лет складываются очень тесные многосторонние отношения, в том числе в сфере военно-технического сотрудничества.
Поэтому он абсолютно не собирается конфликтовать ни с монархиями, ни с Турцией ради Асада, судьба которого, как и Сирии в целом, Пекин не волнует. Как не волнует и проблема борьбы с исламским терроризмом, хотя Пекин давно и успешно записал себя в его «жертвы».
Все хорошо помнят, что в 80-е годы США, Саудовская Аравия и Пакистан создали «Аль-Каиду» (запрещенная в РФ террористическая организация) для борьбы с советскими войсками в Афганистане, но почему-то все забыли, что еще одним участником этой антисоветской коалиции был в то время Китай.
Синьцзяньский сепаратизм носит исключительно национальный, а не религиозный характер, но Пекин успешно создал миф об исламском экстремизме уйгуров, вписавшись тем самым во всемирный мейнстрим «борьбы с международным терроризмом».
Таким образом, ни по Крыму и Украине, ни по Сирии интересы Китая совершенно не совпадают с российскими. Соответственно Москве было бы странно ожидать от Пекина поддержки.
Предъявлять ему претензии по этому поводу тем более странно – власть любой страны обязана руководствоваться национальными интересами этой страны, а не какой-то другой.
В частности, Пекин как действовал, так и впредь будет действовать в китайских, а не в российских интересах. Интересы эти совершенно разные, поэтому никакого союза между нами нет и никогда не будет. Очень странно лишь то, что этого не понимают в Кремле.
Здесь, кстати, практически полностью повторилась история с российско-турецкими отношениями: Кремль много лет умудрялся не замечать того факта, что геополитические интересы Москвы и Анкары (особенно после прихода к власти Эрдогана) не просто разные, но и диаметрально противоположные. И умудрился очень удивиться сбитому турками над Сирией Су-24.
Китай нашего самолета не сбил. Но, пожалуй, только этим разница между ним и Турцией и исчерпывается. И то только пока.
