Накануне агентство Reuters представило информацию о том, что встреча нефтяных экспортеров 20 марта срывается: «Они (Иран — ред.) не согласны со встречей… Иран не намерен что-либо делать… Только если Иран согласится (на заморозку уровня добычи — ред.), все изменится». Другие источники, представленные агентством, считают, что Тегеран собирается выторговать себе большие квоты – до 4 миллионов баррелей в сутки.
Вместе с тем заявления информаторов Reuters выглядят достаточно странно, так как до отмены санкций Исламская Республика ежедневно экспортировала в Китай 1,5 млн баррелей, после их отмены страна очень медленно наращивает свой экспорт и, по данным отраслевых аналитиков, продавать больше 2,5 млн баррелей не сможет. При этом не стоит забывать, что основные экспортные надежды Тегерана связаны именно с газом, и для того, чтобы стране повысить инвестиционную привлекательность собственных газовых проектов, ей надо бороться за стабилизацию углеводородного рынка и увеличение стоимости нефти.
14 марта ожидается визит в Тегеран министра энергетики РФ Александра Новака. Видимо, он попробует примирить непримиримые позиции ведущих ближневосточных экспортеров. Однако, по мнению экспертов «Актуальных комментариев», проблемы Исламской Республики лежат скорее в области социальной психологии, нежели в реальных возможностях занять большую долю нефтяного рынка. А вот смогут ли другие ближневосточные страны-экспортеры не принимать в расчет заявления Тегерана – пока не известно.
Нужны переговоры на высшем уровне
Директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев отметил, что Иран в силу политических причин последние 10 лет был заинтересован «не напрягать» российско-иранские отношения: «Вопрос о прозападной позиции Тегерана очень непрост. Иран – это Исламская Республика, в которой на 100% прозападный президент. Однако глава государства там – лидер Исламской революции, который является высшей властью в стране, и определяет ее политику во всех смыслах. Другое дело, что он велик и не во все вмешивается», – заявил эксперт «Актуальным комментариям».
По его мнению, президент Ирана может решить конкретные вопросы в пользу Запада, но только до тех пор, пока эти вопросы не перейдут в политическую плоскость: «Суть идеологии Исламской революции – антиамериканизм».
Поэтому Дмитрий Журавлев предположил, что для достижения нужного результата вопрос о заморозке добычи должен обсуждаться на политическом уровне: «Я не уверен, что с лидером Исламской революции должен говорить министр энергетики. Тут, скорее, надо было планировать визит министра иностранных дел с главой правительства – то есть фигур, которые по протоколу встретятся с лидером страны. Ожидать, что это будет некая волшебная встреча, наш представитель выйдет, и Иран быстренько пойдет на все наши условия, я бы не стал утверждать. Но, мне кажется, что именно по этой линии велика возможность достижения нужных результатов на переговорах», – предположил эксперт.
Ирану самому не хватает нефти
Член Комитета по энергетической стратегии и развитию ТЭК Торгово-промышленной палаты Российской Федерации Рустам Танкаев уверен, что все эти недоразумения в отношениях с Ираном и позиция других экспортеров нефти по отношению к Исламской Республике – это, безусловно, надуманная проблема, и здесь скорее играют роль амбиции Тегерана, чем его реальные возможности экспорта.
«Экспортный потенциал у Ирана очень маленький. Эта страна сама потребляет огромное количество нефти. До введения санкций метаэкспорт Ирана (разница между экспортом и импортом) составляла всего 1 млн 400 тыс. баррелей в сутки. За несколько лет перед введением санкций в 2010 году экспорт нефти из Ирана упал в несколько раз. Это было связано с экономическим подъемом и с тем, что Иран сам производил очень много автомобилей – более 1 млн только легковых автомобилей ежегодно. При этом они еще и завозили тяжелые грузовики из Европы и Соединенных Штатов, и эти машины потребляли очень много топлива. В результате, несмотря на то, что возможности нефтепереработки в Иране были очень высокими, иранские НПЗ не справлялись с поставкой бензина на внутренний рынок. Для того, чтобы поправить ситуацию, Тегерану приходилось вывозить большие объемы нефти для переработки в основном в Индию. Затем в страну обратно возвращался бензин и дизельное топливо. Этот процесс как раз и приводил к тому, что метаэкспорт Ирана был маленьким, это привело к дефициту государственного бюджета Ирана в 2009 году. В дальнейшем правительство Ирана было вынуждено отменить дотации, что привело к волнениям внутри страны. И только введение санкций спасло правительство Ирана от падения», – рассказал эксперт в интервью «Актуальным комментариям».
За период санкций, пояснил Танкаев, в Иране довольно сильно упало промышленное производство, упал уровень жизни, возникли экономические проблемы, которые сейчас, после отмены санкций, они срочно стали решать: «Нефтехимия в Иране потребляет приблизительно 12 млн тонн нефти в год. Это 250-300 тыс. баррелей в сутки. Они сейчас вновь запускают эти производства. Именно такое количество нефти они съедят сами. Вообще говоря, после восстановления экономики, если оно произойдет, их экспортный потенциал будет очень маленьким. И говорить о том, что Иран сможет поставить на мировой рынок 4 млн баррелей, нельзя. Они поставят 4 млн, но 2,5 млн баррелей вернут назад в виде нефтепродуктов», – считает эксперт.
Он также отметил, что даже 2,5 млн баррелей в сутки Иран может экспортировать только после прекращения войн в Ираке, в Сирии и в Йемене: «Пока на Ближнем Востоке идут войны, привлечь средства для того, чтобы разрабатывать месторождения в пограничной зоне между Ираком и Ираном будет очень тяжело. А основные нетронутые запасы находятся именно там».
Проблема амбиций
Рустам Танкаев предположил, что для стабилизации ситуации России, Саудовской Аравии и другим экспортерам просто не стоит обращать внимание на заявления Ирана, так как эта страна в том положении, в котором она сейчас находится, не может быть крупным игроком на мировом рынке: «Еще перед введением санкций Иран провозгласил концепцию, что он займет ведущее место на газовом рынке. У них действительно очень большие запасы газа, они к этому готовятся и газовый рынок для них действительно будет главным», – пояснил эксперт.
Он также считает, что иранцы в большей степени борются со своим исконным врагом – Саудовской Аравией (суннитами). После введения санкций в отношении Ирана сауиты заняли их нишу на нефтяном рынке, забрав себе иранскую квоту: «Они сейчас борются не за реальную долю рынка, а за принцип. Реальные проблемы Ирана лежат в сфере политологии, социальной психологии, а вовсе не в сфере нефтяного рынка».
США не управляют ситуацией?
При этом Рустам Танкаев также указал, что все, что сейчас происходит на нефтяном рынке, является отражением борьбы между Саудовской Аравией и Ираном: «В конечном итоге полюсами в мультивойне, которая идет сейчас на Ближнем Востоке, являются Иран и Саудовская Аравия. Да, эта сложная ситуация вызвана в значительной мере теми шагами, которые предпринимали Соединенные Штаты. Но они запустили механизм, а сейчас управлять им не в состоянии. И этот механизм крутится сейчас без них, в основном между Ираном и Саудовской Аравией», – резюмировал эксперт.
Нефть ждет переговоров
Пока нефтяной баррель продолжает топтаться на уровне 35 долларов. Однако уже после 14 марта, когда пройдут переговоры главы Минэнерго РФ Александра Новака в Тегеране, рынок может получить новый повод для оптимизма. Впрочем, удастся ли России сблизить позиции Ирана и Саудовской Аравии, пока остается под вопросом.
