Разве США не заинтересованы в том, чтобы Народный банк Китая закупал продукцию печатного станка ФРС? Если Китай возьмет курс на повышение курса юаня, тогда возникнет проблема с дальнейшей реализацией «зеленой продукции». А для паразитического американского капитализма прекращение спроса на «зеленую продукцию» ФРС смерти подобно. То есть Америка недовольна и в том случае, когда Пекин играет на понижение своей валюты, и в том случае, когда он ее укрепляет или, по крайней мере, поддерживает на плаву.
Точно так же Китай недоволен как тем, что Вашингтон на протяжении ряда лет проводил политику количественных смягчений, ослаблявшую доллар США и укреплявшую юань по отношению к американской валюте, так и тем, что Вашингтон свернул программу количественных смягчений и собирается впервые за несколько лет поднять учетную ставку ФРС. В первом случае подрываются позиции китайских экспортеров, ориентированных на рынок США. Во втором случае возникает угроза мощного оттока капитала из Китая. Впрочем, ставка ФРС еще не поднята (ее повышения ожидают в самое ближайшее время), а капитал из Китая уже бежит в направлении Америки. Планы Пекина по интернационализации юаня могут быть сорваны.
Такой парадоксальный «валютный дуализм» Вашингтона и Пекина объясняется тем, что оба государства пытаются совместить в своей валютной политике противоположные задачи. Они хотят обеспечить своим экспортерам благоприятные позиции на мировых товарных рынках и одновременно создать крепкие позиции на мировом рынке капитала. Для решения первой задачи нужно снижение валютного курса своей денежной единицы, для достижения второй задачи – укрепление.
Если посмотреть на реальную валютную политику США, абстрагируясь от конъюнктурных заявлений американских чиновников, то очевидно, что Вашингтон проводил и продолжает проводить долгосрочный курс на крепкий доллар. Если бы было иначе, мировая долларовая система давно бы уже рухнула. А возмущенные заявления Вашингтона насчет того, что Китай проводит курс на занижение курса своей валюты («валютный демпинг»), носят в основном политический характер. Это одно из традиционных, хорошо отработанных средств давления США на Пекин. Вашингтон гораздо больше боится курса Пекина на укрепление юаня. Ибо этот курс будет подрывать мировую систему доллара, которую США выстраивали на протяжении всего ХХ века, организовав для этого две мировые войны. Таким образом, у США «валютный дуализм» существует лишь в риторике американских политиков, реальная валютная политика Вашингтона нацелена на ослабление других валют по отношению к доллару.
Тактически США может пойти на временное укрепление других валют. Но только на временное. И только такое, которое нужно Вашингтону. Яркий пример – известное «соглашение Плаза» в 1985 году. Тогда Вашингтон добился от Токио поднятия курса иены. Это повышение было роковым для Японии: экспорт товаров Страны восходящего солнца стал падать, что нанесло удар по всей экономике. «Соглашение Плаза» поставило крест на так называемом японском экономическом чуде. Иена, которую еще в 70-е годы прошлого века называли конкурентом доллара, окончательно закатилась. Дядя Сэм великодушно разрешил иене сохранить статус резервной валюты, оставив ее в «валютной корзине» МВФ. Она стала чем-то наподобие музейного экспоната. Впрочем, экспоната поучительного.
Если же обратиться к Китаю, то «валютный дуализм» в политике Пекина - не оптический обман, как в случае с Вашингтоном.
На протяжении нескольких десятилетий Китай наращивал свой товарный экспорт, завоевывая мировые рынки и став на сегодняшний день экспортером №1. Благодаря экспорту Китай стал ведущей экономической державой мира, если оценивать валовой внутренний продукт страны по паритету покупательной способности юаня по отношению к доллару. Так называемое китайское экономическое чудо - результат действия нескольких факторов: низкие издержки на рабочую силу, торговый режим особого благоприятствования со стороны США и других стран Запада (что было обусловлено геополитическими планами Запада в отношении Китая), заниженный курс китайской валюты.
Нас интересует последний из названных факторов. В политике валютного курса юаня на протяжении последних десятилетий можно выделить четыре основных периода.
Первый период. С начала 1980-х гг. до 1994 года. Неуклонное снижение курса юаня по отношению к доллару США. Наиболее резким было снижение курса юаня в 1994 году, когда он обесценился на треть по сравнению с предыдущим годом. В целом за период 1981 – 1994 гг. номинальный валютный курс юаня упал на 80%. В начале периода 100 долларов США обменивались на 170,80 юаней, в конце периода – на 861,87 юаней (среднегодовые значения курса).
Второй период. 1994-1997 гг. Некоторое (примерно на 4%) повышение курса юаня.
Третий период. 1998-2004 гг. Стабильный (фактически фиксированный) курс юаня. Он составлял около 827 юаней за 100 долларов США.
Четвертый период. С 2005 г. по настоящее время. Постепенное повышение курса юаня. В начале периода среднегодовое значение курса было 835,10 юаней за 100 долларов США, а в 2014 году – 614,28 юаней. За десятилетний период произошло удорожание юаня к доллару примерно на 35%.
В целом за период 1981- 2014 гг. юань обесценился почти на три четверти (на 72,3%), причём процесс обесценения юаня закончился более 20 лет назад. Примечательно, что на фоне этого реального укрепления юаня Вашингтон продолжал твердить о «недооцененном» юане. Более того, укреплению юаня в немалой степени невольно способствовал сам Вашингтон. В ходе финансового кризиса ФРС и Казначейство США осуществляли громадные долларовые вливания в банковскую систему, что способствовало обесценению доллара. После финансового кризиса в США была запущена программа количественных смягчений, которая продолжала ослаблять зеленую валюту. Таким образом, некоторый вклад в укрепление юаня можно считать заслугой американских денежных властей.
В течение последнего года в поддержании юаня активно стали участвовать денежные власти Китая. Их задача состояла даже не в том, чтобы укреплять свою денежную единицу, а в том, чтобы не допустить ее падения. Уже в начале прошлого года ФРС США стала намекать, что программа количественных смягчений в Америке будет сворачиваться. Это было сигналом к тому, что период некоторого вынужденного ослабления доллара заканчивается и скоро начнется его укрепление. Еще до этого сигнала обозначился разворот мировых потоков капитала в сторону США - движение капитала из периферии мирового капитализма в сторону Америки. Это напрямую затронуло Китай. В силу несовершенства китайской статистики, трудно сказать, каковы были масштабы оттока капитала из Китая в прошлом году. Летом этого года СМИ писали о "пугающе большом" оттоке капитала из Китая в 2014 году на уровне 800 млрд. долл. По-видимому, это всё же завышенная цифра, но даже если взять половину от нее, нельзя не признать, что это серьезный фактор подрыва валютного курса юаня. По оценкам Минфина США, отток капитала из Китая за первые восемь месяцев текущего года составил еще 500 млрд. долл.
Все это было некстати Пекину, который в течение последнего года целенаправленно боролся за придание юаню статуса официальной резервной валюты. Для этого денежные власти Китая, начиная с середины прошлого года, стали активно проводить валютные интервенции, щедро тратя на это свои международные резервы. Как известно, летом 2014 года Китай поставил мировой рекорд по накоплению таких резервов, достигнув планки в 4 триллиона долларов. А после этого он начал их «палить». Согласно последним данным (на конец октября 2015 года), международные резервы Китая опустились до 3,5 трлн. долл. За год с небольшим Китаю пришлось «спалить» полтриллиона долларов. Игра была очень рискованная, затраты могли не окупиться. Но, к счастью для Пекина, в последний день ноября Совет директоров МВФ все-таки принял решение о включении юаня в корзину резервных валют Фонда.
Я не исключаю, что временный позитивный эффект от получения юанем статуса резервной валюты китайская экономика получить может. Часть инвесторов, вероятно, вложится в юаневые активы, проводя валютную диверсификацию своих инвестиционных портфелей. Однако вряд ли найдутся инвесторы, которые полностью уйдут в юань. Ряд событий уходящего года, скорее всего, будет охлаждать пыл инвесторов. Отметим два из них.
Во-первых, резкое проседание фондового рынка Китая летом этого года, когда правительству удалось купировать развитие масштабного кризиса благодаря введению жестких административных мер (типа моратория на операции с ценными бумагами) и бюджетных вливаний для поддержания тех участников рынка, которые являются стратегически важными для китайской экономики.
Во-вторых, так называемая девальвация китайского юаня, которая произошла в августе сего года. Тогда в течение одного дня имело место рекордное за 20 лет проседание валютного курса юаня (почти на 2%). Западные СМИ поспешили заявить, что Пекин начинает валютную войну. Конечно, никакой валютной войны Китай начинать не собирался. Скорее, это был досадный сбой со стороны денежных властей Китая, которые, несмотря на валютные интервенции, не смогли обеспечить поддержание имиджа юаня накануне судьбоносного решения вопроса о его резервном статусе.
У Китая накопилось немало проблем, которые с помощью превращения юаня в резервную валюту не решить. Это, во-первых, сохранение пузырей на фондовом рынке Китая. Во-вторых, большие долги разных секторов экономики. В-третьих, наличие громадного сектора теневого банкинга. В-четвертых, повышение стоимости рабочей силы в Китае. Плюс к этому ожидаемое повышение процентной ставки ФРС, что лишь ускорит бегство капитала из Китая. Если валютная звезда под названием «иена» поднималась на мировом небосклоне в течение многих лет (до 1986 года), то валютная звезда «юань» может упасть вскоре же после взлета.
Китаю в ближайшее время предстоит определиться со своей валютной политикой. В стране идут дискуссии на этот счёт, и здесь можно выделить два основных направления.
Сторонники одного направления настаивают на продолжении нынешней политики сдерживания роста курса китайской валюты, то есть на дальнейшем развитии китайской экономики за счет форсирования экспорта.
Сторонники другого направления ратуют за то, чтобы укреплять валютный курс юаня, превращая его в международную валюту, переходя постепенно от международной торговли к международным операциям с капиталом. Обе концепции уязвимы. В конце октября 2015 года в Китае прошел V пленум ЦК Коммунистической партии Китая (КПК), на котором был одобрен 13-й пятилетний план социально-экономического развития КНР на период 2016 – 2020 гг. Внимательное изучение этого 100-страничного документа показывает, что концепция нового пятилетнего плана представляет собой некое сочетание точек зрения сторонников первого и второго направлений. При таком «управлении автомобилем в четыре руки» риски чрезвычайно высоки.
Вместе с тем в Китае есть группа политиков и экономистов, которые предлагают третий вариант решения финансово-экономических проблем страны. Условно их можно назвать группой «ортодоксальных коммунистов», которые напоминают об опыте экономического строительства в первое десятилетие существования КНР, а также об опыте СССР. В части валютно-финансовых вопросов они выступают за полный запрет на допуск иностранного капитала в банковский сектор Китая, отмену свободного трансграничного движения капитала, установление государственной валютной монополии, использование юаня лишь в качестве внутренней денежной единицы, установление фиксированного валютного курса юаня.
