Именно обладание этими тремя святынями и было одним из главных оснований для того, чтобы считать Константинополь городом Божией Матери — выражение «Град Твой, Богородице», встречающееся во многих и многих византийских песнопениях (и, в том числе, и в песнопениях праздника Положения Пояса Пресвятой Богородицы), для византийцев было синонимом слова Константинополь.

Согласно преданию, отраженному в Менологии Василия II (X в.; см.: PG. 117. Col. 613), Пояс и Риза Божией Матери незадолго до Ее Успения были отданы двум благочестивым иерусалимским вдовам и затем передавались из поколения в поколение. При императоре Восточной Римской империи Аркадии (император с 395 г.; ум. в 408 г.) Пояс Пресвятой Богородицы был доставлен в Константинополь и помещен в прекрасный ларец, который обрел свое место в одном из трех главных Богородичных храмов Царьграда — Халкопратийскую церковь (некоторые источники говорят о нахождении Пояса не в этом, а во Влахернском храме — вероятно, это следствие путаницы — Влахернский храм был местом хранения Ризы Богоматери; вполне возможно, однако, что святыни могли быть перемещаемы из одного храма в другой).

Историк Никифор Каллист Ксанфопул пишет, что св. императрица Пульхерия в Халкопратии в честь Богородицы «установила ночные молитвы и процессию каждую среду, ее она возглавляла, идя пешком с горящей лампой, которую сама заправляла». Патр. Тимофей I Константинопольский (511 – 518) постановил совершать в похвалу Богоматери процессию каждую пятницу из Влахернской церкви в Халкопратийский храм. Эти особые богослужения были учреждены в подобие процессии от Св. Сиона в Гефсиманию на праздник Успения в Иерусалиме.

Хотя праздник в честь Положения Пояса Богоматери в Халкопратии существовал с древности, в IX в., и известный византийский гимнограф св. Иосиф Студит написал для него прекрасный канон с акростихом: «Крепостию мя Твоею опояши, Чистая Дево», ковчег с Поясом Богоматери не открывали на протяжении столетий.

Спустя пять веков после Положения Пояса в Халкопратийском храме, при императоре Льве VI Мудром, его жене Зое Карбонопсине было видение, что она избавится от своего недуга (как повествует Менологий, императрицу мучил нечистый дух), если на нее возложат Пояс Пресвятой Богородицы. Император открыл ларец и обрел Пояс в целости и сохранности; Пояс был запечатан золотым хрисовулом императора Аркадия, на котором были указаны год и индикт Положения Пояса в Царьграде, а также точная дата этого события — 31 августа. По повелению императора Пояс Пресвятой Девы был возложен на голову страждущей императрицы (это было поручено Евфимию, будущему Патриарху Константинопольскому, который составил и Слово в честь торжества нового обретения Пояса), и та исцелилась. После этих событий Пояс Пресвятой Богородицы был возвращен на свое место, а праздник Положения Пояса получил еще большую торжественность, чем прежде.

В результате двух падений Константинополя — сначала в 1204 году, затем, окончательно, в 1453 году, — Пояс, как и почти все другие святыни Царьграда, покинул город, но не исчез бесследно. Частицы святого Пояса Богоматери находятся в Афонском Ватопедском монастыре, в Трирском монастыре и в Грузии, в Санкт-Петербургском Воскресенском Новодевичьем монастыре и в Казанском кафедральном соборе – 21 сентября 2011 года частица пояса Богородицы подарена собору на вечное хранение.

Мозаика в арочном проеме колокольни Новодевичьего женского монастыря изображает событие 2011 года – принесение пояса (Αγία Ζώνη) Пресвятой Богородицы игуменом Ефремом (Кутцу) из афонского монастыря Ватопед в Воскресенский Новодевичий монастырь. Надвратный храм в честь Положения Честного Пояса Пресвятой Богородицы (395-408), расположенный в колокольне, освящен 13 сентября 2021 г.

                                                                        *  *  *

Священномученик Киприа́н Карфагенский, епископ

Священномученик Киприан, епископ Карфагенский, родился около 200 года в городе Карфагене (Северная Африка), где протекла вся его жизнь и деятельность. Фасций Киприан был сыном богатого сенатора-язычника, получил прекрасное светское образование и стал блестящим оратором, учителем красноречия и философии в Карфагенской школе. Он часто выступал в судах как ходатай и защитник по делам своих сограждан. Киприан впоследствии вспоминал, что долго "оставался в глубокой мгле ночной.., далекий от света Истины". Состояние, доставшееся от родителей и нажитое своей деятельностью, знаменитый ритор тратил на роскошные пиры, но они не могли заглушить в нем жажды истины. Заинтересовавшись христианством, он познакомился с сочинениями апологета пресвитера Тертуллиана (родился ок. 160 г.). Впоследствии святитель писал, что ему казалось невозможным тогда при его навыках достичь обещанного Спасителем возрождения.

Из такого тяжелого и нерешительного состояния его вывел друг и руководитель, пресвитер Цецилий. В 46-летнем возрасте ученейший язычник был принят в христианскую общину как оглашенный. Еще до принятия Крещения он раздал нищим все имение и переселился в дом пресвитера Цецилия. Могучее действие возрождающей благодати Божией, полученной им в Крещении, святитель Киприан описал в письме к другу Донату: "Когда возрождающая волна очистила нечистоты моей прежней жизни, свет, тихий и ясный, нисшел с Неба в сердце мое. Когда второе рождение Духом Небесным изменило меня в нового человека, то чудным образом укрепился я против сомнений,открылись тайны, осветилось темное... я узнал, что жившее во мне по плоти для греха принадлежало земле, а началось теперь Божие, живущее Духом Святым. В Боге и от Бога вся наша сила; от Него – наша крепость. Через Него мы, живя на земле, имеем предчувствие будущего блаженного состояния". Примерно через год после Крещения святой был рукоположен во пресвитера, а когда умер Карфагенский епископ Донат, все единодушно избрали, епископом святого Киприана. Он дал свое согласие, повинуясь настоятельным просьбам, и был рукоположен во епископа Карфагенского около 248 года.

Святитель прежде всего занялся церковным благоустройством и искоренением пороков в среде клириков и паствы. Святая жизнь архипастыря вызывала у всех желание подражать его благочестию, милосердию и мудрости. Плодотворная деятельность святителя Киприана стала известна за пределами его епархии. Епископы других кафедр часто обращались к нему за советом, как поступить в том или ином случае. Гонение императора Декия (249–251), о котором святителю было открыто в сонном видении, заставило его скрыться. Его жизнь была нужна пастве для укрепления веры и мужества среди гонимых. Перед отъездом из епархии святитель разделил церковное имущество между всеми клириками для оказания помощи нуждающимся и в дальнейшем присылал дополнительные средства.

Он держал постоянную связь с карфагенскими христианами через своих посланцев, писал письма к пресвитерам, исповедникам и мученикам. Некоторые христиане, убоявшись мучений, принесли жертву языческим богам. Эти отпадшие христиане обращались к исповедникам, прося дать им так называемые письма мира, т. е. ходатайственные записки о принятии их в Церковь. Святитель Киприан написал всей Карфагенской христианской общине послание, в котором указал, что отпадших во время гонения можно принимать в Церковь, но этому должно предшествовать рассмотрение обстоятельств, при которых совершилось отпадение. Должна быть проверена искренность сокрушения падших. Принимать их можно лишь после церковного покаяния и с разрешения епископа. Некоторые из падших настоятельно требовали немедленного допущения их в Церковь и этим смущали всю общину. Святитель Киприан писал епископам других епархий, спрашивая их мнения, и от всех получил полное одобрение своих распоряжений.

Во время своего отсутствия святитель уполномочил четырех клириков проверить жизнь людей, которые готовились к рукоположению во пресвитера и диакона. Это встретило сопротивление мирянина Феликиссима и пресвитера Новата, поднявших возмущение против своего епископа. Святитель Киприан отлучил Феликиссима и шестерых его сторонников. В своем письме к пастве святитель трогательно увещевал всех не отделяться от единства Церкви, подчиниться законным распоряжениям епископа и ждать его возвращения. Это письмо удержало большинство карфагенских христиан в верности Церкви.

В скором времени святитель Киприан вернулся к пастве. Возмущению Феликиссима был положен конец на Поместном Соборе 251 года. Этот же Собор вынес суждение о возможности принятия в Церковь падших после принесения ими церковного покаяния и подтвердил отлучение Феликиссима.

В то время назревал новый раскол, поднятый римским пресвитером Новацианом, к которому присоединился карфагенский пресвитер Новат, бывший сторонник Феликиссима. Новациан утверждал, что отпадших во время гонения нельзя принимать обратно, даже если они каются в своем грехе. Кроме того, Новациан при помощи Новата убедил трех италийских епископов при жизни законного Римского епископа Целерина поставить на Римскую кафедру другого епископа. Против такого беззакония святитель Киприан написал ряд окружных посланий к африканским епископам, а затем целую книгу "О единстве Церкви".

Когда в Карфагенской Церкви стали утихать раздоры, началось новое бедствие – вспыхнула моровая язва. Сотни людей бежали из города, оставляя больных без помощи, а мертвых – без погребения. Святитель Киприан, показывая пример стойкости и мужества, сам ухаживал за больными и хоронил мертвых, причем не только христиан, но и язычников. Моровая язва сопровождалась засухой и голодом. Орды варваров-нумидийцев, пользуясь бедствием, нападали на жителей и уводили их в плен. Святитель Киприан побудил многих богатых карфагенцев пожертвовать свои средства на питание голодающих и выкуп пленных.

Когда началось новое гонение на христиан со стороны императора Валериана (253–259), карфагенский проконсул Патерн велел святителю принести жертву идолам. Он твердо отказался выполнить это, а также назвать имена и местопребывание пресвитеров Карфагенской Церкви. Святителя сослали в местность Курубис. Диакон Понтий последовал в ссылку за своим епископом добровольно. В тот день, когда святитель прибыл на место ссылки, он увидел сон, предвозвещавший ему скорую мученическую кончину. Находясь в изгнании, святитель Киприан написал много писем и книг. Желая пострадать в Карфагене, он сам вернулся туда. Приведенный на суд, он был оставлен на свободе до следующего года. Почти все карфагенские христиане пришли проститься со своим епископом и получить от него благословение. На суде святитель Киприан спокойно и твердо отказался принести жертву идолам и был приговорен к усечению мечом. Услышав приговор, святитель Киприан сказал: "Благодарение Богу!", и весь народ в один голос воскликнул: "И мы хотим умереть с ним!" Придя на место казни, святитель снова преподал всем благословение и распорядился дать от него 25 златниц палачу. Потом он сам завязал себе глаза, а руки дал связать стоявшим около него пресвитеру с иподиаконом и преклонил голову. Христиане с плачем постилали пред ним платки и убрусы, чтобы собрать священную кровь. Мученическая кончина последовала в 258 году. Тело святителя ночью было взято и погребено на частном кладбище прокуратора Макровия Кандидиана.

Впоследствии, при короле Карле Великом (771–814), его святые мощи были перенесены во Францию.

Святитель Киприан Карфагенский оставил для Церкви драгоценное наследие: свои сочинения и 80 писем. Творения святителя Киприана были приняты Церковью как образцы православного исповедания и читались на Вселенских Соборах (III Ефесском и IV Халкидонском). В сочинениях святителя Киприана изложено православное учение о Церкви, основанной Господом Иисусом Христом, утвержденной и устроенной апостолами. Внутреннее единство выражается в единстве веры и любви, внешнее единство осуществляется иерархией и таинствами Церкви. В Церкви Христовой заключается вся полнота жизни и спасения. Отделяющие себя от единства Церкви не имеют в себе истинной жизни. Христианская любовь является скрепляющим звеном Церкви. "Любовь – основа всех добродетелей, она вечно пребудет с нами в Царстве Небесном".

На русском языке издано:

1. Избранные сочинения. Пер. с эллино-греч., изд. М. Протопопова. СПб., 1803.
2. Жизнь и творения священномученика Киприана. Пер. Д. А. Подгурского. Части 1, 2. Киев. 1860–1862 (Труды Киев. ДА). То же. Изд. доп. В 2-х томах. Киев, 1891.
3. Творения. Части 1, 2. Киев. 1879–1880 (Библиотека творений святых отцев и учителей Церкви западных, издаваемая при Киев. ДА. ян. 1-II).
4. Слова: О зависти и злобе. – "Христианское чтение", 1825. ХVIII, с. 3-122.
5. О благочинии и одежде девственниц. – Там же. с. 123 слл.
6. О терпении. – Там же, 1832, ХLVIII, с. 3 слл.
7. О милостыне. – Там же, 1835, IV, с. 3 слл.
8. О смертности. – Там же. 1836. II. с. 3 слл. То же. В кн.: Сочинения и переводы Евсевия, архиеп. Карталинского. Ч. I. Переводы из творений святых отцев. СПб., 1858.
9. О единстве Церкви. – Там же, 1837. I, с. 19 слл. и в кн., указанной в предыдущем пункте.
10. О падших. – Там же. 1847. II. с. 161 слл.
11. Беседа о молитве Господней. – Там же, 1839, I, с. 131 слл. То же, В кн.: Поторжинский Н. А. Святоотеческая хрестоматия. Киев. 1877.
12. О похвале мученичеству. – В кн.: Сказания о мучениках христианских, чтимых Православною кафолическою Церковию. В рус. пер. Т. I. Казань. 1865. (Прил. к ж. "Православный собеседник").
13. Письма: К Донату, о благодати Божией. – К Димитриану. – К епископу Немезиану и другим мученикам. – К мученикам и исповедникам. – К пресвитерам и диаконам. – "Христианское чтение". 1825, ХVIII. с. 243 слл.; 1830, ХXХIХ, с. 241 слл.; 1832. ХХVII. с. 90 слл.; 1837, II, с. 52 слл.; 1839. III, с. 127 слл.; 1838. III, с. 141 слл.
14. Пастырские наставления в письмах святого Киприана, епископа Карфагенского. – "Журнал Московской Патриархии", 1977. N 2, с. 73-79.

*  *  *

Собор новомучеников Ясе́новацких

Ясеновац (хорв. Jasenovac) – система лагерей смерти, созданная усташами (хорватскими фашистами) в августе 1941 года. Располагалась на территории Независимого Хорватского государства, сотрудничавшего с нацистской Германией, в 60 км от Загреба.

Зверскому обращению с заключенными ужасались даже нацисты.

Новомученики Ясеновацкие – православные узники в Хорватии, принявшие мученическую смерть в 1941–1944 годах. По различным свидетельствам, в годы Второй мировой войны в застенках Ясеноваца были уничтожены тысячи православных сербов, многие из которых погибли за верность православию. Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви прославил собор новомучеников Ясеновацких. Их имена включены в месяцеслов Русской Православной Церкви с установлением празднования их памяти 31 августа (13 сентября).

Мученик Вукашин из села Клепац

Вуксан-Вукан-Вук – православный серб из сербской Герцеговины, села Клепац, расположенного на восточном берегу реки Неретвы. В Клепце находилась старинная, начала XVI века, церковь святого апостола Луки – задужбина известных сербских храмостроителей Милорадовичей, и церковь Преображения Господня (до основания, так же как и само село, разрушенная хорватами в 1992 году).

Старец Вукашин происходил из рода Мандрап, родился, вероятно, в конце XIX века, вырос в родном селе, возмужав, уехал на заработки в столицу Боснии – Сараево.

С приходом новой власти – Независимой Державы Хорватской Вук был вынужден вернуться в родное село, но хорватские усташи, римо-католики добрались и в те края, от их страшного насилия над сербскими землями пострадала вся семья Вукашина, также как и многие другие православные сербские семьи, а он сам вместе с другими уцелевшими сербами, был угнан в известный концлагерь для сербов – Ясеновац. В январе 1943 года Вукашин был зверски убит усташским палачом Жилой Фригановичем.

Убийца, заметив старика-крестьянина, который с каким-то непостижимым, мудрым спокойствием наблюдал за зверствами палачей, решил сокрушить этот необъяснимый покой, он отвел его в сторону, поставил на краю свежевырытой ямы, в которую сбрасывали изуродованных полуживых людей, и потребовал крикнуть: «Да здравствует Павелич!» (глава НДХ – прим. пер.). Старик спокойно молчал, тогда озверевший убийца схватил нож, отрезал ему оба уха и нос, затем вновь потребовал воздать хвалу Павеличу, пригрозив заживо вырвать Вукашину сердце, если тот будет молчать.

Блаженный мученик, спокойно взглянув на своего мучителя, тихо, но внятно произнес: «Делай, дитя, свое дело». Такой ответ и небесный покой, отражавшийся на лице святого мученика, привел убийцу в неистовство: вне себя от злобы, он вырезал ему сердце, выколол глаза, перерезал горло… До последнего вздоха Вукашин сохранил в душе Христов мир, последним его движением было троеперстное крестное знамение, за которое палач отсек ему руку, а сам, в исступлении бросив нож, пав уже при жизни в вечную погибель, ногами столкнул его в яму.

Фрески с изображением новомученика находятся в монастыре святого Архангела Гавриила в Земуне, в центре Белграда, в Иоанновском скиту монастыря Острог (Йован Дол), его лик изображен среди особо чтимых святых Захумско-Герцеговинской епархии на иконе, написанной к празднованию 780-летия епархии.

Свидетельство палача (записано доктором Недо Зецем)

…Усташ, рассказывающий мне эту историю, вновь замолчал; затем, допив рюмку ракии, продолжил:

– Помнишь, тогда, в августе, в лагере было большое поступление пленных? Тогда Йере Маричич послал на истребление около трех тысяч заключенных, а мы – Перо Брзица, Зринушич, Шипка и я – поспорили, кто за ночь больше перебьет. Началась бойня, уже через час по количеству убитых я заметно оторвался от других. В ту ночь я был на подъеме, мне казалось, что я словно отрываюсь от земли, что я на небесах: никогда прежде не ощущал я такого блаженства. За несколько часов я уничтожил больше тысячи человек, в то время как мои соперники закололи не больше 300–400.

И вот тогда, в момент высшего упоения, мой взгляд упал на пожилого крестьянина, он с каким-то необъяснимым спокойствием стоял и молча смотрел, как я убиваю жертву за жертвой и как те умирают в страшных мучениях. Его взгляд словно парализовал меня, я будто окаменел, несколько секунд я не мог шевельнуться.

Потом, я взял себя в руки подошел к нему, чтобы узнать, кто он. Он рассказал, что зовут его Вукашин, родом из села Клепац, что все его родные погибли от усташей, а его самого послали в Ясеновац. Он говорил об этом все с тем же спокойствием, которое потрясало меня намного сильнее, чем страшные крики и стоны умирающих вокруг нас людей. Когда я слушал старика, глядя в его небесно-чистые глаза, во мне вдруг вспыхнуло неукротимое желание самыми жестокими, адскими пытками разрушить этот непостижимый мне внутренний покой, чтобы его страданием, стонами и мукой, вернуть свое прежнее упоение кровью и болью.

Я вывел его из строя, сначала посадил на пень и приказал ему крикнуть: «Да здравствует Павелич!», пригрозив отрезать ему ухо в случае неповиновения. Вукашин молчал.

Я отрезал ему ухо. Он не проронил ни слова. Я снова приказал ему кричать: «Да здравствует Павелич!», пригрозив отрезать второе ухо. Он молчал. Я отсек ему другое ухо. «Кричи: “Да здравствует Павелич!” или лишишься носа!» Старик молчал. В четвертый раз я приказал ему кричать те же слова под угрозой вырезать из его груди живое сердце. Он взглянул, как бы глядя сквозь меня, в какую-то бесконечность, и тихо, но отчетливо проговорил: «Дитя, делай свое дело!»

От этих слов я обезумел окончательно, бросился на него, выколол глаза, вырезал сердце, перерезал горло и ногами спихнул в яму. И тогда во мне будто что-то оборвалось. Я больше не мог убивать. Перо Брзица выиграл спор, перебив 1350 заключенных, я молча заплатил ему проигрыш.

С тех пор нет мне покоя. Я стал пить, все больше и больше, но алкоголь дает забвение ненадолго, и даже в опьянении я слышу этот голос: «Дитя, делай свое дело!» И тогда я, наталкиваясь на стены домов, бегу по улицам, с криками сокрушаю и бью все, что попадается на пути, кидаюсь на кого попало. Ночью нет сна, лишь только наступит забытье, я снова вижу ясный взгляд старика и слышу это невыносимое: «Дитя, делай свое дело!»

Я превратился в комок ужаса и боли, я бессилен перед этим кошмаром. День и ночь преследует меня светлый безмятежный лик Вукашина из Клепца.

Лагерный взгляд на сербскую историю

Независна Држава Хрватска – фашизм на сербской земле

Будущему мученику довелось жить в Независимом Государстве Хорватия (НДХ – Независна Држава Хрватска). Это было нацистское образование, сформированное с помощью гитлеровской Германии и Италии Муссолини, по благословению папы Римского Пия XII, на территории Югославии – Хорватии и Боснии и Герцеговины – сразу после захвата Югославии гитлеровскими войсками.

НДХ вошла в историю невиданными зверствами, учинёнными хорватами по отношению к сербам, евреям и цыганам. В период Второй мировой войны в НДХ было уничтожено около 2 миллионов сербов. В НДХ сербы были объявлены вне закона – с помощью католической церкви, под руководством архиепископа Алоизия Степинца, которого папа Иоанн Павел II впоследствии причислил к святым, проводилась чудовищная по своим масштабам, планомерная политика истребления сербов: их было можно безнаказанно убивать, пытать, изгонять из домов, отбирать имущество…

Из многочисленных концлагерей самым известным стал Ясеновац, в котором погибло 700 000 человек.

Вукашин из старинного рода Мандрап

Вукашин происходил из герцеговинского рода Мандрап, имевшего свою ветвь и в Сараево (столица Боснии), хорошо известен древний красивый особняк Мандрапа на улице Милоша Обилича.

Мандрапы – древний зажиточный купеческий сараевский род. Они прославились как благотворители и защитники церковных владений и церкви святых Архангелов Михаила и Гавриила, так называемой старой сербской православной церкви, относившейся к 15 веку, которая была древнейшим зданием в Сараево. Сыновья старого Чича Мандрапы – Чедо и Добрило, двадцати и двадцати пяти лет, уже с апреля–мая 1941 года были связаны с «лесами», то есть, с вооруженными народными отрядами, защищавшими сербские села и те места, в которых сербы укрывались от усташского террора и геноцида, начинавшегося в мае 1941 года в окрестностях Сараево. Оба они пострадали в Ясеновце, там же где и их дядя – святой Вукашин.

До 70-тых годов дожили только сын Мандрапы Богдан, тяжелый инвалид, и дочь Славка – учительница. Ее сын, внук Чича Мандрапы, в восьмидесятые годы работал библиотекарем в Народной (университетской) библиотеке «Веница», которая позже будет снята и показана в репортажах мировых СМИ как «объект, превращенный в развалины сербскими гранатами со стороны Требевича», а на самом деле сгоревшая в пожаре, ее сожгли, чтобы уничтожить огромный обличительный архив о прошлом Сараево и о сосуществовании трех религиозных общин (т.е. четырех, включая еврейскую).

Сам особняк Мандрапа на улице Милоша Обилича является ярким образцом городской архитектуры 18–19 вв. (он напоминает дом Манака в Белграде, а еще больше дом, в котором теперь находится кафе «Знак вопроса», напротив кафедрального собора в Белграде), должен был стать памятником этнической культуры и находиться под защитой государства.

В этом доме жил и работал (занимаясь торговым делом) и будущий святой мученик. Он пользовался большим уважением как ревностный защитник владений Сербской православной Церкви на Баш-чаршии (большой известный район Сараево), и поэтому именно этот храм и все сербское Сараево имеют серьезные основания прославлять святого Вукашина – раба Божия и слугу Архангелов как своего небесного защитника и покровителя. Вместе с ним в старой церкви певчими и чтецами служили Чедо, Добро и другие члены семьи Мандрапа. И пусть даст Господь, чтобы и сегодня этот храм и сербское Сараево хранила икона и вера святого Вукашина ясеновацкого, клепацкого, герцеговинского, сараевского, сербского и всеправославного!

До последнего вздоха он сохранил в душе Христов мир, а последним его движением было «троеперстное крестное знамение» (крста од три прста), за которое палач и отсек ему руку … Пусть это крестное знамение святого Вукашина Ясеновацкого, парит над этим исстрадавшимся народом как благословение и мир, мир Христов, ибо только «сим победиши»!

Заговор молчания

Святой оставался в Сараево приблизительно до июня (возможно, июля) 1941 года, когда и многие другие известные жители уже начали покидать город, кто отправлялся в Сербию, где не было геноцида, кто бежал в «леса». Святой Вукашин укрылся в «лесах», в Герцеговине (но, конечно, не у партизан, тогда их там еще просто не было).

С тех пор родные святого потеряли связь с ним и ничего о нем не знали. Первые известия о его мученичестве, о величии его свидетельства о Христе поступили в Сараево только после войны от доктора Неделько Недо Зеца. Доктор Зец принес весть именно в дом оставшихся в живых членов семьи Мандрап (Богдану и Славке), когда пришел к ним на Крестную Славу в 1946 году.

Благодаря этой встрече известия о святом появляются приблизительно в 1946 году, и не только в Сараево, но и в Мостаре и Чаплине. Вся семья, весь род Мандрапов считался мученическим, и, зная о зверских преступлениях НДХ против сербов и евреев, титовская полиция в Сараево не решалась трогать дом Мандрапов, но о святом Вукашине не говорилось вслух, так же как и о самом Ясеновце – незаживающей ране тысяч сараевских семей (и тысяч семей по всей территории Боснии и Герцеговины).

Непосредственно после войны в Сараево встретились выжившие заключенные – «лагерники» Ясеновца. Это были или ясеновацкие «ремесленники», находившиеся в отдельной части лагеря и выполнявшие ремесленные работы для ближайшего усташского гарнизона, или заключенные, которым «повезло», что от усташей их забрали немцы – и они ненадолго по пути в Германию задержались в Ясеновце.

Целью оставшихся в живых заключенных стало составление общих воспоминаний о Ясеновце, чтобы насколько возможно подтвердить факты пыток.

Лагерный взгляд на сербскую историю

Мы, бывшие заключенные Ясеновца, поняли еще в сороковые военные годы, что для наших врагов все мы «лагерники», лагерная нация. Наши военные «союзники» покажут нам и в 1944, и 1989–1999 годах, что для них мы народ, историю которого характеризирует лагерь, а не освободительные восстания и военные победы. Поэтому для сербской истории, наряду с партизанским, военным и освободительным опытом, необходимо изучить и осветить опыт лагерный, чтобы и он стал частью нашей веры, нашей души, знаком жизнеспособности народа!

Святой старец Вукашин из Клепца – лагерное сознание сербской истории, наша живая вера, наш свидетель и заступник пред Господом Христом. С ним мы всегда будем помнить, что «Сей мир тиран и для тирана, а тем паче душам благородным!» (Петр П. Негош), всегда будем помнить, что из бездны нас может поднять смирение и непоколебимость веры святого Вукашина Ясеновацкого, а не политические решения.

Село Клепац было разрушено хорватами в 1992 году вместе с находившейся в нем церковью Преображения Господня.

Митрополит Дабробоснийский (в миру Петр Зимонич) родился 24 июня 1866 года в городке Грахово в семье известного священника и воеводы Богдана Зимонича – героя знаменитого Герцеговинского восстания 1875 года. В 1887 году будущий митрополит закончил Духовную семинарию в городе Релево, а затем в 1893 году продолжил свое духовное образование в Духовной академии в городе Черновцы. После окончания обучения поехал в Вену, где поступил в аспирантуру Венского университета. В 1895 году, вернувшись в Релево, стал преподавателем в Духовной семинарии. Пострижен в монашество и рукоположен в священнический сан он был в 1895 году митрополитом Серафимом (Перовичем), уже немало пострадавшим в свое время от гонений на православие и сербство. Рукоположение совершалось в монастыре Житомислич, имеющем многострадальную историю: во многих войнах он неоднократно подвергался разрушению и осквернению. Таким образом, в самом начале своего монашеского пути будущий митрополит получил сугубое благословение на мученичество.

В 1901-м, до конца учебного года, он находился в должности профессора Духовной академии и исполнял обязанности советника в консистории в Сараево (столица Боснии и Герцеговины). В 1903 году Священный Синод Константинопольской патриархии, возглавляемой тогда патриархом Иоакимом, избрал его митрополитом Захумско-Герцеговинским. На митрополичий престол владыка был возведен 27 мая того же года в Кафедральном соборе города Мостар (впоследствии усташи оставили от этого собора груду развалин). Спустя 17 лет, 7 ноября 1920 года, был избран митрополитом Дабробоснийским.

Митрополит Петр, пребывая на Захумско-Герцеговинской кафедре, принес на землю Герцеговины дух мира, утешая и примиряя народ. Митрополит, будучи великим патриотом, мужественно отстаивал церковную автономию Сербии от Австро-Венгрии, чем и завоевал огромный авторитет и поддержку народа. Его пребывание на боснийской земле принесло укрепление веры, религиозной активности, что позже, в 1905 году, дало свой плод: сербский народ получил церковную автономию. Митрополит Петр был архиереем Сербской Церкви в период, когда римо-католическая церковь, поддерживаемая Австро-Венгрией, усиливала свои прозелитические происки в этих областях. Митрополит занял непримиримую позицию по отношению к оккупации и захвату исторических сербских земель Австро-Венгрией, он духовно поддерживал народ, вливая в души верующих надежду на лучшее будущее и духовное освобождение. Его служение, его мужество были примером и опорой для сербского народа во время аннексии Боснии в 1908 году и Первой мировой войны 1914 года.

Святитель был удостоен наивысших церковных наград – ордена святого Саввы I степени, Белого Орла IV степени и звезды Карагеоргия.

Вторая мировая война застала его в столице Боснии, Сараево, в сане митрополита Дабробоснийского. В связи с бомбардировками города митрополит Петр временно укрылся в монастыре Святой Троицы, недалеко от городка Плевля. Там ему довелось служить одну из воскресных литургий с архимандритом Серафимом, вместе с которым позже он испил и мученическую чашу.

Третьего дня Светлой седмицы 1941 года митрополит вернулся в Сараево. Между тем это уже были времена, когда в Сараево и других городах Боснии начались преследования и убийства сербов. Многие уговаривали святителя на время оставить кафедру и перебраться в Сербию или Черногорию. Все подобные предложения он пресекал словами: «Я – пастырь, и мой долг – делить с моей паствой и доброе и злое: один у нас крест, одна судьба, и я разделю ее со своим народом».

27 апреля 1941 года немецкий патруль из шести офицеров и солдат ворвался в здание митрополии. Один из нацистов спросил: «Ты тот самый митрополит, который выступал за войну с Германией? Ты заслуживаешь смерти». На что митрополит ответил: «Вы жестоко ошибаетесь, господин. Нашей вины в этой войне нет. Мы ни на кого не нападали, но не обманывайтесь, мы не сдадимся под ваши пули. Не дадим поглотить себя, словно каплю воды, мы народ – и имеем право на жизнь!»

В начале мая того же года митрополиту позвонил католический священник Божидар Брале, назначенный ответственным представителем усташей в Боснии и Герцеговине, и приказал в тот же день запретить всем священникам епархии употребление кириллицы и изменить все надписи на печатях на латинские, пригрозив, что, если в указанный срок распоряжение не будет исполнено, митрополита привлекут к ответственности. На что владыка отвечал: «Кириллицу нельзя уничтожить за 24 часа, и не забывайте, что война еще не закончена!» Такая позиция митрополита послужила поводом к его аресту 12 мая 1941 года.

Прежде чем митрополит Петр был арестован, он успел собрать подчиненное священство, чтобы дать указания о дальнейшей работе. Некоторые просили его благословения временно укрыться в Сербии, но митрополит ответил: «Оставайтесь со своими прихожанами и разделите с ними все, что бы ни случилось».

Его послушались все. Многие из этих священников приняли мученическую кончину, некоторые пережили войну и свидетельствовали о митрополите Петре и обо всем, что происходило в те страшные дни.

К вечеру 12 мая в митрополию пришли агенты-усташи и сообщили, что митрополит Петр должен немедленно последовать за ними в «дирекцию» для дознания. В «дирекции» он провел три дня. Вечером 17 мая он был перевезен в Загреб (столицу Хорватии) и заключен в полицейскую тюрьму. Вместе с ним там находились протоиерей Милан Божич, доктор богословия Душан Ефтанович и доктор богословия Воя Бесаревич. Были сделаны фотографии, сняты отпечатки пальцев. В усташской картотеке митрополиту был дан номер 29781. Оттуда спустя несколько дней он был отправлен в концлагерь Керестинац близ Самобора. В концлагере ему сбрили бороду, сорвали мантию и подвергли страшным истязаниям, после чего перебросили в другой концлагерь, предположительно в Госпич либо в Ясеновац.

Существует несколько версий гибели митрополита Петра, но главное нам известно – он остался верен Богу до конца. Брошены ли его земные останки в Карпову яму на Велебите или в раскаленную печь крематория концлагеря Ясеновац, неизвестно. Но известно доподлинно, что он предал душу свою Господу, так же как многие верующие, с ним пострадавшие за православное исповедание, ставшее для них лестницей небесной в объятия Христа Бога, Которому подобает честь, и слава, и дары, Ему благодатные,– святые мученики и новомученики.

Главы из книги «Слава и боль Сербии» в переводе Светланы Луганской и цитаты из журнала «Светигора» издания Черногорско-Приморской митрополии Сербской Православной Церкви.