Ко­гда нече­сти­вый царь Ирод услы­шал от волх­вов о ро­див­шем­ся Мес­сии, он ре­шил из­бить в Виф­ле­е­ме и его окрест­но­стях всех мла­ден­цев в воз­расте до 2-х лет, на­де­ясь, что в их чис­ле бу­дет и ро­див­ший­ся Мес­сия. Ирод хо­ро­шо знал о необыч­ном рож­де­нии про­ро­ка Иоан­на и хо­тел убить его, опа­са­ясь, что он и есть Царь Иудей­ский. Но пра­вед­ная Ели­са­ве­та укры­лась вме­сте с мла­ден­цем в го­рах. Убий­цы по­всю­ду ис­ка­ли Иоан­на. Пра­вед­ная Ели­са­ве­та, уви­дев пре­сле­до­ва­те­лей, со сле­за­ми ста­ла мо­лить Бо­га о спа­се­нии, и тот­час рас­сту­пив­ша­я­ся го­ра укры­ла ее вме­сте с мла­ден­цем от по­го­ни. В эти бед­ствен­ные дни свя­той За­ха­рия ис­пол­нял свою чре­ду слу­же­ния в Иеру­са­лим­ском хра­ме. Во­и­ны, по­слан­ные Иро­дом, тщет­но пы­та­лись узнать у него, где на­хо­дит­ся его сын. То­гда по по­ве­ле­нию Иро­да они уби­ли свя­то­го про­ро­ка, за­ко­лов его меж­ду жерт­вен­ни­ком и ал­та­рем (Мф.23,35). Пра­вед­ная Ели­са­ве­та скон­ча­лась через 40 дней по­сле сво­е­го су­пру­га, а свя­той Иоанн, хра­ни­мый Гос­по­дом, пре­бы­вал в пу­стыне до дня сво­е­го яв­ле­ния из­ра­иль­ско­му на­ро­ду.

См. так­же: "Жи­тие свя­то­го про­ро­ка За­ха­рии" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

***

Преподобномученик Афанасий Брестский, игумен

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКА АФАНАСИЯ, ИГУМЕНА БРЕСТСКОГО

Пре­по­доб­но­му­че­ник Афа­на­сий был вы­ход­цем из пра­во­слав­ной се­мьи, воз­мож­но, при­над­ле­жав­шей к ре­мес­лен­но­му со­сло­вию. Учил­ся в Ви­лен­ской брат­ской шко­ле, по окон­ча­нии ко­то­рой стал учи­те­лем. Око­ло 1620 г. ли­тов­ский канц­лер Л. Са­пе­га на­зна­чил св. Афа­на­сия гу­вер­не­ром («ин­спек­то­ром») Яна Фа­у­сти­на Лу­бы, вы­ве­зен­но­го из Рос­сии в Поль­шу поль­ским шлях­ти­чем Бе­лин­ским, ко­то­рый пред­ста­вил его поль­ско­му пра­ви­тель­ству как сы­на Лже­д­мит­рия I и Ма­ри­ны Мни­шек (в дей­стви­тель­но­сти это был сын шлях­ти­ча Дмит­рия Лу­бы).

В 1627 г. игу­мен Свя­то-Ду­хо­ва мо­на­сты­ря Иосиф (Боб­ри­ко­вич) со­вер­шил по­стриг св. Афа­на­сия в мо­на­ше­ство. Свя­той под­ви­зал­ся в Ку­те­ин­ском ор­шан­ском и Ме­жи­гор­ском мо­на­сты­рях. В 1632 г. в Виль­но он был ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха и на­зна­чен на­мест­ни­ком игу­ме­на До­бой­ско­го мо­на­сты­ря под Пин­ском. Пе­ре­да­ча в 1636 г. мо­на­сты­ря иезу­и­там про­из­ве­ла силь­ное впе­чат­ле­ние на свя­то­го, имев­ше­го ви­де­ние се­ми адских ог­ней, в од­ном из ко­то­рых за пре­сле­до­ва­ние Пра­во­сла­вия му­чи­лись пап­ский нун­ций, ко­роль Си­гиз­мунд III и гет­ман Са­пе­га. По­се­лив­шись в Ку­пя­тиц­ком мо­на­сты­ре, он на­пи­сал «жа­лоб­ный лист» к Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це, где рас­ска­зал о при­тес­не­ни­ях, чи­ни­мых Пра­во­сла­вию со сто­ро­ны ка­то­ли­ков и уни­а­тов, и мо­лил Пре­чи­стую Де­ву о за­ступ­ни­че­стве. По­сле то­го как пись­мо бы­ло под­пи­са­но мно­ги­ми людь­ми, св. Афа­на­сий по­ло­жил его у чу­до­твор­ной Ку­пя­тиц­кой ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. В 1637 г. свя­той от­пра­вил­ся со­би­рать ми­ло­сты­ню на об­нов­ле­ние мо­на­стыр­ской церк­ви. Не имея вы­дан­но­го ко­ролев­ской кан­це­ля­ри­ей пас­пор­та, св. Афа­на­сий с огром­ны­ми труд­но­стя­ми су­мел до­брать­ся до Моск­вы и пе­ре­дал ца­рю Ми­ха­и­лу Фе­о­до­ро­ви­чу от­чет о сво­ем пу­те­ше­ствии, в ко­то­ром бы­ли крат­ко из­ло­же­ны об­сто­я­тель­ства, при­вед­шие его в Моск­ву, и опи­са­ны чу­де­са, слу­чив­ши­е­ся с ним во вре­мя стран­ство­ва­ния по мо­лит­вам к Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це через Ее Ку­пя­тиц­кую ико­ну. Свя­той ото­слал ца­рю спи­сок с ико­ны с по­же­ла­ни­ем во­дру­зить его «на хо­ро­гви во­ен­ные в по­мно­жене пра­во­слав­ной ве­ры». По­лу­чив бо­га­тую ми­ло­сты­ню от ца­ря, 16 июля 1638 г. он вер­нул­ся в Ку­пя­тиц­кий мо­на­стырь.

В 1640 г. св. Афа­на­сий стал игу­ме­ном брест­ско­го во имя прп. Си­мео­на Столп­ни­ка мо­на­сты­ря и на­чал ак­тив­ную де­я­тель­ность по вос­ста­нов­ле­нию прав брест­ско­го пра­во­слав­но­го брат­ства и воз­вра­ще­нию за­хва­чен­ных уни­а­та­ми хра­мов, про­воз­гла­шая всю­ду, что уния с Ри­мом про­кля­та «вечне». На сей­ме в Вар­ша­ве в сен­тяб­ре 1641 г. ему уда­лось до­бить­ся от ко­ро­ля Вла­ди­сла­ва IV под­твер­жде­ния прав брат­ства, но канц­лер и под­канц­лер от­ка­за­лись за­ве­рить ко­ролев­ский при­ви­лей пе­ча­тя­ми, без че­го он не имел за­кон­ной си­лы, по­это­му свя­той в 1643 г. сно­ва при­е­хал в Вар­ша­ву на сейм. Боль­шое впе­чат­ле­ние на него про­из­ве­ли встре­чи с недо­воль­ны­ми уни­ей го­ро­жа­на­ми, при­е­хав­ши­ми в го­род из раз­ных мест Ре­чи Поспо­ли­той. Го­лос от ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы по­ве­лел св. Афа­на­сию при по­мо­щи Ку­пя­тиц­ко­го об­ра­за жа­ло­вать­ся ко­ро­лю на при­тес­не­ния, чи­ни­мые пра­во­слав­ным, и при­гро­зить Бо­жи­им гне­вом за на­саж­де­ние унии. На сей­ме он вы­сту­пил с жа­ло­бой на бес­прав­ное по­ло­же­ние пра­во­слав­ных в Поль­ше и раз­дал знат­ным чле­нам сей­ма спис­ки с Ку­пя­тиц­кой ико­ны, снаб­див их тек­стом, со­дер­жав­шим тре­бо­ва­ние ис­ко­ре­нить унию и «успо­ко­ить» пра­во­слав­ную ве­ру.

При­сут­ство­вав­шие на сей­ме пра­во­слав­ные иерар­хи и на­сто­я­те­ли боль­ших мо­на­сты­рей, ко­то­рые в тя­же­лые для Церк­ви вре­ме­на бы­ли за­ня­ты ис­клю­чи­тель­но лич­ны­ми де­ла­ми (в этой свя­зи свя­той упо­ми­на­ет ар­хим. Леон­тия (Ши­ти­ка), Мсти­слав­ско­го еп. Силь­ве­ст­ра (Ко­со­ва), Пе­ре­мышль­ско­го еп. Силь­ве­ст­ра (Гуле­ви­ча) и др.), опа­са­ясь непред­ска­зу­е­мых дей­ствий св. Афа­на­сия, по­са­ди­ли его под стра­жу. Свя­той, юрод­ствуя, вы­рвал­ся из тюрь­мы на ули­цу по­чти на­гим, имея на се­бе кло­бук и па­ра­манд, из­би­вал се­бя по­со­хом и вы­кри­ки­вал про­кля­тия унии. Пра­во­слав­ные епи­ско­пы су­ди­ли его и ли­ши­ли са­на. Суд мит­ро­по­ли­чьей кон­си­сто­рии в Ки­е­ве, в дол­гом ожи­да­нии ко­то­ро­го св. Афа­на­сий на­пи­сал объ­яс­ни­тель­ную за­пис­ку на «рус­ском» и ла­ты­ни, вклю­чив в нее текст, роз­дан­ный им на сей­ме 1643 г., оправ­дал свя­то­го. Ки­ев­ский мит­ро­по­лит свт. Петр (Мо­ги­ла) вос­ста­но­вил его в сане игу­ме­на и вер­нул в Брест.

По­сле то­го как св. Афа­на­сий услы­шал го­лос от Ку­пя­тиц­кой ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, по­веле­вав­ший ему еще раз про­сить ко­ро­ля об уни­что­же­нии унии, свя­той го­то­вил­ся вновь за­щи­щать Пра­во­сла­вие на сей­ме в 1645 г., но был аре­сто­ван в ка­че­стве за­лож­ни­ка за от­прав­лен­но­го в Моск­ву Яна Лу­бу. (Бу­дучи по де­лам брест­ско­го брат­ства в Кра­ко­ве в 1644 г., свя­той пе­ре­дал рус­ско­му по­слу пись­мо Лу­бы, неко­то­рые вы­ра­же­ния ко­то­ро­го за­ста­ви­ли рус­ское пра­ви­тель­ство воз­бу­дить де­ло о са­мо­зван­це и по­тре­бо­вать его вы­да­чи.)

Осво­бож­ден­ный по по­ве­ле­нию ко­ро­ля, свя­той был по­ме­щен в Ки­е­во-Пе­чер­ский мо­на­стырь. По­сле смер­ти мит­ро­по­ли­та Пет­ра (Мо­ги­лы) он вер­нул­ся в Брест. Несмот­ря на то что там св. Афа­на­сий не пред­при­ни­мал ак­тив­ных дей­ствий про­тив уни­а­тов, по­сле на­ча­ла ка­зац­ко­го вос­ста­ния в 1648 г., в об­ста­нов­ке но­во­го го­не­ния на пра­во­слав­ных со смер­тью ко­ро­ля Вла­ди­сла­ва, он был лож­но об­ви­нен в свя­зях с ка­за­ка­ми. Хо­тя об­ви­не­ние не под­твер­ди­лось, за кри­ти­ку унии свя­той был бро­шен в тем­ни­цу и 5 сен­тяб­ря (по дру­гой вер­сии, 20 июля) 1648 г. по­сле от­ка­за от­речь­ся от пра­во­слав­ной ве­ры под­верг­нут же­сто­кой каз­ни. В мае 1649 г. мо­на­хи Си­мео­нов­ско­го мо­на­сты­ря отыс­ка­ли остан­ки св. Афа­на­сия со сле­да­ми му­че­ний, ко­то­рые да­ли по­вод пред­по­ло­жить, что свя­той был по­хо­ро­нен за­жи­во, и сна­ча­ла пе­ре­нес­ли их в Рож­де­ствен­ский мо­на­стырь, за­тем по­хо­ро­ни­ли в хра­ме во имя прп. Си­мео­на Столп­ни­ка.

По­чи­та­ние пре­по­доб­но­му­че­ни­ка на­ча­лось сра­зу по­сле его ги­бе­ли. 5 ян­ва­ря 1658 г. ар­хим. Ки­е­во-Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря Ин­но­кен­тий (Ги­зель) и ар­хим. Иосиф (Нелю­бо­вич-Ту­каль­ский) пи­са­ли ца­рю Алек­сею Ми­хай­ло­ви­чу о том, что нетлен­ные остан­ки св. Афа­на­сия по­чи­ва­ют в Бре­сте. 20 июля 1666 г. там бы­ли от­кры­ты мо­щи свя­то­го. По при­ка­зу Пет­ра I гла­ва от мо­щей бы­ла пе­ре­не­се­на в Санкт-Пе­тер­бург.

В на­ча­ле XIX в. в мо­на­сты­ре сго­рел храм Си­мео­на Столп­ни­ка и про­пал ряд бу­маг, от­но­ся­щих­ся к св. Афа­на­сию. Мед­ная ра­ка с его мо­ща­ми рас­пла­ви­лась, но свящ. С. Ли­тов­ский с при­хо­жа­на­ми отыс­кал ча­сти­цы мо­щей, и они бы­ли по­ме­ще­ны на оло­вян­ном блю­де в ал­та­ре тра­пез­ной церк­ви. В 1823 г. мо­щи бы­ли пе­ре­ло­же­ны в де­ре­вян­ный ков­чег и по­став­ле­ны в церк­ви, в 1857 г. - по­ме­ще­ны в се­реб­ря­ный по­зо­ло­чен­ный ков­чег, по­жерт­во­ван­ный Н. А. По­ли­ва­но­вым в бла­го­дар­ность за чу­дес­ное ис­це­ле­ние сво­е­го сы­на по мо­лит­ве к свя­то­му. (В 1935 ков­чег был пе­ре­дан в ГИМ из Ан­ти­ре­ли­ги­оз­но­го му­зея ис­кусств в Дон­ском мо­на­сты­ре.) В 1894 г. над ков­че­гом бы­ла из­го­тов­ле­на сень с изо­бра­же­ни­ем свя­то­го. Осе­нью 1894 г. ча­сти­ца его мо­щей бы­ла по­жерт­во­ва­на в Лес­нин­ский жен­ский мо­на­стырь.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКА АФАНАСИЯ, ИГУМЕНА БРЕСТСКОГО

«О, ес­ли бы вер­но взве­ше­ны бы­ли вопли мои, и вме­сте с ни­ми по­ло­жи­ли на ве­сы стра­да­ние мое! Оно, вер­но, пе­ре­тя­ну­ло бы пе­сок мо­рей!» (Иов.6,2-3) – мог бы вос­по­мя­нуть сло­ва мно­го­стра­даль­но­го Иова пре­по­доб­ный му­че­ник Афа­на­сий, игу­мен Брест­ский, сра­жав­ший­ся ме­чом ду­хов­ным за пра­во­слав­ную ве­ру, го­ни­мый и уби­ен­ный от­ступ­ни­ка­ми, сы­но­вья­ми лжи. 

Ве­ро­ят­но, на­чаль­ные зна­ния Афа­на­сий по­лу­чил в од­ной из брат­ских школ, где, на­учен­ные гре­че­ско­му и цер­ков­но­сла­вян­ско­му язы­ку, сло­ву Бо­жию и свя­то­оте­че­ским тво­ре­ни­ям, го­то­ви­лись вы­со­ко­об­ра­зо­ван­ные лю­ди, мо­гу­щие про­ти­во­сто­ять уни­ат­ско­му на­си­лию и ка­то­ли­че­ско­му про­зе­ли­тиз­му. Но об­ра­зо­ва­ние, по­лу­чен­ное в брат­ском учи­ли­ще, не вполне удо­вле­тво­ря­ло лю­бо­зна­тель­но­го юно­шу, и он про­шел обу­че­ние в Ви­лен­ской иезу­ит­ской кол­ле­гии, ку­да при­ни­ма­лись мо­ло­дые лю­ди всех хри­сти­ан­ских кон­фес­сий.

Служ­бу свою в ка­че­стве до­маш­не­го на­став­ни­ка мо­ло­дой уче­ный на­чал в до­мах пра­во­слав­ной и ка­то­ли­че­ской шлях­ты, но в 1620 го­ду жизнь его по­па­ла в иное рус­ло: Филип­по­ви­ча, по­ло­жи­тель­но за­ре­ко­мен­до­вав­ше­го се­бя бо­га­ты­ми зна­ни­я­ми, бла­го­нра­ви­ем и бес­спор­ном пе­да­го­ги­че­ским та­лан­том, при­гла­сил гет­ман Лев Са­пе­га, канц­лер Ве­ли­ко­го кня­же­ства Ли­тов­ско­го. Гет­ман по­ру­чил ему во­пи­та­ние неко­е­го «Дмит­ро­ви­ча», пред­став­лен­но­го Афа­на­сию рус­ским ца­ре­ви­чем Иоан­ном – яко­бы пле­мян­ни­ком умер­ше­го в 1598 го­ду Фе­о­до­ра Иоан­но­ви­ча, вну­ком Иоан­на IV Гроз­но­го от его млад­ше­го сы­на Ди­мит­рия, под име­нем ко­то­ро­го в 1604–1612 го­дах вы­сту­па­ло несколь­ко са­мо­зван­цев. Од­ним из та­ких «пре­тен­ден­тов» и был пред­став­лен отец уче­ни­ка Афа­на­сия, ко­то­ро­го по­ля­ки го­то­ви­ли на рос­сий­ский пре­стол: Ди­мит­рий-Ми­ха­ил Лу­ба, уби­тый в Москве во вре­мя мя­те­жа про­тив опол­че­ния Лже­д­мит­рия I. Же­на Ми­ха­и­ла Лу­бы Ма­рия умер­ла в за­клю­че­нии, а ма­ло­лет­не­го сы­на взял некто Вой­цех Бе­лин­ский, ко­то­рый при­вез ди­тя в Поль­шу и вы­да­вал за сы­на Ди­мит­рия и Ма­ри­ны Мни­шек, на са­мом де­ле по­ве­шен­но­го. Обо всем этом бы­ло объ­яв­ле­но на сей­ме пе­ред ко­ро­лем, по­ру­чив­шим вос­пи­та­ние Ива­на Ди­мит­ри­е­ви­ча Льву Са­пе­ге. Тот на­зна­чил со­дер­жа­ние «ца­ре­ви­чу» в шесть ты­сяч зло­тых в год из до­хо­дов Бре­ста и Брест­ско­го по­ве­та.

Семь лет слу­жил Афа­на­сий «ин­спек­то­ром» лже­ца­ре­ви­ча, при­хо­дя по­сте­пен­но к уве­рен­но­сти, что этот «некий ца­ре­вич мос­ков­ский», «некий Лу­ба», «и сам о се­бе не зна­ю­щий , что он та­кое», яв­ля­ет­ся оче­ред­ным са­мо­зван­цем. Уве­рен­ность эта с те­че­ни­ем вре­ме­ни уси­ли­ва­лась, осо­бен­но ко­гда со­дер­жа­ние Лу­бы умень­ши­лось до сот­ни зло­тых в год, а у са­мо­го гет­ма­на Са­пе­ги как-то вы­рва­лось: «Кто его зна­ет, кто он есть!»

Став неволь­ным со­участ­ни­ком по­ли­ти­че­ской ин­три­ги про­тив Мос­ков­ско­го го­су­да­ря, из­вест­но­го за­щит­ни­ка пра­во­сла­вия Ми­ха­и­ла Фе­до­ро­ви­ча Ро­ма­но­ва, сы­на рус­ско­го пат­ри­ар­ха Фила­ре­та, Филип­по­вич в 1627 го­ду оста­вил двор канц­ле­ра и уда­лил­ся в ке­ллию Ви­лен­ско­го Свя­то-Ду­хо­ва мо­на­сты­ря, где вско­ре при­нял по­стриг от на­мест­ни­ка Иоси­фа Боб­ри­ко­ви­ча. В ско­ром вре­ме­ни по его бла­го­сло­ве­нию Афа­на­сий про­шел по­слу­ша­ние в Ку­те­ин­ском мо­на­сты­ре под Ор­шей, ос­но­ван­ном недав­но, в 1623 го­ду Бог­да­ном Стет­ке­ви­чем и су­пру­гою его Еле­ной Со­ло­ме­рец­кой (В. Зве­рин­ский. Ма­те­ри­а­лы для ис­то­ри­ко-то­по­гра­фи­че­ско­го ис­сле­до­ва­ния. СПб. 1892 С. 172), а за­тем – в Ме­жи­гор­ской оби­те­ли под Ки­е­вом, у игу­ме­на Ком­мен­та­рия (упо­ми­на­ет­ся под 1627 го­дом) и бра­та Ки­ев­ско­го мит­ро­по­ли­та Иова Бо­рец­ко­го – Са­му­и­ла. Впро­чем, уже в 1632 го­ду Ме­жи­гор­ский игу­мен от­пу­стил Афа­на­сия в Виль­ну, где тот был ру­ко­по­ло­жен в сан иеро­мо­на­ха.

В сле­ду­ю­щем го­ду Афа­на­сий вновь по­ки­нул мо­на­стырь Свя­то­го Ду­ха и на­пра­вил­ся в ка­че­стве на­мест­ни­ка игу­ме­на Леон­тия Ши­ти­ка в Ду­бойн­ский мо­на­стырь под Пин­ском, так­же под­на­чаль­ный ви­лен­ской мо­на­ше­ской оби­те­ли, где и про­вел в за­бо­тах о бра­тии, по­стах и мо­лит­вах три го­да.

В 1636 го­ду ярый сто­рон­ник ка­то­ли­че­ско­го про­зе­ли­тиз­ма Аль­брехт Рад­зи­вилл, на­ру­шая из­дан­ные ко­ро­лем Вла­ди­сла­вом IV «Ста­тьи успо­ко­е­ния», си­лой из­гнал из Ду­бойн­ско­го мо­на­сты­ря пра­во­слав­ных на­сель­ни­ков, чтобы пе­ре­дать оби­тель иезу­и­там, ко­то­рые неза­дол­го до то­го ста­ра­ни­я­ми то­го же Аль­брех­та обос­но­ва­лись в Пин­ске. Афа­на­сий, бу­дучи не в си­лах про­ти­во­сто­ять маг­на­ту и удер­жать мо­на­стырь, со­ста­вил жа­ло­бу с по­вест­во­ва­ни­ем об учи­нен­ном без­за­ко­нии, но этот пись­мен­ный про­тест, под­пи­сан­ный мно­же­ством пра­во­слав­ных, не при­нес по­ло­жи­тель­ных ре­зуль­та­тов.

Из­гнан­ный из свя­той оби­те­ли, Афа­на­сий Филип­по­вич при­шел в Ку­пя­тиц­кий мо­на­стырь к игу­ме­ну Ил­ла­ри­о­ну Де­ни­со­ви­чу. Оби­тель эта бы­ла ос­но­ва­на в 1628 го­ду вдо­вою брест­ско­го каш­те­ля­на Гри­го­рия Вой­ны Апол­ло­ни­ей и ее сы­ном Ва­си­ли­ем Ко­птем при чу­до­дей­ствен­ной иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри, на­пи­сан­ной внут­ри кре­ста, неко­гда со­жжен­ной та­та­ра­ми, а по­сле чу­дес­но явив­шей­ся по­сре­ди пла­ме­ни. Здесь, под свя­тым по­кро­вом «ма­лой раз­ме­ра­ми, но ве­ли­кой чу­де­са­ми» ико­ны, и про­жи­вал бла­жен­ный Афа­на­сий в сер­деч­ной друж­бе с ино­ком Ма­ка­ри­ем То­ка­рев­ским.

Этот Ма­ка­рий в 1637 го­ду при­вез от мит­ро­по­ли­та Пет­ра Мо­ги­лы уни­вер­сал, поз­во­ля­ю­щий сбор «ял­муж­ны» – по­да­я­ния на вос­ста­нов­ле­ние Ку­пя­тиц­кой мо­на­стыр­ской церк­ви. И вот по со­ве­ту бра­тии мо­на­сты­ря и бла­го­сло­ве­нию игу­ме­на в но­яб­ре 1637 го­да Афа­на­сий Филип­по­вич от­пра­вил­ся со­би­рать по­жерт­во­ва­ния. Для это­го он ре­шил­ся на до­ста­точ­но сме­лые дей­ствия: на­пра­вил­ся в Моск­ву, чтобы, со­би­рая по­жерт­во­ва­ния, ис­кать за­щи­ты пра­во­сла­вия у Мос­ков­ско­го ца­ря. Неза­дол­го пе­ред до­ро­гой ему бы­ло ви­де­ние, ко­то­ро­го спо­до­бил­ся и игу­мен оби­те­ли: в пы­ла­ю­щей пе­чи го­рел ко­роль Си­гиз­мунд, пап­ский нун­ций и гет­ман Са­пе­га. Это ви­де­ние Афа­на­сий счел бла­гим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем ско­ро­го тор­же­ства пра­во­сла­вия. Непо­сред­ствен­но же пе­ред ухо­дом в Мос­ко­вию Афа­на­сий, мо­лясь в цер­ков­ном при­тво­ре, ви­дел сквозь окош­ко ико­ну Бо­го­ро­ди­цы и услы­шал ка­кой-то шум и го­лос от ико­ны «Иду и Я с то­бою!», а по­сле за­ме­тил и умер­ше­го за несколь­ко лет пе­ред тем диа­ко­на Нее­мию, про­мол­вив­ше­го: «Иду и я при Гос­по­же мо­ей!» Так, за­ру­чив­шись обе­то­ва­ни­ем чу­дес­но­го по­кро­ви­тель­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, про­стив­шись с бра­ти­ей и по­лу­чив бла­го­сло­ве­ние игу­ме­на, Афа­на­сий от­пра­вил­ся в путь.

При­быв в Слуцк, он встре­тил­ся с неожи­дан­ны­ми труд­но­стям: ар­хи­манд­рит Са­му­ил Ши­тик от­нял у него мит­ро­по­ли­чий уни­вер­сал по той при­чине, что Филип­по­вич не имел пра­ва де­лать сбо­ры на тер­ри­то­рии, не от­но­ся­щей­ся к Луц­кой епар­хии. Ко­гда же в кон­це ян­ва­ря 1638 го­да кон­фликт был раз­ре­шен, Афа­на­сий со сво­им спут­ни­ком Вол­ко­виц­ким на­пра­вил­ся в Ку­тей­но про­сить игу­ме­на Ио­и­ля Тру­це­ви­ча, свя­зан­но­го с наи­бо­лее из­вест­ны­ми пред­ста­ви­те­ля­ми рос­сий­ско­го ду­хо­вен­ства, по­со­дей­ство­вать в пе­ре­хо­де гра­ни­цы в Мос­ко­вию (над гра­ни­цей был уси­лен над­зор из-за то­го, что ка­за­ки, опа­са­ясь рас­пра­вы по­сле недав­не­го бун­та, бе­жа­ли из Ре­чи Поспо­ли­той в Рос­сию).

Взяв у игу­ме­на Ио­и­ля ре­ко­мен­да­тель­ные пись­ма, «кар­то­чек све­доч­ных о се­бе», – Филип­по­вич на­пра­вил­ся в Ко­пысь, Мо­гилев, Шклов и вновь воз­вра­тил­ся в Ку­те­ин­ский мо­на­стырь, где на­мест­ник Иосиф Сур­та ре­ко­мен­до­вал про­брать­ся в Мос­ков­ское цар­ство через Труб­чевск. Сбив­шись с до­ро­ги и ед­ва не уто­нув и Дне­пре, ограб­лен­ные и из­би­тые на од­ном из по­сто­я­лых дво­ров, пу­те­ше­ствен­ни­ки до­бра­лись, на­ко­нец, до Труб­чев­ска. Од­на­ко и здесь их жда­ла неуда­ча; князь Тру­бец­кой ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся вы­дать им про­пуск, по­до­зре­вая в них ла­зут­чи­ков.

Вы­нуж­ден­ный воз­вра­тить­ся, Афа­на­сий по­се­тил по до­ро­ге Чов­ский мо­на­стырь, где один из стар­цев по­со­ве­то­вал ему сде­лал по­пыт­ку пе­рей­ти гра­ни­цу в рай­оне Нов­го­род-Се­вер­ско­го при со­дей­ствии та­мош­не­го во­е­во­ды Пет­ра Пе­се­чин­ско­го. Па­лом­ник с бла­го­дар­но­стью при­нял доб­рый со­вет и пе­ре­сек гра­ни­цу у се­ла Ше­пеле­во.

Од­на­ко на этом не за­кон­чи­лись труд­но­сти Афа­на­сия: по пу­ти в Моск­ву у него про­изо­шла раз­молв­ка с по­слуш­ни­ком Они­си­мом, по­те­ряв­шим на­деж­ду до­бить­ся по­став­лен­ной це­ли.

На­ко­нец, хо­до­ки при­шли к вра­там сто­ли­цы. В Москве они оста­но­ви­лись в За­моск­во­ре­чье, на Ор­дын­ке, где в мар­те 1638 го­да Афа­на­сий со­ста­вил за­пис­ку ца­рю, из­ла­гая свою мис­сию и ис­то­рию пу­те­ше­ствия в ви­де днев­ни­ка. В этой за­пис­ке Афа­на­сий по­ка­зал бед­ствен­ное по­ло­же­ние пра­во­слав­ной церк­ви в Ре­чи Поспо­ли­той, раз­вер­нув кар­ти­ну на­си­лий и над­ру­га­тельств над пра­во­сла­ви­ем, умо­лял рос­сий­ско­го го­су­да­ря за­сту­пить­ся за рус­скую ве­ру. Он так­же со­ве­то­вал ца­рю сде­лать на во­ин­ских хо­руг­вях изо­бра­же­ние Ку­пя­тиц­кой Бо­жи­ей Ма­те­ри, с по­мо­щью ко­то­рой уда­лось со­вер­шить столь труд­ное и небез­опас­ное пу­те­ше­ствие. За­пис­ка эта вме­сте с изо­бра­же­ни­ем чу­до­твор­но­го об­ра­за бы­ла пе­ре­да­на ца­рю. В ито­ге Афа­на­сий был при­нят в По­соль­ской из­бе, где, ви­ди­мо рас­ска­зал и о го­то­вя­щем­ся са­мо­зван­це. Уже в сле­ду­ю­щем го­ду в Поль­шу бы­ла по­сла­на ко­мис­сия во гла­ве с бо­яри­ном Ива­ном Пла­ки­ди­ным для вы­яв­ле­ния са­мо­зван­цев; до­не­се­ние гла­вы ко­мис­сии под­твер­ди­ло све­де­ния Афа­на­сия (Па­мят­ни­ки рус­ской ста­ри­ны. СПб. 1885. Т.8).

В Цве­то­нос­ное Верб­ное вос­кре­се­нье Афа­на­сий по­ки­нул Моск­ву с щед­ры­ми по­жерт­во­ва­ни­я­ми для Ку­пя­тиц­кой церк­ви, 16 июня при­был в Виль­ну, а в июле до­стиг пре­де­лов род­ной оби­те­ли.

В 1640 го­ду бра­тия Брест­ско­го Си­мео­но­ва мо­на­сты­ря, ли­шив­ша­я­ся игу­ме­на, по­сла­ла в Ку­пя­ти­цы про­ше­ние бла­го­сло­вить к ним игу­ме­ном Афа­на­сия Филип­по­ви­ча ли­бо Ма­ка­рия То­ка­рев­ско­го. Вы­бор пал на Афа­на­сия, ко­то­рый на­пра­вил­ся в Брест. Здесь он ока­зал­ся в са­мом цен­тре борь­бы пра­во­сла­вия с уни­ей, ибо Брест был го­ро­дом, в ко­то­ром по­яви­лось на свет и как ни­где боль­ше рас­про­стра­ни­лось «гре­ко-ка­то­ли­че­ство». Еще ра­нее все 10 пра­во­слав­ных хра­мов го­ро­да бы­ли пре­вра­ще­ны в уни­ат­ские, и толь­ко в 1632 го­ду пра­во­слав­но­му брат­ству уда­лось воз­вра­тить храм во имя Си­мео­на Столп­ни­ка с мо­на­сты­рем при нем, а в 1633 – цер­ковь в честь Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы.

Уни­а­ты, од­на­ко, не пре­кра­ти­ли сво­их по­ся­га­тельств, и вско­ре игу­ме­ну Афа­на­сию при­шлось разыс­ки­вать «фун­да­ции» на пра­во­слав­ные хра­мы: бы­ло най­де­но и за­не­се­но в го­род­ские кни­ги маг­де­бур­гии шесть до­ку­мен­тов XV ве­ка, от­но­ся­щих­ся к брест­ско­му Ни­коль­ско­му брат­ству, объ­еди­няв­ше­му мо­на­сты­ри Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы и Си­мео­на Столп­ни­ка. Най­ден­ные игу­ме­ном до­ку­мен­ты да­ва­ли ос­но­ва­ния к юри­ди­че­ско­му оформ­ле­нию прав Рож­де­ство-Бо­го­ро­дич­но­го брат­ства, и брест­ский по­движ­ник от­пра­вил­ся в сен­тяб­ре 1641 го­да в Вар­ша­ву на сейм, где по­лу­чил 13 ок­тяб­ря ко­ролев­ский при­ви­лей, под­твер­ждав­ший пра­ва брат­чи­ков и поз­во­ля­ю­щий при­об­ре­сти в Бре­сте ме­сто для по­строй­ки брат­ско­го до­ма.

Но при­ви­лей этот над­ле­жа­ло ра­ти­фи­ци­ро­вать у канц­ле­ра Аль­брех­та Рад­зи­вил­ла и под­канц­ле­ра Триз­ны, ко­то­рые от­ка­за­лись, да­же за 30 та­ле­ров, ко­то­рые мог пред­ло­жить им игу­мен, за­ве­рить при­ви­лей сво­и­ми пе­ча­тя­ми, ссы­ла­ясь на то, что «под клят­вою за­пре­ще­но им от свя­то­го от­ца па­пе­жа, чтобы бо­лее уж ве­ра гре­че­ская здесь не мно­жи­лась». Не смог­ли по­мочь игу­ме­ну Брест­ско­му и со­бран­ные на сей­ме пра­во­слав­ные епи­ско­пы, опа­сав­ши­е­ся, что в борь­бе за мень­шее мож­но по­те­рять боль­шее, вы­звав вол­ну но­вых пре­сле­до­ва­ний со сто­ро­ны вла­стей. Игу­мен Афа­на­сий, од­на­ко, укреп­лен­ный в право­те сво­е­го де­ла бла­го­сло­ве­ни­ем чу­до­твор­ной ико­ны, вновь сде­лал по­пыт­ку за­ве­рить дан­ный при­ви­лей, – и вновь без­успеш­но. То­гда он явил­ся на сейм и об­ра­тил­ся непо­сред­ствен­но к ко­ро­лю с офи­ци­аль­ной жа­ло­бой – «су­пли­кой», – тре­буя, «чтобы ве­ра прав­ди­вая гре­че­ская ос­но­ва­тель­но бы­ла успо­ко­е­на, а уния про­кля­тая уни­что­же­на и в ни­что об­ра­ще­на», угро­жая мо­нар­ху Бо­жи­ей ка­рой, ес­ли он не обуз­да­ет дик­тат Ко­сте­ла.

Об­ли­че­ние это, про­из­не­сен­ное 10 мар­та 1643 го­да, при­ве­ло ко­ро­ля и сейм в силь­ней­шее раз­дра­же­ние. Игу­ме­на Афа­на­сия аре­сто­ва­ли и за­клю­чи­ли вме­сте с со­рат­ни­ком его диа­ко­ном Леон­ти­ем в до­ме ко­ролев­ско­го при­врат­ни­ка Яна Же­ле­зо­в­ско­го на несколь­ко недель – до сей­мо­во­го разъ­ез­да. Ли­шен­ный воз­мож­но­сти ра­зьяс­нить при­чи­ны сво­е­го вы­ступ­ле­ния, игу­мен Брест­ский воз­ло­жил на се­бя по­двиг доб­ро­воль­но­го юрод­ства и 25 мар­та, на празд­но­ва­ние Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, бе­жал из-под стра­жи и, встав на ули­це в кап­ту­ре и па­ра­ман­те, бия се­бя по­со­хом в грудь, при­на­род­но про­из­нес про­кля­тие унии.

Вско­ре он был схва­чен и вновь за­клю­чен под стра­жу, а по­сле окон­ча­ния сей­ма пре­дан цер­ков­но­му су­ду. Суд для успо­ко­е­ния вла­стей вре­мен­но ли­шил его иерей­ско­го и игу­мен­ско­го са­на и от­пра­вил в Ки­ев на за­вер­ши­тель­ное раз­би­ра­тель­ство кон­си­сто­рии. В ожи­да­нии окон­ча­тель­но­го по­ста­нов­ле­ния су­да пре­по­доб­ный Афа­на­сий под­го­то­вил объ­яс­ни­тель­ную за­пис­ку на ла­ты­ни, ибо пред­по­ла­гал­ся при­езд пра­ви­тель­ствен­но­го об­ви­ни­те­ля. Вда­ли от раз­дра­жен­ной Вар­ша­вы и вер­хов­ных вла­стей суд, про­хо­див­ший под пред­се­да­тель­ством рек­то­ра Ки­е­во-Мо­ги­лян­ской кол­ле­гии Ин­но­кен­тия Ги­зе­ля, по­ста­но­вил, что Афа­на­сий уже ис­ку­пил свой «грех» за­клю­че­ни­ем, и по­это­му ему предо­став­ля­ет­ся сво­бо­да и воз­вра­ща­ет­ся свя­щен­ни­че­ский сан. Мит­ро­по­лит Петр Мо­ги­ла под­твер­дил это ре­ше­ние и 20 июня от­пра­вил пре­по­доб­но­го в мо­на­стырь Си­мео­на Столп­ни­ка с по­сла­ни­ем, в ко­то­ром пред­пи­сы­ва­лось быть бо­лее осто­рож­ным и сдер­жан­ным в цер­ков­ных де­лах.

Так пре­по­доб­ный Афа­на­сий воз­вра­тил­ся в Брест, где и про­жил «в по­кое вре­мя нема­лое». По­кой этот был весь­ма от­но­си­тель­ным, ибо не пре­кра­ща­лись непре­рыв­ные на­па­де­ния на оби­тель иезу­ит­ских сту­ден­тов и уни­ат­ских свя­щен­ни­ков, оскорб­ляв­ших и да­же из­би­вав­ших пра­во­слав­ных ино­ков.

Рас­счи­ты­вая по­лу­чить под­держ­ку у но­во­го­род­ско­го во­е­во­ды Ни­ко­лая Са­пе­ги, счи­тав­ше­го­ся па­тро­ном Си­мео­но­ва мо­на­сты­ря, и в упо­ва­нии на то, что он по­мо­жет ис­хло­по­тать охран­ную гра­мо­ту для пра­во­слав­ных бе­ре­стей­цев, пре­по­доб­ный Афа­на­сий от­пра­вил­ся в Кра­ков, за­ни­ма­ясь од­новре­мен­но сбо­ром по­жерт­во­ва­ний для сво­ей оби­те­ли. К со­жа­ле­нию, под­держ­ки вель­мож­но­го во­е­во­ды най­ти не уда­лось, и пре­по­доб­ный на­пра­вил­ся к мос­ков­ско­му по­слу кня­зю Льво­ву, про­жи­вав­ше­му в то вре­мя в Кра­ко­ве и за­ни­мав­ше­му­ся рас­сле­до­ва­ни­ем о са­мо­зван­цах. Встре­тив­шись с ним, Афа­на­сий рас­ска­зал о сво­ем пу­те­ше­ствии в Моск­ву, а так­же со­об­щил мно­же­ство фак­тов о Яне-Фав­стине Лу­бе, предъ­явив од­но из его по­след­них по­сла­ний, опре­де­лен­ные фраг­мен­ты ко­то­ро­го да­ва­ли ос­но­ва­ния воз­бу­дить про­тив са­мо­зван­ца су­деб­ное рас­сле­до­ва­ние.

Вы­зван­ный из Кра­ко­ва в Вар­ша­ву пись­мом вар­шав­ско­го юри­ста Зы­чев­ско­го, ко­то­рый со­об­щал 3 мая 1644 го­да, что его уси­ли­я­ми гра­мо­та, по­ру­чен­ная Афа­на­си­ем к за­ве­ре­нию у канц­ле­ра, уже снаб­же­на необ­хо­ди­мы­ми пе­ча­тя­ми, и тре­бо­вал вы­ку­пить при­ви­лей за шесть ты­сяч зло­тых, пре­по­доб­ный Афа­на­сий без­от­ла­га­тель­но на­пра­вил­ся в сто­ли­цу. Но, ко­гда при про­вер­ке ока­за­лось, что при­ви­лей не вне­сен в ко­ролев­скую мет­ри­ку и, сле­до­ва­тель­но, не име­ет за­кон­ной си­лы, игу­мен от­ка­зал­ся вы­ку­пить фик­тив­ный до­ку­мент.

Вер­нув­шись в Брест из Вар­ша­вы, пре­по­доб­ный Афа­на­сий за­ка­зал в бер­нар­дин­ском мо­на­сты­ре ко­пию Ку­пя­тиц­кой ико­ны и по­ме­стил ее в сво­ей ке­лии; вдох­нов­лен­ный этим об­ра­зом, он при­сту­пил к сло­же­нию но­вой пуб­лич­ной жа­ло­бы, с ко­то­рой рас­счи­ты­вал вы­сту­пить на сей­ме 1645 го­да. Для это­го же он под­го­то­вил несколь­ко де­сят­ков ко­пий ру­ко­пис­ной «Ис­то­рии пу­те­ше­ствия в Моск­ву» с изо­бра­же­ни­ем Ку­пя­тиц­кой ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри.

Пла­нам Афа­на­сия не суж­де­но бы­ло сбыть­ся: за несколь­ко недель до от­кры­тия сей­ма, ле­том 1645 го­да он был аре­сто­ван и под кон­во­ем от­прав­лен в Вар­ша­ву в ка­че­стве за­лож­ни­ка за уве­зен­но­го в Моск­ву Лу­бу. Несмот­ря на еже­днев­ные до­про­сы и пыт­ки, обод­ря­е­мый сво­и­ми по­сле­до­ва­те­ля­ми, о чем сви­де­тель­ству­ет, к при­ме­ру, пись­мо неко­е­го Ми­ха­и­ла от 1 июня, игу­мен Брест­ский не пре­кра­тил пуб­лич­ной по­ле­ми­че­ской де­я­тель­но­сти и на­пи­сал «Но­ви­ны», в ко­то­рых по­ме­стил свой соб­ствен­ный ду­хов­ный стих, са­мо­сто­я­тель­но по­ло­жен­ный на му­зы­ку:

Да­руй по­кой Церк­ви Сво­ей, Хри­сте Бо­же,
Тер­пе­ти болт не вем, ес­ли хто з нас змо­же.
Дай по­мощ от пе­ча­ли,
Абысмы вце­ли зо­ста­ли.

В ве­ре свя­той непо­роч­ной в ми­лы ле­та,
Гды ж при­хо­дят страш­ные дни в ко­нец све­та.
Вы­лу­ча­еш, хто з нас, Пане,
По пра­ви­ци Тво­ей стане.

Зви­тя­жай же зрай­цов: пер­вой уни­а­тов,
Пре­по­зи­тов, так­же и их но­ми­на­тов,
Абы болш не ко­ло­ти­ли,
В по­кою лет ко­нец жи­ли.

Пот­лу­ми всех про­тив­ни­ков и их ра­ды,
Абы бол­шей не чи­ни­ли гне­ву и здра­ды
Ме­жы гре­ки и рым­ля­ны,
Гды то люд Твой ест вы­бра­ный.

Будь же сы­ном Пра­во­слав­ным, уни­а­те!
Ест по­ку­та жи­вым лю­дем, ми­лый бра­те!
Хри­стос то те­бе взы­ва­ет
И Пре­чи­стая че­ка­ет...

На про­тя­же­нии по­лу­го­да со­зда­вал неуто­ми­мый во­ин Хри­стов це­лый ряд ста­тей, на­зва­ния ко­то­рых го­во­рят за се­бя: «Фун­да­мент бес­по­ряд­ка Ко­сте­ла Рим­ско­го», «Со­вет на­бож­ный», «О фун­да­мен­те цер­ков­ном», «При­го­тов­ле­ние на суд». Со­ста­вил он и про­ше­ние ко­ро­лю Вла­ди­сла­ву, по­дан­ное 29 июня 1645 го­да. Не зная о судь­бе это­го по­сла­ния, игу­мен на­пи­сал еще од­ну, тре­тью «су­пли­ку» ко­то­рая бы­ла по­да­на од­ним из сто­рон­ни­ков пре­по­доб­но­го в ко­ролев­скую ка­ре­ту во вре­мя вы­ез­да мо­нар­ха.

Су­пли­ка эта об­ра­ти­ла на се­бя вни­ма­ние ко­ро­ля, но прось­ба об осво­бож­де­нии не име­ла ни­ка­ких по­след­ствий, несмот­ря да­же на то что 23 июля по­сол Гав­ри­ил Стемп­ков­ский уго­во­рил но­во­го Рос­сий­ско­го го­су­да­ря Алек­сия вы­пу­стить Лу­бу под по­ру­чи­тель­ство ко­ро­ля и па­нов. Впро­чем, ко­гда ко­ро­лю по­пы­та­лись пе­ре­дать ста­тью игу­ме­на Брест­ско­го «При­го­тов­ле­ние на суд», тот, вос­клик­нув «Не на­до, не на­до уже ни­че­го; ска­зал его вы­пу­стить!», не за­хо­тел при­нять игу­ме­на.

Вме­сте с тем ко­роль Вла­ди­слав пред­ло­жил мит­ро­по­ли­ту Пет­ру Мо­ги­ле вы­звать к се­бе пре­по­доб­но­го Афа­на­сия и по­сту­пить с ним так, как со­чтет нуж­ным. Но в то же вре­мя тю­рем­ные вла­сти под­стре­ка­ли уз­ни­ка к по­бе­гу, чтобы по­лу­чить фор­маль­ное ос­но­ва­ние для его убий­ства. Игу­мен не под­дал­ся на эту про­во­ка­цию, тер­пе­ли­во ожи­дал «по­ряд­но­го из тюрь­мы вы­пу­ще­ния» осо­бен­но ко­гда воз­ник слух, что его со­гла­сил­ся вы­слу­шать сам ко­роль. Ви­ди­мо, поз­же се­на­то­ры все же убе­ди­ли мо­нар­ха не встре­чать­ся с ли­шен­ным сво­бо­ды Брест­ским игу­ме­ном.

3 но­яб­ря 1645 го­да пре­по­доб­ный Афа­на­сий в со­про­вож­де­нии кон­воя был от­прав­лен в Ки­ев, где пре­бы­вал в кел­лии Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря. Здесь он «для ве­до­мо­сти лю­дям пра­во­слав­ным» тру­дил­ся над со­еди­не­ни­ем всех сво­их тру­дов в еди­ное про­из­ве­де­ние – «Диа­ри­уш». 14 сен­тяб­ря 1646 го­да, стре­мясь вновь за­явить о сво­ей неви­нов­но­сти и право­те, пре­по­доб­ный вновь ре­шил­ся на это в об­ра­зе юро­ди­во­го Пе­чер­ской мо­на­сыр­ской церк­ви. Объ­яс­няя позд­нее это дей­ствие, он на­пи­сал «При­чи­ны по­ступ­ку мо­е­го та­ко­вые в церкве свя­той Пе­че­ро-Ки­ев­ской чу­до­твор­ной на Воз­дви­же­ние Чест­но­го Кре­ста ро­ку 1646» – ста­тью, став­шую по­след­ней в его жиз­ни.

Спу­стя три с по­ло­ви­ной ме­ся­ца по­сле упо­мя­ну­тых со­бы­тий, 1 ян­ва­ря 1647 го­да скон­чал­ся мит­ро­по­лит Петр Мо­ги­ла. На по­гре­бе­ние мит­ро­по­ли­та при­е­ха­ли все пра­во­слав­ные епи­ско­пы Ре­чи Поспо­ли­той, сре­ди ко­то­рых был и Луц­кий иерарх Афа­на­сий Пу­зы­на. Уез­жая, он взял с со­бой пре­по­доб­но­го игу­ме­на Брест­ско­го в ка­че­стве ду­хов­но­го ли­ца, при­над­ле­жа­ще­го к его епар­хии, и по­сле на­стой­чи­вых про­ше­ний брест­ских брат­чи­ков от­пра­вил игу­ме­на в его мо­на­стырь.

Но недол­ги­ми бы­ли мир­ные вре­ме­на. В мар­те 1648 го­да на­ча­лось вос­ста­ние, во гла­ве ко­то­ро­го сто­ял Бог­дан Хмель­ниц­кий; еще через ме­сяц умер ко­роль Вла­ди­слав. В это вре­мя в Ре­чи Поспо­ли­той на­ча­ли дей­ство­вать чрез­вы­чай­ные – кап­ту­ро­вые – су­ды, и 1 июля 1648 го­да ка­пи­тан ко­ролев­ской гвар­дии Шум­ский сде­лал до­нос на пре­по­доб­но­го Афа­на­сия, ко­то­ро­го аре­сто­ва­ли сра­зу по­сле Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии в Рож­де­ство-Бо­го­ро­дич­ной церк­ви.

Об­ви­ни­тель до­кла­ды­вал су­ду о пе­ре­сыл­ке игу­ме­ном неких по­сла­ний и по­ро­ха ка­за­кам Бог­да­на. Пре­по­доб­ный опро­те­сто­вал это за­яв­ле­ние, по­тре­бо­вав предо­став­ле­ния сви­де­тель­ских по­ка­за­ний со сто­ро­ны об­ви­не­ния. Обыск, про­ве­ден­ный в мо­на­сты­ре, не дал ре­зуль­та­тов. Ко­гда об этом бы­ло до­ло­же­но ин­спек­то­ру-об­ви­ни­те­лю, тот в серд­цах про­го­во­рил­ся: «Ей же, чтоб вас по­уби­ва­ло, что не под­бро­си­ли ка­ко­го вор­ка по­ро­ха и не ска­за­ли, буд­то здесь у чер­не­цов на­шли!» Впро­чем, неспо­соб­ные до­ка­зать соб­ствен­ную кле­ве­ту, об­ви­ни­те­ли вы­дви­ну­ли дру­гое, глав­ное свое об­ви­не­ние, и по нему ре­ши­ли, на­ко­нец, рас­пра­вить­ся с пра­вед­ни­ком, ко­то­рый «унию свя­тую оскорб­лял и про­кли­нал».

По­ни­мая, что ищут лишь по­во­да к его убий­ству, пре­по­доб­ный Афа­на­сий за­явил су­дьям: «За­тем ли, ми­ло­сти­вые па­но­ве, при­ка­за­ли мне в се­бя прид­ти, что я оскорб­лял и про­кли­нал унию ва­шу? – Так я на сей­ме в Вар­ша­ве пред ко­ро­лем... и се­на­том его пре­свет­лым го­во­рил и все­гда всю­ду го­во­рил по во­ле Бо­жи­ей. И пе­ред ва­ми те­перь утвер­ждаю: про­кля­та уния ва­ша...»

По­сле недол­го­го со­ве­ща­ния судьи объ­яви­ли игу­ме­на за­слу­жи­ва­ю­щим смерт­ной каз­ни. До по­лу­че­ния из Вар­ша­вы окон­ча­тель­ной санк­ции пре­по­доб­ный Афа­на­сий, за­ко­ван­ный в ко­лод­ки, был по­са­жен в цейх­гауз. Ко­гда же в Брест при­е­хал ка­то­ли­че­ский Луц­кий бис­куп Гем­биц­кий и канц­лер Ли­тов­ско­го кня­же­ства Аль­брехт Рад­зи­вилл, неслом­лен­ный игу­мен и в их при­сут­ствии за­явил, что уния про­кля­та Бо­гом. На это бис­куп от­ве­тил: «Бу­дешь язык свой зав­тра пе­ред со­бой в ру­ках па­ла­ча ви­деть!»

В ночь на 5 сен­тяб­ря в ка­ме­ру Афа­на­сия был по­слан сту­дент-иезу­ит, чтобы сде­лать по­след­нюю по­пыт­ку скло­нить к из­мене пра­во­сла­вию непо­ко­ле­би­мо­го игу­ме­на. По­пыт­ка эта не име­ла успе­ха, и то­гда с му­че­ни­ка сня­ли ко­лод­ки и по­ве­ли к брест­ско­му во­е­во­де Ма­саль­ско­му, ко­то­рый в раз­дра­же­нии бро­сил: «Име­е­те уже его в сво­их ру­ках, де­лай­те же с ним, что хо­ти­те!»

Из обо­за во­е­во­ды гай­ду­ки при­ве­ли му­че­ни­ка в со­сед­ний бор у се­ла Гер­ша­но­ви­чи, на­ча­ли пы­тать его ог­нем, при­нуж­дая от­речь­ся от пра­во­сла­вия, а по­сле при­ка­за­ли од­но­му из них за­стре­лить пре­по­доб­но­го. Этот гай­дук, ко­то­рый рас­ска­зал поз­же о ги­бе­ли му­че­ни­ка лю­дям, и сре­ди них – ав­то­ру по­ве­сти об уби­е­нии пре­по­доб­но­му­че­ни­ка, «ви­дя, что это ду­хов­ник и доб­рый его зна­ко­мый, сна­ча­ла по­про­сил у него про­ще­ния и бла­го­сло­ве­ния, а по­том в лоб ему вы­стре­лил и убил... по­кой­ный же, уже про­стре­лен­ный дву­мя пу­ля­ми в лоб на­вы­лет, еще, опер­шись на сос­ну, сто­ял неко­то­рое вре­мя в сво­ей си­ле, так что при­ка­за­ли столк­нуть его в ту яму. Но и там он сам по­вер­нул­ся ли­цом вверх, ру­ки на гру­ди на­крест сло­жил и но­ги вы­тя­нул...»

Лишь 1 мая, через во­семь ме­ся­цев по­сле это­го зло­дей­ства, ка­кой-то маль­чик се­ми или вось­ми лет по­ка­зал си­мео­нов­ской бра­тии ме­сто, где ле­жа­ло те­ло игу­ме­на. Зем­ля в том ме­сте не бы­ла освя­ще­на и при­над­ле­жа­ла иезу­и­там. Мо­на­хи вы­ко­па­ли те­ло и, ис­про­сив поз­во­ле­ния у пол­ков­ни­ка Фе­ли­ци­а­на Тыш­ке­ви­ча, пе­ре­нес­ли остан­ки пре­по­доб­но­му­че­ни­ка в мо­на­стырь, где по­греб­ли в хра­ме Си­мео­на Столп­ни­ка «на пра­вом кли­ро­се в скле­пи­ке».

Нетлен­ные мо­щи игу­ме­на Афа­на­сия, по­ло­жен­ные в мед­ной ра­ке, при­вле­ка­ли мно­же­ство бо­го­моль­цев, так что и са­мо су­ще­ство­ва­ние мо­на­сты­ря, весь­ма бед­но­го со дня его ос­но­ва­ния, под­дер­жи­ва­лось пре­иму­ще­ствен­но до­хо­да­ми от мо­леб­ных пес­но­пе­ний у мо­щей, про­слав­лен­ных чу­до­тво­ре­ни­я­ми.

Уже спу­стя де­сять лет по­сле му­че­ни­че­ской кон­чи­ны Брест­ско­го игу­ме­на, 5 ян­ва­ря 1658 го­да, Ки­е­во-Пе­чер­ский ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий Ги­зель и Ле­щин­ский игу­мен Иосиф Нелю­бо­вич-Ту­каль­ский до­ло­жи­ли ца­рю Алек­сею Ми­хай­ло­ви­чу, что над мо­ща­ми пре­по­доб­но­го му­че­ни­ка Афа­на­сия неод­но­крат­но си­ял чу­дес­ный свет.

Па­мять о свя­том му­че­ни­ке с тех пор со­хра­ня­ет­ся в на­род­ной па­мя­ти. Вско­ре по­сле кон­чи­ны бы­ло на­пи­са­но ска­за­ние о ги­бе­ли его и сло­же­но цер­ков­ное пес­но­пе­ние в его честь; су­ще­ству­ют так­же тро­парь и кондак, на­пи­сан­ные ар­хи­манд­ри­том Мар­ки­а­ном 30 ав­гу­ста 1819 го­да. Ко­гда бы­ло уста­нов­ле­но офи­ци­аль­ное празд­но­ва­ние – неиз­вест­но, од­на­ко Афа­на­сий Брест­ский име­ну­ет­ся пре­по­доб­ным му­че­ни­ком, при­чис­лен­ным к ли­ку ки­ев­ских свя­тых, еще в «Ис­то­рии об унии» свя­ти­те­ля Ге­ор­гия Ко­нис­ско­го.

8 но­яб­ря 1815 го­да при по­жа­ре в Си­мео­нов­ской церк­ви рас­пла­ви­лась мед­ная ра­ка с мо­ща­ми свя­то­го Афа­на­сия, и уже на сле­ду­ю­щий день свя­щен­ник Са­му­ил Ли­сов­ский на­шел ча­сти­цы мо­щей му­че­ни­ка и по­ло­жил их на оло­вян­ном блю­де под ал­та­рем мо­на­стыр­ской тра­пез­ной церк­ви. В 1823 го­ду при при­ня­тии цер­ков­но­го иму­ще­ства но­вым на­сто­я­те­лем Ав­то­но­мом под­лин­ность их бы­ла за­сви­де­тель­ство­ва­на при­сяж­ны­ми по­ка­за­ни­я­ми се­ми брест­ских жи­те­лей, при­сут­ство­вав­ших при со­би­ра­нии ча­стиц мо­щей по­сле по­жа­ра. Вско­ре Мин­ский ар­хи­епи­скоп Ан­то­ний по прось­бе Ав­то­но­ма рас­по­ря­дил­ся «по­ло­жить мо­щи в ков­чег и хра­нить оные в церк­ви с бла­го­при­ли­чи­ем».

20 сен­тяб­ря 1893 го­да был воз­ве­ден храм во имя свя­то­го пре­по­доб­но­му­че­ни­ка Афа­на­сия Брест­ско­го в Грод­нен­ском Бо­ри­со­глеб­ском мо­на­сты­ре, а осе­нью сле­ду­ю­ще­го го­да ча­сти­ца его свя­тых мо­щей бы­ла пе­ре­не­се­на в Лес­нин­ский жен­ский мо­на­стырь.

Гос­подь про­сла­вил мно­го­чис­лен­ны­ми чу­до­тво­ре­ни­я­ми остан­ки Сво­е­го угод­ни­ка. В но­яб­ре 1856 го­да по­ме­щик По­ли­ва­нов, воз­вра­щав­ший­ся из-за гра­ни­цы, был вы­нуж­ден оста­но­вить­ся в Бре­сте по при­чине неожи­дан­ной бо­лез­ни сво­е­го де­ся­ти­лет­не­го сы­на. Ко­гда маль­чик был уже при смер­ти, отец про­сил свя­щен­ни­ка при­не­сти ков­че­жец с мо­ща­ми пре­по­доб­но­го Афа­на­сия. Ко­гда уми­ра­ю­щий ре­бе­нок при­кос­нул­ся к свя­тым мо­щам – он пол­но­стью ис­це­лил­ся. То­гда же свя­ты­ня бы­ла по­ло­же­на в по­зо­ло­чен­ную ра­ку, а в 1894 го­ду над ней бы­ла из­го­тов­ле­на сень с изо­бра­же­ни­ем свя­то­го Афа­на­сия. Еще од­но чу­до – ис­це­ле­ние смер­тель­но боль­но­го про­то­и­е­рея Ва­си­лия Со­ло­вье­ви­ча – про­изо­шло 14 мая 1860 го­да.

Ду­хов­ный по­двиг угод­ни­ка Бо­жия за­сви­де­тель­ство­ван в над­пи­си над его гро­бом:

О мат­ко моя Церк­ви Пра­во­слав­на,
В ко­то­рой прав­ди­ве меш­ка­ет Бог здав­на!
То­бем по­мо­гал ре­чью и сло­ва­ми
Я, Афа­на­сий. И все­ми си­ла­ми,
А най­вен­цей о том сво­е­го ста­ра­ня
3 Бо­ско­гом, власне, чи­нил роз­с­ко­за­ня,
Абы не бы­ла унея про­кля­тая
Тут, тол­ко ты од­на, Церк­ви свя­тая!
Те­пер му­си­лем юж так усту­пи­ти,
О крив­ду твою бу­дучи за­би­тый
От рук шля­хет­ских под час ко­зач­чиз­ни
В Бе­ре­стю Ли­тов­ском, на сво­ей от­чиз­ни.
Пред се ты, Церк­ви, ту­ши доб­ре со­бе!
Бог еще бу­дет Сам по­мо­чен то­бе!
Най­зрит з Сво­ей свя­той сто­ли­ци
До те­бе, бед­ной, ска­жо­ной вин­ни­ци.
Хто в серд­цу имя Хри­сто­во меть бу­де,
То­го Он в Цар­ствии Сво­ем не за­бу­де.
Он ми дал, жем стал в Вил­ни за­кон­ни­ком,
Тут игу­ме­ном, а впред свя­щен­ни­ком.
Тот же ми ка­зал и те­пер знать да­ва­ти,
Же юж при­шол час Си­он ра­то­ва­ти. Амин.

В вы­со­ких вдох­но­вен­ных чер­тах вос­кре­са­ет пе­ред на­ми этот свя­щен­ный об­раз ве­ли­ко­го по­бор­ни­ка Пра­во­сла­вия, не по­ща­див­ше­го ра­ди ве­ры и ближ­них сво­ей жиз­ни. Глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ный, без­за­вет­но пре­дан­ный ве­ре сво­их от­цов, он воз­му­ща­ет­ся ду­хом и вы­ра­жа­ет сло­вом и де­лом свой свя­щен­ный гнев про­тив при­тес­не­ния пра­во­слав­ных хри­сти­ан над­мен­ны­ми ла­ти­но-уни­а­та­ми. С твер­дой ве­рою в свое при­зва­ние Бо­гом он вы­сту­па­ет на борь­бу за сво­их угне­тен­ных со­бра­тьев. "Я не про­рок, а толь­ко слу­га Бо­га Твор­ца мо­е­го, по­слан­ный со­глас­но с вре­ме­нем, чтобы го­во­рить каж­до­му прав­ду... Он для то­го по­слал ме­ня, чтобы я на­пе­ред воз­ве­стил об ис­треб­ле­нии про­кля­той унии". Та­ки­ми бы­ли сло­ва твер­до­го, непре­клон­но­го и вдох­но­вен­но­го бор­ца за Пра­во­сла­вие, глу­бо­ко ве­ро­вав­ше­го в по­бед­ную си­лу ис­тин­но­го ис­по­ве­да­ния.

Все­це­лое утвер­жде­ние пра­во­сла­вия и окон­ча­тель­ное, пол­ное уни­что­же­ние унии – вот в чем ви­дел свя­той Афа­на­сий свою един­ствен­ную цель, за осу­ществ­ле­ние ко­то­рой он от­дал свою свя­тую жизнь. Кро­ме этой це­ли, для него не су­ще­ство­ва­ло иной, ибо он уже не жил сво­ею лич­ною жиз­нью. По­ко­ря­ясь во­ле Бо­жи­ей, он не за­ду­мы­вал­ся над опас­но­стя­ми, не взи­рал на пре­пят­ствия, чтобы ис­пол­нить свой свя­той долг. Сме­лые, оду­хо­тво­рен­ные ре­чи и пись­мен­ные хо­да­тай­ства, пуб­лич­ные жа­ло­бы на со­бра­ни­ях и доб­ро­воль­ное юрод­ство во Хри­сте – все эти сред­ства ис­пы­ты­ва­лись пре­по­доб­но­му­че­ни­ком Афа­на­си­ем для до­сти­же­ния и тор­же­ства за­вет­ной це­ли – утвер­жде­ния пра­во­сла­вия в ис­кон­но рус­ской зем­ле. Од­на­ко, от­вер­гая унию, он про­ни­кал­ся глу­бо­ким чув­ством брат­ско­го со­стра­да­ния и люб­ви к тем, кто стал жерт­вой уни­ат­ско­го вли­я­ния. Пра­вед­ность и ис­крен­ность в от­но­ше­нии к ближ­ним от­ли­ча­ли свя­то­го Афа­на­сия на про­тя­же­нии все­го по­дви­га. По су­ще­ству в оди­но­че­стве, окру­жен­ный яв­ны­ми и скры­ты­ми вра­га­ми, свя­той по­движ­ник оста­вал­ся незыб­ле­мым за­щит­ни­ком и стол­пом пра­во­сла­вия, укреп­ля­е­мый толь­ко свет­лой ве­рой в его тор­же­ство и ис­тин­ность. Не стра­ши­ла его му­че­ни­че­ская смерть, по­то­му что он про­ви­дел ис­пол­не­ние сво­е­го про­ро­че­ско­го пред­ска­за­ния: "Уния ис­чезнет, а пра­во­сла­вие за­цве­тет".

***

Благоверные князья Петр (в иночестве Давид) и Феврония (в иночестве Евфросиния) Муромские

БЛАГОВЕРНЫЕ КНЯЗЬ ПЕТР, В ИНОЧЕСТВЕ ДАВИД, И КНЯГИНЯ ФЕВРОНИЯ, В ИНОЧЕСТВЕ ЕВФРОСИНИЯ, МУРОМСКИЕ

Бла­го­вер­ный князь Петр был вто­рым сы­ном Му­ром­ско­го кня­зя Юрия Вла­ди­ми­ро­ви­ча. Он всту­пил на Му­ром­ский пре­стол в 1203 го­ду. За несколь­ко лет до это­го свя­той Петр за­бо­лел про­ка­зой, от ко­то­рой ни­кто не мог его из­ле­чить. В сон­ном ви­де­нии кня­зю бы­ло от­кры­то, что его мо­жет ис­це­лить дочь пче­ло­во­да, бла­го­че­сти­вая де­ва Фев­ро­ния, кре­стьян­ка де­рев­ни Лас­ко­вой в Ря­зан­ской зем­ле. Свя­той Петр по­слал в ту де­рев­ню сво­их лю­дей.

Ко­гда князь уви­дел свя­тую Фев­ро­нию, то так по­лю­бил ее за бла­го­че­стие, муд­рость и доб­ро­ту, что дал обет же­нить­ся на ней по­сле ис­це­ле­ния. Свя­тая Фев­ро­ния ис­це­ли­ла кня­зя и вы­шла за него за­муж. Свя­тые су­пру­ги про­нес­ли лю­бовь друг ко дру­гу через все ис­пы­та­ния. Гор­дые бо­яре не за­хо­те­ли иметь кня­ги­ню из про­сто­го зва­ния и по­тре­бо­ва­ли, чтобы князь от­пу­стил ее. Свя­той Петр от­ка­зал­ся, и су­пру­гов из­гна­ли. Они на лод­ке от­плы­ли по Оке из род­но­го го­ро­да. Свя­тая Фев­ро­ния под­дер­жи­ва­ла и уте­ша­ла свя­то­го Пет­ра. Но вско­ре го­род Му­ром по­стиг гнев Бо­жий, и на­род по­тре­бо­вал, чтобы князь вер­нул­ся вме­сте со свя­той Фев­ро­ни­ей.

Свя­тые су­пру­ги про­сла­ви­лись бла­го­че­сти­ем и ми­ло­сер­ди­ем. Скон­ча­лись они в один день и час 25 июня 1228 го­да, при­няв пе­ред этим мо­на­ше­ский по­стриг с име­на­ми Да­вид и Ев­фро­си­ния. Те­ла свя­тых бы­ли по­ло­же­ны в од­ном гро­бе.

Свя­тые Петр и Фев­ро­ния яв­ля­ют­ся об­раз­цом хри­сти­ан­ско­го су­пру­же­ства. Сво­и­ми мо­лит­ва­ми они низ­во­дят Небес­ное бла­го­сло­ве­ние на всту­па­ю­щих в брак.

См. так­же: "Па­мять свя­тых бла­го­вер­ных кня­зя Пет­ра и кня­ги­ни Фев­ро­нии, в ино­че­стве Да­ви­да и Ев­фро­си­нии, Му­ром­ских чу­до­твор­цев" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

***

Благоверный князь Глеб (в Крещении Давид), страстотерпец

КРАТКИЕ ЖИТИЯ СВЯ­ТЫХ БЛА­ГО­ВЕР­НЫХ КНЯ­ЗЕЙ-СТРА­СТО­ТЕРП­ЦЕВ БО­РИСА И ГЛЕБА

Свя­тые бла­го­вер­ные кня­зья-стра­сто­терп­цы Бо­рис и Глеб (в Свя­том Кре­ще­нии – Ро­ман и Да­вид) – пер­вые рус­ские свя­тые, ка­но­ни­зи­ро­ван­ные как Рус­ской, так и Кон­стан­ти­но­поль­ской Цер­ко­вью. Они бы­ли млад­ши­ми сы­но­вья­ми свя­то­го рав­ноап­о­столь­но­го кня­зя Вла­ди­ми­ра († 15 июля 1015). Ро­див­ши­е­ся неза­дол­го до Кре­ще­ния Ру­си свя­тые бра­тья бы­ли вос­пи­та­ны в хри­сти­ан­ском бла­го­че­стии. Стар­ший из бра­тьев – Бо­рис по­лу­чил хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние. Он лю­бил чи­тать Свя­щен­ное Пи­са­ние, тво­ре­ния свя­тых от­цов и осо­бен­но жи­тия свя­тых. Под их вли­я­ни­ем свя­той Бо­рис возы­мел го­ря­чее же­ла­ние под­ра­жать по­дви­гу угод­ни­ков Бо­жи­их и ча­сто мо­лил­ся, чтобы Гос­подь удо­сто­ил его та­кой че­сти.

Свя­той Глеб с ран­не­го дет­ства вос­пи­ты­вал­ся вме­сте с бра­том и раз­де­лял его стрем­ле­ние по­свя­тить жизнь ис­клю­чи­тель­но слу­же­нию Бо­гу. Оба бра­та от­ли­ча­лись ми­ло­сер­ди­ем и сер­деч­ной доб­ро­той, под­ра­жая при­ме­ру свя­то­го рав­ноап­о­столь­но­го ве­ли­ко­го кня­зя Вла­ди­ми­ра, ми­ло­сти­во­го и от­зыв­чи­во­го к бед­ным, боль­ным, обез­до­лен­ным.

Еще при жиз­ни от­ца свя­той Бо­рис по­лу­чил в удел Ро­стов. Управ­ляя сво­им кня­же­ством, он про­явил муд­рость и кро­тость, за­бо­тясь преж­де все­го о на­саж­де­нии пра­во­слав­ной ве­ры и утвер­жде­нии бла­го­че­сти­во­го об­ра­за жиз­ни сре­ди под­дан­ных. Мо­ло­дой князь про­сла­вил­ся так­же как храб­рый и ис­кус­ный во­ин. Неза­дол­го до сво­ей смер­ти ве­ли­кий князь Вла­ди­мир при­звал Бо­ри­са в Ки­ев и на­пра­вил его с вой­ском про­тив пе­че­не­гов. Ко­гда по­сле­до­ва­ла кон­чи­на рав­ноап­о­столь­но­го кня­зя Вла­ди­ми­ра, стар­ший сын его Свя­то­полк, быв­ший в то вре­мя в Ки­е­ве, объ­явил се­бя ве­ли­ким кня­зем Ки­ев­ским. Свя­той Бо­рис в это вре­мя воз­вра­щал­ся из по­хо­да, так и не встре­тив пе­че­не­гов, ве­ро­ят­но, ис­пу­гав­ших­ся его и ушед­ших в сте­пи. Узнав о смер­ти от­ца, он силь­но огор­чил­ся. Дру­жи­на уго­ва­ри­ва­ла его пой­ти в Ки­ев и за­нять ве­ли­ко­кня­же­ский пре­стол, но свя­той князь Бо­рис, не же­лая меж­до­усоб­ной рас­при, рас­пу­стил свое вой­ско: «Не под­ни­му ру­ки на бра­та сво­е­го, да еще на стар­ше­го ме­ня, ко­то­ро­го мне сле­ду­ет счи­тать за от­ца!»

Од­на­ко ко­вар­ный и вла­сто­лю­би­вый Свя­то­полк не по­ве­рил ис­крен­но­сти Бо­ри­са; стре­мясь огра­дить се­бя от воз­мож­но­го со­пер­ни­че­ства бра­та, на сто­роне ко­то­ро­го бы­ли сим­па­тии на­ро­да и вой­ска, он по­до­слал к нему убийц. Свя­той Бо­рис был из­ве­щен о та­ком ве­ро­лом­стве Свя­то­пол­ка, но не стал скры­вать­ся и, по­доб­но му­че­ни­кам пер­вых ве­ков хри­сти­ан­ства, с го­тов­но­стью встре­тил смерть. Убий­цы на­стиг­ли его, ко­гда он мо­лил­ся за утре­ней в вос­крес­ный день 24 июля 1015 го­да в сво­ем шат­ре на бе­ре­гу ре­ки Аль­ты. По­сле служ­бы они во­рва­лись в ша­тер к кня­зю и прон­зи­ли его ко­пья­ми. Лю­би­мый слу­га свя­то­го кня­зя Бо­ри­са – Ге­ор­гий Уг­рин (ро­дом венгр) бро­сил­ся на за­щи­ту гос­по­ди­на и немед­лен­но был убит. Но свя­той Бо­рис был еще жив. Вый­дя из шат­ра, он стал го­ря­чо мо­лить­ся, а по­том об­ра­тил­ся к убий­цам: «Под­хо­ди­те, бра­тия, кон­чи­те служ­бу свою, и да бу­дет мир бра­ту Свя­то­пол­ку и вам». То­гда один из них по­до­шел и прон­зил его ко­пьем. Слу­ги Свя­то­пол­ка по­вез­ли те­ло Бо­ри­са в Ки­ев, по до­ро­ге им по­па­лись на­встре­чу два ва­ря­га, по­слан­ных Свя­то­пол­ком, чтобы уско­рить де­ло. Ва­ря­ги за­ме­ти­ли, что князь еще жив, хо­тя и ед­ва ды­шал. То­гда один из них ме­чом прон­зил его серд­це. Те­ло свя­то­го стра­сто­терп­ца кня­зя Бо­ри­са тай­но при­вез­ли в Вы­ш­го­род и по­ло­жи­ли в хра­ме во имя свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го.

По­сле это­го Свя­то­полк столь же ве­ро­лом­но умерт­вил свя­то­го кня­зя Гле­ба. Ко­вар­но вы­звав бра­та из его уде­ла – Му­ро­ма, Свя­то­полк по­слал ему на­встре­чу дру­жин­ни­ков, чтобы убить свя­то­го Гле­ба по до­ро­ге. Князь Глеб уже знал о кон­чине от­ца и зло­дей­ском убий­стве кня­зя Бо­ри­са. Глу­бо­ко скор­бя, он пред­по­чел смерть, неже­ли вой­ну с бра­том. Встре­ча свя­то­го Гле­ба с убий­ца­ми про­изо­шла в устье ре­ки Смя­ды­ни, непо­да­ле­ку от Смо­лен­ска.

В чем же со­сто­ял по­двиг свя­тых бла­го­вер­ных кня­зей Бо­ри­са и Гле­ба? Ка­кой смысл в том, чтобы вот так – без со­про­тив­ле­ния по­гиб­нуть от рук убийц?

Жизнь свя­тых стра­сто­терп­цев бы­ла при­не­се­на в жерт­ву ос­нов­но­му хри­сти­ан­ско­му доб­ро­де­ла­нию – люб­ви. «Кто го­во­рит: «Я люб­лю Бо­га», а бра­та сво­е­го нена­ви­дит, тот лжец» (1Ин.4,20). Свя­тые бра­тья сде­ла­ли то, что бы­ло еще но­во и непо­нят­но для язы­че­ской Ру­си, при­вык­шей к кров­ной ме­сти – они по­ка­за­ли, что за зло нель­зя воз­да­вать злом, да­же под угро­зой смер­ти. «Не бой­тесь уби­ва­ю­щих те­ло, ду­ши же не мо­гу­щих убить» (Мф.10,28). Свя­тые му­че­ни­ки Бо­рис и Глеб от­да­ли жизнь ра­ди со­блю­де­ния по­слу­ша­ния, на ко­то­ром зи­ждит­ся ду­хов­ная жизнь че­ло­ве­ка и во­об­ще вся­кая жизнь в об­ще­стве. «Ви­ди­те ли, бра­тия, – за­ме­ча­ет пре­по­доб­ный Нестор Ле­то­пи­сец, – как вы­со­ка по­кор­ность стар­ше­му бра­ту? Ес­ли бы они про­ти­ви­лись, то ед­ва ли бы спо­до­би­лись та­ко­го да­ра от Бо­га. Мно­го ныне юных кня­зей, ко­то­рые не по­ко­ря­ют­ся стар­шим и за со­про­тив­ле­ние им бы­ва­ют уби­ва­е­мы. Но они не упо­доб­ля­ют­ся бла­го­да­ти, ка­кой удо­сто­и­лись сии свя­тые».

Бла­го­вер­ные кня­зья-стра­сто­терп­цы не за­хо­те­ли под­нять ру­ку на бра­та, но Гос­подь Сам ото­мстил вла­сто­лю­би­во­му ти­ра­ну: «Мне от­мще­ние и аз воз­дам» (Рим.12,19).

В 1019 го­ду князь Ки­ев­ский Яро­слав Муд­рый, так­же один из сы­но­вей рав­ноап­о­столь­но­го кня­зя Вла­ди­ми­ра, со­брал вой­ско и раз­бил дру­жи­ну Свя­то­пол­ка. По про­мыс­лу Бо­жию, ре­ша­ю­щая бит­ва про­изо­шла на по­ле у ре­ки Аль­ты, где был убит свя­той Бо­рис. Свя­то­полк, на­зван­ный рус­ским на­ро­дом Ока­ян­ным, бе­жал в Поль­шу и, по­доб­но пер­во­му бра­то­убий­це Ка­и­ну, ни­где не на­хо­дил се­бе по­коя и при­ста­ни­ща. Ле­то­пис­цы сви­де­тель­ству­ют, что да­же от мо­ги­лы его ис­хо­дил смрад.

«С то­го вре­ме­ни, – пи­шет ле­то­пи­сец, – за­тих­ла на Ру­си кра­мо­ла». Кровь, про­ли­тая свя­ты­ми бра­тья­ми ра­ди предот­вра­ще­ния меж­до­усоб­ных рас­прей, яви­лась тем бла­го­дат­ным се­ме­нем, ко­то­рое укреп­ля­ло един­ство Ру­си. Бла­го­вер­ные кня­зья-стра­сто­терп­цы не толь­ко про­слав­ле­ны от Бо­га да­ром ис­це­ле­ний, но они – осо­бые по­кро­ви­те­ли, за­щит­ни­ки Рус­ской зем­ли. Из­вест­ны мно­гие слу­чаи их яв­ле­ния в труд­ное для на­ше­го Оте­че­ства вре­мя, на­при­мер, – свя­то­му Алек­сан­дру Нев­ско­му на­ка­нуне Ле­до­во­го по­бо­и­ща (1242), ве­ли­ко­му кня­зю Ди­мит­рию Дон­ско­му в день Ку­ли­ков­ской бит­вы (1380). По­чи­та­ние свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба на­ча­лось очень ра­но, вско­ре по­сле их кон­чи­ны. Служ­ба свя­тым бы­ла со­став­ле­на мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским Иоан­ном I (1008–1035).

Ве­ли­кий князь Ки­ев­ский Яро­слав Муд­рый по­за­бо­тил­ся о том, чтобы разыс­кать остан­ки свя­то­го Гле­ба, быв­шие 4 го­да непо­гре­бен­ны­ми, и со­вер­шил их по­гре­бе­ние в Вы­ш­го­ро­де, в хра­ме во имя свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, ря­дом с мо­ща­ми свя­то­го кня­зя Бо­ри­са. Через неко­то­рое вре­мя храм этот сго­рел, мо­щи же оста­лись невре­ди­мы, и от них со­вер­ша­лось мно­го чу­до­тво­ре­ний. Один ва­ряг небла­го­го­вей­но стал на мо­ги­лу свя­тых бра­тьев, и вне­зап­но ис­шед­шее пла­мя опа­ли­ло ему но­ги. От мо­щей свя­тых кня­зей по­лу­чил ис­це­ле­ние хро­мой от­рок, сын жи­те­ля Вы­ш­го­ро­да: свя­тые Бо­рис и Глеб яви­лись от­ро­ку во сне и осе­ни­ли кре­стом боль­ную но­гу. Маль­чик про­бу­дил­ся от сна и встал со­вер­шен­но здо­ро­вым. Бла­го­вер­ный князь Яро­слав Муд­рый по­стро­ил на этом ме­сте ка­мен­ный пя­ти­гла­вый храм, ко­то­рый был освя­щен 24 июля 1026 го­да мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским Иоан­ном с со­бо­ром ду­хо­вен­ства. Мно­же­ство хра­мов и мо­на­сты­рей по всей Ру­си бы­ло по­свя­ще­но свя­тым кня­зьям Бо­ри­су и Гле­бу, фрес­ки и ико­ны свя­тых бра­тьев-стра­сто­терп­цев так­же из­вест­ны в мно­го­чис­лен­ных хра­мах Рус­ской Церк­ви.

ПОЛНЫЕ ЖИТИЯ СВЯ­ТЫХ БЛА­ГО­ВЕР­НЫХ КНЯ­ЗЕЙ-СТРА­СТО­ТЕРП­ЦЕВ БО­РИСА И ГЛЕБА 

Свя­той Вла­ди­мир, сын Свя­то­сла­ва, внук Иго­ря, про­све­тив­ший Свя­тым Кре­ще­ни­ем всю зем­лю Рус­скую, имел 12 сы­но­вей, и млад­шие бы­ли Бо­рис и Глеб, ко­то­рые ро­ди­лись от ца­рев­ны Ан­ны, сест­ры гре­че­ских им­пе­ра­то­ров Ва­си­лия и Кон­стан­ти­на. И по­са­дил их отец на кня­же­ние по раз­ным зем­лям, каж­до­му дав удел: Бо­ри­су – Ро­стов, Гле­бу – Му­ром. О ран­нем воз­расте свв. Бо­ри­са и Гле­ба прп. Нестор со­об­ща­ет сле­ду­ю­щее: «Свя­той Вла­ди­мир от­пу­стил всех сво­их де­тей по во­ло­стям, ко­то­рые дал им в управ­ле­ние, но Бо­ри­са и Гле­ба де­ржал при се­бе, по­то­му что они бы­ли весь­ма юны. Свя­той Глеб был со­всем еще ди­тя, а свя­той Бо­рис уже про­яв­лял вы­со­кий ра­зум, был по­лон бла­го­да­ти Бо­жи­ей, знал гра­мо­ту и лю­бил чи­тать кни­ги. Чи­тал же он жи­тия и му­че­ния свя­тых и, мо­лясь со сле­за­ми, про­сил у Гос­по­да, чтобы Он спо­до­бил его уча­сти еди­но­го из сих свя­тых. Так он мо­лил­ся по­сто­ян­но, а свя­той Глеб слу­шал его, без­от­луч­но на­хо­дясь при нем».

Ко­гда уже про­шло 28 лет по Свя­том Кре­ще­нии, по­стиг Вла­ди­ми­ра злой недуг. В это вре­мя к от­цу при­был Бо­рис из Ро­сто­ва. Пе­че­не­ги, ко­че­вой на­род тюрк­ско­го про­ис­хож­де­ния, шли ра­тью на Русь, и Вла­ди­мир был в ве­ли­кой пе­ча­ли, по­то­му что не имел сил вы­сту­пить про­тив без­бож­ных. Оза­бо­чен­ный этим, при­звал он Бо­ри­са, ко­то­ро­му во Свя­том Кре­ще­нии бы­ло на­ре­че­но имя Ро­ман. Отец дал Бо­ри­су, бла­жен­но­му и ско­ро­по­слуш­ли­во­му, мно­го во­и­нов и по­слал его про­тив без­бож­ных пе­че­не­гов. С ра­до­стью по­шел Бо­рис, ска­зав от­цу: «Вот я пе­ред то­бой, го­тов со­тво­рить что тре­бу­ет во­ля серд­ца тво­е­го».

Но не на­шел Бо­рис су­по­ста­тов сво­их. На воз­врат­ном пу­ти к нему при­был вест­ник и ска­зал, что отец его Вла­ди­мир, на­ре­чен­ный во Свя­том Кре­ще­нии Ва­си­ли­ем, умер ме­ся­ца июля 15-го дня 1015 го­да. А Свя­то­полк ута­ил смерть от­ца, но­чью разо­брал пол па­лат в се­ле Бе­ре­сто­вом, обер­нул те­ло усоп­ше­го в ко­вер, спу­стил его на ве­рев­ках, от­вез на са­нях (в Древ­ней Ру­си был обы­чай усоп­ших пе­ре­но­сить и пе­ре­во­зить на са­нях на от­пе­ва­ние в цер­ковь) в Де­ся­тин­ную цер­ковь Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, по­стро­ен­ную и укра­шен­ную свя­тым кня­зем Вла­ди­ми­ром, и по­ста­вил там. Все это бы­ло сде­ла­но тай­но.

Услы­шав сие, Бо­рис силь­но опе­ча­лил­ся и не мог го­во­рить, но в серд­це так пла­кал по от­це сво­ем: «Увы мне, свет очей мо­их, си­я­ние и за­ря ли­ца мо­е­го, вос­пи­та­тель юно­сти мо­ей, на­ка­за­ние нера­зу­мия мо­е­го: увы мне, отец и гос­по­дин мой! К ко­му я при­бег­ну, на ко­го я по­смот­рю, где я на­сы­щусь бла­го­го уче­ния и на­ка­за­ния тво­е­го ра­зу­ма? Увы мне, увы мне! За­ка­ти­лось солн­це мое, а я не был тут, не мог сам об­ла­чить чест­ное те­ло твое и пре­дать гро­бу сво­и­ми ру­ка­ми. Не пе­ре­но­сил я тво­е­го пре­крас­но­го и му­же­ствен­но­го те­ла, не спо­до­бил­ся по­це­ло­вать тво­их се­дин! О, бла­жен­ный мой, по­мя­ни ме­ня в ме­сте тво­е­го упо­ко­е­ния. Серд­це у ме­ня го­рит, сму­ща­ет­ся у ме­ня ра­зум, не знаю я, к ко­му об­ра­тить­ся и по­ве­дать мою горь­кую пе­чаль. Ес­ли к бра­ту, ко­то­ро­го я имел бы вме­сто от­ца, то тот, ка­жет­ся, ду­ма­ет о су­е­те мир­ской и о мо­ем уби­е­нии. Ес­ли же он ре­шит­ся на мое уби­е­ние, то бу­ду му­че­ни­ком Гос­по­ду мо­е­му. Но не про­тив­люсь, ибо пи­шет­ся: Гос­подь гор­дым про­ти­вит­ся, сми­рен­ным же да­ет бла­го­дать (Иак.4,6)». Так по­мыш­ляя в уме сво­ем, по­шел Бо­рис к бра­ту сво­е­му и го­во­рил в ду­ше: «Во­ля Твоя да бу­дет, Гос­по­ди мой».

Идя сво­им пу­тем, Бо­рис горь­ко пла­кал; хо­тел удер­жать­ся от слез, но не мог, и все, ви­дя его в сле­зах, пла­ка­лись о его бла­го­род­ной кра­со­те и доб­ром ра­зу­ме. И кто мог не за­пла­кать, пред­чув­ствуя смерть Бо­ри­са, ви­дя его уны­лое ли­цо и его скорбь, ибо был бла­жен­ный князь прав­див, щедр и тих, кро­ток и сми­рен, всех ми­ло­вал и всем по­мо­гал.

Но свя­то­го Бо­ри­са укреп­ля­ла мысль о том, что, ес­ли его брат, по на­уче­нию злых лю­дей, и убьет его, то он бу­дет му­че­ни­ком, и Гос­подь при­мет дух его. Он за­был смерт­ную скорбь, уте­шая свое серд­це сло­ва­ми Бо­жи­и­ми: иже по­гу­бит ду­шу свою Мене ра­ди и Еван­ге­лия, той спа­сет ю (Мк.8,35) и в жиз­ни веч­ной со­хра­нит ее. И шел Бо­рис с ра­дост­ным серд­цем, го­во­ря: «Не пре­зри, пре­ми­ло­сти­вый Гос­по­ди, ме­ня, упо­ва­ю­ще­го на Те­бя, но спа­си ду­шу мою».

Свя­то­полк же са­мо­власт­но утвер­дил­ся в Ки­е­ве, при­звал ки­ев­лян, раз­дал им мно­гие да­ры и от­пу­стил их. За­тем по­слал к Бо­ри­су с та­ки­ми сло­ва­ми: «Брат, я хо­чу с то­бой жить в люб­ви и уве­ли­чу твою часть в от­чем на­сле­дии». В этих сло­вах бы­ла лесть, а не ис­ти­на.

Ис­кон­ный нена­вист­ник доб­рых лю­дей, диа­вол, ви­дя, что свя­той Бо­рис воз­ло­жил всю на­деж­ду на Бо­га, стал силь­нее воз­дей­ство­вать на Свя­то­пол­ка, ко­то­рый, по­доб­но Ка­и­ну, го­рел ог­нем бра­то­убий­ства, за­ду­мав из­бить всех на­след­ни­ков от­ца сво­е­го и од­но­му при­нять власть его.

Ока­ян­ный про­кля­тый Свя­то­полк, со­вет­ник вся­ко­го зла и на­чаль­ник вся­кой неправ­ды, при­звал к се­бе вы­ше­го­род­ских му­жей и ска­зал: «Ес­ли вы обе­ща­е­те по­ло­жить за ме­ня го­ло­вы, иди­те тай­но, бра­тья мои, най­ди­те бра­та мо­е­го Бо­ри­са и, улу­чив вре­мя, убей­те его». И обе­ща­лись они.

Бла­жен­ный Бо­рис на воз­врат­ном пу­ти остал­ся на ре­ке Аль­те в шат­рах (он вы­хо­дил про­тив пе­че­не­гов). И ска­за­ла ему дру­жи­на его: «Иди в Ки­ев и сядь на кня­же­ском пре­сто­ле от­ца сво­е­го, ибо и во­ин­ство от­чее с то­бою». Он же от­ве­чал им: «Не под­ни­му ру­ки на бра­та сво­е­го, да еще на стар­ше­го ме­ня, ко­то­ро­го мне сле­ду­ет счи­тать за от­ца». Услы­шав сие, во­и­ны ушли от Бо­ри­са, и он остал­ся толь­ко с от­ро­ка­ми сво­и­ми. Был то­гда день суб­бот­ний.

Удру­чен­ный пе­ча­лью, во­шел он в ша­тер свой и со сле­за­ми жа­лоб­но воз­звал: «Слез мо­их не пре­зри, Вла­ды­ко. Упо­ваю на Те­бя, что при­му жре­бий с Тво­и­ми ра­ба­ми, со все­ми свя­ты­ми Тво­и­ми. Ибо Ты Бог Ми­ло­сти­вый и Те­бе сла­ву вос­сы­ла­ем во ве­ки, аминь».

На­сту­пил ве­чер, и свя­той Бо­рис ве­лел слу­жить ве­чер­ню; а сам тво­рил мо­лит­ву и ве­чер­ню со сле­за­ми горь­ки­ми, и ча­стым воз­ды­ха­ни­ем, и сте­на­ни­ем мно­гим. По­том лег и уснул. Утром, умыв­ши ли­цо, ста­ли со­вер­шать утре­ню.

По­слан­ные Свя­то­пол­ком при­шли на Аль­ту но­чью, при­бли­зи­лись и услы­ша­ли го­лос бла­жен­но­го стра­сто­терп­ца, по­ю­ще­го псал­мы, по­ло­жен­ные на утре­ни. Уже до­шла до свя­то­го весть о пред­сто­я­щем уби­е­нии, и он пел: Гос­по­ди, что ся умно­жи­ша сту­жа­ю­щии ми, мно­зи вос­ста­ют на мя (Пс.3,2). Обы­до­ша мя пси мно­зи и юн­цы туч­нии одер­жа­ша мя. По­том: Гос­по­ди Бо­же мой, на Тя упо­вах, спа­си мя (Пс.21:17-18, 7:2) и про­чие псал­мы.

И услы­шав силь­ный то­пот око­ло шат­ра, свя­той Бо­рис за­тре­пе­тал, за­лил­ся сле­за­ми и ска­зал: «Сла­ва Те­бе, Гос­по­ди, что в све­те сем спо­до­бил ме­ня при­нять горь­кую смерть из-за за­ви­сти и по­стра­дать за лю­бовь и сло­во Твое». Свя­щен­ник и от­рок, слу­га свя­то­го Бо­ри­са, уви­дев гос­по­ди­на сво­е­го осла­бев­шим и одер­жи­мым пе­ча­лью, горь­ко за­пла­ка­ли и ска­за­ли: «Ми­лый гос­по­дин наш до­ро­гой, ка­кой бла­го­да­ти спо­до­бил­ся ты, ибо не за­хо­тел про­ти­вить­ся бра­ту сво­е­му ра­ди люб­ви Хри­сто­вой, хоть и мно­го во­и­нов имел ты у се­бя».

Тут они уви­де­ли бе­гу­щих к шат­ру, блеск их ору­жия и об­на­жен­ные их ме­чи. Без ми­ло­сти бы­ло прон­зе­но чест­ное те­ло свя­то­го бла­жен­но­го стра­сто­терп­ца Хри­сто­ва Бо­ри­са. Его про­ткну­ли ко­пья­ми Пут­ша и Та­лец и Ело­вич Ляш­ко. Ви­дя сие, от­рок свя­то­го Бо­ри­са бро­сил­ся на те­ло его и ска­зал: «Не остав­лю те­бя, гос­по­дин мой до­ро­гой; тут пусть и я бу­ду спо­доб­лен окон­чить свою жизнь с то­бою». Был же он ро­дом вен­ге­рец, зва­ли его Ге­ор­гий, и был он лю­бим кня­зем без­мер­но. Тут прон­зи­ли и от­ро­ка.

Ра­нен­ный Бо­рис вы­бе­жал из шат­ра и на­чал умо­лять и упра­ши­вать убийц: «Бра­тья мои ми­лые и лю­би­мые! По­го­ди­те немно­го, дай­те мне по­мо­лить­ся Бо­гу мо­е­му». И он мо­лил­ся: «Гос­по­ди Бо­же ми­ло­сти­вый, сла­ва Те­бе, ибо осво­бо­дил ме­ня от пре­льще­ния жи­тия се­го. Сла­ва Те­бе, пре­щед­рый По­да­тель жиз­ни, спо­до­бив­ший ме­ня стра­да­ния свя­тых Тво­их му­че­ни­ков. Сла­ва Те­бе, Вла­ды­ко Че­ло­ве­ко­лю­бец, ис­пол­нив­ший же­ла­ние серд­ца мо­е­го. Сла­ва, Хри­сте, ми­ло­сер­дию Тво­е­му, ибо Ты на­пра­вил на пра­вый и мир­ный путь но­ги мои ид­ти к Те­бе без со­блаз­на. При­з­ри с вы­со­ты свя­то­сти Тво­ей; по­смот­ри на сер­деч­ное мое стра­да­ние, ко­то­рое я при­нял от сво­е­го срод­ни­ка. Ибо ра­ди Те­бя умерщ­вля­ют ме­ня се­го­дня. Они, как агн­ца, по­жи­ра­ют ме­ня. Зна­ешь, Гос­по­ди, зна­ешь, что я не про­тив­люсь, не воз­ра­жаю. Имея в сво­их ру­ках всех во­и­нов от­ца сво­е­го (их бы­ло 8 ты­сяч) и всех его лю­бим­цев, я не по­мыс­лил ни­че­го зло­го со­тво­рить брату мо­е­му... И не по­ставь ему в ви­ну гре­ха се­го, но при­ми с ми­ром ду­шу мою. Аминь».

За­тем, об­ра­тив к убий­цам ис­том­лен­ное ли­цо свое и воз­зрев на них уми­лен­ны­ми оча­ми, за­ли­ва­ясь сле­за­ми, ска­зал им: «Бра­тья, при­сту­пи­те и окон­чи­те по­ве­лен­ное вам, и да бу­дет мир бра­ту мо­е­му и вам, бра­тья».

Мно­гие пла­ка­ли и взы­ва­ли: «Как уди­ви­тель­но, что ты не за­хо­тел сла­вы ми­ра се­го и ве­ли­чия, не за­хо­тел быть сре­ди чест­ных вель­мож. Кто не уди­вит­ся ве­ли­ко­му его сми­ре­нию, кто не сми­рит­ся, ви­дя и слы­ша его сми­ре­ние!»

По­слан­ные Свя­то­пол­ком из­би­ли и мно­гих от­ро­ков. Бла­жен­но­го Бо­ри­са они обер­ну­ли ша­тром и, по­ло­жив­ши на по­воз­ку, по­вез­ли. А ко­гда узнал о сем Свя­то­полк, то по­слал двух ва­ря­гов, и те прон­зи­ли ме­чом серд­це му­че­ни­ка. И тот­час свя­той скон­чал­ся, пре­дав ду­шу в ру­ки Бо­га Жи­ва, ме­ся­ца июля в 24 день. Те­ло его тай­но при­нес­ли в Вы­ш­го­род, по­ло­жи­ли у церк­ви свя­то­го Ва­си­лия и в зем­ле по­греб­ли его.

Так свя­той Бо­рис, при­яв ве­нец от Хри­ста Бо­га, был со­при­чтен с пра­вед­ны­ми и во­дво­рил­ся с про­ро­ка­ми и апо­сто­ла­ми и с ли­ка­ми му­че­ни­че­ски­ми, вос­пе­вая с Ан­ге­ла­ми, ве­се­лясь в ли­ке свя­тых.

Ока­ян­ные же убий­цы при­шли к Свя­то­пол­ку, счи­тая се­бя до­стой­ны­ми по­хва­лы. Та­ки­ми слу­га­ми бе­сы бы­ва­ют. Злой же че­ло­век, стре­мя­щий­ся ко злу, не усту­па­ет во зле бе­су. Бе­сы ве­ру­ют и Бо­га бо­ят­ся и тре­пе­щут (Иак.2,19), а злой че­ло­век Бо­га не бо­ит­ся и не сты­дит­ся лю­дей. Бе­сы бо­ят­ся Кре­ста Гос­под­ня, а злой че­ло­век да­же и Кре­ста не бо­ит­ся.

Не оста­но­вил­ся на сем убий­стве ока­ян­ный Свя­то­полк, но за­мыс­лил убить и Гле­ба, бра­та сво­е­го. И по­слал ска­зать бла­жен­но­му Гле­бу: «Иди ско­рей, отец очень нездо­ров и зо­вет те­бя».

Глеб тот­час сел на ко­ня и с ма­лой дру­жи­ной по­мчал­ся на зов. Ко­гда он до­е­хал до Вол­ги, у устья Тьмы на по­ле спо­ткнул­ся под ним конь в ка­на­ву и по­вре­дил се­бе но­гу. За­тем при­был к Смо­лен­ску и, отой­дя от Смо­лен­ска, невда­ле­ке оста­но­вил­ся на ре­ке Смя­дыне в лод­ке. В это вре­мя при­шла от Пред­сла­вы к Яро­сла­ву весть о смер­ти от­ца. Яро­слав же по­слал к Гле­бу со сло­ва­ми: «Не хо­ди, брат, отец у те­бя умер, а брат твой убит Свя­то­пол­ком». Услы­шав сие, бла­жен­ный за­пе­ча­лил­ся, горь­ко за­ры­дал и ска­зал: «Увы мне, гос­по­дин мой, дву­мя пла­ча­ми я пла­чу и се­тую дву­мя се­то­ва­ния­ми. Увы мне, увы мне, пла­чу я об от­це, пла­чу боль­ше, в от­ча­я­нии, по те­бе, брат и гос­по­дин мой Бо­рис. Как прон­зи­ли те­бя, как ты без­ми­ло­стив­но был пре­дан смер­ти, не от вра­га, но от сво­е­го бра­та при­ял ги­бель. Увы мне! Луч­ше бы мне уме­реть с то­бою, неже­ли жить в сем жи­тии од­но­му, оси­ро­тев­ше­му от те­бя».

Ко­гда свя­той Глеб так сте­нал, вне­зап­но по­яви­лись по­слан­ные Свя­то­пол­ком злые его слу­ги и ста­ли плыть к нему. Ко­гда лод­ки по­рав­ня­лись, зло­деи схва­ти­ли лод­ку кня­зя за уклю­чи­ны, по­тя­ну­ли к се­бе и ста­ли ска­кать в нее, имея в ру­ках об­на­жен­ные ме­чи. У греб­цов вы­па­ли из рук вес­ла и все по­мерт­ве­ли от стра­ха. Бла­жен­ный, ви­дя, что его хо­тят убить, взгля­нул на зло­де­ев уми­лен­ны­ми оча­ми и с со­кру­шен­ным серд­цем, сми­рен­ным ра­зу­мом и ча­стым воз­ды­ха­ни­ем, за­ли­ва­ясь сле­за­ми и сла­бея те­лом, стал жа­лоб­но мо­лить их: «Не тронь­те ме­ня, бра­тья мои ми­лые и до­ро­гие. Ка­кую оби­ду на­нес я бра­ту мо­е­му и вам, бра­тья и гос­по­да мои. Ес­ли есть оби­да, то ве­ди­те ме­ня к кня­зю ва­ше­му, а к мо­е­му бра­ту и гос­по­ди­ну. По­ща­ди­те юность мою, по­ми­луй­те, про­шу вас и умо­ляю. До­ка­жи­те мне, что зло­го сде­лал я».

Но убийц не по­сты­ди­ло ни од­но сло­во. Он же, ви­дя, что они не вни­ма­ют сло­вам его, стал го­во­рить: «Ва­си­лий, Ва­си­лий, отец мой, при­к­ло­ни слух твой и услышь го­лос мой. По­гля­ди, что слу­чи­лось с сы­ном тво­им, как без ви­ны за­ка­ла­ют ме­ня. Увы мне, увы мне! И ты, брат Бо­рис, услышь го­лос мой, по­гля­ди на скорбь серд­ца мо­е­го и по­мо­лись обо мне об­ще­му всех Вла­ды­ке, так как ты име­ешь дерз­но­ве­ние и пред­сто­ишь Пре­сто­лу Его».

Пре­кло­нив ко­ле­на, стал он так мо­лить­ся: «Пре­щед­рый, пре­ми­ло­сти­вый Гос­по­ди, не пре­зри слез мо­их, но с жа­ло­стью по­смот­ри на со­кру­ше­ние серд­ца мо­е­го. Вот я за­ка­ла­ем, но за что и за ка­кую оби­ду – не знаю. Ты ска­зал Сво­им апо­сто­лам: в тер­пе­нии ва­шем стя­жи­те ду­ши ва­ша (Лк.21,19). Смот­ри, Гос­по­ди, и су­ди. Вот го­то­ва ду­ша моя пе­ред То­бою, Гос­по­ди, и Те­бе сла­ву вос­сы­ла­ем, От­цу, и Сы­ну, и Свя­то­му Ду­ху».

За­тем, взгля­нув на убийц, ска­зал им ти­хим го­ло­сом: «При­сту­пай­те уж и кон­чай­те то, за­чем вы по­сла­ны». То­гда ока­ян­ный Го­ря­сер ве­лел его тот­час за­ре­зать, а стар­ший по­вар Гле­ба, име­нем Тор­чин, об­на­жив нож свой, пе­ре­ре­зал гор­ло бла­жен­но­му, как незло­би­во­му агн­цу. Сие бы­ло 5 сен­тяб­ря в по­не­дель­ник. И при­нес­лась Гос­по­ду жерт­ва чи­стая, свя­тая и бла­го­вон­ная и взо­шла в Небес­ные оби­те­ли к Бо­гу. И узрел свя­той же­лан­но­го бра­та, и оба они вос­при­я­ли вен­цы небес­ные, ко­то­рые так же­ла­ли.

Ока­ян­ные же убий­цы воз­вра­ти­лись к по­слав­ше­му их и ска­за­ли: «Со­тво­ри­ли мы по­ве­лен­ное то­бою».

Услы­шав это, Свя­то­полк воз­нес­ся серд­цем, и сбы­лось ска­зан­ное псал­мо­пев­цем Да­ви­дом: что хва­ли­ши­ся во зло­бе, сильне; без­за­ко­ние весь день... Се­го ра­ди Бог раз­ру­шит тя до кон­ца, вос­тор­га­ет тя и пре­се­лит тя от се­ле­ния тво­е­го, и ко­рень твой от зем­ли жи­вых (Пс.51,3-7).

Ко­гда свя­той Глеб был убит, те­ло его бро­си­ли в пу­стын­ном ме­сте, меж­ду двух ко­лод. Но Гос­подь ни­ко­гда не остав­ля­ет Сво­их ра­бов, как ска­зал Да­вид: хра­нит Гос­подь вся ко­сти их, ни еди­на от них со­кру­шит­ся (Пс.33,21). И вот, ко­гда те­ло свя­то­го дол­го ле­жа­ло на пу­сты­ре, Гос­подь не оста­вил его пре­бы­вать в неве­де­нии и небре­же­нии, но по­ка­зы­вал сие ме­сто то све­щой го­ря­щей, то про­хо­жие куп­цы, охот­ни­ки и пас­ту­хи слы­ша­ли пе­ние Ан­гель­ское. Но ни слы­шав­шим, не ви­дев­шим сие не при­шло на мысль по­ис­кать те­ло свя­то­го, по­ка Яро­слав, воз­му­щен­ный сим убий­ством, не по­шел вой­ной на бра­то­убий­цу, ока­ян­но­го Свя­то­пол­ка, ко­то­ро­го, при­няв мно­го бран­но­го тру­да, по­бе­дил, при по­мо­щи Бо­жи­ей и по­спе­ше­нии свя­тых кня­зей му­че­ни­ков. Так был по­срам­лен и по­беж­ден нече­сти­вый.

А ко­гда Яро­слав еще не знал о смер­ти от­ца, а Свя­то­полк уже стал кня­жить в Ки­е­ве, то ему при­шла весть от сест­ры Пред­сла­вы: «Отец у те­бя умер, Свя­то­полк кня­жит в Ки­е­ве, убил он Бо­ри­са, и на Гле­ба по­слал убийц. Бе­ре­гись его». Услы­шав сие, Яро­слав за­гру­стил об от­це, бра­те и на дру­гой день стал со­би­рать дру­жи­ну.

Со­брав ва­ряг ты­ся­чу, да дру­гих во­и­нов со­рок ты­сяч, Яро­слав при­звал Бо­га на по­мощь и по­шел на Свя­то­пол­ка со сло­ва­ми: «Не я на­чал из­би­вать бра­тьев, но он. Пусть же он и от­ве­тит за кровь бра­тьев, ибо без ви­ны про­лил он пра­вед­ную кровь Бо­ри­са и Гле­ба, и мне то же со­тво­рит. Но су­ди Бог по прав­де, чтобы пре­кра­ти­лась зло­ба греш­но­го». И по­шел на Свя­то­пол­ка. Тот же, услы­шав про по­ход Яро­сла­ва, со­брал бес­чис­лен­ное вой­ско Ру­си и пе­че­не­гов и вы­сту­пил к Лю­бе­чу.

Это бы­ло в ле­то 6524 (1016 г.). Оба вой­ска встре­ти­лись у Дне­пра, ста­ли од­но про­тив дру­го­го по обе сто­ро­ны ре­ки, и ни­ка­кое из них не име­ло сме­ло­сти на­чать бой. Так они и сто­я­ли друг про­тив дру­га око­ло 3 ме­ся­цев. И стал во­е­во­да Свя­то­пол­ка, ез­дя по бе­ре­гу, уко­рять нов­го­род­цев: «Что вы при­шли с хро­мым, вы – плот­ни­ки, вот мы вас за­ста­вим стро­ить нам хо­ро­мы». Услы­шав сие, нов­го­род­цы оскор­би­лись и ска­за­ли Яро­сла­ву: «Зав­тра пе­ре­ве­зем­ся через ре­ку. Ес­ли же кто не пой­дет с на­ми, са­ми убьем его». В ту по­ру бы­ли уже за­мо­роз­ки. На за­ре Яро­слав с вой­ском пе­ре­вез­лись через ре­ку, вы­са­ди­лись и от­толк­ну­ли лод­ки от бе­ре­га. И вот по­шли вой­ска друг на дру­га и столк­ну­лись.

Силь­ная бы­ла се­ча: пе­че­не­ги сто­я­ли за озе­ром и не мог­ли по­мочь Свя­то­пол­ку.

Во­и­ны Яро­сла­ва при­тис­ну­ли Свя­то­пол­ко­ву рать к озе­ру, столк­ну­ли их на лед, ко­то­рый под ни­ми про­ва­лил­ся. И стал одоле­вать Яро­слав. Ви­дя сие, Свя­то­полк бе­жал к ля­хам. Яро­слав же сел на от­цов­ском кня­же­нии в Ки­ев, по­сле то­го, как про­был в Нов­го­ро­де 28 лет.

Через 2 го­да Свя­то­полк по­шел про­тив Яро­сла­ва с ко­ро­лем Бо­ле­сла­вом и ля­ха­ми. Яро­слав же не успел при­го­то­вить­ся к бит­ве, и по­бе­дил Бо­ле­слав Яро­сла­ва. Бо­ле­слав во­шел со Свя­то­пол­ком в Ки­ев, а Яро­слав бе­жал с 4-мя му­жа­ми в Нов­го­род. И на­ча­ли они со­би­рать день­ги, с каж­до­го му­жа по 4 ку­ны, со ста­рост по 9 гри­вен, а с бо­яр – по 80 гри­вен. За­тем при­зва­ли ва­ря­гов и за­пла­ти­ли им со­бран­ные день­ги. Так со­брал Яро­слав боль­шое вой­ско. Безум­ный же Свя­то­полк ска­зал: «Из­би­вай­те по го­ро­дам ля­хов». Так и сде­ла­ли. То­гда Бо­ле­слав бе­жал из Ки­е­ва, за­хва­тив с со­бой иму­ще­ство и бо­яр. Яро­слав же устре­мил­ся на Свя­то­пол­ка и по­бе­дил его. Свя­то­полк бе­жал к пе­че­не­гам.

В ле­то 6527 (1019 г.) он воз­вра­тил­ся со мно­же­ством пе­че­не­гов. Яро­слав со­брал вой­ско и вы­сту­пил про­тив него на Аль­ту. Став на ме­сте, где был убит свя­той Бо­рис, он воз­дел ру­ки на небо и ска­зал: «Вот кровь бра­та мо­е­го во­пи­ет к Те­бе, Вла­ды­ко, как кровь Аве­ля. Ото­мсти за него Свя­то­пол­ку так, как бра­то­убий­це Ка­и­ну, на ко­то­ро­го Ты воз­ло­жил сте­на­ние и тря­се­ние (Быт.4,12). Мо­лю Те­бя, Гос­по­ди, пусть Свя­то­полк по­лу­чит то же. О, бра­тья мои, ес­ли вы и умер­ли те­лом, то жи­вы бла­го­да­тью и пред­сто­и­те Гос­по­ду. По­мо­ги­те мне мо­лит­вою».

Ска­зав сие, он по­шел на Свя­то­пол­ка, и по­ле у ре­ки Аль­ты по­кры­лось мно­же­ством во­и­нов. И со­шлись вой­ска на вос­хо­де солн­ца, и бы­ла злая се­ча, со­сту­па­лись триж­ды, би­лись це­лый день, и толь­ко к ве­че­ру одо­лел Яро­слав.

Сей же ока­ян­ный Свя­то­полк бе­жал. И на­пал на него бес, и рас­слаб­ли ко­сти его так, что он не мог си­деть на коне, и его нес­ли на но­сил­ках. Так до­нес­ли его до Бе­ре­стья. Он же го­во­рил: «Бе­ги­те, вот го­нят­ся за на­ми». По­сы­ла­ли про­тив по­го­ни, но ни­ко­го не на­хо­ди­ли. Ле­жа в немо­щи, Свя­то­полк все вска­ки­вал и го­во­рил: «Бе­жим, опять го­нят­ся. Ох мне!» Так не мог он по­быть на од­ном ме­сте. И про­бе­жал он через ляш­скую зем­лю, го­ни­мый гне­вом Бо­жи­им, и до­стиг пу­сты­ни меж­ду зем­лей ля­хов и че­хов. Тут он ли­шил­ся жиз­ни и при­нял воз­мез­дие от Гос­по­да, так как сви­де­тель­ство­ва­ла по­слан­ная на него бо­лезнь о веч­ной му­ке по смер­ти. Так был он ли­шен той и дру­гой жиз­ни: здесь он ли­шил­ся не толь­ко кня­же­ния, но и жи­тия, а там – не толь­ко Цар­ства Небес­но­го и пре­бы­ва­ния с Ан­ге­ла­ми, но и был пре­дан му­ке и ог­ню. Мо­ги­ла его оста­лась. От нее ис­хо­дит злой смрад, на по­ка­за­ние лю­дям, что, ес­ли услы­шав­ший о сем со­тво­рит по­доб­ное, то при­и­мет и гор­ше се­го. С то­го вре­ме­ни за­тих­ла в Рус­ской зем­ле кра­мо­ла, а Яро­слав по­лу­чил гос­под­ство в Ру­си. И стал он во­про­шать о те­ле­сах свя­тых, как и где они по­ло­же­ны. И по­ве­да­ли ему, что свя­той Бо­рис по­гре­бен в Вы­ш­го­ро­де, о свя­том же Гле­бе не все зна­ли, что он был убит в Смо­лен­ске. И то­гда ска­за­ли Яро­сла­ву близ­кие, что они слы­ша­ли о при­хо­див­ших от­ту­да, буд­то там они ви­де­ли си­я­ние и све­чи на пу­стын­ном ме­сте. Услы­хав сие, Яро­слав по­слал на по­ис­ки в Смо­ленск пре­сви­те­ров.

Те по­шли и отыс­ка­ли его те­ло там, где со­вер­ша­лись ви­де­ния. С по­чте­ни­ем, со све­ча­ми мно­ги­ми и ка­ди­ла­ми пе­ре­нес­ли они его в лод­ки и от­нес­ли в Вы­ш­го­род, где ле­жа­ло те­ло преб­ла­жен­но­го Бо­ри­са, там они вы­ры­ли мо­ги­лу и по­ло­жи­ли те­ло, изум­лен­ные его пре­крас­ным и цве­ту­щим ви­дом. Див­но и чуд­но и па­мя­ти до­стой­но, что те­ло свя­то­го столь­ко лет оста­ва­лось невре­ди­мым, не тро­ну­тое пло­то­яд­ны­ми зве­ря­ми и не толь­ко не по­чер­не­ло, как это бы­ва­ет с тру­па­ми, но бы­ло свет­ло, пре­крас­но, це­ло и бла­го­вон­но. Так Бог со­хра­нил остан­ки Сво­е­го стра­даль­ца. Мно­гие не ве­да­ли, что тут ле­жа­ли те­ле­са свя­тых стра­сто­терп­цев. Но, как ска­зал свя­той еван­ге­лист, не мо­жет град укры­ти­ся, вер­ху го­ры стоя. Ни­же вжи­га­ют све­тиль­ник и по­став­ля­ют его под спу­дом, но на свещ­ни­це, и све­тит всем (Мф.5,14-15), так и сих свя­тых Гос­подь по­ста­вил све­тить ми­ру и си­ять пре­мно­ги­ми чу­де­са­ми в Рус­ской стране, где мно­го страж­ду­щих по­лу­чи­ли спа­се­ние. На ме­стах же, где они при­ня­ли му­че­ни­че­ские вен­цы, бы­ли со­зда­ны церк­ви во имя их. И тво­ри­ли они здесь мно­го чу­дес.

Ди­вен Бог во свя­тых Сво­их, тво­ряй чу­де­са Един (Пс.67:36, 71:18), – вос­пел про­рок Да­вид. Пре­по­доб­ный же Иоанн Да­мас­кин пи­сал, что та­кие му­жи и по смер­ти жи­вы и Бо­гу пред­сто­ят. Ис­точ­ник на­ше­го спа­се­ния Вла­ды­ка Хри­стос по­мощь их по­даст, ибо от му­че­ни­че­ских те­лес ми­ро бла­го­ухан­ное ис­хо­дит. И кто в Бо­га ве­ру­ет и в на­деж­ду вос­кре­се­ния, тот не на­зо­вет их мерт­вы­ми. Ибо как мерт­вая плоть мо­жет тво­рить чу­де­са? Та­ки­ми бес от­го­ня­ет­ся, про­хо­дят бо­лез­ни, ис­це­ля­ют­ся немо­щи, сле­пые по­лу­ча­ют зре­ние, про­ка­жен­ные очи­ща­ют­ся, скор­би и несча­стия пре­кра­ща­ют­ся и вся­кое доб­рое да­я­ние от От­ца све­та через них ис­хо­дит. Они – за­ступ­ни­ки все­го ро­да, за нас Бо­гу мо­лит­вы тво­рят. По­чи­тая па­мять их, с уси­ли­ем тво­рим празд­ник свя­тых, ко­то­рых Гос­подь про­сла­вил пре­мно­гой бла­го­да­тью и чу­де­са­ми – сих чу­до­твор­цев и за­ступ­ни­ков всех стран на­шей Рус­ской зем­ли.

Мно­гие не зна­ли, что в Вы­ш­го­ро­де по­чи­ва­ют свя­тые му­че­ни­ки и стра­сто­терп­цы Хри­сто­вы Ро­ман и Да­вид, но Гос­подь не до­пу­стил, чтобы та­кое со­кро­ви­ще та­и­лось в зем­ле, и об­на­ру­жил его для всех. На ме­сте, где они ле­жа­ли, ино­гда ви­дел­ся ог­нен­ный столп, ино­гда же слы­ша­лось Ан­гель­ское пе­ние. Слы­ша сие и ви­дя, лю­ди при­хо­ди­ли по­кло­нять­ся со стра­хом на ме­сте том.

Од­на­жды при­шли к то­му ме­сту, где ле­жа­ли свя­тые, по­гре­бен­ные под зем­лею, ва­ря­ги, и один из них всту­пил на него; тот­час же огонь вы­шел из гро­ба и опа­лил но­ги ва­ря­га. Тот вско­чил, стал рас­ска­зы­вать и по­ка­зал дру­жине свои обо­жжен­ные но­ги. С тех пор не осме­ли­ва­лись под­хо­дить близ­ко, но со стра­хом по­кло­ня­лись.

Из­ве­стен слу­чай, ко­гда неожи­дан­но за­го­рел­ся храм во имя свя­ти­те­ля Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, где бы­ли за­хо­ро­не­ны свя­тые стра­сто­терп­цы Бо­рис и Глеб. Это бы­ло вос­при­ня­то как некий знак Бо­жий, ибо храм дав­но об­вет­шал и нуж­дал­ся в об­нов­ле­нии.

По это­му слу­чаю Ки­ев­ский мит­ро­по­лит Иоанн (1008–1035) и бла­го­вер­ный князь Яро­слав при­шли на это ме­сто с крест­ным хо­дом, чтобы с бла­го­го­ве­ни­ем до­стать из зем­ли свя­тые мо­щи Бо­ри­са и Гле­ба. И, от­ко­пав, вы­ну­ли гроб из зем­ли. И при­сту­пил мит­ро­по­лит Иоанн и пре­сви­те­ры со стра­хом и лю­бо­вью, от­кры­ли гроб свя­тых и уви­де­ли чу­до пре­слав­ное. Те­ле­са свя­тых не име­ли ни­ка­ко­го по­вре­жде­ния, но бы­ли со­вер­шен­но це­лы и бе­лы, как снег, ли­ца их бы­ли свет­лы, как у Ан­ге­лов, бла­го­уха­ние ис­хо­ди­ло от них. Силь­но ди­ви­лись ар­хи­епи­скоп и все лю­ди. И от­нес­ли они те­ле­са в неболь­шую ча­сов­ню, ко­то­рая бы­ла по­став­ле­на на ме­сте сго­рев­шей церк­ви, и по­ло­жи­ли их над зем­лею на пра­вой сто­роне.

Был в Вы­ш­го­ро­де муж, име­нем Ми­ро­нег, ого­род­ник. Он имел сы­на, у ко­то­ро­го но­га вы­сох­ла и со­гну­лась. И не мог он хо­дить и не ощу­щал ее. Хо­дил же он, сде­лав се­бе де­ре­вян­ную но­гу. И при­шел он к свя­тым, при­пал к гро­бу и мо­лил­ся Бо­гу и свя­тым, про­ся от свя­тых ис­це­ле­ния. Так день и ночь мо­лил­ся он со сле­за­ми. Од­наж­ды но­чью яви­лись ему свя­тые стра­сто­терп­цы Хри­сто­вы Ро­ман и Да­вид и спро­си­ли: «Что ты во­пи­ешь к нам?» Тот по­ка­зал но­гу. Они взя­ли но­гу сухую и три­жды ее пе­ре­кре­сти­ли. Про­бу­див­шись от сна, он уви­дел се­бя здо­ро­вым и вско­чил, сла­вя Бо­га и свя­тых. За­тем он по­ве­дал всем, как свя­тые его ис­це­ли­ли, и ска­зал, что ви­дел и Ге­ор­гия, от­ро­ка свя­то­го Бо­ри­са, ко­то­рый шел пе­ред свя­ты­ми, неся све­чу. Ви­дя та­кое чу­до, лю­ди про­сла­ви­ли Бо­га.

Князь Яро­слав, при­звав мит­ро­по­ли­та Иоан­на, с ве­се­ли­ем по­ве­дал ему слы­шан­ное. Ар­хи­епи­скоп так­же воз­дал хва­лу Бо­гу и дал кня­зю бо­го­угод­ный со­вет по­стро­ить цер­ковь. И по­стро­и­ли цер­ковь ве­ли­кую, име­ю­щую пять глав, в 1026 го­ду. С крест­ным хо­дом мит­ро­по­лит Иоанн, князь Яро­слав, все свя­щен­ни­ки и весь на­род пе­ре­нес­ли в цер­ковь мо­щи свя­тых и освя­ти­ли ее. И уста­но­ви­ли празд­но­ва­ние 24 июля, ко­гда был убит преб­ла­жен­ный Бо­рис.

Ко­гда на Свя­той ли­тур­гии при­сут­ство­ва­ли князь и мит­ро­по­лит, слу­чи­лось быть в хра­ме че­ло­ве­ку хро­мо­му. С боль­шим тру­дом при­полз он в храм, мо­лясь Бо­гу и свя­тым. И тот­час ста­ли креп­ки­ми но­ги его, бла­го­да­тью Бо­жи­ей и мо­лит­ва­ми свя­тых. И вос­став, по­шел он пе­ред все­ми. Ви­дя сие чу­до, бла­го­вер­ный князь Яро­слав, мит­ро­по­лит и все лю­ди воз­да­ли хва­лу Бо­гу и свя­тым.

По­сле ли­тур­гии князь по­звал на тра­пе­зу всех, и мит­ро­по­ли­та, и пре­сви­те­ров, и спра­ви­ли они празд­ник, как по­до­ба­ет. И мно­го име­ния раз­дал князь ни­щим, си­ро­там и вдо­ви­цам.

И вот скон­чал­ся Яро­слав (в 1054 го­ду), оста­вив на­след­ни­ка­ми сво­их сы­но­вей Изя­с­ла­ва, Свя­то­сла­ва и Все­во­ло­да, раз­де­лив меж­ду ни­ми на­сле­дие. В по­сле­дую­щие го­ды Вы­ш­го­род­ский Бо­ри­со­глеб­ский храм с мо­ща­ми свя­тых стра­сто­терп­цев ста­но­вит­ся се­мей­ным хра­мом Яро­сла­ви­чей, свя­ти­ли­щем их брат­ской люб­ви и сов­мест­но­го слу­же­ния Ро­дине.

Про­шло два го­да, и цер­ковь уже об­вет­ша­ла. При­дя од­на­жды в нее, Изя­с­лав Яро­сла­вич уви­дел ее вет­хость, при­звал стар­ши­ну плот­ни­ков и ве­лел ему по­стро­ить но­вую, од­но­гла­вую цер­ковь во имя свя­тых стра­сто­терп­цев. Ко­гда цер­ковь бы­ла за­кон­че­на со­всем, бо­го­лю­бец Изя­с­лав умо­лил ар­хи­епи­ско­па Ге­ор­гия, чтобы тот учре­дил пе­ре­не­се­ние мо­щей свя­тых в но­вую цер­ковь. И взя­ли преж­де кня­зья на ра­ме­на те­ло свя­то­го Бо­ри­са в ра­ке де­ре­вян­ной и по­нес­ли в пред­ше­ствие пре­по­доб­ных чер­но­риз­цев со све­ча­ми. За ино­ка­ми шли дья­ко­ны и пре­сви­те­ры, за­тем мит­ро­по­лит и епи­ско­пы. И при­нес­ши, по­ста­ви­ли ра­ку в церк­ви, от­кры­ли ее, и ис­пол­ни­лась цер­ковь бла­го­уха­ния чуд­но­го. За­тем взя­ли ка­мен­ную ра­ку с те­лом свя­то­го Гле­ба, по­ста­ви­ли на са­ни и, взяв­шись за ве­рев­ки, по­вез­ли их. И ко­гда бы­ли уже в две­рях, оста­но­ви­лась ра­ка и не дви­ну­лась впе­ред. То­гда по­ве­ле­ли на­ро­ду воск­ли­цать: Гос­по­ди, по­ми­луй! – и мо­ли­лись Гос­по­ду и свя­тым. И тот­час сдви­ну­ли ра­ку. Мит­ро­по­лит Ге­ор­гий взял ру­ку свя­то­го Гле­ба и бла­го­сло­вил ею кня­зей.

И с тех пор (1072 г.) уста­но­вил­ся сей празд­ник 2 мая в честь и сла­ву свя­тых му­че­ни­ков, бла­го­да­тью Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста. Этот день па­мя­ти пе­ре­не­се­ния мо­щей так­же стал ши­ро­ко празд­но­вать­ся на Ру­си. Ле­то­пись под 1093 го­дом со­об­ща­ет, что празд­ник свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба явил­ся но­вым ве­ли­ким празд­ни­ком зем­ли Рус­ской. Бо­ри­со­глеб­ский храм с мо­ща­ми свя­тых стра­сто­терп­цев про­сла­вил­ся мно­ги­ми чу­дес­ны­ми ис­це­ле­ни­я­ми, да­ро­ван­ны­ми по ми­ло­сти Бо­жи­ей всем, при­хо­див­шим с ве­рой и мо­лит­вой.

Некий че­ло­век был нем и хром, но­га у него бы­ла от­ня­та по ко­ле­но. Сде­лав де­ре­вян­ную но­гу, он хо­дил на ней. И пре­бы­вал у церк­ви свя­тых с ины­ми убо­ги­ми, при­ни­мая от хри­сти­ан ми­ло­сты­ню. В один из дней слу­чи­лось же так, что ему не да­ли ни есть, ни пить, и си­дел он, го­лод­ный и жаж­ду­щий. То­гда вне­зап­но впал он в ис­ступ­ле­ние и ви­де­ние ви­дел. Пред­ста­ви­лось ему, что он си­дит у церк­ви свя­тых. И уви­дел он Бо­ри­са и Гле­ба, вы­шед­ших как бы из ал­та­ря и шед­ших к нему, и пал он ниц. Свя­тые взя­ли его за ру­ку, по­са­ди­ли его и ста­ли го­во­рить об ис­це­ле­нии его. По­том пе­ре­кре­сти­ли уста его, взя­ли его боль­ную но­гу, как бы по­ма­за­ли мас­лом и по­тя­ну­ли ее за ко­ле­но. Все сие недуж­ный как бы во сне ви­дел, ибо он упал ниц. Уви­дев его рас­про­стер­тым на зем­ле, лю­ди по­вер­ты­ва­ли его ту­да и сю­да. Он ле­жал как мерт­вый, не имея сил дви­нуть ни уста­ми, ни оча­ми. Толь­ко ду­ша его в нем бы­ла и серд­це би­лось. Все ду­ма­ли, что его по­ра­зил бес. Взя­ли его, по­нес­ли и по­ло­жи­ли у церк­ви свя­тых, пе­ред две­ря­ми. Мно­го лю­дей сто­я­ло во­круг, смот­ре­ли и ди­ви­лись пре­слав­но­му чу­ду. Из ко­ле­на стра­даль­ца по­яви­лась но­га и ста­ла рас­ти, по­ка не срав­ня­лась с дру­гой, и это про­изо­шло не в дол­гий срок, а в один час. Ви­дя сие, на­хо­див­ши­е­ся тут про­сла­ви­ли Бо­га и его угод­ни­ков, му­че­ни­ков Ро­ма­на и Да­ви­да. И все вос­клик­ну­ли: «Кто воз­гла­го­лет си­лы Гос­под­ни, слы­ша­ны со­тво­рит вся хва­лы Его. Ди­вен Бог тво­ряй чу­де­са Един» (Пс.105:2, 71:18).

Жил в го­ро­де некий сле­пец. При­хо­дил он к церк­ви свя­то­го Ге­ор­гия и мо­лил­ся свя­то­му, про­ся про­зре­ния. Од­на­жды но­чью явил­ся ему свя­той му­че­ник Ге­ор­гий и ска­зал: «Что ты взы­ва­ешь ко мне! Ес­ли ты хо­чешь про­зреть, я те­бе по­ве­даю, как се­го до­стиг­нуть. Иди к свя­тым Бо­ри­су и Гле­бу, они, ес­ли по­же­ла­ют, да­ру­ют те­бе зре­ние, о ко­то­ром ты про­сишь. Ибо им да­на бла­го­дать от Бо­га в стране Рус­ской ис­це­лять вся­кие му­ки и неду­ги».

Ви­дя сие и слы­ша, сле­пец про­бу­дил­ся и от­пра­вил­ся в путь, как ему бы­ло ве­ле­но. При­шел он к церк­ви свя­тых му­че­ни­ков и про­был тут несколь­ко дней, при­па­дая и мо­ля свя­тых, по­ка они не по­се­ти­ли его. И про­зрел он и стал ви­деть, сла­вя Бо­га и свя­тых му­че­ни­ков. И рас­ска­зал он всем, как ви­дел, что при­шли к нему свя­тые му­че­ни­ки, пе­ре­кре­сти­ли ему гла­за три­жды, и тот­час они от­верз­лись. Все воз­бла­го­да­ри­ли Бо­га за те пре­слав­ные, пре­див­ные и неска­зан­ные чу­де­са, ко­то­рые тво­ри­лись свя­ты­ми му­че­ни­ка­ми. Ибо на­пи­са­но: во­лю бо­я­щих­ся Его со­тво­рит и мо­лит­ву их услы­шит (Пс.144,19), и еще: вся ели­ка вос­хо­те со­тво­ри (Пс.113,11).

То­гда Свя­то­слав, сын Яро­сла­ва, за­мыс­лил со­здать свя­тым ка­мен­ную цер­ковь, но успел до­ве­сти клад­ку стен лишь до вось­ми лок­тей и скон­чал­ся в 1079 го­ду. Все­во­лод, став кня­зем зем­ли Рус­ской, до­вер­шил ее всю. Ко­гда же она бы­ла окон­че­на, тот­час, в ту же ночь, упал ее верх, и вся она раз­ру­ши­лась.

По­чи­та­ние свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба силь­но раз­ви­лось в эпо­ху вну­ков Яро­сла­ва, при­во­дя неред­ко к свое­об­раз­но­му бла­го­че­сти­во­му со­рев­но­ва­нию меж­ду ни­ми. Сын Изя­с­ла­ва Свя­то­полк († 1113) устро­ил свя­тым се­реб­ря­ные ра­ки, сын Все­во­ло­да Вла­ди­мир Мо­но­мах († 1125) в 1102 го­ду тай­но, но­чью, при­слал ма­сте­ров и око­вал се­реб­ря­ные ра­ки ли­ста­ми зо­ло­та. Но их пре­взо­шел сын Свя­то­сла­ва Олег († 1115), ко­то­рый «умыс­лил воз­двиг­нуть со­кру­шив­шу­ю­ся ка­мен­ную цер­ковь и, при­ве­дя стро­и­те­лей, дал в оби­лии все­го, что нуж­но». Цер­ковь бы­ла го­то­ва в 1111 го­ду. Рас­пи­са­ли ее. Олег мно­го по­нуж­дал и мо­лил Свя­то­пол­ка, чтобы пе­ре­не­сти в нее свя­тые мо­щи. Свя­то­полк не хо­тел, «зане не он со­здал эту цер­ковь». Пе­ре­не­се­ние мо­щей со­вер­ши­лось 2 мая 1115 го­да.

Во­об­ще же име­на Бо­рис и Глеб так­же, как Ро­ман и Да­вид, бы­ли из­люб­лен­ны­ми во мно­гих по­ко­ле­ни­ях рус­ских кня­зей. Кня­зья со­стя­за­лись в со­зда­нии ве­ли­ко­леп­ных хра­мов свя­тым му­че­ни­кам. Сам Олег, кро­ме Вы­ш­го­род­ско­го хра­ма, воз­двиг в 1115 го­ду Бо­ри­со­глеб­ский со­бор в Ста­рой Ря­за­ни (по­че­му и епар­хия на­зы­ва­лась поз­же Бо­ри­со­глеб­ской). Его брат Да­вид стро­ит та­кой же в Чер­ни­го­ве (в 1120 го­ду). В 1132 го­ду Юрий Дол­го­ру­кий по­стро­ил цер­ковь Бо­ри­са и Гле­ба в Ки­дек­ше на ре­ке Нер­ли, «где бы­ло ста­но­ви­ще свя­то­го Бо­ри­са». В 1145 го­ду свя­той Ро­сти­слав Смо­лен­ский «за­ло­жи цер­ковь ка­мен­ну на Смя­ды­ни», в Смо­лен­ске. В сле­ду­ю­щем го­ду воз­ник пер­вый (де­ре­вян­ный) Бо­ри­со­глеб­ский храм в Нов­го­ро­де. В 1167 го­ду на сме­ну де­ре­вян­но­му за­кла­ды­ва­ет­ся ка­мен­ный, окон­чен­ный и освя­щен­ный в 1173 го­ду.

Вы­ш­го­род­ские свя­ты­ни бы­ли не един­ствен­ным цен­тром ли­тур­ги­че­ско­го цер­ков­но­го по­чи­та­ния свя­тых стра­сто­терп­цев Бо­ри­са и Гле­ба, рас­про­стра­нен­но­го по всей Рус­ской зем­ле. Преж­де все­го, су­ще­ство­ва­ли хра­мы и мо­на­сты­ри в кон­крет­ных мест­но­стях, свя­зан­ных с му­че­ни­че­ским по­дви­гом свя­тых и их чу­дес­ной по­мо­щью лю­дям: храм Бо­ри­са и Гле­ба на До­ро­го­жи­че, на пу­ти в Вы­ш­го­род, где свя­той Бо­рис, по пре­да­нию, ис­пу­стил дух; Бо­ри­со­глеб­ский мо­на­стырь на Тме, близ Торж­ка (ос­но­ван в 1030 го­ду), где хра­ни­лась гла­ва свя­то­го Ге­ор­гия Уг­ри­на. Бо­ри­со­глеб­ские хра­мы бы­ли воз­двиг­ну­ты на Аль­те – в па­мять по­бе­ды Яро­сла­ва Муд­ро­го над Свя­то­пол­ком Ока­ян­ным 24 июля 1019 го­да, и на Гзе­ни, в Нов­го­ро­де – на ме­сте по­бе­ды над волх­вом Гле­ба Свя­то­сла­ви­ча.

И умно­жа­лись чу­де­са свя­тых, и, как пи­са­но во Свя­том Еван­ге­лии, ни все­му ми­ру вме­сти­ти пи­ше­мых (Ин.21,25); они тво­ри­лись, не бу­дучи за­пи­сы­ва­е­мы, и кто знал о них – рас­ска­зы­вал.

В го­ро­де Вла­ди­ми­ре За­лес­ском кня­жил внук Вла­ди­ми­ра Мо­но­ма­ха Все­во­лод Юрь­евич. На него в 1175 го­ду вос­ста­ли два пле­мян­ни­ка – Мсти­слав и Яро­полк Ро­сти­сла­ви­чи. По­сле ве­ли­кой бит­вы Ро­сти­сла­ви­чи бы­ли по­ра­же­ны Все­во­ло­дом, за­хва­че­ны в плен и при­ве­де­ны во Вла­ди­мир. Все­во­лод при­ста­вил к ним стра­жу, но поз­во­лил им хо­дить на сво­бо­де. Вла­ди­мир­цы, ви­дя сих пле­нен­ных кня­зей на сво­бо­де, а не в тем­ни­це, воз­роп­та­ли, и ве­ли­кий князь не мог удер­жать на­род от мя­те­жа. Вла­ди­мир­цы раз­ме­та­ли тем­ни­цу и, схва­тив­ши Мсти­сла­ва и Яро­пол­ка, осле­пи­ли их и от­пу­сти­ли. Так несчаст­ные Ро­сти­сла­ви­чи, хо­тев­шие боль­шей сла­вы и вла­сти, бы­ли усми­ре­ны и ослеп­ле­ны. И вот по­шли они к Смо­лен­ску и при­шли на Смя­ды­ню в цер­ковь свя­тых му­че­ни­ков Бо­ри­са и Гле­ба. Был же то­гда день па­мя­ти уби­е­ния свя­то­го Гле­ба, 5 сен­тяб­ря. И мо­ли­лись кня­зья Бо­гу с ве­ли­ким усер­ди­ем и при­зы­ва­ли на по­мощь свя­тых му­че­ни­ков, как срод­ни­ков сво­их, чтобы свя­тые по­сла­ли им об­лег­че­ние, так как яз­вы на ме­сте очей гно­и­лись у них. Ко­гда они мо­ли­лись, сна­ча­ла об­лег­чи­лась боль, а за­тем неожи­дан­но им бы­ло да­ро­ва­но про­зре­ние. Яс­но ви­дя, на­ча­ли Ро­сти­сла­ви­чи сла­вить и бла­го­да­рить Бо­га, Пре­чи­стую Бо­го­ро­ди­цу и свя­тых кня­зей Ро­ма­на и Да­ви­да. И воз­вра­ти­лись они с ра­до­стью в до­ма свои, рас­ска­зы­вая всю­ду о ми­ло­сти Гос­под­ней, по­дан­ной им по мо­лит­ве свя­тых му­че­ни­ков.

В го­ро­де Ту­ро­ве жил в древ­ние вре­ме­на ста­рец некий, име­нем Мар­тин. И стра­дал он ча­сто от бо­лез­ни жи­во­та. Ко­гда стра­да­ния при­сту­па­ли к нему, ста­рец ле­жал, кри­ча от бо­ли, не имея сил встать и по­за­бо­тить­ся о те­ле сво­ем. Од­на­жды, хво­рая тем неду­гом, ле­жал он в кел­лии и из­не­мо­гал от жаж­ды. Но ни­кто не по­се­тил его, так как во­круг мо­на­сты­ря то­гда раз­ли­лась во­да. На тре­тий день во­шли к нему свя­тые му­че­ни­ки Бо­рис и Глеб, в том ви­де, как они бы­ли изо­бра­же­ны на иконе, и спро­си­ли: «Чем ты хво­ра­ешь, стар­че?» Тот рас­ска­зал им о сво­ем неду­ге. «Не на­до ли те­бе во­ды?» – «О, гос­по­да мои, – от­ве­чал ста­рец, – уже дав­но я жаж­ду». Один из них взял ко­ро­мыс­ло и при­нес во­ды, а дру­гой за­черп­нул ков­шик. И на­по­и­ли они стар­ца. То­гда он спро­сил: «Чьи вы де­ти?» Они ему от­ве­ча­ли: «Мы бра­тья Яро­сла­ва». — Ста­рец, ду­мая, что они род­ствен­ни­ки кня­зя Яро­сла­ва, ска­зал: «Да по­шлет вам Гос­подь мно­гие ле­та, гос­по­да мои, возь­ми­те са­ми хлеб и ешь­те, ибо я не мо­гу по­слу­жить вам». Они от­ве­ча­ли: «Пусть хлеб оста­нет­ся для те­бя, а мы пой­дем. Ты же не хво­рай боль­ше, но усни». И тот­час ста­ли неви­ди­мы. Вы­здо­ро­вев, ста­рец по­нял, что его по­се­ти­ли свя­тые Бо­рис и Глеб, и, встав, про­сла­вил Бо­га и угод­ни­ков Его. И с тех пор ни­ко­гда не хво­рал он тем неду­гом, был здо­ров и рас­ска­зы­вал бра­тии о ис­це­ле­нии, да­ро­ван­ном ему свя­ты­ми му­че­ни­ка­ми.

Бла­го­вер­ный князь Алек­сандр Яро­сла­вич, про­зван­ный Нев­ским, во вре­мя кня­же­ния сво­е­го в Ве­ли­ком Нов­го­ро­де вел вой­ну со шве­да­ми. Ко­гда он с вой­ском при­шел на ре­ку Неву, один из его во­е­вод, бо­го­бо­яз­нен­ный муж, име­нем Филипп, ис­пол­няя по­ру­чен­ную ему ноч­ную стра­жу, уви­дел при вос­хо­де солн­ца плы­ву­щий по во­де ко­рабль; по­сре­ди ко­раб­ля сто­я­ли свя­тые му­че­ни­ки Бо­рис и Глеб в одеж­дах черв­лен­ных, греб­цы же си­де­ли, оде­тые как бы мглою. И ска­зал свя­той Бо­рис свя­то­му Гле­бу: «Брат Глеб, пой­дем ско­рее, по­мо­жем срод­ни­ку на­ше­му кня­зю Алек­сан­дру про­тив неисто­вых вра­гов».

Сие ви­де­ние во­е­во­да по­ве­дал кня­зю сво­е­му. И в тот день князь Алек­сандр по­мо­щью свя­тых му­че­ни­ков Бо­ри­са и Гле­ба по­бе­дил и по­прал си­лу шве­дов, во­ждя их Бир­ге­ра сам уяз­вил ме­чом в ли­цо и с тор­же­ством воз­вра­тил­ся в Ве­ли­кий Нов­го­род в 1240 го­ду.

По­доб­ным же об­ра­зом, ко­гда ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Ди­мит­рий Иоан­но­вич вел вой­ну с ца­рем та­тар­ским Ма­ма­ем, ноч­ной страж Фо­ма Ха­ци­бе­ев ви­дел от­кры­тое ему Бо­гом та­кое ви­де­ние. На вы­со­те по­ка­за­лось боль­шое об­ла­ко, и вот с во­сто­ка шли как бы ве­ли­кие пол­ки, с юга же яви­лись двое юно­шей, дер­жав­шие в ру­ках све­чи и ост­рые об­на­жен­ные ме­чи. Сии юно­ши бы­ли свя­тые му­че­ни­ки Бо­рис и Глеб. И ска­за­ли они во­е­во­дам та­тар­ским: «Кто вам ве­лел ис­треб­лять оте­че­ство на­ше, от Гос­по­да нам да­ро­ван­ное?» И ста­ли они сечь вра­гов, так что ни­кто из них не уце­лел. На­ут­ро страж тот по­ве­дал свое ви­де­ние ве­ли­ко­му кня­зю. Князь же, воз­ве­дя очи на небо и воз­дев ру­ки, стал мо­лить­ся со сле­за­ми, го­во­ря: «Гос­по­ди Че­ло­ве­ко­люб­че, по мо­лит­вам свя­тых му­че­ни­ков Бо­ри­са и Гле­ба по­мо­ги мне! Как Мо­и­сею на Ама­ли­ка (Исх.17), как Да­ви­ду на Го­лиа­фа (1Цар.17), как Яро­сла­ву на Свя­то­пол­ка, как пра­де­ду мо­е­му Алек­сан­дру на швед­ско­го ко­ро­ля, так и мне на Ма­мая по­дай по­мощь».

И вот в день 8 сен­тяб­ря 1380 го­да ве­ли­кий князь Мос­ков­ский Ди­мит­рий, по мо­лит­ве свя­тых стра­сто­терп­цев Бо­ри­са и Гле­ба, по­бе­дил Ма­мая, ца­ря та­тар­ско­го.

Свя­тые стра­сто­терп­цы Бо­рис и Глеб бы­ли пер­вы­ми рус­ски­ми свя­ты­ми, ка­но­ни­зи­ро­ван­ны­ми Рус­ской и Ви­зан­тий­ской Церк­вя­ми. Служ­ба им бы­ла со­став­ле­на вско­ре по­сле их кон­чи­ны, со­ста­ви­те­лем ее был свя­ти­тель Иоанн I, мит­ро­по­лит Ки­ев­ский (1008–1035), что под­твер­жда­ют за­пи­си в Ми­не­ях XII ве­ка. Сви­де­тель­ством осо­бо­го по­чи­та­ния на Ру­си свя­тых му­че­ни­ков Бо­ри­са и Гле­ба слу­жат мно­го­чис­лен­ные спис­ки жи­тий, ска­за­ний о мо­щах, чу­де­сах и по­хваль­ных слов в ру­ко­пис­ных и пе­чат­ных кни­гах XII–XIX вв. Их за­ступ­ни­че­ство про­сти­ра­ет­ся на всех, кто с ве­рой об­ра­ща­ет­ся к ним в сво­их мо­лит­вах.

См. так­же: "Стра­да­ние и чу­де­са свя­тых му­че­ни­ков Бо­ри­са и Гле­ба, кня­зей рус­ских" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.

См. так­же: "Уби­е­ние свя­то­го кня­зя Гле­ба" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.