Од­ним из та­ких ве­ли­ких из­бран­ни­ков Бо­жи­их был пре­по­доб­ный Сер­гий, да­ро­ван­ный Бо­гом зем­ле Рус­ской имен­но в та­кое тяж­кое вре­мя, ко­гда та­та­ры за­по­ло­ни­ли по­чти все пре­де­лы ее, ко­гда меж­до­усо­бия кня­зей до­хо­ди­ли до кро­ва­вых по­бо­ищ, ко­гда эти усо­би­цы, бес­пра­вие, та­тар­ское на­си­лие и гру­бость то­гдаш­них нра­вов гро­зи­ли рус­ско­му на­ро­ду со­вер­шен­ной ги­бе­лью. Пол­то­рас­та с лиш­ком лет то­ми­лась мно­го­стра­даль­ная Русь под тя­же­лым игом та­тар­ским. И вот на­ко­нец при­з­рел Гос­подь Бог моль­бы Ру­си Пра­во­слав­ной – при­бли­жал­ся час осво­бож­де­ния, в ко­то­ром Сер­гий явил­ся ис­тин­ным пе­чаль­ни­ком род­ной зем­ли.

Но чтобы сбро­сить вар­вар­ское иго и вве­сти ино­род­цев в огра­ду Хри­сти­ан­ской Церк­ви, для это­го нуж­но бы­ло при­под­нять и укре­пить нрав­ствен­ные си­лы, при­ни­жен­ные ве­ко­вым по­ра­бо­ще­ни­ем и уны­ни­ем. Это­му нрав­ствен­но­му вос­пи­та­нию на­ро­да и по­свя­тил свою жизнь пре­по­доб­ный Сер­гий. Са­мым силь­ным сред­ством, до­ступ­ным и по­нят­ным то­му ве­ку, был жи­вой при­мер, на­гляд­ное осу­ществ­ле­ние нрав­ствен­но­го пра­ви­ла. Он на­чал с са­мо­го се­бя и про­дол­жи­тель­ным уеди­не­ни­ем, ис­пол­нен­ным тру­дов и ли­ше­ний сре­ди дре­му­че­го ле­са, при­го­то­вил­ся быть ру­ко­во­ди­те­лем дру­гих пу­стын­но­жи­те­лей. Жиз­не­опи­са­тель, сам жив­ший в брат­стве, вос­пи­тан­ном Сер­ги­ем, жи­вы­ми чер­та­ми опи­сы­ва­ет, как оно вос­пи­ты­ва­лось, с ка­кой по­сте­пен­но­стью и лю­бо­вью к че­ло­ве­ку, с ка­ким тер­пе­ни­ем и зна­ни­ем ду­ши че­ло­ве­че­ской. На стра­ни­цах древ­не­го жи­тия по­вест­ву­ет­ся о том, как Сер­гий, на­чав пра­вить со­би­рав­шей­ся к нему бра­ти­ей, был для нее по­ва­ром, пе­ка­рем, мель­ни­ком, дро­во­ко­лом, порт­ным, плот­ни­ком, ка­ким угод­но труд­ни­ком, слу­жил ей, как раб куп­лен­ный, по вы­ра­же­нию жи­тия, ни на один час не скла­ды­вал рук для от­ды­ха; как по­том, став на­сто­я­те­лем оби­те­ли и про­дол­жая ту же чер­ную хо­зяй­ствен­ную ра­бо­ту, он при­ни­мал ис­кав­ших у него по­стри­же­ния, не спус­кал глаз с каж­до­го но­вич­ка, воз­во­дя его со сте­пе­ни на сте­пень ино­че­ско­го ис­ку­са, ука­зы­вал де­ло вся­ко­му по си­лам, но­чью до­зо­ром хо­дил ми­мо кел­лий, лег­ким сту­ком в дверь или ок­но на­по­ми­нал празд­но­сло­вя­щим, что у мо­на­ха есть луч­шие спо­со­бы про­во­дить до­су­жее вре­мя, а по­ут­ру осто­рож­ны­ми на­ме­ка­ми, не об­ли­чая пря­мо, не за­став­ляя крас­неть, «ти­хой и крот­кой ре­чью» вы­зы­вал в них рас­ка­я­ние без до­са­ды. В этом по­вест­во­ва­нии вид­но прак­ти­че­скую шко­лу бла­го­нра­вия, в ко­то­рой сверх ре­ли­ги­оз­но-ино­че­ско­го вос­пи­та­ния глав­ны­ми жи­тей­ски­ми на­у­ка­ми бы­ли уме­нье от­да­вать все­го се­бя на об­щее де­ло, на­вык к уси­лен­но­му тру­ду и при­выч­ка к стро­го­му по­ряд­ку в за­ня­ти­ях, по­мыс­лах и чув­ствах. На­став­ник вел еже­днев­ную тер­пе­ли­вую ра­бо­ту над каж­дым от­дель­ным бра­том, над от­дель­ны­ми осо­бен­но­стя­ми каж­до­го бра­та, при­спо­соб­ляя их к це­лям все­го брат­ства. На­блю­де­ние и лю­бовь к лю­дям да­ли уме­ние ти­хо и крот­ко на­стра­и­вать ду­шу че­ло­ве­ка и из­вле­кать из нее, как из хо­ро­ше­го ин­стру­мен­та, луч­шие ее чув­ства.

Так вос­пи­ты­ва­лось друж­ное брат­ство, про­из­во­див­шее, по совре­мен­ным сви­де­тель­ствам, глу­бо­кое на­зи­да­тель­ное впе­чат­ле­ние на ми­рян. Мир при­хо­дил к мо­на­сты­рю, пыт­ли­вым взгля­дом смот­рел на чин жиз­ни, и то, что он ви­дел, быт и об­ста­нов­ка пу­стын­но­го брат­ства, по­уча­ли его са­мым про­стым пра­ви­лам, ко­то­ры­ми креп­ко люд­ское хри­сти­ан­ское об­ще­жи­тие. В мо­на­сты­ре все бы­ло бед­но и скуд­но или, как вы­ра­зил­ся разо­ча­ро­ван­но один му­жи­чок, при­шед­ший в оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия по­ви­дать про­слав­лен­но­го ве­ли­че­ствен­но­го игу­ме­на, «все ху­дост­но, все ни­щет­но, все си­ро­тин­ско». Слу­ча­лось, все бра­тия по це­лым дням си­де­ли чуть не без кус­ка хле­ба. Но все бы­ли друж­ны меж­ду со­бой и при­вет­ли­вы к при­шель­цам, во всем сле­ды по­ряд­ка и раз­мыш­ле­ния, каж­дый де­лал свое де­ло, каж­дый ра­бо­тал с мо­лит­вой, и все мо­ли­лись по­сле ра­бо­ты. Во всех чу­ял­ся скры­тый огонь, ко­то­рый без искр и вспы­шек об­на­ру­жи­вал­ся жи­ви­тель­ной теп­ло­той, об­да­вав­шей вся­ко­го, кто всту­пал в эту ат­мо­сфе­ру тру­да, мыс­ли и мо­лит­вы. Мир ви­дел все это и ухо­дил обод­рен­ный и осве­жен­ный. Пять­де­сят лет де­лал свое ти­хое де­ло пре­по­доб­ный Сер­гий в Ра­до­неж­ской пу­сты­ни; це­лые пол­ве­ка при­хо­див­шие к нему лю­ди вме­сте с во­дой из его ис­точ­ни­ка чер­па­ли в его пу­сты­ни уте­ше­ние и обод­ре­ние и, во­ро­тясь в свой круг, по кап­лям де­ли­лись им с дру­ги­ми. И эти кап­ли нрав­ствен­но­го вли­я­ния, по­доб­но за­квас­ке, вы­зы­ва­ю­щей жи­ви­тель­ное бро­же­ние, за­па­дая в мас­сы, неза­мет­но из­ме­ня­ли на­прав­ле­ние умов, пе­ре­стра­и­ва­ли весь нрав­ствен­ный строй ду­ши рус­ско­го че­ло­ве­ка XIV ве­ка.

Пре­по­доб­ный Сер­гий при­ме­ром сво­ей свя­той жиз­ни, са­мой воз­мож­но­стью та­кой жиз­ни дал по­чув­ство­вать за­скор­бев­ше­му на­ро­ду, что в нем еще не все доб­рое по­гас­ло и за­мер­ло, по­мог ему за­гля­нуть в свой соб­ствен­ный внут­рен­ний мрак и раз­гля­деть там еще тлев­шие ис­кры то­го же ог­ня, ко­то­рым го­рел сам он. И на­род, при­вык­ший дро­жать при од­ном име­ни та­та­ри­на, со­брал­ся на­ко­нец с ду­хом, встал на по­ра­бо­ти­те­лей и не толь­ко на­шел в се­бе му­же­ство встать, но и по­шел ис­кать та­тар­ские пол­чи­ща в от­кры­той сте­пи и там по­ва­лил­ся на вра­гов несо­кру­ши­мой сте­ной, по­хо­ро­нив их под сво­и­ми мно­го­ты­сяч­ны­ми ко­стя­ми.

Чув­ство нрав­ствен­ной бод­ро­сти, ду­хов­ной кре­по­сти, ко­то­рое пре­по­доб­ный Сер­гий вдох­нул в рус­ское об­ще­ство, еще жи­вее и пол­нее вос­при­ни­ма­лось рус­ским мо­на­ше­ством. В жиз­ни рус­ских мо­на­сты­рей со вре­ме­ни Сер­гия на­чал­ся за­ме­ча­тель­ный пе­ре­лом: за­мет­но ожи­ви­лось стрем­ле­ние к ино­че­ству. Древ­не­рус­ское мо­на­ше­ство бы­ло точ­ным по­ка­за­те­лем все­го мир­ско­го об­ще­ства: стрем­ле­ние по­ки­нуть мир уси­ли­ва­лось не от то­го, что в ми­ру скоп­ля­лись бед­ствия, а по ме­ре то­го, как в нем воз­вы­ша­лись нрав­ствен­ные си­лы. Пре­по­доб­ный Сер­гий со сво­ей оби­те­лью и сво­и­ми уче­ни­ка­ми был об­раз­цом и на­чи­на­те­лем в этом ожив­ле­нии мо­на­стыр­ской жиз­ни, «на­чаль­ни­ком и учи­те­лем всем мо­на­сты­рям, иже в Ру­си», как на­зы­ва­ет его ле­то­пи­сец. Он упо­до­бил и про­дол­жа­ет упо­доб­лять сво­ей ду­хов­ной при­ро­де и всех близ­ко со­при­ка­са­ю­щих­ся с ним лю­дей. Он на­пи­тал сво­им креп­ким ду­хом це­лые сон­мы, це­лые по­ко­ле­ния мо­на­ше­ству­ю­щих. До 70-ти мо­на­сты­рей бы­ло ос­но­ва­но его уче­ни­ка­ми и уче­ни­ка­ми его уче­ни­ков; его ду­хов­ное потом­ство бы­ло од­ной из глав­ных ду­хов­ных сил, со­дей­ство­вав­ших ду­хов­но­му пре­тво­ре­нию раз­ных по­лу­язы­че­ских пле­мен, рас­ки­ну­тых по про­стран­ству Се­вер­ной и Сред­ней Рос­сии, в од­но це­лое ве­ли­ко­рус­ское пле­мя, объ­еди­нен­ное, оду­шев­лен­ное, скреп­лен­ное ду­хом Пра­во­сла­вия. И на­ши ле­то­пис­цы име­ли пол­ное ос­но­ва­ние име­но­вать пре­по­доб­но­го Сер­гия игу­ме­ном всея Ру­си, и Свя­тая Цер­ковь до­стой­но и пра­вед­но ве­ли­ча­ет его воз­бран­ным во­е­во­дою Рус­ской зем­ли!

Ро­ди­ной пре­по­доб­но­го Сер­гия бы­ла зем­ля Ро­стов­ская, по­это­му «он вы­шел из нас, был плоть от пло­ти на­шей и кость от ко­стей на­ших, а под­нял­ся на та­кую вы­со­ту, о ко­то­рой мы и не ча­я­ли, чтобы она ко­му-ни­будь из на­ших бы­ла до­ступ­на». А пре­по­доб­ный про­шел об­щим пу­тем скор­бей и по­дви­га крест­но­го преж­де, чем явил­ся тем див­ным бла­го­дат­ным му­жем, ка­ким мы ви­дим его в по­след­ние го­ды жиз­ни. Сбы­лось див­ное обе­то­ва­ние Гос­по­да: Аще кто лю­бит Мя, сло­во Мое со­блю­дет; и Отец Мой воз­лю­бит его, и Аз воз­люб­лю его, и к нему при­и­дем и оби­тель у него со­тво­рим (Ин.14,21-23). Пре­по­доб­ный Сер­гий опыт­но по­знал тай­ну Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, по­то­му что жиз­нью сво­ей со­еди­нил­ся с Бо­гом, при­об­щил­ся к са­мой жиз­ни Бо­же­ствен­ной Тро­и­цы, то есть до­стиг воз­мож­ной на зем­ле ме­ры обо­же­ния, став при­част­ни­ком Бо­же­ско­го есте­ства (2Пет.1,4). И в ду­ше его «со­тво­ри­ла оби­тель» Свя­тая Тро­и­ца; он сам сде­лал­ся «оби­те­лью Свя­той Тро­и­цы», и всех, с кем об­щал­ся пре­по­доб­ный, он воз­во­дил и при­об­щал к ней. Спра­вед­ли­во за­ме­ча­ет его уче­ник и опи­са­тель жи­тия его, что Сер­гий был «яко един от древ­них ве­ли­ких от­цев». За свою креп­кую ве­ру он удо­сто­ил­ся ли­це­зреть кам­ня ве­ры – Пет­ра; за свою дев­ствен­ную чи­сто­ту – дев­ствен­ни­ка и дру­га Хри­сто­ва Иоан­на, а за свое ве­ли­чай­шее сми­ре­ние – сми­рен­ней­шую из земно­род­ных Вла­ды­чи­цу ми­ра, Пре­свя­тую Бо­го­ро­ди­цу. В сми­рен­ном серд­це по­движ­ни­ка ти­хо си­ял неиз­ре­чен­ный свет бла­го­да­ти Бо­жи­ей, со­гре­вая все его ду­хов­ное су­ще­ство. Ему пре­и­зобиль­но со­об­ще­ны бы­ли все да­ры Бо­жии: и дар чу­до­тво­ре­ний, и дар про­ро­че­ства, и дар уте­ше­ния и на­зи­да­ния, со­ве­та и ра­зу­ма ду­хов­но­го. Для его ду­хов­но­го взо­ра как бы не су­ще­ство­ва­ло ни пре­град ве­ще­ствен­ных, ни рас­сто­я­ния, ни са­мо­го вре­ме­ни: он ви­дел да­ле­че от­сто­я­щее яко близ су­щее, зрел бу­ду­щее как бы на­сто­я­щее. За свя­тость жи­тия сво­е­го он был по­чти от всех лю­бим и по­чи­та­ем и ува­жа­ем бо­лее, чем сколь­ко поз­во­ли­ло это его то­гдаш­нее сми­рен­ное со­сто­я­ние. Мно­гое мно­же­ство при­хо­ди­ло к нему из раз­ных стран и го­ро­дов, и в чис­ле при­хо­див­ших бы­ли и ино­ки, и кня­зья, и вель­мо­жи, и про­стые лю­ди, «на се­ле жи­ву­щие».

Как ко­рабль, обре­ме­нен­ный мно­же­ством со­кро­вищ, ти­хо при­бли­жа­ет­ся к доб­ро­му при­ста­ни­щу, так бо­го­нос­ный Сер­гий при­бли­жал­ся к ис­хо­ду из сей вре­мен­ной жиз­ни. Вид смер­ти не стра­шил его, по­то­му что он го­то­вил­ся к ней по­дви­га­ми всей сво­ей жиз­ни. Ему бы­ло уже за 70 лет. Непре­стан­ные тру­ды из­ну­ри­ли его стар­че­ские си­лы, но он ни­ко­гда не опус­кал ни од­ной служ­бы Бо­жи­ей и «чем боль­ше со­ста­ре­вал­ся воз­рас­том, тем боль­ше об­нов­лял­ся усер­ди­ем», по­да­вая со­бою юным по­учи­тель­ный при­мер.

За пол­го­да до кон­чи­ны ве­ли­кий по­движ­ник удо­сто­ил­ся от­кро­ве­ния о вре­ме­ни сво­е­го от­ше­ствия к Бо­гу. Он со­звал к се­бе бра­тию и в при­сут­ствии всех пе­ре­дал управ­ле­ние оби­те­лью прис­но­му уче­ни­ку сво­е­му пре­по­доб­но­му Ни­ко­ну (па­мять 17/30 но­яб­ря), а сам на­чал без­молв­ство­вать. На­сту­пил сен­тябрь 1391 го­да, и пре­по­доб­ный ста­рец тяж­ко за­бо­лел... Еще раз со­брал он во­круг се­бя всех уче­ни­ков сво­их и еще раз про­стер к ним свое по­след­нее по­уче­ние.

Сколь­ко про­сто­ты и си­лы в этом пред­смерт­ном по­уче­нии уми­ра­ю­ще­го от­ца ино­ков! Сколь­ко люб­ви к тем, ко­то­рых остав­ля­ет! Он же­лал и за­по­ве­дал, чтобы его ду­хов­ные де­ти шли тем же пу­тем к Цар­ству Небес­но­му, ка­ким ше­ство­вал он сам в про­дол­же­ние всей сво­ей жиз­ни. Преж­де все­го он учил их пре­бы­вать в пра­во­сла­вии: «ос­но­ва­ни­ем вся­ко­го доб­ро­го де­ла, вся­ко­го доб­ро­го на­ме­ре­ния, по уче­нию сло­ва Бо­жия, долж­на быть ве­ра; без ве­ры уго­дить Бо­гу невоз­мож­но. Но ве­ра пра­во­слав­ная, ос­но­ван­ная на уче­нии апо­сто­лов и от­цов, чуж­дая вы­со­ко­мудр­ство­ва­ния, ко­то­рое ча­сто ве­дет к ма­ло­ве­рию и неве­рию и сби­ва­ет с пу­ти спа­се­ния». Да­лее пре­по­доб­ный за­ве­щал бра­тии хра­нить еди­но­мыс­лие, блю­сти чи­сто­ту ду­шев­ную и те­лес­ную и лю­бовь нели­це­мер­ную, со­ве­то­вал уда­лять­ся от злых по­хо­тей, пред­пи­сы­вал уме­рен­ность в пи­ще и пи­тии, сми­ре­ние, стран­но­лю­бие и все­це­лое ис­ка­ние гор­не­го, небес­но­го, с пре­зре­ни­ем су­е­ты жи­тей­ской. Он мно­гое на­пом­нил им из то­го, что го­во­рил преж­де, и на­ко­нец за­по­ве­дал не по­гре­бать его в церк­ви, а по­ло­жить на об­щем клад­би­ще, вме­сте с про­чи­ми усоп­ши­ми от­ца­ми и бра­ти­я­ми.

Без­молв­но сто­я­ли с по­ник­ши­ми гла­ва­ми скор­бя­щие ча­да Сер­ги­е­вы и с бо­лью сер­деч­ной вни­ма­ли по­след­ним на­став­ле­ни­ям лю­би­мо­го стар­ца. Осо­бен­но груст­но им бы­ло слы­шать по­след­нюю во­лю сво­е­го сми­рен­но­го игу­ме­на от­но­си­тель­но ме­ста его по­след­не­го по­коя. Один вид мо­ги­лы его в хра­ме Бо­жи­ем сре­ди со­бо­ра мо­ля­щих­ся бра­тий мог бы слу­жить для них неко­то­рым уте­ше­ни­ем. Но ста­рец не же­лал это­го, а уче­ни­ки не хо­те­ли огор­чать его сми­ре­ние сво­им про­ти­во­ре­чи­ем, и вся­кое сло­во неволь­но за­ми­ра­ло на их устах. «Не скор­би­те, ча­да мои, – с лю­бо­вью уте­шал их ста­рец, – я от­хо­жу к Бо­гу, ме­ня при­зы­ва­ю­ще­му, и вас по­ру­чаю Все­мо­гу­ще­му Гос­по­ду и Пре­чи­стой Его Ма­те­ри: Она бу­дет вам при­бе­жи­щем и сте­ной от стрел вра­жи­их!».

Пе­ред са­мым ис­хо­дом ду­ши сво­ей ста­рец по­же­лал в по­след­ний раз при­об­щить­ся Пре­чи­сто­го Те­ла и Кро­ви Хри­сто­вых. Весь ис­пол­нен­ный бла­го­дат­но­го уте­ше­ния, он воз­вел го­ре свои сле­зя­щи­е­ся от ра­до­сти очи и еще раз, при по­мо­щи уче­ни­ков, про­стер к Бо­гу свои пре­по­доб­ные ру­ки... «В ру­це Твои пре­даю дух мой, Гос­по­ди!» – ти­хо про­из­нес свя­той ста­рец и в ды­ха­нии сей мо­лит­вы ото­шел чи­стой сво­ей ду­шой ко Гос­по­ду, Ко­то­ро­го от юно­сти воз­лю­бил.

Это бы­ло 25 сен­тяб­ря 1392 го­да. Лишь толь­ко пре­по­доб­ный Сер­гий ис­пу­стил по­след­ний вздох, неска­зан­ное бла­го­уха­ние раз­ли­лось по его кел­лии. Ли­цо усоп­ше­го пра­вед­ни­ка си­я­ло небес­ным бла­жен­ством, и смерть не по­сме­ла на­ло­жить свою мрач­ную пе­чать на све­то­леп­ный лик но­во­пре­став­лен­но­го стар­ца Бо­жия.

Немед­лен­но ста­рей­шие из бра­тии от­пра­ви­лись в Моск­ву со скорб­ной ве­стью к мит­ро­по­ли­ту Ки­при­а­ну. Они со­об­щи­ли ему как за­ве­ща­ние стар­ца о ме­сте по­гре­бе­ния, так и усерд­ное же­ла­ние всей бра­тии по­ло­жить его в церк­ви Пре­свя­той Тро­и­цы, им са­мим со­здан­ной, и про­си­ли его ар­хи­пас­тыр­ско­го о том рас­по­ря­же­ния. И свя­ти­тель не за­труд­нил­ся бла­го­сло­вить их на по­гре­бе­ние сми­рен­но­го игу­ме­на в церк­ви, хо­тя сам он не же­лал то­го. Весть о его пре­став­ле­нии при­влек­ла в оби­тель мно­же­ство на­ро­да не толь­ко из окрест­ных се­ле­ний, но и из бли­жай­ших го­ро­дов. Каж­до­му хо­те­лось при­бли­зить­ся и при­кос­нуть­ся ес­ли не к са­мо­му те­лу бо­го­нос­но­го стар­ца, то, по край­ней ме­ре, ко гро­бу его. Тут бы­ли и кня­зья, и бо­яре, по­чтен­ные стар­цы-игу­ме­ны, и чест­ные иереи сто­ли­цы, и мно­же­ство ино­ков, кто со све­ча­ми, кто с ка­ди­ла­ми и свя­ты­ми ико­на­ми, про­во­жая свя­тые остан­ки бла­жен­но­го стар­ца к ме­сту по­след­не­го их упо­ко­е­ния. И по­хо­ро­ни­ли его у пра­во­го кли­ро­са в церк­ви Пре­свя­той Тро­и­цы.

Тро­га­тель­ны­ми чер­та­ми изо­бра­жа­ет скорбь оси­ро­тев­ших уче­ни­ков Сер­ги­е­вых бла­жен­ный опи­са­тель жи­тия его, сам сви­де­тель и участ­ник этой скор­би. «Все се­то­ва­ли, – го­во­рил он, – все пла­ка­ли, воз­ды­ха­ли, хо­ди­ли с по­ник­шей го­ло­вой». И в го­ре­сти ду­ши сво­ей ча­сто при­хо­ди­ли они на мо­ги­лу стар­ца, и здесь в слез­ной мо­лит­ве при­па­да­ли к его мо­щам свя­тым, и бе­се­до­ва­ли с ним, как бы с жи­вым, по­ве­ряя ему скорбь свою. «О, свят­че Бо­жий, угод­ни­че Спа­сов, из­бран­ни­че Хри­стов! – го­во­ри­ли они. – О, свя­щен­ная гла­во, преб­ла­жен­ный ав­ва Сер­гие Ве­ли­кий! Не за­бу­ди нас, убо­гих ра­бов тво­их, не за­бу­ди нас, си­рот сво­их; по­ми­най нас все­гда во свя­тых сво­их и бла­го­при­ят­ных мо­лит­вах ко Гос­по­ду, по­ми­най ста­до, то­бою со­бран­ное. Мо­лись за нас, от­че свя­щен­ный, за де­тей тво­их: ты име­ешь дерз­но­ве­ние у Ца­ря Небес­но­го, – не про­мол­чи же, во­пия за нас ко Гос­по­ду! Те­бе да­на бла­го­дать за нас мо­ли­ти­ся... Мы не счи­та­ем те­бя умер­шим, нет! Хо­тя те­лом ты и пре­ста­вил­ся от нас, но дух твой с на­ми; не от­сту­пи же от нас, пас­тырь наш доб­рый».

Так опла­ки­ва­ли свя­тые уче­ни­ки свя­то­го стар­ца, так креп­ко ве­ро­ва­ли они в его бла­го­дат­ное со­пре­бы­ва­ние ду­хом с ни­ми. И по ве­ре их угод­ник Бо­жий не остав­лял их без уте­ше­ния. Так, од­на­жды бла­го­че­сти­вый инок Иг­на­тий ви­дел на­яву во вре­мя все­нощ­но­го бде­ния, что пре­по­доб­ный Сер­гий сто­ит на сво­ем ме­сте игу­мен­ском и по­ет вме­сте с бра­ти­ей. Это ви­де­ние бы­ло как бы от­ве­том люб­ве­обиль­но­го стар­ца сво­им прис­ным уче­ни­кам из за­гроб­но­го ми­ра, от­ве­том на их сер­деч­ный мо­лит­вен­ный плач над гро­бом его.

5/18 июля – Об­ре­те­ние мо­щей

Спу­стя 30 лет по пре­став­ле­нии пре­по­доб­но­го Сер­гия Бог бла­го­во­лил явить ми­ру со­кро­ви­ще свя­ты­ни. Неза­дол­го пе­ред по­стро­е­ни­ем но­во­го хра­ма во имя Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы пре­по­доб­ный Сер­гий явил­ся од­но­му бла­го­че­сти­во­му му­жу, жив­ше­му близ оби­те­ли, и по­ве­лел воз­ве­стить игу­ме­ну и бра­тии: «Вскую мя оста­ви­сте то­ли­ко вре­мя во гро­бе, зем­лею по­кро­ве­на, во­де утес­ня­ю­щей те­ло мое?». И пре­по­доб­ный Ни­кон, при­сту­пая к со­зда­нию ка­мен­но­го хра­ма, в при­сут­ствии крест­но­го сы­на Сер­ги­е­ва, кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го и Га­лич­ско­го Юрия Ди­мит­ри­е­ви­ча, при ко­па­нии рвов об­рел и из­нес из зем­ли мо­щи от­ца сво­е­го 5 июля 1422 го­да. При от­кры­тии гро­ба раз­ли­лось бла­го­уха­ние необык­но­вен­ное. И не толь­ко те­ло чу­до­твор­ца ока­за­лось нетлен­ным, но и одеж­ды его бы­ли невре­ди­мы, хо­тя с обо­их сто­рон гро­ба сто­я­ла во­да. Мо­щи на вре­мя бы­ли по­став­ле­ны в де­ре­вян­ной Тро­иц­кой церк­ви (на том ме­сте на­хо­дит­ся те­перь цер­ковь Со­ше­ствия Свя­та­го Ду­ха.) Ка­мен­ный храм, как ме­сто по­коя ве­ли­ко­го Сер­гия, со­зи­дал­ся и укра­шал­ся с бла­го­го­вей­ной лю­бо­вью и с усерд­ны­ми мо­лит­ва­ми. Над укра­ше­ни­ем се­го свя­ти­ли­ща по­тру­ди­лись пре­по­доб­ные ико­но­пис­цы Да­ни­ил и Ан­дрей Рублев (па­мять 4/17 июля). При освя­ще­нии в 1426 го­ду ка­мен­но­го Тро­иц­ко­го со­бо­ра свя­тые мо­щи бы­ли пе­ре­не­се­ны в него. И до­ныне сто­ит этот храм Ни­ко­но­ва стро­е­ния, не по­тря­са­е­мый ве­ка­ми, и освя­ща­ет мо­ля­щих­ся, и ру­ки нече­сти­вых до­ныне не при­ка­са­лись к нему.

Все ни­ти ду­хов­ной жиз­ни Рус­ской Церк­ви схо­дят­ся к ве­ли­ко­му Ра­до­неж­ско­му угод­ни­ку и чу­до­твор­цу, по всей Пра­во­слав­ной Рос­сии бла­го­дат­ные жи­во­тво­ря­щие то­ки рас­про­стра­ня­ют­ся от ос­но­ван­ной им Тро­иц­кой оби­те­ли. Ду­хов­ный вклад пре­по­доб­но­го Сер­гия в бо­го­слов­ское уче­ние о Свя­той Тро­и­це осо­бен­но ве­лик, ибо он глу­бо­ко про­зи­рал со­кро­вен­ные тай­ны «ум­ны­ми оча­ми» по­движ­ни­ка – в мо­лит­вен­ном вос­хож­де­нии к Трии­по­стас­но­му Бо­гу, в опыт­ном бо­го­об­ще­нии и бо­го­упо­доб­ле­нии.

Ра­до­неж­ский по­движ­ник, его уче­ни­ки и со­бе­сед­ни­ки обо­га­ти­ли Рус­скую и Все­лен­скую Цер­ковь но­вым бо­го­слов­ским и ли­тур­ги­че­ским ве­де­ни­ем и ви­де­ни­ем Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, На­ча­ла и Ис­точ­ни­ка жиз­ни, яв­ля­ю­щей Се­бя ми­ру и че­ло­ве­ку в со­бор­но­сти Церк­ви, брат­ском еди­не­нии и жерт­вен­ной ис­ку­пи­тель­ной люб­ви ее пас­ты­рей и чад.

Ду­хов­ным сим­во­лом со­би­ра­ния Ру­си в един­стве и люб­ви ис­то­ри­че­ско­го по­дви­га на­ро­да стал храм Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, воз­двиг­ну­тый пре­по­доб­ным Сер­ги­ем «чтобы по­сто­ян­ным взи­ра­ни­ем на Нее по­беж­дал­ся страх нена­вист­ной роз­ни ми­ра се­го». «Нена­вист­ная рознь», раз­до­ры и смя­те­ния мир­ской жиз­ни пре­одоле­ва­лись ино­че­ским об­ще­жи­ти­ем, на­саж­ден­ным пре­по­доб­ным Сер­ги­ем по всей Ру­си. Оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия ста­ла для Рус­ской Церк­ви об­раз­цом вос­ста­нов­ле­ния пер­во­здан­но­го един­ства и свя­то­сти че­ло­ве­че­ской при­ро­ды, ко­то­рая бы­ла со­зда­на Твор­цом по об­ра­зу Бо­же­ствен­но­го Три­един­ства. В ней вос­пи­та­лись свя­тые, при­нес­шие за­тем на­чер­та­ние ис­тин­но­го пу­ти Хри­сто­ва в от­да­лен­ные пре­де­лы. Во всех сво­их тру­дах и де­я­ни­ях прп. Сер­гий и его уче­ни­ки во­цер­ков­ля­ли жизнь, да­вая на­ро­ду жи­вой при­мер воз­мож­но­сти это­го. Не от­ре­ка­ясь от зем­но­го, но пре­об­ра­жая его, они зва­ли вос­хо­дить и са­ми вос­хо­ди­ли к небес­но­му.

К пре­по­доб­но­му Сер­гию, как к неис­ся­ка­е­мо­му ис­точ­ни­ку мо­лит­вен­но­го ду­ха и бла­го­да­ти Гос­под­ней, во все вре­ме­на шли на по­кло­не­ние – для на­зи­да­ния и мо­лит­вы, за по­мо­щью и ис­це­ле­ни­ем – ты­ся­чи на­ро­да. И каж­до­го из при­бе­га­ю­щих с ве­рою к его чу­до­твор­ным мо­щам он ис­це­ля­ет и воз­рож­да­ет, ис­пол­ня­ет си­лы и ве­ры, пре­об­ра­жа­ет и воз­во­дит к сво­ей све­то­нос­ной ду­хов­но­сти.

Не толь­ко ду­хов­ные да­ры и бла­го­дат­ные ис­це­ле­ния по­да­ют­ся всем, при­хо­дя­щим с ве­рою к мо­щам пре­по­доб­но­го, но ему да­на так­же от Бо­га бла­го­дать за­щи­щать от вра­гов Рус­скую зем­лю. Сво­и­ми мо­лит­ва­ми пре­по­доб­ный был с во­ин­ством Ди­мит­рия Дон­ско­го на Ку­ли­ко­вом по­ле; он бла­го­сло­вил на рат­ный по­двиг сво­их по­стри­жен­ни­ков – ино­ков Алек­сандра Пе­ре­све­та и Ан­дрея Ос­ля­бю. Он ука­зал Иоан­ну Гроз­но­му ме­сто для со­ору­же­ния кре­по­сти Сви­яж­ска и по­мо­гал в по­бе­де над Ка­за­нью. Во вре­мя поль­ско­го на­ше­ствия пре­по­доб­ный Сер­гий явил­ся во сне ни­же­го­род­ско­му граж­да­ни­ну Кос­ме Ми­ни­ну, по­веле­вая со­би­рать каз­ну и во­ору­жать вой­ско для осво­бож­де­ния Моск­вы и Рус­ско­го го­су­дар­ства. И ко­гда в 1612 го­ду опол­че­ние Ми­ни­на и По­жар­ско­го по­сле мо­леб­на у Свя­той Тро­и­цы дви­ну­лись к Москве, бла­го­дат­ный ве­тер раз­ве­вал пра­во­слав­ные стя­ги, «яко от гро­ба са­ма­го чу­до­твор­ца Сер­гия».

К пе­ри­о­ду Смут­но­го вре­ме­ни и поль­ско­го на­ше­ствия от­но­сит­ся ге­ро­и­че­ское «Тро­иц­кое си­де­ние», ко­гда мно­гие ино­ки по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го игу­ме­на Ди­о­ни­сия (па­мять 12/25 мая) по­вто­ри­ли свя­щен­ный рат­ный по­двиг Сер­ги­е­вых уче­ни­ков Пе­ре­све­та и Ос­ля­би. Пол­то­ра го­да – с 23 сен­тяб­ря 1608 го­да по 12 ян­ва­ря 1610 го­да – оса­жда­ли по­ля­ки оби­тель Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, же­лая раз­гра­бить и раз­ру­шить этот свя­щен­ный оплот пра­во­сла­вия. Но за­ступ­ле­ни­ем Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы и мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Сер­гия «со мно­гим сты­дом» бе­жа­ли на­ко­нец от стен мо­на­сты­ря, го­ни­мые Бо­жи­им гне­вом, а вско­ре и сам пред­во­ди­тель их, Ли­сов­ский, по­гиб лю­той смер­тью как раз в день па­мя­ти пре­по­доб­но­го Сер­гия, 25 сен­тяб­ря 1617 го­да. В 1618 го­ду при­хо­дил к сте­нам Свя­той Тро­и­цы сам поль­ский ко­роле­вич Вла­ди­слав, но, бес­силь­ный про­тив охра­ня­ю­щей оби­тель бла­го­да­ти Гос­под­ней, вы­нуж­ден был под­пи­сать пе­ре­ми­рие с Рос­си­ей в при­над­ле­жав­шем мо­на­сты­рю се­ле Де­ули­но. Поз­же здесь был воз­двиг­нут храм во имя пре­по­доб­но­го Сер­гия.

А в 1812 го­ду, ко­гда На­по­ле­он под­нял­ся на ко­ло­коль­ню Ива­на Ве­ли­ко­го, чтобы по­лю­бо­вать­ся окрест­но­стя­ми Моск­вы, то был устра­шен ви­де­ни­ем: по воз­ду­ху при­бли­жа­лись три ар­мии рус­ских с необык­но­вен­ным пред­во­ди­те­лем – мо­на­хом с кре­стом в ру­ках. И это был по­кро­ви­тель Моск­вы и Ру­си пре­по­доб­ный Сер­гий, Ра­до­неж­ский чу­до­тво­рец.

В по­сле­ду­ю­щее вре­мя оби­тель про­дол­жа­ла быть неоску­де­ва­ю­щим све­то­чем ду­хов­ной жиз­ни и цер­ков­но­го про­све­ще­ния. Из ее бра­тии из­би­ра­лись на чре­ду слу­же­ния мно­гие про­слав­лен­ные иерар­хи Рус­ской Церк­ви. В 1744 го­ду оби­тель за за­слу­ги пе­ред ро­ди­ной и ве­рой ста­ла име­но­вать­ся Лав­рой. В 1742 го­ду в ее огра­де учре­жде­на ду­хов­ная се­ми­на­рия, в 1814 го­ду сю­да бы­ла пе­ре­ве­де­на Мос­ков­ская ду­хов­ная ака­де­мия.

И ныне Дом Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы слу­жит од­ним из глав­ных бла­го­дат­ных цен­тров Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви. Здесь из­во­ле­ни­ем Свя­та­го Ду­ха со­вер­ша­ют­ся де­я­ния По­мест­ных Со­бо­ров Рус­ской Церк­ви. В оби­те­ли име­ет ме­сто­пре­бы­ва­ние свя­тей­ший пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си, ко­то­рый но­сит на се­бе осо­бен­ное бла­го­сло­ве­ние пре­по­доб­но­го Сер­гия, яв­ля­ясь по уста­но­вив­ше­му­ся пра­ви­лу «Свя­то-Тро­иц­кой Сер­ги­е­вой лав­ры свя­щен­но­ар­хи­манд­ри­том». Но са­мое глав­ное: на этом неболь­шом ост­ров­ке сре­ди мно­го­мя­теж­но­го ми­ра, под по­кро­вом Ца­ри­цы Небес­ной, обе­щав­шей быть неот­ступ­ной от ме­ста се­го, осо­бен­но чув­ству­ет­ся уми­ро­тво­ря­ю­щее ды­ха­ние веч­но­сти; имен­но здесь ощу­ща­ет­ся, что оте­че­ство – это не толь­ко зем­ля, не толь­ко по­ля, ре­ки и го­ры, но это преж­де все­го лю­ди, это на­ши свя­тые от­цы, ко­то­рые рож­да­ют нас ду­хов­но, те от­цы, ко­то­рые ру­ко­во­дят нас в Цар­ствие Небес­ное.

5/18 июля, день об­ре­те­ния мо­щей свя­то­го ав­вы Сер­гия, игу­ме­на Рус­ской зем­ли, – са­мое мно­го­люд­ное и тор­же­ствен­ное цер­ков­ное празд­не­ство в оби­те­ли.

Полное житие преподобного Сергия Радонежского

В пер­вой по­ло­вине XIV ве­ка воз­ник­ла зна­ме­ни­тая Тро­и­це-Сер­ги­е­ва Лав­ра. Ос­но­ва­тель ее, пре­по­доб­ный Сер­гий (в ми­ру Вар­фо­ло­мей), был сы­ном ро­стов­ских бо­яр Ки­рил­ла и Ма­рии, пе­ре­се­лив­ших­ся бли­же к Москве в се­ле­ние Ра­до­неж. В се­ми­лет­нем воз­расте Вар­фо­ло­мея от­да­ли учить­ся гра­мо­те. Он всей ду­шой жаж­дал уче­ния, но гра­мо­та не да­ва­лась ему. Скор­бя об этом, он днем и но­чью мо­лил Гос­по­да от­крыть ему дверь книж­но­го ра­зу­ме­ния. Од­на­жды, ища в по­ле про­пав­ших ло­ша­дей, он уви­дел под ду­бом незна­ко­мо­го стар­ца-чер­но­риз­ца. Мо­нах мо­лил­ся. От­рок по­до­шел к нему и по­ве­дал свою скорбь. Со­чув­ствен­но вы­слу­шав маль­чи­ка, ста­рец на­чал мо­лить­ся о его про­све­ще­нии. За­тем, до­став ков­че­жец, вы­нул ма­лую ча­сти­цу просфо­ры и, бла­го­сло­вив ею Вар­фо­ло­мея, ска­зал: «Возь­ми, ча­до, и съешь: сие да­ет­ся те­бе в зна­ме­ние бла­го­да­ти Бо­жи­ей и ра­зу­ме­ния Свя­щен­но­го Пи­са­ния». Бла­го­дать эта дей­стви­тель­но со­шла на от­ро­ка: Гос­подь дал ему па­мять и ра­зу­ме­ние, и от­рок стал лег­ко усва­и­вать книж­ную муд­рость. По­сле это­го чу­да в юном Вар­фо­ло­мее еще бо­лее окреп­ло же­ла­ние слу­жить толь­ко Бо­гу. Ему хо­те­лось уеди­нить­ся по при­ме­ру древ­них по­движ­ни­ков, но лю­бовь к ро­ди­те­лям удер­жи­ва­ла его в род­ной се­мье. Вар­фо­ло­мей был скро­мен, тих и мол­ча­лив, со все­ми был кро­ток и лас­ков, ни­ко­гда не раз­дра­жал­ся и об­на­ру­жи­вал со­вер­шен­ное по­ви­но­ве­ние ро­ди­те­лям. Обык­но­вен­но он вку­шал толь­ко хлеб и во­ду, а в пост­ные дни со­вер­шен­но воз­дер­жи­вал­ся от пи­щи. По­сле смер­ти ро­ди­те­лей Вар­фо­ло­мей предо­ста­вил на­след­ство сво­е­му млад­ше­му бра­ту Пет­ру и вме­сте со стар­шим бра­том Сте­фа­ном по­се­лил­ся в 10 вер­стах от Ра­до­не­жа, в глу­бо­ком ле­су око­ло реч­ки Кон­ч­ю­ры. Бра­тья ру­би­ли лес сво­и­ми ру­ка­ми и по­стро­и­ли кел­лию и ма­лую цер­ковь. Эту цер­ковь свя­щен­ник, по­слан­ный мит­ро­по­ли­том Фе­о­гно­стом, освя­тил в честь Свя­той Тро­и­цы. Так воз­ник­ла зна­ме­ни­тая оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия.

Вско­ре Сте­фан оста­вил сво­е­го бра­та и стал на­сто­я­те­лем Бо­го­яв­лен­ско­го мо­на­сты­ря в Москве и ду­хов­ни­ком ве­ли­ко­го кня­зя. Вар­фо­ло­мей же, по­стри­жен­ный в мо­на­ше­стве с име­нем Сер­гий, око­ло двух лет под­ви­зал­ся один в ле­су. Нель­зя и пред­ста­вить, сколь­ко ис­ку­ше­ний пе­ре­нес в это вре­мя юный мо­нах, но тер­пе­ние и мо­лит­ва пре­одо­ле­ли все труд­но­сти и диа­воль­ские на­па­сти. Ми­мо кел­лии пре­по­доб­но­го Сер­гия це­лы­ми ста­я­ми про­бе­га­ли вол­ки, при­хо­ди­ли и мед­ве­ди, но ни один из них не при­чи­нял ему вре­да. Од­на­жды свя­той пу­стын­ник дал хле­ба при­шед­ше­му к его кел­лии мед­ве­дю, и с тех пор зверь стал по­сто­ян­но на­ве­щать пре­по­доб­но­го Сер­гия, ко­то­рый де­лил с ним свой по­след­ний ку­сок хле­ба.

Как ни ста­рал­ся свя­той Сер­гий скры­вать свои по­дви­ги, сла­ва о них рас­про­стра­ни­лась и при­влек­ла к нему дру­гих ино­ков, же­лав­ших спа­сать­ся под его ру­ко­вод­ством. Они ста­ли про­сить Сер­гия при­нять сан свя­щен­ни­ка и игу­ме­на. Сер­гий дол­гое вре­мя не со­гла­шал­ся, но, ви­дя в их неот­ступ­ной прось­бе при­зва­ние свы­ше, ска­зал: «Же­лал бы луч­ше по­ви­но­вать­ся, чем на­чаль­ство­вать, но стра­шусь су­да Бо­жия и пре­даю се­бя в во­лю Гос­под­ню». Это бы­ло в 1354 г., ко­гда свя­ти­тель Алек­сий всту­пил на ка­фед­ру мос­ков­ско­го мит­ро­по­ли­та.

Жизнь и тру­ды пре­по­доб­но­го Сер­гия в ис­то­рии рус­ско­го мо­на­ше­ства име­ют осо­бое зна­че­ние, по­то­му что он по­ло­жил на­ча­ло жиз­ни пу­стын­ни­ков, устро­ив вне го­ро­да оби­тель с об­щин­но­жи­ти­ем. Устро­ен­ная на но­вых на­ча­лах оби­тель Свя­той Тро­и­цы сна­ча­ла во всем тер­пе­ла край­нюю ску­дость; ри­зы бы­ли из про­стой кра­ше­ни­ны, свя­щен­ные со­су­ды бы­ли де­ре­вян­ные, в хра­ме вме­сто све­чей све­ти­ла лу­чи­на, но по­движ­ни­ки го­ре­ли усер­ди­ем. Свя­той Сер­гий по­да­вал бра­тии при­мер стро­жай­ше­го воз­дер­жа­ния, глу­бо­чай­ше­го сми­ре­ния и непо­ко­ле­би­мо­го упо­ва­ния на по­мощь Бо­жию. В тру­дах и по­дви­гах он шел пер­вым, а бра­тия сле­до­ва­ла за ним.

Од­на­жды в оби­те­ли со­всем ис­то­щил­ся за­пас хле­ба. Сам игу­мен, чтобы за­ра­бо­тать несколь­ко кус­ков хле­ба, соб­ствен­но­руч­но по­стро­ил се­ни в кел­лии од­но­го бра­та. Но в час край­ней нуж­ды по мо­лит­вам бра­тии неожи­дан­но по­да­ва­лась оби­те­ли щед­рая по­мощь. Через несколь­ко лет по­сле ос­но­ва­ния оби­те­ли око­ло нее ста­ли се­лить­ся кре­стьяне. Невда­ле­ке от нее шла боль­шая до­ро­га к Москве и на се­вер, бла­го­да­ря че­му сред­ства оби­те­ли ста­ли воз­рас­тать, и она по при­ме­ру Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры ста­ла щед­ро раз­да­вать ми­ло­сты­ню и при­ни­мать на свое по­пе­че­ние боль­ных и стран­ни­ков.

Слух о свя­том Сер­гии до­стиг Кон­стан­ти­но­по­ля, и пат­ри­арх Фило­фей при­слал ему свое бла­го­сло­ве­ние и гра­мо­ту, ко­то­рой утвер­жда­лись но­вые по­ряд­ки пу­стын­но­го об­щи­но­жи­тия, за­ве­ден­ные ос­но­ва­те­лем Свя­то-Тро­иц­кой оби­те­ли. Мит­ро­по­лит Алек­сей лю­бил пре­по­доб­но­го Сер­гия как дру­га, по­ру­чил ему при­ми­рять враж­до­вав­ших кня­зей, воз­ла­гал на него важ­ные пол­но­мо­чия и го­то­вил се­бе в пре­ем­ни­ки. Но Сер­гий от­ка­зал­ся от это­го из­бра­ния.

Од­на­жды мит­ро­по­лит Алек­сей хо­тел воз­ло­жить на него зо­ло­той крест в на­гра­ду за тру­ды, но Сер­гий ска­зал: «От юно­сти сво­ей я не но­сил на се­бе зо­ло­то, в ста­ро­сти же тем бо­лее хо­чу пре­быть в ни­ще­те» – и ре­ши­тель­но от­кло­нил от се­бя эту по­честь.

Ве­ли­кий князь Ди­мит­рий Ива­но­вич, про­зван­ный Дон­ским, чтил пре­по­доб­но­го Сер­гия как от­ца и про­сил у него бла­го­сло­ве­ния на борь­бу с та­тар­ским ха­ном Ма­ма­ем. «Иди, иди сме­ло, князь, и на­дей­ся на по­мощь Бо­жию», – ска­зал ему свя­той ста­рец и дал ему в спо­движ­ни­ки двух сво­их ино­ков: Пе­ре­све­та и Ос­ля­бю, ко­то­рые па­ли ге­ро­я­ми в Ку­ли­ков­ской бит­ве.

Еще при жиз­ни пре­по­доб­ный Сер­гий со­вер­шал чу­де­са и удо­ста­и­вал­ся ве­ли­ких от­кро­ве­ний. Один раз яви­лась ему в див­ном ве­ли­чии Ма­терь Бо­жия с апо­сто­ла­ми Пет­ром и Иоан­ном и обе­ща­ла по­кро­ви­тель­ство его оби­те­ли. В дру­гой раз он ви­дел необык­но­вен­ный свет и мно­же­ство птиц, огла­шав­ших воз­дух бла­го­звуч­ным пе­ни­ем, и по­лу­чил от­кро­ве­ние, что мно­же­ство ино­ков со­бе­рет­ся в его оби­те­ли. Через 30 лет по­сле его бла­жен­ной кон­чи­ны (25 сен­тяб­ря 1392 г.) от­кры­лись его свя­тые мо­щи.

Од­на­жды, глу­бо­кой но­чью, пре­по­доб­ный Сер­гий (1314–1392) чи­тал ака­фист Бо­жи­ей Ма­те­ри. Со­вер­шив обыч­ное пра­ви­ло, он сел немно­го от­дох­нуть, но вдруг ска­зал сво­е­му ке­лей­ни­ку, пре­по­доб­но­му Ми­хею († 6 мая 1385): «Бодр­ствуй, ча­до, мы бу­дем иметь чуд­ное по­се­ще­ние». Ед­ва он про­из­нес эти сло­ва, как был услы­шан го­лос: «Пре­чи­стая гря­дет». Пре­по­доб­ный Сер­гий по­спе­шил из кел­лии в се­ни, и вне­зап­но его оси­ял яр­кий свет, силь­нее сол­неч­но­го. Он уви­дел бли­ста­ю­щую в неиз­ре­чен­ной сла­ве Бо­жию Ма­терь, со­про­вож­да­е­мую апо­сто­ла­ми Пет­ром и Иоан­ном. Не в си­лах вы­не­сти чуд­но­го све­та, пре­по­доб­ный Сер­гий бла­го­го­вей­но скло­нил­ся пе­ред Бо­жи­ей Ма­те­рью, и Она ска­за­ла ему: «Не бой­ся, из­бран­ни­че Мой! Я при­шла по­се­тить те­бя. Не скор­би бо­лее об уче­ни­ках сво­их и об этом ме­сте. Мо­лит­ва твоя услы­ша­на. От­ныне всем бу­дет изоби­ло­вать твое жи­тель­ство, и не толь­ко в дни тво­ей жиз­ни, но и по­сле тво­е­го от­ше­ствия к Бо­гу неот­ступ­но бу­ду от тво­ей оби­те­ли, по­да­вая ей неоскуд­но все по­треб­ное и по­кры­вая ее во всех нуж­дах». Ска­зав это, Бо­жия Ма­терь ста­ла неви­ди­ма. Дол­го пре­по­доб­ный Сер­гий был в неиз­ре­чен­ном вос­хи­ще­нии, а, при­дя в се­бя, под­нял пре­по­доб­но­го Ми­хея. «Ска­жи мне, от­че, – спро­сил ке­лей­ник, – что это бы­ло за чу­дес­ное ви­де­ние? от ужа­са ду­ша моя ед­ва не раз­лу­чи­лась от те­ла!» Но пре­по­доб­ный Сер­гий мол­чал; толь­ко его све­тив­ше­е­ся ли­цо го­во­ри­ло о той ду­хов­ной ра­до­сти, ко­то­рую пе­ре­жи­вал свя­той. «По­го­ди немно­го, – на­ко­нец про­мол­вил он уче­ни­ку, – по­ка успо­ко­ит­ся дух мой от чуд­но­го ви­де­ния». Через неко­то­рое вре­мя пре­по­доб­ный Сер­гий при­звал двух сво­их уче­ни­ков, пре­по­доб­ных Иса­а­кия и Си­мо­на, и со­об­щил им об­щую ра­дость и на­деж­ду. Все вме­сте они со­вер­ши­ли мо­леб­ное пе­ние Бо­жи­ей Ма­те­ри. Осталь­ную часть но­чи пре­по­доб­ный Сер­гий про­вел без сна, вни­мая умом Бо­же­ствен­но­му ви­де­нию. Яв­ле­ние Бо­жи­ей Ма­те­ри в кел­лии пре­по­доб­но­го Сер­гия, на ме­сте ны­неш­ней Се­ра­пи­о­но­вой па­ла­ты, бы­ло в од­ну из пят­ниц Рож­де­ствен­ско­го по­ста 1385 г. Па­мять о по­се­ще­нии Бо­жи­ей Ма­те­рью Тро­иц­кой оби­те­ли и Ее обе­то­ва­нии свя­то хра­ни­лась уче­ни­ка­ми пре­по­доб­но­го Сер­гия. 5 июля 1422 го­да бы­ли об­ре­те­ны его свя­тые мо­щи, и вско­ре на гро­бе пре­по­доб­но­го Сер­гия бы­ла по­став­ле­на ико­на яв­ле­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри. Ико­на чти­лась как ве­ли­кая свя­ты­ня. В 1446 г. ве­ли­кий князь Ва­си­лий Ва­си­лье­вич (1425–1462) был за­хва­чен в Тро­иц­ком мо­на­сты­ре вой­ска­ми кня­зей Ди­мит­рия Ше­мя­ки и Иоан­на Мо­жай­ско­го. Он за­пер­ся в Тро­иц­ком со­бо­ре, а ко­гда услы­шал, что его ищут, взял ико­ну яв­ле­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри и с ней встре­тил кня­зя Иоан­на в юж­ных цер­ков­ных две­рях, го­во­ря: «Брат, мы це­ло­ва­ли Жи­во­тво­ря­щий Крест и эту ико­ну в этой церк­ви Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы у это­го же гро­ба чу­до­твор­ца Сер­гия, чтобы нам не мыс­лить и не же­лать ни­ко­му от бра­тии меж­ду со­бой ни­ка­ко­го зла; а вот сей­час не знаю, что сбу­дет­ся на­до мной».

Тро­иц­кий инок Ам­вро­сий (се­ре­ди­на ХV в.) вос­про­из­вел ико­ну яв­ле­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри пре­по­доб­но­му Сер­гию в резь­бе по де­ре­ву.

Царь Иоанн Гроз­ный брал ико­ну яв­ле­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри в ка­зан­ский по­ход (1552). Наи­бо­лее из­вест­на ико­на, на­пи­сан­ная в 1588 го­ду ке­ла­рем Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры Ев­ста­фи­ем Го­лов­ки­ным (1571–1581; 1583–1593) на дос­ке от де­ре­вян­ной ра­ки пре­по­доб­но­го Сер­гия, ко­то­рая бы­ла разо­бра­на в 1585 го­ду в свя­зи с пе­ре­ло­же­ни­ем мо­щей пре­по­доб­но­го Сер­гия в се­реб­ря­ную ра­ку (14 ав­гу­ста). Неод­но­крат­но Ма­терь Бо­жия через эту чу­до­твор­ную ико­ну охра­ня­ла рус­ские вой­ска. Царь Алек­сей Ми­хай­ло­вич (1645–1676) брал ее в поль­ский по­ход в 1657 г. В 1703 г. ико­на участ­во­ва­ла во всех по­хо­дах вой­ны со швед­ским ко­ро­лем Кар­лом ХII, а в 1812 г. мит­ро­по­лит Пла­тон по­слал ее мос­ков­ско­му опол­че­нию. Ико­на участ­во­ва­ла в рус­ско-япон­ской войне 1905 го­да и во вре­мя Пер­вой ми­ро­вой вой­ны бы­ла в Став­ке вер­хов­но­го глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го в 1914 го­ду.

Над гро­бом пре­по­доб­но­го Ми­хея бы­ла по­стро­е­на цер­ковь и на­име­но­ва­на при освя­ще­нии 10 де­каб­ря 1734 г. в честь яв­ле­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы со свя­ты­ми апо­сто­ла­ми пре­по­доб­но­му от­цу Сер­гию Ра­до­неж­ско­му. 27 сен­тяб­ря 1841 г. храм был воз­об­нов­лен и освя­щен Мос­ков­ским мит­ро­по­ли­том Фила­ре­том († 19 но­яб­ря 1867 г.), ко­то­рый ска­зал: «Бла­го­да­тию Все­свя­то­го и Все­о­свя­ща­ю­ще­го Ду­ха со­вер­ши­лось ныне об­нов­ле­ние это­го хра­ма, со­здан­но­го преж­де нас в честь и па­мять яв­ле­ния Пре­свя­той Вла­ды­чи­цы на­шей Бо­го­ро­ди­цы пре­по­доб­но­му и бо­го­нос­но­му от­цу на­ше­му Сер­гию, че­му оче­вид­ным сви­де­те­лем был и пре­по­доб­ный Ми­хей, во бла­го­уха­нии свя­ты­ни здесь по­чи­ва­ю­щий. Пра­вед­но бы­ло па­мять это­го бла­го­дат­но­го со­бы­тия по­чтить освя­щен­ным хра­мом, хо­тя, впро­чем, вся оби­тель эта есть па­мят­ник это­го чуд­но­го по­се­ще­ния. По­то­му что вся судь­ба ее в про­дол­же­нии ве­ков есть ис­пол­не­ние обе­то­ва­ния Небес­ной По­се­ти­тель­ни­цы: «Неот­ступ­на бу­ду от это­го ме­ста». В па­мять по­се­ще­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри в Тро­иц­ком со­бо­ре Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры по пят­ни­цам чи­та­ет­ся ака­фист Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це, а осо­бая служ­ба в честь яв­ле­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри со­вер­ша­ет­ся в оби­те­ли 24 ав­гу­ста, на вто­рой день от­да­ния празд­ни­ка Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы.

Мо­щи пре­по­доб­но­го Сер­гия († 1392; па­мять его 25 сен­тяб­ря) бы­ли об­ре­те­ны 5 июля 1422 г. при пре­по­доб­ном игу­мене Ни­коне († 1426; па­мять его 17 но­яб­ря). В 1408 г., ко­гда Москва и ее окрест­но­сти под­верг­лись на­ше­ствию та­тар­ских орд Еди­гея, Тро­иц­кая оби­тель бы­ла опу­сто­ше­на и со­жже­на, ино­ки во гла­ве с игу­ме­ном Ни­ко­ном укры­лись в ле­сах, со­хра­нив ико­ны, свя­щен­ные со­су­ды, кни­ги и дру­гие свя­ты­ни, свя­зан­ные с па­мя­тью пре­по­доб­но­го Сер­гия. В ноч­ном ви­де­нии на­ка­нуне та­тар­ско­го на­бе­га пре­по­доб­ный Сер­гий из­ве­стил сво­е­го уче­ни­ка и пре­ем­ни­ка о гря­ду­щих ис­пы­та­ни­ях и пред­рек в уте­ше­ние, что ис­ку­ше­ние бу­дет непро­дол­жи­тель­но и свя­тая оби­тель, вос­став из пеп­ла, про­цве­тет и еще бо­лее воз­рас­тет. Мит­ро­по­лит Фила­рет пи­сал об этом в «Жи­тии пре­по­доб­но­го Сер­гия»: «По по­до­бию то­го, как по­до­ба­ло по­стра­дать Хри­сту, и чрез крест и смерть вой­ти в сла­ву Вос­кре­се­ния, так и все­му, что Хри­стом бла­го­слов­ля­ет­ся на дол­го­ту дней и сла­ву, на­доб­но ис­пы­тать свой крест и свою смерть». Прой­дя через ог­нен­ное очи­ще­ние, вос­крес­ла в дол­го­ту дней оби­тель Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, вос­стал и сам пре­по­доб­ный Сер­гий, чтобы уже на­ве­ки сво­и­ми свя­ты­ми мо­ща­ми пре­бы­вать в ней.

Пред на­ча­лом стро­и­тель­ства но­во­го хра­ма во имя Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы на ме­сте де­ре­вян­но­го, освя­щен­но­го 25 сен­тяб­ря 1412 го­да, пре­по­доб­ный явил­ся од­но­му бла­го­че­сти­во­му ми­ря­ни­ну и ве­лел из­ве­стить игу­ме­ну и бра­тии: «За­чем остав­ля­е­те ме­ня столь­ко вре­ме­ни во гро­бе, зем­лей по­кро­вен­но­го, в во­де, утес­ня­ю­щей те­ло мое?». И вот при стро­и­тель­стве со­бо­ра, ко­гда ры­ли рвы для фун­да­мен­та, от­кры­ты и из­не­се­ны бы­ли нетлен­ные мо­щи пре­по­доб­но­го, и все уви­де­ли, что не толь­ко те­ло, но и одеж­ды на нем бы­ли невре­ди­мы, хо­тя кру­гом гро­ба дей­стви­тель­но сто­я­ла во­да. При боль­шом сте­че­нии бо­го­моль­цев и ду­хо­вен­ства, в при­сут­ствии сы­на Ди­мит­рия Дон­ско­го, кня­зя Зве­ни­го­род­ско­го Юрия Ди­мит­ри­е­ви­ча († 1425), свя­тые мо­щи бы­ли из­не­се­ны из зем­ли и вре­мен­но по­став­ле­ны в де­ре­вян­ной Тро­иц­кой церк­ви (на том ме­сте на­хо­дит­ся те­перь цер­ковь Со­ше­ствия Свя­то­го Ду­ха). При освя­ще­нии в 1426 го­ду ка­мен­но­го Тро­иц­ко­го со­бо­ра они бы­ли пе­ре­не­се­ны в него, где и пре­бы­ва­ют до­ныне.

Все ни­ти ду­хов­ной жиз­ни Рус­ской Церк­ви схо­дят­ся к ве­ли­ко­му Ра­до­неж­ско­му угод­ни­ку и чу­до­твор­цу, по всей пра­во­слав­ной Ру­си бла­го­дат­ные жи­во­тво­ря­щие то­ки рас­про­стра­ня­ют­ся от ос­но­ван­ной им Тро­иц­кой оби­те­ли.

По­чи­та­ние Свя­той Тро­и­цы в рус­ской зем­ле на­ча­лось со свя­той рав­ноап­о­столь­ной Оль­ги († 969;), воз­двиг­шей пер­вый на Ру­си Тро­иц­кий храм в Пско­ве. Поз­же воз­дви­га­лись та­кие хра­мы в Ве­ли­ком Нов­го­ро­де и дру­гих го­ро­дах.

Ду­хов­ный вклад пре­по­доб­но­го Сер­гия в бо­го­слов­ское уче­ние о Свя­той Тро­и­це осо­бен­но ве­лик. Пре­по­доб­ный глу­бо­ко про­зи­рал со­кро­вен­ные тай­ны бо­го­сло­вия «ум­ны­ми оча­ми» по­движ­ни­ка – в мо­лит­вен­ном вос­хож­де­нии к Трии­по­стас­но­му Бо­гу, в опыт­ном Бо­го­об­ще­нии и Бо­го­упо­доб­ле­нии.

«Со­на­след­ни­ка­ми со­вер­шен­но­го све­та и со­зер­ца­ния Пре­свя­той и Вла­дыч­ной Тро­и­цы, – изъ­яс­нял свя­той Гри­го­рий Бо­го­слов, – бу­дут те, ко­то­рые со­вер­шен­но со­еди­нят­ся с со­вер­шен­ным Ду­хом». Пре­по­доб­ный Сер­гий опыт­но по­знал тай­ну Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, по­то­му что жиз­нью сво­ей со­еди­нил­ся с Бо­гом, при­об­щил­ся к са­мой жиз­ни Бо­же­ствен­ной Тро­и­цы, т. е. до­стиг воз­мож­ной на зем­ле ме­ры обо­же­ния, став «при­част­ни­ком Бо­же­ско­го есте­ства» (2Пет.1,4). «Кто лю­бит Ме­ня, – ска­зал Гос­подь, – тот со­блю­дет сло­во Мое; и Отец Мой воз­лю­бит его, и Мы при­дем к нему и оби­тель у него со­тво­рим» (Ин.14,23). Ав­ва Сер­гий, во всем со­блюд­ший за­по­ве­ди Хри­сто­вы, от­но­сит­ся к чис­лу свя­тых угод­ни­ков, в ду­ше ко­то­рых «со­тво­ри­ла оби­тель» Свя­тая Тро­и­ца; он сам сде­лал­ся «оби­те­лью Свя­той Тро­и­цы», и всех, с кем об­щал­ся пре­по­доб­ный, он воз­во­дил и при­об­щал к Ней.

Ра­до­неж­ский по­движ­ник, его уче­ни­ки и со­бе­сед­ни­ки обо­га­ти­ли Рус­скую и Все­лен­скую Цер­ковь но­вым бо­го­слов­ским и ли­тур­ги­че­ским ве­де­ни­ем и ви­де­ни­ем Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, На­ча­ла и Ис­точ­ни­ка жиз­ни, яв­ля­ю­щей Се­бя ми­ру и че­ло­ве­ку в со­бор­но­сти Церк­ви, брат­ском еди­не­нии и жерт­вен­ной ис­ку­пи­тель­ной люб­ви ее пас­ты­рей и чад.

Ду­хов­ным сим­во­лом со­би­ра­ния Ру­си в един­стве и люб­ви, ис­то­ри­че­ско­го по­дви­га на­ро­да стал храм Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, воз­двиг­ну­тый пре­по­доб­ным Сер­ги­ем, «чтобы по­сто­ян­ным взи­ра­ни­ем на Нее по­беж­дал­ся страх нена­вист­ной роз­ни ми­ра се­го».

По­чи­та­ние Свя­той Тро­и­цы в фор­мах, со­здан­ных и за­ве­щан­ных свя­тым игу­ме­ном Ра­до­неж­ским, ста­ло од­ной из наи­бо­лее глу­бо­ких и са­мо­быт­ных черт рус­ской цер­ков­но­сти. В Тро­и­це Жи­во­на­чаль­ной пре­по­доб­ным Сер­ги­ем бы­ло ука­за­но не толь­ко свя­тое со­вер­шен­ство веч­ной жиз­ни, но и об­ра­зец для жиз­ни че­ло­ве­че­ской, ду­хов­ный иде­ал, к ко­то­ро­му долж­но стре­мить­ся че­ло­ве­че­ство, по­то­му что в Тро­и­це как Нераз­дель­ной осуж­да­ют­ся усо­би­цы и бла­го­слов­ля­ет­ся со­бор­ность, а в Тро­и­це как Нес­ли­ян­ной осуж­да­ет­ся иго и бла­го­слов­ля­ет­ся сво­бо­да. В уче­нии пре­по­доб­но­го Сер­гия о Пре­свя­той Тро­и­це рус­ский на­род глу­бо­ко чув­ство­вал свое ка­фо­ли­че­ское, все­лен­ское при­зва­ние, и, по­стиг­нув все­мир­ное зна­че­ние празд­ни­ка, на­род укра­сил его всем мно­го­об­ра­зи­ем и бо­гат­ством древ­не­го на­цио­наль­но­го обы­чая и на­род­ной по­э­зии. Весь ду­хов­ный опыт и ду­хов­ное устрем­ле­ние Рус­ской Церк­ви во­пло­ти­лись в ли­тур­ги­че­ском твор­че­стве празд­ни­ка Свя­той Тро­и­цы, тро­иц­ких цер­ков­ных об­ря­дов, икон Свя­той Тро­и­цы, хра­мов и оби­те­лей Ее име­ни.

Пре­тво­ре­ни­ем бо­го­слов­ско­го ве­де­ния пре­по­доб­но­го Сер­гия ста­ла чу­до­твор­ная ико­на Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы пре­по­доб­но­го Ан­дрея Ра­до­неж­ско­го, про­зва­ни­ем Рубле­ва († 1430), ино­ка-ико­но­пис­ца, по­стри­же­ни­ка Тро­иц­кой Сер­ги­е­вой оби­те­ли, на­пи­сан­ная по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го Ни­ко­на в по­хва­лу свя­то­му ав­ве Сер­гию. (На Сто­гла­вом со­бо­ре 1551 го­да эта ико­на бы­ла утвер­жде­на в ка­че­стве об­раз­ца для всей по­сле­ду­ю­щей цер­ков­ной ико­но­гра­фии Пре­свя­той Тро­и­цы.).

«Нена­вист­ная рознь», раз­до­ры и смя­те­ния мир­ской жиз­ни пре­одоле­ва­лись ино­че­ским об­ще­жи­ти­ем, на­саж­ден­ным пре­по­доб­ным Сер­ги­ем по всей Ру­си. У лю­дей не бы­ло бы раз­де­ле­ния, раз­до­ров и войн, ес­ли бы че­ло­ве­че­ская при­ро­да, со­здан­ная Твор­цом по об­ра­зу Бо­же­ствен­но­го Три­един­ства, не бы­ла ис­ка­же­на и раз­дроб­ле­на пер­во­род­ным гре­хом. Пре­одоле­вая сво­им со­рас­пя­ти­ем Спа­си­те­лю грех особ­но­сти и раз­де­ле­ния, от­вер­га­ясь «сво­е­го» и «се­бя», ино­ки-об­ще­жи­тель­ни­ки, по уче­нию свя­то­го Ва­си­лия Ве­ли­ко­го, вос­ста­нав­ли­ва­ют пер­во­здан­ное един­ство и свя­тость че­ло­ве­че­ской при­ро­ды. Оби­тель пре­по­доб­но­го Сер­гия ста­ла для Рус­ской Церк­ви об­раз­цом та­ко­го вос­ста­нов­ле­ния и воз­рож­де­ния, в ней вос­пи­та­лись свя­тые ино­ки, про­нес­шие за­тем на­чер­та­ние ис­тин­но­го пу­ти Хри­сто­ва в от­да­лен­ные пре­де­лы. Во всех сво­их тру­дах и де­я­ни­ях пре­по­доб­ный Сер­гий и его уче­ни­ки во­цер­ков­ля­ли жизнь, да­вая на­ро­ду жи­вой при­мер воз­мож­но­сти это­го. Не от­ре­ка­ясь от зем­но­го, но пре­об­ра­жая его, они зва­ли вос­хо­дить и са­ми вос­хо­ди­ли к Небес­но­му.

Шко­ла пре­по­доб­но­го Сер­гия через оби­те­ли, ос­но­ван­ные им, его уче­ни­ка­ми и уче­ни­ка­ми его уче­ни­ков, охва­ты­ва­ет все про­стран­ство Рус­ской зем­ли и про­хо­дит чрез всю даль­ней­шую ис­то­рию Рус­ской Церк­ви. Чет­вер­тая часть всех рус­ских мо­на­сты­рей, твер­дынь ве­ры, бла­го­че­стия и про­све­ще­ния, ос­но­ва­на ав­вой Сер­ги­ем и его уче­ни­ка­ми. «Игу­ме­ном Рус­ской зем­ли» на­звал на­род ос­но­ва­те­ля До­ма Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы. Пре­по­доб­ные Ни­кон и Ми­хей Ра­до­неж­ские, Силь­вестр Об­нор­ский, Сте­фан Махри­щский и Ав­ра­амий Чух­лом­ский, Афа­на­сий Сер­пу­хов­ской и Ни­ки­та Бо­ров­ский, Фе­о­дор Си­мо­нов­ский и Фе­ра­понт Мо­жай­ский, Ан­д­ро­ник Мос­ков­ский и Сав­ва Сто­ро­жев­ский, Ди­мит­рий При­луц­кий и Ки­рилл Бе­ло­зер­ский – все они бы­ли уче­ни­ки и со­бе­сед­ни­ки «чуд­но­го стар­ца» Сер­гия. Свя­ти­те­ли Алек­сий и Ки­при­ан, мит­ро­по­ли­ты Мос­ков­ские, Ди­о­ни­сий, ар­хи­епи­скоп Суз­даль­ский, и Сте­фан, епи­скоп Перм­ский, со­сто­я­ли с ним в ду­хов­ном об­ще­нии. Пат­ри­ар­хи Кон­стан­ти­но­поль­ские Кал­лист и Фило­фей пи­са­ли к нему по­сла­ния и по­сы­ла­ли свое бла­го­сло­ве­ние. Чрез пре­по­доб­ных Ни­ки­ту и Па­ф­ну­тия Бо­ров­ских идет ду­хов­ная пре­ем­ствен­ность к пре­по­доб­но­му Иоси­фу Во­лоц­ко­му и дру­жине его уче­ни­ков, чрез Ки­рил­ла Бе­ло­зер­ско­го – к Ни­лу Сор­ско­му, к Гер­ма­ну, Сав­ва­тию и Зо­си­ме Со­ло­вец­ким.

Цер­ковь чтит и тех из уче­ни­ков и спо­движ­ни­ков пре­по­доб­но­го Сер­гия, па­мять ко­то­рых не от­ме­че­на в ме­ся­це­сло­ве спе­ци­аль­но, под от­дель­ным днем. Мы пом­ним, что пер­вым при­шел к пре­по­доб­но­му на Ма­ко­вец ста­рец Ва­си­лий Су­хой, на­зван­ный так за его несрав­нен­ное пост­ни­че­ство. Вто­рым был инок Яку­та, т. е. Иа­ков, из про­стых кре­стьян, он без­ро­пот­но дол­гие го­ды нес в оби­те­ли хло­пот­ное и труд­ное по­слу­ша­ние рас­сыль­но­го. При­шли, сре­ди про­чих уче­ни­ков, к пре­по­доб­но­му его зем­ля­ки из Ра­до­не­жа диа­кон Они­сим с сы­ном Ели­се­ем. Ко­гда со­бра­лось 12 ино­ков и по­стро­ен­ные кел­лии об­не­се­ны бы­ли вы­со­кой огра­дой, диа­ко­на Они­си­ма ав­ва на­зна­чил при­врат­ни­ком, по­то­му что кел­лия его бы­ла край­няя от вхо­да в оби­тель. Под се­нью свя­той Тро­иц­кой оби­те­ли про­вел свои по­след­ние го­ды игу­мен Мит­ро­фан, тот са­мый, кто по­стриг ко­гда-то пре­по­доб­но­го Сер­гия в Ан­гель­ский об­раз и на­ста­вил в ино­че­ских по­дви­гах. Мо­ги­ла умер­ше­го вско­ре бла­жен­но­го стар­ца Мит­ро­фа­на ста­ла пер­вой на мо­на­стыр­ском клад­би­ще. В 1357 го­ду при­шел в оби­тель из Смо­лен­ска ар­хи­манд­рит Си­мон, оста­вив по­чет­ную долж­ность на­сто­я­те­ля в од­ном из смо­лен­ских мо­на­сты­рей ра­ди то­го, чтобы стать про­стым по­слуш­ни­ком у бо­го­нос­но­го Ра­до­неж­ско­го игу­ме­на. В на­гра­ду за ве­ли­кое сми­ре­ние Гос­подь спо­до­бил его быть участ­ни­ком див­но­го ви­де­ния пре­по­доб­но­го Сер­гий о бу­ду­щем умно­же­нии его ино­че­ско­го ста­да. По бла­го­сло­ве­нию свя­то­го ав­вы при­нял на се­бя по­двиг мо­лит­вен­но­го без­мол­вия бла­жен­ный ста­рец Иса­а­кий Мол­чаль­ник, чье мол­ча­ние для ино­ков и внеш­них бы­ло по­учи­тель­нее вся­ких слов. Лишь один раз за го­ды без­мол­вия от­верз уста пре­по­доб­ный Иса­а­кий – чтобы сви­де­тель­ство­вать, как ви­ден­ный им Ан­гел Бо­жий со­слу­жил в ал­та­ре пре­по­доб­но­му Сер­гию, со­вер­шив­ше­му Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. Оче­вид­цем бла­го­да­ти Свя­то­го Ду­ха, со­дей­ство­вав­шей пре­по­доб­но­му, был так­же екк­ли­си­арх Си­мон, ко­то­рый ви­дел од­на­жды, как Небес­ный огонь со­шел на Свя­тые Тай­ны и угод­ник Бо­жий «при­ча­стил­ся ог­ня неопаль­но». Стар­ца Епи­фа­ния († ок. 1420), быв­ше­го поз­же, при игу­мене Ни­коне, ду­хов­ни­ком Сер­ги­е­ва ста­да, Цер­ковь на­зы­ва­ет Пре­муд­рым за вы­со­кую уче­ность и ве­ли­кие ду­хов­ные да­ро­ва­ния. Он из­ве­стен как со­ста­ви­тель жи­тий пре­по­доб­но­го Сер­гия и его со­бе­сед­ни­ка свя­ти­те­ля Сте­фа­на Перм­ско­го, по­хваль­ных слов им, а так­же «Сло­ва о жиз­ни и пре­став­ле­нии ве­ли­ко­го кня­зя Ди­мит­рия Дон­ско­го». Жи­тие пре­по­доб­но­го Сер­гия, со­став­лен­ное Епи­фа­ни­ем через 26 лет по кон­чине пре­по­доб­но­го, т. е. в 1418 г., бы­ло за­тем пе­ре­ра­бо­та­но при­быв­шим с Афо­на ино­ком агио­гра­фом Па­хо­ми­ем Сер­бом, про­зван­ным Ло­го­фе­том.

К пре­по­доб­но­му Сер­гию, как к неис­ся­ка­е­мо­му ис­точ­ни­ку мо­лит­вен­но­го ду­ха и бла­го­да­ти Гос­под­ней, во все вре­ме­на шли на по­кло­не­ние – для на­зи­да­ния и мо­лит­вы, за по­мо­щью и ис­це­ле­ни­ем – ты­ся­чи на­ро­да. И каж­до­го из при­бе­га­ю­щих с ве­рой к его чу­до­твор­ным мо­щам он ис­це­ля­ет и воз­рож­да­ет, ис­пол­ня­ет си­лы и ве­ры, пре­об­ра­жа­ет и воз­во­дит к сво­ей све­то­нос­ной ду­хов­но­сти.

Но не толь­ко ду­хов­ные да­ры и бла­го­дат­ные ис­це­ле­ния по­да­ют­ся всем, при­хо­дя­щим с ве­рою к мо­щам пре­по­доб­но­го, но ему да­на так­же от Бо­га бла­го­дать за­щи­щать от вра­гов Рус­скую зем­лю. Сво­и­ми мо­лит­ва­ми пре­по­доб­ный был с во­ин­ством Ди­мит­рия Дон­ско­го на Ку­ли­ко­вом по­ле; он бла­го­сло­вил на рат­ный по­двиг сво­их по­стри­же­ни­ков – ино­ков Алек­сандра Пе­ре­све­та и Ан­дрея Ос­ля­бя. Он ука­зал Иоан­ну Гроз­но­му ме­сто для со­ору­же­ния кре­по­сти Сви­яж­ска и по­мо­гал в по­бе­де над Ка­за­нью. Во вре­мя поль­ско­го на­ше­ствия пре­по­доб­ный Сер­гий явил­ся во сне ни­же­го­род­ско­му граж­да­ни­ну Коз­ме Ми­ни­ну, по­веле­вая со­би­рать каз­ну и во­ору­жать вой­ско для осво­бож­де­ния Моск­вы и Рус­ско­го го­су­дар­ства. И ко­гда в 1612 г. опол­че­ние Ми­ни­на и По­жар­ско­го по­сле мо­леб­на у Свя­той Тро­и­цы дви­ну­лось к Москве, бла­го­дат­ный ветр раз­ве­вал пра­во­слав­ные стя­ги, «яко от гро­ба са­мо­го чу­до­твор­ца Сер­гия».

К пе­ри­о­ду Смут­но­го вре­ме­ни и поль­ско­го на­ше­ствия от­но­сит­ся ге­ро­и­че­ское «Тро­иц­кое си­де­ние», ко­гда мно­гие ино­ки по бла­го­сло­ве­нию пре­по­доб­но­го игу­ме­на Ди­о­ни­сия по­вто­ри­ли свя­щен­ный рат­ный по­двиг Сер­ги­е­вых уче­ни­ков Пе­ре­све­та и Ос­ля­би. Пол­то­ра го­да – с 23 сен­тяб­ря 1608 г. по 12 ян­ва­ря 1610 го­да – оса­жда­ли по­ля­ки оби­тель Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы, же­лая раз­гра­бить и раз­ру­шить этот свя­щен­ный оплот пра­во­сла­вия. Но за­ступ­ле­ни­ем Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы и мо­лит­ва­ми пре­по­доб­но­го Сер­гия, «со мно­гим сты­дом» бе­жа­ли на­ко­нец от стен мо­на­сты­ря, го­ни­мые Бо­жи­им гне­вом, а вско­ре и сам пред­во­ди­тель их, Ли­сов­ский, по­гиб лю­той смер­тью как раз в день па­мя­ти пре­по­доб­но­го, 25 сен­тяб­ря 1617 г. В 1618 г. при­хо­дил к сте­нам Свя­той Тро­и­цы сам поль­ский ко­роле­вич Вла­ди­слав, но, бес­силь­ный про­тив охра­ня­ю­щей оби­тель бла­го­да­ти Гос­под­ней, вы­нуж­ден был под­пи­сать пе­ре­ми­рие с Рос­си­ей в при­над­ле­жав­шем мо­на­сты­рю се­ле Де­улине. Поз­же здесь был воз­двиг­нут храм во имя пре­по­доб­но­го Сер­гия.

В 1619 го­ду по­се­тил Лав­ру при­е­хав­ший в Рос­сию Иеру­са­лим­ский пат­ри­арх Фе­о­фан. Он в осо­бен­но­сти по­же­лал ви­деть тех ино­ков, ко­то­рые в го­ди­ну во­ен­ной опас­но­сти дерз­ну­ли воз­ло­жить на се­бя по­верх ино­че­ских оде­я­ний бо­е­вые коль­чу­ги и с ору­жи­ем в ру­ках вста­ли на сте­нах свя­той оби­те­ли, от­ра­жая непри­я­те­ля. Пре­по­доб­ный Ди­о­ни­сий, игу­мен, воз­глав­ляв­ший обо­ро­ну († 1633), пред­ста­вил пат­ри­ар­ху бо­лее два­дца­ти ино­ков.

Пер­вым из них был Афа­на­сий (Още­рин), са­мых пре­клон­ных лет, до жел­тиз­ны се­дой ста­рец. Пат­ри­арх спро­сил его: «Ты ли хо­дил на вой­ну и на­чаль­ство­вал над во­и­на­ми?» Ста­рец от­ве­тил: «Да, Вла­ды­ко свя­тый, по­нуж­ден был кро­ва­вы­ми сле­за­ми» – «Что же свой­ствен­нее ино­ку – мо­лит­вен­ное уеди­не­ние или во­ин­ские по­дви­ги пред людь­ми?». Бла­жен­ный Афа­на­сий, по­кло­нясь, от­ве­чал: «Вся­кая вещь и вся­кое де­ло по­зна­ет­ся в свое вре­мя. Вот под­пись ла­ти­нян на го­ло­ве мо­ей, от ору­жия. Еще шесть па­мя­тей свин­цо­вых в мо­ем те­ле. В кел­лии си­дя, в мо­лит­вах, раз­ве смог бы я об­ре­сти та­ких по­бу­ди­те­лей к воз­ды­ха­нию и сте­на­нию? А бы­ло все это не на­шим из­во­ле­ни­ем, но по бла­го­сло­ве­нию по­слав­ших нас на Бо­жию служ­бу». Тро­ну­тый муд­рым от­ве­том сми­рен­но­го ино­ка, Пат­ри­арх бла­го­сло­вил и по­це­ло­вал его. Он бла­го­сло­вил и осталь­ных мо­на­хов-во­и­нов и вы­ра­зил одоб­ре­ние все­му брат­ству Лав­ры пре­по­доб­но­го Сер­гия.

По­двиг оби­те­ли в тя­же­лое для все­го на­ро­да Смут­ное вре­мя опи­сан ке­ла­рем Ав­ра­ами­ем (Па­ли­цы­ным) в «Ска­за­нии о со­бы­ти­ях Смут­но­го вре­ме­ни» и ке­ла­рем Си­мо­ном Аза­рьи­ным в двух агио­гра­фи­че­ских со­чи­не­ни­ях: «Кни­ге о чу­де­сах пре­по­доб­но­го Сер­гия» и «Жи­тии пре­по­доб­но­го Ди­о­ни­сия Ра­до­неж­ско­го». В 1650 г. Си­мео­ном Ша­хов­ским был со­став­лен ака­фист пре­по­доб­но­му Сер­гию, как «взбран­но­му во­е­во­де» Рус­ской зем­ли, в па­мять об из­бав­ле­нии Тро­иц­кой оби­те­ли от вра­же­ско­го об­сто­я­ния. Дру­гой су­ще­ству­ю­щий ака­фист пре­по­доб­но­му был со­став­лен в ХVIII ве­ке, ав­то­ром его счи­та­ют мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го Пла­то­на (Лев­ши­на; † 1812).

В по­сле­ду­ю­щее вре­мя оби­тель про­дол­жа­ла быть неоску­де­ва­ю­щим све­то­чем ду­хов­ной жиз­ни и цер­ков­но­го про­све­ще­ния. Из ее бра­тии из­би­ра­лись на чре­ду слу­же­ния мно­гие про­слав­лен­ные иерар­хи Рус­ской Церк­ви. В 1744 го­ду оби­тель за за­слу­ги пе­ред Ро­ди­ной и ве­рой ста­ла име­но­вать­ся Лав­рой. В 1742 г. в ее огра­де учре­жде­на ду­хов­ная се­ми­на­рия, в 1814 го­ду сю­да бы­ла пе­ре­ве­де­на Мос­ков­ская ду­хов­ная ака­де­мия.

И ныне Дом Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы слу­жит од­ним из глав­ных бла­го­дат­ных цен­тров Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви. Здесь из­во­ле­ни­ем Свя­то­го Ду­ха со­вер­ша­ют­ся де­я­ния По­мест­ных Со­бо­ров Рус­ской Церк­ви. В оби­те­ли име­ет ме­сто­пре­бы­ва­ние свя­тей­ший пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си, ко­то­рый но­сит на се­бе осо­бен­ное бла­го­сло­ве­ние пре­по­доб­но­го Сер­гия, яв­ля­ясь, по уста­но­вив­ше­му­ся пра­ви­лу, «Свя­то-Тро­иц­кой Сер­ги­е­вой Лав­ры свя­щен­но­ар­хи­манд­ри­том».

Пя­тое июля, день об­ре­те­ния мо­щей свя­то­го ав­вы Сер­гия, игу­ме­на Рус­ской зем­ли – са­мое мно­го­люд­ное и тор­же­ствен­ное цер­ков­ное празд­не­ство в оби­те­ли.

• «Житие и чудеса прп. отца нашего Сергия, Радонежского чудотворца» свт. Димитрий Ростовский
• «Житие прп. отца нашего, игумена Сергия Чудотворца». Премудрейший Епифаний
• «Явление Пресвятой Богородицы преподобному Сергию Радонежскому»
• Список храмов с престольным праздником преп. Сергия Радонежского

 

 

***

 

Краткое житие преподобномученицы великой княгини Елисаветы

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та ро­ди­лась 20 ок­тяб­ря 1864 го­да в про­те­стант­ской се­мье ве­ли­ко­го гер­цо­га Гес­сен-Дарм­штадт­ско­го Лю­дви­га IV и прин­цес­сы Али­сы, до­че­ри ан­глий­ской ко­роле­вы Вик­то­рии. В 1884 го­ду она вы­шла за­муж за ве­ли­ко­го кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча, бра­та им­пе­ра­то­ра Рос­сий­ско­го Алек­сандра III.

Ви­дя глу­бо­кую ве­ру сво­е­го су­пру­га, ве­ли­кая кня­ги­ня всем серд­цем ис­ка­ла от­вет на во­прос – ка­кая же ре­ли­гия ис­тин­на? Она го­ря­чо мо­ли­лась и про­си­ла Гос­по­да от­крыть ей Свою во­лю. 13 ап­ре­ля 1891 го­да, в Ла­за­ре­ву суб­бо­ту, над Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной был со­вер­шен чин при­ня­тия в Пра­во­слав­ную Цер­ковь. В том же го­ду ве­ли­кий князь Сер­гей Алек­сан­дро­вич был на­зна­чен ге­не­рал-гу­бер­на­то­ром Моск­вы.

По­се­щая хра­мы, боль­ни­цы, дет­ские при­юты, до­ма для пре­ста­ре­лых и тюрь­мы, ве­ли­кая кня­ги­ня ви­де­ла мно­го стра­да­ний. И вез­де она ста­ра­лась сде­лать что-ли­бо для их об­лег­че­ния.

По­сле на­ча­ла в 1904 го­ду рус­ско-япон­ской вой­ны Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на во мно­гом по­мо­га­ла фрон­ту, рус­ским во­и­нам. Тру­ди­лась она до пол­но­го из­не­мо­же­ния.

5 фев­ра­ля 1905 го­да про­изо­шло страш­ное со­бы­тие, из­ме­нив­шее всю жизнь Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны. От взры­ва бом­бы ре­во­лю­ци­о­не­ра-тер­ро­ри­ста по­гиб ве­ли­кий князь Сер­гей Алек­сан­дро­вич. Бро­сив­ша­я­ся к ме­сту взры­ва Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на уви­де­ла кар­ти­ну, по сво­е­му ужа­су пре­вос­хо­див­шую че­ло­ве­че­ское во­об­ра­же­ние. Мол­ча, без кри­ка и слез, стоя на ко­ле­нях в сне­гу, она на­ча­ла со­би­рать и класть на но­сил­ки ча­сти те­ла го­ря­чо лю­би­мо­го и жи­во­го еще несколь­ко ми­нут на­зад му­жа.

В час тя­же­ло­го ис­пы­та­ния Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на про­си­ла по­мо­щи и уте­ше­ния у Бо­га. На сле­ду­ю­щий день она при­ча­сти­лась Свя­тых Тайн в хра­ме Чу­до­ва мо­на­сты­ря, где сто­ял гроб су­пру­га. На тре­тий день по­сле ги­бе­ли му­жа Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на по­еха­ла в тюрь­му к убий­це. Она не ис­пы­ты­ва­ла к нему нена­ви­сти. Ве­ли­кая кня­ги­ня хо­те­ла, чтобы он рас­ка­ял­ся в сво­ем ужас­ном пре­ступ­ле­нии и мо­лил Гос­по­да о про­ще­нии. Она да­же по­да­ла го­су­да­рю про­ше­ние о по­ми­ло­ва­нии убий­цы.

Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ре­ши­ла по­свя­тить свою жизнь Гос­по­ду через слу­же­ние лю­дям и со­здать в Москве оби­тель тру­да, ми­ло­сер­дия и мо­лит­вы. Она ку­пи­ла на ули­це Боль­шая Ор­дын­ка уча­сток зем­ли с че­тырь­мя до­ма­ми и об­шир­ным са­дом. В оби­те­ли, ко­то­рая бы­ла на­зва­на Мар­фо-Ма­ри­ин­ской в честь свя­тых се­стер Мар­фы и Ма­рии, бы­ли со­зда­ны два хра­ма – Мар­фо-Ма­ри­ин­ский и По­кров­ский, боль­ни­ца, счи­тав­ша­я­ся впо­след­ствии луч­шей в Москве, и ап­те­ка, в ко­то­рой ле­кар­ства от­пус­ка­лись бед­ным бес­плат­но, дет­ский при­ют и шко­ла. Вне стен оби­те­ли был устро­ен дом-боль­ни­ца для жен­щин, боль­ных ту­бер­ку­ле­зом.

10 фев­ра­ля 1909 го­да оби­тель на­ча­ла свою де­я­тель­ность. 9 ап­ре­ля 1910 го­да за все­нощ­ным бде­ни­ем епи­скоп Дмит­ров­ский Три­фон (Тур­ке­ста­нов; † 1934) по чи­ну, раз­ра­бо­тан­но­му Свя­тей­шим Си­но­дом, по­свя­тил на­сель­ниц в зва­ние кре­сто­вых се­стер люб­ви и ми­ло­сер­дия. Сест­ры да­ли обет, по при­ме­ру ино­кинь, про­во­дить дев­ствен­ную жизнь в тру­де и мо­лит­ве. На сле­ду­ю­щий день за Бо­же­ствен­ной ли­тур­ги­ей свя­ти­тель Вла­ди­мир, мит­ро­по­лит Мос­ков­ский и Ко­ло­мен­ский, воз­ло­жил на се­стер вось­ми­ко­неч­ные ки­па­ри­со­вые кре­сты, а Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну воз­вел в сан на­сто­я­тель­ни­цы оби­те­ли. Ве­ли­кая кня­ги­ня ска­за­ла в тот день: «Я остав­ляю бле­стя­щий мир ... но вме­сте со все­ми ва­ми я вос­хо­жу в бо­лее ве­ли­кий мир – в мир бед­ных и стра­да­ю­щих».

В Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ве­ла по­движ­ни­че­скую жизнь: спа­ла на де­ре­вян­ной кро­ва­ти без мат­ра­са, ча­сто не бо­лее трех ча­сов; пи­щу упо­треб­ля­ла весь­ма уме­рен­но и стро­го со­блю­да­ла по­сты; в пол­ночь вста­ва­ла на мо­лит­ву, а по­том об­хо­ди­ла все па­ла­ты боль­ни­цы, неред­ко до рас­све­та оста­ва­ясь у по­сте­ли тя­же­ло­боль­но­го. Она го­во­ри­ла сест­рам оби­те­ли: «Не страш­но ли, что мы из лож­ной гу­ман­но­сти ста­ра­ем­ся усып­лять та­ких стра­даль­цев на­деж­дой на их мни­мое вы­здо­ров­ле­ние. Мы ока­за­ли бы им луч­шую услу­гу, ес­ли бы за­ра­нее при­го­то­ви­ли их к хри­сти­ан­ско­му пе­ре­хо­ду в веч­ность». Без бла­го­сло­ве­ния ду­хов­ни­ка оби­те­ли про­то­и­е­рея Мит­ро­фа­на Се­реб­рян­ско­го и без со­ве­тов стар­цев Оп­ти­ной Вве­ден­ской пу­сты­ни, дру­гих мо­на­сты­рей она ни­че­го не пред­при­ни­ма­ла. За пол­ное по­слу­ша­ние стар­цу она по­лу­чи­ла от Бо­га внут­рен­нее уте­ше­ние и стя­жа­ла мир в сво­ей ду­ше.

С на­ча­ла Пер­вой ми­ро­вой вой­ны Ве­ли­кая кня­ги­ня ор­га­ни­зо­ва­ла по­мощь фрон­ту. Под ее ру­ко­вод­ством фор­ми­ро­ва­лись са­ни­тар­ные по­ез­да, устра­и­ва­лись скла­ды ле­карств и сна­ря­же­ния, от­прав­ля­лись на фронт по­ход­ные церк­ви.

От­ре­че­ние им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II от пре­сто­ла яви­лось боль­шим уда­ром для Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны. Ду­ша ее бы­ла по­тря­се­на, она не мог­ла го­во­рить без слез. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ви­де­ла, в ка­кую про­пасть ле­те­ла Рос­сия, и горь­ко пла­ка­ла о рус­ском на­ро­де, о до­ро­гой ей цар­ской се­мье.

В ее пись­мах то­го вре­ме­ни есть сле­ду­ю­щие сло­ва: «Я ис­пы­ты­ва­ла та­кую глу­бо­кую жа­лость к Рос­сии и ее де­тям, ко­то­рые в на­сто­я­щее вре­мя не зна­ют, что тво­рят. Раз­ве это не боль­ной ре­бе­нок, ко­то­ро­го мы лю­бим во сто раз боль­ше во вре­мя его бо­лез­ни, чем ко­гда он ве­сел и здо­ров? Хо­те­лось бы по­не­сти его стра­да­ния, по­мочь ему. Свя­тая Рос­сия не мо­жет по­гиб­нуть. Но Ве­ли­кой Рос­сии, увы, боль­ше нет. Мы... долж­ны устре­мить свои мыс­ли к Небес­но­му Цар­ствию... и ска­зать с по­кор­но­стью: «Да бу­дет во­ля Твоя».

Ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну аре­сто­ва­ли на тре­тий день свя­той Пас­хи 1918 го­да, в Свет­лый втор­ник. В тот день свя­ти­тель Ти­хон слу­жил мо­ле­бен в оби­те­ли.

С ней раз­ре­ши­ли по­ехать сест­рам оби­те­ли Вар­ва­ре Яко­вле­вой и Ека­те­рине Яны­ше­вой. Их при­вез­ли в си­бир­ский го­род Ала­па­евск 20 мая 1918 го­да. Сю­да же бы­ли до­став­ле­ны ве­ли­кий князь Сер­гей Ми­хай­ло­вич и его сек­ре­тарь Фе­о­дор Ми­хай­ло­вич Ре­мез, ве­ли­кие кня­зья Иоанн, Кон­стан­тин и Игорь Кон­стан­ти­но­ви­чи и князь Вла­ди­мир Па­лей. Спут­ниц Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны от­пра­ви­ли в Ека­те­рин­бург и там от­пу­сти­ли на сво­бо­ду. Но сест­ра Вар­ва­ра до­би­лась, чтобы ее оста­ви­ли при ве­ли­кой кня­гине.

5(18) июля 1918 го­да уз­ни­ков но­чью по­вез­ли в на­прав­ле­нии де­рев­ни Си­ня­чи­хи. За го­ро­дом, на за­бро­шен­ном руд­ни­ке, и со­вер­ши­лось кро­ва­вое пре­ступ­ле­ние. С пло­щад­ной ру­га­нью, из­би­вая му­че­ни­ков при­кла­да­ми вин­то­вок, па­ла­чи ста­ли бро­сать их в шах­ту. Пер­вой столк­ну­ли ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­са­ве­ту. Она кре­сти­лась и гром­ко мо­ли­лась: «Гос­по­ди, про­сти им, не зна­ют, что де­ла­ют!»

Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на и князь Иоанн упа­ли не на дно шах­ты, а на вы­ступ, на­хо­дя­щий­ся на глу­бине 15 мет­ров. Силь­но из­ра­нен­ная, она ото­рва­ла от сво­е­го апо­столь­ни­ка часть тка­ни и сде­ла­ла пе­ре­вяз­ку кня­зю Иоан­ну, чтобы об­лег­чить его стра­да­ния. Кре­стья­нин, слу­чай­но ока­зав­ший­ся непо­да­ле­ку от шах­ты, слы­шал, как в глу­бине шах­ты зву­ча­ла Хе­ру­вим­ская песнь – это пе­ли му­че­ни­ки.

Несколь­ко ме­ся­цев спу­стя ар­мия адми­ра­ла Алек­сандра Ва­си­лье­ви­ча Кол­ча­ка за­ня­ла Ека­те­рин­бург, те­ла му­че­ни­ков бы­ли из­вле­че­ны из шах­ты. У пре­по­доб­но­му­че­ниц Ели­са­ве­ты и Вар­ва­ры и у ве­ли­ко­го кня­зя Иоан­на паль­цы бы­ли сло­же­ны для крест­но­го зна­ме­ния.

При от­ступ­ле­нии Бе­лой ар­мии гро­бы с мо­ща­ми пре­по­доб­но­му­че­ниц в 1920 го­ду бы­ли до­став­ле­ны в Иеру­са­лим. В на­сто­я­щее вре­мя их мо­щи по­чи­ва­ют в хра­ме рав­ноап­о­столь­ной Ма­рии Маг­да­ли­ны у под­но­жия Еле­он­ской го­ры.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ино­ки­ня Вар­ва­ра бы­ла кре­сто­вой сест­рой и од­ной из пер­вых на­сель­ниц Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли в Москве. Бу­дучи ке­лей­ни­цей и сест­рой, са­мой близ­кой к ве­ли­кой кня­гине Ели­са­ве­те Фе­о­до­ровне, она не пре­воз­но­си­лась и не гор­ди­лась этим, а бы­ла со все­ми добра, лас­ко­ва и об­хо­ди­тель­на, и все лю­би­ли ее. В Ека­те­рин­бур­ге сест­ру Вар­ва­ру от­пу­сти­ли на сво­бо­ду, но и она, и дру­гая сест­ра – Ека­те­ри­на Яны­ше­ва про­си­ли вер­нуть их в Ала­па­евск. В от­вет на за­пу­ги­ва­ния Вар­ва­ра ска­за­ла, что го­то­ва раз­де­лить судь­бу сво­ей ма­туш­ки-на­сто­я­тель­ни­цы. Как бо­лее стар­шую по воз­рас­ту, в Ала­па­евск вер­ну­ли ее. Му­че­ни­че­скую кон­чи­ну она при­ня­ла в воз­расте око­ло 35 лет.

Па­мять пре­по­доб­но­му­че­ниц ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­са­ве­ты и ино­ки­ни Вар­ва­ры со­вер­ша­ет­ся 5 (18) июля и в день Со­бо­ра но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских.

Полное житие преподобномученицы великой княгини Елисаветы

Свя­тая пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на бы­ла вто­рым ре­бен­ком в се­мье ве­ли­ко­го гер­цо­га Гес­сен-Дарм­штад­ско­го Лю­дви­га IV и прин­цес­сы Али­сы, до­че­ри ко­роле­вы ан­глий­ской Вик­то­рии. Еще од­на дочь этой че­ты – Али­са станет впо­след­ствии им­пе­ра­три­цей Рос­сий­ской Алек­сан­дрой Фе­о­до­ров­ной.

Де­ти вос­пи­ты­ва­лись в тра­ди­ци­ях ста­рой Ан­глии, их жизнь про­хо­ди­ла по стро­го­му по­ряд­ку, уста­нов­лен­но­му ма­те­рью. Дет­ская одеж­да и еда бы­ли са­мы­ми про­сты­ми. Стар­шие до­че­ри са­ми вы­пол­ня­ли свою до­маш­нюю ра­бо­ту: уби­ра­ли ком­на­ты, по­сте­ли, то­пи­ли ка­мин. Впо­след­ствии Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на го­во­ри­ла: «В до­ме ме­ня на­учи­ли все­му». Мать вни­ма­тель­но сле­ди­ла за та­лан­та­ми и на­клон­но­стя­ми каж­до­го из се­ме­рых де­тей и ста­ра­лась вос­пи­тать их на твер­дой ос­но­ве хри­сти­ан­ских за­по­ве­дей, вло­жить в серд­ца лю­бовь к ближ­ним, осо­бен­но к страж­ду­щим.

Ро­ди­те­ли Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны раз­да­ли боль­шую часть сво­е­го со­сто­я­ния на бла­го­тво­ри­тель­ные нуж­ды, а де­ти по­сто­ян­но ез­ди­ли с ма­те­рью в гос­пи­та­ли, при­юты, до­ма для ин­ва­ли­дов, при­но­ся с со­бой боль­шие бу­ке­ты цве­тов, ста­ви­ли их в ва­зы, раз­но­си­ли по па­ла­там боль­ных.

Ели­са­ве­та с дет­ства лю­би­ла при­ро­ду и осо­бен­но цве­ты, ко­то­рые увле­чен­но ри­со­ва­ла. У нее был жи­во­пис­ный дар, и всю жизнь она мно­го вре­ме­ни уде­ля­ла это­му за­ня­тию. Лю­би­ла клас­си­че­скую му­зы­ку. Все, знав­шие Ели­са­ве­ту с дет­ства, от­ме­ча­ли ее ре­ли­ги­оз­ность и лю­бовь к ближ­ним. Как го­во­ри­ла впо­след­ствии са­ма Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на, на нее еще в са­мой ран­ней юно­сти име­ли огром­ное вли­я­ние жизнь и по­дви­ги свя­той Ели­са­ве­ты Тю­рин­ген­ской, в честь ко­то­рой она но­си­ла свое имя.

В 1873 го­ду раз­бил­ся на­смерть на гла­зах у ма­те­ри трех­лет­ний брат Ели­са­ве­ты Фри­дрих. В 1876 г. в Дарм­штад­те на­ча­лась эпи­де­мия диф­те­ри­та, за­бо­ле­ли все де­ти, кро­ме Ели­са­ве­ты. Мать про­си­жи­ва­ла но­ча­ми у по­сте­лей за­болев­ших де­тей. Вско­ре умер­ла че­ты­рех­лет­няя Ма­рия, а вслед за ней за­бо­ле­ла и умер­ла са­ма ве­ли­кая гер­цо­ги­ня Али­са в воз­расте 35 лет.

В тот год за­кон­чи­лась для Ели­са­ве­ты по­ра дет­ства. Го­ре уси­ли­ло ее мо­лит­вы. Она по­ня­ла, что жизнь на зем­ле – путь Кре­ста. Ре­бе­нок все­ми си­ла­ми ста­рал­ся об­лег­чить го­ре от­ца, под­дер­жать его, уте­шить, а млад­шим сво­им сест­рам и бра­ту в ка­кой-то ме­ре за­ме­нить мать.

На два­дца­том го­ду жиз­ни прин­цес­са Ели­са­ве­та ста­ла неве­стой ве­ли­ко­го кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча, пя­то­го сы­на им­пе­ра­то­ра Алек­сандра II, бра­та им­пе­ра­то­ра Алек­сандра III. Она по­зна­ко­ми­лась с бу­ду­щим су­пру­гом в дет­стве, ко­гда он при­ез­жал в Гер­ма­нию со сво­ей ма­те­рью, им­пе­ра­три­цей Ма­ри­ей Алек­сан­дров­ной, так­же про­ис­хо­див­шей из Гес­сен­ско­го до­ма. До это­го все пре­тен­ден­ты на ее ру­ку по­лу­ча­ли от­каз: прин­цес­са Ели­са­ве­та в юно­сти да­ла обет дев­ства (без­бра­чия). По­сле от­кро­вен­ной бе­се­ды ее с Сер­ге­ем Алек­сан­дро­ви­чем вы­яс­ни­лось, что он тай­но дал обет дев­ства. По вза­им­но­му со­гла­сию брак их был ду­хов­ным, они жи­ли как брат с сест­рой.

Вся се­мья со­про­вож­да­ла прин­цес­су Ели­са­ве­ту на свадь­бу в Рос­сию. Вме­сте с ней при­е­ха­ла и две­на­дца­ти­лет­няя сест­ра Али­са, ко­то­рая встре­ти­ла здесь сво­е­го бу­ду­ще­го су­пру­га, це­са­ре­ви­ча Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча.

Вен­ча­ние со­сто­я­лось в церк­ви Боль­шо­го двор­ца Санкт-Пе­тер­бур­га по пра­во­слав­но­му об­ря­ду, а по­сле него и по про­те­стант­ско­му в од­ной из го­сти­ных двор­ца. Ве­ли­кая кня­ги­ня на­пря­жен­но за­ни­ма­лась рус­ским язы­ком, же­лая глуб­же изу­чить куль­ту­ру и осо­бен­но ве­ру но­вой сво­ей ро­ди­ны.

Ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та бы­ла осле­пи­тель­но кра­си­ва. В те вре­ме­на го­во­ри­ли, что в Ев­ро­пе есть толь­ко две кра­са­ви­цы, и обе – Ели­са­ве­ты: Ели­са­ве­та Ав­стрий­ская, су­пру­га им­пе­ра­то­ра Фран­ца-Иоси­фа, и Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на.

Боль­шую часть го­да ве­ли­кая кня­ги­ня жи­ла с су­пру­гом в их име­нии Ильин­ское, в ше­сти­де­ся­ти ки­ло­мет­рах от Моск­вы, на бе­ре­гу Моск­вы-ре­ки. Она лю­би­ла Моск­ву с ее ста­рин­ны­ми хра­ма­ми, мо­на­сты­ря­ми и пат­ри­ар­халь­ным бы­том. Сер­гей Алек­сан­дро­вич был глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ным че­ло­ве­ком, стро­го со­блю­дал все цер­ков­ные ка­но­ны, по­сты ча­сто хо­дил на служ­бы, ез­дил в мо­на­сты­ри – ве­ли­кая кня­ги­ня вез­де сле­до­ва­ла за му­жем и про­ста­и­ва­ла дол­гие цер­ков­ные служ­бы. Здесь она ис­пы­ты­ва­ла уди­ви­тель­ное чув­ство, так непо­хо­жее на то, что встре­ча­ла в про­те­стант­ской кир­ке. Она ви­де­ла ра­дост­ное со­сто­я­ние Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча по­сле при­ня­тия им Свя­тых Та­ин Хри­сто­вых и ей са­мой так за­хо­те­лось по­дой­ти к Свя­той Ча­ше, чтобы раз­де­лить эту ра­дость. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ста­ла про­сить му­жа до­стать ей кни­ги ду­хов­но­го со­дер­жа­ния, пра­во­слав­ный ка­те­хи­зис, тол­ко­ва­ние Пи­са­ния, чтобы умом и серд­цем по­стичь, ка­кая же ре­ли­гия ис­тин­на.

В 1888 го­ду им­пе­ра­тор Алек­сандр III по­ру­чил Сер­гею Алек­сан­дро­ви­чу быть его пред­ста­ви­те­лем на освя­ще­нии хра­ма свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны в Геф­си­ма­нии, по­стро­ен­но­го на Свя­той Зем­ле в па­мять их ма­те­ри им­пе­ра­три­цы Ма­рии Алек­сан­дров­ны. Сер­гей Алек­сан­дро­вич уже был на Свя­той Зем­ле в 1881 го­ду, где участ­во­вал в ос­но­ва­нии Пра­во­слав­но­го Па­ле­стин­ско­го Об­ще­ства, став пред­се­да­те­лем его. Это об­ще­ство изыс­ки­ва­ло сред­ства для по­мо­щи Рус­ской Мис­сии в Па­ле­стине и па­лом­ни­кам, рас­ши­ре­ния мис­си­о­нер­ский ра­бо­ты, при­об­ре­те­ния зе­мель и па­мят­ни­ков, свя­зан­ных с жиз­нью Спа­си­те­ля.

Узнав о воз­мож­но­сти по­се­тить Свя­тую Зем­лю, Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на вос­при­ня­ла это как Про­мысл Бо­жий и мо­ли­лась о том, чтобы у Гро­ба Гос­под­ня Спа­си­тель Сам от­крыл ей Свою во­лю.

Ве­ли­кий князь Сер­гей Алек­сан­дро­вич с су­пру­гой при­был в Па­ле­сти­ну в ок­тяб­ре 1888 го­да. Храм свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны был по­стро­ен в Геф­си­ман­ском са­ду, у под­но­жия Еле­он­ской го­ры. Этот пя­ти­гла­вый храм с зо­ло­ты­ми ку­по­ла­ми и до се­го дня – один из кра­си­вей­ших хра­мов Иеру­са­ли­ма. На вер­шине Еле­он­ской го­ры вы­си­лась огром­ная ко­ло­коль­ня, про­зван­ная «рус­ской све­чой». Уви­дев эту кра­со­ту и бла­го­дать, ве­ли­кая кня­ги­ня ска­за­ла: «Как я хо­те­ла бы быть по­хо­ро­нен­ной здесь». То­гда она не зна­ла, что про­из­нес­ла про­ро­че­ство, ко­то­ро­му суж­де­но ис­пол­нить­ся. В дар хра­му свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на при­вез­ла дра­го­цен­ные со­су­ды, Еван­ге­лие и воз­ду­хи.

По­сле по­се­ще­ния Свя­той Зем­ли ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на твер­до ре­ши­ла пе­рей­ти в пра­во­сла­вие. От это­го ша­га ее удер­жи­вал страх при­чи­нить боль сво­им род­ным, и преж­де все­го от­цу. На­ко­нец, 1 ян­ва­ря 1891 го­да она на­пи­са­ла от­цу пись­мо о сво­ем ре­ше­нии.

Это пись­мо по­ка­зы­ва­ет, ка­кой путь про­шла Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на. Мы при­ве­дем его по­чти пол­но­стью:

« ... А те­перь, до­ро­гой Па­па, я хо­чу что-то ска­зать Вам и умо­ляю Вас дать Ва­ше бла­го­сло­ве­ние. Вы долж­ны бы­ли за­ме­тить, ка­кое глу­бо­кое бла­го­го­ве­ние я пи­таю к здеш­ней ре­ли­гии с тех пор, как Вы бы­ли здесь в по­след­ний раз – бо­лее по­лу­то­ра лет на­зад. Я все вре­мя ду­ма­ла и чи­та­ла и мо­ли­лась Бо­гу – ука­зать мне пра­виль­ный путь, и при­шла к за­клю­че­нию, что толь­ко в этой ре­ли­гии я мо­гу най­ти всю на­сто­я­щую и силь­ную ве­ру в Бо­га, ко­то­рую че­ло­век дол­жен иметь, чтобы быть хо­ро­шим хри­сти­а­ни­ном. Это бы­ло бы гре­хом оста­вать­ся так, как я те­перь – при­над­ле­жать к од­ной церк­ви по фор­ме и для внеш­не­го ми­ра, а внут­ри се­бя мо­лить­ся и ве­рить так, как и мой муж. Вы не мо­же­те се­бе пред­ста­вить, ка­ким он был доб­рым, что ни­ко­гда не ста­рал­ся при­ну­дить ме­ня ни­ка­ки­ми сред­ства­ми, предо­став­ляя все это со­вер­шен­но од­ной мо­ей со­ве­сти. Он зна­ет, ка­кой это се­рьез­ный шаг, и что на­до быть со­вер­шен­но уве­рен­ной, преж­де чем ре­шить­ся на него. Я бы это сде­ла­ла да­же и преж­де, толь­ко му­чи­ло ме­ня то, что этим я до­став­ляю Вам боль. Но Вы, раз­ве Вы не пой­ме­те, мой до­ро­гой Па­па? Вы зна­е­те ме­ня так хо­ро­шо, Вы долж­ны ви­деть, что я ре­ши­лась на этот шаг толь­ко по глу­бо­кой ве­ре и что я чув­ствую, что пред Бо­гом я долж­на пред­стать с чи­стым и ве­ру­ю­щим серд­цем. Как бы­ло бы про­сто – оста­вать­ся так, как те­перь, но то­гда как ли­це­мер­но, как фаль­ши­во это бы бы­ло, и как я мо­гу лгать всем – при­тво­ря­ясь, что я про­те­стант­ка во всех внеш­них об­ря­дах, ко­гда моя ду­ша при­над­ле­жит пол­но­стью ре­ли­гии здесь. Я ду­ма­ла и ду­ма­ла глу­бо­ко обо всем этом, на­хо­дясь в этой стране уже бо­лее 6 лет, и зная, что ре­ли­гия «най­де­на». Я так силь­но же­лаю на Пас­ху при­ча­стить­ся Св. Тайн вме­сте с мо­им му­жем. Воз­мож­но, что это по­ка­жет­ся Вам вне­зап­ным, но я ду­ма­ла об этом уже так дол­го, и те­перь, на­ко­нец, я не мо­гу от­кла­ды­вать это­го. Моя со­весть мне это не поз­во­ля­ет. Про­шу, про­шу по по­лу­че­нии этих строк про­стить Ва­шу дочь, ес­ли она Вам до­ста­вит боль. Но раз­ве ве­ра в Бо­га и ве­ро­ис­по­ве­да­ние не яв­ля­ют­ся од­ним из глав­ных уте­ше­ний это­го ми­ра? По­жа­луй­ста, про­те­ле­гра­фи­руй­те мне толь­ко од­ну строч­ку, ко­гда Вы по­лу­чи­те это пись­мо. Да бла­го­сло­вит Вас Гос­подь. Это бу­дет та­кое уте­ше­ние для ме­ня, по­то­му что я знаю, что бу­дет мно­го непри­ят­ных мо­мен­тов, так как ни­кто не пой­мет это­го ша­га. Про­шу толь­ко ма­лень­кое лас­ко­вое пись­мо».

Отец не по­слал до­че­ри же­ла­е­мой те­ле­грам­мы с бла­го­сло­ве­ни­ем, а на­пи­сал пись­мо, в ко­то­ром го­во­рил что ре­ше­ние ее при­но­сит ему боль и стра­да­ние, и он не мо­жет дать бла­го­сло­ве­ния. То­гда Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на про­яви­ла му­же­ство и, несмот­ря на мо­раль­ные стра­да­ния твер­до ре­ши­ла пе­рей­ти в пра­во­сла­вие. Еще несколь­ко от­рыв­ков из ее пи­сем близ­ким:

« ... Моя со­весть не поз­во­ля­ет мне про­дол­жать в том же ду­хе – это бы­ло бы гре­хом; я лга­ла все это вре­мя, оста­ва­ясь для всех в мо­ей ста­рой ве­ре ... Это бы­ло бы невоз­мож­ным для ме­ня про­дол­жать жить так, как я рань­ше жи­ла ...

... Да­же по-сла­вян­ски я по­ни­маю по­чти все, ни­ко­гда не уча его. Биб­лия есть и на сла­вян­ском и на рус­ском язы­ке, но на по­след­нем лег­че чи­тать.

... Ты го­во­ришь ... что внеш­ний блеск церк­ви оча­ро­вал ме­ня. В этом ты оши­ба­ешь­ся. Ни­что внеш­нее не при­вле­ка­ет ме­ня и не бо­го­слу­же­ние – но ос­но­ва ве­ры. Внеш­ние при­зна­ки толь­ко на­по­ми­на­ют мне о внут­рен­нем...

... Я пе­ре­хо­жу из чи­сто­го убеж­де­ния; чув­ствую, что это са­мая вы­со­кая ре­ли­гия, и что я сде­лаю это с ве­рой, с глу­бо­ким убеж­де­ни­ем и уве­рен­но­стью, что на это есть Бо­жие бла­го­сло­ве­ние».

13 (25) ап­ре­ля, в Ла­за­ре­ву суб­бо­ту, бы­ло со­вер­ше­но Та­ин­ство Ми­ро­по­ма­за­ния ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны с остав­ле­ни­ем ей преж­не­го име­ни, но уже в честь свя­той пра­вед­ной Ели­са­ве­ты – ма­те­ри свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи, па­мять ко­то­рой Пра­во­слав­ная цер­ковь со­вер­ша­ет 5 (18) сен­тяб­ря. По­сле Ми­ро­по­ма­за­ния им­пе­ра­тор Алек­сандр III бла­го­сло­вил свою невест­ку дра­го­цен­ной ико­ной Неру­ко­твор­но­го Спа­са, ко­то­рую Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на свя­то чти­ла всю жизнь. Те­перь она мог­ла ска­зать сво­е­му су­пру­гу сло­ва­ми Биб­лии: «Твой на­род стал мо­им на­ро­дом, Твой Бог – мо­им бо­гом!» (Руф.1:16).

В 1891 го­ду им­пе­ра­тор Алек­сандр III на­зна­чил ве­ли­ко­го кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча Мос­ков­ским ге­не­рал-гу­бер­на­то­ром. Су­пру­га ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра долж­на бы­ла ис­пол­нять мно­же­ство обя­зан­но­стей – шли по­сто­ян­ные при­е­мы, кон­цер­ты, ба­лы. Необ­хо­ди­мо бы­ло улы­бать­ся и кла­нять­ся го­стям, тан­це­вать и ве­сти бе­се­ды неза­ви­си­мо от на­стро­е­ния, со­сто­я­ния здо­ро­вья и же­ла­ния. По­сле пе­ре­ез­да в Моск­ву Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на пе­ре­жи­ла смерть близ­ких лю­дей: го­ря­чо лю­би­мой невест­ки прин­цес­сы – Алек­сан­дры (же­ны Пав­ла Алек­сан­дро­ви­ча) и от­ца. Это бы­ла по­ра ее ду­шев­но­го и ду­хов­но­го ро­ста.

Жи­те­ли Моск­вы ско­ро оце­ни­ли ее ми­ло­серд­ное серд­це. Она хо­ди­ла по боль­ни­цам для бед­ных, в бо­га­дель­ни, в при­юты для бес­при­зор­ных де­тей. И вез­де ста­ра­лась об­лег­чить стра­да­ния лю­дей: раз­да­ва­ла еду, одеж­ду, день­ги, улуч­ша­ла усло­вия жиз­ни несчаст­ных.

По­сле смер­ти от­ца она с Сер­ге­ем Алек­сан­дро­ви­чем по­еха­ла по Вол­ге, с оста­нов­ка­ми в Яро­слав­ле, Ро­сто­ве, Уг­ли­че. Во всех этих го­ро­дах су­пру­ги мо­ли­лись в мест­ных хра­мах.

В 1894 го­ду, по­сле мно­гих пре­пят­ствий со­сто­я­лось ре­ше­ние о по­молв­ке ве­ли­кой кня­ги­ни Али­сы с на­след­ни­ком Рос­сий­ско­го пре­сто­ла Ни­ко­ла­ем Алек­сан­дро­ви­чем. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ра­до­ва­лась то­му, что мо­ло­дые влюб­лен­ные смо­гут, на­ко­нец, со­еди­нить­ся, и ее сест­ра бу­дет жить в до­ро­гой ее серд­цу Рос­сии. Прин­цес­се Али­се бы­ло 22 го­да и Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на на­де­я­лась, что сест­ра, жи­вя в Рос­сии, пой­мет и по­лю­бит рус­ский на­род, овла­де­ет рус­ским язы­ком в со­вер­шен­стве и смо­жет под­го­то­вить­ся к вы­со­ко­му слу­же­нию им­пе­ра­три­цы Рос­сий­ской.

Но все слу­чи­лось по-ино­му. Неве­ста на­след­ни­ка при­бы­ла в Рос­сию, ко­гда им­пе­ра­тор Алек­сандр III ле­жал в пред­смерт­ной бо­лез­ни. 20 ок­тяб­ря 1894 го­да им­пе­ра­тор скон­чал­ся. На сле­ду­ю­щий день прин­цес­са Али­са пе­ре­шла в пра­во­сла­вие с име­нем Алек­сан­дры. Бра­ко­со­че­та­ние им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II и Алек­сан­дры Фе­о­до­ров­ны со­сто­я­лось через неде­лю по­сле по­хо­рон, а вес­ной 1896 го­да со­сто­я­лось ко­ро­но­ва­ние в Москве. Тор­же­ства омра­чи­лись страш­ным бед­стви­ем: на Ходын­ском по­ле, где раз­да­ва­лись по­дар­ки на­ро­ду, на­ча­лась дав­ка – ты­ся­чи лю­дей бы­ли ра­не­ны или за­дав­ле­ны.

Так на­ча­лось это тра­ги­че­ское цар­ство­ва­ние – сре­ди па­ни­хид и по­гре­баль­ных вос­по­ми­на­ний.

В июле 1903 го­да со­сто­я­лось тор­же­ствен­ное про­слав­ле­ние пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го. В Са­ров при­бы­ла вся им­пе­ра­тор­ская се­мья. Им­пе­ра­три­ца Алек­сандра Фе­о­до­ров­на мо­ли­лась пре­по­доб­но­му о да­ро­ва­нии ей сы­на. Ко­гда на­след­ник пре­сто­ла ро­дил­ся, по же­ла­нию им­пе­ра­тор­ской че­ты пре­стол ниж­ней церк­ви, по­стро­ен­ной в Цар­ском Се­ле, был освя­щен во имя пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го.

В Са­ров при­е­ха­ла и Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на с су­пру­гом. В пись­ме из Са­ро­ва она пи­шет: « ... Ка­кую немощь, ка­кие бо­лез­ни мы ви­де­ли, но и ка­кую ве­ру. Ка­за­лось, мы жи­вем во вре­ме­на зем­ной жиз­ни Спа­си­те­ля. И как мо­ли­лись, как пла­ка­ли – эти бед­ные ма­те­ри с боль­ны­ми детьми, и, сла­ва Бо­гу, мно­гие ис­це­ля­лись. Гос­подь спо­до­бил нас ви­деть, как немая де­воч­ка за­го­во­ри­ла, но как мо­ли­лась за нее мать ...»

Ко­гда на­ча­лась рус­ско-япон­ская вой­на, Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на немед­лен­но за­ня­лась ор­га­ни­за­ци­ей по­мо­щи фрон­ту. Од­ним из ее за­ме­ча­тель­ных на­чи­на­ний бы­ло устрой­ство ма­стер­ских для по­мо­щи сол­да­там – под них бы­ли за­ня­ты все за­лы Кремлев­ско­го двор­ца, кро­ме Трон­но­го. Ты­ся­чи жен­щин тру­ди­лись над швей­ны­ми ма­ши­на­ми и ра­бо­чи­ми сто­ла­ми. Огром­ные по­жерт­во­ва­ния по­сту­па­ли со всей Моск­вы и из про­вин­ции. От­сю­да шли на фронт тю­ки с про­до­воль­стви­ем, об­мун­ди­ро­ва­ни­ем, ме­ди­ка­мен­та­ми и по­дар­ка­ми для сол­дат. Ве­ли­кая кня­ги­ня от­прав­ля­ла на фронт по­ход­ные церк­ви с ико­на­ми и всем необ­хо­ди­мым для со­вер­ше­ния бо­го­слу­же­ния. Лич­но от се­бя по­сы­ла­ла Еван­ге­лия, икон­ки и мо­лит­вен­ни­ки. На свои сред­ства ве­ли­кая кня­ги­ня сфор­ми­ро­ва­ла несколь­ко са­ни­тар­ных по­ез­дов.

В Москве она устро­и­ла гос­пи­таль для ра­не­ных, со­зда­ла спе­ци­аль­ные ко­ми­те­ты по обес­пе­че­нию вдов и си­рот по­гиб­ших на фрон­те. Но рус­ские вой­ска тер­пе­ли од­но по­ра­же­ние за дру­гим. Вой­на по­ка­за­ла тех­ни­че­скую и во­ен­ную непод­го­тов­лен­ность Рос­сии, недо­стат­ки го­судар­ствен­но­го управ­ле­ния. На­ча­лось све­де­ние сче­тов за бы­лые оби­ды про­из­во­ла или неспра­вед­ли­во­сти, небы­ва­лый раз­мах тер­ро­ри­сти­че­ских ак­тов, ми­тин­ги, за­ба­стов­ки. Го­судар­ствен­ный и об­ще­ствен­ный по­ря­док раз­ва­ли­вал­ся, на­дви­га­лась ре­во­лю­ция.

Сер­гей Алек­сан­дро­вич счи­тал, что необ­хо­ди­мо при­нять бо­лее жест­кие ме­ры по от­но­ше­нию к ре­во­лю­ци­о­не­рам и до­ло­жил об этом им­пе­ра­то­ру, ска­зав, что при сло­жив­шей­ся си­ту­а­ции не мо­жет боль­ше за­ни­мать долж­ность ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра Моск­вы. Го­су­дарь при­нял от­став­ку и су­пру­ги по­ки­ну­ли гу­бер­на­тор­ский дом, пе­ре­ехав вре­мен­но в Нескуч­ное.

Том вре­ме­нем бо­е­вая ор­га­ни­за­ция эсе­ров при­го­во­ри­ла ве­ли­ко­го кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча к смер­ти. Ее аген­ты сле­ди­ли за ним, вы­жи­дая удоб­но­го слу­чая, чтобы со­вер­шить казнь. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на зна­ла, что су­пру­гу угро­жа­ет смер­тель­ная опас­ность. В ано­ним­ных пись­мах ее пре­ду­пре­жда­ли, чтобы она не со­про­вож­да­ла сво­е­го му­жа, ес­ли не хо­чет раз­де­лить его участь. Ве­ли­кая кня­ги­ня тем бо­лее ста­ра­лась не остав­лять его од­но­го и, по воз­мож­но­сти, по­всю­ду со­про­вож­да­ла су­пру­га.

5 (18) фев­ра­ля 1905 го­да Сер­гей Алек­сан­дро­вич был убит бом­бой, бро­шен­ной тер­ро­ри­стом Ива­ном Ка­ля­е­вым. Ко­гда Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на при­бы­ла к ме­сту взры­ва, там уже со­бра­лась тол­па. Кто-то по­пы­тал­ся по­ме­шать ей по­дой­ти к остан­кам су­пру­га, но она сво­и­ми ру­ка­ми со­бра­ла на но­сил­ки раз­бро­сан­ные взры­вом кус­ки те­ла му­жа. По­сле пер­вой па­ни­хи­ды в Чу­до­вом мо­на­сты­ре Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на воз­вра­ти­лась во дво­рец, пе­ре­оде­лась в чер­ное тра­ур­ное пла­тье и на­ча­ла пи­сать те­ле­грам­мы, и преж­де все­го – сест­ре Алек­сан­дре Фе­о­до­ровне, про­ся ее не при­ез­жать на по­хо­ро­ны, т.к. тер­ро­ри­сты мог­ли ис­поль­зо­вать их для по­ку­ше­ния на им­пе­ра­тор­скую че­ту. Ко­гда ве­ли­кая кня­ги­ня пи­са­ла те­ле­грам­мы, она несколь­ко раз справ­ля­лась о со­сто­я­нии ра­нен­но­го ку­че­ра Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча. Ей ска­за­ли, что по­ло­же­ние ку­че­ра без­на­деж­но и он мо­жет ско­ро уме­реть. Чтобы не огор­чить уми­ра­ю­ще­го, Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на сня­ла с се­бя тра­ур­ное пла­тье, на­де­ла то же са­мое го­лу­бое, в ко­то­ром бы­ла до это­го, и по­еха­ла в гос­пи­таль. Там, скло­нив­шись над по­сте­лью уми­ра­ю­ще­го, она, пе­ре­си­лив се­бя, улыб­ну­лась ему лас­ко­во и ска­за­ла: «Он на­пра­вил ме­ня к вам». Успо­ко­ен­ный ее сло­ва­ми, ду­мая, что Сер­гей Алек­сан­дро­вич жив, пре­дан­ный ку­чер Ефим скон­чал­ся в ту же ночь.

На тре­тий день по­сле смер­ти му­жа Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на по­еха­ла в тюрь­му, где со­дер­жал­ся убий­ца. Ка­ля­ев ска­зал: «Я не хо­тел уби­вать вас, я ви­дел его несколь­ко раз и в то вре­мя, ко­гда имел бом­бу на­го­то­ве, но вы бы­ли с ним, и я не ре­шил­ся его тро­нуть».

«И вы не со­об­ра­зи­ли то­го, что вы уби­ли ме­ня вме­сте с ним?» – от­ве­ти­ла она. Да­лее она ска­за­ла, что при­нес­ла про­ще­ние от Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча и про­си­ла его по­ка­ять­ся. Но он от­ка­зал­ся. Все же Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на оста­ви­ла в ка­ме­ре Еван­ге­лие и ма­лень­кую икон­ку, на­де­ясь на чу­до. Вы­хо­дя из тюрь­мы, она ска­за­ла: «Моя по­пыт­ка ока­за­лась без­ре­зуль­тат­ной, хо­тя, кто зна­ет, воз­мож­но, что в по­след­нюю ми­ну­ту он осо­зна­ет свой грех и рас­ка­ет­ся в нем». Ве­ли­кая кня­ги­ня про­си­ла им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II о по­ми­ло­ва­нии Ка­ля­е­ва, но это про­ше­ние бы­ло от­кло­не­но.

Из ве­ли­ких кня­зей на по­гре­бе­нии при­сут­ство­ва­ли толь­ко Кон­стан­тин Кон­стан­ти­но­вич (К.Р.) и Па­вел Алек­сан­дро­вич. По­греб­ли его в ма­лень­кой церк­ви Чу­до­ва мо­на­сты­ря, где еже­днев­но в те­че­нии со­ро­ка дней со­вер­ша­лись за­упо­кой­ные па­ни­хи­ды; ве­ли­кая кня­ги­ня при­сут­ство­ва­ла на каж­дой служ­бе и ча­сто при­хо­ди­ла сю­да но­чью, мо­лясь о но­во­пре­став­лен­ном. Здесь она по­чув­ство­ва­ла бла­го­дат­ную по­мощь и укреп­ле­ние от свя­тых мо­щей свя­ти­те­ля Алек­сия, мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го, ко­то­ро­го с тех пор осо­бо по­чи­та­ла. Ве­ли­кая кня­ги­ни но­си­ла се­реб­ря­ный кре­стик с ча­сти­цей мо­щей свя­ти­те­ля Алек­сия. Она счи­та­ла, что свя­ти­тель Алек­сий вло­жил в ее серд­це же­ла­ние по­свя­тить Бо­гу всю остав­шу­ю­ся жизнь.

На ме­сто убий­ства му­жа Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на воз­двиг­ла па­мят­ник – крест по про­ек­ту ху­дож­ни­ка Вас­не­цо­ва. На па­мят­ни­ке бы­ли на­пи­са­ны сло­ва Спа­си­те­ля со Кре­ста: «От­че, от­пу­сти им, не ве­дят бо что тво­рят».

С мо­мен­та кон­чи­ны су­пру­га Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на не сни­ма­ла тра­ур, ста­ла дер­жать стро­гий пост, мно­го мо­ли­лась. Ее спаль­ня в Ни­ко­ла­ев­ском двор­це ста­ла на­по­ми­нать мо­на­ше­скую ке­ллию. Вся рос­кош­ная ме­бель бы­ла вы­не­се­на, сте­ны пе­ре­кра­ше­ны в бе­лый цвет, на них на­хо­ди­лись толь­ко ико­ны и кар­ти­ны ду­хов­но­го со­дер­жа­ния. На свет­ских при­е­мах она не по­яв­ля­лась. Бы­ва­ла толь­ко в хра­ме на бра­ко­со­че­та­ни­ях или кре­сти­нах род­ствен­ни­ков и дру­зей и сра­зу ухо­ди­ла до­мой или по де­лам. Те­перь ее ни­что не свя­зы­ва­ло со свет­ской жиз­нью.

Она со­бра­ла все свои дра­го­цен­но­сти, часть от­да­ла казне, часть – род­ствен­ни­кам, а осталь­ное ре­ши­ла упо­тре­бить на по­строй­ку оби­те­ли ми­ло­сер­дия. На Боль­шой Ор­дын­ке в Москве Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на при­об­ре­ла усадь­бу с че­тырь­мя до­ма­ми и са­дом. В са­мом боль­шом двух­этаж­ном до­ме рас­по­ло­жи­лись сто­ло­вая для се­стер, кух­ня и дру­гие хо­зяй­ствен­ные по­ме­ще­ния, во вто­ром – цер­ковь и боль­ни­ца, ря­дом – ап­те­ка и ам­бу­ла­то­рия для при­хо­дя­щих боль­ных. В чет­вер­том до­ме на­хо­ди­лась квар­ти­ра для свя­щен­ни­ка – ду­хов­ни­ка оби­те­ли, клас­сы шко­лы для де­во­чек при­ю­та и биб­лио­те­ка.

10 фев­ра­ля 1909 го­да ве­ли­кая кня­ги­ня, со­бра­ла 17 се­стер ос­но­ван­ной ею оби­те­ли, сня­ла тра­ур­ное пла­тье, об­ла­чи­лась в мо­на­ше­ское оде­я­ние и ска­за­ла: «Я остав­лю бле­стя­щий мир, где я за­ни­ма­ла бле­стя­щее по­ло­же­ние, но вме­сте со все­ми ва­ми я вос­хо­жу в бо­лее ве­ли­кий мир – в мир бед­ных и стра­да­ю­щих».

Пер­вый храм оби­те­ли («боль­нич­ный») был освя­щен епи­ско­пом Три­фо­ном 9 (21) сен­тяб­ря 1909 г. (в день празд­но­ва­ния Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы) во имя свя­тых жен-ми­ро­но­сиц Мар­фы и Ма­рии. Вто­рой храм – в честь По­кро­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, освя­щен в 1911 го­ду (ар­хи­тек­тор А.В. Щу­сев, рос­пи­си М.В. Несте­ро­ва). По­стро­ен­ный по об­раз­цам нов­го­род­ско-псков­ско­го зод­че­ства, он со­хра­нял теп­ло­ту и уют неболь­ших при­ход­ских церк­вей. Но, тем не ме­нее, был рас­счи­тан на при­сут­ствие бо­лее ты­ся­чи мо­ля­щих­ся. М.В. Несте­ров ска­зал об этом хра­ме: «Храм По­кро­ва – луч­ший из совре­мен­ных со­ору­же­ний Моск­вы, мо­гу­щий при иных усло­ви­ях иметь по­ми­мо пря­мо­го на­зна­че­ния для при­хо­да, на­зна­че­ние ху­до­же­ствен­но-вос­пи­та­тель­ное для всей Моск­вы». В 1914 го­ду под хра­мом бы­ла устро­е­на цер­ковь – усы­паль­ни­ца во имя Сил Небес­ных и Всех Свя­тых, ко­то­рую на­сто­я­тель­ни­ца пред­по­ла­га­ла сде­лать ме­стом сво­е­го упо­ко­е­ния. Рос­пись усы­паль­ни­цы сде­лал П.Д. Ко­рин, уче­ник М.В. Несте­ро­ва.

Зна­ме­на­тель­но по­свя­ще­ние со­здан­ной оби­те­ли свя­тым же­нам-ми­ро­но­си­цам Мар­фе и Ма­рии. Оби­тель долж­на бы­ла стать как бы до­мом свя­то­го Ла­за­ря – дру­га Бо­жия, в ко­то­ром так ча­сто бы­вал Спа­си­тель. Сест­ры оби­те­ли при­зы­ва­лись со­еди­нить вы­со­кий жре­бий Ма­рии, внем­лю­щей гла­го­лам веч­ной жиз­ни, и слу­же­ние Мар­фы – слу­же­ние Гос­по­ду через ближ­не­го сво­е­го.

В ос­но­ву Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли ми­ло­сер­дия был по­ло­жен устав мо­на­стыр­ско­го об­ще­жи­тия. 9 (22) ап­ре­ля 1910 го­да в церк­ви свя­тых Мар­фы и Ма­рии епи­скоп Три­фон (Тур­ке­ста­нов) по­свя­тил в зва­ние кре­сто­вых се­стер люб­ви и ми­ло­сер­дия 17 се­стер оби­те­ли во гла­ве с ве­ли­кой кня­ги­ней Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной. Во вре­мя тор­же­ствен­ной служ­бы епи­скоп Три­фон, об­ра­ща­ясь к уже об­ла­чен­ной в мо­на­ше­ское оде­я­ние ве­ли­кой кня­гине, ска­зал: «Эта одеж­да скро­ет Вас от ми­ра, и мир бу­дет скрыт от Вас, но она в то же вре­мя бу­дет сви­де­тель­ни­цей Ва­шей бла­го­твор­ной де­я­тель­но­сти, ко­то­рая вос­си­я­ет пред Гос­по­дом во сла­ву Его». Сло­ва вла­ды­ки Три­фо­на сбы­лись. Оза­рен­ная бла­го­да­тию Ду­ха Свя­то­го де­я­тель­ность ве­ли­кой кня­ги­ни осве­ти­ла ог­нем Бо­же­ствен­ной люб­ви пред­ре­во­лю­ци­он­ные го­ды Рос­сии и при­ве­ла ос­но­ва­тель­ни­цу Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли к му­че­ни­че­ско­му вен­цу вме­сте с ее ке­лей­ни­цей ино­ки­ней Вар­ва­рой Яко­вле­вой.

День в Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли на­чи­нал­ся в 6 ча­сов утра. По­сле об­ще­го утрен­не­го мо­лит­вен­но­го пра­ви­ла в боль­нич­ном хра­ме ве­ли­кая кня­ги­ня да­ва­ла по­слу­ша­ния сест­рам на пред­сто­я­щий день. Сво­бод­ные от по­слу­ша­ния оста­ва­лись в хра­ме, где на­чи­на­лась Бо­же­ствен­ная ли­тур­гия. Днев­ная тра­пе­за про­хо­ди­ла с чте­ни­ем жи­тий свя­тых. В 5 ча­сов ве­че­ра в церк­ви слу­жи­ли ве­чер­ню с утре­ней, где при­сут­ство­ва­ли все сво­бод­ные от по­слу­ша­нии сест­ры. Под празд­ни­ки и вос­кре­се­ние со­вер­ша­лось все­нощ­ное бде­ние. В 9 ча­сов ве­че­ра в боль­нич­ном хра­ме чи­та­лось ве­чер­нее пра­ви­ло, по­сле него все сест­ры, по­лу­чив бла­го­сло­ве­ние на­сто­я­тель­ни­цы, рас­хо­ди­лись по ке­ллиям. Че­ты­ре ра­за в неде­лю за ве­чер­ней чи­та­лись ака­фи­сты: в вос­кре­се­нье – Спа­си­те­лю, в по­не­дель­ник – Ар­хан­ге­лу Ми­ха­и­лу и всем Бес­плот­ным Небес­ным Си­лам, в сре­ду – свя­тым же­нам-ми­ро­но­си­цам Мар­фе и Ма­рии, и в пят­ни­цу – Бо­жи­ей Ма­те­ри или Стра­стям Хри­сто­вым. В ча­совне, со­ору­жен­ной в кон­це са­да, чи­та­лась Псал­тирь по по­кой­ни­кам. Ча­сто но­ча­ми мо­ли­лась там са­ма на­сто­я­тель­ни­ца. Внут­рен­ней жиз­нью се­стер ру­ко­во­дил за­ме­ча­тель­ный свя­щен­ник и пас­тырь – ду­хов­ник оби­те­ли, про­то­и­рей Мит­ро­фан Се­реб­рян­ский. Два­жды в неде­лю он про­во­дил бе­се­ды с сест­ра­ми. Кро­ме то­го, сест­ры мог­ли еже­днев­но в опре­де­лен­ные ча­сы при­хо­дить за со­ве­том и на­став­ле­ни­ем к ду­хов­ни­ку или к на­сто­я­тель­ни­це. Ве­ли­кая кня­ги­ня вме­сте с от­цом Мит­ро­фа­ном учи­ла се­стер не толь­ко ме­ди­цин­ским зна­ни­ям, но и ду­хов­но­му на­став­ле­нию опу­стив­ших­ся, за­блуд­ших и от­ча­яв­ших­ся лю­дей. Каж­дое вос­кре­се­нье по­сле ве­чер­ней служ­бы в со­бо­ре По­кро­ва Бо­жи­ей Ма­те­ри устра­и­ва­лись бе­се­ды для на­ро­да с об­щим пе­ни­ем мо­литв.

«На всей внеш­ней об­ста­нов­ке оби­те­ли и са­мом ее внут­рен­нем бы­те, и на всех во­об­ще со­зда­ни­ях ве­ли­кой кня­ги­ни, ле­жал от­пе­ча­ток изя­ще­ства и куль­тур­но­сти не по­то­му, что она при­да­ва­ла это­му ка­кое-ли­бо са­мо­до­вле­ю­щее зна­че­ние, но по­то­му, что та­ко­во бы­ло непро­из­воль­ное дей­ствие ее твор­че­ско­го ду­ха», – пи­шет в сво­их вос­по­ми­на­ни­ях мит­ро­по­лит Ана­ста­сий.

Бо­го­слу­же­ние в оби­те­ли все­гда сто­я­ло на бли­ста­тель­ной вы­со­те бла­го­да­ря ис­клю­чи­тель­ным по сво­им пас­тыр­ским до­сто­ин­ствам ду­хов­ни­ку, из­бран­но­му на­сто­я­тель­ни­цей. Сю­да при­хо­ди­ли для со­вер­ше­ния бо­го­слу­же­ний и про­по­ве­до­ва­ния луч­шие пас­ты­ри и про­по­вед­ни­ки не толь­ко Моск­вы, но и мно­гих от­да­лен­ных мест Рос­сии. Как пче­ла, со­би­ра­ла на­сто­я­тель­ни­ца нек­тар со всех цве­тов,чтобы лю­ди ощу­ти­ли осо­бый аро­мат ду­хов­но­сти. Оби­тель, ее хра­мы и бо­го­слу­же­ние вы­зы­ва­ли вос­хи­ще­ние совре­мен­ни­ков. Это­му спо­соб­ство­ва­ли не толь­ко хра­мы оби­те­ли, но и пре­крас­ный парк с оран­же­ре­я­ми – в луч­ших тра­ди­ци­ях са­до­во­го ис­кус­ства XVIII–XIX ве­ков. Это был еди­ный ан­самбль, со­еди­няв­ший гар­мо­нич­но внеш­нюю и внут­рен­нюю кра­со­ту.

Совре­мен­ни­ца ве­ли­кой кня­ги­ни – Нон­на Грэй­тон, фрей­ли­на ее род­ствен­ни­цы прин­цес­сы Вик­то­рии, сви­де­тель­ству­ет: «Она об­ла­да­ла за­ме­ча­тель­ным ка­че­ством – ви­деть хо­ро­шее и на­сто­я­щее в лю­дях, и ста­ра­лась это вы­яв­лять. Она так­же со­всем не име­ла вы­со­ко­го мне­ния о сво­их ка­че­ствах ... У нее ни­ко­гда не бы­ло слов «не мо­гу», и ни­ко­гда ни­че­го не бы­ло уны­ло­го в жиз­ни Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли. Все бы­ло там со­вер­шен­но как внут­ри, так и сна­ру­жи. И кто бы­вал там, уно­сил пре­крас­ное чув­ство».

В Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли ве­ли­кая кня­ги­ня ве­ла жизнь по­движ­ни­цы. Спа­ла на де­ре­вян­ной кро­ва­ти без мат­ра­ца. Стро­го со­блю­да­ла по­сты, вку­шая толь­ко рас­ти­тель­ную пи­щу. Утром вста­ва­ла на мо­лит­ву, по­сле че­го рас­пре­де­ля­ла по­слу­ша­ния сест­рам, ра­бо­та­ла в кли­ни­ке, при­ни­ма­ла по­се­ти­те­лей, раз­би­ра­ла про­ше­ния и пись­ма.

Ве­че­ром – об­ход боль­ных, за­кан­чи­ва­ю­щий­ся запол­ночь. Но­чью она мо­ли­лась в мо­лельне или в церк­ви, ее сон ред­ко про­дол­жал­ся бо­лее трех ча­сов. Ко­гда боль­ной ме­тал­ся и нуж­дал­ся в по­мо­щи, она про­си­жи­ва­ла у его по­сте­ли до рас­све­та. В боль­ни­це Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на бра­ла на се­бя са­мую от­вет­ствен­ную ра­бо­ту: ас­си­сти­ро­ва­ла при опе­ра­ци­ях, де­ла­ла пе­ре­вяз­ки, на­хо­ди­ла сло­ва уте­ше­ния, стре­ми­лась об­лег­чить стра­да­ния боль­ных. Они го­во­ри­ли, что от ве­ли­кой кня­ги­ни ис­хо­ди­ла це­леб­ная си­ла, ко­то­рая по­мо­га­ла им пе­ре­но­сить боль и со­гла­шать­ся на тя­же­лые опе­ра­ции.

В ка­че­стве глав­но­го сред­ства от неду­гов на­сто­я­тель­ни­ца все­гда пред­ла­га­ла ис­по­ведь и при­ча­стие. Она го­во­ри­ли: «Без­нрав­ствен­но уте­шать уми­ра­ю­щих лож­ной на­деж­дой на вы­здо­ров­ле­ние, луч­ше по­мочь им по-хри­сти­ан­ски пе­рей­ти в веч­ность».

Сест­ры оби­те­ли про­хо­ди­ли курс обу­че­ния ме­ди­цин­ским зна­ни­ям. Глав­ной их за­да­чей бы­ло по­се­ще­ние боль­ных, бед­ных, бро­шен­ных де­тей, ока­за­ние им ме­ди­цин­ской, ма­те­ри­аль­ной и мо­раль­ной по­мо­щи.

В боль­ни­це оби­те­ли ра­бо­та­ли луч­шие спе­ци­а­ли­сты Моск­вы, все опе­ра­ции про­во­ди­лись бес­плат­но. Здесь ис­це­ля­лись те, от ко­го от­ка­зы­ва­лись вра­чи.

Ис­це­лен­ные па­ци­ен­ты пла­ка­ли, ухо­дя из Мар­фо-Ма­ри­ин­ской боль­ни­цы, рас­ста­ва­ясь с «ве­ли­кой ма­туш­кой», как они на­зы­ва­ли на­сто­я­тель­ни­цу. При оби­те­ли ра­бо­та­ла вос­крес­ная шко­ла для ра­бот­ниц фаб­ри­ки. Лю­бой же­ла­ю­щий мог поль­зо­вать­ся фон­да­ми пре­крас­ной биб­лио­те­ки. Дей­ство­ва­ла бес­плат­ная сто­ло­вая для бед­ных.

На­сто­я­тель­ни­ца Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли счи­та­ла, что глав­ное все же не боль­ни­ца, а по­мощь бед­ным и нуж­да­ю­щим­ся. Оби­тель по­лу­ча­ла до 12000 про­ше­ний в год. О чем толь­ко ни про­си­ли: устро­ить на ле­че­ние, най­ти ра­бо­ту, при­смот­реть за детьми, уха­жи­вать за ле­жа­чи­ми боль­ны­ми, от­пра­вить на уче­бу за гра­ни­цу.

Она на­хо­ди­ла воз­мож­но­сти для по­мо­щи ду­хо­вен­ству – да­ва­ла сред­ства на нуж­ды бед­ных сель­ских при­хо­дов, ко­то­рые не мог­ли от­ре­мон­ти­ро­вать храм или по­стро­ить но­вый. Она обод­ря­ла, укреп­ля­ла, по­мо­га­ла ма­те­ри­аль­но свя­щен­ни­кам-мис­си­о­не­рам, тру­див­шим­ся сре­ди языч­ни­ков Край­не­го Се­ве­ра или ино­род­цев окра­ин Рос­сии.

Од­ним из глав­ных мест бед­но­сти, ко­то­ро­му ве­ли­кая кня­ги­ня уде­ля­ла осо­бое вни­ма­ние, был Хит­ров ры­нок. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на в со­про­вож­де­нии сво­ей ке­лей­ни­цы Вар­ва­ры Яко­вле­вой или сест­ры оби­те­ли княж­ны Ма­рии Обо­лен­ской, неуто­ми­мо пе­ре­хо­дя от од­но­го при­то­на к дру­го­му, со­би­ра­ла си­рот и уго­ва­ри­ва­ла ро­ди­те­лей от­дать ей на вос­пи­та­ние де­тей. Все на­се­ле­ние Хит­ро­ва ува­жа­ло ее, на­зы­вая «сест­рой Ели­са­ве­той» или «ма­туш­кой». По­ли­ция по­сто­ян­но пре­ду­пре­жда­ла ее, что не в со­сто­я­нии га­ран­ти­ро­вать ей без­опас­ность. В от­вет на это ве­ли­кая кня­ги­ня все­гда бла­го­да­ри­ла по­ли­цию за за­бо­ту и го­во­ри­ла, что ее жизнь не в их ру­ках, а в ру­ках Бо­жи­их. Она ста­ра­лась спа­сать де­тей Хит­ров­ки. Ее не пу­га­ли нечи­сто­та, брань, по­те­ряв­ший че­ло­ве­че­ский об­лик ли­ца. Она го­во­ри­ла: «По­до­бие Бо­жие мо­жет быть ино­гда за­тем­не­но, но оно ни­ко­гда не мо­жет быть уни­что­же­но».

Маль­чи­ков, вы­рван­ных из Хит­ров­ки, она устра­и­ва­ла в об­ще­жи­тия. Из од­ной груп­пы та­ких недав­них обо­рван­цев об­ра­зо­ва­лась ар­тель ис­пол­ни­тель­ных по­сыль­ных Моск­вы. Де­во­чек устра­и­ва­ла в за­кры­тые учеб­ные за­ве­де­ния или при­юты, где так­же сле­ди­ли за их здо­ро­вьем, ду­хов­ным и физи­че­ским.

Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ор­га­ни­зо­ва­ла до­ма при­зре­ния для си­рот, ин­ва­ли­дов, тя­же­ло боль­ных, на­хо­ди­ла вре­мя для по­се­ще­ния их, по­сто­ян­но под­дер­жи­ва­ла ма­те­ри­аль­но, при­во­зи­ла по­дар­ки. Рас­ска­зы­ва­ют та­кой слу­чай: од­на­жды ве­ли­кая кня­ги­ня долж­на бы­ла при­е­хать в при­ют для ма­лень­ких си­рот. Все го­то­ви­лись до­стой­но встре­тить свою бла­го­де­тель­ни­цу. Де­воч­кам ска­за­ли, что при­е­дет ве­ли­кая кня­ги­ня: нуж­но бу­дет по­здо­ро­вать­ся с ней и по­це­ло­вать руч­ки. Ко­гда Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на при­е­ха­ла – ее встре­ти­ли ма­лют­ки в бе­лых пла­тьи­цах. Они друж­но по­здо­ро­ва­лись и все про­тя­ну­ли свои руч­ки ве­ли­кой кня­гине со сло­ва­ми: «це­луй­те руч­ки». Вос­пи­та­тель­ни­цы ужас­ну­лись: что же бу­дет. Но ве­ли­кая кня­ги­ня по­до­шла к каж­дой из де­во­чек и всем по­це­ло­ва­ла руч­ки. Пла­ка­ли при этом все – та­кое уми­ле­ние и бла­го­го­ве­ние бы­ло на ли­цах и в серд­цах.

«Ве­ли­кая ма­туш­ка» на­де­я­лась, что со­здан­ная ею Мар­фо-Ма­ри­ин­ская оби­тель Ми­ло­сер­дия рас­цве­тет боль­шим пло­до­нос­ным дре­вом.

Со вре­ме­нем она со­би­ра­лась устро­ить от­де­ле­ния оби­те­ли и в дру­гих го­ро­дах Рос­сии.

Ве­ли­кой кня­гине бы­ла при­су­ща ис­кон­но рус­ская лю­бовь к па­лом­ни­че­ству.

Не раз ез­ди­ла она в Са­ров и с ра­до­стью спе­ши­ла в храм, чтобы по­мо­лить­ся у ра­ки пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма. Ез­ди­ла она во Псков, в Оп­ти­ну пу­стынь, в Зо­си­мо­ву пу­стынь, бы­ла в Со­ло­вец­ком мо­на­сты­ре. По­се­ща­ла и са­мые ма­лень­кие мо­на­сты­ри в за­хо­луст­ных и от­да­лен­ных ме­стах Рос­сии. При­сут­ство­ва­ла на всех ду­хов­ных тор­же­ствах, свя­зан­ных с от­кры­ти­ем или пе­ре­не­се­ни­ем мо­щей угод­ни­ков Бо­жи­их. Боль­ным па­лом­ни­кам, ожи­дав­шим ис­це­ле­ния от но­во­про­слав­ля­е­мых свя­тых, ве­ли­кая кня­ги­ня тай­но по­мо­га­ла, уха­жи­ва­ла за ни­ми. В 1914 го­ду она по­се­ти­ла мо­на­стырь в Ала­па­ев­ске, ко­то­ро­му суж­де­но бы­ло стать ме­стом ее за­то­че­ния и му­че­ни­че­ской смер­ти.

Она бы­ла по­кро­ви­тель­ни­цей рус­ских па­лом­ни­ков, от­прав­ляв­ших­ся в Иеру­са­лим. Через об­ще­ства ор­га­ни­зо­ван­ные ею, по­кры­ва­лась сто­и­мость би­ле­тов па­лом­ни­ков, плы­ву­щих из Одес­сы в Яф­фу. Она по­стро­и­ла так­же боль­шую го­сти­ни­цу в Иеру­са­ли­ме.

Еще од­но слав­ное де­я­ние ве­ли­кой кня­ги­ни – по­строй­ка рус­ско­го пра­во­слав­но­го хра­ма в Ита­лии, в го­ро­де Ба­ри, где по­ко­ят­ся мо­щи свя­ти­те­ля Ни­ко­лая Мирли­кий­ско­го. В 1914 го­ду был освя­щен ниж­ний храм в честь свя­ти­те­ля Ни­ко­лая и стран­но­при­им­ный дом.

В го­ды пер­вой ми­ро­вой вой­ны тру­дов у ве­ли­кой кня­ги­ни при­ба­ви­лось: необ­хо­ди­мо бы­ло уха­жи­вать за ра­не­ны­ми в ла­за­ре­тах. Часть се­стер оби­те­ли бы­ла от­пу­ще­на для ра­бо­ты в поле­вом гос­пи­та­ле. Пер­вое вре­мя Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на, по­буж­да­е­мая хри­сти­ан­ским чув­ством, на­ве­ща­ла и плен­ных нем­цев, но кле­ве­та о тай­ной под­держ­ке про­тив­ни­ка за­ста­ви­ла ее от­ка­зать­ся от это­го.

В 1916 го­ду к во­ро­там оби­те­ли по­до­шла разъ­ярен­ная тол­па с тр­с­бо­ва­ни­ем вы­дать гер­ман­ско­го шпи­о­на – бра­та Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны, яко­бы скры­вав­ше­го­ся в оби­те­ли. На­сто­я­тель­ни­ца вы­шла к тол­пе од­на и пред­ло­жи­ла осмот­реть все по­ме­ще­ния об­щи­ны. Гос­подь не до­пу­стил по­гиб­нуть ей в этот день. Кон­ный от­ряд по­ли­ции разо­гнал тол­пу.

Вско­ре по­сле Фев­раль­ской ре­во­лю­ции к оби­те­ли сно­ва по­до­шла тол­па с вин­тов­ка­ми, крас­ны­ми фла­га­ми и бан­та­ми. Са­ма на­сто­я­тель­ни­ца от­кры­ла во­ро­та – ей объ­яви­ли, что при­е­ха­ли, чтобы аре­сто­вать ее и пре­дать су­ду как немец­кую шпи­он­ку, к то­му же хра­ня­щую в мо­на­сты­ре ору­жие.

На тре­бо­ва­ние при­шед­ших немед­лен­но ехать с ни­ми ве­ли­кая кня­ги­ня ска­за­ла, что долж­на сде­лать рас­по­ря­же­ния и про­стить­ся с сест­ра­ми. На­сто­я­тель­ни­ца со­бра­ла всех се­стер в оби­те­ли и по­про­си­ла от­ца Мит­ро­фа­на слу­жить мо­ле­бен. По­том, об­ра­тясь к ре­во­лю­ци­о­не­рам, при­гла­си­ла вой­ти их в цер­ковь, но оста­вить ору­жие у вхо­да. Они нехо­тя сня­ли вин­тов­ки и по­сле­до­ва­ли в храм.

Весь мо­ле­бен Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на про­сто­я­ла на ко­ле­нях. По­сле окон­ча­ния служ­бы она ска­за­ла, что отец Мит­ро­фан по­ка­жет им все по­строй­ки оби­те­ли, и они мо­гут ис­кать то, что хо­тят най­ти. Ко­неч­но, ни­че­го там не на­шли, кро­ме ке­ллий се­стер и гос­пи­та­ля с боль­ны­ми. По­сле ухо­да тол­пы Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ска­за­ла сест­рам: «Оче­вид­но, мы недо­стой­ны еще му­че­ни­че­ско­го вен­ца».

Вес­ной 1917 го­да к ней при­е­хал швед­ский ми­нистр по по­ру­че­нию кай­зе­ра Виль­гель­ма и пред­ло­жил ей по­мощь в вы­ез­де за гра­ни­цу. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на от­ве­ти­ла, что ре­ши­ла раз­де­лить судь­бу стра­ны, ко­то­рую счи­та­ет сво­ей но­вой ро­ди­ной, и не мо­жет оста­вить се­стер оби­те­ли в это труд­ное вре­мя.

Ни­ко­гда не бы­ло за бо­го­слу­же­ни­ем в оби­те­ли столь­ко на­ро­да, как пе­ред ок­тябрь­ским пе­ре­во­ро­том. Шли не толь­ко за та­рел­кой су­па или ме­ди­цин­ской по­мо­щью, сколь­ко за уте­ше­ни­ем и со­ве­том «ве­ли­кой ма­туш­ки». Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на всех при­ни­ма­ла, вы­слу­ши­ва­ла, укреп­ля­ла. Лю­ди ухо­ди­ли от нее уми­ро­тво­рен­ны­ми и обод­рен­ны­ми.

Пер­вое вре­мя по­сле ок­тябрь­ско­го пе­ре­во­ро­та Мар­фо-Ма­ри­ин­скую оби­тель не тро­га­ли. На­про­тив, сест­рам ока­зы­ва­ли ува­же­ние, два ра­за в неде­лю к оби­те­ли подъ­ез­жал гру­зо­вик с про­до­воль­стви­ем: чер­ный хлеб, вя­ле­ная ры­ба, ово­щи, немно­го жи­ров и са­ха­ра. Из ме­ди­ка­мен­тов вы­да­ва­ли в огра­ни­чен­ном ко­ли­че­стве пе­ре­вя­зоч­ный ма­те­ри­ал и ле­кар­ства пер­вой необ­хо­ди­мо­сти.

Но все во­круг бы­ли на­пу­га­ны, по­кро­ви­те­ли и со­сто­я­тель­ные да­ри­те­ли те­перь бо­я­лись ока­зы­вать по­мощь оби­те­ли. Ве­ли­кая кня­ги­ня во из­бе­жа­ние про­во­ка­ции не вы­хо­ди­ла за во­ро­та, сест­рам так­же бы­ло за­пре­ще­но вы­хо­дить на ули­цу. Од­на­ко уста­нов­лен­ный рас­по­ря­док дня оби­те­ли не ме­нял­ся, толь­ко длин­нее ста­ли служ­бы, го­ря­чее мо­лит­ва се­стер. Отец Мит­ро­фан каж­дый день слу­жил в пе­ре­пол­нен­ной церк­ви Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию, бы­ло мно­го при­част­ни­ков. Неко­то­рое вре­мя в оби­те­ли на­хо­ди­лась чу­до­твор­ная ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри Дер­жав­ная, об­ре­тен­ная в под­мос­ков­ном се­ле Ко­ло­мен­ском в день от­ре­че­ния им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая П от пре­сто­ла. Пе­ред ико­ной со­вер­ша­лись со­бор­ные мо­ле­ния.

По­сле за­клю­че­ния Брест-Ли­тов­ско­го ми­ра гер­ман­ское пра­ви­тель­ство до­би­лось со­гла­сия со­вет­ской вла­сти на вы­езд ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны за гра­ни­цу. По­сол Гер­ма­нии граф Мир­бах два­жды пы­тал­ся уви­деть­ся с ве­ли­кой кня­ги­ней, но она не при­ня­ла его и ка­те­го­ри­че­ски от­ка­за­лась уехать из Рос­сии. Она го­во­ри­ла: «Я ни­ко­му ни­че­го дур­но­го не сде­ла­ла. Бу­ди во­ля Гос­под­ня!»

Спо­кой­ствие в оби­те­ли бы­ло за­ти­шьем пе­ред бу­рей. Сна­ча­ла при­сла­ли ан­ке­ты – опрос­ные ли­сты для тех, кто про­жи­вал и на­хо­дил­ся на ле­че­нии: имя, фа­ми­лия, воз­раст, со­ци­аль­ное про­ис­хож­де­ние и т.д. По­сле это­го бы­ли аре­сто­ва­ны несколь­ко че­ло­век из боль­ни­цы. За­тем объ­яви­ли, что си­рот пе­ре­ве­дут в дет­ский дом. В ап­ре­ле 1918 го­да, на тре­тий день Пас­хи, ко­гда Цер­ковь празд­ну­ет па­мять Ивер­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну аре­сто­ва­ли и немед­лен­но вы­вез­ли из Моск­вы. В этот день свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон по­се­тил Мар­фо-Ма­ри­ин­скую оби­тель, где слу­жил Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию и мо­ле­бен. По­сле служ­бы пат­ри­арх до че­ты­рех ча­сов дня на­хо­дил­ся в оби­те­ли, бе­се­до­вал с на­сто­я­тель­ни­цей и сест­ра­ми. Это бы­ло по­след­ней бла­го­сло­ве­ние и на­пут­ствие гла­вы Рос­сий­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви пе­ред крест­ным пу­тем ве­ли­кой кня­ги­ни на Гол­го­фу.

По­чти сра­зу по­сле отъ­ез­да пат­ри­ар­ха Ти­хо­на к оби­те­ли подъ­е­ха­ла ма­ши­на с ко­мис­са­ром и крас­но­ар­мей­ца­ми-ла­ты­ша­ми. Ели­са­ве­те Фе­о­до­ровне при­ка­за­ли ехать с ни­ми. На сбо­ры да­ли пол­ча­са. На­сто­я­тель­ни­ца успе­ла лишь со­брать се­стер в церк­ви свя­тых Мар­фы и Ма­рии и дать им по­след­нее бла­го­сло­ве­ние. Пла­ка­ли все при­сут­ству­ю­щие, зная, что ви­дят свою мать и на­сто­я­тель­ни­цу в по­след­ний раз. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на бла­го­да­ри­ла се­стер за са­мо­от­вер­жен­ность и вер­ность и про­си­ла от­ца Мит­ро­фа­на не остав­лять оби­те­ли и слу­жить в ней до тех пор, по­ка это бу­дет воз­мож­ным.

С ве­ли­кой кня­ги­ней по­еха­ли две сест­ры – Вар­ва­ра Яко­вле­ва и Ека­те­ри­на Яны­ше­ва. Пе­ред тем, как сесть в ма­ши­ну, на­сто­я­тель­ни­ца осе­ни­ла всех крест­ным зна­ме­ни­ем.

Узнав о слу­чив­шем­ся, пат­ри­арх Ти­хон пы­тал­ся через раз­лич­ные ор­га­ни­за­ции, с ко­то­ры­ми счи­та­лась но­вая власть, до­бить­ся осво­бож­де­ния ве­ли­кой кня­ги­ни. Но ста­ра­ния его ока­за­лись тщет­ны­ми. Все чле­ны им­пе­ра­тор­ско­го до­ма бы­ли об­ре­че­ны.

Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну и ее спут­ниц на­пра­ви­ли по же­лез­ной до­ро­ге в Пермь.

По­след­ние ме­ся­цы сво­ей жиз­ни ве­ли­кая кня­ги­ня про­ве­ла в за­клю­че­нии, в шко­ле, на окра­ине го­ро­да Ала­па­ев­ска, вме­сте с ве­ли­ким кня­зем Сер­ге­ем Ми­хай­ло­ви­чем (млад­шим сы­ном ве­ли­ко­го кня­зя Ми­ха­и­ла Ни­ко­ла­е­ви­ча, бра­та им­пе­ра­то­ра Алек­сандра II), его сек­ре­та­рем – Фе­о­до­ром Ми­хай­ло­ви­чем Ре­ме­зом, тре­мя бра­тья­ми – Иоан­ном, Кон­стан­ти­ном и Иго­рем (сы­но­вья­ми ве­ли­ко­го кня­зя Кон­стан­ти­на Кон­стан­ти­но­ви­ча) и кня­зем Вла­ди­ми­ром Па­ле­ем (сы­ном ве­ли­ко­го кня­зя Пав­ла Алек­сан­дро­ви­ча). Ко­нец был бли­зок. Ма­туш­ка-на­сто­я­тель­ни­ца го­то­ви­лась к это­му ис­хо­ду, по­свя­щая все вре­мя мо­лит­ве.

Се­стер, со­про­вож­да­ю­щих свою на­сто­я­тель­ни­цу, при­вез­ли в об­ласт­ной со­вет и пред­ло­жи­ли от­пу­стить на сво­бо­ду. Обе умо­ля­ли вер­нуть их к ве­ли­кой кня­гине, то­гда че­ки­сты ста­ли пу­гать их пыт­ка­ми и му­че­ни­я­ми, ко­то­рые пред­сто­ят всем, кто оста­нет­ся с ней. Вар­ва­ра Яко­вле­ва ска­за­ла, что го­то­ва дать под­пис­ку да­же сво­ей кро­вью, что же­ла­ет раз­де­лить судь­бу с ве­ли­кой кня­ги­ней. Так кре­сто­вая сест­ра Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли Вар­ва­ра Яко­вле­ва сде­ла­ла свой вы­бор и при­со­еди­ни­лась к уз­ни­кам, ожи­дав­шим ре­ше­ния сво­ей уча­сти.

Глу­бо­кой но­чью 5 (18) июля 1918 г., в день об­ре­те­ния мо­щей пре­по­доб­но­го Сер­гия Ра­до­неж­ско­го, ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну вме­сте с дру­ги­ми чле­на­ми им­пе­ра­тор­ско­го до­ма бро­си­ли в шах­ту ста­ро­го руд­ни­ка. Ко­гда озве­рев­шие па­ла­чи стал­ки­ва­ли ве­ли­кую кня­ги­ню в чер­ную яму, она про­из­но­си­ла мо­лит­ву, да­ро­ван­ную Рас­пя­тым на Кре­сте Спа­си­те­лем ми­ра: «Гос­по­ди, про­сти им, ибо не зна­ют, что де­ла­ют» (Лк.23,34). За­тем че­ки­сты на­ча­ли бро­сать в шах­ту руч­ные гра­на­ты. Один из кре­стьян, быв­ший сви­де­те­лем убий­ства, го­во­рил, что из глу­би­ны шах­ты слы­ша­лось пе­ние Хе­ру­вим­ской. Ее пе­ли но­во­му­че­ни­ки Рос­сий­ские пе­ред пе­ре­хо­дом в веч­ность. Скон­ча­лись они в страш­ных стра­да­ни­ях, от жаж­ды, го­ло­да и ран.

Ве­ли­кая кня­ги­ня упа­ла не на дно шах­ты, а на вы­ступ, ко­то­рый на­хо­дил­ся на глу­бине 15 мет­ров. Ря­дом с ней на­шли те­ло Иоан­на Кон­стан­ти­но­ви­ча с пе­ре­вя­зан­ной го­ло­вой. Вся пе­ре­ло­ман­ная, с силь­ней­ши­ми уши­ба­ми, она и здесь стре­ми­лась об­лег­чить стра­да­ния ближ­не­го. Паль­цы пра­вой ру­ки ве­ли­кой кня­ги­ни и ино­ки­ни Вар­ва­ры ока­за­лись сло­жен­ны­ми для крест­но­го зна­ме­ния.

Остан­ки на­сто­я­тель­ни­цы Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли и ее вер­ной ке­лей­ни­цы Вар­ва­ры в 1921 го­ду бы­ли пе­ре­ве­зе­ны в Иеру­са­лим и по­ло­же­ны в усы­паль­ни­це хра­ма свя­той рав­ноап­о­столь­ной Ма­рии Маг­да­ли­ны в Геф­си­ма­нии.

В 1931 го­ду, на­ка­нуне ка­но­ни­за­ции но­во­му­че­ни­ков рос­сий­ских Рус­ской Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью за гра­ни­цей, их гроб­ни­цы ре­ши­ли вскрыть. Вскры­тие про­из­во­ди­ла в Иеру­са­ли­ме ко­мис­сия во гла­ве с на­чаль­ни­ком Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии ар­хи­манд­ри­том Ан­то­ни­ем (Граб­бе). Гроб­ни­цы но­во­му­че­ниц по­ста­ви­ли на ам­вон пе­ред Цар­ски­ми вра­та­ми. По про­мыс­лу Бо­жию слу­чи­лось так, что ар­хи­манд­рит Ан­то­ний остал­ся один у за­па­ян­ных гро­бов. Неожи­дан­но гроб ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­са­ве­ты от­крыл­ся. Она вста­ла и по­до­шла к от­цу Ан­то­нию за бла­го­сло­ве­ни­ем. По­тря­сен­ный отец Ан­то­ний дал бла­го­сло­ве­ние, по­сле че­го но­во­му­че­ни­ца вер­ну­лась в свой гроб, не оста­вив ни­ка­ких сле­дов. Ко­гда от­кры­ли гроб с те­лом ве­ли­кой кня­ги­ни, то по­ме­ще­ние на­пол­ни­лось бла­го­уха­ни­ем. По сло­вам ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния, чув­ство­вал­ся «силь­ный за­пах как бы ме­да и жас­ми­на». Мо­щи но­во­му­че­ниц ока­за­лись ча­стич­но нетлен­ны­ми.

Пат­ри­арх Иеру­са­лим­ский Ди­о­дор бла­го­сло­вил со­вер­шить тор­же­ствен­ное пе­ре­не­се­ние мо­щей но­во­му­че­ниц из усы­паль­ни­цы, где они до это­го на­хо­ди­лись, в са­мый храм свя­той Ма­рии Маг­да­ли­ны. На­зна­чи­ли день 2 мая 1982 г. – празд­ник свя­тых Жен Ми­ро­но­сиц. В этот день за бо­го­слу­же­ни­ем упо­треб­ля­лись Свя­тая Ча­ша, Еван­ге­лие и воз­ду­хи, пре­под­не­сен­ные хра­му са­мой ве­ли­кой кня­ги­ней Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной, ко­гда она бы­ла здесь в 1886 го­ду.

Ар­хи­ерей­ский Со­бор Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в 1992 го­ду при­чис­лил к ли­ку свя­тых но­во­му­че­ни­ков Рос­сии пре­по­доб­но­му­че­ни­цу ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­за­ве­ту и ино­ки­ню Вар­ва­ру, уста­но­вив им празд­но­ва­ние в день кон­чи­ны – 5 (18) июля.

 

***

Преподобномученица Варвара (Яковлева), Алапаевская, инокиня

Кре­сто­вая сест­ра Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли ми­ло­сер­дия, Вар­ва­ра Яко­вле­ва, од­ной из пер­вых по­шла по сто­пам ве­ли­кой кня­ги­ни и ста­ла слу­жить ближ­ним и ос­но­ван­ной Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной оби­те­ли. Она бы­ла ке­лей­ни­цей на­сто­я­тель­ни­цы и од­ной из са­мых близ­ких се­стер. Но этим не гор­ди­лась, оста­ва­ясь лас­ко­вой и до­ступ­ной для всех. Близ­кие Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны хо­ро­шо зна­ли ее и на­зы­ва­ли Ва­рей.

От­ку­да, и из ка­кой сре­ды при­шла в оби­тель сест­ра Вар­ва­ра — нам неиз­вест­но. За сво­ей ма­туш­кой-на­сто­я­тель­ни­цей она доб­ро­воль­но по­шла на стра­да­ние и смерть, ис­пол­нив за­вет Гос­по­да: «Нет боль­ше той люб­ви, как ес­ли кто по­ло­жит ду­шу свою за дру­зей сво­их» (Ин.5.13).

Все ала­па­ев­ские уз­ни­ки зна­ли, что их ожи­да­ет в неда­ле­ком бу­ду­щем. Они со­зна­тель­но го­то­ви­лись к смер­ти и мо­ли­ли Гос­по­да укре­пить их в ис­по­вед­ни­че­ском по­дви­ге. 5 (18) июля 1918 г. ино­ки­ня Вар­ва­ра бы­ла сбро­ше­на в шах­ту ста­ро­го руд­ни­ка вме­сте с Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной и дру­ги­ми чле­на­ми им­пе­ра­тор­ско­го до­ма. Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ино­ки­ня Вар­ва­ра со­вер­ши­ла свой по­двиг в воз­расте трид­ца­ти пя­ти лет.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца Ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та ро­ди­лась 20 ок­тяб­ря 1864 го­да в про­те­стант­ской се­мье Ве­ли­ко­го гер­цо­га Гес­сен-Дарм­штадт­ско­го Лю­дви­га IV и прин­цес­сы Али­сы, до­че­ри ан­глий­ской ко­роле­вы Вик­то­рии. В 1884 го­ду она вы­шла за­муж за Ве­ли­ко­го кня­зя Сер­гея Алек­сан­дро­ви­ча, бра­та Им­пе­ра­то­ра Рос­сий­ско­го Алек­сандра III.

Ви­дя глу­бо­кую ве­ру сво­е­го су­пру­га, Ве­ли­кая кня­ги­ня всем серд­цем ис­ка­ла от­вет на во­прос – ка­кая же ре­ли­гия ис­тин­на? Она го­ря­чо мо­ли­лась и про­си­ла Гос­по­да от­крыть ей Свою во­лю. 13 ап­ре­ля 1891 го­да, в Ла­за­ре­ву суб­бо­ту, над Ели­са­ве­той Фе­о­до­ров­ной был со­вер­шен чин при­ня­тия в Пра­во­слав­ную Цер­ковь. В том же го­ду Ве­ли­кий князь Сер­гей Алек­сан­дро­вич был на­зна­чен ге­не­рал-гу­бер­на­то­ром Моск­вы.

По­се­щая хра­мы, боль­ни­цы, дет­ские при­юты, до­ма для пре­ста­ре­лых и тюрь­мы, Ве­ли­кая кня­ги­ня ви­де­ла мно­го стра­да­ний. И вез­де она ста­ра­лась сде­лать что-ли­бо для их об­лег­че­ния.

По­сле на­ча­ла в 1904 го­ду рус­ско-япон­ской вой­ны Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на во мно­гом по­мо­га­ла фрон­ту, рус­ским во­и­нам. Тру­ди­лась она до пол­но­го из­не­мо­же­ния.

5 фев­ра­ля 1905 го­да про­изо­шло страш­ное со­бы­тие, из­ме­нив­шее всю жизнь Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны. От взры­ва бом­бы ре­во­лю­ци­о­не­ра-тер­ро­ри­ста по­гиб Ве­ли­кий князь Сер­гей Алек­сан­дро­вич. Бро­сив­ша­я­ся к ме­сту взры­ва Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на уви­де­ла кар­ти­ну, по сво­е­му ужа­су пре­вос­хо­див­шую че­ло­ве­че­ское во­об­ра­же­ние. Мол­ча, без кри­ка и слез, стоя на ко­ле­нях в сне­гу, она на­ча­ла со­би­рать и класть на но­сил­ки ча­сти те­ла го­ря­чо лю­би­мо­го и жи­во­го еще несколь­ко ми­нут на­зад му­жа.

В час тя­же­ло­го ис­пы­та­ния Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на про­си­ла по­мо­щи и уте­ше­ния у Бо­га. На сле­ду­ю­щий день она при­ча­сти­лась Свя­тых Тайн в хра­ме Чу­до­ва мо­на­сты­ря, где сто­ял гроб су­пру­га. На тре­тий день по­сле ги­бе­ли му­жа Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на по­еха­ла в тюрь­му к убий­це. Она не ис­пы­ты­ва­ла к нему нена­ви­сти. Ве­ли­кая кня­ги­ня хо­те­ла, чтобы он рас­ка­ял­ся в сво­ем ужас­ном пре­ступ­ле­нии и мо­лил Гос­по­да о про­ще­нии. Она да­же по­да­ла Го­су­да­рю про­ше­ние о по­ми­ло­ва­нии убий­цы.

Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ре­ши­ла по­свя­тить свою жизнь Гос­по­ду через слу­же­ние лю­дям и со­здать в Москве оби­тель тру­да, ми­ло­сер­дия и мо­лит­вы. Она ку­пи­ла на ули­це Боль­шая Ор­дын­ка уча­сток зем­ли с че­тырь­мя до­ма­ми и об­шир­ным са­дом. В оби­те­ли, ко­то­рая бы­ла на­зва­на Мар­фо-Ма­ри­ин­ской в честь свя­тых се­стер Мар­фы и Ма­рии, бы­ли со­зда­ны два хра­ма – Мар­фо-Ма­ри­ин­ский и По­кров­ский, боль­ни­ца, счи­тав­ша­я­ся впо­след­ствии луч­шей в Москве, и ап­те­ка, в ко­то­рой ле­кар­ства от­пус­ка­лись бед­ным бес­плат­но, дет­ский при­ют и шко­ла. Вне стен оби­те­ли был устро­ен дом-боль­ни­ца для жен­щин, боль­ных ту­бер­ку­ле­зом.

10 фев­ра­ля 1909 го­да оби­тель на­ча­ла свою де­я­тель­ность. 9 ап­ре­ля 1910 го­да за все­нощ­ным бде­ни­ем епи­скоп Дмит­ров­ский Три­фон (Тур­ке­ста­нов; † 1934) по чи­ну, раз­ра­бо­тан­но­му Свя­тей­шим Си­но­дом, по­свя­тил на­сель­ниц в зва­ние кре­сто­вых се­стер люб­ви и ми­ло­сер­дия. Сест­ры да­ли обет, по при­ме­ру ино­кинь, про­во­дить дев­ствен­ную жизнь в тру­де и мо­лит­ве. На сле­ду­ю­щий день за Бо­же­ствен­ной ли­тур­ги­ей свя­ти­тель Вла­ди­мир, мит­ро­по­лит Мос­ков­ский и Ко­ло­мен­ский, воз­ло­жил на се­стер вось­ми­ко­неч­ные ки­па­ри­со­вые кре­сты, а Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну воз­вел в сан на­сто­я­тель­ни­цы оби­те­ли. Ве­ли­кая кня­ги­ня ска­за­ла в тот день: «Я остав­ляю бле­стя­щий мир ...но вме­сте со все­ми ва­ми я вос­хо­жу в бо­лее ве­ли­кий мир – в мир бед­ных и стра­да­ю­щих».

В Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли Ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ве­ла по­движ­ни­че­скую жизнь: спа­ла на де­ре­вян­ной кро­ва­ти без мат­ра­са, ча­сто не бо­лее трех ча­сов; пи­щу упо­треб­ля­ла весь­ма уме­рен­но и стро­го со­блю­да­ла по­сты; в пол­ночь вста­ва­ла на мо­лит­ву, а по­том об­хо­ди­ла все па­ла­ты боль­ни­цы, неред­ко до рас­све­та оста­ва­ясь у по­сте­ли тя­же­ло­боль­но­го. Она го­во­ри­ла сест­рам оби­те­ли: «Не страш­но ли, что мы из лож­ной гу­ман­но­сти ста­ра­ем­ся усып­лять та­ких стра­даль­цев на­деж­дой на их мни­мое вы­здо­ров­ле­ние. Мы ока­за­ли бы им луч­шую услу­гу, ес­ли бы за­ра­нее при­го­то­ви­ли их к хри­сти­ан­ско­му пе­ре­хо­ду в веч­ность». Без бла­го­сло­ве­ния ду­хов­ни­ка оби­те­ли про­то­и­е­рея Мит­ро­фа­на Се­реб­рян­ско­го и без со­ве­тов стар­цев Оп­ти­ной Вве­ден­ской пу­сты­ни, дру­гих мо­на­сты­рей она ни­че­го не пред­при­ни­ма­ла. За пол­ное по­слу­ша­ние стар­цу она по­лу­чи­ла от Бо­га внут­рен­нее уте­ше­ние и стя­жа­ла мир в сво­ей ду­ше.

С на­ча­ла пер­вой ми­ро­вой вой­ны Ве­ли­кая кня­ги­ня ор­га­ни­зо­ва­ла по­мощь фрон­ту. Под ее ру­ко­вод­ством фор­ми­ро­ва­лись са­ни­тар­ные по­ез­да, устра­и­ва­лись скла­ды ле­карств и сна­ря­же­ния, от­прав­ля­лись на фронт по­ход­ные церк­ви.

От­ре­че­ние Им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II от пре­сто­ла яви­лось боль­шим уда­ром для Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны. Ду­ша ее бы­ла по­тря­се­на, она не мог­ла го­во­рить без слез. Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на ви­де­ла, в ка­кую про­пасть ле­те­ла Рос­сия, и горь­ко пла­ка­ла о рус­ском на­ро­де, о до­ро­гой ей цар­ской се­мье.

В ее пись­мах то­го вре­ме­ни есть сле­ду­ю­щие сло­ва: «Я ис­пы­ты­ва­ла та­кую глу­бо­кую жа­лость к Рос­сии и ее де­тям, ко­то­рые в на­сто­я­щее вре­мя не зна­ют, что тво­рят. Раз­ве это не боль­ной ре­бе­нок, ко­то­ро­го мы лю­бим во сто раз боль­ше во вре­мя его бо­лез­ни, чем ко­гда он ве­сел и здо­ров? Хо­те­лось бы по­не­сти его стра­да­ния, по­мочь ему. Свя­тая Рос­сия не мо­жет по­гиб­нуть. Но Ве­ли­кой Рос­сии, увы, боль­ше нет. Мы... долж­ны устре­мить свои мыс­ли к Небес­но­му Цар­ствию... и ска­зать с по­кор­но­стью: «Да бу­дет во­ля Твоя».

Ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­са­ве­ту Фе­о­до­ров­ну аре­сто­ва­ли на тре­тий день свя­той Пас­хи 1918 го­да, в Свет­лый втор­ник. В тот день свя­ти­тель Ти­хон слу­жил мо­ле­бен в оби­те­ли.

С ней раз­ре­ши­ли по­ехать сест­рам оби­те­ли Вар­ва­ре Яко­вле­вой и Ека­те­рине Яны­ше­вой. Их при­вез­ли в си­бир­ский го­род Ала­па­евск 20 мая 1918 го­да. Сю­да же бы­ли до­став­ле­ны Ве­ли­кий князь Сер­гей Ми­хай­ло­вич и его сек­ре­тарь Фе­о­дор Ми­хай­ло­вич Ре­мез, Ве­ли­кие кня­зья Иоанн, Кон­стан­тин и Игорь Кон­стан­ти­но­ви­чи и князь Вла­ди­мир Па­лей. Спут­ниц Ели­са­ве­ты Фе­о­до­ров­ны от­пра­ви­ли в Ека­те­рин­бург и там от­пу­сти­ли на сво­бо­ду. Но сест­ра Вар­ва­ра до­би­лась, чтобы ее оста­ви­ли при Ве­ли­кой кня­гине.

5(18) июля 1918 го­да уз­ни­ков но­чью по­вез­ли в на­прав­ле­нии де­рев­ни Си­ня­чи­хи. За го­ро­дом, на за­бро­шен­ном руд­ни­ке, и со­вер­ши­лось кро­ва­вое пре­ступ­ле­ние. С пло­щад­ной ру­га­нью, из­би­вая му­че­ни­ков при­кла­да­ми вин­то­вок, па­ла­чи ста­ли бро­сать их в шах­ту. Пер­вой столк­ну­ли Ве­ли­кую кня­ги­ню Ели­са­ве­ту. Она кре­сти­лась и гром­ко мо­ли­лась: «Гос­по­ди, про­сти им, не зна­ют, что де­ла­ют!».

Ели­са­ве­та Фе­о­до­ров­на и князь Иоанн упа­ли не на дно шах­ты, а на вы­ступ, на­хо­дя­щий­ся на глу­бине 15 мет­ров. Силь­но из­ра­нен­ная, она ото­рва­ла от сво­е­го апо­столь­ни­ка часть тка­ни и сде­ла­ла пе­ре­вяз­ку кня­зю Иоан­ну, чтобы об­лег­чить его стра­да­ния. Кре­стья­нин, слу­чай­но ока­зав­ший­ся непо­да­ле­ку от шах­ты, слы­шал, как в глу­бине шах­ты зву­ча­ла Хе­ру­вим­ская песнь – это пе­ли му­че­ни­ки.

Несколь­ко ме­ся­цев спу­стя ар­мия адми­ра­ла Алек­сандра Ва­си­лье­ви­ча Кол­ча­ка за­ня­ла Ека­те­рин­бург, те­ла му­че­ни­ков бы­ли из­вле­че­ны из шах­ты. У пре­по­доб­но­му­че­ниц Ели­са­ве­ты и Вар­ва­ры и у Ве­ли­ко­го кня­зя Иоан­на паль­цы бы­ли сло­же­ны для крест­но­го зна­ме­ния.

При от­ступ­ле­нии Бе­лой ар­мии гро­бы с мо­ща­ми пре­по­доб­но­му­че­ниц в 1920 го­ду бы­ли до­став­ле­ны в Иеру­са­лим. В на­сто­я­щее вре­мя их мо­щи по­чи­ва­ют в хра­ме рав­ноап­о­столь­ной Ма­рии Маг­да­ли­ны у под­но­жия Еле­он­ской го­ры.

Пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ино­ки­ня Вар­ва­ра бы­ла кре­сто­вой сест­рой и од­ной из пер­вых на­сель­ниц Мар­фо-Ма­ри­ин­ской оби­те­ли в Москве. Бу­дучи ке­лей­ни­цей и сест­рой, са­мой близ­кой к Ве­ли­кой кня­гине Ели­са­ве­те Фе­о­до­ровне, она не пре­воз­но­си­лась и не гор­ди­лась этим, а бы­ла со все­ми добра, лас­ко­ва и об­хо­ди­тель­на, и все лю­би­ли ее. В Ека­те­рин­бур­ге сест­ру Вар­ва­ру от­пу­сти­ли на сво­бо­ду, но и она, и дру­гая сест­ра – Ека­те­ри­на Яны­ше­ва про­си­ли вер­нуть их в Ала­па­евск. В от­вет на за­пу­ги­ва­ния Вар­ва­ра ска­за­ла, что го­то­ва раз­де­лить судь­бу сво­ей ма­туш­ки-на­сто­я­тель­ни­цы. Как бо­лее стар­шую по воз­рас­ту, в Ала­па­евск вер­ну­ли ее. Му­че­ни­че­скую кон­чи­ну она при­ня­ла в воз­расте око­ло 35 лет.

Па­мять пре­по­доб­но­му­че­ниц Ве­ли­кой кня­ги­ни Ели­са­ве­ты и ино­ки­ни Вар­ва­ры со­вер­ша­ет­ся 5 (18) июля и в день Со­бо­ра но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских.