У кого нет терпения к нам, когда мы грешим, тот не любит нас. Не любит нас и тот, кто не прощает нас, когда мы каемся во грехах. А менее всего любит нас тот, кто не радуется нашему исправлению.
Терпение, прощение и радость суть три главные особенности Божественной любви. Сии суть особенности и всякой истинной любви – если вообще существует какая-либо иная любовь, кроме Божественной! Любовь без этих трех особенностей – не любовь. И если ты что-либо иное назовешь любовью, это то же самое, что козу или свинью назвать овцою.
ЕВАНГЕЛИЕ О БЛУДНОМ СЫНЕ
В притче о блудном сыне Господь наш Иисус Христос представил пред нас икону истинной, Божественной любви, столь ясно написанную, что она трепещет пред нами живо, как этот мир, когда его после ночной тьмы осияет солнце. Две тысячи лет не бледнеют краски на иконе сей, и никогда не побледнеют, пока существуют люди на земле и любовь Божия к людям. Напротив, чем люди грешнее, тем живее, яснее, новее выглядит икона сия.
У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. Что может быть проще этого драматичного начала притчи? А какие судьбы скрываются под сею простотою! Под именем человека скрывается Бог, а под именем двух сынов – человек праведный и человек грешный, или все праведники и все грешники. Человек праведный старше человека грешного; ибо Бог в начале сотворил человека праведного, который затем сам сделал себя человеком грешным. Грешник требует раздела, раздела и с Богом, и с братом-праведником.
Также под двумя сынами подразумевается двойственность природы в одном и том же человеке: одна природа жаждет Бога, а другая влечет ко греху. Одна природа подвигает человека жить по закону Божию, по закону ума, как говорит апостол, а другая – по закону плоти (Рим.7:22-23). Духовный человек и плотской человек – сии суть два человека в одном и том же человеке. Духовный человек не может представить своей жизни отдельно от Бога, в то время как плотской человек полагает, что его жизнь только начинается разделением с Богом. Духовный человек – старший, плотской – младший. И по самому происхождению духовный человек старше, ибо рассказывается, как сперва Бог сказал: сотворим человека по образу Нашему (Быт.1:26), образ же Божий – духовной природы, а не плотской; и затем создал человеческую плоть из праха земного (Быт.2:7), в который вдунул предварительно сотворенный образ Свой, то есть духовного человека. Конечно, плоть человеческая, какою ее создал Бог, ни в чем не была грешною, хотя и была сотворена из праха земного. Но ею человек был приведен ко греху. И Ева была младше Адама. Она, созданная из плоти Адама, чрез желание плоти своей нарушила заповедь Божию и впала в искушение, и падением своим отделилась от Бога, а умом своим пошла в дальнюю сторону – в царство диавола.
Дай мне следующую мне часть имения. Так говорит грешник Богу. А что из принадлежащего человеку не принадлежит Богу? Прах; и ничто, кроме праха. Правда, и прах сотворен Богом, но прах не принадлежит существу Божию. И посему человек только прах может назвать своим; все прочее – Божие, все прочее принадлежит Богу. Пока человек не отделился от Бога, все Божие – и его. Как и сказал Бог: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое. Как и человек в этом случае может сказать: Все, что имеет Отец, есть Мое (Ин.16:15). Однако, когда человек желает отделиться от Бога и требует свою часть неизмеримого имения Божия, Бог может дать Ему ничто – и пребудет праведен. Ибо человек без Бога – ничто, и все его имение – ничто. Дав же ему прах, то есть одно тело без духа, без души и без каких бы то ни было духовных даров, Бог все-таки дал более, нежели следует человеку; и дал ему это не по правде, а по милости. Но поскольку милость Божия несравнимо больше, чем милость матери к своему чаду, то Бог дает Своему грешному сыну и нечто большее, нежели прах. А именно, наряду с телом, Он оставляет ему в теле душу, как и у животных, и, сверх всего того, оставляет ему и немногое из духовных даров: немного разума, совести, стремления к добру, лишь одну искру, чтобы только не отпускать его совсем как животное, равное другим животным.
И отец разделил им имение. Старший сын остался с отцом, дабы и далее пользоваться всем отцовским имением, а младший по прошествии немногих, дней…, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Не скрывается ли за сими словами по прошествии немногих дней тайна кратковременного пребывания Адама в Раю? Совершив грех, Адам тем самым потребовал и добился раздела с Богом. Отделившись от Бога, он увидел наготу свою, то есть увидел: без Бога он – ничто. И Бог, по милости Своей, не отпустил его нагим, но сделал ему одежды – в соответствии с его умалившимся ростом; одел его в те одежды и отпустил (Быт.3:21). Прах ты и в прах возвратишься, – говорит Бог Адаму. А это означает: «Твоим, в лучшем случае, является только прах, все прочее есть Мое. Ты требовал следующую тебе часть, Я тебе ее даю; но, чтобы ты мог жить и быть хотя бы тенью того, чем ты был доныне, Я даю тебе и более: даю тебе одну искру Своего Божественного достоинства».
Произошедшее с Адамом повторялось и повторяется с миллионами сынов Адамовых, которые грехом отделились от Бога и со своим имением пошли в дальнюю сторону. Бог никого не принуждает оставаться с Ним, ибо Бог сотворил человека свободным и, будучи верен Самому Себе, никогда не желает побеждать сей человеческой свободы.
А что делает безумный грешник, когда отделится от Бога? Младший сын пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Это сделал не только один грешник; это сделал не только младший сын отца сего; это делает всякий человек, когда отделится от Бога, всякий без исключения. И исчезоша в суете дние их (Пс.77:33).
Живя распутно. Что сие значит? Это значит – проводя дни во всяком грехе и беспутстве, в пьянстве, ссорах, гневе, расточительности, наипаче же в блуде, который более всего и быстрее всего губит жизненные силы и угашает Божественную искру. Когда человек не имеет любви, он предается страстям. Когда человек оставляет стезю Божию, он оказывается в сетях многих путей и бегает туда-сюда: то по одному пути, то по другому. Распутник держит секиру при корне своей жизни и каждый день надрубает секирою корень, пока дерево не начнет в муках засыхать.
Живя распутно, блудный сын расточил все имение свое, полученное от отца. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться. В той дальней стране, удаленной от Бога, всегда голод, ибо земля не может насытить алчущего человека, лишь усиливая его голод своею пищей. Земля едва может утолить голод бессловесных животных, но никак не человека. В дальней стране всегда голод; однако для грешника, совершенно забывшего Бога и расточившего все жизненные силы, дарованные ему по милости Божией при разделе, настал великий голод, то есть такой голод, который земля, что бы она ни предлагала, не могла утолить ни на мгновение. Так происходит и ныне со всяким грешником, ненасытно и полностью предавшимся земле, плоти и плотским наслаждениям. Наступит момент, когда грешнику омерзеет и земля, и плоть, и все земные и плотские наслаждения. Все сие станет для него мерзостью и смрадом. Тогда он начинает жаловаться на весь мир и проклинать жизнь. С истощенными силами и телесными, и душевными, он чувствует себя полою и сухою тростью, чрез кою дует хладный ветер. Все для него мрачно, все для него отвратительно, все для него гнусно. Находясь в таком положении, он не знает, что делать с самим собою. Он перестал верить в эту жизнь, кольми паче в жизнь вечную. Жизнь вечную он забыл, а временную возненавидел; и Бога он забыл, а мир сей возненавидел. Что ему теперь делать? Куда идти? Вселенная ему тесна. И нигде нет дверей для выхода из нее. И могила означает не выход, но вход. Когда же его положение становится столь отчаянным, является ему диавол, который и до того постоянно был с ним и вел его от зла ко злу – но сокровенно и неявленно. А ныне он является грешнику, берет его к себе на служение и посылает его на поля свои пасти свиней. Ибо написано: и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней. Так бывает и со всяким непослушливым сыном, отделившимся и удалившимся от отца своего: уходит он от отца с гордыми и великими планами о своем счастье, а в конце концов становится слугою у худшего себя, свинопасом при чужих свиньях. Но под именем одного из жителей страны той, несомненно, подразумевается диавол. И хотя он здесь изображается в виде человека, как и отец назван человеком, тем не менее, этот образ совершенно противоположен образу человека-отца, от коего отделился безумный сын. Сие человек, однако человек не из Царства Небесного, но из некоего третьего царства – царства мрака и ужаса, смрада и пламени, царства бесовского. У первого человека – Отца – грешник носил имя сына, а у сего человека – диавола – он нарекается слугою. У человека Отца он блаженствовал во всяком изобилии, а у человека диавола он голодает, и притом настолько, что рад поесть тех рожков из-под земли, коими питаются свиньи; но и этого ему не удается. И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Под свиньями, в более глубоком смысле, подразумеваются бесы, жители царства диавольского. Ибо бесы суть носители всякой нечистоты, а свинья – явственный символ нечистоты. Когда Господь изгнал бесов из одержимого в Гадаре, Он послал их в свиней. Как свиньи роются в земле, так бесы роются в человеке, доколе не найдут в нем какой-либо душевной нечистоты себе в пищу. Под рожками поэтому следует понимать всякую нечистоту внутреннего человека: злые мысли, грязные желания, себялюбивые намерения, грехи, пороки, страсти – особенно страсти. Все, что душу человеческую истощает и иссушает, то бесов питает и утучняет. Все, что растет во мраке души человеческой, не освещенной прямым Божиим светом, подобно тому как растут рожки во мраке подземном, все сие является нечистою пищей бесов. Но и этой пищи бесы не давали наемнику диавола. Той самою пищей они кормили его, пока он всецело не попал под их власть; а теперь, когда он уже полностью был в их руках, они не имели более нужды чем-либо кормить его. Их пища есть яд, а он уже был весь насквозь отравлен. И се, его яд ныне служил им пищею. Они грызли душу его, ожидая лишь ее исхода от тела, дабы питаться еще большими ее муками во тьме внешней. Как говорит венценосный пророк: Яко погна враг душу мою, смирил есть в землю живот мой, посадил мя есть в темных, яко мертвыя века (Пс.142:3). Се, блудный сын был яко мертвый и прежде телесной смерти!
Но в этот момент крайнего отчаяния, крайнего голода и крайнего ужаса вспыхнула в блудном сыне некая искра. Нечаянная и позабытая искра! Откуда же взялась она в холодных углях? Откуда в трупе искра жизни? А вот откуда: как мы сказали вначале, Отец при разделе с сыном дал ему более, нежели тому следовало. Дал Он ему, вместе с прахом, и искру совести и разума. Мудрый и милостивый Отец словно говорил Самому Себе, отделяя часть имения младшему сыну: «Добавлю Я ему еще и это, немного совести и разума; именно того, от чего он хочет отделиться. Пусть, они ему понадобятся. Он идет в холодную и голодную страну; и когда постигнет его величайшая скорбь, сия единственная искра может осветить ему путь назад ко Мне. Пусть, пусть он возьмет ее с собою; воистину, она ему пригодится. Искра сия спасет его».
И вот, эта искра вспыхнула в самой непроглядной тьме, в полночь, когда блудный сын уже сошел в третье царство и предался служению диавольскому. Как чудесный светильник, возгорелся в нем давно позабытый свет совести и разума. И при свете том он пришел в себя. И только при свете том узрел он, в какую пропасть пал, каким смрадом дышал и жил, к какому гнусному обществу присоединился. При свете сего таинственного светильника, который поддерживала в его душе милостивая Отчая рука, он пробудился от своего ужасного сна, и тогда начал сравнивать свою жизнь, бывшую у Отца, со своей теперешней жизнью.
Придя же в себя (Придя же в себя; из сего явственно следует, что, «доколе он творил зло, он был вне себя». Блж. Феофилакт. Воистину, блуждая чувствами вне себя, мы сами от себя удаляемся, выходим из себя и покидаем Царствие Божие, кое внутрь нас, внутрь вас есть – Лк.17:21), сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. Как только искра вспыхнула в душе блудного сына и как только он сравнил жизнь у Отца своего с жизнью на чужбине, он тут же пришел и к решению: встану, пойду к отцу моему. Встану, – говорит он, ибо видит свое страшное падение. Третьего пути нет: или вниз на самое дно пропасти диавольской, или вверх, к Отцу своему. А Отец богат-пребогат; у Него никогда не бывает голода; Его наемники избыточествуют хлебом, а я, будучи сыном, умираю от голода. Под хлебом подразумевается жизнь, под наемниками – сотворенные Богом существа, низшие человека, животные и прочие. Блудный сын пал ниже животных и пожелал иметь хотя бы столько жизни, сколько ее имеют животные. Животные суть несвободные существа, и ими Бог управляет исключительно Своею силой и по Своей воле. И им Бог дает столько жизни, сколько им необходимо, печется о них и удовлетворяет их потребности. А блудный сын расточил распутством даже те жизненные силы, кои Бог дает животным и коими животные не злоупотребляют.
Я согрешил против неба и пред тобою. Под небом здесь подразумеваются, во-первых, святые ангелы Божии вообще, наипаче же ангел-хранитель; а во-вторых, Божественные дары, которые Бог дает всякому человеку и которые представляют небо даже в грешниках и по внутреннему человеку …удовольствие в законе Божием (Рим.7:22). А что здесь под небом имеются в виду ангелы Божии, видно из слов Самого Господа: Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся (Лк.15:7-10). Если же бывает радость о кающихся, то бывает и скорбь о нераскаянных грешниках. Преисполненные любви и преданности Богу, святые ангелы смотрят на всякий грех пред их Творцом как на грех против них самих. Что под небом подразумеваются и присутствующие в человеке духовные дары, данные ему от Бога, явствует из приведенных слов апостола Павла, как и из следующих его слов: Не знаете ли, что тела ваши – суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои (1Кор.6:19)? А еще яснее это видно из слов Спасителя: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21). И, таким образом, согрешающий пред Богом неизбежно согрешает и против ангелов Божиих, и против праведника, который есть в нем от Бога, а сие значит – против неба. Потому и говорит кающийся: я согрешил против неба и пред тобою. Так безгранична и преумилительна любовь Божия! Каково доныне было Его терпение по отношению к грешнику, таковы же ныне Его прощение и Его радость. Как только грешник покается и вступит на стезю, ведущую к Богу, Бог уже спешит ему в сретение, принимает его, падает ему на шею, целует его. Велика радость матери, видящей исправление сына; велика радость пастыря, нашедшего пропавшую овцу; велика радость женщины, отыскавшей потерянную драхму; но все сие не может сравниться с радостью Божией, когда грешник покается и возвратится к Богу. Как только началось покаяние в сердце нашем, хотя мы еще далеко-далеко от Бога, Бог уже видит нас и быстрее солнечного света, устремляющегося в темную землю, идет нам в сретение. В сретение новому человеку, который чрез покаяние зачинается в нас! Ты разумел еси помышления моя издалеча, – восклицает пророк, обращаясь ко Всеведущему (Пс.138:2). Спешит Отец Небесный нам на помощь, простирает руки Свои и поддерживает нас дабы мы не пали назад, снова в пропасть бесовскую на поле свиное, в страну голода. Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам, – говорит апостол Иаков (Иак.4:8). О, помощь скорейшая! О, руки благословеннейшие! Если мы еще не угасили в себе и последней искры совести и разума, то должны устыдиться пред таковою любовью Божией, должны как можно скорее покаяться и поспешить с опущенными долу очами и вознесенными горе сердцами в объятия своего оскорбленного Родителя.
И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.
Когда покаявшийся сын предстал пред отцом, он сказал ему то, что и задумал: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. Но этим он даже еще не закончил всего, что желал сказать. Он еще хотел добавить: прими меня в число наемников твоих. Однако отец и не дал ему завершить. Отец не допустил, чтобы покаянник унижался, прося у отца сделать его своим наемником. Потому отец прервал его и начал обнимать его и целовать. Его, столь оборванного, и грязного, и иссохшего, и одичавшего, начал милостивый отец обнимать и целовать и крикнул рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Лучшая одежда представляет собою все богатство и красоту духовных даров Божиих. Сие есть одежда святости и чистоты, в какую был облечен Адам до грехопадения и ухода от Бога в дальнюю сторону. Сия одежда есть Сам Христос; потому она и называется лучшею. Нет на небесах одежды лучше сей. И апостол говорит: все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал.3:27). Душа, обнаженная от всякого блага, полностью совлекается; ее старая, грязная и изорванная одежда отбрасывается, душа же облекается в одежду новую. Эта новая одежда души представляет собою нового человека, покаявшегося, возрожденного, прощенного и принятого Богом. Без новой одежды сей никто не может пребывать в Царствии Божием, что ясно видно из притчи Христовой о брачном пире царского сына (Мф.22:1-14). Это облачение, по словам апостола, составляют милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение… Более же всего… любовь, которая есть совокупность совершенства (Кол.3:12-14; сравни: Еф.4:24; Откр.7:14; Зах.3:3-4).
Перстень на руку означает венчание души со Христом. Покаявшийся разрывает все блудные связи с миром сим, прилепляется душою своею ко Христу и пребывает с Ним в нераздельном единстве. Это обручение происходит силою и благодатью Святаго Духа, за печатью Коего хранятся дары небесные.
Дайте… и обувь на ноги, – говорит отец рабам своим. Обувь означает силу воли, с которою человек пойдет по пути Божию, исполнившись решимости, не уклоняясь направо и налево, не озираясь назад.
Под откормленным и закланным теленком следует понимать Самого Господа нашего Иисуса Христа, Который предал Себя на заклание ради очищения грешников от грехов. Под рабами подразумеваются или ангелы, или священники. Если под домом отчим имеется в виду только небо, тогда под рабами надо разуметь ангелов; если же считать, что дом отчий есть Церковь Божия на земле (а это столь же верно), то в таком случае под рабами должно понимать священников, призванных совершать Таинство Жертвы Христовой и им питать людей в жизнь вечную. Что здесь прежде всего имеется в виду Церковь, ясно из следующего: блудный сын еще не умер телесно, а пока человек не разлучится от своего тела, он принадлежит к Царствию Божию в виде Церкви Божией на земле. Но под рабами, наряду со священниками, подразумеваются и ангелы. Это явствует, во-первых, из того, что ангелы присутствуют в храме при совершении Святых Таинств, а во-вторых, из того, что чрез ангела-хранителя Бог направляет людей на стези спасения.
Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. Тело его еще кое-как существовало, но душа была мертва. Одна оставшаяся в нем искра Божественного дара загорелась и оживила всю его душу. Он был осужден с той самой минуты, как потребовал раздела от Отца своего. И нашелся. Это значит: он нашел себя при свете Божией искры, ибо до того он сам себя потерял. Бог знал о нем и не терял его из вида до последнего мгновения, до мгновения покаяния.
И начали веселиться. Услышав обо всем происшедшем, старший сын осердился и сказал отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка. Так праведный сын сказал отцу. Так сердито говорят Церкви многие праведники, когда Церковь с радостью и умилением принимает покаявшихся грешников и допускает их ко святому Таинству Причастия. Так могут сказать Богу и ветхозаветные праведники, видя, как Бог принес Сына Своего Единородного в жертву младшему и более грешному поколению человечества. «Ты никогда не дал нам и козленка!» То есть: в сравнении с огромною жертвой, которую Ты приносишь для этих наших грешных и блудных потомков, для нас Ты не пожертвовал даже самым малым и незначительным. А поскольку коза вообще означает грех, то те же самые праведники могут сказать: «Нам Ты запрещал совершать и самый малый грех – малый и незначительный, как козленок; в то время как ныне Ты награждаешь грешное поколение сие величайшим благом, какое имеешь, – жертвою Сына Своего!» А если мы пойдем еще дальше, то увидим, что эта с виду простая притча обымает сущность всей истории рода человеческого, от падшего Адама до величайшего Праведника, Господа нашего Иисуса Христа, Который в отношении к человечеству, Адаму и его потомкам, есть как бы Старший Сын Отца Небесного – хотя Единый Рожденный, а не усыновленный. Если бы Сам Господь Иисус Христос говорил, как обычный смертный человек, Он мог бы сказать Отцу Своему: «Адам согрешил и отпал от Тебя; и он, и все его потомки похулили имя Твое, а ныне Ты ему и его потомкам приуготовляешь такую славу и радость, какую и Я, и все небеса мало когда знали». Конечно, Господь наш Иисус Христос никогда бы и не мог осердиться на Отца Своего Небесного и никогда бы так не сказал Отцу Своему, исключая тот случай, если бы Он намеренно, переносясь в наши сердца, изрек сие как укор и поучение для нас, дабы мы не гордились своею праведностью и в гордости этой не презирали покаявшихся грешников. Как если бы Он хотел сказать нам: «Если Я, Превечный Праведник, от вечности нераздельно сущий со Отцем, не протестую против принятия покаявшегося Адама обратно в Царствие Небесное, как можете вы, праведные со вчерашнего дня, а грешные еще с первого греха Адамова, протестовать против любви Божией к покаявшимся грешникам?»
Сын мой! – сказал ему отец, – ты всегда со мною, и все мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся.
Так Бог умиряет праведника, напоминая ему о безмерных благах, коими тот вместе с Ним обладает и располагает. «Все Мое твое. С возвращением твоего покаявшегося брата твои блага не умаляются, а твоя радость должна возрасти. А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».
Так завершается эта притча, сама по себе являющаяся целым Евангелием тайн и поучений. Тот, кто будет молитвенно углубляться в притчу сию еще более, откроет в ней еще больше тайн и поучений. Слава Господу нашему Иисусу Христу, давшему нам притчу сию, словно полную сокровищницу премудрости, из коей поколение за поколением черпает для себя Богопознание и самопознание, научаясь любви чрез терпение Божие, прощению чрез человеколюбие Божие и радости чрез радость Бога, приемлющего покаявшихся грешников. Слава и Его безначальному Отцу и Животворящему Духу – Троице Единосущной и Нераздельной, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.
***
Слово в Неделю о блудном сыне
Блудный сын решается возвратиться к своему отцу, но ему надо будет пройти еще долгий путь, который он теперь едва только начал. Он промотал свое богатство, он дошел до нищеты, до голода. И он вспоминает о всех благах, которые имел у отца. Почему бы не взять себя в руки и не попытаться вернуть хотя бы что-нибудь из прежнего?
Просить больше у отца — он не смеет этого, он не может об этом даже подумать. Ему совершенно ясно: он не заслуживает уже называться сыном. Отныне он будет довольствоваться положением простого наемного работника своего отца, одним среди других. Как если бы он мог быть отстраненным от своего положения сына! И как если бы однажды он мог на самом деле заслужить любовь своего отца! Да, в первый раз он уступил искушениям — искушениям плоти. Но вот он готов уступить новому искушению, более тонкому, более страшному, которое таится в сердце каждого человеческого существа, — усомниться в любви своего отца.
«Отче, я согрешил на небо и пред Тобою, и недостоин больше называться твоим сыном». А как тогда? Как если бы быть сыном было плодом торга, как если бы можно было купить любовь своего отца и милосердие Божие, как если бы достаточно было быть мудрым, чтобы обрести дары Его благодати. Но едва покаявшийся сын начал эту фразу, как у него не оказалось времени закончить ее. Впредь он будет наемным работником? Немыслимо! Отец уже бросился навстречу тому маленькому просвету, который открыл ему его сын, как сразу бросился он к нему, еще издалека узнав его. Разумеется, блудный сын теперь знает свой грех. Он приобрел обжигающий опыт своей немощи и всех скорбей, проистекающих из нее. Но он должен еще научиться бесконечно большему. Даже стоя на пороге отчего дома, он находится только на полпути. Ему дано будет сейчас узнать, до какой степени любовь его отца — абсолютно ничем не заслуженный дар, и что никогда не сможет он заслужить ее, и поэтому ничто никогда не могло поколебать ее, несмотря на все, что с ним произошло. И что эта любовь может буквально потопить все его грехи.
Другой, старший сын, тоже должен этому научиться, но он еще так же далек, чтобы не сомневаться в отчей любви. И его обучение будет более трудным. Теперь он только исполнен презрения к этому своему младшему брату, который является позором семьи. Его-то, по крайней мере, не в чем упрекнуть. Его отец должен бы об этом помнить: «Вот я столько лет служу тебе, и никогда не преступал приказания твоего». С ним все в порядке, и это отец, полагает он, не соблюдает условия договора: «Но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими». Как если бы он заслуживал больше, чем отец давал ему, и как если бы он не получил все во всецелом даре любви и в непрекращающемся присутствии с ним его отца: «Сын мой! Ты всегда со мною, и все мое твое».
Чего большего он мог пожелать? Но именно этого старший сын не заметил. Он видел только свои добродетели, свои права, и это заслуживающее более чем оплакивания поведение брата, явного грешника, возвышало его в собственных глазах. Его добродетельная жизнь стала для него ловушкой, завесой, сокрывающей от него ничем не заслуженную любовь отца, в которой он купался всю свою жизнь.
На этом поражении старшего сына заканчивается притча. Как будто Господь хочет напомнить нам, что долгой будет дорога для того, кто ослеплен собственными заслугами, и считает себя лучше других. Это одна из непостижимых тайн благовестия Христова, что грешники имеют преимущество перед праведниками. Те, кто сознают себя грешниками, перед мнящими себя праведниками. Главное недоумение и камень соблазна сегодня для мира, как и во времена земной жизни Господа: «Вот человек, который ест и пьет с грешниками» (ср. Лк. 7, 34). Для мира это камень соблазна, а для нас — драгоценный камень, единственное основание, на котором мы можем строить нашу жизнь.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах
