В на­ча­ле 1802 го­да Ва­си­лий был на­зна­чен стар­шим над се­ми­нар­ской боль­ни­цей. Уха­жи­вая за боль­ны­ми, он учил­ся со­стра­да­тель­ной люб­ви к ближ­ним, по­зна­вал немощь и тлен­ность те­лес­ной при­ро­ды че­ло­ве­ка, его ду­ша на­вы­ка­ла по­сто­ян­но па­мя­то­вать о смер­ти.

В ап­ре­ле то­го же го­да на него бы­ло воз­ло­же­но но­вое по­слу­ша­ние – про­по­ве­до­ва­ние в Тра­пез­ной церк­ви пре­по­доб­но­го Сер­гия.

На та­лант­ли­во­го сту­ден­та об­ра­тил вни­ма­ние мит­ро­по­лит Мос­ков­ский Пла­тон (Лев­шин, † 1812 г.), в ту по­ру про­во­див­ший боль­шую часть вре­ме­ни по­бли­зо­сти от Лав­ры – в Вифан­ском ски­ту.

По окон­ча­нии кур­са в ав­гу­сте 1806 го­да бу­ду­щий свя­ти­тель был на­зна­чен на ва­кан­сию учи­те­ля по­э­зии.

То­гда же мит­ро­по­лит Пла­тон по­ста­вил его Лавр­ским про­по­вед­ни­ком. Сам зна­ме­ни­тый про­по­вед­ник, он при­зна­вал пре­вос­ход­ство го­миле­ти­че­ско­го да­ра сво­е­го лю­бим­ца над его соб­ствен­ным. «Я пи­шу по-че­ло­ве­че­ски, – го­во­рил ве­ли­ко­душ­ный ар­хи­пас­тырь, – а он пи­шет по-Ан­гель­ски».

По­гло­щен­ность пре­по­да­ва­тель­ским и про­по­вед­ни­че­ским по­слу­ша­ни­ем не при­глу­ша­ла мо­лит­вен­но­сти юно­го учи­те­ля. Мир тя­го­тил его.

16 но­яб­ря 1808 го­да бу­ду­щий свя­ти­тель при­нял по­стриг с на­ре­че­ни­ем име­ни в честь свя­то­го Фила­ре­та Ми­ло­сти­во­го. Через пять дней мит­ро­по­лит Пла­тон ру­ко­по­ло­жил его в сан иеро­ди­а­ко­на.

Но­во­по­стри­жен­ный иеро­ди­а­кон всю жизнь со­би­рал­ся про­ве­сти в Лав­ре Жи­во­на­чаль­ной Тро­и­цы. Но в свя­зи с пре­об­ра­зо­ва­ни­ем ду­хов­ных школ Ко­мис­сия ду­хов­ных учи­лищ за­тре­бо­ва­ла в се­вер­ную сто­ли­цу са­мых спо­соб­ных пре­по­да­ва­те­лей из раз­ных учеб­ных за­ве­де­ний. Из Тро­иц­кой се­ми­на­рии вы­зван был иеро­ди­а­кон Фила­рет.

В Пе­тер­бур­ге от­кры­ва­лась но­вая, ре­фор­ми­ро­ван­ная ака­де­мия. Ста­рая же ака­де­мия бы­ла об­ра­ще­на в се­ми­на­рию. Ее ин­спек­то­ром и ба­ка­лав­ром фило­соф­ско­го клас­са на­зна­чи­ли от­ца Фила­ре­та.

В фев­ра­ле 1810 го­да иеро­мо­на­ха Фила­ре­та пе­ре­ве­ли из се­ми­на­рии и учи­ли­ща в пре­об­ра­зо­ван­ную Пе­тер­бург­скую ака­де­мию ба­ка­лав­ром бо­го­слов­ских на­ук с пре­по­да­ва­ни­ем за­од­но и цер­ков­ной ис­то­рии.

С 1810 по 1817 го­ды он раз­ра­бо­тал по­чти пол­ный курс бо­го­слов­ских и цер­ков­но-ис­то­ри­че­ских на­ук, чи­тав­ших­ся в ака­де­мии. Свя­ти­тель Фила­рет пер­вым в Пе­тер­бург­ской ака­де­мии на­чал чи­тать лек­ции на рус­ском язы­ке.

В Пе­тер­бур­ге иеро­мо­нах Фила­рет мно­го про­по­ве­до­вал. Его про­по­ве­ди об­ра­ти­ли на се­бя вни­ма­ние сто­ли­цы; о нем за­го­во­ри­ли в при­двор­ных кру­гах как о но­вом яр­ком све­ти­ле.

11 мар­та 1812 го­да Си­нод на­зна­чил его рек­то­ром ака­де­мии и про­фес­со­ром бо­го­слов­ских на­ук; и вско­ре по­сле это­го он был опре­де­лен на­сто­я­те­лем древ­ней оби­те­ли – нов­го­род­ско­го Юрье­ва мо­на­сты­ря. В 1812 го­ду на Рос­сию об­ру­ши­лись бед­ствия на­по­лео­нов­ско­го на­ше­ствия. Вме­сте со всем ду­хо­вен­ством ар­хи­манд­рит Фила­рет жерт­во­вал из сво­е­го жа­ло­ва­ния на во­ен­ные нуж­ды. Через три го­да по­сле окон­ча­ния Оте­че­ствен­ной вой­ны ар­хи­манд­рит Фила­рет по по­ру­че­нию Си­но­да со­ста­вил бла­годар­ствен­ное мо­леб­ствие о спа­се­нии Оте­че­ства, ко­то­рое ста­ло со­вер­шать­ся еже­год­но в день Рож­де­ства Хри­сто­ва.

Ду­хов­ное со­сто­я­ние рус­ско­го об­ще­ства в алек­сан­дров­скую эпо­ху бы­ло тре­вож­ным. С од­ной сто­ро­ны, бед­ствия, пе­ре­жи­тые Рос­си­ей в Оте­че­ствен­ную вой­ну, углу­би­ли ре­ли­ги­оз­ные на­стро­е­ния. Но с дру­гой сто­ро­ны, в сво­их ду­хов­ных ис­ка­ни­ях лю­ди, от­став­шие от ос­нов­ных на­чал рус­ской жиз­ни, неред­ко об­ра­ща­лись не к ве­ре сво­их пред­ков, а к кни­гам за­пад­ных бо­го­сло­вов и ми­сти­ков.

Ар­хи­манд­рит Фила­рет ви­дел за­блуж­де­ния сво­их совре­мен­ни­ков, но не ве­рил в поль­зу и на­деж­ность су­ро­вых за­пре­ти­тель­ных мер, не то­ро­пил­ся вя­зать и осуж­дать. От за­блуж­де­ния он все­гда от­ли­чал че­ло­ве­ка за­блуж­да­ю­ще­го­ся и с доб­ро­же­ла­тель­ством от­но­сил­ся он ко вся­ко­му ис­крен­не­му дви­же­нию че­ло­ве­че­ской ду­ши. В са­мих ми­сти­че­ских меч­та­ни­ях он чув­ство­вал под­лин­ную ду­хов­ную жаж­ду, ду­хов­ное бес­по­кой­ство, ко­то­рое по­то­му толь­ко тол­ка­ло на неза­кон­ные пу­ти, что «недо­воль­но был устро­ен путь за­кон­ный...».

Вот по­че­му он при­нял го­ря­чее уча­стие в де­ле пе­ре­во­да Биб­лии на рус­ский язык.

От­вет­ствен­ность за пе­ре­вод Биб­лии бы­ла воз­ло­же­на Си­но­дом на Ко­мис­сию ду­хов­ных учи­лищ и пер­со­наль­но на ар­хи­манд­ри­та Фила­ре­та. Свя­ти­тель сам по­до­брал пе­ре­вод­чи­ков. На се­бя он взял пе­ре­вод свя­то­го Еван­ге­лия от Иоан­на. Им бы­ли со­став­ле­ны и «Пра­ви­ла» для пе­ре­во­да. В 1819 го­ду пе­ре­вод Чет­ве­ро­е­ван­ге­лия был за­вер­шен и на­пе­ча­тан. Но на этом тру­ды свя­ти­те­ля по пе­ре­во­ду Свя­щен­но­го Пи­са­ния не за­кон­чи­лись.

Он был глу­бо­ко убеж­ден в том, что пе­ре­вод ну­жен для уто­ле­ния «гла­да слы­ша­ния сло­ва Бо­жия». Но он хо­ро­шо по­ни­мал и то, что уто­лить этот го­лод мо­жет лишь пол­но­цен­ный доб­ро­ка­че­ствен­ный пе­ре­вод, а не ско­ро­спе­лые опы­ты.

5 ав­гу­ста 1817 го­да по по­ста­нов­ле­нию Свя­тей­ше­го Си­но­да в Тро­иц­ком со­бо­ре Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры со­сто­я­лась хи­ро­то­ния ар­хи­манд­ри­та Фила­ре­та во епи­ско­па Ре­вель­ско­го, ви­ка­рия Пе­тер­бург­ской епар­хии.

15 мар­та 1819 го­да епи­скоп Фила­рет был пе­ре­ве­ден на са­мо­сто­я­тель­ную Твер­скую ка­фед­ру с воз­ве­де­ни­ем в сан ар­хи­епи­ско­па и на­зна­че­ни­ем чле­ном Си­но­да. В Тве­ри он ча­сто со­вер­шал бо­го­слу­же­ния: и в со­бор­ном хра­ме, и в при­ход­ских церк­вах; за бо­го­слу­же­ни­я­ми неустан­но про­по­ве­до­вал.

Мно­го вре­ме­ни он про­во­дил в разъ­ез­дах по об­шир­ной епар­хии. Как-то во вре­мя од­ной из та­ких по­ез­док ар­хи­епи­скоп Фила­рет спро­сил ям­щи­ка, как на­зы­ва­ет­ся се­ло, через ко­то­рое ле­жа­ла до­ро­га. «Се­ло Нехо­ро­шее», – от­ве­тил ям­щик. «Все же тут, чай, най­дут­ся и хо­ро­шие лю­ди?» – «Ве­сти­мо, что най­дут­ся. А не то Бог не по­тер­пел бы и се­ла». – «Вот, – про­мол­вил он в за­клю­че­ние сво­ей бе­се­ды со мной, – пи­шет его био­граф, – я хо­тел по­учить ям­щи­ка, а вы­шло на­обо­рот – ям­щик ме­ня на­ста­вил».

26 сен­тяб­ря 1820 го­да свя­ти­тель был пе­ре­ве­ден в Яро­славль, где про­был око­ло го­да.

В 1821 Про­мысл Бо­жий су­дил ар­хи­епи­ско­пу Фила­ре­ту за­нять ка­фед­ру пер­во­свя­ти­те­лей Мос­ков­ских.

В мае 1823 го­да был на­пе­ча­тан его «Хри­сти­ан­ский Ка­те­хи­зис Пра­во­слав­ной Ка­фо­ли­че­ской Во­сточ­ной Гре­ко-Рос­сий­ской Церк­ви». Кни­га рас­хо­ди­лась на­рас­хват, и уже до ис­хо­да 1823 го­да по­на­до­би­лось вы­пу­стить вто­рое из­да­ние. «Ка­те­хи­зис» был пе­ре­ве­ден на гре­че­ский, ан­глий­ский и дру­гие язы­ки.

В 1824 го­ду недоб­ро­же­ла­те­ли свя­ти­те­ля хло­по­та­ли о его уда­ле­нии из Моск­вы. Ко­гда по Москве рас­про­стра­нил­ся слух о пред­сто­я­щем пе­ре­ме­ще­нии его в Ти­флис (Тби­ли­си), он не сму­тил­ся. «Мо­нах, как сол­дат, – го­во­рил он, – дол­жен сто­ять на ча­сах там, где его по­ста­вят; ид­ти ту­да, ку­да по­шлют» – «Неуже­ли, вла­ды­ка, – вос­клик­ну­ла од­на ба­ры­ня, – вы по­еде­те в эту ссыл­ку?» – «Ведь по­ехал же я из Тве­ри в Моск­ву», – ска­зал ей в от­вет вла­ды­ка. Слух, од­на­ко, ока­зал­ся лож­ным.

В 1826 го­ду мос­ков­ский свя­ти­тель был воз­ве­ден в сан мит­ро­по­ли­та.

В 1836 го­ду обер-про­ку­ро­ром Си­но­да был на­зна­чен граф Н.А. Про­та­сов. Про­та­сов усво­ил убеж­де­ние во все­силь­ных воз­мож­но­стях кан­це­ляр­ско­го спо­со­ба управ­ле­ния, во все­мо­гу­ще­стве при­ка­за. И чле­ны Си­но­да ско­ро по­чув­ство­ва­ли на се­бе его тя­же­лую ру­ку.

И толь­ко бес­тре­пет­ный мос­ков­ский вла­ды­ка умел по­ста­вить строп­ти­во­го обер-про­ку­ро­ра на ме­сто. Од­на­жды, вско­ре по­сле на­зна­че­ния на обер-про­ку­рор­скую долж­ность, Про­та­сов, явив­шись в при­сут­ствие Си­но­да, усел­ся в ар­хи­ерей­ское крес­ло. Мит­ро­по­лит Фила­рет об­ра­тил­ся к нему с во­про­сом: «Дав­но ли, ва­ше си­я­тель­ство, по­лу­чи­ли хи­ро­то­нию?». Про­та­сов ни­че­го не по­нял. «Дав­но ли по­свя­ще­ны в свя­щен­ный сан?» – по­вто­рил свя­ти­тель и объ­яс­нил, что за сто­лом, за ко­то­рый он усел­ся, вос­се­да­ют чле­ны Си­но­да. «Где же мое ме­сто?» – спро­сил Про­та­сов. И мит­ро­по­лит Фила­рет ука­зал ему его ме­сто: сто­я­щий в сто­рон­ке обер-про­ку­рор­ский стол.

В 1832 го­ду мит­ро­по­лит Фила­рет по по­ру­че­нию Си­но­да со­ста­вил «Ска­за­ние об об­ре­те­нии чест­ных мо­щей иже во свя­тых от­ца на­ше­го Мит­ро­фа­на, пер­во­го епи­ско­па Во­ро­неж­ско­го, и бла­го­дат­ных при том зна­ме­ни­ях и чу­дес­ных ис­це­ле­ни­ях».

Се­рьез­ное столк­но­ве­ние меж­ду мит­ро­по­ли­том Фила­ре­том и обер-про­ку­ро­ром Про­та­со­вым про­изо­шло в 1842 го­ду, ко­гда Мос­ков­ский ар­хи­пас­тырь вме­сте с со­имен­ным ему Ки­ев­ским мит­ро­по­ли­том вы­ска­за­лись в Си­но­де за воз­об­нов­ле­ние пе­ре­во­да Биб­лии. Мит­ро­по­лит Се­ра­фим не под­дер­жал сво­их со­бра­тий; за этим по­сле­до­ва­ло уволь­не­ние от при­сут­ствия в Си­но­де обо­их иерар­хов с остав­ле­ни­ем за ни­ми член­ства в Си­но­де.

Пре­бы­вая по­сле это­го без­от­луч­но в Мос­ков­ской епар­хии, мит­ро­по­лит Фила­рет про­дол­жал, од­на­ко, участ­во­вать в де­я­тель­но­сти Си­но­да, от­ку­да ему вы­сы­ла­лись бу­ма­ги на от­зыв. Бо­лее то­го, обер-про­ку­рор Н.А. Про­та­сов, ви­нов­ник уда­ле­ния свя­ти­те­ля из Пе­тер­бур­га, сам неред­ко при­ез­жал к нему в Моск­ву за со­ве­том и по­сто­ян­но вел с ним де­ло­вую пе­ре­пис­ку.

Ав­то­ри­тет мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та рос и по­ми­мо его уча­стия в ре­ше­нии си­но­даль­ных дел. За на­став­ле­ни­я­ми к нему при­ез­жа­ли ар­хи­ереи со всей Рос­сии. По­се­щая Моск­ву, каж­дый иерарх счи­тал сво­им дол­гом на­ве­стить «все­рос­сий­ско­го ар­хи­пас­ты­ря».

Осо­бую за­слу­гу мит­ро­по­лит Фила­рет про­яв­лял о лю­дях, на­силь­ствен­но от­торг­ну­тых или по за­блуж­де­нию са­мо­воль­но от­де­лив­ших­ся от пра­во­сла­вия. Он при­нял де­я­тель­ное уча­стие в вос­со­еди­не­нии уни­а­тов с Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью. Свя­ти­тель был вве­ден в со­став ко­ми­те­та по уни­ат­ским де­лам и со­ста­вил за­пис­ку, ко­то­рая по­слу­жи­ла ру­ко­вод­ством для про­ве­де­ния под­го­то­ви­тель­ных мер к вос­со­еди­не­нию.

Непре­хо­дя­щей пе­ча­лью свя­ти­те­ля был ста­ро­об­ряд­че­ский рас­кол, рас­торг­ший ду­хов­ное, ре­ли­ги­оз­ное един­ство рус­ско­го на­ро­да. В стрем­ле­нии к увра­че­ва­нию пе­чаль­но­го раз­де­ле­ния он в 1834 го­ду со­ста­вил «Бе­се­ды к гла­го­ле­мо­му ста­ро­об­ряд­цу». Эта кни­га мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та, его мно­го­чис­лен­ные за­пис­ки по ста­ро­об­ряд­че­ско­му во­про­су, его мис­си­о­нер­ские уси­лия не оста­лись без бла­гих пло­дов. В 1865 го­ду под вли­я­ни­ем его уве­ща­ний к Пра­во­слав­ной Церк­ви на усло­ви­ях еди­но­ве­рия при­со­еди­ни­лись епи­ско­пы Бе­ло­кри­ниц­ко­го со­гла­сия: Бра­и­лов­ский Онуф­рий, Ко­ло­мен­ский Па­ф­ну­тий, Туль­ский Сер­гий и Туль­чин­ский Иустин.

Свя­ти­тель не оста­вал­ся без­участ­ным и к судь­бе за­пад­но­го хри­сти­ан­ско­го ми­ра. О ду­хов­ном со­сто­я­нии ино­слав­ных церк­вей он су­дил с муд­рой осто­рож­но­стью и взве­шен­но­стью, с непо­ко­ле­би­мой ве­рой в ис­ти­ну пра­во­сла­вия и хри­сти­ан­ской лю­бо­вью.

Его био­граф так пе­ре­да­ет сло­ва, ска­зан­ные им неза­дол­го до кон­чи­ны: «Вся­кий во имя Тро­и­цы кре­ще­ный есть хри­сти­а­нин, к ка­ко­му бы он ни при­над­ле­жал ис­по­ве­да­нию. Ис­тин­ная ве­ра од­на – Пра­во­слав­ная; но и все хри­сти­ан­ские ве­ро­ва­ния – по дол­го­тер­пе­нию Все­дер­жи­те­ля – дер­жат­ся. Еван­ге­лие вез­де у всех од­но; да не все­ми оди­на­ко­во по­ни­ма­ет­ся и изъ­яс­ня­ет­ся. За­блуж­де­ния от­пав­ших от Все­лен­ской Церк­ви – не упрек от рож­де­ния вос­пи­тан­ным в том или дру­гом ис­по­ве­да­нии. Про­стые ду­ши – в про­сто­те и ве­ру­ют по уче­нию, им за­по­ве­дан­но­му, не сму­ща­ясь ре­ли­ги­оз­ны­ми пре­ни­я­ми, для них недо­ступ­ны­ми. За них от­вет да­дут Бо­гу их ду­хов­ные ру­ко­во­ди­те­ли. Уче­ные бо­го­сло­вы встре­ча­ют­ся во всех хри­сти­ан­ских на­ро­дах, и бла­го­че­сти­вые лю­ди бы­ва­ли и бу­дут как в Гре­ко-ка­фо­ли­че­ской, Пра­во­слав­ной Церк­ви, так и в Рим­ско-ка­то­ли­че­ской. Ис­тин­ная ве­ро­тер­пи­мость не оже­сто­ча­ет­ся сре­до­сте­ни­ем, раз­де­ля­ю­щим хри­сти­ан, а скор­бит о за­блуж­да­ю­щих­ся и мо­лит­ся «о со­еди­не­нии всех»».

Ве­ли­кий ар­хи­пас­тырь, столп Рус­ской Церк­ви, мит­ро­по­лит Фила­рет был еще и од­ним из стол­пов Рос­сий­ско­го го­су­дар­ства. К его опыт­но­сти и муд­ро­сти при­слу­ши­ва­лись им­пе­ра­то­ры и ве­ли­кие кня­зья, ми­ни­стры и се­на­то­ры, гу­бер­на­то­ры и ге­не­ра­лы. Ни од­но из важ­ных по­ли­ти­че­ских со­бы­тий не остав­ля­ло его рав­но­душ­ным.

Имя мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та тес­но свя­за­но с ре­фор­мой 1861 го­да – осво­бож­де­ни­ем по­ме­щи­чьих кре­стьян от кре­пост­ной за­ви­си­мо­сти. Имен­но на него пал вы­бор, ко­гда по­на­до­би­лось со­ста­вить об­ра­ще­ние ца­ря к на­ро­ду – «Ма­ни­фест». На­пи­сан­ный свя­ти­те­лем «Ма­ни­фест» был об­на­ро­до­ван 19 фев­ра­ля, по­слу­жив уми­ро­тво­ре­нию кре­стьян, воз­буж­ден­ных ожи­да­ни­ем боль­ших пе­ре­мен.

При всем сво­ем за­ко­но­по­слу­ша­нии и го­тов­но­сти по­ви­но­вать­ся са­мо­держ­цу свя­ти­тель от­ка­зы­вал­ся ис­пол­нять цар­ские по­ве­ле­ния, ко­гда они про­ти­во­ре­чи­ли его хри­сти­ан­ской со­ве­сти. В 1829 го­ду Ни­ко­лай I в па­мять об Оте­че­ствен­ной войне при­ка­зал воз­двиг­нуть в Москве Три­ум­фаль­ные во­ро­та. Мит­ро­по­лит Фила­рет со­вер­шил мо­ле­бен на ос­но­ва­ние па­мят­ни­ка. Ко­гда же во­ро­та бы­ли со­ору­же­ны и го­су­дарь по­же­лал, чтобы Мос­ков­ский ар­хи­пас­тырь освя­тил их, бес­страш­ный свя­ти­тель от­ка­зал­ся сде­лать это, за­явив, что «слу­жи­те­лю Бо­га ис­тин­но­го невоз­мож­но освя­щать и окроп­лять свя­той во­дой из­ва­я­ния, пред­став­ля­ю­щие язы­че­ские лже­бо­же­ства». Им­пе­ра­то­ру до­ло­жи­ли об от­ка­зе мит­ро­по­ли­та и пе­ре­да­ли его сло­ва, Ни­ко­лай I не без иро­нии за­ме­тил: «Я не Петр Ве­ли­кий, он не Мит­ро­фан». На­род, од­на­ко, уви­дел в этом по­ступ­ке ар­хи­пас­ты­ря по­вто­ре­ние ис­по­вед­ни­че­ско­го по­дви­га свя­ти­те­ля Мит­ро­фа­на Во­ро­неж­ско­го.

По­чти пол­ве­ка мит­ро­по­лит Фила­рет управ­лял Мос­ков­ской епар­хи­ей. Узы обо­юд­ной хри­сти­ан­ской люб­ви меж­ду ар­хи­пас­ты­рем и паст­вой осо­бен­но укре­пи­лись по­сле хо­ле­ры, об­ру­шив­шей­ся на Моск­ву в 1830 го­ду. Не со­мне­ва­ясь в поль­зе ме­ди­цин­ских средств, мит­ро­по­лит Фила­рет, од­на­ко, боль­ше, чем на зем­ных вра­чей, по­ла­гал­ся на мо­лит­ву и ми­ло­сер­дие Небес­но­го Вра­ча душ и те­лес. Он рас­по­ря­дил­ся со­вер­шать крест­ные хо­ды с мо­леб­ным пе­ни­ем. В Крем­ле сам мит­ро­по­лит вме­сте с бра­ти­ей Чу­до­ва мо­на­сты­ря под от­кры­тым небом на ко­ле­нях мо­лил­ся о пре­кра­ще­нии мо­ро­вой яз­вы.

На за­ка­те зем­ной жиз­ни свя­ти­те­ля боль­ше, чем по­валь­ный мор, тре­во­жи­ла дру­гая на­род­ная бе­да – по­все­мест­ное рас­про­стра­не­ние пьян­ства.

Бла­го­го­вей­ный слу­жи­тель ал­та­ря, мит­ро­по­лит Фила­рет сво­ей важ­ней­шей ар­хи­ерей­ской обя­зан­но­стью счи­тал со­вер­ше­ние ли­тур­гии. Да­же в по­ру немощ­ной ста­ро­сти он слу­жил вся­кое вос­кре­се­нье, ес­ли толь­ко бо­лезнь не при­ко­вы­ва­ла его к од­ру. Несмот­ря на ти­хий го­лос, его слу­же­ние бы­ло ис­пол­не­но мо­лит­вен­но­сти и кра­со­ты. По­сле бо­го­слу­же­ния, сколь­ко бы ни бы­ло в хра­ме при­хо­жан, он бла­го­слов­лял всех, осе­няя каж­до­го неспеш­ным крест­ным зна­ме­ни­ем. Боль­шую ра­дость до­став­ля­ло свя­ти­те­лю освя­ще­ние хра­мов; за по­лу­ве­ко­вое слу­же­ние в Москве он освя­тил не один де­ся­ток но­воз­дан­ных церк­вей.

По­чти за каж­дым бо­го­слу­же­ни­ем свя­ти­тель про­из­но­сил про­по­ведь. Про­из­но­сил он их ти­хим, сла­бым го­ло­сом, по­чти ни­ко­гда не им­про­ви­зи­ро­вал, не го­во­рил на­изусть, а чи­тал по бу­ма­ге. На­мест­ник Лав­ры ар­хи­манд­рит Ан­то­ний (Мед­ве­дев) од­на­жды спро­сил свя­ти­те­ля: «От­че­го не бе­се­ду­е­те вы с на­ро­дом в хра­ме без при­го­тов­ле­ния? И в обык­но­вен­ном ва­шем раз­го­во­ре каж­дое ва­ше сло­во хоть в кни­гу пи­ши...» – «Сме­ло­сти недо­ста­ет», – со сми­ре­ни­ем от­ве­тил ве­ли­кий про­по­вед­ник, ко­то­ро­му дан был от Бо­га ред­кий дар сло­ва.

В управ­ле­нии епар­хи­ей мит­ро­по­лит Фила­рет не при­да­вал осо­бен­но важ­но­го зна­че­ния фор­маль­ным ре­зо­лю­ци­ям. В су­деб­ных ре­ше­ни­ях, ко­то­рые ему при­хо­ди­лось при­ни­мать как епар­хи­аль­но­му ар­хи­ерею, свя­ти­тель все­гда был спра­вед­лив и по рас­смот­ре­нии в од­них слу­ча­ях снис­хо­ди­те­лен и ми­ло­стив, а в дру­гих – строг и неумо­лим, ру­ко­вод­ству­ясь при этом не при­стра­сти­ем, а за­бо­той о бла­ге Церк­ви и о поль­зе че­ло­ве­че­ских душ.

Осо­бен­но при­сталь­но он на­блю­дал за со­сто­я­ни­ем Мос­ков­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Без его ве­до­ма в ака­де­мии не со­вер­ша­лось ни­ка­ко­го важ­но­го де­ла. По его бла­го­сло­ве­нию и под его над­зо­ром про­фес­со­ра ака­де­мии при­ня­лись за ис­клю­чи­тель­но важ­ный труд – пе­ре­вод тво­ре­ний свя­тых от­цов на рус­ский язык.

Лю­би­мым де­ти­щем свя­ти­те­ля был Геф­си­ман­ский скит, устро­ен­ный в 1844 го­ду по по­чи­ну на­мест­ни­ка Лав­ры ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния. При освя­ще­нии скит­ско­го хра­ма мит­ро­по­лит Фила­рет об­ла­чил­ся в ри­зу пре­по­доб­но­го Сер­гия. Свя­ти­тель так по­лю­бил Геф­си­ма­нию, что она ка­за­лась ему ра­ем зем­ным, луч­шей оби­те­лью на све­те.

Вы­со­кие ино­че­ские по­дви­ги совре­мен­ни­ков, про­яв­ле­ния свя­то­сти вы­зы­ва­ли у мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та глу­бо­кий ин­те­рес и бла­го­го­ве­ние. Он был по­чи­та­те­лем пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, об уди­ви­тель­ном жи­тии ко­то­ро­го ча­ще все­го узна­вал из бе­сед с ар­хи­манд­ри­том Ан­то­ни­ем, вы­со­ко це­нил он ду­хов­ную муд­рость Са­ров­ско­го стар­ца. «Пре­кра­сен со­вет от­ца Се­ра­фи­ма, – пи­сал он, – не бра­нить за по­рок, а толь­ко по­ка­зы­вать его срам и по­след­ствия. Мо­лит­вы стар­ца да по­мо­гут нам на­учить­ся ис­пол­не­нию».

Мно­гие из­ре­че­ния мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та, ска­зан­ные в бе­се­дах с по­се­ти­те­ля­ми, по­ра­жа­ют глу­би­ной муд­ро­сти и си­лой сло­ва. Один из со­бе­сед­ни­ков в раз­го­во­ре о ча­стых па­де­ни­ях фило­со­фи­че­ски за­ме­тил: «Как быть? Дух бодр, да плоть немощ­на!» – «Не на­обо­рот ли бы­ва­ет, – воз­ра­зил мит­ро­по­лит, – плоть бод­ра, а дух немо­щен».

День свя­ти­те­ля на­чи­нал­ся обык­но­вен­но за­дол­го до рас­све­та утрен­ним пра­ви­лом и со­вер­ше­ни­ем бо­го­слу­же­ния или мо­лит­вен­ным уча­сти­ем в нем. По­сле ли­тур­гии пил чай – и на­чи­на­лись слу­жеб­ные за­ня­тия: до­кла­ды сек­ре­та­ря и слу­жа­щих в кон­си­сто­рии, при­ем по­се­ти­те­лей; меж­ду вто­рым и тре­тьим ча­сом лег­кий обед; по­том час или два от­ды­ха, ко­то­рый за­клю­чал­ся в чте­нии книг, га­зет и жур­на­лов; и опять де­ла – до­кла­ды, слу­жеб­ная пе­ре­пис­ка.

До­маш­няя об­ста­нов­ка его и в Тро­иц­ком по­дво­рье в Лавр­ских по­ко­ях бы­ла про­ста и скром­на. Люд­ские по­хва­лы, ко­то­рые до­хо­ди­ли до слу­ха свя­ти­те­ля, он счи­тал вред­ны­ми для ду­ши и уко­рял тех, кто об­ра­щал­ся к нему сло­ва­ми хва­лы, да­же и ис­крен­но ска­зан­ны­ми. «Сде­лай­те ми­лость, – пи­сал он, – не го­во­ри­те мне о мо­ем сми­ре­нии, ко­то­ро­го я не до­стиг, и не при­ла­гай­те мне имен, ко­то­рые по­не­сти я недо­сто­ин».

17 сен­тяб­ря 1867 го­да мит­ро­по­лит Фила­рет по окон­ча­нии ран­ней ли­тур­гии в Лавр­ской кре­сто­вой церк­ви ска­зал сво­е­му ду­хов­ни­ку ар­хи­манд­ри­ту Ан­то­нию: «Я ныне ви­дел сон, и мне ска­за­но: бе­ре­ги 19 чис­ло». – «Вла­ды­ко свя­тый! Раз­ве мож­но ве­рить сно­ви­де­ни­ям и ис­кать в них ка­ко­го-ни­будь зна­че­ния?» – усо­мнил­ся отец Ан­то­ний. Но свя­ти­тель с твер­дой уве­рен­но­стью про­го­во­рил: «Не сон я ви­дел – мне явил­ся ро­ди­тель мой и ска­зал мне те сло­ва. Я ду­маю с это­го вре­ме­ни каж­дое 19 чис­ло при­ча­щать­ся Свя­тых Тайн». 19 ок­тяб­ря, при­ча­стив­шись в до­мо­вой церк­ви, он опять от­был в Геф­си­ма­нию и, по­про­щав­шись с ней на­все­гда, воз­вра­тил­ся в Моск­ву на Тро­иц­кое по­дво­рье. В эти дни он ни­ко­му не от­ка­зы­вал в при­е­ме, но же­ла­ю­щим его на­ве­стить еще раз го­во­рил, чтобы они при­хо­ди­ли до 19 но­яб­ря.

За два дня до ис­хо­да свя­ти­тель по­чув­ство­вал се­бя бод­рее обык­но­вен­но­го и сам раз­га­дал при­чи­ну вне­зап­но на­сту­пив­ше­го улуч­ше­ния: «Пе­ред кон­чи­ной, – ска­зал он, – ста­рые лю­ди все­гда чув­ству­ют се­бя све­жее и лег­че». 19 но­яб­ря 1867 го­да, в вос­кре­се­нье, мит­ро­по­лит Фила­рет со­вер­шил ли­тур­гию в Тро­иц­ком по­дво­рье. По­сле служ­бы при­ни­мал по­се­ти­те­лей. Про­во­див го­стей, ар­хи­пас­тырь пе­ре­шел в ка­бинет за­ни­мать­ся де­ла­ми. Ке­лей­ни­ку, ко­то­рый несколь­ко ча­сов спу­стя при­гла­сил его обе­дать, он ска­зал: «По­го­ди немно­го. Я по­зво­ню». Но звон­ка не по­сле­до­ва­ло. То­гда обес­по­ко­ен­ный ке­лей­ник во­шел в ка­бинет. Мит­ро­по­ли­та там не ока­за­лось. Из ка­би­не­та он по­спе­шил в бо­ко­вую ком­на­ту – и там уви­дел ар­хи­пас­ты­ря на ко­ле­нях око­ло умы­валь­ни­ка.

Свя­ти­тель был без­ды­ха­нен. Умыв ли­цо свое, он ис­пу­стил дух.

От­пе­ва­ние Мос­ков­ско­го ар­хи­пас­ты­ря со­вер­ши­лось 25 но­яб­ря в тра­пез­ной церк­ви Чу­до­ва мо­на­сты­ря. Мо­щи свя­ти­те­ля Фила­ре­та по­ко­ят­ся в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ре вме­сте с мо­ща­ми свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия Мос­ков­ско­го.

Ве­ли­кий мо­лит­вен­ник и пост­ник, свя­ти­тель Фила­рет по­дви­гом всей жиз­ни стя­жал бла­го­дат­ные да­ры Свя­то­го Ду­ха, ко­то­рые яв­ля­лись через него лю­дям.

В од­ном дво­рян­ском се­мей­стве брат и сест­ра не схо­ди­лись во мне­нии о мит­ро­по­ли­те Фила­ре­те. Сест­ра по­чи­та­ла его за про­зор­лив­ца, а брат вы­ска­зы­вал­ся о нем скеп­ти­че­ски. Од­на­жды брат воз­на­ме­рил­ся об­ма­ном ис­пы­тать его про­зор­ли­вость. Он пе­ре­одел­ся в бед­ное пла­тье и от­пра­вил­ся на Тро­иц­кое по­дво­рье. Мит­ро­по­ли­ту он ска­зал, что его по­стиг­ло несча­стье – сго­ре­ла усадь­ба – и по­про­сил о по­мо­щи. Свя­ти­тель вы­нес ему день­ги со сло­ва­ми: «Вот вам на по­го­рев­шее име­ние». Вер­нув­шись до­мой, он с по­хваль­бой рас­ска­зал сест­ре об об­мане, чем огор­чил ее. А на дру­гой день из его де­рев­ни при­шло из­ве­стие о по­жа­ре. По­ра­жен­ный этим со­бы­ти­ем, по­го­ре­лец от­пра­вил­ся на Тро­иц­кое по­дво­рье про­сить про­ще­ния у свя­ти­те­ля.

Еще при зем­ной жиз­ни мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та мно­гие из бо­ля­щих и от­ча­яв­ших­ся в по­мо­щи вра­чей ис­ка­ли чрез него, чрез его бла­го­сло­ве­ние и мо­лит­ву все­силь­ной по­мо­щи от Бо­га.

Дочь од­но­го мос­ков­ско­го диа­ко­на бы­ла при смер­ти. Несчаст­ный отец, от­прав­ля­ясь в цер­ковь, где дол­жен был со­слу­жить мит­ро­по­ли­ту Фила­ре­ту, про­стил­ся с ней, не на­де­ясь уже за­стать ее в жи­вых. Пе­ред ли­тур­ги­ей диа­кон по­про­сил свя­ти­те­ля по­мо­лить­ся об уми­ра­ю­щей до­че­ри. Свя­ти­тель ска­зал: «Мы вме­сте с то­бой по­мо­лим­ся», – и вы­нул за нее часть просфо­ры. «Не уны­вай, Гос­подь ми­ло­серд», – про­мол­вил он, бла­го­слов­ляя диа­ко­на по со­вер­ше­нии ли­тур­гии. До­ма диа­кон, к ве­ли­ко­му изум­ле­нию и неска­зан­ной ра­до­сти, за­стал дочь вне опас­но­сти. Вско­ре она со­вер­шен­но вы­здо­ро­ве­ла.

У мос­ков­ско­го куп­ца слу­чи­лось вос­па­ле­ние в ру­ке и вра­чи ре­ши­ли от­нять ее. На­ка­нуне опе­ра­ции к жене боль­но­го при­шла зна­ко­мая ста­ро­об­ряд­ка. Узнав о тя­же­лом со­сто­я­нии куп­ца, она с на­смеш­кой ска­за­ла: «По­че­му же вы не об­ра­ти­тесь к ва­ше­му мит­ро­по­ли­ту, ведь вы по­чи­та­е­те его за свя­то­го». Злую из­дев­ку же­на куп­ца при­ня­ла за вра­зум­ле­ние и тот­час от­пра­ви­лась к свя­ти­те­лю про­сить его по­мо­лить­ся о тяж­ко страж­ду­щем му­же. Мит­ро­по­лит Фила­рет, вы­слу­шав прось­бу, вы­звал к се­бе их при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка и ве­лел ему при­ча­стить боль­но­го и 40 дней по­ми­нать его о здра­вии за ли­тур­ги­ей. Ве­че­ром то­го же дня боль­ной уви­дел во сне мит­ро­по­ли­та, бла­го­слов­ля­ю­ще­го его. На дру­гой день, по­сле то­го, как ку­пец при­ча­стил­ся, к нему при­е­ха­ли док­то­ра де­лать опе­ра­цию, но с нема­лым удив­ле­ни­ем они уви­де­ли ре­ши­тель­ную пе­ре­ме­ну в со­сто­я­нии боль­но­го, и нуж­да в опе­ра­ции от­па­ла.

Один кре­стья­нин по пу­ти в Моск­ву сбил­ся с до­ро­ги и, не на­хо­дя ее по слу­чаю силь­ной ме­те­ли, в из­не­мо­же­нии упал. Но вот он ви­дит при­бли­жа­ю­щу­ю­ся к нему тень и, по­ла­гая, что это ка­кой-ни­будь зверь хо­чет его рас­тер­зать, он на­чи­на­ет мо­лить Бо­га о про­ще­нии гре­хов сво­их и при­зы­ва­ет на по­мощь всех свя­тых. По при­бли­же­нии те­ни он ви­дит стар­ца неболь­шо­го ро­ста в чер­ной ря­се и ша­поч­ке, ко­то­рый спра­ши­ва­ет его: «Кто ты и от­ку­да?» И ко­гда кре­стья­нин объ­яс­нил ему все по­дроб­но, ста­рец бе­рет его за ру­ку, го­во­ря: «Что ты так упал ду­хом, встань, я до­ве­ду те­бя до се­ле­ния». Кре­стья­нин, чув­ствуя, что его си­лы об­но­ви­лись, встал, и они вдво­ем лег­ко до­шли до се­ле­ния. До­шед­ши ста­рец и го­во­рит: «Оста­вай­ся, Гос­подь с то­бою, те­перь ты вне опас­но­сти». Кре­стья­нин со сле­за­ми бла­го­дар­но­сти, упав на ко­ле­ни, спра­ши­ва­ет: за ко­го он дол­жен мо­лить­ся. Ста­рец го­во­рит: «Мо­лись за Фила­ре­та Мос­ков­ско­го» и с эти­ми сло­ва­ми стал неви­дим.

Дол­го по­том хо­дил этот че­ло­век в Москве по раз­ным мо­на­сты­рям, ста­ра­ясь отыс­кать сво­е­го из­ба­ви­те­ля и, хо­тя на­хо­дил мо­на­ше­ству­ю­щих это­го име­ни, но не узна­вал в них сво­е­го по­мощ­ни­ка. Про­жив в Москве несколь­ко дней, он уже со­брал­ся в об­рат­ный путь. Про­хо­дя ми­мо Ни­коль­ских во­рот Крем­ля, он встре­ча­ет­ся с неиз­вест­ным куп­цом, ко­то­рый, ви­дя его пе­чаль­ным и по­ла­гая, что он нуж­да­ет­ся в по­со­бии, на­ме­ре­вал­ся по­дать ему ми­ло­сты­ню, но тот не при­нял ее. На во­прос незна­ком­ца о при­чине его скор­би он рас­ска­зал о слу­чив­шем­ся. Вы­слу­шав его рас­сказ, незна­ко­мец го­во­рит: «Ве­ро­ят­но, те­бя спас наш мит­ро­по­лит», и ука­зал ему до­ро­гу на Тро­иц­кое по­дво­рье, ку­да кре­стья­нин от­пра­вил­ся немед­лен­но и при­шел в то са­мое вре­мя, ко­гда вла­ды­ка, воз­вра­тясь из Си­но­даль­ной кон­то­ры, вы­хо­дил из ка­ре­ты. Кре­стья­нин тот­час узнал его и, ки­нув­шись на ко­ле­ни, вос­клик­нул: «Вот мой из­ба­ви­тель!» Вла­ды­ка ве­лел ему за­мол­чать и сле­до­вать за со­бою в ком­на­ты, где кре­стья­нин рас­ска­зал ему все по­дроб­но. Вы­слу­шав его, вла­ды­ка ска­зал: «Не при­пи­сы­вай это­го мне, но мо­лись пре­по­доб­но­му Сер­гию – это он те­бя со­хра­нил». При этом вла­ды­ка дал ему об­ра­зок пре­по­доб­но­го Сер­гия.

Па­мять свя­ти­те­лю Фила­ре­ту, ка­но­ни­зи­ро­ван­но­му в 1994 го­ду, со­вер­ша­ет­ся 19 но­яб­ря – в день бла­жен­ной кон­чи­ны.