С января 2016 года Россия запретила дрифтерный вылов рыбы в российских водах.
Дрифтерный промысел ориентирован на вылов нерки и кеты, которые имеют наиболее высокий коммерческий спрос. Такой способ вылова в российской экономической зоне используют российские и японские рыбаки. Причем японцы ловят больше. В 2014 году у берегов Камчатки дрифтерный промысел тихоокеанских лососей вели 16 российских и 35 японских судов. До 80% их уловов – это рыба камчатских популяций.
Неудивительно, что Япония сразу обеспокоилась новыми правилами игры, собрала экстренное совещание, чтобы придумать, как сделать для своих рыбаков менее болезненным переход на другие способы промысла лососевых в российской экономической зоне. К примеру, ущерб экономики острова Хоккайдо – главного центра дрифтерной ловли, составит 25 млрд иен, или 200 млн долларов, и регион просит поддержки.
Власти Дальнего Востока еще восемь лет назад начали добиваться запрета на дрифтерный промысел. Закон был внесен членами Совета Федерации Валентиной Матвиенко, Геннадием Горбуновым, Борисом Невзоровым, Александром Верховским, а также депутатами Государственной думы Ириной Яровой и Владимиром Кашиным, и был принят практически единогласно. Росрыболовство также поддержало этот законопроект.
У авторов законопроекта и ведомства есть несколько сильных аргументов в пользу такого запрета. Во-первых, экологические причины. Они отмечают, что Россия – чуть ли не единственная страна в мире, которая разрешает иностранцам заниматься в своей экономической зоне дрифтерным промыслом. Все остальные давно это запретили. Дрифтерная ловля подразумевает расстановку многокилометровых сетей на путях сезонной миграции рыб. Однако в сети попадают не только целые косяки рыбы, но и множество других животных, птиц, в том числе молодняк. В первой трети двадцатого века такой варварский способ лова привел к резкому падению популяции рыбы у берегов Камчатки, что получило название «дрифтерной катастрофы» и привело к разорению прибрежных рыбных хозяйств.
В Росрыболовстве указывают, что оценочно в среднем за год в плавающих сетях гибнет около 136 тыс. морских птиц. Вследствие дрифтерного промысла лососей в исключительной экономической зоне России за 1992–2008 гг. погибли около 2,3 млн птиц: 1,6 млн – в сетях, выставленных японскими судами, 0,7 млн – в российских сетях.
Ученые также отмечают негативное влияние дрифтерного промысла на состояние запасов тихоокеанских лососей в реках Камчатки. Авторы закона уверяют, что дрифтерные сети перекрывают побережье Камчатки, не пропускают рыбу в камчатские речи. То есть подавляющая часть осетровых, идущих на нерест, изымается еще в море и на подходах к рекам, в которых они должны оставить свое потомство. Береговые поселки и рыбоперерабатывающие заводы в итоге в большом минусе.
«Дрифтерный промысел в исключительной экономической зоне России приводит к существенному снижению объема лосося в зоне прибрежного рыболовства, что негативно сказывается на развитии береговой перерабатывающей инфраструктуры, сокращает объемы поступающих в бюджет платежей, способствует увеличению безработицы, снижению уровня обеспечения социальных гарантий, увеличению уровня бытового браконьерства», – говорит Владимир Кашин из КПРФ.
Причем вся рыба, которая вылавливается дрифтерными судами, идет на экспорт и не попадает к российским потребителям. «Россияне ее не видят ни в свежем, ни в переработанном виде. И, соответственно, вся прибыль уходит за пределы РФ», – рассказывал «Регнум» врио министра рыбного хозяйства Камчатки Владимир Галицын.
В Росрыболовстве отмечают, что объем, выделяемый на обеспечение дрифтерного промысла, можно успешно осваивать другим способом – береговым промыслом с переработкой на береговых предприятиях. То есть ранее заключенные договоры о выделении объемов вылова тихоокеанских лососей продолжают действовать, и к снижению общих объемов вылова анадромных видов рыб запрет дрифтерного промысла не приведет, отмечают в ведомстве.
Поэтому запрет этого дрифтерного промысла поможет российской переработке. «Прибрежное рыболовство получит, по оценкам, дополнительный подход лососей в объеме около 17 тыс. тонн ежегодно. Увеличение объемов вылова обеспечит создание новых рабочих мест и дополнительные налоговые поступления», – отмечают газете ВЗГЛЯД в пресс-службе Росрыболовства.
Авторы закона заявили о появлении 4 тыс. новых рабочих мест в прибрежных регионах и об увеличении поставок лосося на внутренний рынок на 5 млрд рублей.
«Экономика Камчатки получит мощнейший импульс к развитию, в рыбодобывающем секторе на полуострове будут созданы порядка четырех тысяч дополнительных рабочих мест, отечественная рыбная продукция появится на столах россиян, а в регионе возникнут дополнительные серьезные доходы для реализации программ развития», – говорил сенатор от региона Борис Невзоров. Прекращение дрифтерного промысла даст региону дополнительно 20–30 тыс. тонн рыбы.
«Предлагаемые законопроектом изменения позволят сохранить, а впоследствии и увеличить стадо дикого лосося в Тихоокеанском бассейне – как основу устойчивого развития рыбохозяйственного комплекса на Дальнем Востоке страны, обеспечить импортозамещение и укрепить продовольственную безопасность России», – отмечал Владимир Кашин из КПРФ.
Критика
Однако вице-президент Ассоциации рыбопромышленников Сахалина (АРС) Сергей Сиянов совершенно не согласен с экологическими и экономическими выводами авторов закона. Во-первых, Россия – далеко не единственная страна, которая использует этот вид вылова.
Те же американцы спокойно использую дрифтерный промысел, и эксперты не исключают, что это именно они вмешиваются через экологические организации в дела других стран. Такой промысел ведут рыбаки на Аляске и в Канаде.
Сравнение показателей не в пользу американских рыболовов. Так, на Аляске сетями вылавливается более 30% лосося, в соседней Канаде – до 35%, тогда как в России – лишь около 5% от общего улова России на Дальнем Востоке, указывает Сиянов. Однако если промысел на Аляске и в Канаде сертифицировали по стандартам Морского попечительского совета (MSC) как эталон, соответствующий экологическим требованиям, то в России Фонд дикой природы все свои силы направил на прекращение дрифтерного промысла. Этот факт обычно замалчивается «независимыми» экологами (в угоду американским рыболовам), считает Сиянов.
Он подсчитал, исходя из официального отчета Центра дикого лосося, что длина всех выставленных дрифтерных жаберных сетей на Аляске в 2002 году составила 996,1 км (а с тех пор ничего не изменилось). Если оставить 16 российских дрифтерных судов, то вместе они выставляют сети не более чем на 512 км. Объемы вылова по квотам у российских рыбаков также меньше – объем вылова не более 12 тыс. тонн, тогда как на Аляске жаберными сетями ловят в районе 60 тыс. тонн.
«Нет никаких оснований считать российский морской промысел лососей менее экологичным, чем аляскинский, сертифицированный по стандартам Морского попечительского совета (MSC) и выдаваемый за экологический эталон. Почему один метр жаберной сети, поставленной российскими рыбаками, более вреден для морских птиц и зверей, чем 2,7 метра жаберной сети, поставленной американскими рыбаками в водах с более высокой, чем у российских рыбаков, концентрацией морских птиц и зверей? Почему на несертифицированном, «неэкологичном» российском промысле запасы лосося растут, а на сертифицированном американском – нет?» – удивляется Сиянов.
Запретить 26 японским судам вылов рыбы таким способом – вполне можно. Но зачем распространять запрет на российских рыбаков, оставлять их без работы?
Экономические аргументы авторов закона также ставятся под сомнение. В пояснительной записке утверждается, что дрифтерный промысел – это преступление, так как он ведется на путях нерестовых миграций. Однако дрифтерный промысел добывает лососей далеко в море, не имеющих нерестовых признаков, тогда как береговой промысел ведется в десятки и сотни раз ближе к нерестилищам, на путях интенсивных миграций, говорит Сиянов. На дрифтерный промысел приходится всего 5% от общего вылова, а на промысел у устьев нерестовых рек – 95%.
Дрифтерный промысел подрывает запасы и сокращает производство, уверяют авторы закона. Однако статистические факты, которые приводит Сиянов, говорят об обратном. С 2008 года среднегодовой улов лосося на Камчатке вырос в 1,8 раза, нерки – в 1,6 раза, в том числе в реке Камчатке – в 2,7 раза, а дрифтерный улов не менялся, составляя около 10% берегового. «Никакого сокращения вылова и производства не было. Численность лососей в России за 15 лет увеличилась почти в два раза и находится на очень высоком уровне, а в ряде районов воспроизводства близка к исторически максимальной. Поэтому дополнительных мер ограничения промысла для сохранения запасов не требуется», – говорит Сиянов.
«Кто сказал, что эта рыба вообще дойдет до нереста? Она на путях миграции погибает естественным образом от хищника. А по всему побережью Камчатки и Сахалина стоят ставные неводы, с помощью которых вылавливают основной объем лосося. Получается, что следующим шагом должен быть запрет вылова в морской акватории для того, чтобы лосось мог беспрепятственно зайти на нерест в пресные водоемы (реки)?» – удивляется логике авторов закона уполномоченный по защите прав предпринимателей Сахалинской области Андрей Коваленко.
Критики закона также уверены, что запрет дрифтера не приведет к созданию дополнительных 4 тыс. рабочих мест (прирост на четверть) и к увеличению поставок лососей на внутренний рынок на 5 млрд рублей, как уверяют авторы закона. Так, в 2013–2014 гг. в рыболовстве на Камчатке было занято 16 тыс. человек. На них пришлось 1 млн тонн добытой рыбы. Весь дрифтерный улов (российский плюс японский) составляет не более 20 тыс. тонн, поэтому его запрет даст не более 1,5% прироста улова. «Запрет не прибавит на берегу даже временных рабочих мест, а в море уничтожит 500 постоянных, и в том числе квалифицированных, рабочих мест», – уверяет вице-президент Ассоциации рыбопромышленников.
«Запрет также никак не изменит поставки на внутренний рынок, потому что весь улов самого ценного вида берегового улова – нерки – практически полностью шел на экспорт», – говорит Сиянов. В 2013 году Россия экспортировала мороженой нерки более чем в семь раз больше, чем весь дрифтерный улов в экономзоне, подсчитал он. То есть весь дрифтерный улов уходит на экспорт, но и более весомая часть берегового улова – тоже.
Рост поставок лосося на внутренний рынок РФ благодаря этому закону – это большой миф, уверен Коваленко. «Населению РФ столько лосося вообще не надо. Объем вылова дрифтерного и прибрежного лосося в разы превышает потребление», – отмечает он. «А вот как раз от запрета РФ теряет рынок сегмента премиум в пользу извечных наших конкурентов – рыбопромышленников США. Рынок премиум – это лосось, добытый дрифтерным промыслом. Он более ценен, чем береговой, у которого более низкая товарная ценность в силу начальных нерестовых изменений», – объясняет Коваленко.
Собственно, российский дрифтерный и береговой промыслы имеют разные рыночные ниши. Дрифтер добывает 5–10% лососей, но нацелен на выпуск продукции премиум-класса, а береговой промысел добывает основной объем и нацелен на выпуск более массовой продукции. «Запрет дрифтера приведет к потере российского производства в элитном сегменте, не улучшит положение в массовом сегменте и никак не скажется на состоянии запасов», – уверен Сиянов.
При этом государство еще потеряет поступления в бюджет от рыбаков и экспорта, плюс получает безработных в виде 500 рыбаков, работающих на 16 дрифтерных судах. «Что сейчас государство предложит рыбопромышленникам, какова альтернатива трудоустройства для экипажей?» – вопрошает Коваленко.
А ведь эти рыбаки купили квоты на добычу до 2020 года, девять судов заплатили на аукционе более 200 млн рублей в 2010 году. При этом только в 2014 году они перечислили налогов на 114,3 млн рублей. Рыбаки за четыре года (запрет с 2016 года, а квоты до 2020 года) недополучат выручку на 4,7 млрд рублей, а бюджет недополучит налогов на 1,4 млрд рублей, приводит данные Ассоциация рыбопромышленников Сахалина.
