В прессе обсуждение Курильского вопроса сочетает в себе наличие огромного исторического материала о последовательности дипломатических шагов сторон и их предполагаемых целях, с существованием огромной «серой» зоны умолчания, которая, оставаясь в тени, делает все пояснения неубедительными.
Что-то есть такое, о чём все молчат и потому так упрямо обсуждают тему передачи островов и не снимают её с повестки дня. Только откладывают раз за разом до лучших времён. Что это за мотивы такие, о которых нельзя сказать вслух, но которые являются определяющими в торгах вокруг российских территорий в виде двух островов? Ведь они есть, и их существование чётко угадывается по всей совокупности манёвров сторон. Как существование в крови вируса, не обнаруженного анализами, угадывается по следу из наличия антител.
В подготовке профессиональных переговорщиков существует целый спектр техник, позволяющих временно встать на точку зрения оппонента и посмотреть на ситуацию его глазами с учётом его ценностей и интересов. Это как шахматная партия за противника. Переговорщик не только использует в подготовке весь аналитический комплекс сбора и обработки открытых и закрытых данных, но и применяет пси-технологии, такие, как эмпатия — способность превратиться на время в оппонента, подключиться к его ритму и почувствовать мир так, как чувствует он. Использовать биоэнергетику для считывания информации.
Исходя из такой постановки вопроса, попробуем спросить себя: «В чём выгода от уступки Курил, и кто эту выгоду в России получает?». Давайте посмотрим на это, поставив себя на место тех фигур в российском правящем классе, которые определяют позицию России на переговорах с Японией по вопросу Курил. Кто эти люди? Что у них за резоны могут быть? Кого они представляют?
«Ищи кому выгодно» — учит древняя римская мудрость. Давайте искать тех, кому это выгодно — передать два курильских острова Японии. Ведь ясно, что это не односторонняя уступка — об этом не может быть и речи. Это обмен. А в обмене всегда меняют второстепенное в данный момент на первостепенное. Что же тут для России и Японии первостепенное? Почему два острова отнесены к второстепенному ресурсу, годному к обмену? Обмену на что? И что для каждой стороны то первостепенное, которое они готовы отдать за Курилы?
Прежде всего, давайте примем как факт, что все лежащие на поверхности соображения не являются настоящими мотивами сторон. Российская сторона не так глупа, чтобы не понимать, что Япония так тотально встроена в американский мир, что никакие приманки в виде Курил, даже вместе с Сахалином, не в состоянии вырвать Японию из американской миросистемы. Всё, чем сегодня сильна Япония, она обязана США. Вся экономика Японии завязана на рынок США, на их технологии. Все финансы Японии завязаны на систему доллара.
Верить, что Курилы перевесят все эти аспекты, и японцы ради этого порвут с США, — это значит думать о российских дипломатах очень плохо. Они далеко не так наивны.
Японцы тоже понимают, что Россия не ради мирного договора несёт все хлопоты по переговорам. Россия говорит с Японией до тех пор, пока видит — Япония может дать то, что Россия хочет получить. Переговоры идут лишь об условиях получения.
Значит, тезис о якобы наличии идеи вырвать Японию из объятий США, — отбрасываем сразу как несостоятельный. Такой идеи нет, а слухи о ней — акция прикрытия. Ни из военных, ни тем более из экономических союзов с США Япония не выйдет, ибо это означает её полный крах. Ни Россия, ни Китай не смогут компенсировать Японии потери, и это все прекрасно понимают. А значит и не собираются толкать Японию на это.
Отметая тезис о намерении расколоть японо-американский союз, рассмотрим мирный договор как условие сделки. Это ещё более ничтожная причина. Отсутствие мирного договора настолько не мешает жить нашим странам, что непременно добиваться его ценой сдачи территорий вовсе нет нужды. И с Германией у нас нет мирного договора. Но мы же Калининград не отдаем за то, чтобы его получить? Значит, не желание мирного договора толкает Россию на сохранение темы «мир в обмен на территории».
Обе стороны, в принципе, хотят экономического сотрудничества. Но Япония не может снять требование о территориях, не потеряв легитимность власти. Россия не может территории отдать, не показав стране смысл от такого шага. Смысл — это польза. Но польза эта такова, что легализовать её по каким-то причинам невозможно. Потому сделка готовится закулисно и постоянно откладывается до лучших времён. Вне учёта контекста она заключена быть не может, а на изменчивый контекст влияют многие силы.
Что это за нелегализуемая польза, о которой нельзя сказать российскому и японскому обществу вслух и ради которой надо продумывать какие-то мифические выгоды? — вот в чем вопрос российско-японских переговоров по Курилам.
Вообще, перевод разговора о территориях из плоскости священной земли в плоскость сопоставления выгод сам по себе чреват скандалом. Это значит признать, что есть моменты, когда торговать Родиной выгодно, а значит и непредосудительно. Но что поделать, если обмен двух Курильских островов на что-то другое способно принести Родине намного большую пользу, чем сохранение их в составе страны и тупик по всем прочим направлениям? Сказать это вслух также невозможно, ибо сказавший мгновенно будет признан предателем со стороны значительной часть общества (около 80−90%, согласно разным опросам) и значительной части элиты.
Как ещё один ложный тезис надо отбросить идею предательства власти, обсуждающей с Японией курильскую тему вместо её полного закрытия. И не потому, что во власти, в принципе, не может быть предателей — могут (например, Хрущев, Яковлев и так далее). Отбросить идею предательства надо потому, что в данном случае власть предельно цинична и потому рациональна и прагматична. Как в Японии, так и в России. Она никогда не станет рубить под собой сук, на котором сидит. И если её действия так выглядят, то надо искать скрытые причины.
Эти причины станут видны, если посмотреть на карту Дальнего Востока с точки зрения глобальной, а не локальной геополитики. Российская сторона учитывает все факторы, и фактор уравновешивания Китая — один из невозможных для озвучивания, но очевидных по прагматичности. Япония нам далеко не сестра, но и Китай не родственник, а очень непростой сосед, с которым имеется не менее сложная, чем с Японией, история взаимоотношений. Если с Японией у нас война закончилась в 1945-м победой, то с Китаем — в 60-ых. И территории, пусть и микроскопические, им мы отдали, в отличие от Японии. Мир с Китаем нам всегда важнее иметь, чем мир с Японией.
Нельзя забывать, что Китай был на стороне США в конфликте с СССР (например, Афганистан — поставки оружия моджахедам, или бойкот Олимпиады-80 в Москве). И сейчас он очень жёстко с нами действует во всех экономических проектах, например, инвестиции в Африку на порядок превышают инвестиции в Россию. То, что Китай может быть с нами жёстким и цинично-прагматичным, мы видим каждый день.
Требование иметь альтернативу Китаю на Дальнем Востоке и в АТР — это нормальное требование безопасности позиции России в регионе. Но вопрос — какой ценой? То есть требование противовеса Китаю мы не отбрасываем, но заносим в непубличные мотивы. На всякое публичное предложение от Японии уравновесить Китай мы будет отвечать гневными опровержениями и обвинять японцев в попытке нас подставить.
Нельзя думать, что наши дипломаты не знают о богатстве вод вокруг двух островов, которые готовы передать Японии в обмен на мир. Знают прекрасно. Тогда зачем это предлагают? Затем, что то, что последует за миром, должно намного перевесить выгоду от рыбных богатств, тем более что рыба — ресурс плавающий, её можно и у Кунашира с Итурупом ловить. Что же весит на весах наших дипломатов больше, чем рыбные богатства вокруг Шикотана и Хабомаи?
Это газ. За японским правительством стоят и давят на него японские ТНК, такие, как Мицуи и Мицубиси, которые стремятся выйти на проекты поставок СПГ из России. Проект «Сахалин-2», в котором участвуют «Газпром» и концерны «Мицуи» и «Мицубиси», сулит этим корпорациям просто сказочные перспективы. СПГ удвоил доходы. Пирог прибыли можно расширить во много раз. Переговоры по линии Газпрома и японских партнёров дали понять, что камнем преткновения на пути выхода на глобальную кооперацию по газу лежит старый территориальный спор, ставший делом принципа и всяческих сакральных мотиваций.
Надо понять — в глазах корпораций сакральными являются лишь выгодные активы. И если им мешают споры о территориях, они из сакральной тематики выводятся и помещаются в раздел «цена вопроса». Так они мыслят и так они действуют. Эту позицию полностью разделяют политики, ибо для них вопрос силы корпоративных активов — это вопрос глобального влияния и силы государства. А сила государства — это вопрос жизни и смерти. Японские ТНК заверили, что надавят на своих политиков — без стопроцентной гарантии успеха, разумеется. В ответ попросили передать российской дипломатии просьбу пойти навстречу в минимальном объёме.
Эта точка зрения была доведена до дипломатов и до российской власти, ведущей глобальную политику. Все намёки японских корпораций, что они надавят на политиков со своей стороны, если Россия найдёт силы для компромисса, который хотя бы формально можно будет предъявить в Японии, были услышаны нашими дипломатами. Так возникла идея возврата к хрущёвской декларации, аннулированной самим Хрущёвым. Другого способа выйти на совместный бизнес и тем самым на глобальное сближение двух стран не существует.
Как видит ситуацию российская власть? Она видит её так: «Сахалин-2» — это ветка газопровода из России в Японию. Здесь у Мицуи 12,5% акций, а у Мицубиси 10%. Ротшильдовский британский Шелл имеет 27,5% минус одна акция и более 50% у Газпрома. Дополнением к этому идёт эксплуатация терминалов по СПГ, ориентированных на Японию. Сейчас, когда в Японии закрыта Фукусима и снижают потребление нефти, тема газа актуальна как никогда.
Развитие газовой составляющей между Россией и Японией обостряет конфликт интересов между остающимися за бортом США, Британией и Японией. Ибо Британия не откажется от возможности подвинуть США на Дальнем Востоке хотя бы в этом газовом деле. А Япония спит и видит расширить эту тему раза в три.
В целом, это уменьшит глобальный потенциал США. Что скажется на их позициях в отношении Китая и Кореи, где потекут совсем другие процессы. Следом за газопроводами в Японию и ослаблением США в регионе начнет реализовываться проект газопроводов из России в Корею. Китай станет более сговорчивым по всем направлениям сотрудничества — от цен на газ до инвестиций в нашу экономику. Самый крупный выигрыш в таком случае у России.
Надо добавить, что на фоне мирного договора, открывающего путь к глобальным газовым проектам России и Японии, пойдёт и тема моста в Японию с Сахалина. Каких бы денег это ни стоило, дело того стоит. Это превратит Японию из островной в континентальную державу с уменьшением зависимости от США в деле морских путей. И ключик от этого шлагбаума на пути Японии на континент будет в руках России.
Это сильная позиция? Это не просто сильная позиция, это о-го-го какая сильная позиция. Монетизируется ли она для страны? Ещё как, и в этом нет ни малейшего сомнения. Во всяком случае, у США, вздрагивающих по ночам от такой перспективы. На Дальний Восток придут многомиллиардные японские капвложения — инвесторам уже сейчас на планете тесно и распечатать новый регион все будут бежать наперегонки. Если Япония даст спрос, а Россия предложение, такой рынок не оставит в стороне никого. Приток технологий и капиталов позволит России расширять в регионе социалку и инфраструктуру, что привлечёт население из депрессивного центра страны.
Так как в АТР теперь центр мира, то Россия превращается в страну с тремя столицами: Москва, Петербург и Владивосток. Можно сказать, что это проект «Нью-Васюки», которым некие великие комбинаторы стремятся прикрыть свои личные корыстные мотивы. Им, дескать, откаты за Курилы спать не дают. Ничуть не идеализируя нашу элиту, в вопросе Курил я бы не спешил с такими выводами. Не на том уровне этот вопрос решается, где ходит тема откатов. Здравого смысла терять не стоит. На фоне этого проекта китайский «Один пояс — один путь» и вовсе выглядит утопией. Но никто китайцев в утопизме не обвиняет. Какие основания для предъявления таких обвинений России?
То, что в целом может получить Россия от реализации всех аспектов мирного договора с Японией на протяжении 20-ти лет, весит намного больше, чем все рыбные запасы на 200 миль вокруг Шикотана и Хабомаи. Тем более что вопросы разработки недр и моря можно сделать совместными и забить это в условие сделки. А военные аспекты можно решить. Во всяком случае, с Турцией, страной НАТО, вопросы проливов Россия решила.
Таким образом, в глазах российской стороны сделка по обмену двух курильских островов на мирный договор означает ни много ни мало путь к региональному если не господству, то очень близкому к этому положению. Что непременно усилит позиции России не только в ЕАЭС, увеличивая возможности по интеграции постсоветского пространства, не только в отношении Китая, но и ЕС с США. Это возврат на позиции СССР-2. Но вот проблема — ничего из этих соображений произнести вслух Россия не может. Ни для Запада, ни для соседей по ЕАЭС, ни для Китая, ни для своих сограждан.
Я не призываю тут стать энтузиастом срочного решения курильского вопроса в сторону отдачи островов — ни в коем случае. Я лишь пытаюсь применить приём переговорщиков — встать на полицию оппонента и увидеть ситуацию его глазами. Оппонентом в данном случае является власть, ведущая переговоры с Японией и подозреваемая некоторыми экспертами и частью общества в измене. Или, как минимум, в ошибке. Я стремлюсь показать, что ни того, ни другого нет. Есть просчитанная позиция.
И то, что я вижу глазами российской стороны, как минимум требует от меня признать, что у неё есть определённые резоны считать вопрос достойным изучения. Ибо слишком тут много составных звеньев, малейшее выпадение хоть одного из которых превращает всю сделку из глобальной победы в глобальное поражение. Можно вместо двух стульев сесть между ними — и острова потерять, и сотрудничества не получить. Хотя бы по причине помех от американцев. То есть отдать острова за ничто.
Надо ещё учесть, что если оставить всё как есть, то экономический спад, который надолго, ещё сильнее ослабит Дальний Восток и усилит там центробежные тенденции. А значит и риски потери территорий вследствие соседнего «китайского навеса». Можно в СМИ назвать эту тему глупостью, но нельзя не признать, что это очень тревожит власть.
И тут требуется определиться — мы собираемся учитывать все вышеназванные соображения или нет? Если не собираемся, то что мы упускаем? Если собираемся, то как нам относиться ко всему этому? Любое решение должно быть осознанным и со всех сторон прокачанным и взвешенным. Нельзя что-то решить, а потом обнаружить, что мы что-то не учли и не приняли во внимание. Тогда точно поиграем всё. Какое бы решение тут ни было принято, оно повлечёт последствия и будет очень сложным и рискованным. И компромисс, и бескомпромиссность — палки о двух концах. Это видно по тем качаниям, которые сейчас сотрясают российскую сторону.
Но мы должны понять — именно эти соображения, оставаясь неозвученными по понятным политическим причинам, являются главным объяснением, почему власть до сих пор не снимет этот вопрос с обсуждения и не захлопнет дверь в переговорную комнату для японской стороны. Слишком важные моменты стоят на рассмотрении сторон. Можно сказать точно — корысти российской стороны в теме нет. Просто некуда бежать с полученным откатом. Есть реальное стремление усилить геополитические позиции страны. Но как пройти между Сциллой народного непонимания и Харибдой активных помех со стороны Запада — вот тот вопрос, что терзает российскую сторону, превращая геополитический размен в гамлетовскую формулу «Быть или не быть».
Чем дольше тянутся сепаратные переговоры под прикрытием их публичной повестки, тем больше вовлекается общество в этот процесс. И это имеет свою обратную сторону. Сейчас ведь вот какая ситуация сложилась — проводить на эту тему опросы общества и учитывать его мнение при переговорах это все равно как при сложной операции пригласить в операционную всех больных с медперсоналом и чтобы оперирующий врач в своих действиях учитывал мнение большинства, которое ни сном, ни духом о происходящем.
То, что при таком подходе оперируемый помрёт на операционном столе, гарантия свыше ста процентов. Допустить этого мы не имеем права. Любое решение должно быть всесторонне взвешено и продумано. Если все принимают участие в обсуждении, то все должны и нести потом ответственность. Это как минимум справедливо. Нельзя, когда орут все, а крайними становятся двое. Как оценить аргументы такой позиции российской стороны? Как достойные рассмотрения и смысла, или не достойные? Ошибочные или правильные? Рациональные и разумные или нет? Соглашаться с ними или не соглашаться? И почему?
Вариантов два:
1. Мы не принимаем идею компромисса в виде размена двух курильских островов на договор о мире с последующими описанными выше глобальными направлениями сотрудничества, и тем самым закрываем тему и все окна возможностей. В таком случае мы берём на себя ответственность за глобальные последствия от упущенных возможностей. Все упущенные возможности мы видим, и на это согласны. Мы это осознаём, это наш сознательный выбор. Мы на это идём. Риск застоя и сохранения нынешней позиции для нас ниже риска утраты территории и последствий этого шага. Синица в руках лучше, чем журавль в небе, ибо нам нечем ловить журавля.
2. Мы принимаем идею компромисса в виде размена двух курильских островов на договор о мире с последующими глобальными направлениями сотрудничества. Мы идём на риск неопределённости в деле построения своей системы регионального доминирования. Мы используем шанс. При одном условии — гарантии снятия всех дальнейших территориальных претензий как причины отказа от намеченных инвестиционных планов.
Нужно снять политические риски. В противном случае вся сделка теряет смысл. Риск утраты территорий ни за что перевешивает для нас предполагаемые выгоды от предполагаемого сотрудничества. Только в случае железных гарантий журавль в небе лучше, чем синица в руках, ибо нам есть чем ловить журавля. Но тогда разговор переносится с неприемлемости темы в принципе на тему гарантий.
Что бы мы ни решили, мы должны понимать, что мы решаем. И потом принимать последствия с открытыми глазами. Вот что самое главное.
***
Курильские острова на официальном флаге Сахалинской области России
Казалось бы, чем больше в обществе разговоров о затеянной сдаче островов Малой Курильской гряды Японии, тем яснее должна бы вырисовываться картина вокруг этого неблаговидного замысла. Но в данном случае происходит всё с точностью наоборот. Оно и понятно — наши власти хотят по-тихому, закулисно обговорить с японцами все детали, укутать их в расплывчатые и привлекательно звучащие, беспроигрышные формулировки мирного договора, но для этой филигранной творческой работы требуется ещё какое-то время. А пока — навести «тень на плетень», успокоить, убаюкать общественность России, взбудораженную и ошарашенную таким беспрецедентным и безапелляционным намерением подписью одного человека отторгнуть нашу общегосударственную собственность, нарушить территориальную целостность страны.
Яркий, но неуклюжий пример этой тактики подала недавно официальный представитель МИДа, директор Департамента информации М. Захарова. В телепередаче В. Соловьёва на прямой вопрос ведущего:
«Острова российские? Вопрос о том, что они будут переданы, рассматривается или нет?»
М. Захарова даёт совершенно ошеломляющий ответ:
«Вопрос о территориальной принадлежности островов Российской Федерации на данный момент (! — В.М.) вообще никаким образом не подвергается никакому сомнению».
Во-первых, что значит «на данный момент»? А после того, как этот «данный момент» исчерпает себя, то есть когда закончится работа над будущим договором, острова подпадут под иную — японскую территориальную принадлежность? Тем более, что собственность на острова с японской точки зрения действительно не должна подвергаться сомнению — они о своих беспочвенных претензиях на них толкуют с упорством, достойным иного применения, уже десятки лет.
Слушаем М. Захарову дальше и удивляемся всё больше:
«Вопрос в другом — в Декларации 1956 г. говорилось о том, что при заключении мирного договора с Японией, после того, как Япония признаёт итоги Второй мировой войны, возможно обсуждение передачи двух островов по доброй воле, а далее — с рассмотрением, обсуждением и переговорным процессом о том, каким образом это будет сделано и т.д.».
Если бы М. Захарова не сослалась на Совместную советско-японскую декларацию 1956 г. (она ещё у нас называлась Московской декларацией, поскольку была подписана в Москве в октябре 1956 г.), а говорила как бы от себя, можно было бы, тяжело вздохнув, простить ей этот откровенный ляп. Ведь вот что конкретно, дословно говорится в Декларации (Статья IX) :
«Союз Советских Социалистических Республик, идя навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан с тем, однако, что фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного договора между Союзом Советских Социалистических Республик и Японией».
Нигде, к сожалению, в Декларации специально не говорится о том, что Япония должна сначала признать итоги Второй мировой войны и, в частности, советский суверенитет над Курилами. Советское руководство исходило из того, что после безоговорочной капитуляции Японии в 1945 г. и подписания ею в 1951 г. Сан-Францисского договора (где говорилось, кстати, что «Япония отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова»), этот вопрос отпал сам собой. Об «обсуждении передачи островов», о чём с такой невинной лёгкостью фантазирует М. Захарова, нигде в документе и слова нет. В нём ясно, хотя и с временной оговоркой, записано: «соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и острова Сикотан». Ничего о том, что добавляет М. Захарова: «с рассмотрением, обсуждением и переговорным процессом о том, каким образом это будет сделано и т. д.» в Декларации не содержится. Никакой переговорный процесс в этом документе в то время не предусматривался, делалась лишь оговорка «фактическая передача этих островов Японии будет произведена после заключения Мирного Договора». Так что это всё личные додумывания М. Захаровой, то ли по неосведомлённости, то ли — что хуже, по умыслу, чтобы нас отвлечь и успокоить. Это, безусловно, явное неуважение к интеллектуальному уровню всех, слушающих М. Захарову, точнее, всех, кого она пытается такими выдумками шельмовать.
М. Захарова имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного посланника 1-го класса (следующий ранг — посол). И это не только внушительно звучащий титул, он накладывает некоторые обязательства, требует соблюдения соответствующих навыков и стандартов. Тем более когда дипломат такого ранга произносит что-то публично, даже если он не уважает аудиторию. Классическая, в том числе крепкая советская дипломатическая школа в работе с материалом по любой проблематике — всегда скрупулёзно, во всём объёме и до деталей изучать вопрос, опираясь на непреложные факты, цитаты и документы, причём в первоисточниках. Тогда и звучать будешь весомее, авторитетно, бесспорно. Яркий образец этой школы и пример для подражания — министр иностранных дел С. Лавров, который всегда излагает проблемы так, что никто не может возразить, во всяком случае в отношении обсуждаемых фактов.
Про такие «мелочи» из уст М. Захаровой, как выдать гряду Хабомаи (русское название «острова Плоские»): 22 острова, скал, отмелей, и остров Шикотан, всего лишь за два острова, уже и не стоит упоминать. Хотя такие «мелочи» имеют огромное, хотя бы экономическое значение, поскольку от них измеряется эксклюзивная экономическая 200-мильная зона России, где находятся гигантские рыбные запасы, не говоря уже о недрах континентального шельфа. Так неточно и почти с пренебрежением говорить об этом национальном достоянии и источнике поступления немалых денег, право дело — стоило бы поаккуратнее.
На самом деле проблема даже не в точном цитировании Совместной декларации — это элементарно и доступно не только послам, а в том, что наше руководство почему-то пошло на поводу у японского премьер-министра — «друга Синдзо», и согласилось взять за основу этот архаичный, отживший своё межгосударственный документ. И не только согласилось, но и отстаивает оправданность такой сговорчивости. Трудно это назвать досадной оплошностью, но даже оплошности лучше исправлять, чем упрямо следовать им, загоняя дело туда, откуда возврата уже не будет. Тем более вопреки воле большинства граждан своей страны. Ведь любому, даже непосвящённому человеку ясно, что документ, подписанный 62 года тому назад в совершенно иной обстановке, в том числе при наличии тогдашних громких антиамериканских сил в самой Японии (а наше руководство надеялось, что она выберет для себя статус нейтральной страны), неразумно автоматически накладывать на нынешние совершенно иные времена, на сформировавшуюся новую политическую и военную конфигурацию в Японии. Тем более, что с практической точки зрения обращение к тексту Декларации потеряло почти всякий смысл, так как многие её положения были вскоре после ратификации выполнены: установлены дипломатические отношения, открыты посольства и консульства, Япония при поддержке СССР была принята в ООН, освобождены и репатриированы японские военнопленные, заключены двусторонние соглашения, вступила в силу Конвенция о рыболовстве и Соглашение о сотрудничестве при спасении людей, терпящих бедствие на море, образовались первые коммерческие связи.
Фактически из всего лишь 10 статей Декларации «живыми» на сегодняшний день остались лишь три: статья III общего характера, оговаривающая, что в своих отношениях стороны «будут руководствоваться принципами Устава ООН», и пресловутая цитировавшаяся выше статья IX о передаче островов, но лишь после подписания мирного договора. Но главная и непреложная ценность Совместной декларации для нас в том, что она в основополагающей статье под номером 1 объявляла: «прекращается состояние войны, восстанавливается мир и добрососедские, дружественные отношения».По сути, Декларация, хоть и в одной формулировке, и есть искомый мирный договор.
При наличии этой стратегической констатации, работа над иным, дополнительным документом — полновесным текстом мирного договора, раз уж его так хочет Япония, должна была бы вестись на основе нового крупного, отвечающего современным реалиям документа, по типу Основ взаимоотношений между СССР и США от 1972 г., когда началась полоса советско-американской разрядки напряжённости, или Договора об основах взаимоотношений между ГДР и ФРГ от 1972 г. Если стороны хотели бы сделать упор на финансово-инвестиционный блок, то можно было бы воспользоваться как отправной точкой Договором между СССР и ФРГ о содействии осуществлению и взаимной защите капиталовложений (1989 г.), с последующим Протоколом. Архив МИДа на этот счёт обширен. Но Японии-то нужно другое от мирного договора — чтобы он непременно предусматривал получение под свой суверенитет островов: как минимум гряды Хабомаи и о-ва Шикотан, а лучше и Кунашира, и Итурупа заодно. Только поэтому японцы трясут перед нами, как бубном вошедший в транс шаман, статьей IX Совместной декларации, хотя сами же после заключения в 1960 г. Договора о взаимном сотрудничестве и безопасности с США своими безапелляционными требованиями-претензиями на всю часть южных Курил фактически дезавуировали эту статью Совместной декларации и тем самым поставили крест на дальнейших переговорах. Но и СССР не остался в долгу — нотой оповестил Токио, что заключение Договора с США исключает советские намерения по передаче островов. Тем самым вопрос умер сам собой. Теперь на белый свет японцы вновь вытащили, отряхнув многолетнюю пыль, Совместную декларацию, точнее, пресловутую статью IX о передаче островов, чтобы именно она стала стержнем будущего текста мирного договора. Всё дополнительное, что будет вписано в остальной текст, для японцев не столь существенно. Может быть, что-то из этого остального, второстепенного для них, и будет ими потом исполняться, а что не захотят — так и останется на бумаге. Можно будет их только пожурить, но не заставить. Особенно в том, что касается вожделенных инвестиций в российскую экономику, получения технологий последнего поколения и прочих новшеств, на чём, видимо, строятся надежды нашего руководства. Неужели этот нехитрый трюк не смогли рассмотреть в Москве?! А, если смогли, то значит фактически уже загодя согласились на самоотторжение российской государственной собственности в нарушение Конституции и вопреки воле подавляющего большинства населения России.
У японцев, как известно, заведено, что надо всячески избегать ситуаций «потери лица». Но мы не принуждали премьера С. Абэ давать клятвы на могиле предков о том, что он «приложит все силы», чтобы отобрать у России её территорию. Так что его «потеря лица» нас не должна волновать — мы же не японцы, мы можем только посочувствовать. А для президента России есть выход, переступив через себя, сохранить лицо перед своими гражданами (если его интересует их мнение) — объявить японским коллегам и друзьям, что он бы рад, но народ его страны категорически не согласен, что проявился отчётливый общенациональный консенсус против передачи островов. И он не может и не имеет права идти против воли народа — это их пониманию должно быть доступно. А посему предлагает заключить мирный договор на иной, чем Совместная декларация, основе. А именно такой, которая будет предусматривать всё, что угодно, но не принесение в жертву российской территории.
Подробности: https://regnum.ru/news/polit/2555810.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.
