Неоднократные нарушения турецкого воздушного пространства в ходе сирийской кампании, инцидент со сбитым турками российским бомбардировщиком и последовавшие за этим экономические санкции Кремля пустили под откос многолетние усилия Москвы по налаживанию связей с Анкарой. Это, в свою очередь, привело к активизации сотрудничества в сфере безопасности с Грузией, и еще в большей степени – с Украиной.
Во время холодной войны, Турция являлась надежным южным плацдармом НАТО против Советского Союза. Даже в 1990-х Анкара продолжала относиться к Москве с недоверием, проявившимся, в частности, в ее отказе рассмотреть возможность снятия отдельных ограничений в отношении развертывания российских обычных вооружений на юге в ходе переговоров по Договору об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ).
Однако, когда Анкара не дала разрешения на вторжение американских войск в Ирак через ее территорию в 2003 году, Москва восприняла это как хороший знак и начала осторожную и продуманную кампанию по укреплению связей с Турцией. Приход к власти в Турции президента Реджепа Тайипа Эрдогана и его политика на Ближнем Востоке, время от времени вступавшая в противоречия с политикой Вашингтона в этом регионе, создали плодородную почву для усилий Путина. Укреплению отношений способствовали и быстрорастущие торгово-экономические связи, в том числе крупные совместные проекты в области строительства, а также перспективы транспортировки российского газа в Турцию по трубопроводу «Турецкий поток».
Преимущества теплых отношений с Турцией стали очевидны после присоединения Россией Крыма в 2014 году. Анкара всегда поддерживала особые отношения с крымскими татарами. Татарское ханство правило полуостровом под протекторатом Османской империи до тех пор, пока Москва не захватила его, разбив осман в конце 18 столетия. Татары, вернувшиеся в Крым в 1990-х годах, проведя долгие годы в ссылке в Центральной Азии, куда их насильно отправил Сталин после второй мировой войны, с тех пор всегда являлись решительными патриотами Украины. Составляя 13 процентов населения Крыма, они жестко возражали против присоединения полуострова к России. В результате лидеру крымских татар Мустафе Джемилеву было запрещено возращение в Крым, а татарское сообщество стало подвергаться суровым репрессиям.
Присоединение Крыма повлекло за собой санкции Запада в отношении российских политиков, чиновников и бизнесменов. Кроме того, Запад пригрозил санкциями тем иностранным компаниям, которые ведут бизнес в Крыму. Официальная реакция Турции на это присоединение была чрезвычайно мягкой. Отказавшись признать вхождение Крыма в состав России и призвав к защите прав крымских татар, Анкара при этом предпочла не высказываться с критикой действий Москвы. Турция не ввела санкций в отношении России, а авиакомпания «Turkish airlines» даже возобновила регулярные рейсы в Симферополь, региональную столицу Крыма. Таким образом, многолетнее внимание Путина к Анкаре и особенно лично к Эрдогану принесло свои плоды.
Даже тот факт, что Москва и Анкара занимали противоположные позиции по отношению к сирийскому конфликту, не стал препятствием для дальнейшего сближения России и Турции. С начала гражданской войны в 2011 году Кремль постоянно поддерживал режим Асада, в то время как Анкара оказывала помощь туркменским этническим группам в северной Сирии, а затем и различным исламистским группировкам. Однако, военное вмешательство России в конце прошлого года изменило ситуацию по двум существенным причинам. Во-первых, Кремль решил продемонстрировать свое презрение к НАТО, неоднократно нарушая воздушное пространство Турции в ходе своих операций по нанесению бомбовых ударов. Во вторых, несмотря на провозглашенное намерение вести войну против так называемого Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ), известного также под аббревиатурой ДАИШ, военная кампания Москвы была направлена в большей степени против умеренных оппозиционных группировок на северо-востоке Сирии, в том числе туркменских.
Москва нарушала турецкое воздушное пространство трижды, несмотря на дипломатические протесты и предупреждения Анкары. В четвертый раз, 24 ноября 2015 года, турецкие истребители сбили российский бомбардировщик Су-24.
Москва тогда осознала, что несколько «перегнула палку» и попыталась загладить инцидент. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков и министр обороны Сергей Шойгу публично опровергли сообщения о том, что турки сбили российский самолет. Однако, когда Эрдоган официально заявил о том, что это было сделано для защиты турецкого воздушного пространства, Кремль отреагировал жесткой риторикой, введением экономических санкций, угрозами военного ответного удара, а также развертыванием самых современных зенитно-ракетных комплексов на севере Сирии вблизи турецкой границы. Позже Москва вновь провоцировала турок, направляя самолеты в воздушное пространство Анкары.
Объявленная Путиным победа в Сирии и частичный вывод российских сил из страны несколько снизили опасность прямой военной конфронтации между Россией и Турцией. Теперь, когда его престиж столь высок, Путину стало не так уж необходимо расквитаться с Анкарой за ноябрьское оскорбление. Однако, двусторонним отношениям был нанесен серьезных урон.
Последствия российско-турецкой напряженности можно увидеть в черноморском регионе. Два месяца спустя после инцидента на турецко-сирийской границе, секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Турчинов посетил Анкару с целью обсудить сотрудничество в области военной индустрии, а вскоре с визитом там побывал и министр иностранных дел Павел Климкин. Турецкий премьер-министр Ахмет Давутоглу прилетал в Киев в начале нынешнего марта, а украинский президент Петр Порошенко отплатил любезностью за любезность, совершив вскоре после этого краткую остановку в Анкаре.
Существенным результатом всех этих визитов стала активизация украинско-турецких связей в оборонной сфере. Помимо бурно развивающегося сотрудничества в военной индустрии, военно-морские силы Украины и Турции провели на прошлой неделе совместные учения в Черном море с целью обеспечения способности действовать совместно «в соответствии со стандартами НАТО». Несколько ранее, в марте, прошли первые военно-морские маневры в Мраморном море. В то же время заметно активизировалась координация турецкой политики с Грузией и Азербайджаном. Все эти страны разделяют общую заинтересованность в срыве реваншистских устремлений Москвы. Вызывающая политика России в Сирии подтолкнула Турцию взять на себя значительно более активную роль в этих процессах. Это, несомненно, вызывает чувство удовлетоврения.
