Транспортно-логистическим, в том числе газотранспортным проектам уделяется особое внимание в программе реализации новой экономической политики Казахстана "Нурлы жол", и сегодня эксперты говорят о резком увеличении китайского влияние в Центральной Азии.
Директор Аналитического центра Института международных исследований МГИМО (У) МИД РФ Андрей Казанцев говорит, что основным покупателем центральноазиатских нефти и газа стал именно Китай: «Большая игра, которая велась в 1990-е годы вокруг центральноазиатских энергоносителей, в общем закончилась. Благодаря быстрой прокладке двух мощных трубопроводных линий Китай стал основным покупателем центральноазиатских нефти и газа. И если большую часть казахстанской нефти еще покупает Евросоюз, то по газу там уже почти эксклюзивная роль Китая, потому что поставки в Иран небольшие, а Россия просто не может себе позволить покупать газ по таким ценам, запрашиваемым Туркменией».
Китай собирается расширять и дальше свое влияние в регионе. «Специально для этого региона председатель КНР Си Цзиньпин во время своего визита в Казахстан анонсировал проект зоны нового Великого шелкового пути. Затем китайская бюрократия расширила этот проект. Он стал охватывать много других стран. Но этот первоначальный фокус на Центральную Азию ясно прочитывался из заявления Си Цзиньпиня. При этом все, что вы сейчас можете прочитать о Великом шелковом пути, это не более чем домыслы. Потому что официального документа, который свел бы воедино позиции всех китайских ведомств, нет пока. В принципе какие-то наметки на него есть, но официально план еще до конца не анонсирован. То есть не сведены позиции разных ведомств, а в Китае очень много разных ведомств, и у них разные интересы», - говорит Казанцев.
Однако очевидно уже, что некие политические интересы Центральной Азии в рамках этого проекта четко были обозначены. «В этой связи встает вопрос, как будет соотноситься российский проект евразийской интеграции с китайским проектом зоны Великого шелкового пути. В принципе и китайское руководство, и российское руководство высказывало однозначную позицию в пользу так называемой коадаптации проектов или какого-то взаимодействия между ними. Но при этом высказывались и с российской, и с китайской стороны более конфликтные возможности взаимодействия в будущем между двумя проектами», - напоминает Казанцев.
