Следователи подозревают бывшего гендиректора «Роснано» Леонида Меламеда, заместителя предправления корпорации Андрея Малышева и финансового директора Святослава Понурова в растрате. По версии следствия, в 2008 и 2009 годах Меламед, являясь совладельцем инвестиционно-финансовой корпорации «Алемар», организовал заключение договора об оказании консультационных услуг между «Роснано» и его компанией, под видом оплаты которых в течение полугода было незаконно перечислено более 220 млн рублей. Фигуранты подозреваются в растрате имущества госкорпорации в особо крупном размере с использованием своего служебного положения (ч. 4 ст. 160 УК). О нюансах дела семилетней давности корреспонденту «Известий» Анастасии Кашеваровой рассказал экономист Никита Кричевский.
— Следователи начали активные действия по делу Меламеда, Малышева и Понурова только через 7 лет. Почему события 2008–2009 годов стали предметом уголовного дела лишь сейчас?
— Я исхожу из того, что публике крайне необходимо найти наиболее легкое объяснение происходящему. Публике незачем утруждать себя анализом биографий тех или иных персонажей, событий, которые в разные годы происходили с ними. Раз Меламед работал в «Роснанотехе» (позже был преобразован в «Роснано») — значит, это наезд на Чубайса. Именно так и думает публика. Мне же представляется, что, прежде чем делать выводы, нужно посмотреть на бизнес-биографии фигурантов уголовного дела.
— Андрей Малышев совсем недавно был президентом группы Е4.
— Все фигуранты имели непосредственное отношение не только к «Роснанотеху» (поскольку они были топ-менеджерами, то логично подпадают под подозрение в «заинтересованном» заключении консультационного договора с «Алемаром»), но и к самому «Алемару». Указанные господа в разное время там трудились, а Меламед был еще и учредителем. Если посмотреть еще пристальнее, то окажется, что господин Малышев после ухода весной 2012 года из «Роснано» до недавнего времени был президентом группы Е4, а руководителем и учредителем Е4 до восхождения на властный олимп был не кто иной, как Михаил Абызов (министр Открытого правительства. — «Известия»).
В памяти сразу всплывают откровения Меламеда 2010 года о том, как они с Абызовым познакомились. Это случилось в Новосибирске в 1995 году во время темной истории вокруг допэмиссии акций «Новосибирскэнерго». Новосибирские региональные власти якобы попросили «Алемар» провести допэмиссию акций «Новосибирскэнерго», в результате которой уставной капитал энергетиков должен был увеличиться в 13 раз. 35% акций под вексель (по сути, бумажку) чиновники передали «Алемару», пообещавшему (!) найти стратегического инвестора. И вот под это «бумажное» обещание новосибирская администрация выдала пакет в 35%! Что интересно, 22% акций «Алемар» так и не смог разместить, они около 10 лет болтались на его балансе. Пока Меламед «распоряжался» 22% акций «Новосибирскэнерго» (а руководителем «Алемара» в те годы был Понуров), он познакомился с Абызовым, у которого на тот момент было 19,5% акций «Новосибирскэнерго».
Интересно, как эти акции попали к Абызову, молодому человеку, которому на тот момент было чуть больше 23 лет. Ценные бумаги достались через смахивающую на мошенническую сделку с поставками фирмами Абызова новосибирскому региону ГСМ, удобрений и сельхозтехники. При этом, как тогда писали, Новосибирску был нанесен ущерб в 200 млрд неденоминированных рублей, поскольку цены на продукцию были завышены на 60–80%, а значительная часть товаров оказалась не нужна. В качестве оплаты Абызову и были переданы те самые 19,5% акций «Новосибирскэнерго», на тот момент оценивавшиеся в $40 млн. Кстати, сделка с региональными властями носила непрозрачный характер, поскольку заключалась без тендера. В итоге у Абызова и Меламеда оказалось на руках более 40% акций «Новосибирскэнерго», которые они потом увеличили до контрольного пакета с помощью договоренностей с другими акционерами. Те действия ушлых коммерсантов и стали, как я думаю, предпосылкой для приглашения Чубайсом вновь образованного «новосибирского клана» в РАО «ЕЭС».
— На ваш взгляд, дело может серьезно расшириться и по другим эпизодам и сделкам?
— Сумма претензий Следственного комитета к Меламеду, а это 220 млн рублей — деньги серьезные. Если же брать ущерб, который Абызов и Меламед могли причинить «Новосибирскэнерго», то сумма будет существенно выше. $40 млн, в которые оценивался пакет «Новосибирскэнерго», гораздо больше, чем сегодня предъявляет СК. Мне кажется, подход в 220 млн рублей можно расценить как «приглашение к банкету», как стартовую позицию для дальнейшего расследования. Я полагаю, что к Михаилу Абызову могут появиться очень неприятные вопросы, когда следователи получат дополнительную информацию, и не только от Меламеда, но и от Понурова и Малышева. Последним терять нечего, они были наемными работниками, не делили те сверхприбыли, что получали Абызов и Меламед.
Дальше дело техники — деятельность абызовской группы компаний Е4, предполагаемый вывод активов, в том числе приобретенных на кредитные средства, венчурные инвестиции в американские инновационные проекты и прочие этапы его «большого пути». Да, следователи пришли за Меламедом, но он тут, как представляется, не основная, а разменная фигура. Если Меламед сейчас этого не понимает или думает, что лучше промолчать, то он получит гарантированный обвинительный приговор. Его предыдущий бизнес-партнер сейчас попытается им прикрыться, сделать из него козла отпущения. Мол, Меламед — и только он — во всем виноват.
— Все же очень странно, что Леонид Меламед так подставился... Почему бы не взять стороннюю компанию для заключения договора с «Роснанотехом»?
— Это жадность. Меламеду очень не хотелось с кем-то договариваться, делиться. Если брать третью фирму, ей надо платить 10–30% комиссионных, от 20 до 60 млн рублей. Тем более что схема и так была изначально мутная. Как пишут открытые источники, господин Малышев в «Роснанотехе» курировал поиск, отбор и запуск венчурных проектов, то есть его подчиненные выполняли ту работу, за которую деньги получал «Алемар». Но тогда в «Роснанотехе» это было в порядке вещей. Вот почему Меламед и Ко, чувствуя полную безнаказанность, решили действовать в лоб, чем подложили под себя мину замедленного действия. Спустя 7 лет она взорвалась. Причем не столько в направлении Меламеда или даже Чубайса, сколько в отношении более крупной фигуры — министра Абызова, который, по многочисленным косвенным сведениям, перейдя на госслужбу, свои компании без заботы не оставил.
— Это вы про его суд с Виктором Вексельбергом? Несмотря на то что он передал бизнес в доверительное управление, он сам представляет интересы компаний в суде.
— Я фигурой господина Абызова интересуюсь давно, у меня только в этом году, несмотря на открытое противодействие, вышло несколько публикаций об этой персоне. Многое из того, что Михаил Абызов считал скрытым от глаз общества, сегодня никакой тайной не является. Как, например, то, что он вкладывает часть доходов от своего бизнеса не в какие-то там стартапы или венчурные проекты, а в банальную недвижимость, те же рестораны, которые сегодня пусть и убыточные, но все равно нужные, поскольку Абызову и другим сильным мира сего дают возможность поговорить «без ушей».
Это часть имиджа, доставшаяся в наследство от 1990-х, когда тонкие нюансы обсуждались не в кабинетах, а в кабаках. И эти, казалось бы, подзабытые методы ведения бизнеса стали стилем работы Абызова в должности федерального министра в 2010-х. Кстати говоря, в те годы ему приходилось искать крышу в органах власти, а сегодня он сам себя крышует.
— Как вы считаете, это следственные органы начали активно работать по госструктурам или это какой-то передел рынка?
— Никакого передела нет, потому что это история давно минувших дней и делить здесь уже нечего. Что касается нынешнего бизнеса Меламеда, то он даже под домашнем арестом может хоть завтра уйти с позиции руководителя его фирмы «Композит» и оставить вместо себя своего человека, к тому же компания, скорее всего, переоформлена на третьи структуры или офшоры.
Что касается неповоротливости правоохранительных органов, то часто возникает ситуация, когда для того, чтобы силовой каток заработал, его просто нужно сдвинуть с места. Я подозреваю, что толчок был дан. Каким образом — мне неведомо, эти процессы скрыты от нас. Я подозреваю, что под этим толчком следует понимать разработку персоны Михаила Абызова. СК заниматься делами семилетней давности, да и еще, когда речь идет о сумме в 220 млн рублей, а не о десятках миллиардов, не первостепенно. У СК и так дел хватает. Это, как мне кажется, отправная точка, чтобы в итоге выйти на федерального министра.
— Означает ли это, что идет давление и на остальных членов правительства?
— Я думаю, нет. Потому что фигура Абызова вызывает, мягко говоря, недоумение у очень многих персон как в правительстве, так и в Кремле. Непонятно, кто тут первым мог добежать... Но истоки, как мне кажется, из Новосибирска. К тому же мы не знаем, как этот человек стал министром, там, видимо, тоже весьма интересная история. Заурядный бизнесмен неожиданно становится федеральным министром, тем более с таким шлейфом, ведь помимо «Новосибирскэнерго» были судебные и уголовные разбирательства по поводу «Красноярскэнерго» и «Кузбассэнерго».
— С такими деньгами и связями даже если виноват, то можно откупиться...
— Может, неудачное сравнение, но про Евгению Васильеву тоже говорили, что откупится, что поможет Анатолий Сердюков. Но сейчас правоохранительная машина стала двигаться в сторону вынесения реальных, а не условных наказаний.
— Если так, то самый легкий способ — сбежать из страны?
— Я думаю, что сегодня Абызов как раз усиленно раздумывает о спешной эмиграции. Возможно, на наших глазах разворачивается процесс появления очередного статусного диссидента. Причем, как и прочие «без вины виноватые», Абызов будет представляться белым и пушистым, что он никого не обворовывал, не обманывал, а выступал за свободу России. Правда, вряд ли при этом Абызов сможет объяснить происхождение своих капиталов. Впрочем, загадывать не будем — смог же он стать федеральным министром.
«Известия» обратились за комментарием к министру Михаилу Абызову.
— Я знаю Леонида Меламеда более 15 лет. Он крайне порядочный человек и профессионал высокого уровня. Я уверен в его невиновности. Не сомневаюсь, что будет проведено объективное расследование, и надеюсь, что в том числе так называемыми экспертами (имелся в виду Никита Кричевский. — «Известия») не будут нагнетаться истерия и ажиотаж вокруг работы правоохранительных органов. Считаю, что ажиотаж и конспирология, которые искусственно создаются, крайне негативно могут влиять на бизнес-климат в целом и на объективное расследование этого отдельно взятого случая, — заявил Михаил Абызов.
На фото: Михаил Анатольевич Абызов, министр без портфеля, ответственный за организацию работы Правительственной комиссии по координации деятельности «Открытого правительства» (с 21 мая 2012 года).
