В марте украинские войска практически повсеместно начали захват буферных зон на ключевых направлениях фронта, вплотную придвинувшись к линиям обороны городов и сел республиканцев. Намерения противника очевидны: перерезать пути снабжения и сообщения между населенными пунктами ДНР, увеличить зону своего огневого контроля, отсечь друг от друга очаги сопротивления, окружить и впоследствии подавить их. Также считается, что важность авдеевской промки заключается в том, что она является удобным плацдармом для потенциального наступления: у украинцев – на Донецк, у республиканцев – на оккупированную противником Авдеевку.
"Сейчас на промзоне мы балансируем с украинцами на линии, когда выдвижение и нас, и их глубоко за ее пределы создает условия для окружения тех, кто слишком забрался вперед в случае успешного наступления противника. Нужно представлять себе эту промзону: это участок с лесонасаждениями, между которыми умудрился разместиться и дачный поселок, и несколько групп зданий нежилого назначения, находящихся на разных высотах, большая часть которых находится ближе к Авдеевке, то есть в зоне прямого контроля ВСУ. С этих зданий противник не только хорошо просматривает подходы, но и накрывает снайперским и гранатометным огнем наши позиции, а в условиях ограниченного применения артиллерии подавить эти огневые точки непросто. Создан очаг напряженности, война идет, все на старте", - так характеризует ситуацию известный командир Александр Ходаковский. Обстановка на авдеевской промке ему известна хорошо: бойцы бригады «Восток» служат в мотострелковых подразделениях именно на этой линии фронта.
«Это три здания: шинный завод, склады, стоянка и ангар. Пустырь с капитальными зданиями и забором. Их удобно занимать по многим соображениям, включая контроль трассы, поражение развязки и возможность делать больно сепаратистам на неподготовленных позициях. Это позиция-мечта — бить из тяжелого с подготовленных позиций по картонным дачам. Почти идеальные условия для ВСУ — с тылом, со снабжением, с единой схемой огня, с позициями на флангах, которые укреплялись год», - так описывают свою дислокацию украинские вояки.
Чувствуя себя достаточно уверенно, они не сидят в обороне, пытаются продвинуться, но попытки наступления ВСУ в этом районе захлебываются, встречая ожесточенное сопротивление. История авдеевской промки пишется кровью, болью и потом защитников Донбасса. Ни одна фраза о массированных артобстрелах или интенсивных перестрелках, происходящих здесь, не передает огромного напряжения сил, стальной выдержки и мужества наших бойцов. Этот репортаж посвящен тем, кто стоит на переднем крае.
12.40. Ясиноватский блокпост
Раньше по этой трассе любая машина могла проехать в сторону Горловки или Енакиево.
Теперь на дороге постоянно дежурят посты военной автоинспекции, чтобы гражданские случайно не выскочили прямо на линию фронта или под обстрел. Пустынная дорога, разрушенный мост и машина с надписью ВАИ, возле которой стоят инспекторы в бронежилетах и ярких накидках со светоотражающими вставками. Их пост находится в зоне обстрела, а значит, прилететь может в любое время суток. Из укрытий – только особенности местного рельефа. На фоне выбоин от снарядов и зловещих черных провалов моста белоснежный корпус автомобиля инспекторов выглядит неожиданно ярко. По самой трассе имеют право передвигаться только машины военного назначения, гражданские легковушки и автобусы выбирают теперь безопасные объездные маршруты.
Место, рядом с которым мы находимся, называется «Приют Невского», но времени рассматривать подмостье нет. Минуты здесь спрессованы так плотно, что переход из комфортного созерцательного состояния в режим эмоциональных и физических нагрузок происходит мгновенно. Сопровождающие меня лица затягивают на боках свои бронежилеты, надевают каски – группа готова на выход.
13.05. Дорога смерти
Спускаемся вниз. Тропа типичного Донецкого кряжа: пригорки чередуются с низинами, и степной простор расстилается в обе стороны. Степь играет весенними красками, но трава плотно прижимается к земле, будто в поиске защиты и укрытия от палящего солнца, от равнодушного синего неба, от прилетающих снарядов, выжигающих все вокруг. Куски дерна вырваны из степного покрывала обстрелами, по обочине дороги рассыпаны осколки всех форм и размеров, тропинка изъедена ямами и воронками.
- Левее! Левее! Сейчас передвигаться максимально быстро! – командует старший.
Придушенная бронежилетом, глухо спрашиваю:
- Здесь опасная зона?
- Здесь везде опасная зона. Вон тот пригорок видишь? Снайпер их там лежку свою сделал. Но вычислили, вскрыли. Кроме снайперов, обстрелы могут начаться в любое время. Пространство здесь открытое всем ветрам. И всем врагам, к сожалению, тоже: тут простреливается все насквозь.
- Поэтому эту тропу называют «дорогой смерти»?
- Кто как называет. В зависимости от обстановки. Она же и «дорога жизни», между прочим. Два смысла у одной дороги. Так, болтовню в сторону, подтянулись. Ты как? Нормально? Быстрее идем, быстрее, не задерживаемся.
13.40. Третья улица
Солнечные блики играют на стеклах полуразрушенных домов. Воздух как будто застыл. Разлохмаченное кресло больше похоже на монстра, чем на предмет мебели. Когда-то в нем кто-то смотрел телевизор или отдыхал от полуденного зноя в темной прохладе комнат. Теперь он иссечен осколками после попаданий мин в кровлю здания, каждая стена которого несет свои отметины: от пуль, от гранат, от снарядов. Относительная тишина во время моего визита, - редкая гостья в этих местах. Бойцы здороваются, смотрят с любопытством. Молодые, с красивыми, но бесконечно уставшими лицами.
- Какая сейчас обстановка?
- Каждый день идет война. Сказать, что она затихает, никто из нас не может. Рассказывать, чего нам не хватает – не по-мужски, не по-военному. Чтобы понять, что здесь происходит на самом деле, надо сюда приехать и увидеть своими глазами.
- Я так понимаю, что позиции украинских вояк находятся всего в нескольких сотнях метров от вас?
- К примеру, наши держат третью улицу, а враг – четвертую. Сколько метров нас разделяет? Сто, сто пятьдесят, где-то всего семьдесят.
- Слушаете ли вы радиоперехваты? Что из них известно?
- Раньше слушали часто, а сейчас они шифруются, бывает, даже выходят под нашими позывными.
- То есть, они прекрасно изучили ваши частоты и знают позывные?
- Конечно, ведь мы здесь уже очень долго стоим. Практически, бессменно. Слушать противника мы на таком расстоянии можем и без раций. Чаще всего они матерятся, бессмысленно и беспощадно. Бывало и так, что они подъезжали ближе и включали музыку и песни: гимн Украины, какой-то фашистский марш. Когда мы крикнули: «Смените пластинку!», поставили детскую песенку Мамонтенка о маме, вот эту, знаете? «Пусть мама услышит, пусть мама придет». Это они так забавлялись.
- Ну а вы проводили идеологические диверсии?
- Мы редко с ними шутим, стараемся разговаривать серьезно. Враг есть враг. Не в игрушки играем.
- А как вы относитесь к минским договоренностям, к перемирию?
- Может быть, в политике это важное и нужное решение, но нам оно ничего хорошего не дает. Враг укрепляет свои позиции, получает боевой опыт. Время работает на них. Они даже подгоняют бульдозеры, другую технику, чтобы быстрее и надежнее строить блиндажи и укрепления. И, кстати, строят укрепления под прикрытием наблюдателей ОБСЕ. Те, в свою очередь, делают вид, что ничего странного, непозволительного не происходит.
А мы укрепляемся по старинке, как в Великую Отечественную войну, с помощью саперной лопатки. Даже воду нам не привозят, мы ее приносим сами.
- Перебегаете эту насквозь простреливаемую дорожку с тяжелой поклажей?
- Да. Часто мы чувствуем, что к нам проявляют недостаточно внимания. Я вам вот что скажу о Минских договоренностях. Побудьте с нами хотя бы день, и вы поймете, что здесь перемирие не работает. Минские договоренности нигде не работали – ни часа. Понимаете? Ни часа. Идет постоянная война. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Когда приезжает ОБСЕ, ВСУ молчат. Молчим и мы. Но украинцы под прикрытием ОБСЕ активно обустраивают свои позиции, а стрелять начинают, когда те уезжают. Такое вот перемирие. Такая война.
- Сотрудники ОБСЕ могут передавать ваши координаты врагу?
- Вряд ли. А вот украинские беспилотники это делают очень часто.
- Появилась информация, что у украинских оккупантов появились боевые беспилотники. Встречались ли вы с такими? Как их можно вычислить?
- Распознать их нереально. А информация про беспилотники, которые сбрасывают на нас гранаты, это правда. Такое было, и не один раз. Их БПЛА летят на высоте примерно 1800 м, и достать их на такой высоте трудно. Вообще украинские войска богато оснащены с технической стороны: и тепловизоров много, и разных беспилотников, и ротации проводят постоянно, как по расписанию, и боекомплекта не жалеют, его подвозят беспрестанно, и все это летит сюда. Вон там куча воронок от 152 мм, свеженькие совсем. Какое соблюдение, какое перемирие? И почему мы соблюдаем перемирие исключительно в одностороннем порядке? Только глубоко наивный человек может думать, будто перемирием можно выиграть войну. Не было таких фактов в истории.
Наших людей убивают, дома жгут. Ожесточение к врагу никуда не денется и не рассосется само собой.
- Как и почему началась для вас война? Какие у вас мирные профессии?
- Я был строителем. Я из Донецка.
- Я был водителем. Я доброволец.
- А я решил идти на войну с фашизмом после Одессы. Очень жаль было убитых и сожженных людей. И еще – острая ненависть. И я знаю, что смогу излечиться от нее, только если мы искореним фашизм на всей русской земле. А договариваться с фашистами нельзя, значит предать и себя, и свою семью, и всех своих предков, и весь свой род, народ. Я – не предатель. Назад для нас дороги нет.
- Применял ли враг против вас запрещенное или какое-нибудь экспериментальное оружие?
- Запрещенное Женевской конвенцией или минскими соглашениями? Уточните свой вопрос. Впрочем, отвечу утвердительно на оба. Применял, и неоднократно. Против нас воюют и иностранные наемники. Очень много снайперов, постоянно слышим английскую речь. Их цель – выбить нас по максимуму. Доводилось видеть последствия ранений экспансивными пулями, когда входное отверстие сравнительно небольшое, а на выходе поражающая сила разрывает ткани. Также наемники используют крупный калибр как на сафари. Выжить после такого ранения практически невозможно. Если же говорить о ВСУ, то украинским солдатам нравится стрелять и убивать ничуть не меньше, чем наемникам. Особой разницы не видим.
- Удалось ли полностью вернуть контролируемую ранее территорию, утраченную в ходе наступления ВСУ на промзону?
- Нет, полностью вернуть не удалось. Продвижения нет, идет позиционная война. Несколько суток назад они ночью устроили атаку по всей линии с целью окружить каждую из наших позиций и отсечь от помощи, чтобы подавить поодиночке. Сначала провели мощную артподготовку, устроили огненный вал, потом двинулись в атаку. Мы отбились, соседние подразделения помогли сильно. Это я только об одном случае рассказал. А подобные их вылазки здесь – постоянное явление. Иногда я спрашиваю себя: кто мы? И думаю, что пограничники. Не пропускаем зло в город. Зло в чистом виде. Украинцы называют своих вояк кличками роботов: то киборгами, то промбергами, которые якобы непобедимы и будто бы неуязвимы. А мы стоим, чтобы эти роботы не проникли в города и села, где живут люди.
14.30. По «зеленке» назад
Обратный путь по зеленой зоне был таким же тяжелым, как и услышанный рассказ об участи бойцов на передовой. «Выбоина в стене возле вашей головы – след от снайперской пули. Повадки уже изучили. Их тактика – ранить в конечность, чтобы остальные пришли на помощь, а потом отстреливать каждого, как мишени в тире. А вот здесь стодвадцатка прилетела, парня нашего ранило. И так постоянно. Теряем людей. Убитыми, ранеными. Теряем лучших, настоящих. Расскажите об этом. Расскажите правду».
Эти слова бьют, как набат. Бойцы гибнут, понимая, что они – это последняя застава на пути зла. Пока одни рулят финансовыми потоками, вторые делают «тяжелый» выбор между покупкой новой яхты или поместья на Ривьере, третьи равнодушно торгуются с партнерами о мире без победы, наши бойцы честно исполняют свой воинский долг. Так, как это делали их великие деды, приближая великую победу великой страны. Так, как об этом слагали стихи и песни:
Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы, к плечу плечо
Врастаем в землю тут…
