Оценивая теракт в Брюсселе вкупе с терактом в Париже, можно констатировать, что террористы испытывают кризис идей и возможностей – как организационных, так и финансовых. И если террористическая угроза в Европе сводится к действиям «спящих ячеек», это в целом хорошая новость. Гораздо хуже, если такие теракты призваны отвлечь внимание от более амбициозного замысла.
Ресурсы террористов были ограничены: если исходить из их теоретических возможностей, итоговый выхлоп получился довольно слабым. Россия все это прошла еще в конце 90-х – начале нулевых годов. После этого периода теракты могли бы быть куда более разрушительными, если бы не те усилия, которые были предприняты по их предотвращению. Например, была попытка организовать подрыв плотины в Волгоградской области, что имело бы куда более разрушительные последствия, чем любые «шахидские акции», но она была предотвращена еще на стадии подготовки.
Скоротечный набег, а не продуманная акция
«Четыре тонны взрывчатки снесут самые большие портовые сооружения Европы, похоронят цепной реакцией взрывов половину Роттердама, всю Гаагу, часть Дордрехта и Харлема»
Сами по себе «шахидские акции» вообще не требуют предварительной подготовки. Достаточно иметь четырех отмороженных персонажей в исламском квартале близ Брюсселя, что давно пользуется дурной славой. Они могут быть как из новых мигрантов, так и мигрантами во втором или третьем поколении – полноправными подданными бельгийского короля. С точки зрения практики передвижения, это не имеет значения. Сел на электричку – и никто у тебя не спросит, откуда ты и зачем на тебе теплая куртка. Может, тебе действительно холодно, коли уж выглядишь как выходец из стран с теплым климатом – примерно так мыслит местная полиция.
Купить два автомата и ящик тротила в Брюсселе, а тем паче в Амстердаме или Антверпене – вообще не проблема, если вы знакомы с парой хороших ребят, говорящих между собой по-албански. Снять квартиру – тоже не вопрос, тем более что вокруг родственники и сочувствующие. Снарядить террориста (все-таки слишком уважительно употреблять по отношению к этим людям слово шахид без кавычек) – задача на несколько часов, если он (она) уже подготовлены морально. Сейчас бельгийская полиция напирает на использование психотропных средств, но почему-то в несколько оправдательном тоне, хотя тут уже не может быть никаких оправдательных позиций. Еще громче голоса тех, кто говорит о трудной судьбе мигрантов, о том, что надо бы платить им побольше, чтобы те не взрывались в метро и терминалах. Но это уже вопросы к местному менталитету, который балансирует между социализмом в чистом виде и национальной слепотой.
Можно сколько угодно обвинять Королевскую полицию Бельгии в безграмотности. Но надо понимать, что в разведке работают люди, представляющие себе, что такое терроризм и его возможности, на практике. А их работа, как правило, тормозится деятельностью политиков, которые руководствуются не столько практическими, сколько идеологическими соображениями. Даже сейчас дискуссия идет о «судьбе мигрантов», а не об обеспечении безопасности.
Брюссель во вторник подвергся масштабной атаке террористов. Два взрыва прогремели в аэропорту, там же нашли неразорвавшуюся бомбу. Два взрывных устройства сработали в метро. Жертвами атаки на аэропорт стали по меньшей мере 17 человек.
Одним словом, организация терактов такого рода из разряда пустейших. Тем более в стране, которая изначально не готова к внутренней обороне, и даже события прошлого года во Франции ее ничему не научили. Рамки металлоискателя на входе не нарушают права человека. В Москве без них вообще никуда не попасть, а в стратегические объекты Западной Европы – заходите, люди добрые. И если все произошедшее – судорожные конвульсии ячейки, руководство которой было частично ликвидировано четыре дня назад, – это лишь дополнительный показатель организационной слабости терроризма в том виде, в котором он был создан в Западной Европе за последние пять лет.
Про эти ячейки известно, что они работали автономно, обладали по меркам международного терроризма очень ограниченными финансовыми средствами и шли в своей деятельности на неоправданные риски. Это в 70-е годы левацкие экстремисты мало чем отличались от обычных бандитов – и потому легко находили с ними общий язык. Сейчас политический терроризм стал эксклюзивной вещью, и не каждый мафиози пойдет на контакт с теми, от кого за версту разит джихадизмом. У мафии ведь есть и «понятия», и собственное национальное чувство. Одно дело – продать пару автоматов на сторону, другое – достать ящик тротила смуглым бородачам. Тем не менее ячейка была вынуждена пойти на контакт с бандитами, потому как не имела нужной поддержки ближневосточных кругов. В итоге контакты с откровенно криминальными элементами и стали причиной того, что вся эта схема была вскрыта во Франции еще полгода назад. Граждане непризнанного Косово, Черногории и Сербии албанской национальности, которые «по-братски» продали террористам оружие, в большей степени – персонажи Кустурицы, а никак не международные террористы. Потому и попались.
Меж тем контакт с такими людьми для законспирированной террористической ячейки смерти подобен. Но у ячейки Абдислама просто не было выхода ни на большое финансирование, ни на альтернативных поставщиков оружия. Они сделали то, что было для них доступно, – взорвали самодельные пояса в слабо охраняемых местах.
Это запугивание в чистом виде, которое принято называть «слепыми» террористическими действиями – у них нет конкретной цели. Это скоротечный набег, а не продуманная акция. Но и здесь чувствуется недостаток ресурсов, включая интеллектуальный. Уже не существует практических требований, которые можно было бы предъявить европейским нациям, как это было в Мадриде, когда на фоне разрушительной террористической атаки социалисты пришли к власти и вывели испанский контингент из Ирака. И если «мир терроризма» сейчас способен только на это, это большая победа тех, кто с терроризмом борется.
Два взгляда
Существуют два разведывательных представления о происходящем сейчас в Западной Европе.
Первый. Террористический потенциал «спящих ячеек» действительно исчерпан, и теперь они способны только на сравнительно мелкие акции (подчеркнем: все погибшие достойны памяти и чести, разговор сейчас идет в рамках профессиональной специфики). В пользу этой версии работает непрофессионализм группы Абдислама, его общение с мафиозными группировками с целью закупки оружия и низкий финансовый уровень обеспечения. Они как ячейка изначально были созданы как нечто замкнутое в криминальном квартале Брюсселя и в качестве оперативных контактов имели лишь албанских торговцев подержанным оружием. Общий потенциал джихадистской террористической системы действительно понес существенные потери.
С другой стороны, сама ориентация ячейки Абдислама может быть настолько автономной, что он никогда не связывался с общими центрами террористической подготовки, если таковые вообще существуют. Если допустить, что в результате общих действий спецслужб мира таковых все-таки не существует и остались только такие вот «спящие ячейки», то борьба с ними превращается в обычную вербовку агентуры и прослушку. Бельгийская контрразведка так и делала: она несколько месяцев следила за Абдисламом с целью накрыть всю ячейку сразу, выявив максимально большее количество ее участников. Система конспирации там была примитивной, и бельгийская полиция (скорее всего, в силу каких-то внутренних причин вроде карьерных соображений) просто опоздала с арестами. Механизм был уже запущен, а осуществить такой простой теракт, как взрыв в метро, не великого ума дело.
Глобального ущерба западноевропейскому обществу такие ячейки причинить не смогут. Мы можем говорить об этом относительно бесстрастно не потому, что не сочувствуем бельгийцам и французам, а потому, что Россия это все вытерпела – и справилась. Мы скорбим вместе со всеми, но один шахид в метро и два в аэропорту – это не подрыв атомной станции, «грязная бомба» или распыленная сибирская язва.
Второй. Разумно предположить, что потенциал террористической угрозы пока еще сохраняется. И пока «спящие ячейки» без ума и фантазии просто продолжают проявлять себя, параллельно готовится что-то куда более глобальное.
Представим себе идеального террориста с хорошим образованием и знанием Корана. Допустим, что у него нет доступа к расщеплению атома и ракетам средней дальности, но есть деньги. Его цель – слабые государства Западной Европы. Далее все события вымышлены, а географические пункты условны.
Человек европейской наружности приходит в бильярдный клуб моряков в Порт-Элизабет, Южная Африка. Заводит знакомство с «правильными ребятами» из числа капитанов 4-тонников, кто работает по принципу bareboat. Это значит, что капитан нанимает по своему усмотрению команду из филиппинских отморозков и предоставляет ее фрахтователю – очаровательному парню, говорящему с бурским акцентом. Он не спрашивает, куда и зачем идет судно. Такие капитаны и их суда – люди специфичные, их выживание зависит от того, как мало вопросов они задают. В регистре Ллойда это судно так и зарегистрировано, и когда оно уходит из Порт-Элизабет, на нем нет никакого груза, никто не знает, куда оно идет, поскольку срок фрахта – это срок по времени, а не по порту прибытия. Допустим, два месяца.
Где-то у острова Святого Георгия в Южной Атлантике, где не пролетают спутники и нет мониторинга пограничных служб, 4-тонник встречается с рыболовным траулером, вышедшим полгода назад из Кабо-Верде. Только вместо тунца трюм загружен взрывчаткой – пластиком, закамуфлированным под мыло, произведенное в Сенегале под маркой крупной международной компании. После этого формально пустой 4-тонник отправляется в, скажем, Роттердам – самый большой порт Европы (а есть и более слабые звенья, наподобие Копенгагена).
Через две недели он становится на рейд в порту Роттердама в ожидании таможенной очистки. Он не вызывает подозрений, поскольку его выход из Порт-Элизабет был зарегистрирован регистром Ллойда, а формально он пуст. Дальше капитану нужно сесть на катер и вовремя отплыть, пока человек в хорошем костюме не нажмет на кнопку. Четыре тонны взрывчатки (реально больше, это подсчет по брутто весу брикетов С4) снесут самые большие портовые сооружения Европы, похоронят цепной реакцией взрывов половину Роттердама, всю Гаагу, часть Дордрехта и Харлема. Сколько будут полыхать нефтяные терминалы, заводы по переработке нефти и прочие объекты, отравляя старую Европу – неизвестно. Восстановить потери будет невозможно даже в отдаленной перспективе. Попутно перестанет работать алмазная биржа, что уничтожит финансовую систему Израиля и Южной Африки и подорвет общемировую. Вот это – террористический акт.
И это мы не рассматриваем применение оружия массового поражения в любом его виде.
Если вся террористическая активность на данный момент свелась к использованию старых «спящих ячеек» – прекрасно. Но нельзя отменить и возможность подготовки чего-то более масштабного. Рассказанный выше сценарий – только один из возможных, а их немало. Действия «спящих ячеек» могут быть и предсмертными судорогами, и, наоборот, естественными актами по отвлечению внимания. А насколько сейчас велика опасность действительно крупного теракта – это уже вопрос к спецслужбам Западной Европы.
Социалистические разговоры про мальчиков, которым надо дать еще немного денег, – это разговоры в пользу бедных (в прямом смысле слова). Где-то в мире живут мальчики, способные нагрузить 4-тонник взрывчаткой.
