Начало декабря оказалось бурным даже для Ближнего Востока. Антагонизм между странами региона нарастает в ситуации тотального нивелирования принципов международного права и здравого смысла. 4 декабря турецкая армия вошла с бронетехникой в иракскую провинцию Найнава под вымышленным предлогом борьбы с террористами «Исламского государства» и боевиками Рабочей партии Курдистана (РПК), которых Анкара ставит на одну доску. В ответ шиитское ополчение «Бадр» обещает «поджечь землю под сапогом турецкого солдата», на митингах горят турецкие флаги, арабская улица выкрикивает оскорбления в адрес президента Реджепа Эрдогана.
Местные командиры ждут приказа от своих предводителей из Тегерана, которые пока проявляют осторожность. Никогда прежде война Турции и Ирана не казалась такой близкой, тем более в 2007 — 2008 годах, когда турки теснили в Ираке боевые подразделения РПК. Теперь никто не вспоминает о том, с какой легкостью турецкий парламент санкционировал в сентябре 2007 года авиаудары по Ираку, как будто он по-прежнему является владением Османской империи. Об агрессии позабыли и в Эрбиле, руководство которого заботит не Анкара, а российские ВКС, применяющие корабельные ракеты из Каспия для обстрела террористов «Исламского государства» в Сирии. Совет безопасности ООН предпочитает и вовсе не замечать проблем. Как впрочем и Соединенные Штаты.
Спустя три дня после авантюры Эрдогана мировые СМИ облетает новость о кадровых изменениях в руководстве израильской внешней разведки «Моссад», которую возглавил главный советник премьер-министра Биньямина Нетаньяху по национальной безопасности Йоси Коэн. Разумеется, это назначение нельзя считать рядовым, поскольку с 2002 года «Моссад» менял директора только в январе 2011 года. Тогда Меира Догана сменил его первый заместитель — Тамир Пардо, служба которого пришлась на первую фазу «арабской весны». Новому шефу разведки досталось большое и хлопотное наследство, в котором главная интрига касается отношений Тель-Авива и Тегерана.
«Я очень взволнован и сполна ощущаю тот высокий уровень доверия, который был оказан мне главой правительства. «Моссад» является одной из важнейших структур в государстве и моя задача сделать все возможное, чтобы так было и в будущем. Мы будем работать на благо народа Израиля, без лишнего шума, тихо и профессионально», — цитирует Коэна британская «Би-би-си». Вот как Нетаньяху мотивировал свой выбор, который (по данным западных СМИ) состоял из трех кандидатур: «При выборе следующего главы «Моссада», я принял во внимание три главных цели: «Моссад» и далее должен сохранить способность на оперативном уровне укреплять нашу безопасность, уметь приспособиться к новой эпохе в области кибериндустрии и передовых технологий. Наконец, «Моссад» и далее должен продолжать оставаться среди лучших спецслужб мира».
12 декабря начались испытания, но легли они на плечи Ирана, а не Израиля. Агентство Reuters выступило с крайне противоречивым сообщением о том, что Ассамблея экспертов начала подыскивать преемника 76-летнему верховному лидеру ИРИ Али Хаменеи, «который годом ранее перенес тяжелую операцию из-за рака предстательной железы». Причем авторство этого заявления приписывается экс-президенту Акбару Хашеми Рафсанджани, который олицетворяет собой либеральное крыло политической элиты Ирана во главе с президентом Хасаном Рухани. «Ассамблея экспертов выберет рахбара, когда это потребуется. В настоящее время они готовятся и рассматривают различные кандидатуры. Составлен список высокопоставленных лиц, который в случае необходимости будет вынесен на голосование», — приводит слова Рафсанджани агентство ILNA (Iranian Labour News Agency).
Как уточняет американский журнал Newsweek, кандидатуру будущего верховного лидера определят 82 священнослужителя, специально отобранных в Ассамблею экспертов. Издание полагает, что у иранских либералов из окружения Рафсанджани нет шансов на продвижение лояльной им кандидатуры, «поскольку все участники Ассамблеи утверждаются правоконсервативным Советом стражей Конституции, члены которого за минувшие 10 лет упрочили свои позиции в Ассамблее». Негласное табу на разговоры о преемнике рахбара нарушено. Что последует после словесных баталий?
С учетом того, что должность верховного лидера является пожизненной (Хаменеи, будучи вторым рахбаром ИРИ, правит страной с 1989 года), этот вброс наглядно демонстрирует: определенные круги в иранской элите и их союзники на Западе рассматривают вариант ползучего переворота. Причем их не волнует, что Тегеран в настоящее время воюет на трех фронтах. Бремя военной ответственности растет с каждым днем, поскольку Иран, Саудовская Аравия и Израиль вступили в непримиримую схватку. Речь идет о войне, на которой привыкли убивать —13 декабря стало известно о гибели бригадного генерала иранского Корпуса стражей исламской революции Хосейна Фадаи, передает агентство Fars News. Несмотря на ирано-саудовский антагонизм, представители королевства прибыли 14 декабря на переговоры в Тегеран. Об этом сообщает Tehran Times cо ссылкой на заместителя министра иностранных дел ИРИ Хасана Кашкави. По его словам, иранцы и саудовцы обсуждают двусторонние вопросы, которые касаются всего Ближнего Востока. Интересно другое: какую роль в этих построениях сыграет Израиль?
Ответ на этот вопрос дает министр обороны еврейского государства Моше Яалон, опубликовав 13 декабря статью в агентстве Defense News. Он недвусмысленно заявляет о том, что националистическая идеология (насеризм, баасизм) в арабских странах, проигравшая Израилю классическую войну, уступает место «радикальному исламу», который делает ставку на партизанскую тактику с использованием террора и ракетных обстрелов. «Как только звезда панарабизма закатилась, ее место занял радикальный ислам (суннитский и шиитский). Движущей силой этой новой идеологии является волна террора, которая угрожает народу Израиля вдоль его морских и сухопутных границ.
В результате террористической войны, которая навязывается через ХАМАС, «Исламский джихад», «Хезболлу» и ИГИЛ, мы оказались на передовой линии свободного мира», — пишет Яалон, уточняя, что «борьба против радикального ислама — самый большой вызов, с которым сталкиваются Соединенные Штаты и союзный им Израиль». Чувствуете разницу? Министр аккуратно подводит западное политическое самосознание к тому, что ИГИЛ и Иран являются «синонимами», поэтому с ними следует бороться сообща. Иначе, предупреждает Яалон, «парижские теракты повторятся в любой другой столице мира».
Глава Минобороны рассуждает в категориях «столкновения цивилизаций», которыми некогда объяснял мировою политику американский социолог Сэмуэль Хантингтон. «Это война культур, война за наши ценности и образ жизни. На одной стороне располагаются силы зла, которые ценят только смерть и разрушения, убийства невинных гражданских лиц, женщин и детей… Подавляют древние христианские общины. На противоположной стороне находится наша культура, которая основывается на свободе и равенстве, независимо от пола, расы и сексуальной ориентации», — полагает Яалон, добавляя, что ЦАХАЛ располагает передовой военной техникой, которая способна мгновенно поражать любые цели на Ближнем Востоке.
Завершая свою философскую тираду, генерал утверждает, что «главным зачинщиком террора и хаоса в регионе выступает именно Иран», «который после отмены санкций будет в состоянии готовить и вооружать боевиков по всему миру». Что касается США, то их Яалон называет «ближайшим союзником и лучшим другом Израиля», который «помогает ЦАХАЛу качественно и количественно реорганизовать оборону» через «тесные связи в военно-промышленном комплексе, армиях двух стран и разведке».
Уверенность Израиля в своих силах беспрецедентна, а это значит, что за ней имеется нечто большее, чем просто уверенность. В своих теоретических построениях Тель-Авив объединяет арабские страны и Иран под вывеской «радикального ислама», что само по себе является геополитическим новшеством. Готова ли Америка отказаться от всех в пользу Израиля?
