В воспоминание Рождества во плоти Господа нашего Иисуса Христа установлен Церковью праздник. Начало его относится ко временам Апостолов. В Апостольских Постановлениях говорится:

"Храните, братия, дни праздничные, и во-первых день Рождества Христова, которое да празднуется вами в 25 день десятаго месяца" (от марта). Там же, в другом месте сказано: "День Рождества Христова да празднуют, в оньже нечаемая благодать дана человекам рождением Божия Слова из Марии Девы на спасение миру". Во II столетии на день Рождества Христова 25 декабря указывает святитель Климент Александрийский. В III веке о празднике Рождества Христова, как о бывшем прежде, упоминает святой Ипполит Римский, назначая чтение Евангелия в этот день из 1 главы от Матфея. Известно, что во время гонения христиан Максимианом, в 302 году, никомидийские христиане в самый праздник Рождества Христова сожжены были в храме в числе 20000. В том же веке, когда Церковь после гонения получила свободу вероисповедания и сделалась господствующей в Римской империи, праздник Рождества Христова находим во всей Вселенской Церкви, как можно видеть это из поучений святого Ефрема Сирина, святителей Василия Великого, Григория Богослова, святителя Григория Нисского, святителей Амвросия, Иоанна Златоуста и других отцов Церкви IV века на праздник Рождества Христова. Святитель Иоанн Златоуст в слове своем, которое он говорил в 385 году, называет праздник Рождества Христова древним и очень древним. В том же веке на месте пещеры Вифлеемской, прославленной рождением Иисуса Христа, равноапостольная царица Елена соорудила храм, о великолепии которого много старался державный ее сын. В кодексе Феодосия, изданном в 438 году, и Юстиниана – в 535, излагается закон о всеобщем праздновании дня Рождества Христова. В этом смысле, вероятно, Никифор Каллист, писатель XIV века, в своей истории говорит, что император Юстиниан в VI веке установил праздновать Рождество Христово по всей земле. В V веке Анатолий, патриарх Константинопольский, в VII – Софроний и Андрей Иерусалимские, в VIII – святые Иоанн Дамаскин, Косма Маиумский и Герман, Патриарх Цареградский, в IX – преподобная Кассия и другие, которых имена неизвестны, написали для праздника Рождества Христова многие священные песнопения, употребляемые ныне Церковью для прославления светло празднуемого события.

Впрочем, в первые три века, когда гонения стесняли свободу христианского Богослужения, в некоторых местах Востока – Церквах Иерусалимской. Антиохийской, Александрийской и Кипрской – праздник Рождества Христова соединялся с праздником Крещения 6 января, под общим именем Богоявления. Причиной этого, вероятно, было мнение, что Христос крестился в день Своего рождения, как можно заключать об этом из слов святителя Иоанна Златоуста, который в одной из бесед своих в Рождество Христово говорит: "не тот день, в который родился Христос, называется Богоявлением, но тот, в который Он крестился". К такому мнению могли подать повод слова евангелиста Луки, который, говоря о крещении Иисуса Христа, свидетельствует, что тогда "бе Иисус лет яко тридесять" (Лк. 3, 23). Празднование Рождества Христова вместе с Богоявлением в некоторых Церквах восточных продолжалось до конца IV века, в иных – до V или даже до VI века. Памятником древнего соединения праздников Рождества Христова и Богоявления доныне в Православной Церкви служит совершенное сходство в отправлении этих праздников. Тому и другому предшествует сочельник, с одинаковым народным преданием, что в сочельники должно поститься до звезды. Чин Богослужения в навечерия обоих праздников и в самые праздники совершенно одинаков.

День Рождества Христова издревле причислен Церковью к великим двунадесятым праздникам, согласно с Божественным свидетельством Евангелия, изображающего празднуемое событие величайшим, всерадостнеишим и чудесным. "Се благовествую вам, – сказал Ангел вифлеемским пастырям, – радость велию, яже будет всем людем. Яко родися вам Спас, Иже есть Христос Господь, во граде Давидове. И се вам знамение: обрящете Младенца повита, лежаща в яслех. Тогда же внезапу бысть со Ангелом множество вой небесных, хвалящих Бога и глаголющих: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение. Вси слышавший дивишася о глаголанных от пастырей о рождшемся Спасителе, и сами пастыри возвратишася, славяще и хваляще Бога о всех, яже слышаша и видеша" (Лк. 2, 10–20). Так Рождество Христово, как событие высочайшее и чрезвычайное, сопровождалось дивной вестью пастырям и волхвам о всемирной радости для всех людей, "яко родися Спас", Ангельским славословием родившемуся Спасу, поклонением Ему пастырей и волхвов,. благоговейным удивлением многих, слышавших слова пастырей о родившемся Отрочати, славою и хвалою Его от пастырей.

Согласно с Божественным свидетельством Евангелия, отцы Церкви в своих Богомудрых писаниях изображают праздник Рождества Христова величайшим, всемирным и радостнейшим, который служит началом и основанием для прочих праздников.

***

МОЛИТВЫ

Тропарь Рождества Христова, глас 4

Рождество Твое, Христе Боже наш,/ возсия мирови свет разума,/ в нем бо звездам служащии,/ звездо́ю учахуся,/ Тебе кланятися Солнцу Правды,/ и Тебе ведети с высоты́ востока: // Господи, слава Тебе.

Кондак Рождества Христова, глас 3

Дева днесь Пресущественнаго раждает,/ и земля́ вертеп Неприступному приноси,/ А́нгели с пастырьми славословят,/ волсви же со звездою путешествуют:/ нас бо ради роди́ся// Отроча Младо, Превечный Бог.

Величание Рождеству Христову

Величаем Тя,/ Живодавче Христе,/ нас ради ныне плотию Рождшагося/ от Безневестныя/ и Пречистыя Девы Марии.

***

СЛОВО НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО СВЯТИТЕЛЯ ГРИГОРИЯ ЧУДОТВОРЦА, ЕПИСКОПА НЕОКЕСАРИЙСКОГО

Великое и чудное таинство видим ныне мы, братия. Пастыри с радостными восклицаниями являются вестниками к сынам человеческим, не на холмах полевых со стадами своими беседуя и не с овцами на поле играя, но во граде Давидовом Вифлееме духовные песни возглашая. В вышних поют Ангелы, возглашают гимны Архангелы; небесные Херувимы и Серафимы воспевают хвалы во славу Бога: "свят, свят, свят..." Все вместе совершают радостный праздник, видя Бога на земле и человека, вземлемого к небесам. Дольние Божественным провидением воздымаются до вышних, вышние, по любви Божией к людям, склоняются к дольним, ибо Высочайший, по смирению Своему, "вознесе смиренный". В этот день великого торжества Вифлеем становится подобным небу, вместо блистающих звезд восприемлет Ангелов, поющих славу, и вместо видимого солнца – беспредельное и неизмеримое Солнце Правды, творящее вес сущее. Но кто дерзнет исследовать столь великое таинство? "Идеже хощет Бог, там побеждается естества чин", и не может препятствовать природа. Итак, немощи людей непричастны. Бог восхотел и снисшел, совершая спасение людей, ибо в воле Божией – жизнь всех людей.

В настоящий радостный день Бог пришел родиться; в этот день великого пришествия Бог соделался Тем, Кем не был: будучи Богом, стал Человеком, так сказать, отрешился от Божества (хотя Своей природы не совлекся); сделавшись Человеком, остался Богом. Ибо, хотя Он возрастал и преуспевал, однако же не так, как будто бы человеческой силой достиг Божественности и из человека соделался Богом; но как был Словом, чуждым страдания, так воплотился и явился не изменившийся, не сделавшийся другим, не утратив той Природы, какой обладал до этого. Родился в Иудее новый Царь; но это новое и чудное рождение, в которое уверовали язычники, отвергли иудеи. Закона и пророков не понимали правильно фарисеи; то, что в них противоречило им, толковали превратно. Новое, полное таинства, рождение старался узнать Ирод, но не для того, чтобы воздать почесть родившемуся Царю, а чтобы отнять у Него жизнь.

Тот, Кто оставил Ангелов, Архангелов, Престолы, Господства, Силы, неусыпающих и огненосных всех духов, Один, шествуя новым путем, исходит из ненарушенной семенем девственной утробы. Творец всех шествует просветить мир да, не оставив сирыми Ангелов, явится и Человеком, происшедшим из Божества.

И я, хотя не вижу при Родившемся ни трубы (или другого музыкального орудия), ни меча, ни украшений телесных, ни лампад, ни сопутствующих светильников, видя хор Христа из безгласных и худородных, побуждаюсь к хвале Ему. Вижу бессловесных животных и хоры отроков, как бы некую трубу, песненно звучащую, как бы заступающих место лампад и как бы освещающих Господа. Но что я говорю о лампадах? Он – Сама Надежда и Жизнь, Само Спасение, Сама Благость, залог Царства Небесного. Его Самого нося принесу, чтобы последовать силе слов небесных Ангелов: "слава в вышних Богу", и с Вифлеемскими пастырями произнести радостную песнь: "и на земли мир, в человецех благоволение!" Рожденный от Отца, в Своем Лице и в Своем бытии бесстрастный, ныне образом бесстрастным и непостижимым рождается для нас. Предвечное рождение, бесстрастное ведает один Сам Рожденный; рождение настоящее, сверхъестественное ведает только благодать Духа Святого; но и первое рождение истинно, и настоящее рождение, в уничижении, действительно и непреложно. Бог родился от Бога, но Он – и Человек, от Девы воспринявший плоть. В вышних от Единого Отца – Единый, Единородный Сын Единого Отца; в уничижении Единственный из единственной Девы, единой Девы Единородный Сын... Бог не испытал страданий, рождая Бога по Божеству; и Дева не потерпела повреждения, ибо духовным образом родила Духовного. Первое рождение – неизъяснимо и второе – неисследимо; первое рождение совершилось не по страсти и второе не причастно было нечистоты... Мы знаем, что ныне родила Дева, и веруем, что родила Того, Кто рожден от Отца предвечно. Но каков образ рождения, изъяснить не надеюсь: ни словами сказать того не старался я, ни мыслию коснуться не дерзаю, ибо Природа Божества не подлежит наблюдению, не касается мысли, не объемлется бедным разумом; должно лишь веровать силе дел Его. Известны законы природы телесной: замужняя жена зачинает и рождает сына по закону брака; но когда Неискусобрачная Дева рождает Сына чудесно, и по рождении пребывая Девою, – явление, высшее природы телесной. Что бывает по законам природы телесной – мы постигаем, но перед тем, что выше законов естества, умолкаем, не по страху, но поелику непогрешимо; умолчать мы должны, чтобы молчанием почтить достойную почтения добродетель, и, не выходя за должные пределы (слова), сподобиться небесных даров.

Что реку и что возглаголю? Говорить ли еще о Деве-Родительнице? Рассуждать ли еще о новом чудном рождении? Дивиться лишь можно, созерцая дивное рождение, ибо побеждается естества чин и обычные законы вещей, О дивных делах (Божиих) мало сказать, что они более дивны, чем дела природы, ибо природа ничего не может произвести по своей воле, хотя бы и была для того свободна: дивны же все дела Господа, их же восхощет. О, непорочное и неизъяснимое таинство! Тот, Кто прежде сложения мира был Единородным, Несравнимым, Простой, Бестелесный, воплощается, нисходит (в мир), облекается в бренное тело, чтобы явиться видимым всем. Ибо если бы Он не был видимым, то каким образом научил бы нас хранить Его учение и возводил бы к невидимому? Так, для того Он Сам стал открыто видим, чтобы видимое возвести к невидимому. Поскольку люди, считая глаза более верными свидетелями, чем уши, верят тому, что видят, и сомневаются в том, чего не видят. Бог восхотел стать видимым в теле, чтобы разрешить и ниспровергнуть сомнения. Он восхотел родиться от Девы не для того, чтобы устроить из Нее недолжное дело, ибо Дева не знала причины вещей, и таинство рождения Его есть непорочное дело добродетели, почему и Сама Дева спрашивала у Гавриила: "како будет сие, идеже мужа не знаю", – на что получила в ответ: "Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя" (Лк. 1, 34–35). Но каким образом Слово, Которое было от Бога, потом произошло от Девы? Это – неисследимое чудо. Как делатель золота, добыв металл, делает из него вещь сообразно потребности, так поступил и Христос; находя Деву по духу и телу непорочной, воспринял от Нее одухотворенное тело, сообразное Своим советам, и облекся в него, как в одежду. В этот дивный день Рождества Слово не устрашилось и не устыдилось произойти из утробы девичьей, не сочло недостойным Себя принять плоть от Своего творения, чтобы творение, сделавшись одеянием Творца, сподобилось славы, и чтобы сделалась известною милость, когда открылось, откуда по благости Своей снисшел Бог. Как невозможно было бы из земли явиться сосуду прежде, чем глина побывала в руках художника, так невозможно было поврежденный сосуд (естества человеческого) возобновить иначе, как сделать его одеянием Творца, Который облекся в него.

Что еще реку, что возглаголю? Новые чудеса поражают меня страхом. Ветхий Денми стал Младенцем, чтобы сделать людей чадами Божиими. Седящий в славе на Небесах, ради любви к людям, покоится в яслях бессловесных животных. Бесстрастный, Бестелесный, Непостижимый влачится человеческими руками, чтобы попрать жестокости грешников и беззаконников и расторгнуть узы, обвивается пеленами, питается на коленах Жены, чтобы стыд превратить в честь, бесчестие привести к славе, вместо терния дать венец. Он восприемлет мое тело, чтобы я сделался способным вместить в себе Его Дух, – усвояет Себе (мою природу), одевается в мое тело, и дарует мне Свой Дух, чтобы я, давая и обратно приемля, приобрел сокровища жизни. Что скажу и что возглаголю? "Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, еже есть сказаемо: с нами Бог" (Мф. 1, 23). Не о будущем ведется здесь речь, чтобы мы научились надежде, но должно нам повествовать о случившемся уже и удивляться уже исполнившемуся. Прежде к иудеям была речь, так как среди них исполнилось ныне это, и среди нас сбылось и стало действительным событием, ибо мы поняли (это пророчество), и восприняли его, и уверовали. К иудеям говорит пророк: "вот Дева зачнет" (Ис. 7, 14), к христианам же обращается речь об исполнившемся на самом деле, полном сокровищ самом событии. В Иудее родила Дева, но все страны мира приняли Ее Сына. Там – корень виноградника; здесь – лоза истины; иудеи выжимали гроздья, язычники вкусили таинственную Кровь; те посеяли зерно хлебное, эти пожали верою колосья. Иудеи уязвлены на смерть терниями, язычники исполнены даров; те сели под древом иссохшим, эти – у подножия древа жизни; те изъяснили постановления закона, язычники пожинают духовные плоды. Родила Дева не Сама от Себя, но как восхотел долженствовавший быть Рожденным. Не по образу телесному действовал Бог, но закону плоти подчинился, но Господом телесной природы показал Себя, чтобы явить миру рождение чудесное, чтобы открыть силу Свою и показать, что, сделавшись Человеком, Он рождается не как человек, – что Бог делается Человеком, так как для воли Его нет ничего трудного.

В настоящий великий день Он родился от Девы, победив естества чин. Он выше супружества и свободен от повреждения. Довольно Тому, Кто был учителем чистоты, славно заблистать, изойдя из чистого и поврежденного чрева. Ибо Он – Тот Самый, Кто вначале из девственной земли создал Адама, и от Адама без женщины произвел ему жену Еву. И как Адам без жены, прежде чем имел жену, произвел в мир первую женщину, так и в настоящий день Дева родила без мужа Того, о Ком сказано пророком:

"Он – Человек, он кто знает Его?" Человек Христос, ибо ясно виден людьми, рожденный от Бога, так как роду женскому должно было совершить то же для рода мужеского, что совершено было родом мужеским для женского. И как от Адама взята была жена, без ущерба и умаления его мужеской природы, так из женщины должен был без мужа произойти муж, по подобию произведения Евы, чтобы не превозносился Адам тем, что без посредства жены произвел женщину. Потому-то Дева без сожительства с мужем родила Бога Слово, соделавшегося Человеком, чтобы в одинаковой мере равным чудом воздавалась равная честь тому и другому полу – мужу и жене. И как из Адама взята жена без умаления его, так из Девы взято тело (Рожденного Ею), но Дева не понесла умаления, и Ее девство не потерпело разрушения. Здрав и неповрежден пребыл Адам, когда взято было от него ребро: так без порока пребыла Дева, когда произвела из Себя Бога Слово. По этой-то причине именно от Девы Слово восприняло плоть Свою и Свою (телесную) одежду, чтобы не считался невинным грех Адама. Так как уязвленный грехом человек стал сосудом и орудием зла, то Христос воспринял на Себе это вместилище греха в Свою плоть, чтобы, соединившись с телом Творца, оно освободилось от скверн врага, и человек облекся в тело вечное, которое не может быть ни разрушено, ни расстроено вовеки. Однако Вочеловечившийся рождается не так, как обыкновенно рождается человек, – Он рождается как Бог, делающийся Человеком, являя при этом всю Свою (Божественную) силу, ибо, если бы рожден был по общим законам природы, Слово казалось бы сделавшим нечто несовершенное. Поэтому от Девы родился и воссиял, – поэтому, родившись, сохранил неврежденною утробу девичью, чтобы неслыханный образ рождения был для нас знаком великого таинства.

Бог ли Христос? Христос есть Бог по природе, но не по природе стал Человеком. Так мы утверждаем и поистине веруем, призывая во свидетельство печать неповрежденное девства: Всемогущий Творец утробы и девства. Он избрал непостыдный образ рождения и соделался Человеком, якоже восхотел.

В этот великий день, ныне празднуемый, Бог явился как Человек, как Пастырь народа Израильского, Который оживотворил всю вселенную Своею благостию. О, дорогие воители, славные борцы за человека, которые проповедали Вифлеем как место Богоявления и рождения Бога Сына, которые сделали ведомым всему миру Господа всех, в яслях возлежащего, и яко Бога показали седящего в тесном вертепе!

Итак, прославим ныне радостно праздник годов. Столь же новы отныне законы празднеств, сколь дивны законы рождения. В великий день, ныне празднуемый, сокрушены оковы, посрамлен сатана, все демоны обращены в бегство, всеразрушающая смерть заменена жизнью, открыт рай разбойнику, проклятия превращены в благословение, все грехи прощены, изгнано зло, пришла истина, речи, исполненные благочестия и любви к Богу, огласили весь мир, насаждены нравы чистые и непорочные, добродетель водворилась на земле. Ангелы с людьми вошли в общение, и люди дерзают беседовать с Ангелами. Отчего и для чего произошло всё это? Оттого, что Бог снисшел в мир и человечество возведено до Небес. Совершилось некое смешение всего: Бог Совершенный снисшел на землю, хотя по Природе совершенно пребывает на Небесах, даже в то время, когда всецело находился на земле. Был Богом и соделался Человеком, не отрицая Своего Божества: не сделался Богом, так как был Им всегда по самой Своей Природе, но соделался плотию, дабы быть видимым всему телесному. Тот, Кого Небожители зреть не могут, избрал Своим обиталищем ясли, и когда Он пришел, всё умолкло окрест Него. И не по чему иному Он возлег в яслях, как для того, чтобы, всем давая питание, Самому извлекать Себе пищу младенцев из матерних сосцов и тем благословить супружество.

В этот великий день люди, оставив свое суровое и строгое управление, исходят на прославление Небес, по блеску звезды узнав, что снисшел на землю Господь спасти Свое создание. Господь, седяй на облаце легце, плотию входит в Египет (Ис. 19, 1), по видимости убегая от Ирода, на самом же деле – да сбудется реченное Исаией: "в той день будет Израиль третий во Египтянех" (Ис. 19, 24).

Люди вошли в пещеру, нисколько не совещавшись о том прежде, и она стала для них храмом святым. Бог вошел в Египет, чтобы вместо древней печали принести радость и вместо мрака пролить свет спасения. Испорчена и вредна была вода Нила после того, как погибли в ней некогда преждевременной смертью младенцы. Явился в Египет Тот, Кто некогда воду обратил в кровь и претворил те воды в источники спасительной воды возрождения, благодатью Святого Духа очищая грехи и прегрешения. Наказание понесли некогда египтяне, ибо, как заблудшие, отрицали Бога. Иисус вошел ныне в Египет и посеял в нем благочестие для Бога, чтобы, отвлекши души египтян от заблуждения, сотворить их друзьями Божиими. Воды речные соделал достойными облечь Ею главу, как короной. Чтобы не удлинять не в меру нашу речь и кратко заключить сказанное, спросим: каким образом непричастное страданию Слово сделалось плотию и стало видимым, пребывая неизменным по Своей Божественной Природе? Но что реку и что возглаголю? Вижу плотника и ясли. Младенца и Деву Родительницу, всеми оставленную, угнетенную бедностью и лишениями. Смотри, до какой степени уничижения снизошло величие Бога! Нас "ради обнища, богат сый" (2 Кор. 8, 9): полагается в жалких пеленах, – не на мягком ложе. О, бедность, источник всякого превознесения! О, скудость, открывающая всякие сокровища! Он является бедным – и бедных делает богатыми; возлежит в яслях животного – и словом Своим приводит в движение весь мир. Покрывается рубищными пеленами – и разрушает узы грешников воззвавший к бытию целый мир Одним Словом Своим. Что еще скажу и что возглаголю? Вижу Младенца, пеленами повитого и в яслях возлежащего; Мария, Дева Матерь, предстоит вместе с Иосифом, нареченным Своим мужем. Он назывался Ее мужем, а Она – его женою, именами, приличными супружеству, хотя на деле они не были супругами; Иосифу была обручена Она, но Дух Святой нашел на Нее, как говорит об этом евангелист: "Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя: темже и Раждаемое Свято" есть (Лк. 1, 35) и из семени Небесного. Иосиф не дерзал противоречить, и муж праведный не желал порочить Святую Деву, не хотел верить греху и произносить на Святую Деву хульные слова; но и имеющего родиться Сына не хотел признавать своим, ибо знал, что Он – не от него. И пока он сомневался и недоумевал, кто такой Младенец, и рассуждал о том сам с собою, было ему небесное видение, явился ему Ангел и ободрил словами: Не бойся, Иосиф, сын Давидов; Тот, Кто родится от Марии, Свят и Сыном Божиим наречется; то есть: Дух Святый найдет на Непорочную Деву, и сила Вышняго осенит Ее (Мф. 1, 20–21; Лк. 1, 35). Воистину, родится от Девы, сохранив неврежденным Ее девство. Как первая дева пала, обольщенная сатаной, так ныне Гавриил приносит новую весть Деве Марии, чтобы деве соответствовала Дева, Рождение – рождению. Увлеченная обольщениями, Ева произнесла некогда гибельные слова; Мария, приняв весть, родила Бестелесное и Животворящее Слово. За слова Евы Адам изгнан из рая; Слово, рожденное от Девы, открыло Крест, с которого разбойник вошел в рай Адама. Так как ни язычники, ни иудеи, ни первосвященники не верили, чтобы от Бога мог родиться Сын без страдания и без мужа, то ныне в теле, способном к перенесению страданий, рождается Он, сохраняя тело Девы неповрежденным.

Так проявил Он Свое Всемогущество, родившись от Девы, сохранив девство Девы нерушимым, как и от Бога родился Он без всякого усилия, скорби, зла или разделения, оставив Божественное Существо неизменным, родившись как Бог от Бога. Поскольку же люди оставили Бога, чтобы вместо Него почитать изваянные истуканы людей, то Бог Слово воспринял образ человека, чтобы, изгнав заблуждение и восстановив истину, предать забвению почитание идолов и Самому восприять Божественную честь, так как Ему подобает всякая слава и честь во веки веков. Аминь.

***

8 января

Собор Пресвятой Богородицы

Со­бор Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. На дру­гой день по Рож­де­стве Хри­сто­ве празд­ну­ет­ся Со­бор Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, па­мять свя­то­го Иоси­фа Об­руч­ни­ка, ца­ря Да­ви­да (пред­ка по пло­ти Гос­по­да Иису­са Хри­ста) и свя­то­го Иа­ко­ва, бра­та Гос­под­ня, сы­на от пер­во­го бра­ка свя­то­го Иоси­фа Об­руч­ни­ка. Свя­той Иа­ков со­про­вож­дал вме­сте с от­цом сво­им Иоси­фом Ма­терь Бо­жию и Бо­гом­ла­ден­ца Иису­са при бег­стве в Еги­пет.

Происхождение названия.Праздник этот называется «Собором» не потому, что посвящен нескольким святым (как, например, Собор 12 апостолов), а потому, что древние христиане имели обычай в этот день собираться в святые храмы для прославления Богоматери. Таким же образом на следующий день после праздника Крещения Господня совершается празднование Собора честного и славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна (20 января), когда православный народ собирается в храме, чтобы соборно помолиться, совершить богослужение и похвалу в честь того, кто послужил в деле Крещения Христова.

К истории праздника. По­сле то­го, как волх­вы ушли из Виф­ле­е­ма, Ан­гел Гос­по­день во сне явил­ся Иоси­фу, по­веле­вая ему, чтобы он вме­сте с но­во­рож­ден­ным мла­ден­цем Иису­сом Хри­стом и Ма­те­рию Его, Пре­чи­стою Де­вою Ма­ри­ею, бе­жал в Еги­пет и оста­вал­ся там до тех пор, по­ка ему по­ве­ле­но бу­дет от­ту­да воз­вра­тить­ся, так как Ирод хо­чет ис­кать Мла­ден­ца, чтобы по­гу­бить Его. Иосиф, встав, взял Мла­ден­ца и Ма­терь Его но­чью и по­шел в Еги­пет. Но сна­ча­ла, преж­де от­ше­ствия сво­е­го ту­да, он ис­пол­нил в хра­ме Со­ло­мо­но­вом все, что опре­де­ле­но бы­ло по за­ко­ну Гос­под­ню, ибо дни очи­ще­ния Пре­чи­стой и Пре­не­по­роч­ной Бо­го­ма­те­ри уже на­сту­пи­ли, и в том хра­ме сре­ти­ли Гос­по­да на­ше­го ста­рец Си­ме­он и Ан­на про­ро­чи­ца. По­том, ис­пол­нив все, что опре­де­ле­но бы­ло в за­коне, Иосиф по­шел в На­за­рет, в дом свой. Ибо так го­во­рит свя­той Лу­ка: "И ко­гда они со­вер­ши­ли все по за­ко­ну Гос­под­ню, воз­вра­ти­лись в Га­ли­лею, в го­род свой На­за­рет" (Лк.2:39). От­сю­да яв­но, что они не тот­час на­пра­ви­лись из Виф­ле­е­ма к Егип­ту, но сна­ча­ла по­шли в храм Гос­по­день, за­тем в На­за­рет и, на­ко­нец, в Еги­пет. О том сви­де­тель­ству­ет и свя­той Фе­о­фи­лакт в тол­ко­ва­нии на Еван­ге­ли­ста Мат­фея, ко­гда пи­шет так: "Во­прос: Как это го­во­рит Еван­ге­лист Лу­ка, что Гос­подь уда­лил­ся в На­за­рет по про­ше­ствии 40 дней по рож­де­нии Сво­ем и по­сле сре­те­ния Сво­е­го стар­цем Си­мео­ном? А здесь свя­той Мат­фей го­во­рит, что он при­шел в На­за­рет уже по воз­вра­ще­нии из Егип­та? От­вет: Знай, что Еван­ге­лист Лу­ка упо­ми­на­ет о том, о чем умол­чал Еван­ге­лист Мат­фей, имен­но — что Гос­подь (го­во­рит Лу­ка) по рож­де­стве Сво­ем по­шел в На­за­рет. А Мат­фей го­во­рит о том, что слу­чи­лось уже по­сле то­го, имен­но: как наш Гос­подь бе­жал в Еги­пет и как по воз­вра­ще­нии от­ту­да сно­ва по­шел в На­за­рет. Во­об­ще Еван­ге­ли­сты не про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, но толь­ко Лу­ка го­во­рит об уда­ле­нии Хри­ста из Виф­ле­е­ма в На­за­рет, а Мат­фей по­вест­ву­ет о Его воз­вра­ще­нии в На­за­рет из Егип­та».

Итак, по вы­хо­де из хра­ма Гос­под­ня свя­тые пут­ни­ки сна­ча­ла от­пра­ви­лись в На­за­рет и немед­лен­но сде­ла­ли рас­по­ря­же­ние от­но­си­тель­но сво­е­го до­ма, а за­тем, за­хва­тив­ши все нуж­ное для пу­те­ше­ствия, по­спеш­но, но­чью (чтобы бли­жай­шие со­се­ди не узна­ли это­го) на­пра­ви­лись по до­ро­ге к Егип­ту. При этом они взя­ли с со­бою для услу­же­ния и Иа­ко­ва, стар­ше­го сы­на Иоси­фо­ва, на­зван­ного впо­след­ствии бра­том Гос­под­ним, что вид­но из цер­ков­но­го пес­но­пе­ния на 23-е ок­тяб­ря, где по­ет­ся так: "Еже во пло­ти Гос­под­ня же­ла­ния муд­ре, брат по­ка­зал­ся еси, уче­ник, и са­мо­ви­дец бо­же­ствен­ных тайн, бе­га­яй с ним, и во Егип­те быв со Иоси­фом, Ма­те­рию же Иису­со­вою: с ни­ми­же мо­ли спа­сти­ся нам"^[1]. От­сю­да яв­но, что и Иа­ков со­пут­ство­вал свя­то­му се­мей­ству на пу­ти в Еги­пет, слу­жа ему во вре­мя пу­те­ше­ствия. А бе­жал Гос­подь в Еги­пет ча­стью для то­го, чтобы по­ка­зать, что Он есть ис­тин­ный че­ло­век во­пло­щен­ный, а не дух и при­ви­де­ние (на что ука­зы­ва­ет свя­той Еф­рем в сло­ве на Пре­об­ра­же­ние, ко­гда го­во­рит: "Ес­ли бы Он не был пло­тию, то то­гда с Кем же бе­жал Иосиф в Еги­пет"); а ча­стью для то­го, чтобы на­учить нас бе­жать гне­ва и яро­сти че­ло­ве­че­ской, а не с гор­до­стью про­ти­вить­ся им. Так объ­яс­ня­ет и Зла­то­уст: "В сво­ем бег­стве, – го­во­рил он, – Гос­подь на­уча­ет нас да­вать ме­сто яро­сти, т.е. бе­гать че­ло­ве­че­ской яро­сти. И ес­ли Все­мо­гу­щий бе­жит, то мы, гор­дые, на­уча­ем­ся этим не под­вер­гать се­бя опас­но­сти". Цель бег­ства Гос­под­ня в Еги­пет и та, чтобы очи­стить Еги­пет от идо­лов и, как го­во­рит свя­той па­па Лев, чтобы не без этой стра­ны, в ко­то­рой в пер­вый раз через за­кла­ние агн­ца бы­ли про­об­ра­зо­ва­ны спа­си­тель­ное зна­ме­ние кре­ста и Пас­ха Гос­под­ня, – уго­то­ва­лось та­ин­ство свя­тей­шей жерт­вы. Так­же и чтобы ис­пол­ни­лось сле­ду­ю­щее про­ро­че­ство Ис­а­и­и­но: "Гос­подь вос­се­дит на об­ла­ке лег­ком, и гря­дет в Егип­те. И по­тря­сут­ся от ли­ца Его идо­лы еги­пет­ские" (Ис.19:1). В этом ме­сте под об­ла­ком свя­той Ам­вро­сий ра­зу­ме­ет Пре­чи­стую Де­ву, Ко­то­рая при­нес­ла на ру­ках Сво­их Гос­по­да в Еги­пет, и па­ли идо­лы еги­пет­ских бо­гов. Тот об­лак, Пре­чи­стая Де­ва, – ле­гок, ибо Она не отя­го­ще­на ни­ка­ким бре­ме­нем ка­ко­го-ли­бо гре­ха или плот­ско­го во­жде­ле­ния и по­зна­ния су­пру­же­ства.

Пе­ре­да­ет­ся и то, что ко­гда пра­вед­ный Иосиф, Пре­чи­стая Де­ва и Бо­гом­ла­де­нец шли в Еги­пет, в од­ном пу­стын­ном ме­сте на­па­ли на них раз­бой­ни­ки и хо­те­ли от­нять у них ос­ла, на ко­то­ром они вез­ли то немно­гое, что необ­хо­ди­мо бы­ло им в до­ро­гу, и на ко­то­ром ино­гда и са­ми ез­ди­ли. Один же из тех раз­бой­ни­ков, уви­дев Мла­ден­ца необы­чай­ной кра­со­ты и уди­вив­шись та­кой кра­со­те, ска­зал:

– Ес­ли бы Бог при­нял на Се­бя че­ло­ве­че­ское те­ло, то не мог бы быть кра­си­вее се­го Мла­ден­ца.

Ска­зав это, он за­пре­тил сво­им то­ва­ри­щам, про­чим раз­бой­ни­кам, и не дал им ни­чем оби­деть сих пут­ни­ков. То­гда Пре­чи­стая Бо­го­ро­ди­ца ска­за­ла то­му раз­бой­ни­ку:

– Знай, что Сей Мла­де­нец воз­даст те­бе щед­рым воз­да­я­ни­ем за то, что ты охра­нил Его.

Этот раз­бой­ник был тот са­мый, ко­то­рый впо­след­ствии, при Рас­пя­тии Хри­ста, был по­ве­шен на кре­сте по пра­вую сто­ро­ну, и ко­то­ро­му Гос­подь ска­зал: "Ныне же бу­дешь со мною в раю" (Лк.23:43). И ис­пол­ни­лось про­ро­че­ское пред­ска­за­ние Бо­жи­ей Ма­те­ри, что "воз­даст те­бе Сей Мла­де­нец".

Ко­гда они во­шли в Еги­пет­скую стра­ну и на­хо­ди­лись в пре­де­лах Фива­и­ды, при­бли­зи­лись они к го­ро­ду Ер­мо­по­лю^[2]. Близ вхо­да в сей го­род рос­ло очень кра­си­вое де­ре­во, на­зы­вав­ше­е­ся "Пер­сея", ко­то­рое та­мош­ние жи­те­ли по сво­е­му идо­ло­по­клон­ни­че­ско­му обы­чаю по­чи­та­ли как бо­га из-за его вы­со­ты и ве­ли­че­ствен­ной кра­со­ты, по­кло­ня­ясь ему и при­но­ся ему жерт­вы, ибо в том де­ре­ве жил и бес, по­чи­та­е­мый ими. Ко­гда Пре­чи­стая Бо­го­ма­терь с Бо­же­ствен­ным Мла­ден­цем при­бли­зи­лась к то­му де­ре­ву, тот­час оно силь­но по­тряс­лось, ибо бес, убо­яв­шись при­ше­ствия Иису­со­ва, бе­жал. А де­ре­во при­к­ло­ни­ло свою вер­хуш­ку до са­мой зем­ли, воз­да­вая по­до­ба­ю­щее по­кло­не­ние сво­е­му Со­зда­те­лю и Его Ро­ди­тель­ни­це, Пре­чи­стой Де­ве, кро­ме то­го, оно огра­ди­ло их те­нью сво­их мно­го лист­вен­ных вет­вей от сол­неч­но­го зноя и тем да­ло воз­мож­ность утом­лен­ным свя­тей­шим пут­ни­кам от­дох­нуть. И в та­ком на­кло­нен­ном ви­де оста­лось то де­ре­во в оче­вид­ное зна­ме­ние при­ше­ствия Гос­по­да в Еги­пет. По­сле то­го, как под сим де­ре­вом Гос­подь с Сво­ею Ма­те­рию и Иоси­фом от­ды­ха­ли, это де­ре­во по­лу­чи­ло це­леб­ную си­лу, ибо от его вет­вей ис­це­ля­лись вся­кие бо­лез­ни. За­тем свя­тые пут­ни­ки преж­де все­го во­шли в тот го­род и идоль­ский храм, на­хо­див­ший­ся в нем, и тот­час все идо­лы па­ли. О сем хра­ме упо­ми­на­ет Пал­ла­дий в "Лав­са­и­ке"^[3]: "Мы ви­де­ли, – го­во­рит он, – там (в Ер­мо­по­ле) идоль­ский храм, в ко­то­ром во вре­мя при­ше­ствия Спа­си­те­ля упа­ли все идо­лы ниц на зем­лю. Так­же и в од­ном се­ле­нии, на­зы­ва­е­мом "Си­рен", упа­ло три­ста шесть­де­сят пять идо­лов в од­ном хра­ме, в то вре­мя как ту­да во­шел Хри­стос с Пре­чи­стою Ма­те­рию^[4].

Да и во всем Егип­те во вре­мя при­ше­ствия Гос­под­ня со­кру­ши­лись идо­лы, и бе­сы бе­жа­ли из них, и ис­пол­ни­лось в этом со­бы­тии то, что пред­рек св. про­рок Иере­мия, на­хо­дясь в Егип­те, ко­гда ска­зал "Все идо­лы долж­ны бу­дут упасть, и все изо­бра­же­ния бо­гов со­кру­шат­ся то­гда, ко­гда при­дет сю­да Де­ва Ма­терь с Мла­ден­цем, рож­ден­ным в яс­лях". Со вре­ме­ни се­го Иере­ми­и­на про­ро­че­ства у егип­тян су­ще­ство­вал обы­чай изо­бра­жать Де­ву, по­ко­я­щу­ю­ся на по­сте­ли, а близ Нее Мла­ден­ца, ле­жа­ще­го в яс­лях и по­ви­то­го пе­ле­на­ми, и по­кло­нять­ся это­му изо­бра­же­нию. Ко­гда од­на­жды царь Пто­ле­мей спро­сил еги­пет­ских жре­цов, для че­го они это де­ла­ют, те от­ве­ти­ли "Это – тай­на, воз­ве­щен­ная древ­ней­шим пред­кам на­шим од­ним свя­тым про­ро­ком, и мы ждем ис­пол­не­ния то­го про­ро­че­ства и рас­кры­тия сей тай­ны".

По­сле се­го свя­тые пу­те­ше­ствен­ни­ки по­вер­ну­ли немно­го в сто­ро­ну от го­ро­да Ер­мо­по­ля и, ища ме­ста для оста­нов­ки, во­шли в се­ле­ние, на­зы­вав­ше­е­ся "На­та­рея", ле­жа­щее неда­ле­ко от Илио­по­ля^[5]. Иосиф близ это­го се­ле­ния оста­вил Пре­чи­стую Де­ву Ма­рию со Хри­стом Гос­по­дом, а сам по­шел в се­ле­ние ра­ди при­об­ре­те­ния по­треб­но­го. А то смо­ков­нич­ное де­ре­во, при­ютив­шее свя­тых стран­ни­ков под со­бою, раз­дво­и­лось свер­ху дони­зу и опу­сти­ло свой верх, об­ра­зуя как бы сень или ша­тер над их гла­вою: а вни­зу, у сво­е­го кор­ня, оно об­ра­зо­ва­ло в той рас­се­лине как бы углуб­ле­ние, удоб­ное для пре­бы­ва­ния, и там Пре­чи­стая Де­ва с Мла­ден­цем лег­ла и от­дох­ну­ла от пу­те­ше­ствия. То ме­сто и до се­го вре­ме­ни в боль­шом по­чи­та­нии не толь­ко у хри­сти­ан, но и у са­ра­ци­нов, ко­то­рые и до сих пор (как это рас­ска­зы­ва­ет­ся до­сто­вер­ны­ми оче­вид­ца­ми) воз­жи­га­ют све­тиль­ник с еле­ем в рас­се­лине де­ре­ва в честь по­чи­вав­шей там Де­вы с Мла­ден­цем. Иоси­фу и Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це за­хо­те­лось остать­ся в том се­ле­нии и, най­дя для се­бя неда­ле­ко от то­го де­ре­ва хи­жи­ну, они на­ча­ли в ней жить. Со­вер­ши­лось и дру­гое чу­до си­лою Бо­же­ствен­но­го Мла­ден­ца, ибо там же, близ их ме­сто­пре­бы­ва­ния и близ то­го чу­дес­но­го де­ре­ва, явил­ся вне­зап­но ис­точ­ник жи­вой во­ды, из ко­то­ро­го Пре­чи­стая Де­ва чер­па­ла для сво­ей по­тре­бы и в ко­то­ром устра­и­ва­ла ку­па­нье для Сво­е­го Мла­ден­ца. Су­ще­ству­ет тот ис­точ­ник и до­ныне, имея очень хо­лод­ную и здо­ро­вую во­ду. А что еще уди­ви­тель­нее, что во всей зем­ле Еги­пет­ской это един­ствен­ный ис­точ­ник жи­вой во­ды, и он сла­вит­ся в том се­ле­нии. Сим кон­ча­ет­ся по­вест­во­ва­ние о пре­бы­ва­нии Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри со Хри­стом в Егип­те, где они про­бы­ли несколь­ко лет. Но точ­но­го из­ве­стия о том, сколь­ко лет про­вел Гос­подь в Егип­те – нет. Св.Е пи­фа­ний го­во­рит, что – два го­да, а Ни­ки­фор три го­да, а Ге­ор­гий Кед­рин пять лет; иные же, как Ам­мо­ний Алек­сан­дрий­ский, ду­ма­ют, что семь лет. Во вся­ком слу­чае то несо­мнен­но, что до кон­чи­ны Иро­до­вой, как и Еван­ге­лие го­во­рит: "И там был до смер­ти Иро­да" (Мф.2:15).

По­сле же уби­е­ния виф­ле­ем­ских мла­ден­цев и по­сле то­го, как ока­ян­ный Ирод по­гиб злою смер­тью, Ан­гел Гос­по­день опять явил­ся во сне Иоси­фу, по­веле­вая ему воз­вра­тить­ся из стра­ны Еги­пет­ской в зем­лю Из­ра­иле­ву, ибо (ска­зал он) "умер­ли ис­кав­шие ду­ши мла­ден­ца". Иосиф встал, взял Мла­ден­ца и Ма­терь Его и по­шел в Иудею, ко­то­рая со­став­ля­ла луч­шую и боль­шую часть зем­ли Из­ра­иль­ской. Услы­шав же, что Ар­хе­лай цар­ству­ет в Иудее вме­сто Иро­да, от­ца сво­е­го, он убо­ял­ся ид­ти ту­да. Ибо Ирод оста­вил по­сле се­бя трех сы­но­вей: пер­во­го Ар­хе­лая, дру­го­го Иро­да Ан­ти­пу, а тре­тье­го, са­мо­го млад­ше­го, Филип­па. Все они по смер­ти от­ца сво­е­го от­пра­ви­лись в Рим, к ке­са­рю, из-за со­пер­ни­че­ства, так как каж­дый из них хо­тел по­лу­чить цар­ство от­ца. Ке­сарь, не да­вая ни од­но­му из них цар­ской че­сти, раз­де­лил цар­ство на че­ты­ре ча­сти, на­звав их тет­рар­хи­я­ми. Стар­ше­му бра­ту Ар­хе­лаю он дал Иудею, Иро­ду Ан­ти­пе дал Га­ли­лею, а млад­ше­му бра­ту Филип­пу – Тра­хо­нит­скую стра­ну; Ави­ли­нию же дал он Ли­са­нию, млад­ше­му сы­ну Ли­са­ния стар­ше­го, неко­гда дру­га Иро­до­ва, а по­том уби­то­го им по за­ви­сти. От­пус­кая всех их из Ри­ма, ке­сарь обе­щал Ар­хе­лаю и цар­скую честь, ес­ли толь­ко он об­на­ру­жит хо­ро­шее и за­бот­ли­вое управ­ле­ние сво­ею ча­стью. Но Ар­хе­лай ни­сколь­ко не луч­ше был же­сто­ко­го от­ца сво­е­го, му­чая и уби­вая мно­гих, ибо, при­дя в Иеру­са­лим, он тот­час на­прас­но убил три ты­ся­чи на­ро­да и мно­гих граж­дан ве­лел му­чить в день празд­ни­ка сре­ди хра­ма, пе­ред всем со­бра­ни­ем иуде­ев. По при­чине та­кой сво­ей же­сто­ко­сти он был по про­ше­ствии несколь­ких лет окле­ве­тан, ли­шен вла­сти и со­слан в за­то­че­ние. Иосиф при сво­ем воз­вра­ще­нии услы­шал, что цар­ству­ет этот злой Ар­хе­лай, хо­тя и без цар­ско­го ти­ту­ла, и убо­ял­ся ид­ти в Иудею, по­лу­чив же из­ве­ще­ние во сне от то­го Ан­ге­ла, ко­то­рый уже преж­де яв­лял­ся ему, ушел в пре­де­лы га­ли­лей­ские, во вла­де­ние Иро­да Ан­ти­пы, бра­та Ар­хе­лая, ибо этот Ирод с боль­шею кро­то­стью пра­вил на­ро­дом, чем брат его; и по­се­лил­ся Иосиф в го­ро­де На­за­ре­те, в сво­ем до­ме, где они и преж­де жи­ли, дабы ис­пол­ни­лось пред­ска­зан­ное о Хри­сте Гос­по­де про­ро­ка­ми, что Он на­зо­вет­ся на­зо­ре­ем. Ему сла­ва во­ ве­ки. Аминь.

При­ме­ча­ния

^[1] На сти­ховне сти­хи­ра 2-я.

^[2] Фива­и­да – об­ласть зна­ме­ни­то­го в древ­но­сти еги­пет­ско­го го­ро­да Фивы; этим же име­нем на­зы­вал­ся по име­ни глав­но­го го­ро­да и во­об­ще весь Верх­ний (Юж­ный) Еги­пет. Ер­мо­поль – один из зна­чи­тель­ных го­ро­дов древ­не­го Егип­та, слу­жив­ший вид­ным ре­ли­ги­оз­ным цен­тром язы­че­ства.

^[3] Пал­ла­дий Еле­но­поль­ский (с 368 по 430 г.) был уро­же­нец Га­ла­тии; в 388 г. при­был в Алек­сан­дрию, от­ту­да по­том уда­лил­ся в близ­ле­жа­щую пу­сты­ню для по­дви­гов без­мол­вия, а по­том пе­ре­се­лил­ся в Виф­ле­ем; в 399 г. из­бран в епи­ско­па Еле­но­поль­ско­го, в Вифи­нии, в Ма­лой Азии. По­сле то­го им­пе­ра­тор Ар­ка­дий со­слал его, как сто­рон­ни­ка св. Иоан­на Зла­то­уста, в Верх­ний Еги­пет, от­ку­да в 408 г. он пе­ре­ме­щен в Ан­ти­ною, а в 412 г. воз­вра­щен на свою ка­фед­ру в Еле­но­поль. По прось­бе кап­па­до­кий­ско­го пре­фек­та Лав­са в 420 г. он со­ста­вил со­бра­ние жиз­не­опи­са­ний свя­тых по­движ­ни­ков и ска­за­ний о них, ко­то­рое в честь его на­звал "Лав­са­и­ком". – Па­мять Пал­ла­дия Еле­но­поль­ско­го в суб­бо­ту сыр­ную.

^[4] Все по­дроб­но­сти о пу­те­ше­ствии Пре­свя­той Де­вы с Бо­гом­ла­ден­цем Иису­сом и с прав. Иоси­фом в Еги­пет и о пре­бы­ва­нии их там так же, как и мно­гие по­дроб­но­сти о рож­де­стве Хри­сто­вом, за­им­ство­ва­ны из апо­кри­фи­че­ских Еван­ге­лий, в осо­бен­но­сти из так на­зы­ва­е­мо­го "Еван­ге­лия дет­ства Спа­си­те­ля" так­же и из апо­кри­фи­че­ско­го со­чи­не­ния, из­вест­но­го под за­гла­ви­ем "Ис­то­рия рож­де­ния Ма­рии и дет­ства Спа­си­те­ля", – Пре­да­ние о па­де­нии идо­лов еги­пет­ских при въез­де ее се­мей­ства в Еги­пет упо­ми­на­ет­ся и в ака­фи­сте Спа­си­те­лю, где го­во­рит­ся "идо­ли бо Спа­се наш, не тер­пя­ще Тво­ея кре­по­сти, па­до­ша" (Икос 6-й).

^[5] Илио­поль – го­род в Ниж­нем (Се­вер­ном) Егип­те

***

8 января

Преподобномученик Исаакий (Бобраков),Оптинский, архимандрит

КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКА ИСААКИЯ ОПТИНСКОГО

Пре­по­доб­но­му­че­ник Иса­а­кий Оп­тин­ский (в ми­ру Иван Ни­ко­ла­е­вич Бо­б­ра­ков) ро­дил­ся в 1865 го­ду в се­ле Ост­ров Ма­ло­ар­хан­гель­ско­го уез­да Ор­лов­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье. Учил­ся Иван в сель­ской шко­ле. Ро­ди­те­ли его бы­ли людь­ми на­бож­ны­ми. Его отец Ни­ко­лай Ро­ди­о­но­вич Бо­б­ра­ков, ро­див­ший­ся в 1836 го­ду, скон­чал­ся в Оп­ти­ной пу­сты­ни 22 ап­ре­ля 1908 го­да схи­мо­на­хом.

О по­яв­ле­нии в Оп­ти­ной пу­сты­ни Ни­ко­лая рас­ска­зы­вал пре­по­доб­ный Нек­та­рий: «Бла­жен­ный Ва­си­лий при­вел его к ба­тюш­кеАм­вро­сиюи ска­зал: «По­кло­ни­тесь в нож­ки ему, это бу­дет по­след­ний Оп­тин­ский ар­хи­манд­рит». А юно­ше он ска­зал: «Те­бя каз­нят». По до­ро­ге в тра­пез­ную бла­жен­ный Ва­си­лий при­зы­вал бо­го­моль­цев: «По­кло­ни­тесь по­след­не­му Оп­тин­ско­му ар­хи­манд­ри­ту».

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий при­шел в Оп­ти­ну пу­стынь в воз­расте 19 лет в 1884 го­ду и пре­бы­вал в оби­те­ли в те­че­ние че­ты­рех де­ся­ти­ле­тий. Ста­рец Ам­вро­сий бла­го­сло­вил на­сто­я­те­лю мо­на­сты­ря пре­по­доб­но­му Иса­а­кию при­нять Ива­на Бо­б­ра­ко­ва к се­бе на доб­ро­воль­ное по­слу­ша­ние.

17 де­каб­ря 1897 го­да при на­сто­я­тель­стве ар­хи­манд­ри­та До­си­фея (Си­ла­е­ва) по­слуш­ник Иван Бо­б­ра­ков был оп­ре­де­лен в чис­ло брат­ства мо­на­сты­ря. Вско­ре, 7 июня 1898 го­да, он был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Иса­а­кий, а 20 ок­тяб­ря то­го же го­да ру­ко­по­ло­жен в иеро­ди­а­ко­на. 24 ок­тяб­ря, в день освя­ще­ния Ка­луж­ским епи­ско­пом Ве­ни­а­ми­ном Ка­зан­ско­го со­бо­ра в Ша­мор­дин­ской оби­те­ли, пре­по­доб­ный Иса­а­кий был ру­ко­по­ло­жен в иеро­мо­на­ха.

30 ав­гу­ста 1913 го­да, по­сле кон­чи­ны ар­хи­манд­ри­та Ксе­но­фон­та, стар­шая бра­тия из­бра­ла пре­по­доб­но­го Иса­а­кия на­сто­я­те­лем мо­на­сты­ря. Ду­хов­ная дочь пре­по­доб­но­го Ни­ко­на мо­на­хи­ня Ма­рия (Доб­ро­мыс­ло­ва) пи­са­ла о пре­по­доб­ном Иса­а­кии: «По сво­ей при­мер­ной, ис­тин­но мо­на­ше­ской жиз­ни он был вполне до­сто­ин за­нять столь вы­со­кий пост. Очень боль­шо­го ро­ста, вну­ши­тель­ной и бла­го­леп­ной на­руж­но­сти, он был прост, как ди­тя, и в то же вре­мя мудр ду­хов­ной муд­ро­стью».

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий при­нял на­сто­я­тель­ство в тя­же­лое для Рос­сии вре­мя: толь­ко что на­ча­лась Пер­вая ми­ро­вая вой­на, по­том грянет ре­во­лю­ция, раз­ра­зит­ся бра­то­убий­ствен­ная граж­дан­ская вой­на, на Цер­ковь об­ру­шат­ся неви­дан­ные ис­пы­та­ния и го­не­ния.

К кон­цу 1916 го­да из-за за­тя­нув­шей­ся вой­ны ощу­ти­мо чув­ство­вал­ся недо­ста­ток во всем жиз­нен­но необ­хо­ди­мом, несмот­ря на это, оби­тель Оп­тин­ская охот­но от­зы­ва­лась на все прось­бы о по­мо­щи по­стра­дав­шим от вой­ны, со­кра­щая свои соб­ствен­ные по­треб­но­сти.

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий не имел ни ми­ну­ты от­ды­ха: свет в его ке­лии, как пра­ви­ло, уга­сал толь­ко под утро... Мир ду­шев­ный ис­то­ча­ли вся фигу­ра пре­по­доб­но­го, его нето­роп­ли­вые дви­же­ния, его ум­ные и доб­рые гла­за. Он ни­ко­гда не спе­шил и не су­е­тил­ся, во всем по­ла­гал­ся на Бо­га. И Гос­подь ни­ко­гда не остав­лял его.

В «Ле­то­пи­си ски­та» го­во­рит­ся о том, что пре­по­доб­ный Иса­а­кий участ­во­вал во Все­рос­сий­ском Цер­ков­ном Со­бо­ре 1917 го­да.

23 ян­ва­ря 1918 го­да де­кре­том СНК Оп­ти­на пу­стынь бы­ла за­кры­та, но мо­на­стырь еще дер­жал­ся под ви­дом «сель­ско­хо­зяй­ствен­ной ар­те­ли». Вес­ной 1923 го­да за­кры­ли сель­хоз­ар­тель, оби­тель пе­ре­шла в ве­де­ние Глав­на­у­ки. Как ис­то­ри­че­ский па­мят­ник бы­ла на­зва­на «Му­зей Оп­ти­на пу­стынь». На­сто­я­те­ля, пре­по­доб­но­го Иса­а­кия, вла­сти от­стра­ни­ли от дел и по­ру­чи­ли пре­по­доб­но­му Ни­ко­ну пе­ре­да­чу иму­ще­ства мо­на­сты­ря му­зею.

Пре­по­доб­ный Иса­а­кий и стар­шая бра­тия, с ве­ли­кой скор­бью по­ки­нув оби­тель, по­се­ли­лись на квар­ти­рах в Ко­зель­ске. В 1923 го­ду все хра­мы оби­те­ли бы­ли за­кры­ты, и хра­мо­вые служ­бы пре­кра­ти­лись на це­лых 65 лет.

В то вре­мя в Ге­ор­ги­ев­ском хра­ме Ко­зель­ска осво­бо­ди­лась ва­кан­сия свя­щен­ни­ка и чу­дес­ным об­ра­зом уст­ро­и­лось так, что в хра­ме этом все долж­но­сти за­ня­ли оп­тин­ские ино­ки во гла­ве с пре­по­доб­ным Иса­а­ки­ем.

...На­сту­пил 1929 год. По всей стране про­ка­ти­лась вол­на но­вых аре­стов. В ав­гу­сте, по­сле празд­ни­ка Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня, бы­ли аре­сто­ва­ны и за­клю­че­ны в ко­зель­скую тюрь­му все оп­тин­ские иеро­мо­на­хи вме­сте с пре­по­доб­ным Иса­а­ки­ем. Из Ко­зель­ска аре­сто­ван­ные бы­ли от­прав­ле­ны в су­хи­ни­че­скую тюрь­му, а от­ту­да в Смо­ленск. В ян­ва­ре 1930 го­да, по­сле окон­ча­ния след­ствия, за­клю­чен­ные бы­ли со­сла­ны. Пре­по­доб­ный Иса­а­кий пе­ре­ехал в го­род Белев Туль­ской об­ла­сти.

В 1932 го­ду пре­по­доб­но­го Иса­а­кия вновь аре­сто­ва­ли. Пять лет спу­стя пре­по­доб­ный Иса­а­кий спо­до­бил­ся от Гос­по­да му­че­ни­че­ско­го вен­ца.

Свя­щен­но­му­че­ник Иса­а­кий был об­ви­нен в свя­зи с де­лом Белев­ско­го епи­ско­па Ни­ки­ты (При­быт­ко­ва), ко­то­ро­му вме­ня­лось в ви­ну, что он, «яв­ля­ясь ор­га­ни­за­то­ром и ру­ко­во­ди­те­лем под­поль­но­го мо­на­сты­ря при хра­ме свя­ти­те­ля Ни­ко­лая в Ка­за­чьей сло­бо­де, си­сте­ма­ти­че­ски да­вал уста­нов­ку мо­на­ше­ству­ю­ще­му эле­мен­ту и ду­хо­вен­ству о про­ве­де­нии контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти сре­ди на­се­ле­ния, и в рас­про­стра­не­нии яв­но про­во­ка­ци­он­ных слу­хов о со­ше­ствии на зем­лю ан­ти­хри­ста».

Сна­ча­ла, в 1937 го­ду, бы­ло аре­сто­ва­но сто че­ло­век, и они все бы­ли рас­стре­ля­ны, а 16 де­каб­ря 1937 го­да бы­ло аре­сто­ва­но еще два­дцать че­ло­век. Все они под­верг­лись же­сто­ким и бес­че­ло­веч­ным ис­пы­та­ни­ям: их за­став­ля­ли сто­ять и не спать несколь­ко су­ток при бес­пре­рыв­ном до­про­се сме­ня­ю­щих­ся сле­до­ва­те­лей. Нель­зя бы­ло сесть, и ес­ли че­ло­век па­дал, то его об­ли­ва­ли хо­лод­ной во­дой. Они все от­ри­ца­ли. Пре­по­доб­ный Иса­а­кий был тверд в сво­ей пра­во­те, от­ри­цал все на­ве­ты и дал от­вет крат­кий и яс­ный: «В со­став под­поль­но­го мо­на­сты­ря я не вхо­дил...».

Об­ви­ни­тель­ный акт всем аре­сто­ван­ным был вы­не­сен 25 де­каб­ря 1937 го­да белев­ским НКВД. За­тем они бы­ли пе­ре­ве­де­ны в Ту­лу, где за­се­да­ла «трой­ка», ко­то­рая 30 де­каб­ря 1937 го­да вы­нес­ла при­го­вор: рас­стрел.

При­го­вор при­ве­ли в ис­пол­не­ние 26 де­каб­ря/8 ян­ва­ря 1938 го­да, на вто­рой день Рож­де­ства Хри­сто­ва, ко­гда Свя­тая Цер­ковь празд­ну­ет Со­бор Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, рас­стре­лян­ных му­че­ни­ков тай­но за­хо­ро­ни­ли в ле­су на 162-м ки­ло­мет­ре Сим­фе­ро­поль­ско­го шос­се.

Так пре­рва­лась зем­ная жизнь свя­щен­но­му­че­ни­ка Иса­а­кия. Ти­хая, ис­тин­но по-мо­на­ше­ски без­молв­ная жизнь его, чи­стая и твер­дая в сво­их пра­во­слав­ных усто­ях, увен­ча­на стра­да­ни­ем за Хри­ста, вер­но­стью Ему до са­мой смер­ти. По­доб­но древним му­че­ни­кам, не бо­ясь же­сто­ко­сти вра­гов Хри­сто­вых, твер­до сто­ял свя­щен­но­му­че­ник Иса­а­кий в сво­ем ис­по­ве­да­нии: «От кре­ста сво­е­го не по­бе­гу!». И кро­вью сво­ею за­сви­де­тель­ство­вал свою вер­ность Гос­по­ду на­ше­му.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИКА ИСААКИЯ ОПТИНСКОГО

Отец Иса­а­кий при­нял управ­ле­ние оби­те­лью в 1914 го­ду, ко­гда уже шла Пер­вая ми­ро­вая вой­на, а сле­дом на­дви­га­лись со­бы­тия, раз­ру­шив­шие мно­го­ве­ко­вой уклад жиз­ни Рос­сии. По­сле ре­во­лю­ции 1917 го­да он не оста­вил по­пе­че­ние о бра­тии и ду­хов­ных ча­дах, па­лом­ни­ках, про­дол­жав­ших при­ез­жать в Оп­ти­ну, а за­тем в Ко­зельск, где уже в ви­де об­щи­ны про­дол­жа­ла теп­лить­ся жизнь ра­зо­рен­ной оби­те­ли. Его муд­рость, про­сто­та, ду­хов­ный мир ни­как не по­ко­ле­ба­лись сре­ди го­не­ний, этот мир он рас­про­стра­нял и во­круг се­бя. Гос­подь спо­до­бил его при­нять му­че­ни­че­ский ве­нец, вме­сте со стар­ца­ми Ни­ко­ном и Нек­та­ри­ем он до­стой­но нес крест ис­по­вед­ни­че­ства в го­ды утвер­ждав­ше­го­ся без­бо­жия, явив при­мер по­сле­до­ва­ния Хри­сту до смер­ти.

«Это бу­дет по­след­ний оп­тин­ский ар­хи­манд­рит...»

Иван Ни­ко­ла­е­вич Бо­б­ра­ков ро­дил­ся в 1865 го­ду в де­ревне Ост­ров Ма­ло­ар­хан­гель­ско­го уез­да Ор­лов­ской гу­бер­нии в кре­стьян­ской се­мье. Его ро­ди­те­ли бы­ли людь­ми бла­го­че­сти­вы­ми, с дет­ства при­учи­ли де­тей к хра­му, до­маш­ней мо­лит­ве, вос­пи­ты­ва­ли их в стра­хе Бо­жи­ем. Отец Ни­ко­лай Ро­ди­о­но­вич со вре­ме­нем по­сту­пил в Оп­ти­ну пу­стынь, где под­ви­зал­ся до кон­ца жиз­ни, пе­ред смер­тью при­нял по­стри­же­ние в ве­ли­кую схи­му с име­нем Ни­ко­лай. Неуди­ви­тель­но, что из та­кой се­мьи про­изо­шел бу­ду­щий по­движ­ник. Иван еще юно­шей при­нял ре­ше­ние по­свя­тить свою жизнь слу­же­нию Гос­по­ду и в 1884 го­ду, в воз­расте два­дца­ти лет, по­сту­пил в Оп­ти­ну пу­стынь. Он при­шел в мо­на­стырь, ко­гда еще был жив ве­ли­кий ста­рец Ам­вро­сий, за­став са­мый рас­цвет Оп­ти­ной. Позд­нее ста­рец Нек­та­рий рас­ска­зы­вал од­ной из сво­их ду­хов­ных до­че­рей, как по­явил­ся бу­ду­щий ар­хи­манд­рит Иса­а­кий в Оп­ти­ной: «Бла­жен­ный Ва­си­лий при­вел его к ба­тюш­ке Ам­вро­сию и ска­зал: "По­кло­ни­тесь в нож­ки ему, это бу­дет по­след­ний оп­тин­ский ар­хи­манд­рит". А юно­ше он ска­зал: "Те­бя каз­нят". По до­ро­ге в тра­пез­ную бла­жен­ный Ва­си­лий при­зы­вал бо­го­моль­цев: "По­кло­ни­тесь по­след­не­му Оп­тин­ско­му ар­хи­манд­ри­ту!"». Это про­ро­че­ство при­ве­ло Ива­на в недо­уме­ние, по сво­е­му при­род­но­му сми­ре­нию он и не по­мыш­лял ни о чем по­доб­ном: «Ка­ким еще там быть ар­хи­манд­ри­том! Нет, нет!.. Это для дру­гих...».

Дол­гое вре­мя Иван на­хо­дил­ся на об­щих по­слу­ша­ни­ях, да­же не всту­пая в чис­ло бра­тии. Со вре­ме­нем у него об­на­ру­жил­ся неза­у­ряд­ный пев­че­ский дар, его пе­ре­ве­ли на кли­рос, и пе­ние ста­ло его глав­ным по­слу­ша­ни­ем. При этом он вни­ма­тель­но изу­чал устав, очень лю­бил строй бо­го­слу­же­ния, по­ни­мал его глу­би­ну. Толь­ко через три­на­дцать лет по­сле по­ступ­ле­ния в мо­на­стырь, 17 де­каб­ря 1897 го­да, Иван Бо­б­ра­ков был опре­де­лен в чис­ло бра­тии. 7 июня 1898 го­да он был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Иса­а­кий, в честь свя­ти­те­ля Иса­а­кия, епи­ско­па Кипр­ско­го, а 20 ок­тяб­ря то­го же го­да ру­ко­по­ло­жен в иеро­ди­а­ко­на. 24 ок­тяб­ря 1902 го­да, в день освя­ще­ния Ка­зан­ско­го со­бо­ра в Ша­мор­дин­ской оби­те­ли, Ка­луж­ский епи­скоп Ве­ни­а­мин по­свя­тил его в свя­щен­ни­че­ский сан.

Вме­сте с бра­ти­ей мо­на­сты­ря и ски­та отец Иса­а­кий хо­дил на от­кро­ве­ние по­мыс­лов к стар­цу Иоси­фу, пре­ем­ни­ку пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия. Вско­ре отец Иса­а­кий был на­зна­чен брат­ским устав­щи­ком. Он с лю­бо­вью вы­пол­нял свои обя­зан­но­сти, на­блю­дая за чи­но­по­сле­до­ва­ни­ем цер­ков­ных служб, про­дол­жая изу­че­ние уста­ва.

22 ап­ре­ля 1908 го­да в оби­те­ли, на 72-м го­ду жиз­ни, по­чил о Гос­по­де отец пре­по­доб­но­го Иса­а­кия схи­мо­нах Ни­ко­лай. Он был по­гре­бен на мо­на­стыр­ском клад­би­ще меж­ду хра­мом пре­по­доб­ной Ма­рии Еги­пет­ской и Вве­ден­ским со­бо­ром. Отец Иса­а­кий ча­сто при­хо­дил на его мо­ги­лу, ду­хов­ная связь от­ца и сы­на не пре­ры­ва­лась. Од­на­жды пре­по­доб­ный Иса­а­кий в чем-то не по­ла­дил со ски­то­на­чаль­ни­ком от­цом Фе­о­до­си­ем, меж­ду ни­ми воз­ник­ло вза­им­ное непо­ни­ма­ние. Спу­стя неко­то­рое вре­мя отец Фе­о­до­сий при­шел к нему и рас­ска­зал, что ви­дел во сне схи­мо­на­ха Ни­ко­лая, ко­то­рый упре­кал их с от­цом Иса­а­ки­ем. За­ду­мал­ся пре­по­доб­ный Иса­а­кий, услы­шав этот рас­сказ, и по­том ти­хо про­из­нес од­но сло­во: «Чу­ет!..». По­сле это­го мир был вос­ста­нов­лен и боль­ше ни­ко­гда не на­ру­шал­ся.

Тем вре­ме­нем за­ме­ча­тель­ные ка­че­ства от­ца Иса­а­кия – тер­пе­ние, ми­ро­лю­бие, ис­тин­ное бла­го­че­стие, ду­хов­ная рас­су­ди­тель­ность – уже бы­ли хо­ро­шо из­вест­ны бра­тии. По­сле смер­ти ар­хи­манд­ри­та Ксе­но­фон­та в 1914 го­ду он был из­бран на ме­сто на­сто­я­те­ля. 7 но­яб­ря 1914 го­да он был воз­ве­ден в сан игу­ме­на, а 16 но­яб­ря – в сан ар­хи­манд­ри­та. Так ис­пол­ни­лось пред­ска­за­ние бла­жен­но­го. «По сво­ей при­мер­ной, ис­тин­но мо­на­ше­ской жиз­ни он был вполне до­сто­ин за­нять столь вы­со­кий пост, – вспо­ми­на­ла мо­на­хи­ня Ма­рия (Доб­ро­мыс­ло­ва). – Очень боль­шо­го ро­ста, вну­ши­тель­ной и бла­го­леп­ной на­руж­но­сти, он был прост как ди­тя и в то же вре­мя мудр ду­хов­ною муд­ро­стию».

Крест на­сто­я­тель­ства. Ар­хи­манд­ри­ту Иса­а­кию при­шлось ве­сти боль­шое хо­зяй­ство мо­на­сты­ря в нелег­ких усло­ви­ях во­ен­но­го вре­ме­ни. Оп­ти­на Пу­стынь к на­ча­лу Пер­вой ми­ро­вой вой­ны име­ла об­шир­ные вла­де­ния в ви­де раз­лич­ных лес­ных и лу­го­вых уго­дий, мель­ниц, па­сек и ма­стер­ских. Все это тре­бо­ва­ло от на­сто­я­те­ля огром­но­го вни­ма­ния и лич­но­го уча­стия во всех де­лах. На­сто­я­тель все­гда хра­нил в серд­це бла­го­дар­ную лю­бовь и по­чи­та­ние па­мя­ти оп­тин­ских стар­цев и по­движ­ни­ков. Од­ним из пер­вых его дел при вступ­ле­нии в долж­ность ста­ло бла­го­устрой­ство мо­ги­лы ар­хи­манд­ри­та Ксе­но­фон­та. Отец Иса­а­кий за­бо­тил­ся и о мо­ги­лах стар­цев, он пред­ло­жил объ­еди­нить под об­щей кры­шей ча­сов­ни на ме­сте их по­гре­бе­ния. Этот про­ект не успе­ли осу­ще­ствить из-за по­сле­до­вав­ших вско­ре со­бы­тий в Рос­сии. Еще од­ной ини­ци­а­ти­вой на­сто­я­те­ля бы­ло пред­ло­же­ние из­дать жиз­не­опи­са­ние стар­ца Льва (На­гол­ки­на) – объ­ем­ной ру­ко­пи­си, ко­то­рая оста­лась по­сле стар­ца Ам­вро­сия, со­брав­ше­го мно­же­ство ма­те­ри­а­лов о по­движ­ни­ке. Бра­тия под­дер­жа­ла это пред­ло­же­ние, но труд­но­сти во­ен­но­го вре­ме­ни за­дер­жа­ли вы­ход кни­ги до ле­та 1917 го­да, ко­гда ее на­пе­ча­та­ла ти­по­гра­фия Ша­мор­дин­ской оби­те­ли.

Отец Иса­а­кий от­ли­чал­ся снис­хож­де­ни­ем к немо­щам и гре­хам ближ­них. Яр­ким при­ме­ром то­му слу­жит его соб­ствен­но­руч­ная за­пис­ка, вы­дан­ная неза­кон­но­му по­руб­щи­ку ле­са, в ко­то­рой ука­зы­ва­ет­ся, что ви­нов­ный кре­стья­нин «за свой про­сту­пок – по­кра­жу де­ре­ва с Ма­ке­ев­ской да­чи пу­сты­ни – на сей раз про­ща­ет­ся, как про­сит про­ще­ния и обе­ща­ет бо­лее не де­лать». Еще од­но сви­де­тель­ство че­ло­ве­ко­лю­бия от­ца Иса­а­кия – ра­порт прео­свя­щен­но­му Гу­рию, епи­ско­пу Ка­луж­ско­му, с прось­бой о сня­тии за­пре­ще­ния в свя­щен­но­слу­же­нии двух иеро­мо­на­хов пре­клон­ных лет, жив­ших в брат­ской мо­на­стыр­ской боль­ни­це. Пре­по­доб­ный Иса­а­кий хо­да­тай­ство­вал о их про­ще­нии, «на­блю­дая ис­клю­чи­тель­ную ду­шев­ную поль­зу обо­их иеро­мо­на­хов, т. е. чтобы они не умер­ли за­пре­щен­ны­ми и над ни­ми не тя­го­те­ло за­пре­ще­ние, как нераз­ре­шен­ная епи­ти­мия, и за гро­бом». На­сто­я­тель ни в ка­ких об­сто­я­тель­ствах не остав­лял на­деж­ды на ис­прав­ле­ние про­ви­нив­ших­ся, счи­тая сво­им дол­гом под­дер­жать их ду­хов­но, на­пра­вить на бла­гой путь. Отец Иса­а­кий через всю жизнь про­нес лю­бовь и бла­го­го­вей­ное от­но­ше­ние к бо­го­слу­же­нию, бу­дучи на­сто­я­те­лем сам ча­сто слу­жил в мо­на­сты­ре и в ски­ту. Ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин (Фед­чен­ков), бу­ду­щий мит­ро­по­лит, из­вест­ный ду­хов­ный пи­са­тель, за­ме­ча­тель­ный пас­тырь, ча­сто бы­вав­ший в Оп­ти­ной, вспо­ми­нал о нем: «Он пе­ред слу­же­ни­ем ли­тур­гии в празд­ни­ки все­гда ис­по­ве­до­вал­ся ду­хов­ни­ку. Один уче­ный мо­нах, впо­след­ствии из­вест­ный мит­ро­по­лит, спро­сил его: за­чем он это де­ла­ет и в чем ему ка­ять­ся? Ка­кие у него мо­гут быть гре­хи? На это отец ар­хи­манд­рит от­ве­тил срав­не­ни­ем: „Вот оставь­те этот стол на неде­лю в ком­на­те с за­кры­ты­ми ок­на­ми и за­пер­тою две­рью. По­том при­ди­те и про­ве­ди­те паль­цем по нему. И оста­нет­ся на сто­ле чи­стая по­ло­са, а на паль­це – пыль, ко­то­рую и не за­ме­ча­ешь да­же в воз­ду­хе. Так и гре­хи: боль­шие или ма­лые, но они на­кап­ли­ва­ют­ся непре­рыв­но. И от них сле­ду­ет очи­щать­ся по­ка­я­ни­ем и ис­по­ве­дью“».

1917 год

Как ни пек­ся на­сто­я­тель о бла­го­по­лу­чии оби­те­ли, к кон­цу 1916 го­да в мо­на­сты­ре стал силь­но чув­ство­вать­ся недо­ста­ток во всем жиз­нен­но необ­хо­ди­мом. Несмот­ря на это, Оп­ти­на пу­стынь ока­зы­ва­ла ще­д­рую по­мощь по­стра­дав­шим от вой­ны, до ми­ни­му­ма со­кра­щая соб­ствен­ные по­треб­но­сти. При на­плы­ве бе­жен­цев из Поль­ши и Бе­ло­рус­сии мо­на­сты­рю бы­ло пред­ло­же­но предо­ста­вить для них по­ме­ще­ния. Ар­хи­манд­рит Иса­а­кий от­дал бе­жен­цам од­ну из го­сти­ниц, а для боль­ных ти­фом – боль­нич­ный кор­пус. В кон­це вой­ны еще од­на го­сти­ни­ца бы­ла опре­де­ле­на под при­ют для оси­ро­тев­ших де­тей. Оп­тин­ские мо­на­хи усерд­но мо­ли­лись о рус­ском во­ин­стве и о всех, на по­ле бра­ни уби­ен­ных.

На­сту­пил 1917 год. На­ча­ло го­да озна­ме­но­ва­лось со­бы­ти­я­ми Фев­раль­ской ре­во­лю­ции, уже то­гда по­яви­лись пер­вые жерт­вы ре­во­лю­ци­он­но­го раз­гу­ла. На Страст­ной неде­ле на мо­на­стыр­ском клад­би­ще по­яви­лась све­жая мо­ги­ла: в оби­те­ли по­хо­ро­ни­ли под­пол­ков­ни­ка Ми­ха­и­ла Дмит­ри­е­ви­ча Обе­ру­че­ва, храб­ро во­е­вав­ше­го бо­е­во­го офи­це­ра, ко­то­рый тем не ме­нее по­гиб не на фрон­те, а в Ре­ве­ле, ку­да при­е­хал на­ве­стить се­мью. Во вре­мя улич­ных бес­по­ряд­ков его уда­рил по го­ло­ве саб­лей «ре­во­лю­ци­он­ный» мат­рос. Гроб с те­лом по­гиб­ше­го при­вез­ла на по­ез­де из Ре­ве­ля в Ко­зельск Алек­сандра Дмит­ри­ев­на Обе­ру­че­ва, сест­ра его, впо­след­ствии мо­на­хи­ня Ам­вро­сия, ду­хов­ная дочь от­ца Ни­ко­на. В Оп­ти­ну с ней при­бы­ла и вдо­ва под­пол­ков­ни­ка с дву­мя детьми. Мо­на­хи­ня Ам­вро­сия в сво­ем днев­ни­ке опи­са­ла эти со­бы­тия, из ее вос­по­ми­на­ний вид­но, с ка­ким со­стра­да­ни­ем и го­тов­но­стью по­мочь от­нес­лись к по­тер­пев­шим несча­стье на­сто­я­тель и вся бра­тия оби­те­ли. Это еще и ха­рак­тер­ная кар­ти­на из жиз­ни мо­на­сты­ря то­го вре­ме­ни: «25 мар­та, в вос­кре­се­нье, в день Вхо­да Гос­под­ня в Иеру­са­лим (в этот год Бла­го­ве­ще­нье при­шлось в один день с Верб­ным вос­кре­се­ньем), в 4 ча­са утра мы оста­но­ви­лись на стан­ции г. Ко­зель­ска. Вый­дя из ва­го­на, на­пра­ви­лась ту­да, где сто­я­ли из­воз­чи­ки; сле­дом за мной шел ка­кой-то че­ло­век; как толь­ко я нач­ну го­во­рить с из­воз­чи­ком, и он ока­зы­вал­ся меж­ду на­ми, вид­но, при­слу­ши­вал­ся; я ко вхо­ду вок­за­ла, и он ту­да и там вслу­ши­ва­ет­ся, как я го­во­рю со сто­я­щи­ми там из­воз­чи­ка­ми. Ни­кто из них, как толь­ко ска­жу, что в Оп­ти­ну, не со­гла­ша­ет­ся вез­ти, все го­во­рят, что во­да вы­шла из бе­ре­гов и за­то­пи­ла весь луг, на­чи­ная от де­рев­ни Сте­ни­но, про­ехать ни­как нель­зя, раз­лив та­кой страш­ный, что и не за­пом­нят та­ко­го. Оста­вив сво­их на вок­за­ле, я по­шла ле­сом круж­ным пу­тем, несколь­ко раз мне уда­лось пе­ре­ез­жать на лод­ке через вновь по­явив­ши­е­ся во вре­мя раз­ли­ва озе­ра. При­шла ту­да, ко­гда окон­чи­лась ран­няя обед­ня. По­до­шла к от­цу ар­хи­манд­ри­ту Иса­а­кию, по­про­си­ла про­ще­ния, что мы, не спро­сив раз­ре­ше­ния, пря­мо при­е­ха­ли с те­лом по­кой­но­го бра­та. Отец ар­хи­манд­рит ра­душ­но от­ве­тил мне: "Как же, му­че­ни­ка мы с ра­до­стью при­мем и най­дем ему луч­шее ме­сто на клад­би­ще". И рас­по­ря­дил­ся, чтобы каз­на­чей по­за­бо­тил­ся до­ста­вить гроб в мо­на­стырь. Каз­на­чей отец Пан­те­лей­мон го­ря­чо при­нял к серд­цу на­ше де­ло, по­звал ра­бо­чих и ска­зал им, чтобы за­пряг­ли са­мых вы­со­ких ло­ша­дей и непре­мен­но, во что бы то ни ста­ло, при­вез­ли гроб до бе­ре­га, а здесь бу­дут ждать лод­ки с ка­на­та­ми. По­спе­ши­ла я опять ле­сом в об­рат­ный путь. Ма­неч­ку с детьми оста­ви­ла на вок­за­ле. Гроб по­ста­ви­ли на под­во­ду, ло­шадь вы­со­кая, силь­ная, ко­ле­са осо­бые, вы­со­кие, на дру­гой под­во­де я с ку­че­ром. До­е­ха­ли до де­рев­ни Сте­ни­ной, на­род го­во­рит, что про­ехать ни­как нель­зя, но, несмот­ря на все уго­во­ры, мы по­еха­ли пря­мо по во­де... Ко­гда мы до­бра­лись до бе­ре­га, то здесь бы­ли при­го­тов­ле­ны две лод­ки на ка­на­тах, укреп­лен­ных у то­го бе­ре­га. Лод­ки долж­ны бы­ли дви­гать­ся по ка­на­там, – сам ар­хи­манд­рит по­за­бо­тил­ся от­пу­стить сво­е­го ке­лей­ни­ка – луч­ше­го греб­ца. Те­че­ние бы­ло в этом го­ду необык­но­вен­но силь­ное, по­это­му и бы­ли сде­ла­ны та­кие при­спо­соб­ле­ния. Мо­на­стыр­ский ко­ло­кол опо­ве­стил всех, и вы­шло мно­го бра­тии, и они внес­ли гроб во храм Вла­ди­мир­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри... Ка­жет­ся на дру­гой день при­шла се­мья по­кой­но­го бра­та, то­же шли через лес. По­се­ли­лись все в Оп­ти­ной пу­сты­ни в го­сти­ни­це. Та­кие свя­тые дни! Еже­днев­но хо­ди­ли мы все к утрене в по­ло­вине вто­ро­го но­чи. За­тем, от­дох­нув с час или пол­то­ра, шли к ран­ней обедне. Де­ти, ко­неч­но, не вы­дер­жи­ва­ли, за­сы­па­ли ино­гда на этих ран­них служ­бах, но все же они все­гда охот­но вста­ва­ли и про­си­ли не остав­лять их, а ве­сти с со­бой. Ка­кое глу­бо­кое впе­чат­ле­ние оста­ет­ся от этих ноч­ных бла­го­го­вей­ных служб... Пе­ред ше­сто­псал­ми­ем ту­шит­ся боль­шин­ство све­чей и мы оста­ем­ся в по­лу­тьме, – и это при­да­ет всем еще боль­ше бла­го­го­ве­ния пе­ред та­ин­ствен­ным, ве­ли­ким... В Ве­ли­кую Сре­ду, по­сле Пре­ждео­свя­щен­ной обед­ни, хо­ро­ни­ли бра­та. Сам ар­хи­манд­рит Иса­а­кий участ­во­вал в по­гре­бе­нии, сам он и вы­брал ме­сто на клад­би­ще – через до­рож­ку от стар­че­ской ча­сов­ни, еще бы­ла од­на мо­ги­ла, а да­лее мо­ги­ла бра­та, воз­ле двух от­ро­ко­виц Клю­ча­ре­вых (в име­нии ко­то­рых, по за­ве­ща­нию их ба­буш­ки мо­на­хи­ни Ам­вро­сии, и был ос­но­ван Ша­мор­дин­ский мо­на­стырь). Вся бра­тия, и ар­хи­манд­рит, и стар­цы при вся­ком слу­чае вы­ра­жа­ли нам со­чув­ствие, – это неволь­но чув­ство­ва­лось, хо­тя все это мол­ча­ли­во, по-мо­на­ше­ски...». Все со­чув­ство­ва­ли се­мье по­гиб­ше­го, это бы­ло еще толь­ко пред­ве­стие на­дви­гав­ших­ся страш­ных со­бы­тий. Упо­мя­ну­тый в рас­ска­зе ма­туш­ки Ам­вро­сии каз­на­чей отец Пан­те­ле­и­мон в даль­ней­шем то­же по­стра­да­ет от без­бож­ных вла­стей, ныне игу­мен Пан­те­ле­и­мон (Ар­жа­ных) про­слав­лен во свя­тых как пре­по­доб­но­му­че­ник.

1917 год был на­сы­щен со­бы­ти­я­ми. Од­но из них по пра­ву мож­но на­звать эпо­халь­ным в жиз­ни Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви – это Все­рос­сий­ский Цер­ков­ный Со­бор. На­сто­я­тель Оп­ти­ной пу­сты­ни ар­хи­манд­рит Иса­а­кий при­ни­мал в нем уча­стие, по­это­му неко­то­рое вре­мя не был в оби­те­ли – от­был в Моск­ву для при­сут­ствия на за­се­да­ни­ях со­бо­ра.

Ре­во­лю­ци­он­ное ли­хо­ле­тье. Несмот­ря на все уси­лия на­сто­я­те­ля жизнь мо­на­сты­ря, как и всей стра­ны, ста­но­ви­лась все труд­нее. В ле­то­пи­си оби­те­ли 1 ок­тяб­ря 1917 го­да за­пи­са­но: «В ски­ту по тя­же­лым усло­ви­ям пи­ще­во­го до­воль­ствия вво­дит­ся опре­де­лен­ная пор­ция хле­ба – 1 фунт на бра­та еже­днев­но» (фунт – это 400 грам­мов). Гос­подь не остав­лял оби­тель, по­сы­лая по­мощь, уте­ше­ние. В это вре­мя уже труд­но бы­ло раз­до­быть про­до­воль­ствие, хлеб, бы­ли вве­де­ны до­зо­ры, изы­ма­ю­щие про­дук­ты пи­та­ния у на­се­ле­ния. Как-то ря­со­фор­ный мо­нах Мар­ти­рий, скит­ский цве­то­вод, и по­слуш­ник Иоанн по бла­го­сло­ве­нию на­сто­я­те­ля от­пра­ви­лись на мо­на­стыр­ских ло­ша­дях за­ку­пать пше­ни­цу. Про­ехав через несколь­ко уез­дов, они уви­де­ли, что вез­де тща­тель­ный до­смотр, каж­дую по­воз­ку про­ве­ря­ют. Они уже до­е­ха­ли до Ор­лов­ской гу­бер­нии, но ни­че­го ку­пить не уда­ва­лось, а на­до бы­ло най­ти пу­дов трид­цать... И ста­ли они мо­лить­ся Бо­гу и оп­тин­ским стар­цам. В ито­ге они чу­дом ку­пи­ли два­дцать пять пу­дов, за­сы­па­ли меш­ки се­ном и по­еха­ли до­мой. Семь уез­дов про­еха­ли, вез­де до­смотр, а их слов­но и не ви­де­ли. Скит­ский ле­то­пи­сец от­ме­тил по это­му по­во­ду: «Свя­тые стар­цы сво­и­ми свя­ты­ми мо­лит­ва­ми яв­но по­мо­га­ют сво­е­му род­но­му ски­ту».

Скит и рань­ше ча­сто ока­зы­вал­ся по­мощ­ни­ком мо­на­сты­ря, этот хлеб то­же по­шел для всех, и не толь­ко для мо­на­хов, но и для де­тей-си­рот, и для бе­жен­цев, ко­то­рые силь­но бед­ство­ва­ли.

А вот еще од­на за­пись в Ле­то­пи­си: «Ми­ло­стью Бо­жи­ей в Ски­ту сде­лан боль­шой за­пас дров, как для на­сто­я­щей, так и для бу­ду­щей зи­мы... По­треб­ля­е­мые пи­ще­вые про­дук­ты так­же с успе­хом вос­пол­ня­ют­ся но­вы­ми за­куп­ка­ми. Яв­ная ми­лость Бо­жия при ны­неш­ней го­ло­дов­ке!».

7/20 ян­ва­ря 1918 го­да в оби­те­ли как обыч­но тор­же­ствен­но от­ме­ти­ли скит­ский празд­ник – Со­бор Пред­те­чи и Кре­сти­те­ля Гос­под­ня Иоан­на. Ли­тур­гию в ски­ту со­вер­шал на­сто­я­тель ар­хи­манд­рит Иса­а­кий. Но скорб­ное вре­мя бы­ло уже близ­ко. В 1918 го­ду был из­дан де­крет Сов­нар­ко­ма об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства, что озна­ча­ло и за­кры­тие Оп­ти­ной пу­сты­ни как мо­на­сты­ря. За­пись в Ле­то­пи­си 25 фев­ра­ля: «В 11 ча­сов дня в скит за­яви­лись че­ты­ре сол­да­та Крас­ной Гвар­дии и один, оче­вид­но, их стар­ший. Они по­тре­бо­ва­ли к се­бе от­ца игу­ме­на, но ко­гда он вы­шел к ним, то они за­яви­ли, что при­шли осмот­реть хра­мы и все во­об­ще в ски­ту, ибо, как они за­яви­ли, про скит хо­дят слу­хи, что здесь мно­го ле­жит се­реб­ра и зо­ло­та. Отец игу­мен по­тре­бо­вал у них удо­сто­ве­ре­ния... Они на­пра­ви­лись в ка­мен­ный храм в со­про­вож­де­нии от­ца игу­ме­на. Все бы­ло осмот­ре­но. Цер­ков­ная утварь и со­су­ды, ико­ны в ри­зах пе­ре­пи­са­ны, но зо­ло­та, ко­неч­но, не бы­ло най­де­но... Бы­ла осмот­ре­на и ко­ло­коль­ня, там ду­ма­ли най­ти пу­ле­мет... По­сле се­го все от­пра­ви­лись в храм свя­то­го Иоан­на Пред­те­чи... И здесь все опи­са­ли».

Мо­на­сты­рю и по­сле фор­маль­но­го за­кры­тия уда­лось про­су­ще­ство­вать еще пять лет под ви­дом сель­ско­хо­зяй­ствен­ной ар­те­ли. Мно­гие от­ча­яв­ши­е­ся, по­те­ряв­шие род­ных и близ­ких, обез­до­лен­ные лю­ди на­шли бес­ко­рыст­ную по­мощь в сте­нах оби­те­ли.

Ве­ли­кие скор­би при­шлось пе­ре­не­сти на­сто­я­те­лю и бра­тии от без­бож­ной вла­сти за эту непре­кра­ща­ю­щу­ю­ся по­мощь мо­на­сты­ря на­ро­ду: на­сель­ни­ков аре­сто­вы­ва­ли, вы­сы­ла­ли. Отец Иса­а­кий бо­лел ду­шой за про­ис­хо­дя­щее в оби­те­ли.

Оп­тин­ский пле­мен­ной рас­сад­ник на­чал по­сте­пен­но пе­ре­хо­дить в ру­ки мест­ных вла­стей, мо­на­хи за­ме­ня­лись на­ем­ны­ми ра­бо­чи­ми, ко­то­рые та­щи­ли все, что пло­хо ле­жит, и не осо­бен­но за­бо­ти­лись о ско­те, по­го­ло­вье ко­то­ро­го быст­ро умень­ша­лось. Ко­гда ар­хи­манд­рит Иса­а­кий вы­сту­пил про­тив та­ко­го яв­но­го раз­ва­ла хо­ро­шо на­ла­жен­но­го хо­зяй­ства, он во­об­ще был от­стра­нен от ру­ко­вод­ства пле­мен­ным рас­сад­ни­ком, а по­том и аре­сто­ван. Вско­ре от­ца Иса­а­кия от­пу­сти­ли, но несколь­ко недель осе­нью 1919 го­да он и несколь­ко че­ло­век из бра­тии про­ве­ли в Ко­зель­ской тюрь­ме.

Так и про­дол­жа­ла су­ще­ство­вать оби­тель: мо­лит­ва, бо­го­слу­же­ние не пре­ры­ва­лись, бо­го­моль­цы про­дол­жа­ли при­хо­дить в мо­на­стырь, но бра­тия жи­ла в об­ста­нов­ке по­сто­ян­ной угро­зы аре­стов, вы­се­ле­ния, вся­че­ских при­тес­не­ний со сто­ро­ны вла­стей. По­дроб­но о жиз­ни Оп­ти­ной пу­сты­ни в на­ча­ле 1920-х го­дов рас­ска­за­но в жи­тии пре­по­доб­но­ис­по­вед­ни­ка Ни­ко­на.

Вес­ной 1923 го­да за­кры­ли и сель­хоз­ар­тель, оби­тель пе­ре­шла в ве­де­ние «Глав­на­у­ки» и бы­ла пре­об­ра­зо­ва­на в му­зей. Ар­хи­манд­рит Иса­а­кий был вновь аре­сто­ван. В тюрь­му бы­ла пре­вра­ще­на хлеб­ня с кел­ли­я­ми. Остав­ших­ся мо­на­хов ста­ли на­силь­но уда­лять из оби­те­ли. Хо­тя аре­сто­ван­ные и бы­ли через неко­то­рое вре­мя осво­бож­де­ны, но от­цу на­сто­я­те­лю вла­сти за­пре­ти­ли ве­де­ние всех мо­на­стыр­ских дел и рас­по­ря­ди­лись, чтобы он со стар­шей бра­ти­ей немед­лен­но по­ки­нул оби­тель. Ухо­дя из Оп­ти­ной, ар­хи­манд­рит Иса­а­кий пре­по­ру­чил со­вер­ше­ние бо­го­слу­же­ний и окорм­ле­ние бо­го­моль­цев от­цу Ни­ко­ну.

Из­гнан­ные из оби­те­ли на­сель­ни­ки по­се­ли­лись в част­ных до­мах Ко­зель­ска. Ар­хи­манд­рит Иса­а­кий жил на ули­це Ма­лое За­ре­чье (впо­след­ствии – ули­ца Пан­ко­вой) вме­сте с оп­тин­ски­ми иеро­мо­на­ха­ми Пи­ти­ри­мом (Куд­ряв­це­вым), Ми­са­и­лом (Цу­ба­ни­ко­вым), Ев­фро­си­ном (Ба­шал­ко­вым) и Ди­о­до­ром (Хо­му­то­вым). Для оп­тин­ских мо­на­хов, а так­же для ша­мор­дин­ских се­стер, ар­хи­манд­рит Иса­а­кий про­дол­жал быть на­сто­я­те­лем мо­на­сты­ря. Без его бла­го­сло­ве­ния в этой боль­шой, хо­тя и «неле­галь­ной» об­щине, ни­че­го не пред­при­ни­ма­лось.

В 1923 го­ду в Ге­ор­ги­ев­ском хра­ме Ко­зель­ска осво­бо­ди­лась ва­кан­сия свя­щен­ни­ка. Бо­жи­ей ми­ло­стью устро­и­лось так, что в хра­ме этом все долж­но­сти за­ня­ли оп­тин­ские ино­ки. На­сто­я­те­лем ар­хи­манд­рит Иса­а­кий на­зна­чил быв­ше­го мо­на­стыр­ско­го стар­ше­го ру­холь­но­го иеро­мо­на­ха Ма­ка­рия (Чи­ли­ки­на), ар­хи­ди­а­ко­ном стал оп­тин­ский ар­хи­ди­а­кон Лав­рен­тий (Лев­чен­ко), бу­ду­щий пре­по­доб­но­му­че­ник, пса­лом­щи­ком – иеро­мо­нах Сав­ва­тий (Ка­за­ков), по­но­ма­рем и сто­ро­жем – мо­нах Клео­па (Дмит­ри­ев). Вско­ре быв­ший оп­тин­ский бла­го­чин­ный и устав­щик иеро­мо­нах Фе­о­дот (Мар­те­мья­нов) со­здал неболь­шой хор из жи­ву­щих в Ко­зель­ске мо­на­хов во гла­ве с са­мим от­цом Иса­а­ки­ем. По празд­ни­кам отец Иса­а­кий при­ни­мал уча­стие в бо­го­слу­же­нии, а из близ­ле­жа­щих де­ре­вень при­хо­ди­ли по­се­лив­ши­е­ся там ино­ки и пе­ли на два кли­ро­са. Ко­зель­ским жи­те­лям очень нра­ви­лась служ­ба по мо­на­стыр­ско­му уста­ву, и храм все­гда был по­лон мо­ля­щи­ми­ся. К это­му вре­ме­ни от­но­сят­ся за­пи­си мо­на­хи­ни Ам­вро­сии (Обе­ру­че­вой) о стар­це, ба­тюш­кой она на­зы­ва­ет сво­е­го ду­хов­ни­ка от­ца Ни­ко­на: «Это был за­ме­ча­тель­ный че­ло­век и иде­аль­ный мо­нах. Он об­ла­дал осо­бы­ми спо­соб­но­стя­ми к пе­нию и да­же со­став­лял но­ты. Про­сто­та, ис­крен­ность и лю­бовь к пе­нию сбли­зи­ли его с на­шим ба­тюш­кой. При­дет, бы­ва­ло, ба­тюш­ка бла­го­сло­вить­ся или по­со­ве­то­вать­ся к от­цу ар­хи­манд­ри­ту и там за­дер­жит­ся непре­мен­но: по­бе­се­ду­ют и по­по­ют где-ни­будь в са­ду».

Со­сре­до­то­че­ние в Ко­зель­ске мо­на­хов и ино­кинь из упразд­нен­ных мо­на­сты­рей об­ра­ти­ло на се­бя вни­ма­ние мест­ных вла­стей, но са­мые страш­ные ис­пы­та­ния бы­ли еще впе­ре­ди.

К 1925 го­ду уси­ли­лись го­не­ния на Цер­ковь. Чтобы со­хра­нить служ­бы в сель­ских хра­мах, пре­по­доб­ный Иса­а­кий по бла­го­сло­ве­нию Ка­луж­ско­го епи­ско­па Сте­фа­на на­пра­вил до­стой­ных оп­тин­ских иеро­ди­а­ко­нов и мо­на­хов для по­свя­ще­ния и даль­ней­ше­го слу­же­ния на при­хо­дах. По­сле по­яв­ле­ния в 1927 го­ду воз­зва­ния к Пра­во­слав­ной Церк­ви пат­ри­ар­ше­го ме­сто­блю­сти­те­ля мит­ро­по­ли­та Сер­гия с при­зы­вом мо­лит­вен­но по­ми­нать в церк­вах всех, «иже во вла­сти суть» (1Тим.2,2), оп­тин­ская бра­тия во гла­ве с пре­по­доб­ным Иса­а­ки­ем, хо­тя и со скор­бью сер­деч­ной, бла­го­ра­зум­но под­чи­ни­лась ме­сто­блю­сти­те­лю пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла – за свя­тое по­слу­ша­ние. Отец Ни­кон по это­му по­во­ду ска­зал: «Об­ви­нять мит­ро­по­ли­та не сле­ду­ет, так как в от­но­ше­нии дог­ма­тов Церк­ви он ни в чем не по­гре­шил». Так бла­го­да­ря ду­хов­ной муд­ро­сти на­сто­я­те­ля ар­хи­манд­ри­та Иса­а­кия, при­няв­ше­го ре­ше­ние в мо­лит­вен­ном еди­но­ду­шии со стар­ца­ми Нек­та­ри­ем и Ни­ко­ном, оп­тин­ская бра­тия в слож­ней­шей об­ста­нов­ке то­го вре­ме­ни не по­шла по пу­ти рас­ко­ла. Ко­зель­ское ду­хо­вен­ство по­сле­до­ва­ло при­ме­ру оп­тин­цев.

В 1928 го­ду в Оп­ти­ной Пу­сты­ни был за­крыт и му­зей, к ко­то­ро­му бы­ли при­пи­са­ны «за­по­вед­ные» зем­ли и ле­са, на них дав­но за­ри­лось мест­ное на­чаль­ство. Чу­дом уда­лось по­чти пол­но­стью со­хра­нить ар­хив мо­на­сты­ря – он был пе­ре­дан в Го­судар­ствен­ную биб­лио­те­ку им. В.И. Ле­ни­на (ныне – Го­судар­ствен­ная Рос­сий­ская биб­лио­те­ка), все осталь­ное в Оп­ти­ной бы­ло рас­хи­ще­но.

«От кре­ста сво­е­го не по­бе­гу!»

Му­че­ни­че­ская кон­чи­на стар­ца. В 1929 го­ду в Ко­зель­ске бы­ло за­кры­то од­новре­мен­но семь церк­вей – все, кро­ме Бла­го­ве­щен­ской. Боль­шин­ство иеро­мо­на­хов бы­ли от­прав­ле­ны в ссыл­ку. Из оп­тин­цев здесь оста­ва­лось еще несколь­ко че­ло­век, в ос­нов­ном из пре­ста­ре­лых ино­ков, и несколь­ко мо­ло­дых мо­на­хов. Про­дол­жа­ла ве­сти по­движ­ни­че­скую жизнь неболь­шая об­щи­на се­стер. Все эти ино­ки и ино­ки­ни со­би­ра­лись во­круг еще оста­вав­ше­го­ся в Ко­зель­ске стар­ца Иса­а­кия.

В том же го­ду по всей стране про­ка­ти­лась но­вая вол­на ре­прес­сий и аре­стов. В ав­гу­сте 1930 го­да, на­ка­нуне празд­ни­ка Пре­об­ра­же­ния Гос­под­ня, бы­ли аре­сто­ва­ны все оп­тин­ские иеро­мо­на­хи вме­сте с пре­по­доб­ным Иса­а­ки­ем. Из Ко­зель­ской тюрь­мы мо­на­хи бы­ли на­прав­ле­ны в Су­хи­ни­чи, а за­тем в Смо­ленск. По­сле окон­ча­ния след­ствия пре­по­доб­ный Иса­а­кий был осво­бож­ден, при­был в го­род Белев Туль­ской об­ла­сти и по­се­лил­ся в до­ме свя­щен­ни­ка Ми­ха­и­ла Пре­об­ра­жен­ско­го на Дво­рян­ской ули­це. В это вре­мя в Беле­ве со­бра­лось мно­го мо­на­ше­ству­ю­щих из за­кры­тых мо­на­сты­рей Ка­луж­ской и Туль­ской епар­хий, здесь на по­кое жил и Белев­ский епи­скоп Ни­ки­та (При­быт­ков), ви­ка­рий Туль­ской епар­хии. Пре­по­доб­ный Иса­а­кий об­рел здесь мно­же­ство еди­но­мыс­лен­ных бра­тьев и се­стер, при­ез­жа­ли к нему и ду­хов­ные ча­да. Все они по­се­ща­ли храм свя­ти­те­ля Ни­ко­лая чу­до­твор­ца в Ка­за­чьей сло­бо­де.

Ле­том 1931 го­да к ар­хи­манд­ри­ту Иса­а­кию из да­ле­кой де­рев­ни на Се­ве­ре, под го­ро­дом Пи­не­гой, при­е­ха­ла ино­ки­ня Ири­на (ма­туш­ка Се­ра­фи­ма) и при­вез­ла весть о кон­чине от­ца Ни­ко­на, рас­ска­за­ла о всех об­сто­я­тель­ствах его смер­ти.

Вла­сти по-преж­не­му пре­сле­до­ва­ли ве­ру­ю­щих, сле­ди­ли за каж­дым ша­гом. В 1932 го­ду ар­хи­манд­рит Иса­а­кий был в Брян­ске и там ку­пил ико­ну в цен­ном окла­де. Его аре­сто­ва­ли, при­вез­ли в Белев, су­ди­ли, да­ли неболь­шой срок за «неза­кон­ную ва­лют­ную опе­ра­цию». Через пять ме­ся­цев от­ца Иса­а­кия вы­пу­сти­ли, но по­тре­бо­ва­ли, чтобы он вы­ехал из Беле­ва. Он же му­же­ствен­но и твер­до от­ве­тил: «От кре­ста сво­е­го не по­бе­гу!» – и остал­ся в Беле­ве.

16 де­каб­ря 1937 го­да пре­по­доб­ный вновь был аре­сто­ван вме­сте с епи­ско­пом Ни­ки­той, че­тырь­мя свя­щен­ни­ка­ми, один­на­дца­тью мо­на­ше­ству­ю­щи­ми и тре­мя ми­ря­на­ми. Вла­ды­ке Ни­ки­те как стар­ше­му бы­ло предъ­яв­ле­но об­ви­не­ние в том, что он, «яв­ля­ясь ор­га­ни­за­то­ром и ру­ко­во­ди­те­лем под­поль­но­го мо­на­сты­ря, си­сте­ма­ти­че­ски да­вал уста­нов­ку мо­на­ше­ству­ю­ще­му эле­мен­ту и ду­хо­вен­ству о про­ве­де­нии контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти сре­ди на­се­ле­ния и в рас­про­стра­не­нии яв­но про­во­ка­ци­он­ных слу­хов о со­ше­ствии на зем­лю ан­ти­хри­ста, при­бли­жа­ю­щей­ся войне и ги­бе­ли су­ще­ству­ю­ще­го со­вет­ско­го строя».

Му­чи­те­ли до­би­ва­лись от аре­сто­ван­ных при­зна­ния в предъ­яв­лен­ных им лож­ных об­ви­не­ни­ях. Ар­хи­манд­рит Иса­а­кий был тверд, от­ри­цал все на­ве­ты и на во­про­сы да­вал крат­кий от­вет: «В со­став под­поль­но­го мо­на­сты­ря не вхо­дил и ан­ти­со­вет­ской де­я­тель­но­стью не за­ни­мал­ся».

30 де­каб­ря 1937 го­да «трой­ка» вы­нес­ла всем аре­сто­ван­ным при­го­вор – рас­стрел. 8 ян­ва­ря 1938 го­да, на вто­рой день Рож­де­ства Хри­сто­ва, ко­гда Свя­тая Цер­ковь празд­ну­ет Со­бор Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, при­го­вор был при­ве­ден в ис­пол­не­ние. В Тес­ниц­ких ла­ге­рях под Ту­лой, на 162-м ки­ло­мет­ре Сим­фе­ро­поль­ско­го шос­се, в ле­су тай­но бы­ли по­хо­ро­не­ны те­ла но­во­му­че­ни­ков. Ве­ру­ю­щие лю­ди зна­ли и чти­ли это свя­тое ме­сто, ныне здесь сто­ит крест, воз­двиг­ну­тый бра­ти­ей Оп­ти­ной пу­сты­ни.

Жи­тие пре­по­доб­но­му­че­ни­ка Иса­а­кия за­вер­ша­ет че­ре­ду жиз­не­опи­са­ний оп­тин­ских стар­цев. Еще в древ­но­сти хри­сти­ане за осо­бую честь по­чи­та­ли при­ня­тие му­че­ни­че­ско­го вен­ца, стра­да­ний за Хри­ста. Ис­то­рию оп­тин­ско­го стар­че­ства вен­ча­ет му­че­ни­че­ская кон­чи­на по­след­не­го на­сто­я­те­ля оби­те­ли. Стар­цы окорм­ля­ли на­род в го­ды ви­ди­мо­го бла­го­по­лу­чия, при­ни­мая крест несе­ния гре­хов и скор­бей при­бе­га­ю­щих к их по­мо­щи и мо­лит­ве, оста­лись они с на­ро­дом и в го­ди­ну ли­хо­ле­тья – и то­гда глав­ным их по­пе­че­ни­ем бы­ло уте­ше­ние страж­ду­щих, нуж­да­ю­щих­ся, по­те­ряв­ших­ся в ми­ре, где без­бо­жие стре­ми­лось на­са­дить нена­висть, все­об­щую рознь и ха­ос. Ар­хи­манд­рит Иса­а­кий в тя­же­лей­ших усло­ви­ях до по­след­не­го вздо­ха не оста­вил сво­е­го по­слу­ша­ния – управ­ле­ния бра­ти­ей, хоть и на­хо­див­шей­ся в рас­се­я­нии. Он стал до­стой­ным пре­ем­ни­ком оп­тин­ских стар­цев-на­сто­я­те­лей. Очень раз­ных и в раз­ное вре­мя со­вер­шав­ших свой по­двиг, их объ­еди­ня­ла об­щая ха­рак­тер­ная чер­та, по­ра­жав­шая мно­гих в на­чаль­ни­ках над бра­ти­ей – глу­бо­чай­шее сми­ре­ние и ис­тин­но хри­сти­ан­ское по­слу­ша­ние. По­след­нее де­ся­ти­ле­тие на­сто­я­тель­ства от­ца Иса­а­кия яви­ло со всей оче­вид­но­стью, что мо­на­стырь – это не сте­ны и по­строй­ки, но мо­лит­вен­ное еди­не­ние во Хри­сте, спо­соб­ное про­ти­во­сто­ять лю­бо­му на­по­ру зла и раз­ру­ше­ния.

***

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО