В то время, как миллионы молодых людей, уезжая из деревень, в которых родились, в города, делают все, чтобы вытравить из себя «колхозника», студент элитного вуза Максим Павлов бережет в себе того деревенского мальчишку, с которого началась в нем любовь к народному творчеству.
Максиму Павлову – 23 года, а он уже обладатель Золотой медали международных Дельфийских игр; Гран-при международного конкурса имени Ф.И. Шаляпина; Гран-при специального фонда Владимира Спивакова «Москва встречает друзей»; Гран-при специальной премии «Золотое поколение золотого века». Обладатель стипендии Президента РФ, трижды лауреат специального фонда президента Республики Беларусь «По поддержке талантливой молодежи».
- Максим, начнем с того, что меня более всего удивило. Твои концерты собирают полные залы в России. Посмотрел твой календарь – гастроли расписаны на три ближайших месяца. Краснодарский край, Урал, Москва, Сербия… Запись в новогодней телевизионной программе государственного канала… Неужели и впрямь такой спрос на русскую народную песню?
- А чему вы удивляетесь?! Очевидно, люди наелись попсы. Устали от подделок под искусство. Народ потянулся к собственным истокам. Что-то важное в нем проснулось. На недавнем концерте моем в Самаре, например, люди даже в проходах стояли. Про «стариков» не говорю, но и молодежь платки к глазам подносила. Значит, задевает народная песня, пробивает до самого дна души.
В одном из небольших северных городов (не буду называть, чтобы мэра не подставлять), градоначальник опаздывал на концерт почти на час. Меня предупредили, что мэр подъедет с простым визитом вежливости – вручит цветы, скажет народу пару слов и уедет по своим как всегда неотложным и очень важным государственным делам. Концерт задержали. Приехал «шеф». Послушал две песни… Три… Сидит, не уходит. Просидел все первое отделение. Во втором отделении стал подпевать мне и залу. За полтора часа другим человеком стал! Пришел в зал хмурый, нелюдимый, на хромой козе не подъедешь, а тут… Расчувствовался. Вручил цветы. Обнял. Ты, говорит, во мне откопал то, что я давно в себе похоронил.
Если поешь сердцем, то и песня в сердца слушателей входит.
- Я видел слезы на твоих глазах, когда ты пел…
- Не могу сдержаться. Иной раз так прижмет на высокой ноте – пою и вижу глаза мамы. Или бабушки. Это они меня народной песне научили. Мама знает сотни песен! Думаю, и бабушка знала не меньше. Я за мамой записал более 180-ти народных песен. Планирую выпустить сборник «маминых» песен с рассказом о каждой из них.
- Ты, я знаю, из глухого белорусского села, а поешь русские народные песни…
- И белорусские тоже! Начинал-то с белорусских. Вообще, не вижу особой разницы между русской, белорусской, украинской народной песней. Даже сербы уверены, что песни, которые я пою, их, сербские. Только, мол, на свой лад переделанные. Если хотите поссориться с тем же белорусом или сербом, начните с ним спорить, доказывая, что песня, которую вы ему спели, исключительно русская народная. Так все переплелось в судьбах наших народов, так все перекликается. Пойди, найди первоисточник. Сочинял, конечно, кто-то один, но подхватили-то все. И «присвоили» – не оторвать от сердца.
- А когда ты понял, что народная песня – твоя судьба?
- По всем раскладам я должен был стать трактористом. В лучшем случае, агрономом - перебирать зерно на току, выгонять утром корову в стадо, пахать в поле… Так жили мои бабушки и дедушки, так живут мои родители, мои односельчане. Деревня Кошевичи в Гомельской области почти на границе с Украиной. Деревня, скажем так, не процветающая. Отец – тракторист. Мама работала в местном клубе. С утра до позднего вечера – труд, труд и труд. Деревня ленивых не любит. Ленивые в деревне долго не протянут. Село – одна семья, а в семье принято работать.
Но и отдыхать умеют. Папа – гармонист от Бога! Все, что слышал по радио, тут же подбирал на старой дедовской хромке. Мама прекрасно поет. Не голос – родник. И меня с трех лет в Кошевичах называли не иначе, как Максимка-Артист. Я насаживал на ветку картофелину и объявлял в «микрофон»: «Выступает народный артист Советского Союза Максим Павлов». Мы пели втроем – папа, мама и я. Нас приходили слушать соседи. Ставили табуретки рядком и слушали. И сейчас приходят, когда я приезжаю и беру баян…
- Не дедовскую хромку, а баян?
- Да. Мне купили его на мою первую премию фонда президента Беларуси «По поддержке талантливой молодежи». Я попросил. Мне было 15 лет. А на остальные деньги родители купили корову. Тогда я учился в музыкальном колледже при Академии музыки в Минске. Вспоминаю те времена, и комок к горлу подступает…
- Почему? Детство ведь самая счастливая пора…
- Так-то оно так, но мое счастье с горчинкой. Лет в восемь я услышал по радио объявление о том, что идет набор талантливых мальчишек и девчонок в колледж при Академии музыки. Загорелся, а родители и слушать не хотят – у нас, говорят, нет денег не то, что на учебу, на то, чтобы до Минска доехать. Проглотил обиду. Но через год победил на областном конкурсе «Созвездие надежд». Меня услышал композитор Леонид Захлевный, народный артист Беларуси, художественный руководитель ансамбля «Беседа». Настоятельно посоветовал родителям везти меня в Минск поступать в музыкальный колледж. Прошло еще пару лет, и я не выдержал: или мы едем поступать, или я вам, папа и мама, этого никогда не прощу! Наскребли денег. Поехали с отцом. Оба шарахались от автомобилей и шума столицы. Я никогда не видел столько огней! Не хотел уходить из метро – катался на эскалаторе.
Едва нашли колледж. Меня прослушали и сказали: «Принять не можем. Поешь волшебно, но ни одной ноты не знаешь. У нас в 10 лет ребята пишут двухголосные диктанты, а тебе уже 11 лет».
Я в слезы. Всем в жизни обязан тогдашнему директору колледжа Владимиру Кузьменко. Он взял на себя ответственность: «Не я дал парню такой талант, не мне и отнимать». За полтора года я должен был нагнать программу пяти лет. Что я и сделал, но сердечко надорвал...
И ребята встретили в штыки. Приклеили прозвище – «Бомж». Жить-то мне было где – в интернате при колледже, но вот одет я был в перешитые отцовские брюки и в зауженный со спины отцовский же свитер. Еще и деревенский… Вставал ночью у окна спальни, вглядывался в тьму, выискивал в ночи маму. А слезы, как дождь по стеклу, текли.
Мечтал, что когда начну зарабатывать концертами, с первого же гонорара накуплю разных сортов колбасы, красной рыбы, икры, коробок конфет… И привезу родителям.
- Сбылась мечта?
- Сбылась. И не раз… (Улыбается).
- После первой премии президента карьера резко пошла в гору?
- Не то, чтобы резко, но, конечно, заметили. Александр Тиханович и Ядвига Поплавская пригласили выступать вместе с их ансамблем «Верасы». Познакомился с Михаилом Дриневским - художественным руководителем Национального академического народного хора имени Г. Цитовича. Дриневский стал моим личным педагогом. Он и благословил меня поступать в Российскую академию музыки имени Гнесиных. Теперь я учусь в магистратуре у профессора Виктора Захарченко - народного артиста России, художественного руководителя Государственного академического Кубанского казачьего хора.
- Максим, а что для тебя истинно народная песня? Кто из её исполнителей тебе наиболее близок - Надежда Бабкина, Екатерина Шаврина, Надежда Кадышева…
- Нет. Это все скорее стилизация под фольклор, подражание народной песне. Для меня народная - это Нина Матвиенко, это Кубанский казачий хор, это Северный русский народный хор, это хор имени Пятницкого… Это Людмила Зыкина, Ольга Воронец, Марина Крапостина, Александра Стрельченко… Народные песни те, что до сих пор поют бабушки и не только бабушки в деревнях.
- Тебе не исполнилось 20, а ты уже выступал в Кремле. Это предел мечтаний?
- Отнюдь. Я все хочу успеть. Я человек пытливый. Хотел бы, например, продирижировать симфоническим оркестром. Хотел бы спеть многое из Георгия Свиридова, тоже, к слову, выходца из деревни, правда, Курской области. Я бы мечтал сделать такую программу. И знаю, что этого добьюсь.
Единственное, мне мама говорила: «Сынок, никогда не переступай людей. Уступи дорогу. И еще – все, кто в творчестве идут за деньгами, это их конечный путь».
