Про экономическую мобилизацию сегодня говорят все. Даже далеким от военной науки людям понятно, что боевых побед на фронте можно достичь лишь при крепком, мощном тыле. Россия начала специальную военную операцию (СВО) на Украине, и сегодня уже очевидно, что необходимого материально-технического обеспечения мало. Знающие люди говорят, что СВО готовилась загодя (около года), но никаких зримых признаков экономической подготовки к этой операции не просматривается.
Лишь после 24 февраля этого года, когда коллективный Запад начал активную санкционную войну против России, наши чиновники и околокремлевские политики заговорили о необходимости «экономической адаптации» к новым условиям. Еще весной они побаивались использовать словосочетание «экономическая мобилизация», наивно рассчитывая, что какими-то косметическими мерами можно выправить ситуацию (а еще лучше — свернуть СВО путем закулисного «договорняка»).
Термин «экономическая мобилизация» для них некомфортен, так как содержит явный намек на радикальные изменения в системе экономического управления, той системе, которую они строили долгие годы и в которой они уютного устроились.
Если логически развивать тему «экономической мобилизации», то неизбежно придешь к выводу, что надо менять все социально-экономическую модель, в рамках которой уже три десятилетия существует Российская Федерация. Я уже об этой модели говорил и писал, определив ее как модель зависимого капитализма.
Чиновники должны быть в современном тренде, и им, помимо их воли, уже приходится использовать время от времени термин «экономическая мобилизация». Но смысла его они не раскрывают и полноценной мобилизации не помышляют.
А по-хорошему у нас уже давно должна быть принята программа экономической мобилизации с четкими целями, средствами, сроками и ответственными за выполнение соответствующих мероприятий. Ключевыми понятиями этой программы должны стать «импортозамещение», «экономическая независимость (самодостаточность)», «стратегически значимые отрасли (предприятия)», «директивный план», «государственный заказ», «инвестиции в основной капитал».
Остановлюсь подробнее на инвестициях в основной капитал. История показывает, что любая военно-экономическая мобилизация, которая проводилась в прошлом веке обязательно сопровождалась наращиванием инвестиций в основной капитал в стратегически значимых отраслях (прежде всего оборонной промышленности). Такое наращивание преследовало цель увеличение производственных мощностей и модернизацию уже имеющихся производств. Это касается и США, и Германии, и Великобритании, и России.
Советский Союз являет собой пример очень эффективной экономической мобилизации на всех направлениях, в том числе инвестиционном. Та индустриализация, которая проводилась в СССР с конца 1920-х годов до начала Великой Отечественной войны (ВОВ), являет собой пример беспрецедентной в истории инвестиционной мобилизации.
Не так давно был рассекречен советский статистический сборник, который находился в спецхранах: «Народное хозяйство СССР за 1913−1956 гг. (Краткий статистический сборник)» (на обложке красуется гриф «секретно»).
На странице 105 данного сборника представлены данные об объемах капитальных вложений по народному хозяйству СССР, в сопоставимых ценах (на 1 июля 1955 года). За период 1918—1928 гг. суммарный объем капитальных вложений составил 15,7 млрд. руб. Получается в среднем на год около 1,4 млрд. рублей. Это было время военного коммунизма и новой экономической политики (НЭПа). НЭП — полное инвестиционное расслабление, эпоха не созидания и производства, а образа жизни под названием «купи-продай» (как в постсоветской, «рыночной» России).
В конце 1920-х годов в СССР произошел «квантовый скачок» в объемах капитальных вложений, что было обусловлено запуском первой пятилетки и началом индустриализации.
В 1929 г. их объем составил 7,6 млрд. руб. А вот данные за некоторые другие годы до начала ВОВ (млрд. руб.): 1930 г. — 12,7; 1932 г. — 21,6; 1936 г. — 38,1; 1939 г. — 40,8; 1940 г. — 43,2. После начала ВОВ объем капитальных вложений по понятным причинам снизился, но не радикально. Вот данные за годы войны (млрд руб.): 1941 г. — 37,4; 1942 г. — 23,0; 1943 г. — 23,1; 1944 г. — 31,7; 1945 г. — 39,2. Итак, в годы войны мы не только воевали и не только трудились в три смены на заводах и фабриках. Мы в это время продолжали проектировать, строить, модернизировать, запускать новые производства. Инвестиционная мобилизация была органической частью всей мобилизации советского общества.
Мобилизационная модель экономики продолжала действовать и после окончания ВОВ. Об этом наглядно свидетельствует статистика капитальных вложений (млрд руб.): 1946 г. — 46,8: 1948 г. — 62,1; 1950 г. — 90,8; 1952 г. — 113,8; 1954 г. — 140,3. На смену Второй мировой войне пришла холодная война, поэтому никакой экономической демобилизации не было. Наоборот, экономическая и инвестиционная мобилизация даже усилилась. США уже имели ядерное оружие и грозили применить его против Советского Союза. Началась напряженная гонка вооружений. И если США могли подпитывать ее за счет полуколониального ограбления других стран и с помощью «печатного станка» ФРС, то у Советского Союза были исключительно внутренние источники. Ключевая роль в поддержании такого мобилизационного тонуса советской экономики принадлежала лично И.В. Сталину.
Конечно, для оценки степени инвестиционной мобилизации было бы целесообразно использовать такой относительный показатель, как норма накопления основного капитала. Он сегодня широко используется экономистами и разного рода экспертами. Представляет собой выраженную в процентах долю капитальных вложений в формирование основных фондов в валовом внутреннем продукте (ВВП).
Но дело в том, что не только в СССР, но и в других странах до Второй мировой войны не было показателя ВВП. Уже после войны международные экономические организации стали внедрять такие макроэкономические показатели, как национальный доход, совокупный общественный продукт, валовой общественный продукт, валовой национальный продукт. А уже в наше время самым популярным стал показатель ВВП.
Некоторые историки и экономисты пытаются ретроспективно оценить относительный уровень капитальных вложений в СССР в годы индустриализации с использованием современного показателя нормы накопления. У них получается примерно 40−45% ВВП.
В несколько ослабленном виде модель инвестиционной мобилизации действовала в СССР в 70-е и 80-е годы. Тогда уже Центральное статистическое управление (ЦСУ) СССР давало относительные показатели капитальных вложений с использованием валового национального продукта (ВНП).
В 1970 году доля капитальных вложений в ВНП равнялась 35,7%. На протяжении всех 1970-х годов данный показатель был выше планки в 30%. Лишь в 1980 и 1981 гг. он опустился до значений 28,9 и 28,6% соответственно. Затем опять поднялся над планкой в 30% и держался на этой высоте до конца 1980-х годов. В 1988 году он был равен 31,5%. А затем в связи с нарастанием экономических трудностей в СССР в 1989 году резко упал до 22,6%. В следующем году был равен 28,7%.
Относительный уровень капитальных вложений в СССР был несравненно выше, чем в странах Запада, в том числе США. Там этот показатель находился в районе 20%. Отставая от США по величине ВНП, Советский Союз в отдельные годы по объемам капитальных вложений (рассчитанным по паритету покупательной способности советского рубля) опережал Соединенные Штаты.
Соответственно такое превосходство обеспечивало более высокие темпы экономического роста в СССР по сравнению с США. Между СССР и США шло постоянное экономическое соревнование, разрыв между ними неуклонно сокращался.
Советская мобилизационная модель демонстрировала свои преимущества по сравнению с американской капиталистической. Резкое ослабление экономики СССР на рубеже 80−90-х годов произошло, в конечном счете, по причинам внеэкономического характера. А именно потому, что Москва добровольно отказалась от мобилизационной модели, поверив в то, что мир вступил в фазу необратимой «разрядки» (данный вопрос до сих пор слабо исследован и заслуживает отдельного разговора).
В постсоветской России объем капитальных вложений в основные фонды резко упал. Их относительный уровень уже рассчитывался на основе показателя ВВП. Так, в 1997 году он составил 12,8%. К 2000 году он вырос до 16,9%, к 2005 году — 17,8%. Это, между прочим, намного ниже среднемировых показателей, которые рассчитываются Международным валютным фондом и Всемирным банком.
В прошлом десятилетии уровень инвестиций удалось поднять выше 20% ВВП. Так, в 2014 году показатель равнялся 21,5%; в 2016 году — 22,0%; в 2018 году — 21,6%. Но это было все равно ниже среднемирового уровня.
По данным МВФ, в период «великой рецессии» 2008−2009 годов доля инвестиций в ВВП в мире снизилась до 23−24%. После кризиса значения показателя увеличились: в среднем по миру норма накопления с 2011 года составляет 24−25% ВВП, а в 2018 году впервые с 1989 года превысила 26%. Такая величина доли инвестиций в ВВП достигнута, в первую очередь, за счет высоких значений показателя у Китая (45,2% в 2018 году), которые обуславливаются интенсивной индустриализацией, характерной для экономики страны и, как следствие, большими капиталовложениями в промышленность.
Согласно указу президента Российской Федерации от 7 мая 2018 г. № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года», к концу периода необходимо увеличить объем капиталовложений до 25% от ВВП (т.е. надо довести норму накопления примерно до среднемирового уровня). И каковы успехи в реализации данного задания?
Вот данные по относительному уровню инвестиций в основной капитал в РФ за последние три года (% ВВП): 2019 г. — 20,9; 2020 г. — 21,5; 2021 г. — 19,8. Итак, норма накопления основного капитала в России в последние годы сохраняется на низком уровне, недостаточном для обеспечения устойчивого долгосрочного развития экономики, особенно с учетом сильной физической изношенности накопленного основного капитала.
Между прочим, изношенность основных фондов остается на очень высоком уровне. Рекордное значение показатель изношенности достиг в 2014 году — 49,4%. С тех пор его удалось снизить, в 2021 году он равнялся 40,5%. Конечно, прогресс налицо, если сравнивать с 2014 годом. А можно сравнить с поздним советским периодом. Например, в 1991 году в РСФСР изношенность фондов равнялась 35,4%. Сравнение не в пользу нашего времени.
Ситуация с инвестициями и основными фондами резко обострилась после 24 февраля. Высветились все прорехи, связанные с импортозамещением (программы импортозамещения, запущенные в 2014 году с треском провалены).
Создание собственных производств требует срочных инвестиций в создание новых мощностей. Немедленная и продуманная инвестиционная мобилизация становится вопросом жизни и смерти России. Реальные шаги по организации инвестиционной мобилизации просматриваются слабо.
В частности, не видно ее следов в проекте бюджета РФ на 2023 год и на период до 2025 года. Не видно перспектив привлечения для финансирования инвестиций кредитов, поскольку процентные ставки коммерческих банков имеют двузначные значения (ключевая ставка в 7,5% делает кредиты для реального сектора экономики недоступными). Не просматривается инициатив и конструктивных предложений по проведению инвестиционной мобилизации со стороны Минэкономразвития.
О том, что у нас нет никакого реального инвестиционного рывка в условиях войны с коллективным Западом, свидетельствуют и оперативные данные Росстата. По итогам первого квартала нынешнего года валовые накопления основного капитала составили 23,1% ВВП; по итогам второго квартала — опять же 23,1%. А нам надо хотя бы столько, сколько было в СССР в годы подготовки к неизбежной войне с фашизмом. Т.е. примерно в два раза больше. Или как у Китая, который ни с кем не воюя, поднял свою норму накопления до 45% ВВП.
